Владислав Март
Короткие истории долгого полугода
* * *
И вдруг, вся глубокая детализация происходящего завершилась. Нечаянно позавтракали в «Старбакс» и были пойманы интернетом в сеть. Площадь перед собором Иштвана заливалась светом, огромный кофе кипел в стакане с надписью «Wlad», мы были голодны и веселы, телефон давился свежими фотографиями рассвета над Рыбацким бастионом, а у нас оказывается полдня как началась война. Страна наша любимая, очередной раз выкинула фортель, родила новость, что не даст нам ни один никакой самый вражный враг. Спокойные годы благополучия, роста, выбора домика на «Авито», выбора отпуска в Европе, выбора платной или зарубежной учёбы для дочки завершились. В это утро у меня, у нас украли будущее. Всё в Будапеште сделалось другим. Утром в непрогретом воздухе, с холодными пальцами и ушами радовались мы с Олегом богатству кафешечек, бесконечности местного фуа-гра, острых колбасок. Прогулки по пустым паркам с огромными бронзовыми конями, реально стадами, стоящими на высоких постаментах в честь легендарных венгерских вождей, приведших чудный народ из неведомых далей прямо в сердце Европы изменились. Цепляя тут и там вай-фай мы содрогались от событий, видели доказательства настоящей большой заварухи, но выдыхали и шли к очередному мосту. Днём мы улыбались в малюсеньких вагонах древнего метро, скрытого всего два метра под землей, переходили к замкам и рынкам. Садились за стол с гуляшем. Дивились местной привычке не спрашивать сколько порций гуляша мы хотим. Официант, услышав слово «гуляш», убегал и возвращался с глубокими пустыми тарелками на обоих. Сначала я негодовал про себя, платить за двоих, а вдруг только один хотели заказать. Тем более, сидели мы в самых туристических дорогих местах. Но с возвращением официанта вся нервозность и чувство, что тебя-русича приобидели венгры улетало. По центру стола ставилась огромная кастрюля гуляша, которая и была этой единственной порцией, а количество тарелок роли не играло. Кормили на убой, как поросёнка перед Пасхой, мы черпали и черпали из бездонной кастрюли, успокаивались и откидывали сытые тела на спинки кресел. Днём мы видели рестораны-пещеры, с сеном на полу, с хрусталём, с дичью, мы посетили всё, что захотели. Но рука не выпускала телефон и хотелось больше пива, чтобы отвлечься от растущего курса валют, от упущенных возможностей. Вечером отягощённые шопингом заглядывали уже в продовольственные с целью алкогольного трафика. Тянули в отель отвисшие пакеты и в спустившейся тьме окончательно нагоняла нас перемена. Нерв. Волнение за всякую мелочь, за будущее, стыд и возмущение, смесь всех эмоций и извечное «да уж…» в конце. Вскоре получилось у нас направить энергию беспокойства во вполне конкретное место. Пришло осознание, что закрытие неба над странами вокруг Украины закрывает нам возвращение в Москву. Тем более, «Урал» кидал нас и ранее с сертификатами, виза моя истекает послезавтра, беженцы будут в городе уже утром. Между дегустацией токайского и доеданием хлеба я стал покупать-менять-продавать авиабилеты чтобы гарантировать нам возвращение раньше и с надёжным «Аэрофлотом». В какой-то момент на руках было три разных обратных билета. Деньги перестали быть сдерживающим фактором, они стремительно превращались в бумагу или даже просто в виртуальные цифры. Настоящую цену имело только возвращение к семье, работе, туда в казарму, что нам так мила. К позднему вечеру нерв стихал, письма с билетами грели душу и мы находили в себе силу выйти в город фонарей, посетить ещё одно знаменитое место, вроде кафе «Жардо». Там я испил самый крепкий двойной эспрессо в жизни. Он включил мои неработающие 90% мозга и ускорил 10% работающей части. Моментально оказал диуретический эффект и в этом почти наркоманском приходе я окончательно понял, что мир уже не будет прежним. Высота потолков «Жарбо», гравировка и печати на деревянных стульях «Жарбо», тяжёлые портьеры и сладкий «Эстерхази» в «Жарбо», всё, совершенно все вещи стали чужими. Прежний мир покидал меня. После возвращения в Москву лучший способ сохранить рассудок будет отключить интернет, иначе можно будет сойти с ума от противоречий в собственной голове… Сильный кофе в «Жарбо». Мы попытались сдать билеты в Братиславу, которая на венгерском называется совершенно не так, неудачно попытались. Они оказались невозвратными, я запихнул их на видное место стены объявлений при входе в билетную кассу. Девочки перед нами покупали билеты в Варшаву, на любой ближайший поезд и переговаривались по-украински. Пытались вернуться с каникул? Мне уже было всё равно. Наплевав на устои культуры, мы пили на ходу пиво из банок и делали последние видеозаписи для нашего любительского фильма «Что такое Будапешт?». Будапешт – это сладкая булка с корицей за два евро, что уже никогда не подержишь в руках больше или не принесёт она тебе такое удовольствие больше никогда. Потому что сплотила Россия мир против себя, а заодно и против тебя. Но сегодня булка ещё греет ладони и мешает пить пиво. Булка, посыпанная всем, что можно купить на рассыпь оставшихся красивых местных денег с птичкой на обложке.
