Эмиль Коста
Свинья или гусь
– Элен, позовите его жену и дочь… Разбудите всех: потребуется помощь. У мсье Кланду удар.
Глава 11
Шевалье был так любезен, что уступил больному свой номер. Жоффруа и Лу перенесли вещи, а старика со всеми предосторожностями уложили на огромную «господскую» кровать. Переезд в роскошный номер не мог утешить мадам Кланду. Маленькая и растерянная старушка сидела рядом с кроватью и глотала слезы, наблюдая, как жизнь покидает тело ее супруга.
Старый мсье перестал желать всем счастья, когда Элен убежала наверх. Вначале отказала речь, затем ноги и руки. Лу пришлось нести его наверх, как ребенка. Тщедушное тело утонуло в перине. Прикрытый простыней, господин Кланду лежал и равнодушно смотрел в потолок.
Несчастная Мари то порывалась схватить иссохшую руку, то бросалась утешать мать. В конце концов доктор напоил ее успокоительным и с помощью трактирщицы усадил подремать в кресле возле окна. Помочь отцу мадемуазель было не в его силах. Эрмите тихо сообщил об этом мадам, но та осталась безучастной.
Минуты у постели больного тянулись мучительно долго. Устав от ожидания и собственного бессилия, доктор извинился и сошел вниз. В зале ярко горел камин, светили свечи. Все обитатели гостиницы, за исключением злосчастного семейства, собрались за общим столом. Пьер, которого Андре освободил без лишних объяснений пару часов назад, собственноручно подливал всем вина.
Эрмите присел на стул, принял кубок от трактирщика и пригубил напиток. Он смертельно устал от разговоров и хлопот прошедшего дня. Хотелось спать, но отправляться в постель было не время: еще не все дела закончены. Присутствующие ждали новостей. Первым решился заговорить шевалье:
– Как здоровье господина Кланду?
– Плохо. Едва ли он доживет до утра, – признался доктор.
– Но он успел… обо всем рассказать? – нерешительно поинтересовался молодой дворянин. Андре медленно кивнул и продолжил:
– Оставаться в этом проклятом месте с двумя мертвецами – безумие. Утром Лу отправится за помощью в Сен-Клод. Нужно составить письмо, которое он передаст начальнику городской стражи. Господин Пьер, будете любезны еще раз поделиться бумагой и чернилами?
Трактирщик беспрекословно выполнил просьбу доктора. Все необходимое через минуту лежало перед ним на столе. Эрмите обвел глазами собеседников и спросил:
– Что же нам написать?
– Правду, разумеется! – воскликнул Пьер, но тут же прикусил язык под суровым взглядом доктора.
– Правду? Извольте… Правду о мальчике, которого побои довели до безумия? Правду о скряге, который обобрал жену до нитки и пытался нажиться даже на разводе? – доктор перевел взгляд на Элен, – Или, может быть, правду о ходячих мертвецах? О женщине, которая пыталась обвинить мужа в убийстве, которого тот не совершал? Как думаете, – обратился доктор к шевалье, – понравится кому-нибудь правда о промотавшемся молодом дворянине, который ради кошелька с золотом был готов жениться на невесте лучшего друга и признать чужого ребенка своим? Который решил выкрасть документ, свидетельствующий о его позоре, из вещей покойника?
– Вы дали слово! – де Мире, бледный как полотно, треснул кулаком по столу. Он угодил по полной бутылке вина, которая с грохотом отлетела в сторону и разбилась о стену. Элен вскрикнула, а по штукатурке расползлось огромное ярко-красное пятно.
– Полегче, – негромко сказал Лу, который успел встать между своим новым господином и взбешенным шевалье.
– Благодарю, Лу, – доктор встал и прошелся по залу. – Какую же правду я еще не упомянул? Ах, да! Правда о двух влюбленных… О жестоком богаче, который желал повыгодней женить сына… О старом отце, которому предложили щедрый откуп за позор его дочери… О том, чем все это закончилось.
Он повернулся к столу и вытащил из кармана толстый свиток:
– Вот мои записи по делу. Здесь вся правда, от первого до последнего слова. Четыре листа, исписанных с обеих сторон. Признаюсь, у меня уже сводит пальцы при одном виде пера. Так может, отправить Лу в город вместе с этим протоколом?
