Юлия Резник
8 историй
– Здравствуйте. Я друг Жени. Она не нашла килограммовую пачку манки. Вот… я купил на развес.
Женщина удивленно и как-то нерешительно даже на него посмотрела, но потом все же отошла вглубь квартиры:
– Проходите, пожалуйста. Женя в ванной.
– Меня Богдан зовут. Мы учимся вместе. В одной группе, – затараторил Богдан. А потом нерешительно добавил. – Я, похоже, обидел Женю. Она искала эту несчастную манку, а я не мог понять, зачем она ей сдалась. Ну… знаете… именно килограммовая.
– Это моя вина. Неправильно поставила задачу. Знаете, Женя очень буквально воспринимает любые просьбы. – Помолчала немного и неуверенно добавила. – У нее легкое расстройство аутического спектра…
– Оу… – Богдану стало жутко неловко. И еще более паскудно на душе, чем было до этого.
– Нет. Жалеть никого не нужно. Женя – полноценный, здоровый человек. Просто у нее есть некоторые особенности.
Богдан тогда имел слабое представление о том, что такое аутизм, поэтому просто кивнул головой.
– Ты теперь хочешь уйти? Только я попрошу, не распространяясь об этом в университете… Не знаю, зачем тебе это рассказала… – заволновалась женщина.
– Богдан? – послышался тихий голос из глубины квартиры.
Парень оглянулся и застыл. Женька была красивой. Но в свободных невзрачных кофтах и джинсах, которые она надевала в институт, ее красоту рассмотреть было практически невозможно. Сейчас… После душа… В коротких шортах и обтягивающей майке она выглядела совершенно иначе. Вау! Просто вау…
– А что ты здесь делаешь?
– Принес манку. Ровно килограмм. Мне взвесила продавщица. Ты знала, что ее можно купить на развес?
Женя осторожно покачала головой из стороны в сторону и замолчала. Богдан не знал, что делать дальше. И понятия не имел, зачем вообще пошел за ней.
– Может быть, выпьем чаю? А, Жень? – предложила Женькина мама, переминаясь с ноги на ногу. – А вы, Богдан? Вы не спешите?
– Ко мне на «ты», если можно, – заметил парень, расшнуровывая кроссовки. Он понятия не имел, чем закончится его визит, но уходить почему-то расхотелось. И он не пожалел, что остался, хотя Женька оставалась замкнутой и немногословной. А потом и вовсе ушла к себе в комнату.
– Ты извини ее, Богдан. У нее несколько нарушен навык общения. Жене тяжело сходиться с людьми, тяжело нарушать привычный уклад жизни. Она такая… Особенная. Но она старается. Я понимаю, что для тебя непривычно это все…
– Да. Немного, – признался Богдан. – Она всегда так уходит?
– Нет. Мы нарушили ее расписание своим чаепитием, – немного грустно улыбнулась Ирина Васильевна. – Если бы оно было включено в ее график, все было бы иначе. Женя не любит, когда что-то идет не по плану. Это выбивает ее из колеи.
– Понятно… Я тогда, пожалуй, пойду, чтоб ее еще больше не смущать.
В тот день, наспех попрощавшись, Богдан рванул домой. Он не пошел на вечеринку к Катьке Демидовой, а уселся за компьютер и проштудировал несколько научных статей про аутизм. Потом зашел на соответствующий форум, и завис там на несколько часов. Только теперь он нашел объяснение нестандартному поведению Жени. И только сейчас понял, какой же она в действительности борец. То расстройство, с которым Женька жила, многих людей превращало практически в инвалидов. А Женька… Она мало чем отличалась от полностью здоровых сверстниц. Это не могло не восхищать.
Той же ночью он нашел страничку Женьки в Фейсбуке. Завис на фотографии профиля. На ней Женька была смеющейся и такой красивой… Постучался в личку:
«Привет. Это я. Богдан Белов – твой одногруппник. Я повел себя, как дебил, сегодня в магазине. Мне очень жаль. Можно я снова приду к тебе?»
Женя не ответила. Еще бы… Она, небось, спит, и десятый сон видит, а он шарится по ее страничке и выискивает крупицы, по которым сможет понять, что это за человек такой – Евгения Лисянская. Непостижимая загадка, которую вдруг так сильно захотелось разгадать.
«Тебе нравится Muse – я тоже люблю эту группу. А что еще тебе нравится? Эти фото Барселоны… Ты сама фотографировала? Я обожаю Гауди».
