Владимир Супрунов
Хроники вампирского мира. Первый вампир

Полная версия

Пролог. Глава 1

Экипаж скрипел и ухал, как живое существо. Лошади фыркали, хрипели и пытались оглянуться назад. Возница нещадно хлестал их по лоснящимся от пота спинам и сам вздрагивал от каждого громкого звука. Солнце неудержимо катилось к горизонту, а до конца пути, еще как минимум час бешеной скачки. Из окна экипажа выглянул человек, придерживающий шляпу рукой:

– Быстрее, Густа, быстрее! До темноты мы должны быть на месте!

Ветер уносил его слова, но возница и так знал, о чем кричит господин. И он делал все, что мог. Но лошади устали и даже страх не мог гнать их вперед еще быстрее. Проклятый мост через Тинку, давно надо было снести это деревянное недоразумение и построить его из камня. Но герцог Кларен Балич думает только о войне и плевать ему на все остальное. Вот и не выдержала одна из опор моста, подломилась, и прямо перед экипажем рухнул он в воду. Течение в том месте довольно быстрое и Густе осталось лишь наблюдать как понесло потоком деревянные обломки. И самое главное, на мосту в тот момент и не было никого. Словно сам мост устал стоять и решил уйти на покой. Пришлось делать крюк вверх по течению, до парома, а это три часа потерянного времени и вот теперь не успевали они до ночи добраться до Постока. Небольшой деревушки, в которой хотели переночевать.

Дорога вильнула и экипаж, миновав ложбинку, въехал в старый дубовый лес. Он протянулся на много лиг в длину, однако в ширину едва переваливал за лигу. Когда-то давно крестьяне высадили здесь десятки тысяч саженцев, чтобы прикрыть свои поля от северного ветра. Тогда он получил название Щитовой лес, но со временем земля за ним оскудела, поля забросили и то название затерялось в веках. Сейчас же лес называли не иначе как Дубчаща, и считали его местом нечистым. Хотя, спроси кого почему? Вразумительного ответа никто бы не дал.

Деревья скрыли своими кронами солнце и экипаж словно нырнул в темный, затхлый туннель. Лишь дорога, посыпанная белым щебнем, ярко выделялась во мраке. Где-то, совсем рядом, ухнул филин и Густа покрылся гусиной кожей. Холодок пробежал по его спине, а ладони в кожаных перчатках наоборот вспотели.

– Хоть бы быстрее проскочить это клятое место, – выдавил он сквозь сжатые зубы и стал быстро читать Оберегающую молитву.

И лишь он произнес последнее слово, как заднее колесо наскочило на какой-то корень и высоко подпрыгнуло. За спиной возницы раздался треск, затем дикий рев, который тут же сменился полным ужаса и боли криком. Задняя ось сломалась и экипаж рухнув на дорогу, заскрежетал по щебню. Лошади в панике рванули в сторону, порвали вожжи и устремились в лес. Густа не удержался на своем месте и кубарем полетев вниз, больно ударился спиной. Воздух из легких вышибло и он стал судорожно ловить его ртом. Тем временем человеческий крик оборвался и сквозь нахлынувшую тишину возница услышал, как со скрипом распахнулась дверь экипажа. Кто-то выпрыгнул наружу и направился к нему. Звук шагов по камням был очень не обычным, словно шла гигантская собака и цокала когтями по щебню.

– А-а-а-а!!! – завопил возница и попытался вскочить. Но правую ногу пронзила боль и она предательски подогнулась. Кто-то схватил его за плечо и развернул. Нечто, выше его ростом, покрытое шерстью, с огромными острыми ушами и торчащими из окровавленного рта клыками, уставилось на него красными, как у кролика, глазами. Так вот, что было в том здоровенном ящике, мелькнула мысль в голове Густы. А затем, зверь раззявил пасть и вонзил клыки ему прямо в лицо. Язык, острый, как бритва, пробил переносицу, проник в голову и свернулся в трубочку, через которую чудовище стало высасывать мозг, жадно причмокивая. Покончив с этим делом, оно выпило из уже мертвого тела почти всю кровь и скрылось в лесу, направившись туда же, куда убежали лошади.

