(Посвящается Л.Б. Яворской).
Хоронили Жюля Симона.[23]
На похоронах был «весь Париж».
Процессия входила на Монмартрское кладбище.
Впереди несли гроб, покрытый трехцветным знаменем.
За гробом шли родные, за ними – представитель президента, за ним – правительство, за ним – сенаторы. За сенаторами – депутаты. За депутатами – «бессмертные»[24] в мундирах, вышитых пальмами. За «бессмертными» – журналисты.
А среди журналистов шла дама, которая, уже когда процессия была на кладбище, спросила:
– Кстати, кого хоронят?
Журналисты улыбнулись.
Не успели они, однако, ответить, как дама была уже среди «бессмертных».
Приподняв страшно шумевшее шелком платье, она шагала быстро и энергично.
– Ого! Как скоро прошла в «бессмертные»! – сказал кто-то.
«Бессмертные» с изумлением глядели на шествовавшую среди них даму.
Но не прошло и двух минут, как кто-то воскликнул:
– Смотрите, смотрите! Она уже в депутатах!
– Она проходит в сенат!
Про Жюля Симона, кажется, все забыли. Все были заняты дамой.
– Держу пари, – воскликнул кто-то, – что она пройдет в президенты!
А дама уже шла во главе кортежа, рядом с изумленным представителем главы государства.
– Ей остается теперь только одно!
– Что именно?
– Выбросить из гроба Жюля Симона и лечь самой в гроб, чтобы быть первым лицом на похоронах.
Но дама, однако, этого не сделала.