* * *
Утро отъезда из Венгрии было солнечно-морозным, в такт нашей крови, что леденила пальцы. Волнение прятали, занимаясь планированием. Придумали забрать один комплект ключей от апартаментов на случай неприлёта самолёта, будет где жить-продлевать. Зарядили всё зарядимое. Рассовали наличку по карманам. Взяли воду. Неожиданно выбрали такси. Совсем не как в первый раз, три назад мчались по горкам и брусчатке Буды с разговорчивым водителем. Теперь ехали по плоскости Пешта в тишине, обгоняли автобусы, подмечали некрашеные заборы и серость ранней весны. «Урал» всё ещё присылал какую-то автоматическую белиберду, про то, что нас ждёт комфорт и покой на борту. РБК сообщало, что из 4 рейсов 3 не прилетели, а конкретно «Урал» и вовсе можно было послать в горы. Стресс на час ушёл в дьюти-фри. Броуновское движение и потеря контроля при трате денег. Деньги менялись каждый час, наши рубли стоили неизвестно что, курс евро перевалил за 130. С Олегом нам было легко выбирать товары, напитки, недокупленные и недорассмотренные в городе. Ничто не имело значения кроме желания что-то увезти на память, как мы полагали, из нашей последней поездки в Европу. Но магазины закончились и пришлось томится в креслах у гейта. Прибывающие русскоязычные были нервными и молчаливыми. Только одна пара, мама и сын-подросток, оба с армянской внешностью, на чистом русском ругались на чём свет стоит. Прислушиваться было не нужно, все в полупустом участке терминала сочувствовали маме. Этот грустный терминал изолировал нас от прочих иностранцев, Венгрия поскорее хотела отторгнуть нас в небо. Будто россиян отсадили в гетто пустого холла. Только вот самолёта всё не было. Сын зависимый от игр и денег, мотал маме нервы и довёл до обещания никогда с ним не ездить в Европу больше и выбросить в окно приставки и прочее. Несложно это будет сдержать, похоже. Сын часто перебивал, вставляя какие-то нелепые аргументы, указывал, где мама была не права и как она ошиблась при регистрации на рейс и ещё где-то и как-то, от этого всего хотелось помочь этой маме и просто прибить подстрелыша. Внезапно наступившую у них тишину в брани прервал телефонный разговор большого дяди, что сбивчиво объяснял, что не знает во сколько прилетит, всё сложно. Тут же прямо за нашими спинами подскочил с виду умный мужчина в очках с огромным ноутбуком и громко сообщил, что дядя невнимателен, не следит за информацией, что улетим мы во столько-то, а прилетим во сколько-то, надо же смотреть. Дядя вяло поблагодарил. Нервный с ноутом присел и стал листать яркие страницы в интернете с бешеной скоростью. Он не понравился нам с Олегом однозначно. Подскочил, как забывший принять таблетку, на дядю наехал. Все нервничали молча, а тут такой выброс. Кроме того, интернет у нас с Олегом ловил ужасно и создавалось впечатление, что весь его взял на себя сосед в очках. Мы с другом переглянулись, списали всё на наши тревоги, пребывание за границей всё же повышает уровень любви к людям. Не стали обзывать ноутбуконосца дебилом. Наступила недолгая тишина. Сто человек ждали и молчали. Новый разговор, тихий, но всем слышный начался у самой стойки. Две женщины вслух, как и мы все каждый про себя, комментировали отмену массы рейсов в Россию и задержку одного единственного нужного нам. Пусть все другие не прилетят, пусть прилетит только этот. Слово «задержка» становилось таким страшным. Вдруг с виду умный мужчина снова подал звучный голос: «Какая задержка? Рейс отменён!». Все мгновенно среагировали, зрачки расширились и пульс стал чувствоваться даже в ногах. Мужчина с огромным ноутом вызывал доверие, поскольку вероятно, только что увидел информацию на сайте. Однако многие, мы в том числе, указали на табло, где написано «delayed», что означает задерживается. Повисла пауза между истерикой и всматриванием в табло, в