Владимир Супрунов
Хроники вампирского мира. Первый вампир
Глава 11
Трактир тётки Глафьи был переполнен беженцами. Все комнаты заняты, в зале сдвинули столы и люди располагались прямо на полу. Стиб с другими работниками трактира сбились с ног, помогая им. Никогда еще мальчишка не видел столько народу в одном месте. Казалось, что все сошли с ума от страха.
К вечеру Стиб валился с ног от усталости. Бармен Лутек, ставший старшим в отсутствии тетки, отпустил его спать и мальчишка, прихватив одеяло, полез на крышу. Здесь он впервые за этот сумасшедший день остался один.
Темнело. Сумерки накатывались на замок, словно облако на вершину скалы, окутывая все серым, неверным светом. Замковая стена, к которой примкнул трактир, казалась не защитницей, как ранее, а нависшей угрозой. Что там происходило за ней, было неизвестно. Почему герцог бросил своих подданных, спрятался от них и ничего не делает против новой напасти.
– Неужели Эмар соврал, – прошептал Стиб, поудобнее располагаясь возле печной трубы. – Неужели он не убил зверя. Но…
Его размышления прервал дикий крик, вернее даже визг, долетевший откуда-то с окраины. Юноша вскочил, посмотрел в ту сторону, но увидел лишь нагромождение крыш, между которыми мелькали огоньки света и маячили людские фигуры. Кто-то снова закричал, что-то зазвенело, что-то с грохотом упало.
Стиб вытянув шею смотрел в ту сторону.
Затем долетел еще один крик, и еще один. Звуки приближались. Они сливались, перемешивались, создавая немыслимую какофонию. Послышался приближающийся топот множества ног. Людская масса, сметая на своем пути все, что было на узких улочках, затаптывая упавших, с воплями ужаса, стенаниями и проклятиями, устремилась к замку.
Стиб оцепенел, глядя на эту темную волну, а затем очнулся и бросился к люку, ведущему на второй этаж, где располагались номера. Распахнув его, он спустился на несколько ступенек и замер. Там творилось нечто невообразимое.
Двери, с обеих сторон коридора, одна за другой распахивались с грохотом, ударяясь о стены. Из номеров выскакивали полуодетые люди, заспанные, с перекошенными от ужаса лицами. Женщина в тонкой ночной рубашке, прижимая к груди ребёнка, бросилась к лестнице на первый этаж, не оглядываясь. За ней мужчина в расстёгнутой рубахе, босиком, с затравленным взглядом.
Крики разрывали тишину коридора.
– Бежим!
– Кто это?!
– Боги, что происходит?!
Кто-то рухнул на пол, споткнувшись о выброшенные в спешке вещи. Другой подхватил его за руку, дёрнул вверх, не давая времени перевести дух. Они все спешили, все хотели одного – выбраться отсюда.
Стены, ещё недавно казавшиеся просто деревянными перегородками, теперь сжимались, превращаясь в ловушку. Тусклый свет масляных ламп дрожал, отбрасывая на доски искажённые тени. Коридор был узким, слишком узким для этой толпы.
Задыхающаяся девочка в застиранном, залатанном платье прижалась спиной к стене, цепляясь тонкими пальцами за одеяло, которое кто-то уронил. Мужчина оттолкнул её в сторону, не заметив, не желая замечать, и рванул вперёд, сметая на пути других.
Толпа достигла лестницы. Кто-то прыгнул сразу через три ступени, кто-то споткнулся и рухнул вниз, увлекая за собой других. Чьи-то руки хватались за перила, чьи-то ноги скользили по деревянным ступеням.
«Что же их так напугало?» – подумал Стиб.
– Что происходит?! – заорал он, стараясь перекричать царивший в коридоре гвалт. Но на него никто не обратил внимание.
Оказаться в этом круговороте ужаса, мальчику не хотелось, но и подняться наверх он не мог. Где-то там бармен Лутек, повариха Марта, подавальщица Эльра, он должен им помочь. Но как? Что может сделать маленький мальчик среди этого безумия. И он стоял.