В зале повисла тишина. Взгляды присутствующих были прикованы к злосчастному свитку. Доктор выдержал положенную паузу и продолжил:
– Так что же вы посоветуете, господа? Теперь, когда секретов больше не осталось?
– А вы наврите!
Детский голос прозвучал так неожиданно, что Андре не сразу понял, кому он принадлежит. Жако все это время неслышно и невидно сидел у камина. Едва ли он понял хотя бы половину сказанного; по испуганным лицам взрослых мальчик догадался, что правда, о которой толкует человек в черном, никому не нравится.
– Дельная мысль, – согласился доктор, повернувшись к Жако, – но как именно наврать? Какая неправда всех устроит?
Мальчик смутился от всеобщего внимания и замолчал. К нему на выручку пришла мать:
– Такая, на которую у меня ума не хватило. Ночью господин Греньи напился пьян, вышел на улицу по нужде, да впотьмах споткнулся и упал. Он ведь пьян был, Пьер? – обратилась она к мужу.
– В стельку, – мрачно подтвердил тот, – больше половины бочонка выдул. Я и сам еле до кухни дополз. Вон, Жоффруа подтвердит.
– Верно говорите, сержант, – кивнул солдат, – едва на ногах держались. А старик в зале остался, еще песни пытался петь.
– Вот я утром заметила, что вход не заперт, отворила дверь – а он, бедняга, навзничь лежит, – продолжала Элен, – Я, понятное дело, в крик. Всю гостиницу переполошила. Вы, доктор, его осмотрели и сказали, что ничем уж не поможешь.
– Помню такое, – заметил Лу, – не повезло старику: упал на спину, затылком о камень.
– А я вас попросил, – вмешался мрачный де Мире, – подробно все это описать. Как самого грамотного… За исключением мсье Кланду – но он очень плохо себя чувствовал со вчерашнего дня.
– Думаю, я смогу это все изложить в нескольких фразах, – кивнул доктор.
Он склонился над бумагой; остальные затаив дыхание смотрели, как на листе слово за словом рождается история, которая устраивает всех.
Закончив, доктор поставил свою подпись, его примеру последовали шевалье и Пьер.
– Хорошо бы мсье Кланду расписаться, но…
– Я знаю руку отца и могу сделать это вместо него.
На лестнице стояла Мари. Ее разбудил шум, который поднял разгневанный де Мире. Никем не замеченная, девушка наблюдала за происходящим, пока не поняла, что настал ее черед выйти на сцену. Подойдя к столу, она крепко сжала перо и вывела под протоколом подпись Кланду. После этого мадемуазель поглядела на доктора:
– Надеюсь, мою мать не потревожат лишними расспросами?
Андре не успел ответить, потому что сверху донесся истошный крик мадам:
– Доктор! Ему хуже! Помогите кто-нибудь!
Эрмите бросился к лестнице, следом за ним поспешили Мари и Элен. Втроем они вбежали в господский номер и увидели жуткую картину: мсье Кланду бился в агонии. Лицо его побагровело, глазные яблоки выкатывались из орбит, все тело сводило судорогой. Жена пыталась удержать старика в постели, но одним взмахом безвольной руки он отбросил ее к стене.
Доктор велел Элен держать ноги больного, а сам схватил одну из своих склянок со столика и, крепко зажав голову одной рукой, другой влил ему в рот лекарство. Через несколько секунд тело старика обмякло. Он откинулся на подушки, прикрыв глаза. В наступившей тишине слышались лишь всхлипывания мадам и тяжелое дыхание умирающего. Мари ласково сжала руку отца и шепотом позвала его.
Веки мсье Кланду дрогнули; он обвел комнату мутным взглядом. При виде дочери лицо старика болезненно искривилось, а по морщинистой щеке скатилась одинокая слезинка. Мадемуазель наклонилась к нему и быстро заговорила:
– Все будет хорошо. На рассвете пошлют за помощью. Доктор написал властям, что с Греньи произошел несчастный случай. Все это подтвердили. Вы слышите, отец?
Взгляд умирающего прояснился. Мсье Кланду попытался поднять руку, чтобы погладить дочь по волосам, но силы его оставили. Старик глубоко, с хрипом, втянул воздух и затих навсегда.
Глава 12
Элен прибрала господский номер, а старую мадам напоили снотворным и уложили спать на той самой перине, на которой скончался ее муж. Когда хлопоты закончились, постояльцы разошлись по номерам. Мало-помалу гостиница погрузилась в сон.