том числе и очкастым с ноутом. В стрёмной тишине, он как ни в чём ни бывало сказал: «А, ну да, задерживается». Кто-то громко выдохнул, я скривил лицо, Олег сказал мне тихонько, что мол ещё секунда и двинул бы этому с виду умному, благо Олегу для этого нужно было всего лишь развернуться. Новая тишина, нарушаемая редким вставанием одного пассажира в туалет. За прозрачной стеной аэропорта самолёта не было. Прошло ещё около часа. Вера в «Аэрофлот» нас не покидала и не зря. Хвост с трёхцветным флагом бесшумно махнул нам за стеклом. Редкие люди шли по коридору из самолёта и мы стали готовиться принять их места. Я предсказал Олегу, что с виду умный будет сидеть в самой заднице, лететь с толстой женой и дебильными детьми. Так и вышло, он постоянно к тому сверху ещё и бегал в туалет мимо нас, ум его и ноутбук не спасали от диареи или что он там ещё в себе таил. Стюард необычно по-взрослому предупредил нас, что полетим мы дольше, но всё будет хорошо. Больше комментариев не было. Салон пассажиров был готов на всё лишь бы улететь. Все люди за окном зала с чемоданами казались украинскими беженцами. Пристегнулись. Через час другой, а лететь-то всего 2 часа, Олег стал показывать мне в приложении авиакомпании как фигурка самолёта располагается над Европой. Мы не просто облетали Украину, мы облетали почти всё, что показывала карта, до Балтийского моря, по нему рисовали изогнутую линию до Литвы и там через Белоруссию в Москву. Сев и поймав сеть, мы убедились, что были последним бортом, кого пропустила Литва, предпоследним кого пустила Германия. К моменту посадки в аэропорту Будапешта скопилось уже 400 пассажиров «Урала» и ни одного самолёта в Россию… Дальше был алкоголь и рассматривание сгоревших танков в Тик-Ток, выдох и жизненный опыт. Утром я повёз Олега в Смоленск через вкуснейшую блинную, там, где встречаются Минское и Можайское шоссе. Нас всё не отпускало, словно мы вырвались из злого сказочного леса. Мы комментировали мелочи жизни и обжигались кофе. Только на борту стакана никто не писал больше «Wlad».
Март.
Подслушанные тяжёлые разговоры жены и тёщи про её родственников на Украине. В Киеве, Чернигове и области находились три семьи, объединённые родством и тонкой ниточкой со Смоленском. Каждая сидела в метро, подвале и погребе. Каждая слышала грохот проезжающих колонн техники, дёргалась от взрывов. Они исчезали периодически из сети из-за перебоев с электричеством, связью, ловили интернет только когда выходили из подвалов-бомбоубежищ в квартирный туалет. Их позиции от «мы никуда не поедем» сменились постепенно на «мы уезжаем на Запад». Куда угодно, только не в Россию. Предложенная тёщей помощь, принять всех в Смоленске, не принималась. Куда угодно, только не туда откуда пришла война, забрав работу, дом, будущее, не в Россию. На 13-ый день они выдвинулись на автобусах в сторону Польши, надеясь достичь живущей там родственницы. Единственный мужчина среди них вынужден остаться, так как не принял повестку в военкомат и по сути прятался, за границу его не выпустят. Оказавшись на западной части вместо относительно мирной обстановки, они снова слышали ракеты и бомбы. Винница, что не значится ни на одном новостном сайте, как место боёв, встретила их обстрелом. Дозвониться становилось всё сложнее. В трубке гул и грохот. Карты на новостных сайтах уже не отражали масштаб спецкошмара. Мои английские уроки прекратились. Преподаватель сначала уехала из Мариуполя, очень близкого к боям. Поселилась где-то в центре страны, вдали от военных объектов, мостов и электростанций. Написала, что планирует возобновить уроки. Это помогает ей не думать хотя бы час о ситуации, не листать новости. Но через пару дней она покинула и это место отправившись куда-то ещё. Новости, которым никто не верит, но все читают, сообщают о миллионах беженцев.
