Владимир Шигин
Битва за Дальний Восток. От противостояния к Антанте
© Шигин В.В., 2024
© ООО «Издательство «Вече», 2024
* * *
Памяти моего учителя Валерия Николаевича Ганичева, открывшего мне путь в русскую литературу, посвящаю.
Автор
Когда все умрут, тогда только кончится Большая Игра…
Редьярд Киплинг
Предисловие
В начале 1885 года на русско-афганской границе произошел необычный случай. Некий казачий есаул перехватил со своей сотней забравшуюся на нашу территорию шайку контрабандистов. К удивлению есаула, среди халатников неожиданно обнаружились два английских офицера-разведчика. Есаул не слишком разбирался в политесах, поэтому перво-наперво велел выпороть англичан нагайками, а потом уже выяснять, что и почему.
Когда известие о порке офицеров дошло до Лондона, там поднялся страшный шум. Как это так, дикие казаки лупят плетками по задницам английских джентльменов! В Петербург полетели телеграммы возмущения и ноты протеста. Королева Виктория лично требовала от Александра III строжайше наказать дикого есаула и принести извинения оскорбленной британской короне.
Российский император принял доклад об инциденте, рыбача на гатчинском пруду.
– Занятно, очень занятно! – усмехнулся он, подальше закидывая крючок. Не отвлекаясь от любимого дела, Александр III тут же продиктовал секретарю ответ: – Никаких извинений не приносить, а ноту игнорировать – пусть в Лондоне ей хоть подотрутся. Подготовить мой указ о производстве решительного есаула в полковники, а на словах передать ему, что если бы повесил англичан, стал бы генералом!
Воистину, когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать…
Ну, а что Лондон? А ничего… Лондон проглотил «дипломатическую пилюлю», хотя отечественные либералы с перепугу уже визжали о новой Крымской войне. Но ничего подобного не произошло. Почему? Да потому, что в Лондоне отлично знали – российский император зря слов на ветер не бросает. Если в Петербурге решили, что в Туркестане англичанам делать нечего, значит, им там действительно делать нечего.
После этого на русско-афганской границе наступила полная тишина. Теперь если кто и отвлекал наши казачьи дозоры, так только отбившиеся от своих отар овцы да бараны. И в Петербурге, и в Лондоне было предельно ясно, что Большая Игра в Центральной Азии на данном историческом этапе завершена. Все территории и сферы влияния поделены окончательно, и любая попытка одной из сторон что-то изменить, лишь приведет к большой войне с неочевидным результатом.
Однако Центральная Азия – это еще далеко не весь мир! Поэтому взоры политиков обратились на страны Дальнего Востока. Там серьезная схватка за сферы влияния еще только начиналась. Нет, Большая Игра вовсе не прекратилась! Она лишь немного изменила вектор, сместившись дальше на Восток. При этом масштаб и накал схватки на новом этапе обещал превзойти все, что было ранее…
Часть первая
На переломе эпохи
Глава первая
К концу XIX века активное соперничество ведущих европейских держав в далеких от метрополий регионах продолжилось. При этом, как и раньше, главным конкурентом и соперником России являлась Англия. Наши интересы сталкивались с английскими практически повсеместно. В свою очередь, считать Россию главным противником продолжала и английская дипломатия.
Во время парламентских дебатов 1885 года премьер-министр Уильям Гладстон открыто заявил:
– Русский кошмар должен быть устранен самым решительным ударом!
– Где и когда? – выкрикнули ему с парламентской скамейки.
– Когда-нибудь и где-нибудь, – ответил премьер-министр и печально вздохнув, сорвал издевательские аплодисменты оппозиции…
– Сэр! Почему вы дали сегодня возможность торжествовать консерваторам? – спросил Гладстона после завершения дебатов лорд-хранитель печати Арчибальд Примроуз.
– Потому что скажи я, где мы намереваемся в ближайшее время скрестить с Россией свои мечи, вой поднялся бы еще больше! – ответил премьер-министр.
– Так где же? – вскинул брови Примроуз.
– На Дальнем Востоке!
Накрапывал дождь, и Гладстон не был намерен вести долгий разговор. Он откровенно искал глазами свою карету. Но Примроуз намека премьер-министра не понял:
– Неужели Большая Игра будет смещаться так далеко?
– Увы, в Центральной Азии мы уже разделили пирог с русскими. Теперь пришла пора взяться за берега Тихого океана! – Гладстон энергично помахал тростью, подзывая к себе карету, которая ждала его несколько поодаль.
– Насколько мы там сильны? – лорд-хранитель печати явно не желал расставаться, невзирая на усиливающийся дождь.
