Юлия Боднарюк
Лучшее время
Глава 20
В офис я сегодня железно не поеду – голова кружится, в ушах шумит; так что я развалился на диване, обложившись по периметру телефоном, ноутбуком, документами, блокнотами и тарелками с бутербродами. И стал ждать вечерней ответки с «Бенфикой».
Когда работа вроде бы пошла, то есть были съедены почти все бутерброды, а до 22.45 все равно оставалось очень много времени, приперся меня проведать Макс.
Он был хмур и задумчив. Задумчивостью я охотно поделился бы и сам. Вчерашние происшествия чем дальше, тем больше казались чем-то фантастическим. Всерьез я политикой никогда не увлекался, а гражданская позиция моя представляет собой такой винегрет, что я всегда считал невозможным примкнуть к какому-нибудь движению и прекрасно чувствовал себя в стороне от всех.
…Хмурый Максим подхватил последний бутер, сел перед выключенным телевизором и кивнул на него:
– Не смотришь? Правильно, мы вчера насмотрелись вблизи. Но, оказывается, борьба продолжается.
– И когда продолжение?
– О, Латыш, да ты вошел во вкус! Жаль только, поздно. Хочешь пойти?
– Если честно, то не очень хочу. Моя голова не вынесет такой активности. Но чувствую, что надо.
– Зачем?
– Привык доводить начатое до конца.
– Ты доведешь. Но только до своего, – Максим поморщился. – Я не пойду и тебе не советую. Не надо. Потому что положение твоё там будет беспомощным, палево – глупым, а жертва – никому не нужной. Все, кто должен был к этому подготовиться, уже готовы. У них достаточно времени. Это будет их выход. Вчера был фактор внезапности, напор, гнев. А сейчас останется только упрямство. А упрямые люди и есть та движущая сила, которую… Короче, я не пойду. Не хочу потерять ещё пару лет жизни.
– А вчера не боялся?
– Тогда я надеялся на что-то, – фыркнул Максим. – А победителей не судят.
Мы переглянулись.
– Жизнь слишком коротка, чтобы не обдумывать свои шаги.
– Да… Но мы с тобой молодые, но уже обзаведшиеся кое-какими мозгами бессемейные парни. Мне иногда кажется, что это накладывает какие-то…
–Обязательства? Ты это слово боишься произнести? Пожалуй, ты прав, но мы с тобой все же не первые, и не последние.
Я засмеялся:
– Благословите, боги, этих героев, которых никто не знает, ибо на них все наши надежды! Справедливость, как мы ее представляем, существует лишь до тех пор, пока мы творим её сами. Когда передоверяем её в чужие руки, то скоро перестаём узнавать.
– Терапевт к тебе заходила? – спросил Максим после паузы.
– Да. Прописала таблетки и постельный режим. Спасибо. Только это лишнее.
– Ни фига себе, лишнее! А голова твоя тебе совсем не важна?
– Я имею в виду – предосторожности лишние.
– Предосторожности, Латыш, лишними никогда не бывают. Вбей это себе в голову, когда она поправится. Так что, я бы на твоем месте воздержался от того, чтобы в ближайшие месяцы, а может и год, где-то светить свои щщи.
– Меня никто не видел.
– Это только тебе так кажется. Всегда объявляется тот, кто видел. Может быть, даже видел кого-то очень похожего на тебя.
Макс задумался, и стал загибать пальцы:
– Тебя видели убегавшим – раз.
– Вряд ли хорошо рассмотрели. Да и пробежку мне не предъявишь, ведь непосредственно меня никто вязать не собирался.
– Очень спорно. Потом тот, кто тебя ударил. Помнишь, кто это был?
Я пожал плечами:
– Со спины же ударили.
– Плохо, – Макс вздохнул. – Ты прости, я не заметил, как ты упал.
– Ну, тот-то, кто ударил, не предъявит.
– Может и не предъявит… Ещё те, кто тебя вынесли. Опять же, неизвестно – кто и что за люди? Ну, и в конце концов – кто мог пропалить твой выход с файером?