* * *
Замечательная по красоте сумасшествия история произошла в Смоленске в старой дочкиной школе. Знаю в художественном пересказе её бывших одноклассниц. Гагаринцы школы города-героя, такая пионероподобная организация школьников, проводили торжественное мероприятие в центре города. Их форма, белая с голубым галстуком, с белыми перчатками, организация и строй, выглядят свежо и дисциплинируют школьников ходить в ногу и стирать носки. После действа дети разошлись по домам, но знаменосец гагаринцев пошёл в школу чтобы сдать огромный флаг организации на таком же огромном древке. Этот девятиклассник свернул флаг детской организации как положено, положил тяжёлое древко на плечо и зашагал из центра в сторону школы, что находится в 15 минутах детских шагов от центра. Флаг организации – голубой, с ярко-жёлтыми буквами на нём и портретом Ю.А. Гагарина. В свёрнутом состоянии он стал походить на жёлто-голубой флаг Украины. Когда мальчик проходил по улице на него стали обращать внимание, когда же он ни о чём не подозревая стал переходить дорогу напротив консульства Польши, кто-то вызвал полицию. Очевидно его сочли одиночным пикетом против войны, идейным украинцем или провокацией со стороны польского офиса. Мальчик ни о чём не подозревая, пошёл мимо польского флага дальше по улице в сторону школы удерживая на плече своей голубо-золотой свёрток. Полиция примчалась к консульству за минуту и начала гнаться за школьником. Тот испугался и помчался к школе стараясь не уронить флаг. Дети рядом, наблюдавшие за погоней позвонили учителю. Из школы моментально навстречу ученику выбежали учитель и директор школы. Пожилые женщины по гололёду на каблуках, толстые полицейские и мальчик с флагом вместе столкнулись где-то в середине маршрута. Последовала ругань, брань, жесты и эмоции, учителя пытались отбить знаменосца у полиции. Мальчик хотел бежать, полиция хотела работать. Финалом битвы стало демонстративное разворачивание флага на всю его ширину директором школы. С голубого полотнища с золотыми буквами на полицейских улыбалось лицо Юрия Алексеевича. Он всё так же ликом святого был выше этого гололёда, брани и политики. Полицейские ушли. Флаг вернулся в кабинет организации в школе. Как говорится, Юра, мы всё про****…
* * *
Мой день рождения прошёл как обычно в последние годы. Без гостей и выходов. Рабочий день, который я позволил себе провести вальяжно. Занимался только тем, что нравится, сложные дела оставил на следующий день. От коллег получил богатый подарок – сертификат на билеты в театр на 5000 и ещё 6300, остаток, перевели на карту. Это больше обычного, на одном месте служу шестой год, есть с чем сравнить. Людей стало больше почти вдвое, сдавать стали не по 200, а по 500 рублей. До этого рекорд был семь тысяч. Обилие звонков от друзей. Звонили даже те, кого я сам забыл поздравить с Днём рождения в феврале. Из-за поездки в Венгрию или просто вылетело, но они не забыли. Написало в мессенджерах и смс масса людей. Среди слов пожеланий мне бросились в глаза несколько неизменно повторяющихся формул. Многие говорили о том, что со мной интересно работать и общаться. Многие желали мне хорошего настроения. Если первое я ожидал, второе резало слух. Неужели у меня так часто плохое настроение, что многих заботит моя грусть. Не так часто, но очевидно, что заметнее, чем у других. Я не умею скрывать суть раздумий или не реагировать мимикой, эмоциями, аурой на происходящее. Я скор на реакцию, а поскольку часто вокруг происходит кринж, краш и трэш, то и реакции соответственные в рабочей среде. Это нужно взять во внимание. Ближайшая тренировка моей уравновешенности и хорошего настроения состоится завтра, на неформальной встрече с коллегами по случаю обоих прошедших гендерных праздников. Дочь