А затем он увидел нечто человекообразное: худое, бледное, заляпанное кровью и еще чем-то невообразимым. Оно выпрыгнуло в коридор из комнаты и вцепилось в здоровенного мужика, который с отломанной от стола ножкой в кулаке пробирался к лестнице, крепко держа за руку девочку лет шести. Девочка заверещала от ужаса, и монстр пнул ее ногой так, что она отлетела назад и, ударившись спиной об угол одной из распахнутых дверей, недвижимо сползла на пол. Женщина, бежавшая за ними следом, споткнулась об нее и полетела под ноги атакованному мужику. Тот закричал и ударил напавшего своим импровизированным оружием по спине. Однако, тварь, не обратив на это внимание, обвила его руками и ногами, распахнула здоровенную нечеловеческих размеров пасть. И тут упавшая женщина ударила своим телом мужика под колени, ноги его подкосились и он рухнул на нее сверху. Голова мужика запрокинулась и Стиб увидел, как из рта монстра вылетело нечто красное и пробило ему лоб. Тварь довольно зачмокала, горло ее заходило ходуном, шея словно превратилась в змеюку заглатывающую мышь за мышью. Мужик перестал сопротивляться и застыл, словно каменный.
Придавленная им женщина, пачкала кровью пол из разбитого носа и губ. При этом она тихо постанывала, делая слабая попытки выбраться на свободу.
Все остальные, а их оставалось еще не меньше десятка, начали ломиться к лестнице с удвоенной силой и никто из них и не подумал прийти на помощь мужику.
Стиб вцепился в перекладину лестницы так, что казалось костяшки, сейчас порвут кожу. Невзрачный мужичонка сунулся было к нему наверх, но мальчик бессознательно, не сводя с глаз с питающейся твари, пнул его ногой по темечку и мужичок, ойкнув, упал на пол.
А затем в коридоре появилось еще три твари. Они двигались бесшумно и неспешно. Животы их выпирали на худых телах, как у напившихся крови комаров.
– Нажрались уже, – с расширенными от ужаса глазами прошептал Стиб, не отводя от них взгляда.
Одно из чудищ шевельнуло вполне человеческим ухом и подняло голову. Пустые, мертвые глаза устремились на Стиба и тот, чуть не поскользнулся от этого взгляда, с трудом удержавшись на лестнице. Тварь шагнула в его сторону. Нужно бежать, но мальчик не мог пошевелиться. Ужас сковал его, и он лишь сильнее сжимал перекладину и смотрел на монстра.
Но тут распахнулась еще одна дверь, прямо перед мордой твари и в коридор выбежала молодая девушка. Она сделала несколько шагов, нога ее подвернулась и она полетела на пол, оказавшись буквально в метре от монстра, пожиравшего мужика, придавившего женщину. Тот оторвался от своей жертвы, посмотрел на нее. Девушка всхлипнула и попятилась назад.
С грохотом захлопнулась дверь комнаты, из которой она только что выбежала и три твари одновременно кинулись на нее сзади. Четвертая бросилась с другой стороны. Девушка пронзительно закричала, но крик ее тут же оборвался, во все стороны брызнула кровь.
Стиб моргнул, задышал, оказалось, что он уже почти минуту стоял, задержав дыхание. Пора убираться отсюда. Никому тут он помочь не сможет, и он быстро полез на крышу. Захлопнув крышку, мальчик сел на нее сверху, пытаясь придавить ее как можно сильнее своим весом и каждую секунду ожидая удар снизу. Но секунды текли, а никто не пытался проникнуть к нему. Бешено колотящееся сердце начало успокаиваться.
Стиб почти успокоился и огляделся. Улицы вокруг опустели. Безумный шум катился в сторону замковых ворот. Он не верил, что остался жив, что эти твари не добрались до него. Неужели это звери из Дубчащи. Как их там называл Эмар – вампиры. Бр-р-р, ничего кошмарнее мальчик в своей жизни не видел, и даже не представлял, что такое возможно.
Он вздрогнул, когда ночь разорвал пронзительный звук. Сперва он не понял, что это, а затем его губы расплылись в улыбке – боевой рог. Все же герцог решил помочь своим подданным. Его вои, закаленные в боях недавней войны за трон, спасут их.
Приложив ухо к щели между крышкой и рамой, в которой она держалась, Стиб прислушался. Внизу стояла мертвенная тишина. С замирающим сердцем он приоткрыл дверцу и заглянул в коридор. Несколько светильников все еще горели на стенах, просто чудо, что не начался пожар, когда разбили часть из них, и света было достаточно, чтобы разглядеть изуродованные человеческие тела, лежащие неподвижно вперемешку. Тварей он не заметил.