– Никто. В переулке, во всяком случае, никого не было. А менты точно видеть не могли.
Макс вздохнул, словно долго пытался втолковать что-то очень простое кому-то очень тупому.
– Ты можешь поручиться, что там нигде не было камер?
– На перекрестке камер нет, – подумав, медленно ответил я. – Магазинов-офисов рядом тоже нет.
– Существуют еще и городские камеры наблюдения, если ты не в курсе.
– Меня видели только в суши-баре, – сказал я после долгого молчания.
– Кто?
– Менты, которые меня искали. То есть они, видимо, не знали, что ищут меня. У меня даже не просили документы.
– Мда-аа… А в баре камеры были? Вообще, был там кто-то еще кроме тебя?
– Не знаю. Обычно в заведениях бывает видеонаблюдение… Да никого там не было, я один! Ну, и официантка, понятно.
– Что за официантка?
– Китаянка. Худенькая такая, гладкая, черноволосая.
– Пол-Китая подходит под это описание! А имя её ты не знаешь?
– У меня был вагон времени познакомиться!
Глава 21
«Сейчас нас тут всех накроет метелью», – думал я, косясь на набухшее снегом темно-серое небо, провисающей крышей накрывшее стадион. Я опустил глаза к безрадостному раскладу на поле, где зенитовцы уже час тщетно атаковали неожиданно боевитую «Кубань», возомнившую себя не менее чем сборной Бразилии. Чем ближе к финальному свистку, тем кошмарнее казались завершения наших набегов на ворота, и даже гол, с которым мы вырвали ничью, показался подарком судьбы. И хотя я до конца не верил, что мы не дотянемся до победы, смириться с этим все-таки пришлось.
Все же насколько это лучше, чем тихо грустить в «Тироле», вполглаза следить за матчами английской премьер-лиги и надеяться, что в эту бесфутбольную пору сюда заглянет кто-то из друзей! Время как будто синхронизировано с чемпионатом – притормозив на трехмесячный перерыв, сейчас оно рвануло вперед, и долгое мучительное подыхание зимой осталось далеко позади. Я удивлялся этому, как лягушка, не чаявшая проснуться после морозов. Жизнь начиналась как бы заново, и были все шансы до краёв заполнить её чем-нибудь хорошим.
Стояли сухие пасмурные дни, и хотя с каждым днем почему-то становилось все холоднее и холоднее, я помнил, что нынче все-таки весна, а значит, холодам тоже скоро придет конец.
Возобновился футбольный сезон, и «Зенит» шел к «золоту» с восьмиочковым заделом, и даже последние параноики не сомневались в нашей грядущей победе.
И Ксюша снова начала ходить на мячик. Мы общаемся и смеемся, как будто и не было целого года взаимного игнора. Нам даже стало легче в компании друг друга. После первой же домашки я проводил её до дома. И хотя этим пока все и ограничилось, меня переполняло удивительное предчувствие, которое, как гелий в шарике тянуло вверх. Это тем более странно, что на старте наши с Ксюшей отношения были куда менее платоническими. Но почему-то именно сейчас хлипкий мостик между нами, казался надежным, как никогда.
– Латыш! – кричит мне через ряд Кирюха. – На «мусоров» бас отменяется, едем поездом! Все слышали? В четверг сбор в «Тироле» в девять, оттуда и выдвинемся! Лёх, ты слышал? Нет, блин, не раньше! А то нас в поезд не посадят!
– Ксюша, ты с нами? Ну, вот другое дело! Тебя с работы-то не выгонят за третий подряд выезд?
Я выезжаю на Невский проспект и вижу – он непривычно пустой. Прямой и гладкий, как взлетная полоса. И даже в пределах городской скорости кажется, что колеса вот-вот оторвутся от асфальта. И я сам начинаю верить, что теперь мне, наконец, дадут взлет.
Глава 22
– … Я ждал, конечно, крупного счета, но блин, пять банок – это круто. Бывают матчи, когда моргнуть боишься, чтобы гол не просмотреть!