Богдан не заметил, как уснул. Проснулся восьмого, ближе к обеду. Тут же вошел в приложение. Она ответила!
«Привет, Богдан Белов. С двадцати двух ноль-ноль до семи ноль-ноль я обычно сплю. Так что ответить в эти часы не имею возможности. Спасибо, что купил манку. Я забыла тебе вчера сказать. Рада, что у нас похожие предпочтения. Меня тоже восхищает Гауди. Ты можешь прийти к нам в пятнадцать ноль-ноль. Мы будем отмечать восьмое марта и есть торт с кремом из манки, которую ты купил».
Как он летел, в тогда еще не понятном страхе опоздать! Богдан уже практически добежал до места назначения, когда до него дошло, что на Восьмое марта как-то неправильно заваливать в гости с пустыми руками. Черт, у него то и денег ни на какие подарки толком не было. Забежал в небольшой цветочный, что примостился тут же на углу дома. Цены на цветы были просто космические. Они, часом, не из золота?!
– А дешевле у вас ничего нет?! – в отчаянии огляделся он.
– Вот… Кактусы!
Ну, кактусы – так кактусы! На Женьку похожи… Прямо символизм. Схватил небольшой горшок с круглым колючим цветком и метнулся к дому. Ему открыла Женя.
– Ты опоздал. На четыре минуты.
– Я больше не буду, – как ребенок, ответил Богдан, и тут же на себя разозлился. Парню его возраста такое поведение было совершенно не к лицу. – Это тебе, – добавил резко, протягивая горшочек с цветком. Женька его поблагодарила и проводила в кухню. Тогда он еще не знал, что ему, такому неорганизованному оболтусу, скоро понадобится полностью пересмотреть свои привычки. В тот день они просто устроились за празднично накрытым столом, и пили чай. В присутствии мамы! Потому что Женька так привыкла. На Восьмое марта мама должна была быть при ней. Однако, Богдан не зря столько времени вчера провел на форуме. Теперь он во многом понимал поведение девушки. А когда ты понимаешь, что движет человеком, то он уже и не кажется тебе таким странным. Вот и присутствие мамы на их первом, по большому счету, свидании уже не казалось таким нелепым. Они разговаривали о путешествиях, любимой музыке и фильмах. У Женьки были довольно специфические вкусы в кинематографе. И на этом они тоже сошлись – оба любили Иньярриту. И вообще все испанское. Об архитектуре Гауди они вообще могли говорить часами. Богдан и не заметил, как на улице стемнело. Уже ближе к ночи встрепенулся, и пожалел, что нужно уходить. Постепенно Женька стала для него привычной и понятной. С ней было легко. Только по дороге домой до Богдана дошло, что за время их разговора, ему ни разу не пришлось подбирать слова или как-то пыжиться в попытке произвести впечатление, как это бывало с другими девчонками. И это было так естественно, так правильно… Он и представить не мог, что с кем-то можно быть настолько открытым. Ему вообще было непривычно, что чудаковатая Женька оказалась такой… настоящей. Возможно, дело было в том, что по своей природе она априори не умела притворяться или лукавить. Женя была прямой, как рельса, и если в некоторые другие моменты с ней было тяжело, и приходилось себя перекраивать, то в этом – она была идеальной. Совсем не такой, как другие девчонки, которые считали, что парень должен догадываться о том, что у них в голове. С Женькой все было просто. Если ей что-то не нравилось – она об этом говорила. Она никогда и ничего не делала через силу.
После праздника ребята продолжили общение. Переписка (в которой Женька раскрывалась полностью), нечастые встречи по графику. Для любого другого парня это могло бы показаться странным, но Богдан так естественно в это все погрузился, что к окончанию первого курса уже и не мыслил возле себя другой девушки. А ведь они даже не целовались! Рассказать кому – засмеют. На него и так уже косо поглядывали. Одногруппники, как он думал – друзья. Богдан не сразу понял, что Женьку попросту не приняли в качестве его девушки. Все открылось на вечеринке по случаю окончания первого курса. Женька не очень хотела на нее идти. Она вообще не любила скопления народа и шум. Ирина Васильевна однажды показала Богдану видеоролик на Ютюбе, который воспроизвел мир таким, каким его видит человек с аутическим расстройством. После этого он стал понимать свою девушку еще лучше. Богдан бы тоже не хотел находиться там, где все гремит и хаотически движется, давя на психику. Но в тот раз Женька все-таки согласилась. Натянула свою старую майку, потертые джинсы, вышла из комнаты. Ирина Васильевна, которая кормила Богдана пловом, всплеснула руками:
– Женечка, милая… А что ж ты не принарядилась?