Так Дубчаща стала действительно нечистым местом.

Эмар иб Алих шел по обочине, крепко ударяя в землю витым деревянным посохом. В пути он был уже не одну неделю, запасы взятые из дома давно истощились и пищу приходилось покупать у местных варваров. Пища в основном была жирная, недожаренная или наоборот пригорелая.На ночлег он старался останавливаться у простых крестьян, просясь на сеновал, так как в их домах, в которых они жили вместе с домашней скотиной, воняло невообразимо. А в трактирах, которые конечно же попадались ему по дороге, помимо не приятных запахов, царил стойкий алкогольный дух, от которого Эмара просто выворачивало, ибо не один массаит, никогда не прикоснулся к спиртному. Но Эмара не страшили трудности. У него была цель, к которой он шел не смотря ни на что. Издревле его Аммассаит преследовал ночных чудовищ, которые высасывали кровь из людей.. Массаиты называли их уампири, что в дословном переводе звучало как "ночной пьющий". И вот один из них скрылся далеко на севере. Еще никогда, никто из уампири не забирался так далеко. В этих землях люди даже и не ведали о их существовании и не представляли, что это за чудовища. По-этому старейшинам пришлось быстро принимать решение. В Аммассаите всего лишь двадцать восемь бойцов и за каждым из них закреплена своя территория, которую он охраняет. Убрать хотя-бы нескольких из них означало дать шанс уампири на размножение. По-этому решили послать одного массаита, но лучшего из лучших. Им и был Эмар иб Алих, массаит в двенадцатом поколении. И вот он как никогда уже был близок к своей цели. Однако, за то время, что уампири безнаказанно убивал людей, силы его выросли в несколько раз и Эмар прекрасно понимал, что одному ему с ночным пьющим, не справиться. А проиграть он не мог. Меньше чем через месяц взойдет красная луна и уампири разродится потомством, а в таких благоприятных для него условиях, помет может достигать и двух десятков особей. Если это случится, то все многовековые труды массаитов растают как снег на солнце. Два десятка уампири могут опустошить целую страну. А через год, каждый из них еще увеличит численность ночных пьющих. Убить уампири очень трудно. Они не болеют, ни умирают от старости. Их молодняк растет ровно год, превращаясь во взрослую особь, а потом этот процесс прекращается и чудовище может жить вечно. Убить его может только солнечный свет, огонь, осина в сочетании с серебром и чесноком. А так же зачарованные специально для этого дела мечи массаитов. Много веков маги Аммассаита создавали заклинания и выводили руны, с помощью которых можно лишить жизни этих тварей. И по-этому Эмар решил идти к господину этих земель герцогу Кларену Билеру. У него на службе состоит дружина из нескольких десятков человек. А это профессиональные вои, которые прошли не одну битву в не так давно отгремевшей в этих краях войне за корону Корграда. Слухи о страшном звере, который объявился в Дубчаще, уже должны были дойти до ушей герцога. Ведь не один крестьянин погиб в его когтях и среди простого люда, начала медленно, но уверенно закипать паника. Массаит встретил несколько подвод на которых крестьяне уезжали подальше от сюда со своими семьями и всем скарбом. Вот и сейчас ему встретилась подобная процессия. Четыре телеги, запряженные понурыми, с тощими боками волами, поскрипывая и позванивая катились по дороге. Первые три оказались завалены доверху домашней утварью, мешками с зерном, инструментами. На четвертой, укрытые серой рогожей лежало несколько трупов. Рука одного свесилась с края телеги и покачивалась в такт шагам волов. Скорбный плач женщин, траурным покрывалом висел над процессией.

