Владимир Николаевич Положенцев
Остров-призрак
Выступление Милюкова было эмоционально, с многозначительными интонациями и паузами:
–Старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола или будет низложен. Власть временно перейдет к вновь избранному парламенту. Но уже сегодня мы не можем оставить без ответа и без разрешения вопрос о форме государственного строя. Хотя я и говорю о новом парламенте, но уверен, что дальнейшую судьбу России должно определить Учредительное собрание. Быть может, другие представляют себе дальнейший ход событий иным. Но если мы будем спорить об этом сейчас, вместо того чтобы сразу решить вопрос, то Россия очутится в состоянии гражданской войны и возродится режим, который, не сомневаюсь, мы разрушим. Прямо сейчас созвать Учредительное собрание невозможно в силу объективных причин. Но, как только пройдет опасность и установится прочный общественный мир, мы приступим к подготовке созыва Учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Свободно избранное народное представительство решит, кто вернее выразил общее мнение России: мы или наши противники.
–Размечтался о кренделях парламентских,– ехидно вставил с места Замысловский.– Дай думе полную волю, Россия вообще под откос рухнет. В этом я полностью согласен с узурпатором. Да, согласен, и нечего на меня волчьими глазами сверкать. Только унитаризм спасет Россию, унитарное государство. Но с новым Лидером.
«С таким как ты, ха-ха!»
Председательствующий постучал в очередной раз карандашом по графину:
–Член Государственной думы Замысловский, прошу вас не говорить с места.
–А ты, Ворун, не затыкай мне рта. Повторяю, унитаризм. Причем, на первых порах даже с возможным образованием Московского княжества, «Московии». Ну, республики, разумеется, это я уж так, для красного словца.… Сейчас все губернии кричат, мол, Москва их обкрадывает, объедает, а пусть-ка сами, в одиночку попробуют побарахтаться. То-то вижу их лица. Через год прибегут, в ножки поклонятся, возьмите Христа ради обратно. Возьмем, но с одним условием – полный унитаризм, чтоб больше никогда, ни единым словом о самостоятельности, даже с ноготок, не мечтали.
–Ага, прибегут, держите карман шире,– возразил прогрессист Александр Иванович Коновалов.
–Член Государственной Думы Коновалов, призываю вас к порядку.
–Я и так в порядке, господин председательствующий. Только слушать подобные бредни просто невыносимо. «Московия», ха-ха, тоже мне придумал. На что твоя «Московия» жить-то будет? Ничего не может, только лопать. Ложку дайте ей побольше. Слушать такое невыносимо,– повторил он.
–А ты не слушай,– откликнулся Замысловский,– пойди в буфет, там коньяк наливают.
Растрепанный, красный лицом руководитель партии прогрессистов явно страдал от похмелья, поэтому слова Замысловского пришлись в точку. Коновалов опустил глаза, махнул рукой. Зал затих. Милюков, воспользовавшись тишиной, откашлявшись, продолжил:
–И если мы говорили, что у нынешней единоличной, волюнтаристской власти нет ни знаний, ни талантов, необходимых для настоящей минуты, то, господа, теперь эта власть опустилась ниже того уровня, на каком она стояла в нормальное время нашей русской жизни.
«Верно, правильно»,– раздалось сразу несколько голосов.
– И пропасть между нами и ею расширилась, стала непроходимою. Господа, тогда, год тому назад, был отдан под следствие Сухомлинов, теперь он освобожден и уже занимает хорошую должность.
«Позор!» «Долой Верховного и его клику!»
–Еще раз заявляю: мы, кадеты, а так же все члены Прогрессивного блока, выступаем за создание на первом этапе реформ Ответственного правительства, которое будет назначено думой,– продолжал Милюков.– Я не против премьерства господина Голицына и его команды, но раз сложилась такая ситуация, мы вынуждены вновь начать с нуля. Кстати, кандидатура господина Голицына тоже не будет вычеркнута из списка кандидатов. Ситуация, господа, непростая. Очень непростая. Узурпатор пойдет на все, чтобы сохранить свою власть. К тому же и теперь у него есть немало сторонников, в том числе в Генеральном штабе.
