Эрик Рыжебородый
Когда бог смеётся
Казалось, чаша весов склонится в сторону муханов, но тут произошли два события, решившие исход не в их пользу.
Первое – шароты смогли разобраться в генных модификациях, сделавших из примитивных животных разумных существ, то есть их, шаротов. Они не только поняли, но и создали биологическое оружие, вирус, влияющий не так же, а с точностью наоборот: снижающий мыслительную активность и одновременно размер существ. Понятно, зараза действовала избирательно, лишь на муханов. Те становились всё меньше и меньше, мысли примитивнее.
Второе – на планету высадились пришельцы, привлечённые богатыми полезными ископаемыми. Люди. Муханы не собирались отдавать ни пяди земли, а вот для шаротов это было спасение. Они сговорились с пришельцами, и двойного удара муханы не выдержали. Война была проиграна, а вирус довершил дело, превратив некогда великих учёных в мелких уборщиков мусора, практически в домашних животных.
Победители радовались недолго. Каждый из них возжелал владеть ресурсами планеты безраздельно. Началась новая война, уже между шаротами и людьми. Скорее всего, последние взяли бы верх, но оказалось, вирус влияет не только на муханов, но и на людей. Правда, те не глупели и не уменьшались в росте, но у них стремительно стирались различия вроде группы крови или резус-фактора, они стали генетически совместимы с шаротами. Появились межрасовые связи и мутанты с чертами обеих рас. Люди забили тревогу, объявили карантин. На орбите разместили сотни спутников с единственным назначением – уничтожение любых космических кораблей, пытавшихся сесть или покинуть планету. Оставшихся на поверхности бросили на произвол судьбы. Война продолжалась, но уже ни шароты, ни люди не могли взять верх. Да и особо не стремились, выяснилось, вялотекущие боевые действия выгодны обеим сторонам.
– Ну про экономику я говорил в прошлый раз, – закончил рассказ мухан.
– Трудно поверить, неужели это правда?
– Увы, – тяжело вздохнул пушистый зверёк, – Люди и шароты истребляют друг друга, хоть их теперь и не отличить без хирургии, мы деградируем.
– Зачем ты нас взял с собой? – внезапно задала вопрос Пятнадцатая. Она проснулась несколько минут назад и слышала большую часть рассказа. – Ты же мог бежать на родину один. Мы только мешались.
– Твоя правда. Как я сказал и готов повторить – муханы давно не те, как раньше. Многие стали такими же жадными себялюбцами, как люди или шароты. Никто и палец об палец не ударил бы, дабы подобрать меня в море, тем более специально послать корабль. А чтобы я здесь делал без денег? Также как в кампусе убирался, только у родного богача?! Никому не нужен бедный мухан! За вас же отвалили кучу монет, плюс процент сборов от посещения зоопарка. Это ежемесячно. Вполне приличная сумма. Могу не работать и жить безбедно.
– Постой! Какого зоопарка? – напрягся Тридцать седьмой.
– Этого. Ваш дом в нём – центр. Он под силовым полем, вам ничего не угрожает. Муханы будут приходить, приводить детишек, любоваться перемешавшимися коварными захватчиками и неблагодарными бунтарями…
– Ах ты гад, – до молодого человека теперь дошло, почему дом с прозрачными стенами, – предатель, воспользовался доверием – сейчас я тебя проучу.
Юноша кинулся на мухана, но острая боль пронзила плечо. Он упал.
– Автоматическая защита. Вам не дадут причинить вред ни одному члену общества. – мухан сложил лапки на груди.
– Какая же ты… – ругнулась Пятнадцатая, – Ты же всё задумал с самого начала, с первого дня обманывал.
– Неправда! – возмутился зверёк, – вот что ты хотела?
– Я…, – только заговорила девушка, как мухан перебил:
– Лежала на складе, ожидая разборки. Твоя цель – остаться в живых. Разве сейчас ты мертва? Нет! В целости и в безопасности. А ты, недалёкий друг, – зверёк обратился к Тридцать седьмому, – Чего желал? Не отвечай. Щупальце сохранить и быть с ней. Клешня на месте, она рядом. Так в чём обман или предательство? Вы получили что хотели!
С этими словами мухан развернулся и пошёл прочь. У него много важных дел. Выбрать себе домик с балконом, лучше с двумя. Обязательно большим с садом. Нанять прислугу. Придумать какое-нибудь занятие, увлекательное хобби. Теперь он мог позволить себе не работать. Никогда.