Эмар остановился, пропуская крестьян мимо себя. Бедные люди бросили свои дома, поля и уезжали в неизвестность. К тому же их ждала немилость господина, который вряд ли давал свое соизволение на этот переезд. Последним, ведя на веревке корову шел парнишка лет четырнадцати. Чумазый, в старой залатанной одежде, босоногий, он то и дело шмыгал носом, пинал мелкие камушки и не выглядел особо расстроенным. Все же молодость, это великое лекарство от грусти и печали.

– Эй, мальец! – окликнул его Эмар. – Вы откуда двигаетьесь?

Мальчуган слегка удивился немного необычному выговору незнакомца, да и одежда на нем была не здешняя, но все же ответил:

– Из Постока, это там, за Дубчащей.

– А куда идьете? И что у вас за плач?

– Идем подальше от этого клятого леса. Чудище там завелось, людей мертвит. У нас вона в роду пятьих умертвило. Кровь вылакало и из головы все. Пустые головы у них тепереча.

Эмар нахмурился. Пустые головы? Это что-то новое. Раньше за уампири такого не водилось. Странный этот зверь какой-то. Слишком уж он умный, хитрый. Ведь никто раньше из них не убегал так далеко. А этот как будто знал, что тут ему легче будет, что тут нет массаитов. Да и не понятно вообще, как ему удалось так далеко добраться. Уампири стараются не покидать свою территорию, на которой у них устроено несколько схронов, чтобы скрываться на день от солнца. А этот ушел на пару сотен лиг. Где же он прятался днем? Странно все, очень странно.

– А дальеко до этой Дубчащи?

Малец окинул незнакомца взглядом, как бы оценивая, как быстро тот может передвигаться. На Эмаре были удобные, крепкие сапоги из бычьей кожи с металлическими набойками, штаны из плотной ткани. Широкий пояс с медными заклепками, куртка из того же материала, что и штаны. Плотный плащ, с откинутым сейчас капюшоном. На плече висела довольно увесистая котомка. В правой руке красивый, закрученный спиралью деревянный посох.

– Завтра к полудню дойдете, – выдал он свой вердикт после осмотра.

– А гьерцог ваш далеко от сьюда?

– За лесом он, пешим ходом ежели, то суток двое.

– А что ж вы к ньему не пошли?

– Эй, Стиб, – раздался голос дюжего мужика, который соскочил с крайней телеги и направился к ним, – ты с кем это тут гуторишь? А ну давай, догоняй. Светлого дня, господин, – обратился он уже к массаиту.

– И тебе доброго.

Стиб очередной раз шмыгнув носом, заспешил вперед.

– Вы не тутошний, я гляжу, – продолжал мужик.

– Да, я с юга. А вы словно убьегаете от кого-то.

– А как тут не бегть, – хмыкнул в бороду мужик, – раз такая напасть завелась. Сперва думали медведь какой, ан нет, это тварь похуже любого медведя буде, не иначе как из-за Грани.

– А мертвых почьему не похоронили?

– Так, не хотим боле там жить, хотим похоронить их на новом месте. Как говорят, жилье человечье с погоста починается. А вы к герцогу идете, я слыхал?

– Да, иду, – не стал скрывать Эмар.

– Вы осторожней будьте. Билич наш господин нравом крут. Не любит чужаков. Опосля войны этой клятой он не в себе чуток стал.

– Вы к ньему и не пошли за защитой поэтому?

Мужик оглянулся на повозки, оценивая не далеко ли укатили его соплеменники и как скоро он их нагонит. Но маленький караван двигался неспешно и догнать его быстрым шагом было не сложно. А поболтать мужик любил. Да оно и понятно, в их Дубках чужестранцы видимо не часто появлялись.

– Да, не пошли. В замок свой он нас не пустит, а под замком своих людей у него в достатке, к чему мы там. Вот и порешили в другой край идти. Там у нас родня дальняя обитает, ужо не погонют, примут.