– Состав сейчас просто космический! Даже страшно – уж слишком все хорошо. Растащат ведь!
Я в последний раз затянулся и бросил окурок под вагон. Нафаршированная питерскими фанатами «собака» плелась из Химок со скоростью велосипеда, простаивая на каждой станции вдвое дольше обычного, и сейчас трогаться не собиралась.
– Куда ты смотришь, Ксюша? Что ты там увидела, тысячу чертей?!
– Пока одного, – нахмурив брови, пробормотала Ксюша. – Тот чувак прошел мимо нашего вагона на той станции, а здесь снова он!
Я высунулся из дверей и оглядел пустую платформу. Даня выскочил из вагона, перепрыгнул низенький заборчик, за которым торчали чахлые с зимы ивы, и тоже завертел головой.
Двери зашипели. Инициатор затеи ойкнула, а я навалился плечом на одну половинку двери и уперся ногой во вторую. Автоматика, однако, не сдавалась, и, шипя коброй, упорно пыталась меня сложить.
– Остаться решили? – поинтересовался подоспевший Кирилл, помогая удержать двери.
– Да Ксю-Ксю тут привиделся моб вражин под красно-белыми знаменами! – фыркнул Даня, вскочив в тамбур. – Нет никого, там пустырь! Ему некуда было бы деться!
– Если только снова обратно в поезд.
– Не бзди, Аксинья! – Кирюха улыбнулся Ксюше, – расслабься.
Я заметил промельк снисхождения в его глазах.
*****
Никто не увидел, как они появились. Если кто и заметил, как моб накрыл платформу, то сделать ничего не успел.
Первый залп пришелся по окнам. Некоторые стекла тут же осыпались, и камни влетели в вагон, зацепив первых наших.
В тамбуре уже шел бой – курившие там приняли на себя первый удар, мы ломанулись к ним, но опоздали – из-за раздвижных дверей к нам навстречу уже прорвались их акционеры.
Так уж вышло, что меня опередил Леша, который и встретил врага прямым ударом, а я включился секундой позже и вломил другому парню из первой линии – они перли по проходу, скакали через скамейки. Наши парни бились с ними, стоя на скамьях, и то и дело через спинки кувыркались чьи-то тела. Дальше деталей я не помню – потому что работал кулаками, окучивая их без разбору, и ещё потому, что почти сразу получил по голове. Адреналин пока глушил боль. Мы не давали продвинуться вглубь вагона, курильщики очухались и блокировали выход… Наглость будет наказана. Поезд до сих пор стоит, наша задача теперь сгрузить этих карланов на платформу и ехать дальше. «Зенит!» – заряжает кто-то и тут…
Лучше бы я не оборачивался на раздавшийся сзади рев. Из второго тамбура в вагон хлынула толпа вражин щщей в 30. Лучше б меня сразу выключили, потому что, врубаясь в эту толпу я уже понимал – мы проиграли. Я даже не успеваю ни разу ударить, прежде чем как следует огребаю и падаю под ноги дерущимся. Сперва я ещё пытаюсь встать, но, пропустив несколько ударов, теряю все шансы. Под полом что-то дрогнуло, стукнули колеса. Снова бью, лежа, наугад, наудачу, но до кого-то я все-таки дотянулся. И тут же задохнулся от удара в живот. Закрываю голову руками, складываюсь… Кто-то падает рядом, а кто не вижу, в глазах уже темно.
Почти тут же махач откатился сторону, и через минуту стало тихо. Рядом со мной присел Даня, перевернул меня за плечо, как мертвого.
– Чем закончилось? У тебя скула не на месте.
– Хреново, – вздохнул он. – Ты б себя видел! – он помог мне подняться и добраться до скамейки.
Нападавшие слились, должно быть, попрыгали на малом ходу с поезда. Рассчитали время и точку, наверняка знали, сколько человек в вагоне. И почему только мы не послушали Ксюшу, которая засекла их ещё на предыдущей станции? Ксюша!!!