– Зачем?
– На вечеринки принято наряжаться, милая. Смотри, какой Богдан красивый.
– Это потому, что ты его подстригла.
– Не только. На нем новые джинсы и рубашка.
Женька смерила парня внимательным взглядом. А Богдан поспешил вмешаться в разговор:
– Все нормально, Жень. Ты и так красивая. – Он знал, что Женька терпеть не могла менять одежду. Она годами ходила в одной и той же футболке, и джинсах. Покупка чего-то нового становилась для девушки настоящей проблемой. Женя прикипала к своим вещам, и расставалась с ними с большим трудом. Богдану не хотелось волновать любимую. Да… Совсем недавно он понял, что влюбился по самые уши. И это тоже стало проблемой. Ведь Женя… Она не совсем правильно улавливала чужие эмоции, не всегда могла их верно интерпретировать. И сама была очень скупа на их проявление. А это очень тяжело, когда ты не ощущаешь отдачи от партнера. Любому человеку хочется взаимности, уверенности в том, что ты тоже любим. Богдан не чувствовал этого совершенно. До того дня…
– Женечка, а может, платье наденешь… Ну, то, с птицами? Ты в нем такая красивая. Богдану точно понравится.
– Тебе нравятся колибри?
– Эээ… Да… – неуверенно пробормотал Богдан.
– Тогда ладно. Я быстро.
Она действительно очень оперативно переоделась. Вышла нахмуренная из комнаты, разглаживая подол нежно-зеленого шелкового платья. И это было так трогательно… Как будто она ему в любви призналась… Ведь Богдан знал, как тяжело ей было надеть что-то новое. Но она это сделала, чтобы его порадовать. Переступила через собственные привычки, пожертвовала собственным комфортом. Разве это не доказывает, что его чувства взаимны?
Он воспарил на крыльях счастья. Весь вечер улыбался, как придурок, и глаз не мог от Женьки отвести. Даже в попойке отказался учувствовать, ему и без допинга было весело и хорошо. До того момента, как он услышал в кухне разговор вчерашних «друзей»…
– Не пойму я, Никита, что Белов нашел в этой Женьке? Глаза, как у инопланетянки, шмотки все застиранные, да и вообще…
– Не ссы, Лерок, будет и на твоей улице праздник! Ты это… проштудируй камасутру пока. Мало ли, может, эта имбицилка в постели чего-то эдакого умеет! – заржал Терехов, и тут же отлетел в сторону. Богдан не сдержался, налетел на того, завязалась драка. Девки вопили, как резаные, парни пытались разнять.
– Придурок! – орал Ник. – Ты мне рубашку порвал из-за этой даунши!
Успокоившийся, было, Богдан снова кинулся вперед. В общем, освободился он еще нескоро. А когда освободился… Женька куда-то исчезла. Он чуть с ума не сошел, пока ее искал. Жаркая летняя ночь, он бежит, пот градом стекает по спине, а ее нет! И телефон молчит, хотя включен, и гудки идут… И тут звонок. Не Женька – Ирина Васильевна.
– Что у вас случилось, Богдан? Она сама не своя домой прибежала, закрылась у себя в комнате, и не выходит…
– Долго объяснять. Дома все расскажу.
Он рассказал облегченную версию произошедшего, упустив особенно оскорбительные моменты. Женькина мать потерла ухоженную бровь, опустила устало голову.
– Так будет всегда. У нас незрелое общество. Такие, как Женя, в нем всегда будут белыми воронами. Поэтому подумай хорошенько, хочешь ли ты продолжать ваши отношения.
– Да что вы такое говорите! – начал Богдан.
– А ты не кипятись. Взвесь все, подумай тысячу раз. Женька все больше к тебе привязывается. Понимаешь? И если ты решишь найти менее проблемную девушку…
– Я не решу!
– Богдан… – устало выдохнула Ирина Васильевна. – Я вам не враг. Просто… Господи… Да тебе же интимных отношений захочется, а я даже представить не могу, нужно ли это ей…
Парень ужасно смутился. Впрочем, и сама женщина чувствовала себя не лучше. Но ей нужно было до конца все прояснить. В их ситуации невозможно было иначе.