подарила смелый кулон из эпоксидной смолы, поделка с пальмой внутри. Неожиданно и приятно. Носить я её буду навряд ли, но. Это красиво. Пальма внутри бередит воспоминания о Кубе. Жена сделала великолепный подарок. Вместо всякого полезного и качественного, что обычно она преподносит, курьер привёз коробку мороженого «Чистая линия». Плотно упакованная радость. Достаём на всех, делимся, что может быть лучше мороженого? Звонившие-поздравлявшие не имели сами новостей, даже спустя год необщения, сложилось чувство, что скрывают. Новую работу, свои страхи из-за нынешнего кризиса, свой пессимизм. Я пока не научился сдерживаться в связи с рисками этой украинской истории и загрузил друзей. Пошла третья неделя перемен и всего, что последовало за. Я меньше читаю новости, меньше удивляюсь разнообразному негативу. Вижу весьма позитивные шаги правительства, которые продолжают пытаться сохранить что-то в нынешней катастрофе. Родственники жены по украинской линии за два дня достигли Варшавы, где живёт их дочь-племянница. Мужское меньшинство выехать не смогло, охраняет дом под Черниговым, от бомб, мародёров и соседей. Шлют тёще страшные коллажи и видео клипы про войну, под стать нашей пропаганде про зверства националистов в Донбассе. Последним в День рождения позвонил мой староста группы. Тоже работник фармотрасли. По-прежнему, как и двадцать предшествующих лет не похвастался ничем. Как будто, как и 20 лет назад живёт в маленькой квартире в Замкадье, звёзд с неба не хватает, ни о чём не мечтает. Как вообще можно столько лет хорошо работать в Москве и не показать этого, не упомянуть дом и машину, образование и отдых, инвестиции и всякую прочую чепуху. Талант. В шпионы ему пора. Каждый такой звонок чему-то учит меня, но не сразу доходит чему. Меня устраивает мой праздник. Будет грустно – поем мороженое. Природа тоже подарила чудесную вещицу. Под ярким и греющим солнцем марта в Москве выпал снег, а температура опустилась до минус 12, минус 15 по утрам. Снег сковало словно бетон, все дорожки и дворы стали чистыми. Тысячапроцентная влажность и ветер делают выход с псом испытанием на прочность. Всё напоминает литературные крещенские морозы. Аномалия погоды, аномалия людского поведения. Природа всё чувствует.
* * *
Пытаясь меньше читать новости и осознавать весь смрад, что творится в мире, я сконцентрировался на конкретных потерях для себя. Потеря первая. Кондиционер для комнаты подорожал вдвое и выбор упал до трёх моделей добротных китайских поставщиков. До февральских праздников я лениво пытался понять, в чём же разница между всеми этими сотнями сплит-систем, готовился остановится просто на известном бренде, топовой бандуре за 50000, что жене казалось равнозначным покупке позолоченного унитаза. Я просто так решил. Шиканул. После февральских я взял последний вариант за 55. Ни о каких «известных» и «позолоченных» речь не шла, он просто делал воздух холодным, не имел никакого имени и его установка подорожала на 100%. Я спросил было в шутку рабочих, про дрель, купленную 10 лет назад и кусок пластика со склада, явно приобретенного задолго до кризиса за три копейки. Почему их работа, но не моя зарплата, стала ценится в два раза выше. Они пожали плечами. Москва. Бизнес. Три часа дня. Второй утратой стала трансляция Формулы-1. Я смотрю это шапито с 1998 года. Пропускал прямой эфир лишь единичных гонок за эти 20+ лет. Уважительной причиной могло быть нахождение в самолёте, тяжёлая болезнь или что-то в этом духе. И – бац! Без объявления чумы у меня отобрали мои гонки. Понять, как действия России на Украине связаны с разрывом договора на трансляцию гонок мне сложно. Истерия Запада в этот момент для меня стала очевидной. Вместо реальной помощи своему союзнику они ограничивают