– Конечно, сейчас наше положение предпочтительнее, чем у Петербурга, – теряя терпение, продолжил объяснять молодому коллеге суть большой политики Гладстон. – Надо знать русских – они медленно запрягают, да быстро ездят. Поэтому схватка на тихоокеанских берегах будет долгой и беспощадной! И мы просто обязаны ее выиграть, иначе Англия с треском покинет клуб великих держав.
– Неужели все так серьезно? – буквально отшатнулся Примроуз.
– Более чем! – вздохнул старый премьер-министр и с помощью лакея тяжело взобрался в карету. – Прощайте, милый Арчи! И раскройте, наконец, ваш зонт, а то вымокнете до нитки! Да хранит Господь нас и нашу Англию!
Время старика Гладстона было на исходе. В высокие кабинеты английской политики входили новые политики.
Конец XIX века в Англии – время диктата маркиза Солсбери (Роберта Артура Талбота Гаскойна-Сесила), последовательно проводившего политику по приращению территории Британской империи в Африке и других регионах. Более мелкими вопросами он не занимался.
Более всего на свете Солсбери опасался союзов, которые обязывали Англию что-то делать в чужих интересах, и старался поддерживать со всеми обычный нейтралитет.
В 1895 году он в третий и последний раз сменил на министерском олимпе Англии старика Гладстона.
Представитель одной из старейших и богатых аристократических фамилий (прапрадед был министром королевы Елизаветы I). Образование он получил в Итоне и Оксфорде. При этом толстяк Солсбери был слаб здоровьем и часто болел. Помимо обычных хворей, маркиз страдал прозопагнозией, когнитивным расстройством, из-за которого трудно узнавать знакомые лица.
При этом Солсбери серьезно интересовался ботаникой и новомодным магнетизмом. Для изучения последнего выстроил в своей усадьбе лабораторию для экспериментов с электричеством.
В 1853 году Солсбери принял предложение консерваторов избраться в палату общин. А несколькими годами позднее, вопреки мнению отца, вступил в брак с девушкой из семьи среднего достатка. Отрезанный от семейных денег, Роберт поддерживал свою семью журналистикой и только много позднее все же примирился с отцом. Надо сказать, что брак Солсбери был счастливым и маркиз имел восьмерых детей. После смерти отца в 1868 году унаследовал титул маркиза вместе с местом в палате лордов.
Серьезную политическую карьеру Солсбери начал с должности министра по делам Индии, а затем министра иностранных дел в консервативном правительстве Дизраэли. За то, что Солсбери на Берлинском конгрессе частично аннулировал успехи русской армии в войне с турками в 1877–1878 годах, королева Виктория поощрила лысого толстяка высшей наградой – орденом Подвязки. После смерти Дизраэли в 1881 году Солсбери стал лидером консерваторов.
Вершиной его карьеры стали три премьерства. Одновременно с премьерским постом Солсбери предпочитал оставлять за собой пост министра иностранных дел. Так было вернее!
* * *
Весь XIX век империю Китай терзали «опиумные войны» и внутренние распри. Империя Цин пыталась проводить политику укрепления страны, но удавалось ей это лишь в центре.
Всю власть в 80-х годах XIX века прибрал к своим рукам воспитатель малолетнего императора Гунчжи генерал Ли Хунчжан – счастливый обладатель почетной желтой кофты и павлиньего пера. Подмяв под себя весь опиумный рынок, Ли Хунчжан быстро стал богатейшим из сановников. Не забывая себя, он по мере сил пытался укреплять вертикаль власти, развивать европейские технологии при сохранении конфуцианских ценностей, учредил полноценное министерство иностранных дел, разрешив посольства европейских держав в Пекине, а также начал реформирование и перевооружение армии.
Увы, на окраинах Китайской империи по-прежнему царил полный хаос. Власть императора там была номинальной. Местные губернаторы вели себя как властители отдельных стран.
Вскоре после второй «опиумной войны» и подавления восстания тайпинов в Англии пришли к осознанию, что Дальний Восток – это значимый регион мировой политики. Понимали об этом и в Петербурге. Было очевидно, что именно Дальнему Востоку вскоре предстоит стать главной ареной Большой Игры.
Ставший в конце 1885 года премьер-министром Англии лорд Солсбери писал: «Держава, способная укрепить свои позиции в Китае, получит первенство в мировой торговле». На словах он говорил так:
– Я стараюсь избежать риски и не форсировать ход событий, чтобы сохранять свободу рук в любом регионе мира, включая Дальний Восток, который вот-вот превратится в «горячую точку».