– Я… кхм… не буду настаивать… То есть, у нас все будет, только, если Женя захочет…
Так все впоследствии и случилось. Когда Женька немного отошла после случившегося на вечеринке, они впервые поцеловались. Робко, едва дыша. Богдан понятия не имел, как Женька отреагирует на его самоуправство. В интернете и на форумах о таком писали немного. Все зависело от характера самого расстройства. Для большинства аутистов вопрос секса просто был снят с повестки дня за ненадобностью. Поэтому здесь Богдан действовал на свой страх и риск. Поцелуй и… ничего. Она просто потрогала губы рукой и отвернулась, будто ничего не случилось. Но Богдан был настойчив. Через месяц Женька уже охотно отвечала на его ласки, и даже тянулась за ними. Вот тебе и нарушение чувственного восприятия… Похоже, у Женьки с этим все было в порядке. Она любила получать ласки. И делала это с удовольствием. Не скрываясь, и не таясь. Это был такой запредельный кайф – ласкать человека, который абсолютно ничего не таит!
– Женька, Женечка… Маленькая, давай уже до конца, а? – Богдан едва сдерживался. Самоудовлетворение не приносило больше разрядки. Он хотел Женю.
Она решительно кивнула:
– Хорошо. Будет больно, да?
Черт, больно, конечно, будет… Но эта боль – доказательство того, что он первый! А это вообще запредельно круто – быть первым у любимой женщины.
– Я постараюсь аккуратно, Женька… Я постараюсь.
Он действительно старался, как мог. Ласкал ее пальцами до отупения, скользил по влажным лепесткам, добавил на всякий случай заранее приобретённой смазки, толкнулся внутрь. Женька всхлипнула. Он замер.
– Сильно больно, маленькая?
– Сильно!
– Мне выйти?
– Нет. Я тогда больше никогда на это не решусь.
Смелая, сильная, его! Ну и что, что странная, и не похожая на других?! Толкается аккуратно, поглаживает узелок клитора. И так раз за разом. О ее удовольствии речь, по всей видимости, не идет, поэтому Богдан старается просто быстрее закончить. И ему не требуется много времени для этого. Он кончает, и падает на девушку.
– Ну, как ты?
– У меня все болит. И мне не понравилось.
Ну, Женька была бы не Женькой, если бы не рубанула правду-матку прямо в лицо. Не сказать, что это не задело Богдана. Какому парню не хочется почувствовать себя супер-мачо рядом с любимой женщиной? Задело его, конечно, прилично… Но… Он ведь знал, что может быть и так. Что, скорее всего, так и будет…
– Жень, я буду больше стараться в следующий раз. Обещаю. Тебе будет хорошо.
Она ничего не ответила. Просто встала, оделась и вышла из комнаты. С ней такое частенько случалось. Женька замыкалась в себе, когда эмоции были слишком сильными. Он к этому тоже привык. В принципе, они вообще здорово справлялись со всякими трудностями. Удивительно, но основной проблемой для Богдана стало не расстройство любимой, а собственная мать. Он познакомил ее с Женькой в канун Нового года. Не то, чтобы Жене этого очень хотелось, но парню удалось убедить ее, что это странно, когда мать не знакома с девушкой сына. К тому моменту они с Женькой встречались уже десять месяцев.
– Мам, ты только имей в виду, что Женя – особенная.
– Понимаю, Богдаша… – улыбнулась мать. – Конечно же, особенная, ты ведь в нее влюбился.
– Эээ, ну да… Только дело не только в этом… В общем, у нее небольшое расстройство аутического характера.
Руки Татьяны Ивановны замерли прямо над тестом, глаза широко распахнулись:
– Ты встречаешься с ненормальной?
– Почему? – удивился Богдан. – Женя умная и адекватная девушка. У нее есть некоторые особенности, только и всего.
– Ну-ну. Посмотрим, – нахмурилась родительница.
Знакомство прошло просто ужасно. Женя уловила, что ей не рады, моментально. И сразу же замкнулась в себе. Богдан уже знал, что в таких случаях ничто не сможет заставить девушку заговорить. Но она старалась, как могла. Отвечала что-то невпопад, а мать сыпала и сыпала вопросами, как будто не замечая, что Женя еще больше теряется.
– Мама! Хватит.