– А как узнает он, что вы самовольно ушли?

– Кхе, – кашлянул мужик в кулак, – думаю так, что вскоре ему не до нас будет, как та тварь вблизи Дубчащи народ распужает, да к замку охотиться пойдет. А она пойдет, так как ненасытна дюже. За неделю у нас в Дубках больше десятка людей подрала. А ты я гляжу вой?

– С чьего ты взял? Оружия нет при мне.

– Как же нет. За спиной, под плащем твоим меч висит. От меня не скроешь, я в войну в обозе армейском обитал, много воев повидал. Да и двигаешься ты, говоришь, как вой. Я сразу скумекал. А ты не по тварь эту ли явился до нас? Чой-то не слыхал я ране, чтобы с юга к нам кто приходил. Тем боле вой одинокий.

Прозорливость крестьянина оказалась сверхъестественной. Вот тебе вроде простой мужик, а в самую суть зрит.

– Угадал ты. За зверьем пришел я. Убить хочу, но помощь гьерцога нужна. Сильно сильен зверь стал.

– То дело доброе, зверя убить. Может я чем сгожусь?

– Спасибо, – массаит не смог сдержать легкую улыбку. – У меня есть все, что нужно.

Мужик пожевал нижнюю губу и как гаркнул:

– Стиб, подь сюды!

У Эмира аж в ухе зазвенела от такого ора. Мужику бы в храме оповестником служить, с таким-то голосом..

Малец тут же примчался. Уже без своей коровы.

– Пойдешь с этим господином к замку графскому. Ты там местность ведаешь, расскажешь ему, покажешь что как. У тетки Глафьи остановишься. На, передашь ей.

Мужик вытащил из-за пазухи кожаную ладанку на шнурке, снял ее с шеи и протянул мальцу.

– Да как же, дядь Игнат, как же я вас оставлю.

– Цыц сказал! А то не вижу, как у тебя глазенки загорелись-то. Небось Тоха там ждет не дождется.

– Подождите, – попытался отказаться Эмир, – мне попутчик не нужен. Сам дойду.

Еще не хватало с мальцом этим возиться. Но возражения его в расчет никто принимать и не помышлял.

– Подь ближе, – мужик цапнул Стиба за плечо, притянул к себе, что-то красноречиво зашептал ему на ухо. Мальчишка то и дело округлял глаза, шмыгал носом и усердно кивал.

– Все сделаю, будь спокоен, дядь Игнат.

– Ну и ладно. Не серчай, путник, а Стиб тебе сгодится. Парень смышленый, в замке бывал не раз. Проводит, расскажет. Ты наших обычаёв поди не знаешь, так что сгодится. Бывайте.

И крестьянин широким шагом двинулся догонять родню.

– Сгожусь, сгожусь, точно сгожусь, – боясь, что его прогонят затараторил Стиб.

Эмар глубоко вздохнул, поминая Мать Мира и мысленно посылая ей свое услужение.

– Хорошо, идьем. Только молча. Тишина добру послушна, а шум да суета от хаоса.

Стиб усердно закивал и жестом показал, что рот его отныне зашит и не проронит ни звука. Но долго малец молчать не умел и вскоре напевал какой-то мотивчик, то и дело бросая взгляды на идущего чуть впереди чужака. Тот шел не оборачиваясь и вскоре Стиб пел уже во весь голос. Песню эту он услышал еще очень давно, когда через Дубки проезжал конный отряд и солдаты пели как раз эту песню. Запала она мальцу в душу и с тех пор пел он ее при любом удобном случае. Память у него была, что след в грязи – раз что стихами сложенное услыхал, так отпечаток у себя и оставил. А Эмар пение Стиба не прерывал, голос у мальчишки был очень хороший, с таким голосом не грех и гимны Матери Мира петь. А песнь, есть изначально энергия светлая, гармонию несущая, добру любая. Так что пусть поет Стиб, коль желание такое есть.Экипаж скрипел и ухал, как живое существо. Лошади фыркали, хрипели и пытались оглянуться назад. Возница нещадно хлестал их по лоснящимся от пота спинам и сам вздрагивал от каждого громкого звука. Солнце неудержимо катилось к горизонту, а до конца пути, еще как минимум час бешеной скачки. Из окна экипажа выглянул человек, придерживающий шляпу рукой:

– Быстрее, Густа, быстрее! До темноты мы должны быть на месте!