«С нами министр обороны Шувалов».
–Да, я рад, что Дмитрию Савельевичу близки идеалы честности, порядочности, справедливости, глубокой ответственности за Родину, но это не снимает напряжения в обществе. Например, генерал Владимир Викторович Сахаров называет призывы к отречению Лидера «гнусным предложением» Родзянко и выражает уверенность, что «не русский народ задумал это злодеяние, а разбойничья кучка людей, именуемая Государственной Думой». Он также уверен, что армия и флот непоколебимо стоят за своего державного вождя. Вот как, господа, мы с вами, оказывается разбойничья клика. Кстати, где же Родзянко?
Милюков достал большой серебряный хронометр, щелкнул крышкой, покачал головой:
–Я знал особенность Михаила Владимировича – теряться в трудных случаях.
В этот момент дверь зала заседаний распахнулась, и вошел, нет, почти влетел сам Родзянко. Его короткая пегая бородка стояла клинышком, глаза горели. Он сразу же покатился своим грузным объемным, как металлический шар телом, к трибуне. Милюков поспешно уступил ему место, сел в первом ряду.
Родзянко пожевал губами, повернулся к Варун-Секрету:
–Голубчик, дайте, пожалуйста, воды. В горле пересохло.
Сергей Тимофеевич схватил графин, но вспомнив, что он пустой, торопливо направился с ним к выходу, чтобы набрать воды в буфете.
Поняв, что прямо теперь воды не дадут, Михаил Владимирович несколько раз кашлянул сухим горлом, отчего получился сиплый звук, начал, наконец, говорить:
–Это невиданное дело, господа. Мы просидели в приемной резиденции несколько часов, но Он нас так и не принял.
–Как же так?– разочарованно спросил Милюков.
–А вот так, уважаемый Павел Николаевич. Его цепной пес Танеев, которого Он, оказывается, вчера вернул на прежнее место, этот придворный канцелярист, повторяю, после томительных двух часов, заявил, что Верховный срочно отправился загород. На какую-то встречу с местными сельхозпроизводителями, кажется, брюквы. Смешно?
–Нет, не смешно! – крикнул трудовик Сытин.– Надо переходить к решительным действиям.
–Правильно!– поддержал Сытина социал-демократ Туляков. – К самым решительным.
Дверь в очередной раз распахнулась и в зал неторопливой, знающей себе цену, походкой вошел…Верховный лидер.
Он был в элегантном бежевом костюме, коричневом галстуке в легкую полоску. Его гладко уложенные назад светлые волосы блестели в свете ярко-белых ламп отреставрированного зала. Никогда не унывающие, пронизывающие, словно рентгеном глаза главы государства, были наполнены спокойной решительностью. Только раскрасневшийся небольшой шрам над правой бровью говорил о некоем напряжении «узурпатора».
По рядам пробежал ропот. Родзянко на трибуне застыл как прибитый гвоздями. Из двери напротив, вошел с графином, наполненным кипяченой водой, старший помощник председателя думы. Он остановился с открытым ртом и чуть не выронил графин.
Первым поднялся митрополит Евлогий. Через некоторое время его примеру последовали остальные депутаты – кто нехотя, кто с готовностью. Родзянко тяжело сглотнул, мотнул головой. Что это означало – кивок приветствия или нервное подергивание, понять было сложно. Он отошел от трибуны, но место, ни в зале, ни в президиуме не занял, так и стоял, будто школьник перед учителем. Вся спесь его мгновенно улетучилась.
Верховный демократично помахал депутатам правой рукой, подошел к трибуне. Постучал пальцем по микрофону:
–Работает? А то ведь теперь кругом сплошные проблемы. Ха-ха.