Богдан спешно свернул посиделки, и пошел провожать Женю домой. Всю дорогу девушка молчала. Она окончательно замкнулась в себе. Богдан не мог до нее достучаться даже в письменной форме. А ведь раньше в переписке они могли решить любые вопросы! Просто однажды Богдан понял, что Жене гораздо легче делиться собственными чувствами, и сформулировать их в письме. Когда она не видит собеседника. Но в этот раз она не отвечала! Даже Ирина Васильевна не знала, чем ему помочь. Женька не общалась и с матерью. Тогда впервые он встретился с Женькиным психотерапевтом. Тот объяснил Богдану и Ирине Васильевне, что им следует выждать. Просто дать время Жене переосмыслить случившееся. Богдан тогда чуть с ума не сошел. Месяц… Она приходила в себя целый месяц. Он едва не завалил сессию, чуть не вылетел из универа! Но его это абсолютно не волновало, а вот Татьяна Ивановна нашла лишний повод, чтобы возненавидеть Женьку еще сильнее. Как же… Из-за какой-то психички умница-сын чуть не перечеркнул все свое будущее. Она буквально изводила Богдана своими причитаниями! Уже тогда он едва удержался от того, чтобы не уйти из дома. Как бы он жил – парень не задумывался. В тот период у него даже не было работы…
В его жизнь Женька вернулась так же неожиданно, как и ушла из нее… Девушка просто написала сообщение, что ей предложили неплохой заказ, и она хотела бы за него взяться, чтобы начать зарабатывать. Сама бы она не справилась, а вот с Богданом могло бы что-то и выйти. Парень ни минуты не раздумывал – помчался к ней. Налетел прямо с порога, смял любимые губы… В тот день до заказа руки так и не дошли. Они просто утонули друг в друге. Он целовал любимую, ласкал, и не мог насытиться. Женька была не менее жадной. Она соскучилась по их ласкам, это было заметно. По дрожащим ресницам, припухшим губам и жадности, с которой она его целовала. В тот день Богдан впервые решился на оральные ласки. Спустился к ней между ног, лизнул припухшие складки. Женька захныкала, и развела ноги шире. Он продолжил свои движения, и неожиданно понял, что любимая-то уже на грани! Она бормотала в беспамятстве и подавалась бедрами навстречу его губам, а потом кончила, жалобно всхлипывая и сотрясаясь. Это был запредельный кайф – погрузиться в ее подрагивающую плоть. Он не продержался и двух минут.
– Я скучал по тебе, Женька. Я безумно по тебе скучал. Не уходи так надолго, ладно?
Женя промолчала, просто обняла его еще крепче и уткнулась холодным носом в мужскую шею. Она тоже невыносимо тосковала. С тех пор их жизнь относительно стабилизировалась. Они нашли гармонию, и жили душа в душу. Да, это было нелегко, да, приходилось постоянно все взвешивать и тысячу раз обдумывать. Но счастье, которое накрывало парня, когда он находился рядом с любимой, стоило всех затраченных усилий. От ребят исходила такая гармония, что даже в универе уже никто не удивлялся такому союзу. Отношения с одногруппниками наладились, а Никитос даже извинился, что тогда, на вечеринке, спьяну ляпнул фигню. Женька окончательно освоилась в коллективе, и чувствовала себя все более раскованно. А Богдан просто радовался за нее. В общем, все было хорошо. И девушка, и учеба, и работа, которую он заимел благодаря Женьке – они взялись за разработку небольших web-сайтов, и к настоящему времени уже достаточно неплохо на этом зарабатывали.
Только одно не радовало Богдана – мать, которая не давала ему жизни, изводя нравоучениями на тему того, что такая, как Женя, ему вовсе не пара. И сегодня Богдан решил, что не может больше это все терпеть. По факту, он и так пропадал у Женьки большую часть времени. Домой приходил разве что спать, ну и слушать нотации родительницы – без этого никуда. Вообще, конечно, странно было осознать на двадцать первом году жизни, что твоя мать – недалекая, закостеневшая в стереотипах женщина. А ведь Богдан до последнего пытался объяснить ей все про Женькин синдром. Но это было совершенно напрасно. Мать вбила себе в голову, что его девушка умственно отсталая, и никакие факты не могли убедить ее в обратном. Шаблонность мышления, стереотипы, пробелы в образовании… Здесь все наложилось, одно на другое, и жить в такой обстановке Богдан больше не мог. Последней каплей стало сегодняшнее утро:
– Ты что, опять к ней собираешься?