Покойного перенесли в подвал. Когда Жоффруа с телом ее отца спускался по шаткой лесенке, Мари наклонилась над люком с лампой в руках. Она пристально глядела в холодное подземелье, где на каменном полу лежали рядом убийца и его жертва, ее любимый отец и ее злейший враг…
До рассвета девушка просидела у погасшего камина, кутаясь в шаль. Она не пошевелилась, когда в зал спустился Лу. Слуга наскоро перекусил остатками ужина, оставленными для него Элен с вечера, и собрался в путь. Только тогда Мари поглядела на юного великана снизу вверх и попросила его беречь себя. Тот надвинул шляпу на лоб и скрылся в тумане. Лу отправился в Сен-Клод с запиской, которую доктор дополнил сообщением о смерти мсье Кланду.
День прошел спокойно. Элен и Мари поочередно дежурили возле мадам, время от времени навещал ее и доктор. Здоровье старушки не вызывало опасений, но она явно упала духом.
Впрочем, к обеду мадам расшевелилась и принялась громко сетовать о том, что они не взяли в дорогу черных платьев. Элен быстро успокоила старушку, усадив ее за работу. К вечеру одежду Мари и ее матери украшали траурные нашивки. Позаботившись таким образом о приличиях, мадам успокоилась.
Когда солнце клонилось к закату, за воротами раздался шум и во двор на резвой лошадке влетел кучер Кланду. К его седлу было приторочено все необходимое для починки повозки. Это событие окончательно взбодрило старушку: она заявила, что завтра же все члены семьи – живые и мертвые – возвратятся в Бельфонтэн.
Кучер с помощью Жоффруа приступил к ремонту. Жако ухаживал за лошадьми. Доктор прогуливался во дворе, высматривая на дороге Лу, который обещал вернуться до заката. Путь до Сен-Клод не должен был занять много времени. Андре уже пожалел, что не отправил кого-нибудь проследить, чтобы парень благополучно перебрался через реку.
К нему подошла Мари. Лицо ее осунулось и побледнело еще больше.
– Свежий воздух, безусловно, полезен для будущей матери, но сон все-таки важнее, – заметил доктор.
– Едва ли я смогу отдохнуть в номере, – со слабой улыбкой заметила она, – матушка тут же засадит меня за шитье.
– А вот шитье в вашем положении вредно. Так и передайте. А потом – спать.
– Лучше я прогуляюсь, пока светло, – Мари плотнее запахнула шаль и поинтересовалась, – Лу вернется сегодня?
– Надеюсь. По крайней мере, он обещал поспеть к ужину.
– Скоро стемнеет, – девушка помолчала, тревожно глядя на пустую дорогу, – доктор, что мне делать?
– Как я уже советовал: пораньше лечь спать.
– Я говорю о завтра. Матушка хочет вернуться в Бельфонтэн. Я понимаю, что должна похоронить отца, но это потребует не меньше недели. Я не могу терять время сейчас, когда нужно искать Жильбера.
– Лу собирался посетить дом Греньи. Если кто-то и в курсе местонахождения молодого господина, то этот кто-то там. Думаю, письмо наследнику с извещением о смерти купца отправят сегодня же. А вернувшись, он без труда найдет вас дома.
– Вы правы. Просто у меня в голове все смешалось.
– Не корите себя. Делайте то, что должно. Сейчас от вас требуется выдержка. Но скоро ваша мать придет в себя и окружит вас прежней заботой.
– Едва ли я это вынесу… Доктор, – Мари медлила, будто опасаясь затронуть какую-то скользкую тему, – а где записи по делу, которые вы вели. Которые собирались отправить сегодня в город?
– Они у меня. Следовало еще вчера их уничтожить, но все не было времени.
– Отдайте их мне, прошу.
– Вам? Зачем, Мари?
– Когда Жильбер найдется… Рано или поздно мне придется все ему рассказать. Так лучше иметь ясную картину происшедшего перед глазами.
– Что ж. Если кому-то и стоит владеть этими записями, то только дочери Кланду, – согласился доктор. Он вынул из внутреннего кармана плаща свиток и передал его девушке.