До этого такой «горячей точкой» для Солсбери были северные границы Индии. Как и все его предшественники на премьерском посту, Солсбери всеми силами отстаивал английские интересы в Большой Игре.
Так, инструктируя очередного посла в Россию Роберта Мориера, он определил позицию Англии в Большой Игре:
– Я отвергаю непосредственную опасность русского вторжения в Индию, однако мое политическое кредо таково – если Россия продемонстрирует нам, что для нее недостаточно пространства в Азии, наша политика по отношению к ней должна быть самой непримиримой.
При всем этом убежденным русофобом толстяк Солсбери не был. Своему другу лорду Литтону в разговоре о России он как-то заметил:
– Русские только подтверждают мое мнение о том, что они в конечном итоге не такие уж ужасные парни!
Но личные симпатии и антипатии в большой политике мало что решают. Вектор государственной стратегии определяет исключительно политическая целесообразность…
Конечно, первое время геополитические противники были еще не готовы к решающей схватке за Дальний Восток. Россия решала важные для себя вопросы окончательного утверждения на Памире и колонизации Восточной Сибири. Англия лихорадочно укрепляла северо-западные границы Индии.
Зато, воспользовавшись хаосом на окраинах Китайской империи, начала лихорадочно расширять свои колонии в Индокитае Франция. К 1883 году она уже полностью контролировала Индокитай и вышла к китайским границам. Желая отхватить себе кусок Китая, Париж неожиданно атаковал китайский флот в Фучжоу. Однако после первых успехов французы потерпели поражение. Их вторжение на Тайвань было отбито. В Пекине воспряли было духом, надеясь изгнать французов из Индокитая, но в спор встряла Япония, угрожая выступить на стороне Франции. Испугавшись войны на два фронта, Пекин предпочел мир. В 1885 году Китай и Франция заключили мирный договор, согласно которому Пекин признал французский протекторат над Вьетнамом, а Париж обещал больше не зариться на китайские провинции.
Внимательно отслеживали ситуацию на Дальнем Востоке и в России. Еще в июле 1883 года император Александр III созвал особое совещание по Дальнему Востоку. Генералы и министры одобрили административную реорганизацию, направленную на развитие Амурского бассейна. Приняли меры по усилению влияния на дальневосточных соседей – империю Цин, Японию и США. В результате было учреждено Приамурское генерал-губернаторство, объединившее Забайкальскую, Амурскую и Уссурийскую области, остров Сахалин и Камчатку. Данное решение было правильным и своевременным, так как Пекин начал проявлять желание вернуть потерянные территории на Дальнем Востоке, потерянные им в середине XIX века.
* * *
А как складывались отношения между Россией и Китаем в конце XIX века? В 1870-х годах между двумя державами возник небольшой конфликт. Цинское правительство предъявило претензии на часть побережья залива Посьет, что лишало Россию выхода к границе с Кореей. Российское правительство отвергло территориальные претензии. В Пекине приняли это к сведению, при этом отношения между странами от этого особо не ухудшились.
Некоторое время спустя еще один узел противоречий – спор о статусе Илийского края, или, как его называли китайцы, Или-хо. В 1871 году Россия заняла столицу Илии Кульджу, усмирив мятежных уйгуров и дунган, под обещание последующей передачи края Китаю. Понятное дело, что, заняв Илию, наши с передачей не торопились.
Для переговоров в Петербург в сентябре 1879 года отправился китайский посол Чун Хоу. С императором Александром II он встретился в Ливадии, где вместе с министром иностранных дел Гирсом подписал Ливадийский договор, согласно которому за Россией сохранялся небольшой западный участок Илийской долины в районе реки Текес и Музартского прохода, а в качестве возмещения расходов России по оккупации и управлению краем, Китай обязался выплатить России пять миллионов рублей. Однако в Пекине договор не ратифицировали, посчитав, что Россия отрезает себе слишком много земли. Возглавлявший китайскую делегацию на переговорах Чун Хоу был арестован и приговорен к казни.
В связи с этим возросло напряжение на границах. В провинции Хэйлунцзян собралось огромное войско императрицы Цыси. Сторонник военного конфликта министр Цзо Цзутан считал, что китайский флот превосходит по силам русскую эскадру. Как всегда, тут как тут оказались англичане. В Сингапуре готовилась к военным действиям английская эскадра. Война назревала нешуточная. А войск для отражения агрессии у нас было на Дальнем Востоке кот наплакал.