Из-за вас, подмывало сказать Родзянко, но сдержался, спросил:
–Вы уже вернулись? Ваш распорядитель Танеев сказал, что вы уехали загород.
Взглянув на председателя Госдумы, словно видел его впервые, Лидер улыбнулся:
–Он пошутил. Александр Сергеевич творческий человек, музыку пишет, фантазии, знаете ли, разные в голову приходят. Давайте сразу о главном.
–Давайте,– кивнул Родзянко.
–Давно ждем-с,– поддержал председателя Милюков.
–Уважаемы господа народные избранники,– начал глава государства.– Страна действительно находится в тяжелом экономическом положении. На это есть объективные и субъективные причины. Знаю, чего вы требуете. И пришел чтобы заявить в присутствии прессы: я согласен на одновременные досрочные выборы Верховного лидера и парламента. Однако…Однако посудите сами: выборы Госдумы и так назначены на осень следующего года, стоит ли уж так торопиться, тратить на преждевременную компанию огромные деньги? Я согласен и на то, чтобы сложить с себя прямо сейчас полномочия Верховного лидера, но с одним условием: я получаю право вновь выставить свою кандидатуру на пост главы государства на предстоящих выборах.
«Не жирно ли будет?– раздалось в зале.– Пятый срок подряд, столько не живут. Другим дорогу дай!»
Верховный попытался разглядеть выкрикнувшего. Не найдя его, продолжил:
–А почему нет, господа? У нас свободная, демократическая страна и только народ вправе решать, кто будет им управлять.
Теперь другой голос: «Науправлялся уже, хватит».
–Я не собираюсь нарушать законную процедуру. Если вы одобрите мое предложение, его рассмотрит на предмет законности Конституционный суд. До выборов еще будет время, никто никому не запрещает выдвигать своих кандидатов или даже свою кандидатуру. Милости просим, как говорится. Но и волю народа надо учитывать, который в большинстве оказал мне поддержку.
–А что!– поднялся с вытянутой вперед рукой, как на митинге, меньшевик Чхеидзе.– Мне нравится предложение действующего Лидера. Наша фракция готова его поддержать, с условием, что не будет преждевременных перевыборов парламента.
–Вам не стыдно, Николай Семенович? – укорил меньшевика, сидевший за два кресло от него, большевик Туляков.
–Нет, мне не стыдно, Иван Никитич,– парировал Чхеидзе.– Скажу честно, как на духу – мы, социал-демократы, должны всеми силами держаться за парламент, чтобы хоть как-то улучшать жизнь россиян. А вы уверены, что на волне смуты и интриг, в частности, администрации Лидера, мы получим места в новой думе? Я нет.
–Только о себе лично думаете,– бросил Туляков.
–И о себе, конечно,– не смутился Чхеидзе.– Это первый закон природы -заботиться главным образом о себе.
Зал зашумел, заволновался осенним морем.
–Благодарю за откровенность, господин депутат,– поблагодарил большевика Верховный. –Только никаких интриг со стороны моей администрации не последует, можете не волноваться. Все будет честно, уверяю вас, господа.
–Не надо досрочных выборов!– раздался душераздирающий крик с дальних рядов. Все обернулись. Это подал голос велеросс Замысловский.
–Что вы хотите этим сказать, Георгий Георгиевич?-спросил настороженно Родзянко.
–А то, что сейчас не время менять коня на переправе. Надо дать Верховному и его команде время поработать. Убрать к чертовой матери из премьеров Голицына и одобрить кандидатуру Лидера.
–Верно, верно!– горячо поддержал Замысловского кадет Михаил Исаакович Шефтель.
–Вы что, господа, белены объелись?– не сдержался от резкости Родзянко.– Вы же еще несколько минут назад говорили совсем иное.
–Это ты говорил, Родзянко,– хихикнул Сытин.– А мы молчали, ха-ха.