поставки нам бургеров и выключают кино в телевизоре. Позор не меньший, чем наша судорога на юге. Вся проституистическая демократия и псевдолиберализм проступили в эти дни. Отбирание яхты русского олигарха для Запада является великой помощью, недопуск русских инвалидов на Параолимпийские игры – главным вкладом в борьбу. Циркачи и акробаты. Слава русским пиратам, трансляция Формулы-1 для меня возобновилась через час после гонки в форме видео 4К на торрентах, с переводом на русский и атмосферой праздника. Тот самый момент, когда хочется вслед за идиотами кричать, что наш народ непобедим. Спасибо, пираты. Я уже слишком стар и зависим, чтобы прожить новый сезон без тёрок между Ферстаппеном и Хэмильтоном. Потеря третья. Соль. Будучи на смоленском колхозном рынке, я купил сала повадками олигарха, так что еле донёс пакет до машины. Чеснок, перцы, лаврушка, всё было, не было лишь соли – основного ингредиента засолки. Я не покупаю солёное. Я солю сам, моя засолка лучшая в мире. На рынке не оказалось никакой соли. В супермаркете не оказалось каменной или расфасованной по килограмму. Пришлось брать последнюю пластиковую банку с дырками для посыпания, мелкую, как пляжный песок, несолёную на вкус, ужасную, последнюю. Это была худшая соль, что я видел за всю жизнь. Контейнер стоял на самой нижней полке, вернее на полу, не был замечен очумелыми бабками-охотницами за солью и сахаром. Мне не хватило этой соли дома, так как я купил очень много превосходного сала. Впервые в жизни я был вынужден что-то мазать-втирать с других порезанных кусков, сыпать больше перца, от которого чихал и в душе посылал всех имеющих отношение к дефициту соли у меня на кухне. Три квадратика сала не покрылись солью с головой. Я увидел кризис своими глазами, я ощутил это жжение через царапины на пальцах, увидел эти недостаточно посыпанные горы свинины, вздохнул и понял, что вот он кризис. При всей юмореске происходящего, такого не было ни в 90-е, ни в финансовый кризис 2008-го, ни в отжатие Крыма в 2014, ни в чуму 2020-2021. Соль для сала была всегда, была каменной, комками, кристаллами, сыпалась сквозь пальцы и ломалась айсбергами у меня в ладонях. Теперь свинина есть, соли нет. Это начало конца.
* * *
В лучших традициях лелеяния древнерусской тоски я подкрепил упадническое настроение чтением драматических произведений. Неприближающаяся весна этой весной, военные сводки с фронта и ряд негативных изменений в повседневной новокризисной жизни подвели меня к чтению «Мобилизованной нации». Книгу я так и не осилил. Начального впечатления вполне хватило, уловил суть. История о немцах, которые уже находясь в Чехии, уже собираясь в военкомат когдашнего формата, уже пишущие письма родным о нескорой встрече, эти немцы всё ещё верили, что не будет большой войны, что не будет войны в Польше и всё это просто такая ситуация. Из сохранившихся писем и воспоминаний автор сшил тревожную главу. Ветераны прошлой войны восстанавливались в званиях, но думали, что это просто запугивание Англии. Молодые солдаты приезжали на трамваях к сборным пунктам и полагали, что их могут отпустить через месяц. Самые осторожные переживали за родственников-евреев, но заметили, что с началом мобилизации, тема страшных евреев-врагов рассосалась. Что-то другое ходило между солдат и генералов, что-то большее. Я представил какой книга будет дальше, с заложниками обстоятельств, этими гражданскими солдатами, представил их метаморфозу, их сожаления по поводу выбора пути или отсутствия этого выбора. Какой может быть выбор, когда ты в шеренге, в окопе или под обстрелом, пусть даже и справедливым, ответным огнём. Представив всё это, я бросил читать. Мне хватает воображения дописать в уме подобные книги в подобных обстоятельствах. Используя