Ветер уносил его слова, но возница и так знал, о чем кричит господин. И он делал все, что мог. Но лошади устали и даже страх не мог гнать их вперед еще быстрее. Проклятый мост через Тинку, давно надо было снести это деревянное недоразумение и построить его из камня. Но герцог Кларен Балич думает только о войне и плевать ему на все остальное. Вот и не выдержала одна из опор моста, подломилась, и прямо перед экипажем рухнул он в воду. Течение в том месте довольно быстрое и Густе осталось лишь наблюдать как понесло потоком деревянные обломки. И самое главное, на мосту в тот момент и не было никого. Словно сам мост устал стоять и решил уйти на покой. Пришлось делать крюк вверх по течению, до парома, а это три часа потерянного времени и вот теперь не успевали они до ночи добраться до Постока. Небольшой деревушки, в которой хотели переночевать.

Дорога вильнула и экипаж, миновав ложбинку, въехал в старый дубовый лес. Он протянулся на много лиг в длину, однако в ширину едва переваливал за лигу.. Когда-то давно крестьяне высадили здесь десятки тысяч саженцев, чтобы прикрыть свои поля от северного ветра. Тогда он получил название Щитовой лес, но со временем земля за ним оскудела, поля забросили и то название затерялось в веках. Сейчас же лес называли не иначе как Дубчаща, и считали его местом нечистым. Хотя, спроси кого почему? Вразумительного ответа никто бы не дал.

Деревья скрыли своими кронами солнце и экипаж словно нырнул в темный, затхлый туннель. Лишь дорога, посыпанная белым щебнем, ярко выделялась во мраке. Где-то, совсем рядом, ухнул филин и Густа покрылся гусиной кожей. Холодок пробежал по его спине, а ладони в кожаных перчатках наоборот вспотели.

– Хоть бы быстрее проскочить это клятое место, – выдавил он сквозь сжатые зубы и стал быстро читать Оберегающую молитву.

И лишь он произнес последнее слово, как заднее колесо наскочило на какой-то корень и высоко подпрыгнуло. За спиной возницы раздался треск, затем дикий рев, который тут же сменился полным ужаса и боли криком. Задняя ось сломалась и экипаж рухнув на дорогу, заскрежетал по щебню. Лошади в панике рванули в сторону, порвали вожжи и устремились в лес. Густа не удержался на своем месте кубарем полетел вниз и больно ударился спиной. Воздух из легких вышибло и он стал судорожно ловить его ртом. Тем временем человеческий крик оборвался и сквозь нахлынувшую тишину возница услышал как со скрипом распахнулась дверь экипажа. Кто-то выпрыгнул наружу и направился к нему. Звук шагов по камням был очень не обычным, словно шла гигантская собака и цокала когтями по щебню.

– А-а-а-а!!! – завопил возница и попытался вскочить. Но правую ногу пронзила боль и она предательски подогнулась. Кто-то схватил его за плечо и развернул. Нечто, выше его ростом, покрытое шерстью, с огромными острыми ушами и торчащими из окровавленного рта клыками, уставилось на него красными, как у кролика, глазами. Так вот, что было в том здоровенном ящике, мелькнула мысль в голове Густы. А затем, зверь раззявил пасть и вонзил клыки ему прямо в лицо. Язык, острый как бритва, пробил переносицу, проник в голову и свернулся в трубочку, через которую чудовище стало высасывать мозг, жадно при этом причмокивая. Покончив с этим делом, оно выпило из уже мертвого тела почти всю кровь и скрылось в лесу, направившись туда же, куда убежали лошади.