Я не видел её с самого начала махача. Мигом забыв о боли, я вскочил на ноги и увидел, что навстречу мне спешит Кирилл:
– Парни, на следующей наверняка сядут менты, быстро валим из этого вагона и рассредоточиваемся по составу. У кого щщи покоцаны – прячтесь.
– Ты Ксюху видел?
– Нет. Давайте-давайте, не тормозите!
Из-за его спины раздался голос:
– Эй, мужики, права чьи-то! Э-э, Латышев Виталий – это наш?
– Это Латыша. Латыш, тут твои права водительские нашлись!
Я пошарил по карманам и удостоверения действительно не обнаружил, но чего я никак не мог взять в толк, так это того, как умудрился его выронить.
– Держи, – Тема протянул мне права.
– Ты Ксюшу не видел?
Тёма покачал головой.
Ксюша нашла нас уже на Ленинградском вокзале. Когда началась заваруха, её попросту вытолкнули из тамбура на платформу. Но пока она бегала в другой вагон, куда в Химках тоже садились зенитовцы, и возвращалась с ними, вражеских акционеров и след простыл.
Глава 23
Всю неделю меня будоражили ожидания и предвкушение встречи с «мясом», а сегодня я на редкость спокоен, иду на стадион. На выезд подорвалась вся основа – щщей пятнадцать: Кирюха, Тема, Даня, Ян, Суслик, Олег Темнов, Лёха Хулиган и Лехина Инна, и что особенно отрадно, Ксюша, хотя как раз она еще, кажется, не пропустила после возобновления сезона ни одного выезда.
До игры вагон времени, и моя идея – выйти на «Парке культуры» и прогуляться к «Луже» пешком, – была встречена на ура. Дороги при этом никто не знал, поэтому мы с Кирюхой шли в авангарде, а чуть позади, смеясь над Кирюхиными байками, шагала Ксюша.
– …И тут на кухню вламывается её брательник, в труселях, обернутый флагом…, – очередную историю Кирилла прервал звонок моего мобильника.
– Слушаю.
– Виталик, это ты?
– Да.
– Ты где, в Москве?
– Да.
– Ты меня не узнаешь?
– Нет, – Голос, правда, показался мне знакомым, уже где-то прежде слышанным.
– Я, наверное, ошибся.
– Да, наверное, – я нажал отбой.
Не помню, кто первый дернулся на шум? Может быть, даже я, может быть, все разом. Я не понял его природы, но во мне уже росло напряжение, будто взводили курок или давили на кнопку, сжимающую пружину. Я насторожился и уже через секунду расслышал топот десятков ног. Огляделся, но уже никому не нужно было ничего говорить. Кирюха что-то вполголоса говорил Лехе. Темнов накручивал бинт. Данька курил и, поймав мой взгляд, передал окурок мне. Я машинально добил сигу.
«Ксюша, Инка – в парадную, живо!» – скомандовал Тема. Кажется, девушки послушались. Мгновение – и мы встали в линию, перекрыв переулок. И ещё через мгновение они показались из-за угла.
Я не отрывал взгляда от моба в двадцать рыл, летящего на нас со скоростью локомотива (но, похоже, это не «Локомотив»!). В нас летят бутылки, и чтобы не полечь под первым же залпом, мы рвемся вперед и встречаем их стенку.
Минуты ожесточенной рубки: я работаю кулаками так, что ноют плечи; мне тоже достается, но по голове пока только вскользь ан, нет, не только! Следом меня сбивают с ног, я падаю…
…Хватаюсь за протянутую кем-то руку, и снова на ногах. Боковым зрением я уловил движение и даже успел заметить, в чем дело – вплотную к стене дома, немного согнувшись и пытаясь слиться с этой стеной, бежали Ксюша и Инна. Тут я сильно пожалел, что отвлекся… но кто-то мне опять помог, а когда я оклемался от пропущенного удара, все уже поменялось – теперь парни не бились в спаррингах, они массированно выдавливали нападавших в кишку подворотни. И скоро стало ясно, зачем – едва нам это удалось, как за спинами врагов раздался вой и, опережая его, снова полетели бутылки, уложив кого-то из своих же.