этот стимул, я поговорил с дочкой на кухне. Объяснил ей, что возможно, все мы, люди за окном, учителя в школе, я, все мы ошибаемся сейчас на счёт оценки текущих событий. Пример Германии, школьная история, такой-то класс. Возвращение Рурской области, может быть это наше возвращение Крыма? Аншлюс Австрии, может быть это наше будущее присоединение Донбасса по результатам референдума? Или это Херсон или это Южная Осетия? Ввод войск ради защиты немецкоговорящих жителей Чехии, Судетских немцев, это не наша ли спецоперация на Украине? Инсценировка польской агрессии нацистами в 1939, это не наша превентивная агрессия? Или это наша будущая история на границах Польши, Румынии, Молдавии, когда спецоперация докатится до них? Где мы находимся сейчас? На какой черте? Сколько времени прошло от этого ожидания-непонимания начала до полного разгрома фашизма в Берлине? От воссоединения с Австрией до разделения Германии? Всего-ничего, семь лет. Не нужно ли мне сейчас научить ребёнка смотреть на вещи с разных сторон, почему никто не пишет и не смотрит так? Пошёл обратный отсчёт до краха. Мы уже присоединили Крым, уже защитили русскоязычных в другой стране, уже перешли границу. Осталось семь лет до того как какой-то сержант водрузит какой-то флаг над Кремлём? Это возможный сценарий? Критическое мышление или параноидальное? Одно точно, с развитием современных технологией, ускорением времени, на это вряд ли уйдёт семь лет. Если такое произойдёт, то куда скорее. Я ошибаюсь в своём прогнозе, но я имею право на ошибку, мнение и разговор с дочерью. И я не собираюсь покидать страну из-за своего прогноза. Вторая прочитанная книга за выходные оказалась художественной и провела со мной время до последней страницы. Горалик и её «Имени такого-то» совершенно очаровала. Я пропустил вступление о том, что книга не документальная, а частью фантастическая и мне было невероятно приятно подмечать нереальные события в этой истории документального 1941 года. По ходу чтения я полагал, что автор показывает, как сходят с ума не только раненые и пациенты психбольницы, но и врачи, персонал, все люди вокруг. Идея о том, что машины, зенитки, баржи – живые организмы – поразительна. Образ лисы, запряжённой в подводу или якобы сумасшедшей пациентки вылавливающей удочкой из ниоткуда обрывки писем с фронта – великолепно! В концовке стало страшнее и трагичнее, автор растеряла богатство воображения, на мой взгляд. Можно было набросать читателю ещё вопросов, связать действие с вождём, с немцами, проследить судьбу героев, сошедших с баржи-ящерицы. Квазиреальность. В этом сильны российские литераторы. Вспомнил свои впечатления от прочтения «Москва-Петушки», тяжёлых военных драм советского кино. Всё сошлось в книге. Получил огромное удовольствие и завершил этим бульоном долгий воскресный ужин из потока новостей о боях, аллюзий на тему Германии… Мы все как в приёмном отделении дурдома, только по какой-то причине неясно, мы пациенты, ждущие врача или врачи пришедшие на смену. Не выспавшиеся, в халате белом или больничном, но по знакомым коридорам идём в четыре стены палаты. Нам объясняют правила, мы записываем что-то в тетрадь, вокруг устоявшееся положение дел. Расписание на двери палаты. Но можно выйти на балкон и посмотреть на другие дома, других людей, а можно даже выйти с территории дурки и сесть на трамвай. Окружающие какое-то время будут привыкать к тому, что ты едешь в халате, врачебном или больничном, но привыкнут к этому, и к неснятым бахилам, и к бахилам на голове вместо одноразовой хирургической шапочки, и к твоему пустому взгляду в стекло. Но можешь ли ты привыкнуть к тому, что постоянно вокруг творится необходимость выходить из дурдома, чтобы пытаться понять, что же происходит на самом деле.