Так Дубчаща стала действительно нечистым местом.

_________________

Кадр 1.

Эмар иб Алих шел по обочине, крепко ударяя в землю витым деревянным посохом. В пути он был уже не одну неделю, запасы взятые из дома давно истощились и пищу приходилось покупать у местных варваров. Пища в основном была жирная, недожаренная или наоборот пригорелая.На ночлег он старался останавливаться у простых крестьян, просясь на сеновал, так как в их домах, в которых они жили вместе с домашней скотиной, воняло невообразимо. А в трактирах, которые конечно же попадались ему по дороге, помимо не приятных запахов, царил стойкий алкогольный дух, от которого Эмара просто выворачивало, ибо не один массаит, никогда не прикоснулся к спиртному. Но Эмара не страшили трудности. У него была цель, к которой он шел не смотря ни на что. Издревле его Аммассаит преследовал ночных чудовищ, которые высасывали кровь из людей.. Массаиты называли их уампири, что в дословном переводе звучало как "ночной пьющий". И вот один из них скрылся далеко на севере. Еще никогда, никто из уампири не забирался так далеко. В этих землях люди даже и не ведали о их существовании и не представляли, что это за чудовища. По-этому старейшинам пришлось быстро принимать решение. В Аммассаите всего лишь двадцать восемь бойцов и за каждым из них закреплена своя территория, которую он охраняет. Убрать хотя-бы нескольких из них означало дать шанс уампири на размножение. По-этому решили послать одного массаита, но лучшего из лучших. Им и был Эмар иб Алих, массаит в двенадцатом поколении. И вот он как никогда уже был близок к своей цели. Однако, за то время, что уампири безнаказанно убивал людей, силы его выросли в несколько раз и Эмар прекрасно понимал, что одному ему с ночным пьющим, не справиться. А проиграть он не мог. Меньше чем через месяц взойдет красная луна и уампири разродится потомством, а в таких благоприятных для него условиях, помет может достигать и двух десятков особей. Если это случится, то все многовековые труды массаитов растают, как снег на солнце. Два десятка уампири могут опустошить целую страну. А через год, каждый из них еще увеличит численность ночных пьющих. Убить уампири очень трудно. Они не болеют, ни умирают от старости. Их молодняк растет ровно год, превращаясь во взрослую особь, а потом этот процесс прекращается, и чудовище может жить вечно. Убить его можно только с помощью солнечного света, огня, осины в сочетании с серебром и чесноком. А так же зачарованными специально для этого дела мечами массаитов. Много веков маги Аммассаита создавали заклинания и выводили руны, с помощью которых можно лишить жизни этих тварей. И поэтому Эмар решил идти к господину этих земель герцогу Кларену Биличу. У него на службе состоит дружина из нескольких десятков человек. А это профессиональные вои, которые прошли не одну битву в не так давно отгремевшей в этих краях войне за корону Корграда. Слухи о страшном звере, который объявился в Дубчаще, уже должны были дойти до ушей герцога. Ведь не один крестьянин погиб в его когтях и среди простого люда начала медленно, но уверенно закипать паника. Массаит встретил несколько подвод на которых крестьяне уезжали подальше отсюда со своими семьями и всем скарбом. Вот и сейчас ему встретилась подобная процессия. Четыре телеги, запряженные понурыми, с тощими боками волами, поскрипывая и позванивая, катились по дороге. Первые три оказались завалены доверху домашней утварью, мешками с зерном, инструментами. На четвертой, укрытые серой рогожей лежало несколько трупов. Рука одного свесилась с края телеги и покачивалась в такт шагам волов. Скорбный плач женщин, траурным покрывалом висел над процессией.