Жако шел к сараю за кормом для лошадей. Услышав последние слова Эрмите, он выронил ведро и вытаращился на Мари. Потом несмело подошел ближе и спросил ее, понизив голос:
– Вы – дочь Кланду?
– Да. Тебе что-нибудь нужно?
– Вот дела! А я думал, вас зовут мадемуазель Мари, – рассмеялся мальчишка, – Я второй день таскаю это в шапке. Один господин велел передать дочери Кланду в Бельфонтэне. Я-то туда уж не попаду, думал с вашим кучером отправить.
Он снял свой потрепанный головной убор и достал оттуда сложенную вчетверо записку. Удивленная девушка развернула бумагу и ахнула:
– Это почерк Жильбера! Доктор, вы не могли бы – у меня руки дрожат.
Она протянула записку Андре, и тот прочитал вслух:
«Любимая!
В прошлом письме я не успел объяснить тебе всего, что произошло за эти дни: слишком спешил. Сейчас времени предостаточно.
Наша тайна раскрыта. Твое последнее письмо попало в руки к отцу. Он был в ярости! Избил несчастного слугу, и тот выдал твое имя. Мне пришлось рассказать все как есть. Увы, наши опасения подтвердились: отец заявил, что пока он жив, наш брак не состоится.
На следующее утро я под присмотром двух головорезов мчался на юг. В Марселе нас ждал корабль, отправляющийся в Испанию. Наемники не спускали с меня глаз, и я почти потерял надежду снова увидеть тебя.
По счастью, нам не удалось проделать и десяти лье по дороге. Колесо повозки отлетело на полном ходу. Один из моих конвоиров сломал руку. Ухаживая за приятелем, второму пришлось ослабить бдительность. Я воспользовался этой возможностью, чтобы сбежать.
На этом злоключения не закончились: я умудрился заблудиться в родных краях! Всю ночь брел через лес, молясь только о встрече с тобой. Услышав на рассвете колокола Сен-Клод, я заплакал от счастья.
По возвращении в город я едва не свалился в лихорадке. Идти домой возможности не было; сейчас живу у моей старой кормилицы. Это добрейшая женщина, она спасла меня от верной гибели.
Чтобы увидеть тебя, я готов ползти на коленях, но увы, мое тело с этим не согласно. Мальчишка из трактира согласился доставить это письмо. Пожалуйста, награди его. Я отправлюсь в дорогу, как только окрепну. Скоро мы будем вместе!
Твой Ж.»
Доктор закончил и поднял глаза на Мари. Только сейчас он заметил, что девушка перестала слушать. Прижав пальцы к губам, она смотрела на дорогу: к гостинице приближались два человека.
Одного Андре узнал сразу благодаря его огромному росту. Второй путник тоже был молод, но одет куда лучше, чем Лу. Он явно устал и пошатывался от слабости. И все-таки юноше хватило сил подхватить Мари, которая с криком: «Жильбер!» – бросилась в его объятия.
Эпилог
На починку моста ушло три дня. Влюбленные вместе со старой мадам и молодым шевалье уехали в Бельфонтэн, как только починили карету Кланду. Позднее экипаж вернулся и увез обоих мертвецов. Юный Греньи не желал разлучаться с Мари даже на несколько дней и посчитал, что его отцу все равно, где быть похороненным.
Влюбленные собирались тихонько обвенчаться сразу после печальной церемонии. Мари в приватном разговоре с Эрмите выразила надежду, что ее духовник справится с двумя обрядами за один день. Перед отъездом она вручила ему всю имеющуюся наличность. Жених взял на себя расходы осиротевшего семейства, и мадемуазель могла себе позволить невиданную доселе щедрость.
Лошадь купца Жильбер подарил доктору в качестве благодарности за его услуги почтенному семейству. Андре был неважным наездником, но благосклонно принял дар. Он старался проводить больше времени в конюшне, чтобы животное привыкло к новому хозяину.
Вместе с ним там часто бывал и Лу, который получил разрешение оставить себе Гнедого. Молодой Греньи также вручил великану пять золотых за верную службу старому хозяину. Теперь слуга был богат и свободен. Это развязало ему язык: парень без умолку болтал с мерином о том, как прекрасно они будут жить у его матушки.
После отъезда большей части постояльцев хозяева начали готовить гостиницу к закрытию. Элен и Жоффруа просушивали тюфяки, стирали белье, прибирали и запирали номера. Пьер собственноручно подправил вывеску. Теперь надпись над воротами оповещала путников, что «Свенья и Гусь гастей ни пренемаит».