– Не понимаю, что тебя удивляет. Я хочу поздравить свою девушку с Восьмым марта.
– Ты пропадаешь у нее целыми днями, тратишь кучу денег на подарки, и ради кого, спрашивается?!
– Ну, знаешь ли, зарабатываем мы с Женькой вместе. И еще не известно, были бы ли у меня эти деньги, если бы она не нашла мне работу.
Татьяна Ивановна обреченно выдохнула. Попыталась зайти с другого бока:
– Ну, Богдан, ну сам подумай… Вот зачем тебе такое на всю жизнь?! Ни детей родить… Ни в люди приличные выйти.
Богдан ехидно усмехнулся.
– Как раз приличные люди все поймут. Знаешь ли, есть в приличном обществе такое понятие, как толерантность. И детей мы родим замечательных, когда время придет.
– Да таким же нельзя размножаться, дурья твоя башка!
– Мама, – жестко парировал парень. – Ты заходишь слишком далеко.
– Сынок, да ты посмотри на нее… На глазищи эти страшно огромные…
– Хватит! Достаточно! Глазищи огромные?! Ну, надо же, недостаток какой! А может, именно из-за этих глазищ она меня по-настоящему видит?! Принимает таким, какой есть? Любит безоговорочно. Меня, Богдана Белова! Никто не видит, а она видит. Понимаешь? Впрочем, нет… Ты тоже слепа.
– Запудрила она тебе мозги, Богдан! Вот, уже и против матери идешь! Чего только дальше ждать?!
– А знаешь… Ничего не жди. Ухожу я. Захочешь принять мою пару – милости прошу. А чернить все, что у нас есть, я больше не позволю.
Так он и оказался с сумкой, в которую сложил нехитрые пожитки, на обочине дороги. Хорошо, что таксистка нормальная подвернулась. За полтос отвезла… Богдан настолько задумался, что не заметил, как они приехали. У подъезда топталась Ирина Васильевна. Богдан протянул деньги водителю, и выскочил из машины. Вита проводила парня взглядом, отметила, что женщина, с которой он поздоровался, была очень красивой и ухоженной, холеной даже. Сейчас, правда, она выглядела немного растрепанно, как будто парень застал ее врасплох, впрочем, судя по невольно подслушанному разговору, так, наверное, и было. Вита уже собралась отъезжать, когда женщина взмахнула рукой и поспешно подошла к автомобилю.
– Извините, вы еще свободны? Смогли бы меня подвезти в спортклуб Атлант? Здесь недалеко…
– Кончено, – кивнула Вита. – Присаживайтесь.
Женщина кивнула, крикнула что-то напоследок парню и уселась в машину.
Богдан поспешил вверх по ступенькам. Открыл дверь своим ключом, зашел в квартиру. Сердце стучало, как сумасшедшее. Как его примет Женька? Как она отнесется к его переезду, который он с ней даже не обсудил? Что, если не разрешит ему остаться?! Ирина Васильевна сказала, что, вроде, Женя не слишком переживала, но кто знает? Он вошел в комнату девушки, она работала за компьютером, и даже не повернулась к нему. Опять закрылась? Опять ушла в себя?
– Мне в нашей последней работе совсем не нравится цветовая гамма, – небрежно заметила она, как будто бы он не только сейчас зашел, а никуда и не уходил со вчерашнего вечера, когда они до хрипа спорили над новым заказом.
– Мы можем еще все изменить. Подобрать другие оттенки, – осторожно парировал Богдан.
– Угу… Подумаем еще, – сладко потянулась девушка, вставая из-за стола. – И поставь ты уже эту сумку. А лучше сразу разбери. Я освободила тебе полки справа.
Богдан сглотнул. Сердце сжало дикое… невыносимое просто облегчение.
– Ты точно не против, что я переехал к тебе?
– Нет. Не люблю, когда ты уходишь.
– Что… и замуж за меня пойдешь?
– Пойду. Немного попозже. Если ты не передумаешь.
– Я не передумаю, – заверил парень и, наконец, обнял любимую, зарывшись носом в ароматные русые пряди. – Я никогда не передумаю.
– Вот и хорошо. Будет обидно, если мой любимый передумает на мне жениться.
Богдан застыл на мгновение, затаил дыхание… А потом выдохнул осторожно, зажмурился, чтобы не зарыдать, как последний хлюпик. Она впервые назвала его любимым. Впервые за все три года, что они были вместе. Господи Боже, спасибо!