Собравшись с духом, мальчик распахнул крышку и медленно спустился вниз.
***
Все вокруг дышало смертью. Дома, чёрные силуэты на фоне тёмного неба, выглядели вымершими. Вдалеке полыхало зарево пожара. Да и не могло быть иначе в месте, где так много деревянных построек, большое скопление людей, которые охваченные паникой, спасались бегством.
Стиб бежал, размазывая по грязным щекам, слезы. Перед глазами застыли страшные картины, увиденные им в трактире.
Бармен Лутек лежал за стойкой, придавленный сорванными со стены полками, на которых стояли теперь разбитые бутылки. Кровь из разорванного горла смешалась с содержимым бутылок, создав последний в его жизни коктейль. Он всегда шутил, угощал Стиба свежим хлебом, подмигивал, когда тётка запрещала ему сидеть в зале, слушая беседы хмельных посетителей. Теперь он просто лежал на грязном полу и больше не улыбался.
Подавальщица Эльра – её руки, ещё недавно ловко разливавшие эль, теперь были вывернуты под неестественным углом. Видимо она пыталась закрыть лицо, но не преуспела. Во лбу ее цвела красная звездочка, щеки и шея порваны в кровавые лоскуты.
Кухарка Марта, толстая, вечно ворчащая, лежала у печи, прижав к животу свои теперь бесполезные, окровавленные руки. Когда-то она бранила Стиба за шалости, теперь её рот был раскрыт в безмолвном крике.
Он больше никогда не увидит их. Вся жизнь его рухнула. Сперва им с родней пришлось бросить дом в Постоке. Потом пропала тетка Глафья. Теперь погибли все его близкие здесь. От боли, поселившейся в груди, хотелось кричать, выть, ругаться. Но Стиб понимал, что мертвых не воскресить, а он еще жив и должен спастись.
И он бежал по улицам, переулкам, перепрыгивал через трупы, скользил на лужах крови. Босые ноги шлёпали по камням, дыхание сбивалось, в груди жгло от усталости, но он не останавливался. Он знал, что нельзя останавливаться. Рог звучал снова и снова, зовя к себе, как голос бога, обещая надежду.
В царящем вокруг полумраке, мальчишка не сразу заметил, как впереди из глубокой, как преисподняя тени, вынырнула сгорбленная фигура. Но он уловил исходящий от нее запах разложения и гнили, услышал, как что-то шаркнуло по камню. Стиб насторожился, сбавил шаг, вглядываясь в темноту. Забытый в гонке по ночному городищу страх, вновь запустил свои мерзкие липкие лапы ему в душу.
Тварь, прижимавшаяся к земле, прыгнула, широко расставив тощие, как ветки руки. Стиб вскрикнул, глаза его расширились от ужаса, он по инерции сделал еще шаг, нога его наступила на нечто, что покатилось под ней и он, грохнулся на спину. Но это не спасло его. Тварь неведомым образом изогнулась, перевернулась в воздухе, словно тело ее было свито из веревок, и, падая схватила пацана за плечи. Он завопил больше от страха, чем от боли и рванулся, что было сил. Затрещала рубашка, плечи обожгло, словно их сунули в огонь, но он почувствовал как цепкие пальцы, оставляя глубокие царапины когтями, соскользнули с его плеч.
Перекатившись, Стиб вскочил на ноги, но тут же был сбит с ног. Тварь вскочила ему на спину, придавила к грязной мостовой. Липкая, вонючая слюна капнула мальчику на щеку. Краем глаза он увидел, как раскрылся рот монстра, появился розовый язык, свернувший в трубку. Мальчишка понял, что это конец.
И тут на них словно налетел ураган, земля задрожала, от бьющих в нее копыт. Огромная черная тень заслонила собой все окружавшее пространство, что-то блеснуло и со свистом, впившись прямо в открытую пасть твари, снесло верхнюю часть ее мерзкой башки.