Мы ещё успели отгрузить первой линии оппонентов, когда в конце улицы замельтешили сине-красные огни.
– Дискотека закрывается! – крикнул Кирилл. – До встречи на секторе!
И поскольку я тормозил, он толкнул меня к оказавшейся рядом Ксюше, и мы вместе поспешили слиться с поля боя.
Только пройдя энергичным шагом два квартала, мы переглянулись и засмеялись. В Ксюшиных глазах все еще сверкал отблеск легкого безумия, щёки горели, чёлка и короткая пышная коса растрепались.
На ощупь её рука была грязной. Я опустил глаза и сразу заметил покрасневшие костяшки кулака.
– Ты что, дралась?!
– Нет.
– Так я тебе и поверил.
Невзирая на протесты, я втолкнул её в парадное, повертел за подбородок её лицо, пошарил пальцами под волосами. Стянул с неё куртку, осмотрел руки, задрал майку на спине и на животе. Вроде ей не попало.
– Дурочка. Куда вас черти понесли? Огребли бы, думаешь, там кто-то разбирает, кого бьет?
– А у тебя кровь, – точно, я давно уже чувствовал на подбородке что-то липкое
Ксюша забрала у меня свою куртку, стала просовывать руки в рукава.
– Там аптека была. Я сбегаю за пластырем. Жди меня здесь, не светись.
– Застегнись, – я стянул молнию на её кожаной курточке, под которой была клубная толстовка.
Я приоткрыл дверь и провожал взглядом её худую фигурку в узких потертых джинсах. Её путь пересекли двое «мясников» в шарфах, прошли мимо, оглянулись. Я инстинктивно спружинил ноги в коленях – отсюда я накрою их в два прыжка. Но они пошли своей дорогой, а Ксения скрылась за дверью аптеки.
Теперь нашей задачей было попасть на стадик, не задерживаясь при этом в отделении. Кровь я смыл, подбородок заклеил, а под левым глазом пока ехали в маршрутке держал ледяную банку с газировкой – остальные пассажиры даже не удивились, народ тут привычный с пятью-то клубами!
Если б я всерьез ушел в околофутбол – взял бы этот метод на вооружение: девушка – прекрасная маскировка. Я палю прохожих, среди которых каждый второй мясной и каждый десятый похож на хулигана, и хоть бы кто обратил на нас внимание. Мы избегаем фанатских троп, идем не на цветах – обычная парочка, увлеченные друг другом молодые люди. Ведь это так и есть. Только вот на романтическую болтовню и томные взгляды нас сегодня не хватает. Мы перекидываемся короткими фразами, хитро улыбаемся друг другу, то и дело невольно поглядывая мимо через плечо другого.
Фонарь, по счастью, налился не сильно. Хотя копы на всех кордонах и косились на меня неодобрительно (хотя какой фанат видел их одобрение?), недавний перерыв утихомирил полицейское рвение, и на сектор я прошел. Словно ничего и не было – в голове снова гуляет легкий ветер. Со мной друзья, теперь вокруг только сине-бело-голубые знамена, вокруг только наши.
Эта легкость необъяснимым путем передалась и команде – уже через десять минут мяч беспрепятственно влетел в «девятку» спартаковских ворот. И дальше наши парни как стоячую обходили московскую защиту, а если и не увеличили отрыв, то только из издевательского желания пробить покрасивее. Даже последняя минута тайма, когда мячик срикошетил от нашей перекладины в небеса, и сектор дружно ахнул, не мог сбить нашей окрыленности.
В перерыве мы шатались у выходов с сектора, поглядывая в сторону стоящих плотным забором омоновцев, за спинами которых мелькали красные флаги и слышались бессвязные отголоски зарядов. Внутри пару раз тренькал тревожный звонок, но я игнорировал его – на стадионе я ни во что не ввязываюсь. Без веской причины. Долгое время я держался мнения, что нельзя бить кого-то за шарфик других цветов, но жизнь показала, что любители помахаться не очень-то интересуются моими взглядами.