Эмар остановился, пропуская крестьян мимо себя. Бедные люди бросили свои дома, поля и уезжали в неизвестность. К тому же их ждала немилость господина, который вряд ли давал свое соизволение на этот переезд. Последним, ведя на веревке корову, шел парнишка лет четырнадцати. Чумазый, в старой залатанной одежде, босоногий, он то и дело шмыгал носом, пинал мелкие камушки и не выглядел особо расстроенным. Все же молодость, это великое лекарство от грусти и печали.

– Эй, мальец! – окликнул его Эмар. – Вы откуда двигаетьесь?

Мальчуган слегка удивился немного необычному выговору незнакомца, да и одежда на нем была не здешняя, но все же ответил:

– Из Постока, это там, за Дубчащей.

– А куда идьете? И что у вас за плач?

– Идем подальше от этого клятого леса. Чудище там завелось, людей мертвит. У нас вона в роду пятьих умертвило. Кровь вылакало и мозги из головы. Пустые головы у них тепереча.

Эмар нахмурился. Пустые головы? Это что-то новое. Раньше за уампири такого не водилось. Странный зверь какой-то. Слишком уж он умный и хитрый. Ведь никто раньше из них не убегал так далеко. А этот как будто знал, что тут ему легче будет, что тут нет массаитов. Да и не понятно вообще, как ему удалось так далеко добраться. Уампири стараются не покидать свою территорию, на которой у них устроено несколько схронов, чтобы скрываться на день от солнца. А этот ушел на пару сотен лиг. Где же он прятался днем? Странно все, очень странно.

– А дальеко до этой Дубчащи?

Малец окинул незнакомца взглядом, как бы оценивая, как быстро тот может передвигаться. На Эмаре были удобные, крепкие сапоги из бычьей кожи с металлическими набойками, штаны из плотной ткани. Широкий пояс с медными заклепками, куртка из того же материала, что и штаны. Плотный плащ, с откинутым сейчас капюшоном. На плече висела довольно увесистая котомка. В правой руке красивый, закрученный спиралью деревянный посох.

– Завтра к полудню дойдете, – выдал он свой вердикт после осмотра.

– А гьерцог ваш далеко от сьюда?

– За лесом он, пешим ходом ежели, то суток двое.

– А что ж вы к ньему не пошли?

– Эй, Стиб, – раздался голос дюжего мужика, который соскочил с крайней телеги и направился к ним, – ты с кем это тут гуторишь? А ну давай, догоняй. Светлого дня, господин, – обратился он уже к массаиту.

– И тебе доброго.

Стиб очередной раз, шмыгнув носом, заспешил вперед.

– Вы не тутошний, я гляжу, – продолжал мужик.

– Да, я с юга. А вы словно убьегаете от кого-то.

– А как тут не бегть, – хмыкнул в бороду мужик, – раз такая напасть завелась. Сперва думали медведь какой, ан нет, это тварь похуже любого медведя буде, не иначе как из-за Грани.

– А мертвых почьему не похоронили?

– Так, не хотим боле там жить, хотим похоронить их на новом месте. Как говорят, жилье человечье с погоста починается. А вы к герцогу идете, я слыхал?

– Да, иду, – не стал скрывать Эмар.

– Вы осторожней будьте. Билич наш господин нравом крут. Не любит чужаков. Опосля войны этой клятой он не в себе чуток стал.

– Вы к ньему и не пошли за защитой поэтому?

Мужик оглянулся на повозки, оценивая, не далеко ли укатили его соплеменники и как скоро он их нагонит. Но маленький караван двигался неспешно, и догнать его быстрым шагом было не сложно. А поболтать мужик любил. Да оно и понятно, в их Постоке чужестранцы видимо не часто появлялись.

– Да, не пошли. В замок свой он нас не пустит, а под замком своих людей у него в достатке, к чему мы там. Вот и порешили в другой край идти. Там у нас родня дальняя обитает, ужо не погонют, примут.