Стиба обдало мерзко пахнущей кровью. Он дернулся, сбрасывая с себя конвульсивно задергавшегося монстра. И не вставая, как краб, отполз к стене ближайшего дома, прижался к ней во все глаза глядя на всадника. Тот, проскочив на несколько метров дальше по улице, развернул своего черного коня, взмахнул мечом, отправляя в полет, испачкавшие его капли крови, сунул оружие в ножны, подъехал к мальчику.
Лицо всадника… оно было чужим. Нет, не чужим – мёртвым. Белее савана, безжизненное, как кукольная маска. Ни единого чувства, ни проблеска разума. Только одна щека слегка подергивалась.
– Эмар? – не веря своим глазам, выдохнул Стиб.
Глаза всадника, пустые, холодные, медленно сфокусировались на нём. Он не моргал. Не дышал.
И в этот момент мальчик понял: его друг умер. Осталась лишь оболочка. И в ней теперь жило что-то иное.
Но затем что-то изменилось.
Лицо ожило. Бледные щёки налились кровью, мёртвые глаза вспыхнули осмысленностью, а губы, застывшие в безжизненной линии, дрогнули в улыбке.
Стиб, – голос был сухим, глубоким, как если бы он шёл из глубины могилы, но всё же голосом Эмара.
Чуть наклонившись, он протянул руку.
Мальчик медлил. Что-то внутри него кричало: беги! Это не Эмар! Это что-то другое! Но ноги не двигались. Рука всадника зависла в воздухе, не требуя, не принуждая, просто ожидая.
Стиб, медленно, охнув от боли в поцарапанных плечах, поднялся, сделал шаг. Потом другой. Его пальцы коснулись руки, и он почувствовал, какая она холодная. Словно ледяная.
Эмар одним резким движением поднял его в седло. Конь встрепенулся, ударил копытом по камням, и в следующий миг они уже неслись вперёд, туда, где в ночи звенело железо. Только теперь Стиб услышал, что там шел бой.
Когда они выскочили на небольшую площадь, перед воротам замка, то сразу окунулись в самую настоящую бойню. Воины на чёрных конях прорезали толпы нежити, их мечи сверкали в лунном свете, оставляя после себя обезглавленные тела.
Но это были не обычные воины. Они двигались быстрее, чем может позволить человеческое тело. Их удары были сильны и неутомимы. Они не выкрикивали боевых кличей, не кричали от боли, не просили пощады. Их лица были бесстрастны, как у Эмара.
А зомби… зомби умирали.
Стиб видел, как один из мертвецов прыгнул на ближайшего всадника, вцепился ему в шею костлявыми пальцами, но тот даже не вздрогнул. Короткий удар мечом в висок, пронзивший голову насквозь, и зомби рухнул, извиваясь, как червяк. Боевой конь довершил дело, размозжив череп мощным копытом.
– Кто они? – прошептал Стиб, имея ввиду не тварей, а этих необычайно сильных воинов.
Эмар понял его, но ответил не сразу. Он смотрел на сражение, и его глаза снова наполнились пустотой.
– Вампиры.
Стиб вздрогнул.
– Вампиры? И ты?
Эмар обернулся. В его, вновь застывшем взгляде, он увидел ответ.
Глава 12
Пока воины продолжали сражаться с зомби, Эмар спустил Стиба на землю и один из них увел его в замок, где его встретила, о чудо, тетка Глафья. Да, она изменилась, помолодела, похорошела, тело ее стало гибким, движения неимоверно резкими и точными. В глазах поселилась бездонная тьма, кожа, так же как и у Эмара стала ледяной, но все же это была она, и Стиб бросился к ней, обнял, прижался всем телом и разревелся как последняя девчонка.
Умирали все без разбора. И дети, и взрослые, и старики. Первым признаком заразы было красноватое, словно начесанное пятно на коже возле запястья, а потом пятна расползались по всему телу, чернели, и человек буквально сгорал от жара. При этом его часто рвало, ближе к концу черной слизью. От момента заболевания до летального исхода проходило максимум двое суток. И коль заразился, ты труп, о выживших в Постоке пока не слышали. При этом никакое лечение не помогало.Из всей родни в живых у него оставались только дядька Игнат, у которого он жил в Постоке, старший брат матери и тетка Глафья, сестра его отца. Мальчик хорошо помнил, как чёрная хворь пришла в Посток несколько лет назад. Она подкралась тихо, как вор в ночи, и поселилась в домах, затаившись в тёплых углах, в дыхании близких, в руках, что работали в поле, доили коров, резали хлеб.