Второй тайм. Пендель за снос Кержакова в его собственном исполнении и 2:0. Всё было слишком хорошо, чтобы так же и закончиться, и гол от Дзюбы, который подарил нам традиционные 10 минут валидола, показался чуть ли не обязательным звеном программы. Всё равно они уже ничего не смогли сделать.
– Ксанка, дай я тебя поцелую! Инна, тебя не буду целовать, меня Лёха убъет! – сметая всех на своём пути, Кирюха ломится к Ксюше и, оттирая меня плечом, обнимает её так, что та от неожиданности теряет равновесие.
– С чем поздравления-то?
– Ксю-Ксю тебе разве не рассказала? Они с Инкой пропалили их скаута!
– Ксю-уш??!
– Мы поднялись на площадку между этажами, чтоб посмотреть, как вы их замесите. Слышу – этажом выше на лестнице кто-то спускается и по телефону базарит. И когда он остановился прямо над нами, я слышу: «выдвигайтесь быстрее, парни, бомжей в уже подворотню гонят».
– В этой подворотне все бы и легли.
– Какой идиот, интересно, орал "оттягивайтесь во двор"?
– А что скаут? Куда он потом делся!
– А никуда! Мы в ручки двери снаружи пивную банку вбили…
Взрыв хохота не дал Ксюше договорить.
– Слыш, Кирюх! По-моему, мы уже с полным правом можем объявить себя фирмой! – смеялся Ян. – Две акции за два последних выезда! Надо только обозваться как-нибудь красиво!
– Да, точно, – медленно проговорил Кирилл. – Лучше всего покатит название «Крысоловы». Потому что теперь мы все вместе будем думать, как… – и Кирюха обвел нас всех медленным серьезным взглядом.
Глава 24
На Ленинградском мы засели в одной из вокзальных рыгаловок и, закупившись в дорогу чахлыми бутерами по цене обеда, ждали наших старших и поезда. Кирюха с Тёмой нашли нас там за полчаса до отправления.
– Меняем выездной стиль в сторону комфорта и конфиденциальности. Короче, мы едем в купе. И вам советуем – оторвитесь от жратвы, и руки в ноги – дуйте менять билеты. Латыш, ты-то ведь сможешь составить нам компанию? Даня, тебя тоже ждём. Сбор в шестом вагоне.
Парни вышли отлавливать кого-то из молодёжи, тусовавшей по вокзалу, а мы замерли у столика вдоль стеклянной стены кафетерия. Я хмыкнул и повернулся к кассе взять несколько пакетиков растворимого кофе.
– На фиг? – улыбнулся Суслик и хлопнул себя по карману, в котором угадывалась фляжка.
– Забудь! – фыркнул Даня. – Сегодня ты про неё по-любому не вспомнишь.
Я выходил посмотреть, как устроилась в соседнем вагоне Ксюша, а когда вернулся, двери нашего купе были закрыты, внутри набилось семеро наших парней.
– Присаживайся, – Лёха подвинулся. – Что Ксю-Ксю не привел?
– Не надо, – отрубил Кирюха. – Потом позовём. А так все здесь.
Он замолчал, скосив глаза в окно, за которым мелькали огни московских окраин. Никто не хотел начинать этот разговор.
– В общем: как, кто и с какого? – обозначил область поиска Артём.
– Да как ясно, – подал голос Суслик. – К нам на хвост упали и организовали встречу.
– А ты видел этот хвост? – перебил Тёма. – Я что-то его не заметил! Это только твои предположения.
– Значит, слил нас кто-то с дороги.
– До Москвы?
– До стадика. Очнись! Насколько точно нас накрывали. Они знали наш маршрут.
– Он у нас был, маршрут-то? Шли куда придется. Кто нас вел, кстати, не помните?
– Я, – одновременно подали голоса мы с Кирюхой. Мы действительно шли впереди.
– Вы этот район хорошо знаете?
– Хорошо, – я пожал плечами.