Трактирщик выбрал самую легкую работу не от лени, а по причине недомогания. Жоффруа крепко поговорил с бывшим сержантом, когда узнал, по чьей вине Жако растет с причудами. Пьер после этого разговора преисполнился раскаяния. Вел себя тише воды, ниже травы. Деньги, полученные авансом от солдата за развод с Элен, он вернул. Гостиницу же было решено продать.
Мальчишка преобразился. Он всюду следовал за Жоффруа. Едва ли мать раскрыла Жако секрет его появления на свет, но факт остается фактом. Он стал более разговорчивым, причем теперь его болтовня имела больше общего с реальностью, чем когда-либо.
Утром четвертого дня Элен разбудила доктора и Лу на рассвете. В последний раз она накормила их завтраком и каждому вручила по завернутому в полотенце мясному пирогу. Трактирщица отперла им конюшню и убежала в дом, чтобы не расплакаться.
Андре не без опасений подошел к лошади. Она носила кличку Одуванчик, хотя прежний хозяин чаще называл кобылицу Проклятая. Животное не отличалось покладистостью. При виде доктора лошадь покосилась на него и – Эрмите готов был поклясться в этом – свирепо ухмыльнулась. Он встал в нерешительности, держа сумку в руках.
– Лу, вы не окажете мне услугу напоследок…
– Лошадку снарядить? Это я мигом.
Одуванчик смиренно приняла сбрую и вскоре стояла под седлом с самым невинным выражением морды. Но Андре не терял бдительности. Он осторожно приторочил сумку к седлу и не без труда взгромоздился на лошадь.
Ростом доктор был немногим выше прежнего хозяина, но порядочно тяжелее. Одуванчик недовольно крякнула, однако постеснялась громче выражать недовольство в присутствии явно симпатичного ей Лу. Взаимно недовольные друг другом, лошадь и всадник ждали, когда слуга закончит возиться с Гнедым.
Через несколько минут они вышли на дорогу. Над горами стоял туман, в утренней тишине слышался только медленный и осторожный стук копыт. Лу понял, что его спутник неуверенно держится в седле, и не торопился.
Когда два или три поворота дороги остались позади, туман рассеялся. Выглянуло солнце, приободрившее всю четверку. Будущее уже не виделось доктору таким мрачным. Кто знает, может эта лошадь – просто лошадь, а не бес, задумавший его прикончить при первой возможности.
И все-таки оставаться с Одуванчиком наедине Андре совсем не хотелось. И чем выше всходило солнце, тем яснее он понимал: загадочному всаднику с увесистой сумкой путешествовать опаснее, чем пешему бродячему врачу. Теперь он будет вызывать куда больше интереса у лесных разбойников. Безусловно, в дороге потребуется надежный спутник и охранник.
– А далеко ли живет ваша матушка? – решился нарушить молчание доктор.
– В местечке под Кавайоном. Дней через десять доберусь.
– Думаю, в моей компании дорога займет больше времени.
– Это точно! – рассмеялся Лу, – Вы ее не бойтесь, а то на шею сядет.
Рассудив, что эти слова относятся к лошади, доктор заметил:
– Боюсь, находить общий язык с четвероногими мне пока не дано, – ответа не последовало, и он продолжил, – Лу, вы говорили, что собираетесь искать новое место. Может быть, должность моего слуги вас устроит?
– Да на что я вам? Путешествуете налегке, сундуков таскать не надо, а людей запугивать и сами умеете.
– Все это – следствие моей собственной слабости, – удрученно заметил Эрмите, – с таким помощником, как вы, глядишь, – и времени на запугивание будет уходить меньше, и сундуков с добром станет побольше.
– И то верно, – юный великан с ухмылкой взглянул на него из-под широких полей шляпы.
– Так вы согласны?
– А чего бы нет. Вы добрый и соскучиться не дадите. Только сначала мне все равно к матери нужно.
– Что ж, – улыбнулся доктор, – полагаю, в Кавайоне люди тоже болеют.
Подпишитесь на страницы Эмиля Косты Вконтакте и на Литрес, чтобы не пропустить новых книг. Хорошего чтения!
В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0 и художественная работа Anna Maria Lewke.