Как только в семье находили больного, его тут же убирали от других, запирали и не общались с ним, боясь заразиться. Но никто не знал, как та зараза передается на самом деле. Может прикосновением, а может и просто рядом постоять хватало.
В одну из ночей, когда хворь уже вовсю распространилась по Постоку, мама Стиба почувствовала себя плохо, появились первые пятна. Ее тут же отвели в отдельную комнату, проверили всех домочадцев и обнаружили первое пятнышко и у него. Отец скрежетнул зубами. Сперва жена, теперь единственный сын, но ничего не поделаешь и Стиба отправили к матери.
К утру, она уже не могла встать с постели. Кожа ее стало неимоверно горячей и ее постоянно рвало. Стиб находился рядом, убирал за ней, клал на лоб холодное полотенце, держал за руку и то и дело смахивал накатывающие на глаза слезы.
С рассветом, без слов, без прощаний родные ушли. Они с матерью даже не заметили, когда это произошло. Дом опустел, а Стиб сидел у ее кровати, наблюдая, как она страдает.
Мама металась, бредила, хваталась за него своими ослабевшими руками, шептала что-то невнятное. Потом стало еще хуже. Кожа почернела, с губ потекла тёмная слизь, которую он вытирал полотенцем. Дыхание стало хриплым, редким, словно кто-то душил её, затягивая на горле петлю.
Сам Стиб чувствовал, что и его болезнь начинает пожирать изнутри. Кожа горела, кости ломило, глаза слезились. Скрутило живот, и он вырвал прямо на пол рядом с кроватью. Встать и отойти, не было сил. Затем его тошнило еще несколько раз, пока и желчи в желудке не осталось. После этого немного полегчало и он, вновь взял маму за руку, и держал её даже, когда кожа стала обжигающе горячей, а пальцы мёртвой хваткой, до боли, вцепились в его ладонь.
Ночью он потерял сознание. Не заснул, а просто провалился в вязкую тьму, наполненную кошмарами, в которых шёпот мёртвых звал его за собой. Очнулся Стиб с первыми лучами солнца, что упали на его лицо через маленькое окошко. Жар ушёл. Тошнота ослабла. Пятна, что начали расползаться от запястья вверх по руке, исчезли.
Он перевёл взгляд на кровать: мать лежала неподвижно. Черная, словно запекшаяся кровь корка, покрывала ее тело полностью, почерневшие губы потрескались, из широко распахнутых глаз ушла боль, а осталась лишь безмятежная пустота.
Стиб хотел заплакать, но слез не было, лишь холод в груди от невосполнимой потери и всеобъемлющая слабость. Он потянулся к маме, коснулся ее руки и пальцы провалились, образовав дыру в черной корке, от которой тут же во все стороны побежали трещины. Вскрикнув от испуга, мальчик отдернул руку, а тело его мамы осыпалось черным прахом.
И тогда слезы сами собой покатились из детских глаз. Он сидел неподвижно, не в силах отвести взгляд от того, что осталось от мамы. В его детской головке не укладывалось, как такое могло произойти. Он не мог поверить, что ее больше нет, и никогда не будет. Что он никогда не увидит ее, не почувствует тепло ее рук, не услышит ее голос, ее смех. Стиб плакал и не мог остановиться.
Скрипнула дверь и в комнату осторожно, словно боясь разбудить спящего, заглянул дядька Игнат.
– Стиб, – тихонько позвал он.
Мальчик обернулся, увидел родное лицо и бросился к дядьке, но ослабевшие ноги, сделав несколько шагов подвели его, заплелись. Игнат кинулся на встречу и подхватил племянника, прижал к себе. Он видел, что постель пуста и лишь черный, словно прах песок, покрывает ее.
– Одни мы с тобой остались, – прошептал со слезами на глазах дядька, поглаживая Стиба по голове. – Совсем одни.
***
Нолья не помнила этого мальчика, но Корвинар сказал, что в прошлой жизни, он был ее племянником, и она сразу почувствовала, что в их венах течет одна кровь. И к своему собственному удивлению она обрадовалось этому. Теперь у нее появился еще кто-то кроме самого Корвинара, к которому она испытывает теплые чувства. Она обратит этого мальчика и будет заботиться о нем, как о собственном сыне. Это же прекрасно!