– Я не очень. Латыш дорогу подсказывал.
– Смотрите – два последних выезда и два столкновения. Кто пробивал оба эти выезда?
– Я, ты, Тема, ты, Даня, Латыш …
– В Химках с нами и молодые были тоже.
– Зато сегодня их не было. Получается ещё Ксю-Ксю, Ян…
– Темнов, Суслик…
– И я, – добавил Лёха.
– Итого девять. И все здесь.
– И все свои, – заметил Даня.
– Олег, вы когда с Сусликом отчислялись в магаз, вы там…
– Никого не сдавали, – издевательски лыбясь, опередил незаконченный вопрос Темнов. – Взяли пиво и ушли!
– Я хотел спросить, не видели ли там ничего странного?
– Видели. Безалкогольную водку. Что, первые подозреваемые есть?
– Парни, блин, не порите горячку! Не факт, что нас намеренно подставили. Допускаю, что просто у кого-то язык без костей.
– Ещё одна интересная история – история с Ксенией. Смотрите – она оба раза она попадала с нами под замес. И оба раза вышла без царапины… – заметил Ян.
– А ты надеялся, что ей, как тебе лицо расхреначат? – удивился Леха.
– Нет, конечно. Но случайно кому угодно может перепасть. А она чудесным образом спасалась – сначала её типа вытолкнули из вагона, потом она нас вообще выручила, зайдя в нужный подъезд.
– Я её туда отправил, – напомнил Тема.
– И там оказался скаут.
– Выручила же, а не подставила!
– Знаешь, это все действительно любопытно, но ты возьми поправку на то, что все это случилось уже после накрывалова, а нам сейчас гораздо важнее вспомнить, что было до.
– Она тоже шла рядом с тобой и Латышом.
– Ну и что с того, что она шла на три метра впереди тебя? – хмыкнул Кирилл. – Чего ты прикопался к Ксю-Ксю? Она никуда не уходила, не звонила…
– А что, Ксю-Ксю мы как кандидата в крысы не рассматриваем? Почему-то её ты выгораживаешь. Почему, а?
– А может ты сначала расскажешь, с кем ты сам по дороге по телефону базарил?
– Ещё один адвокат! С женой, понятно? А вот…
– Хватит! К хренам этот трендёж! – сорвался ещё минуту назад спокойный Даня. – Если вам охота гнать друг на друга, вместо того, чтобы подумать, проверим всех. Мобилы на стол! Посмотрим, какие у кого вызовы. Особенно на московские номера!
Все полезли по карманам. Столик заполнился телефонами, айфонами и смартфонами. Но сомнительных исходящих звонков ни у кого не оказалось.
– Посмотрим входящие?
Я в изучении звонков не принимал участия и на время выпал из происходящего, будто летел в кромешной тьме за стеклом нашего светящегося окна, где парни ломали голову над вопросом, ответ на который мог оказаться не в меру противным. Я только сейчас понял, как же я устал за этот длинный день, и впервые в жизни пожалел, что поехал…
– Латыш, а кто тебе звонил в десять минут третьего?
– Что? – я обернулся к Даньке, который держал в руках мою мобилу. – Никто не звонил.
– Может быть. Но только вызов есть, и разговор длился полминуты.
Я глянул через его плечо. Номер был незнакомый, но, судя по первым цифрам, действительно московский.
– Может, номером ошиблись? Да, точно, вспомнил – это ошиблись номером.
– Что спрашивали?
– Не помню… Хрень какую-то. Кирюх, ты же рядом был в это время?
– Да, точно. Ты ответил «слушаю», потом два раза сказал «да», потом «нет», «да» и отключился.
Кирюха взял мою трубу и вопросительно глянул на меня:
– Ты не против, я позвоню?
Мы выслушали длинный первый гудок – Кирилл включил громкую связь.
– Всё в поряде, Виталь, не звони больше на этот номер!
Короткие гудки загремели в тишине купе.
– Как это понимать? – поинтересовался Кирилл.