Морской министр адмирал Степан Лесовский спешно перебрасывал на Дальний Восток отряды кораблей. Вскоре там собралась серьезная эскадра. Командование ею взял на себя лично Лесовский, оставивший ради этого кресло министра. Согласитесь, что по собственной воле перебраться из теплого министерского кресла на продуваемый океанскими ветрами ходовой мостик способен далеко не каждый! В те дни в Петербурге только и говорили:
– Вот и у нас свой Диоклетиан выискался!
Во Владивостоке Лесовский встретился с командующим войсками Приморской области генерал-майором Тихменевым, вместе обсудили ситуацию и наметили план совместных действий. Флот брал на себя морскую оборону Владивостока и отвлечение китайской армии к побережью Желтого моря демонстрациями в Печилийском заливе, а также за конвоирование транспортов с подкреплениями, когда те будут.
– Каковы наши сухопутные силы и что реально имеют китайцы? – спросил вице-адмирал местного военачальника.
– У нас в крае 12 тысяч штыков и 28 пушек, у китайцев более 40 тысяч. Сейчас наши войска сосредоточены в готовности в Благовещенске, Хабаровске и в селе Никольском, но их явно недостаточно для надежного прикрытия границы.
Лесовский увлеченно водил карандашом по карте:
– Самым оптимальным я считаю атаки на китайские порты.
– Почему? – не уловил адмиральской мысли Тихменев.
– Это отвлечет китайцев от нападения на Приморье и удержит их флот у своих портов.
– Это было бы просто замечательно! – заулыбался бородатый генерал.
– Если китайский флот прорвется к Владивостоку, то вы должны продержаться до моего подхода. Помимо всего прочего, если к нам прибудут новые войска, я планирую и высадку десанта восточнее Пекина для удара по коммуникациям армии Ли Хунчжана.
Для удобства управления Лесовский разделил эскадру на два отряда. Первый отряд возглавил контр-адмирал Штакельберг. Второй отряд под началом контр-адмирала Асланбегова. Свой флаг Лесовский держал на крейсере «Африка».
О настроении на эскадре в тот момент сохранилось свидетельство одного из мичманов: «Состав эскадры казался очень грозным, мы не только не боялись войны, но ждали ее с радостью, будучи уверены в своей силе и опытности наших руководителей».
В начале октября Лесовский вместе с Тихменевым осмотрел войска и укрепления, провел совещание с местными начальниками, уточнив места высадки предполагаемого десанта.
– Нам надо обязательно блокировать Печилийский залив, а затем атаковать важнейшие китайские порты и уничтожить тамошние арсеналы. Но блокада портов однозначно раздробит силы эскадры. Придется что-то выбирать! – качал головой Лесовский у карты китайского побережья. – Когда из России подойдут транспорта с войсками, у Сингапура их встретят мои корабли и отконвоируют к месту высадки десанта.
Одновременно деятельный вице-адмирал начал создавать угольные станции. Первую станцию у Сингапура, вторую недалеко от места предполагаемого десанта и, наконец, третью на полпути между первыми двумя.
Автор исследования «Морская политика России 80-х годов ХIХ века» Р.В. Кондратенко пишет о плане обороны Лесовского так: «В письме С.С. Лесовского изложен, пожалуй, первый достаточно реальный план действий российских морских сил против Китая. Он выглядит скромнее предложенного адмиралом в августе, но в большей мере учитывает действительные возможности Восточно-Сибирского военного округа и Тихоокеанской эскадры. Поэтому, несмотря на последующую смену лиц, стоявших во главе Морского ведомства, основные идеи этого плана получили дальнейшее развитие и учитывались при выработке морской политики России на Дальнем Востоке вплоть до конца ХIХ века».
В тревожные октябрьские дни 1880 года вице-адмирала более всего волновал вопрос доставки подкреплений из России. Шифрованной телеграммой он извещает своего преемника на министерском посту адмирала Пещурова о приготовлениях Китая к войне, просит ускорить отправку десанта желательно до начала боевых действий, чтобы эскадра не отвлекалась на конвойные дела, требуя присылки восьми тысяч солдат.
Понимая всю сложность обстановки на Дальнем Востоке, морское министерство сразу же начало готовить к отправке шестнадцать океанских пароходов. Министерство финансов выделило на переброску войск 250 тысяч рублей. Но у Александра II были сомнения, пропустят ли нас через Босфор и Суэц англичане.
А Лесовский тем временем уже договаривался в Японии о снабжении кораблей своей эскадры продовольствием и о ремонте в японских портах. Но до военного столкновения тогда не дошло.