Стиб посмотрел в ее красивое холодное лицо и улыбнулся. Он уже понял, что и Глафья каким-то образом стала вампиром. Но он знал, что она никогда не причинит ему вреда и не позволит это сделать никому другому. Теперь понятно, почему она пропала. Став вампиром, она не могла находиться среди обычных людей, управлять трактиром. Наверное, это Эмар сделал ее такой. Но кто такие вампиры? Они едят мозг людей? Нет, это ведь делают эти твари, что напали сегодня на городище. А вампиры спасли их. Значит они хорошие. Да и как иначе. Но ведь и зверя в Дубчаще называли вампиром. Все в голове Стиба, пока он шел за руку с теткой перепуталось. И он не знал уже, что ему думать об этом всем. Но ничего, Глафья ему все объяснит. Все теперь будет хорошо. И заходя вслед за ней в центральную башню замка, он продолжал улыбаться.
***
Тем временем выжившие люди сбились в кучу у вновь запертых ворот замка, откуда совсем не давно и выехали эти необычные воины.
Корвинар, тот, кого они ещё недавно знали как Эмара иб Алиха, массаита с юга, сидел в седле, нависая над людьми, и его взгляд был холодным, как лёд в середине зимы. Его глаза, чернее ночи, блестели в неверном свете факелов.
– Приведите его, – приказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Тут же скрипнули створки и в приоткрывшихся воротах показались трое.
Двое оказались воинами, в таких же черных доспехах, что и всадники, третьим был зомби, закованный в цепи.
Его кожа посерела, местами свисала лоскутами, лицо покрыли рваные раны, в которых копошились личинки. Глаза, когда-то гордые, полные хитрости и власти, теперь были мутными, пустыми, как у марионетки, у которой перерезали нити. Но он всё ещё двигался, он всё ещё тянулся вперёд, жадно щёлкая почерневшими зубами.
– Это же герцог! – воскликнул кто-то в толпе.
– Не может быть!
– Точно герцог!
– Герцог Балич!
Корвинар поднял руку и тут же все стихло. Он медленно обвёл собравшихся людей взглядом. Они смотрели на него с тревогой, страхом, надеждой, и никто не смел, отвести взгляд. Наступившую тишину нарушали лишь звяканье цепей Балича и клацанье его почерневших зубов.
– Да, это ваш герцог, – сказал прародитель, выдержав небольшую паузу, и сделал знак одному из воинов.
Сверкнул меч, и голова зомби упала в пыль. Тело задергалось, разбрызгивая черную смердящую кровь из обрубка шеи, а затем обвисло на все еще удерживающих его цепях.
– Этот человек, – Корвинар указал на обезглавленный труп герцога Балича, – был вашим господином. Он правил землёй, распоряжался жизнями, собирал дань и клялся защищать вас. Он сидел в своём замке, вкушал роскошь, пировал за богатыми столами, пока вы, простые люди, гнули спины на полях. Он был вашей властью.
Вампир сделал паузу, позволяя словам осесть в их сознании.
– Но власть требует ответственности. Она требует силы, чтобы защищать. Чести, чтобы быть достойным ее. Разума, чтобы не пасть в бездну.
Его голос стал жёстче.
– Балич не имел ничего из этого. Он предал вас. Продал свою душу. Он думал, что сможет обмануть Тьму. Думал, что призовёт силу из-за Грани и подчинит её себе. Но Тьма не знает хозяев. Она не служит – она пожирает. И теперь он стал тем, чем мечтал повелевать. Бездушной тварью, без воли, без памяти, без имени.
Корвинар прошёлся вдоль толпы. Теперь люди отворачивались, боясь встретиться с ним взглядом.
– Вы ненавидите его? – Он кивнул на мёртвого герцога и в ответ люди одобрительно зашумели. – Вы проклинаете его за то, что он обрёк вас на гибель? Что по его вине погибли все эти люди, ваши близкие, родные? – Шум в толпе усилился, зазвучали проклятия в адрес мертвого герцога.