– Латыш, это что, правда ты что ли? – ошарашено, но даже без намека на шутку – Лёха.
– …, Латыш, почему?
– Пойдем-ка в тамбур!
– Да вы охерели, надо же разобраться сперва!
– А что неясного??!!
– Столько лет вместе и тут…
– Да, …, – я матюгнулся. – А меня никто не хочет спросить, да?
– Нет, почему! – отозвался Кирюха. – Мы все тебя внимательно слушаем.
Сию секунду в купе стало тихо. Настолько тихо, что я услышал, как за перегородкой звонко шлепаются на стол карты, услышал, а вернее, задницей почувствовал, как неритмично стучат колеса и неровно дергается вперед вагон.
А ещё я понял, что сказать мне нечего.
Но семь пар глаз впивались в меня, ожидая оправданий, алиби, какой-то версии, хоть каких-то слов. В этих глазах уже не было ни следа того гнева, что минуту назад. Ведь это были мои друзья, братья по сектору, и они хотели, чтобы я разубедил их в этих подозрениях.
– Итак, – лучше всё же говорить, чем молчать! – Прошвырнуться от метро пешком до стадиона мы решили ещё в поезде. Я район у стадиона действительно знаю. Я шёл с Кирюхой и пару раз подсказывал ему дорогу. Да, был звонок на мой телефон, – я говорил и чувствовал, что завожу остальных обратно в те же дебри. – Я ответил, не понял вопросов и сбросил! Всё!
– Ясно. Но только сразу после этого нас накрыли.
– Это совпадение!
– Да? А почему он тебя тогда по имени назвал? Что, тоже совпадение?
Кирилл молча взял со столика мой телефон, нашел номер и нажал вызов.
– «Телефон вызываемого абонента выключен…», – раздался автоматический ответ автоматической девушки.
– Здесь нет связи.
– Это в том, что ты нам заливаешь, нет связи, а симка этого чела уже в помойке давно!
– Серьёзно, помолчи пока. Латыш имеет нам что-то сказать.
– Я всё сказал. Добавить нечего.
– Ну, тогда я добавлю. Ты на вокзале в сортир отчислялся, помнишь?
– Как такое забыть! И я оставил там на туалетной бумаге послание, где нас накрывать и когда! – съязвил я и тут же понял, что сделал это зря.
– Предположим. Хотя мог просто позвонить. Мы ведь сразу решили, с какой станции будем выдвигаться к стадиону. А дальше нас вел ты. И когда мы вышли на нужную точку…
– Парни, да вы с катушек слетели! Нет, ну из-за такого гребаного стечения обстоятельств вы всерьёз думаете, что я вас заложил? Ну, на хрена мне это делать?!
– Латыш, ты не кипятись. Тебя никто ни в чём не обвиняет. Просто пока картина рисуется такая, что тебе лучше бы найти объяснение, почему она так рисуется. Тут кто-то в тамбур рвался? Пошли, покурим, и перетрем с тобой теперь.
Сон душил, держал как зыбучий песок, хотя плотно сжатые веки уже не могли скрыть яркого света, жара плавила кожу. Я открыл глаза.
Поезд стоял. За окном стоял и никуда не двигался людный перрон. Я вытер ладонью пот с лица, выпутался из простыни и спрыгнул на пол. Так и есть – Московский вокзал. Внизу на полках лежали только свернутые матрасы.
Голова всё ещё плыла от жары, дурного неотступившего сна и реальности, которая оказалась ещё хуже. Дверь в купе резко отъехала, и на пороге показалась растрёпанная Ксюша.
– Ффух! Я даже не сразу заметила, что мы тебя забыли!
– Да, по ходу, забыли…
– Да, это сгоряча парни… – неуверенно пробормотала она.
– А ты?
– Да пошел ты! Так дрыхнуть может только человек с чистой совестью!
– Дрыхнуть можно с любой совестью. Вопрос в том, насколько её слушать.
Ноги ещё подкашивались, и я снова приземлился на полку.
– Пойдём, – решительно потянула меня Ксюша. – Расселся тут!