–Требование об отставке Лидера подписывали,– настаивал Михаил Владимирович.
–Лично я ничего не подписывал,– ответил трудовик.– А ты, Шефтель, подписывал, я знаю.
Михаил Исаакович принялся тереть моментально взмокший лоб носовым платком:
–Я, видите ли, как и все считал и считаю, что благоденствие России превыше всего.
–От того ты и перевертываешься при первом ветерке, как вьюнок, ха-ха.
–Я попросил бы без оскорблений. Нельзя и слова сказать, не Дума, а острог.
–Острог от тебя никуда не уйдет, Шефтель,– пообещал Сытин.– Ну а сейчас, думаю, спорить не о чем. Надо дать Лидеру доработать свой срок. Последний. Я категорически против продления его полномочий. Это уже будет просто издевательство над народом. Эсдеки пока только на словах шустрят, а дай им волю и повод, опять народ взбаламутят своими идеалистическими провокациями. Поднимется людская волна и всех к чертовой матери сметет и нас, депутатов, в первую очередь,– последние слова он адресовал меньшевику Чхеидзе.
Тот приподнялся:
–В отличие от большевиков, мы не подстрекаем граждан.
Сытин махнул рукой:
–Одного вы поля ягода, с вами на этом поле ни один приличный человек не присядет.
–Я попросил бы! – взвился большевик Туляков.
–Просить будешь у супружницы,– спокойно ответил Сытин.
–Хам, от тебя навозом несет. Потому, что мозги из навоза.
–Уж лучше пахнуть навозом, чем вечным враньем.
Верховный не скрывал своей улыбки.
–Да поставьте же, наконец, куда-нибудь графин, Сергей Тимофеевич!– раздраженно крикнул на своего старшего помощника Родзянко. Варун-Секрет топтался с графином посреди зала и не знал, что с ним делать, куда нести- то ли в президиум, то на трибуну. Наконец, он определил его на край трибуны, слегка поклонившись Верховному. От этого «заискивания» Родзянко поморщился.
В зал со стороны холла, где был буфет, тихо проскользнули премьер министр Голицын и министр обороны Шувалов. Их глаза поблескивали, они интенсивно, словно принюхиваясь, крутили носами. Устроились с краю на свободные места в разных рядах.
–Кстати, Михаил Владимирович,– обратился Лидер к Родзянко.– Вы собирались передать мне ультиматум, так я понимаю. Так вот, теперь самое лучшее время и место. Прилюдно, на глазах у прессы, разоблачить, так сказать, узурпатора и самодура – Верховного лидера. Ха-ха. И главное, сразу, опять же прилюдно получить ответ. Только вначале я хотел бы напомнить уважаемым господам депутатам и всем россиянам о тонкой нравственной организации Михаила Владимировича, его исключительной порядочности. Когда генерал Крымов некоторое время назад подталкивал его к государственному перевороту, просто арестовать меня и без лишних хлопот посадить в Лефортово, господин Родзянко ему заявил, что он не учитывает, что будет после такого свержения, любимого многими россиянами Лидера, что он никогда не пойдет на переворот. Он присягал… И попросил Крымова в его доме об этом никогда не говорить. Дословно так: если армия может добиться Его отставки, ‒ пусть она это делает через своих начальников, а я до последней минуты буду действовать убеждениями, а не насилием… Правильно я излагаю, Михаил Владимирович?
Родзянко явно смутился. Он понимал, куда клонит Верховный – мол, строит из себя честного человека, а сам организовал очередной заговор, только гражданский. Почти всю думу настроил против него. Верховный подтвердил его догадку.
–Так как же теперь понимать вас, глубокоуважаемый Михаил Владимирович? Вы сами против заговоров и сами же их инициируете.
–Это не заговор,– резко ответил своим «барабанным» голосом Родзянко.– Это воля народа.
–Э-э, нет. Народ на референдуме оказал мне доверие, одобрив поправки в Конституцию.