* * *
Март завершается чудом природы. После ряда относительно тёплых дней, когда кожа лица нагревается под солнцем и возникает мысль получить опасный весенний загар, вдруг вернулась зима. Отсроченный подарок мне на День рождения №2. Оповещение от МЧС вечером сообщило что-то в телефоне, но они присылают теперь их так часто, что внимания не обращаешь. Зато обратил утром. Ледяной ветер, снег пополам с мелким градом и неслыханный гром с неба. Молнии я не видел, град стал не дождём, как бывает весной, а снегом, насыпало 5-10 см, замело машины и весь двор снова стал по-ватмански белым. Верба, обалдевшая со своими бубыськами, торчит из снега. Водители снова машут щётками вокруг своих железных бегемотов. Простынёй накрыло вычищенные дорожки, вернулись тёплые шапки и исчезло нытьё в подъездном чате про неотключенное отопление в квартирах. Второй день принёс ещё больше снега и ветра, взрослые шли по улицам наклонившись под 45 градусов, лишних выходов из дома никто не делал и наши выходные превратились в полностью домашние. Вместо традиционного изучения старых улиц Москвы, запланированной Пятницкой, у нас состоялся двухдневный марафон криминальных британских сериалов с доставкой еды курьером и выгулом собаки с хозяином в полностью зимней экипировке. Окна балконов покрылись корками и наметился, почти уже проступил витраж мороза. Утром температура оказалась минус восемь, а по ощущению Яндекса – минус одиннадцать. Но как сказала вернувшаяся с прогулки с псом супруга, ощущения больше похожи не на -11, а на пипец. Дети остались дома и рубились в свои приставки, и никто этим не возмущался. Синиц не прилетел к кормушке. Занимаясь своим любительским спортом, я только чуть-чуть приоткрывал окно на проветривание. Дочь вернулась из школы с бледными руками и щеками и не забыла взять шапку и варежки в новый раз. Только псу-хаски всё было приятно. Так же валялся на балконе, так же на улице, такой же скверный и разборчивый аппетит. Лапы его снова стали чистыми после прогулки, никакой грязи и песка, можно не мыть. Ледышки на его воротнике от игр с подружками, ледышки между пальцев лап, ледышки вокруг усов. Альбус приостановил линьку и не парится по поводу непогоды. Мы же, глупые кожаные взрослые, не удивляемся причудам людей, политиков и военных, но дивимся непредсказуемостью погоды и её мощью. Сказала будет зима, значит будет зима. Первое апреля в конце недели, это ещё не сегодня. Трепещите, глупцы! Кутайтесь в волосы убитых животных, ешьте солёный жир свиней и пейте согревающее с хмелем, трепещите перед природой! Мы закрыли форточки и трепещем.
* * *
«Чтение меняет прошлое». Второй день не выходит из головы эта цитата. Как точно подмечено. Читая тексты, скажем художественные, удаётся по-новому представить имеющийся опыт. Сравнивать и уточнять уже прожитое. И прожитое это в прошлом начинает меняться. Машина по деланию воспоминаний в голове активируется и меняет память после прочитанных страниц. Прочтённое крадётся и встраивается между мыслей, между дат. Книга о вымышленных приключениях персонажа меняет читательский опыт от настоящих приключений-переживаний. И сразу вспоминается вторая цитата – «человек одной книги». Когда кто-то, кто-либо, да я, к примеру, познаёт мир и принимает решения на основании одной пусть отличной книги, одного источника информации. Одна удачная идея кажется взрывает мир. Но прочитаешь вторую, третью книгу по теме и обилие точек зрения, деталей, появление нераскрытых вопросов, можешь после каждой книги заключить, что знаешь меньше. Третья даёт вопросов столько, что нужна четвёртая, а пятая ставит на место все предыдущие и ждёт шестую. Нельзя быть человеком одной книги. Мир не прост. Читать, менять прошлое и читать снова. Пока в прошлом не наступит порядок и не окажется, что вся эта информация вела тебя к сегодняшнему решению. И у тебя тысяча слов на каждый вопрос и тысяча вопросов на каждую книгу. А книги всё приходят, прошлое растягивается и насыщается. Никакой выскочка из настоящего, поражённый одной своей находкой, одной идеей, не раскачает твой мир. Ты – человек тысячи книг. С тобой непросто. Все эти множества книг меняют прошлое. Сейчас читаю одновременно «Конец света, моя любовь» и «Планета муравьёв». Первая – точный пересказ 2000-х словами девушки-подростка, меняет мои воспоминания об этом времени, моё знание Питера и отношение к субкультурам. Вторая – напыщенная собственной значимостью автора история о наших соседях, о муравьях, с их деспотичным матриархатом. Меняет моё прошлое, мою память о том, как наблюдал за насекомыми в детстве, пытался мешать им доминировать на Земле. Обе книги нравятся мне одинаково и очень интересны. Мы ничему не сможем научиться у муравьёв в плане морали, поскольку они беспощадны к своим и чужим. Они не эвакуируют детей из соседней страны и не обменивают пленных. Только смерть несут приказы королевы. Мы ничему не научимся у бестолковой молодёжи и прошлого, потому что мы уже немолоды творить такое. Нет в помине таких субкультур, нет такого Питера больше, отличится молодёжь теперь может только в онлайн войне и офлайн спецоперации. Всё моё прошлое знание о людях и муравьях медленно меняется переворотом страниц. Ах, какие жестокие эти…