Корвинар удовлетворенно дернул щекой и продолжил:
– Он призвал силы, с которыми не смог совладать и сам стал их жертвой, так же как и вы должны были стать ими. Но теперь мы здесь. Мы – те, кто избавил вас от зла, которое вы не могли остановить… Грядут темные времена. Твари за Гранью, еще более страшные, чем эти, – он указал на зомби, – жаждут проникнуть сюда. И никто кроме нас не сможет защитить вас. Даже Король. Ибо он сидит за высокими стенами Корграда и ему плевать на вас!
Толпа гневно зашумела. Люди затрясли кулаками, помянули короля недобрым словом.
– Вам страшно. В герцогстве больше нет Балича. Больше нет старых правил. Отныне мы – ваши защитники. Ваши хозяева. Вы будете служить нам. Вы будете чтить нас. И если вы будете верны, если примете новый порядок без страха и сомнений, мы защитим вас от того, что таится за Гранью. А самые достойные из вас могут стать одними из нас. Такими же сильными и могущественными как мы.
– А кто же вы? – спросил мужик, по мощному телосложению больше всего похожий на кузнеца. – Мы тут заприметили среди воев знакомые лица, но они какие-то другие таперича. Кто ж вы такие, господин?
Корвинар оглядел толпу.
– Мы вампиры.
Толпа охнула, замелькали защитные знаки. Все слышали, что так называли тварь, что в Дубчаще объявилась.
– Да, мы вампиры. Мы бессмертны и пьем человеческую кровь, – народ подался назад от этих слов. – И вы можете выбрать. Покориться – и жить. Или умереть.
Он замолчал. Зловещая тишина повисла в воздухе.
– Вы спасли мою жену с дочками, да и меня самого, – нарушил ее кузнец, что спрашивал Корвинара, кто они такие, – я никогда не забуду этого.
И он, опустившись на колени, ткнулся лбом в землю. Следом за ним тоже сделали и женщина, что стояла рядом, видимо та самая спасенная жена и две девочки. А потом и все остальные люди последовали их примеру. Все до одного.
Корвинар удовлетворенно смотрел на своих подданных. План по спасению их от зомби сработал, как он и задумывал. Люди добровольно приняли его власть, и это тешило самолюбие. Он мог своей силой, одним взглядом заставить их подчиняться, но ему хотелось, чтобы это произошло по собственному желанию людей.
И теперь у него есть материал для создания новых детей ночи, есть бесперебойный источник крови и самое главное есть те, кто будет работать на них, обслуживать их: шить одежду, ковать оружие и доспехи, ухаживать за лошадьми. Кстати, с лошадьми надо что-то делать. Эти умные животные так и не приняли до конца вампиров. Чтобы сегодня устроить этот выезд на зомби пришлось каждое животное отдельно заговаривать, а это немалая трата его собственных сил и сил Патриархов, другие вампиры на такое оказались не способны. Ну и действовал заговор лишь на несколько часов, а потом лошади вновь начнут шарахаться от своих новых владельцев, как сумасшедшие. Но что-то он отвлекся.
– Встаньте, – велел Корвинар, и люди поднялись на ноги, уперев в него свои взгляды. Кто-то со страхом, кто-то с надеждой, кто-то с уверенностью, что теперь все будет хорошо. Этим простым, в основной массе крестьянам, нужен хозяин. Тот, кто скажет, что им делать, кто защитит их от бед и напастей, тот, кому они могут поклоняться.
– Вы все устали. Я понимаю. Ночь выдалась страшная и тяжелая. Но нужно навести порядок. В первую очередь сжечь трупы зомби, чтобы не начались болезни от их разлагающихся трупов. Тех, у кого они выпили мозг так же надо предать огню. Не закопать, как вы обычно делаете, а обязательно сжечь.
Тихий ропот пробежал по толпе, но тут же стих под взглядом повелителя.
– Это для вашей безопасности. Тьма пришла в герцогство, она все еще здесь и теперь даже смерть не конец. Только огонь может окончательно остановить ее. Так что теперь всех своих умерших вы будете придавать огню. Или вы хотите, чтобы ваши мертвые вновь вернулись к вам?
Такого никто не хотел.
– Мои воины будут рядом и если что, защитят вас. Ступайте и помните, кому вы обязаны жизнью.
И тут Корвинар вздрогнул. Острые уши шевельнулись как у летучей мыши. Лицо исказила гримаса то ли ярости, то ли страха.