– А как узнает он, что вы самовольно ушли?

– Кхе, – кашлянул мужик в кулак, – думаю так, что вскоре ему не до нас будет, как та тварь вблизи Дубчащи народ распужает, да к замку охотиться пойдет. А она пойдет, так как ненасытна дюже. За неделю у нас в Постоке больше десятка людей подрала. А ты я гляжу вой?

– С чьего взял? Оружия нет при мне.

– Как же нет. За спиной, под плащом твоим меч висит. От меня не скроешь, я в войну в обозе армейском обитал, много воев повидал. Да и двигаешься ты, говоришь, как вой. Я сразу скумекал. А ты не по тварь эту ли явился до нас? Чой-то не слыхал я ране, чтобы с юга к нам кто приходил. Тем боле вой одинокий.

Прозорливость крестьянина казалась сверхъестественной. Вот тебе вроде простой мужик, а в самую суть зрит.

– Угадал ты. За зверьем пришел я. Убить хочу, но помощь гьерцога нужна. Сильно сильен зверь стал.

– То дело доброе, зверя убить. Может я, чем сгожусь?

– Спасибо, – массаит не смог сдержать легкую улыбку. – У меня есть все, что нужно.

Мужик пожевал нижнюю губу и как гаркнул:

– Стиб, подь сюды!

У Эмира аж в ухе зазвенела от такого ора. Мужику бы в храме оповестником служить, с таким-то голосом.

Малец тут же примчался. Уже без своей коровы.

– Пойдешь с этим господином к замку графскому. Ты там местность ведаешь, расскажешь ему, покажешь что как. У тетки Глафьи остановишься. На, передашь ей.

Мужик вытащил из-за пазухи кожаную ладанку на шнурке, снял ее с шеи и протянул мальцу.

– Да как же, дядь Игнат, как же я вас оставлю.

– Цыц сказал! А то не вижу, как у тебя глазенки загорелись-то. Небось Тоха там ждет не дождется.

– Подождите, – попытался отказаться Эмир, – мне попутчик не нужен. Сам дойду.

Еще не хватало с мальцом этим возиться. Но возражения его в расчет никто принимать и не помышлял.

– Подь ближе, – мужик цапнул Стиба за плечо, притянул к себе, что-то красноречиво зашептал ему на ухо. Мальчишка то и дело округлял глаза, шмыгал носом и усердно кивал.

– Все сделаю, будь спокоен, дядь Игнат.

– Ну и ладно. Не серчай, путник, а Стиб тебе сгодится. Парень смышленый, в замке бывал не раз. Проводит, расскажет. Ты наших обычаёв поди не знаешь, так что сгодится. Бывайте.

И крестьянин широким шагом двинулся догонять родню.

– Сгожусь, сгожусь, точно сгожусь, – боясь, что его прогонят, затараторил Стиб.

Эмар глубоко вздохнул, поминая Мать Мира и мысленно посылая ей свое услужение.

– Хорошо, идьем. Только молча. Тишина добру послушна, а шум да суета от хаоса.

Стиб усердно закивал и жестом показал, что рот его отныне зашит и не проронит ни звука. Но долго малец молчать не умел и вскоре напевал какой-то мотивчик, то и дело, бросая взгляды на идущего чуть впереди чужака. Тот шел, не оборачиваясь, и вскоре Стиб пел уже во весь голос. Песню эту он услышал еще очень давно, когда через Посток проезжал конный отряд и солдаты пели как раз эту песню. Запала она мальцу в душу и с тех пор пел он ее при любом удобном случае. Память у него была, что след в грязи – раз, что стихами сложенное услыхал, так отпечаток у себя и оставил. А Эмар пение Стиба не прерывал, голос у мальчишки был очень хороший, с таким голосом не грех и гимны Матери Мира петь. А песнь, есть изначально энергия светлая, гармонию несущая, добру любая. Так что пусть поет Стиб, коль желание такое есть.