В ноябре 1880 года напряжение между Россией и Китаем стало спадать. Возобновились переговоры с китайцами. В Петербург из Пекина был направлен новый посол Цзэн Цзицзэ. И в феврале 1881 года Россия и Китай, наконец-то, подписали компромиссный Петербургский договор, уладивший проблемы Илийского края. Согласно новому договору, передаваемый России участок территории был урезан до минимума и оставлен только «для поселения в оной тех жителей этого края, которые примут российское подданство», зато денежная компенсация России со стороны Китая возрастала до девяти миллионов рублей.
Жителям самого края был дан выбор: остаться в китайском подданстве или перейти в русское. Поэтому с русскими войсками пределы Поднебесной покинули тысячи уйгуров и китайских мусульман.
Впрочем, российские корабли оставалась в японских портах до весны 1881 года, ожидая ратификации договора цинским правительством.
На фоне улучшений отношений с Россией империя Цин начала конфликтовать с Японией. Дело в том, что японцы начали исподволь прибирать к рукам Корею, которую Китай традиционно считал своим протекторатом. Впрочем, тогда двум сторонам также удалось достичь примирения. В 1885 году на Тяньцзиньской конвенции министры обеих стран подписали договор, согласно которому и Япония, и Китай обязались в мирное время не держать войска в Корее.
* * *
Что касается Англии, то она, разумеется, как умела старалась рассорить нас с Китаем. Как говорится, ничего личного! Все в рамках лучших традиций Большой Игры!
Именно Солсбери в конце XIX века закончил Большую Игру в Центральной Азии и перенес ее эпицентр на Дальний Восток.
Но «добродушный толстяк» не забывал и о Европе. В 1890 году, предугадывая возможное сближение Петербурга и Парижа, Англия совершенно неожиданно уступила немцам стратегически важный остров Гельголанд в Северном море, запиравший германский флот в своих бухтах, в обмен на Уганду, Виту и Занзибар. Это очень тревожный признак. Ведь англичане всегда убирали конкурентов чужими руками. Теперь же они явно задумали хитрую комбинацию, исподволь подталкивая Германию к обострению с Россией.
* * *
Помимо проблемы защиты своей дальневосточной территории, и установления добрососедских отношений с Китаем, Петербург, вполне естественно, волновал и вопрос Кореи, границы которой находились рядом с нами. Дело в том, что Корейский полуостров занимал стратегическое положение и являлся лакомой добычей для всех, начиная от ненасытной Англии и заканчивая злобной Японией. Кроме этого, Корея была богата углем и лесом.
– Если сегодня в мире есть яблоко политического раздора, – говорили в то время в европейских столицах, – то это яблоко – Корея!
В 1885 году на Дальнем Востоке произошло первое политическое столкновение между Россией и Англией, едва не переросшее в серьезный конфликт.
Началось с того, что Россия попыталась создать незамерзающую военно-морскую базу на Корейском полуострове в ответ на просьбу о российском покровительстве со стороны вана (короля) Кореи, бывшего вассалом Китая.
Ей даже присвоили название – Порт-Лазарев. Но в последний момент не сложилось.
Зато перепуганные англичане, узнав об этих намерениях, немедленно захватили острова Комундо, контролировавшие вход в Корейский пролив, чтобы основать там порт Гамильтон.
Какое-то время казалось, что Порт-Лазарев вопрос решенный. Но в самый последний момент Александр III от этой затеи отказался.
– У нас нет достаточных ресурсов, чтобы одновременно воевать с афганцами в Пенде и с английским флотом на Тихом океане, – заявил он генералам и министрам. – У нас нет и коммуникаций, чтобы оперативно снабжать войска в столь большом удалении.
Именно тогда император поднял вопрос о строительстве Транссибирской железнодорожной магистрали.
– Ваше величество, – вздыхал министр финансов Бунге. – Сия бюрократическая затея не только никчемна, но и вредна России, так как является самым затратным предприятием в мирное время в современной истории!
На это император лишь отмахивался:
– О чем вы говорите! Да, дорого, но мы строим на века! Стратегические и экономические последствия создания железной дороги от Москвы до Тихого океана просто невозможно переоценить. Благодаря этому, мы воедино свяжем Россию от ее западных границ до самых отдаленных тихоокеанских провинций! В считанные недели мы сможем перебрасывать целые корпуса на Дальний Восток и тем положим конец доминированию англичан на Тихом океане!
Так как Россия отказалась от Порта-Лазарева, Англия также отказалась от весьма дорогостоящего порта Гамильтон. Вернув фигуры в исходную позицию, соперники продолжили внимательно наблюдать друг за другом.
В мае 1888 года Особое совещание, созванное Александром III, приняло резолюцию, которая предусматривала блокирование попыток других государств «превратить Корею в орудие антироссийской политики».
