Юлия Узун
Ты мой номер один
Йесон
Йесон пересекал газон, расталкивая обалдевших студентов, и повторял про себя: «Я сыграл свою роль. От меня больше ничего не требуется».
Толкнул калитку и, казалось, будто он вышел из душного помещения на свежий воздух, хотя за спиной остался такой же холодный и тяжёлый воздух. Сесть в машину и уехать отсюда – единственное желание.
А как же Карина?
Он остановился и услышал за спиной крик:
– Йесон! Подожди! Не уезжай, прошу!
«О, нет!» – сокрушённо подумал Йесон и обернулся. Вовремя, потому что заплаканная рыжеволосая Розанна достигла его и бросилась на шею.
– Не уезжай, не поговорив, пожалуйста. – Она рыдала навзрыд, захлебывалась слезами. Тушь размазалась, блестки сверкали теперь не только на веках, но по всему лицу и шее. – Я не хочу, чтобы всё так глупо кончилось. Пожалуйста, Йесон, ведь у меня день рождения. Не добивай меня, умоляю.
Уткнувшись лбом в его грудь, она начала оседать, и парень понял, что она вот-вот встанет перед ним на колени. Маленькое, хрупкое создание хлопало мокрыми ресницами и умоляла немым жалостливым взглядом. На секунду Йесон забылся, появилось чувство вины. За что с ней так? И что делать? Схватив за плечи, он поднял её. Что дальше? Продолжать играть роль? Или вести себя как настоящий Йесон?
– Не знаю…
– Что? Что ты не знаешь, Йесон? Выслушай меня – всё, чего я прошу.
Он колебался, затем посмотрел на расходящихся гостей и фасад особняка.
– Ладно. Давай поговорим в твоей комнате.
Вмиг успокоившись, Розанна схватила Йесона за руку и повела в дом. Рю Ян их заметил, и она молилась, чтобы он не вздумал следовать за ними. Йесон же был уверен, что за этот разговор ему ничего не будет. Довести дело до конца – логично. Но на самом деле он сжалился над девушкой. В конце концов, сцена была жестокой. В день рождения, в её счастливый день, перед доброй половиной университета быть выставленной посмешищем, распутной девкой. Ребята перестарались. И Йесон поражался тому, что в этом детском саде участвовал серьёзный человек – Вин Ченг.
Розанна завела парня в комнату и закрыла плотно дверь за собой.
– Ты всё не так понял, – начала она, всхлипывая. – Они не так всё преподнесли. Рю Ян – да, я с ним встречалась какое-то время, но наши отношения быстро сошли на нет. Он как липучка. Я таких не люблю. Не один раз я говорила ему, что мы только друзья. С На Минхо я закрутила, чтобы Рю наконец отстал. На – мой одногруппник. Я не пыталась его соблазнять, а просто брала под руку, когда мы шли мимо Рю, или кокетничала. Мы с ним сдружились. Как-то раз я даже разоткровенничалась с ним… а он так… – слёзы снова покатились по лицу Розанны. Йесону было тяжело, ведь он ей верил, а должен вести себя так, словно его оклеветали, предали и опозорили. Розанна заговорила снова, когда вытерла салфеткой влагу с лица и высморкалась. – Прости. Так вот, с Джи Соном я не крутила роман. Он сам по себе бабник. Мы столкнулись с ним однажды в клубе, позажигали. На следующий день встретились в универе, он снова позвал в клуб. Я… В Чоннам у меня не было подруг. Я чувствовала себя белой вороной. И когда парень предложил потусить вместе, я согласилась. Так хоть какая-то компания. Лучше, чем ничего. Но у парней ведь как? Если вышли вместе, то надо целоваться. Я оттолкнула, а он настаивал. В общем… Меня использовали, как могли. И я задалась целью использовать их в ответ.
– А Вин?
– А Вин… Постой, ты его знаешь?
– Вспомни, где мы познакомились. – Йесон прошёлся по комнате, затем сел на край кровати, широко расставив ноги, а руки опустил на колени, сцепив ладони. – Я – брат невесты Тхэяна, брата Карины. А Вин Ченг и Тхэян хорошие друзья. Когда они выходят вместе покушать, зовут и меня. Мы знаем друг друга. И мне больно было узнать, что ты столкнула нас лбами.
– Честно сказать, – она отошла к окну. Кто-то погасил лампочки. Из гостей почти никого не осталось, только грязная посуда и мусор напоминали о том, что пять минут назад здесь был праздник. – Вин мне нравился, но… я… всего лишь хотела сдать сложное тестирование. Подло, скажешь?
– Вполне нормально для студентки, которая не хочет учиться.
В тоне Йесона послышались шутливые нотки, и Розанна улыбнулась. Улыбка вышла грустной, но вопреки этому, атмосфера в комнате менялась с каждым словом. Йесон вдруг начал злиться на Вина и всех участников «цирка». Знал бы, что в действительности они задумали, не стал бы в этом участвовать. Даже ради роли в сериале Эшли Квон. И на Розанну он вдруг посмотрел иначе. Запутавшаяся богатая девочка, которая искала внимания совсем не тем способом. Ей нужны подруги, нужна опора. А после сегодняшнего в Чоннам на неё будут показывать пальцем.
– Я глупая, знаю.
– Почему ты считаешь себя глупой?
– Потому что всё, что делаю в этой жизни, глупо. Встретив тебя, я подумала, что наконец моя жизнь станет другой. В группе Инга и Леа начали со мной общаться, но… теперь, наверное, сделают вид, будто я не существую. – Она вздохнула, чтобы подавить рвущиеся рыдания. – Наверное, придётся перевестись в частный колледж, как и хотел мой отец.
– Ты сделаешь это, когда до конца учебы осталось всего ничего?
Розанна пожала плечами, а Йесон встал и подошёл к ней сзади. Он не решался коснуться худеньких бледных плеч девушки, но желание было сильным.
– Не показывай им, что сдалась. Иди с высоко поднятой головой. Без страха. Без стыда.
Она развернулась к нему лицом. Йесон смотрел в её круглые глазки и понимал, что уже не хочет отталкивать её. Он сказал то, чего совершенно от себя не ожидал:
– Я дам тебе второй шанс, Розанна, – руки сами потянулись, но не к плечам, он взял её лицо в свои ладони, – мы попробуем снова. В понедельник ты придёшь в Чоннам и… всё будет по-прежнему.
– А как же Вин?
– Вряд ли я лишусь его дружбы. Я могу лишиться другого… но это не важно.
– Ты, правда, дашь мне шанс? – голос её дрогнул.
– Да, – шепнул Йесон.
А дальше в комнате наступила волшебная тишина, перебиваемая лишь лёгким причмокиванием губ и тяжёлым дыханием. Йесон представил, как по требованию Вина Эшли сообщает, что больше не нуждается в нём, что роль отдана другому. Но ведь теперь у него есть Розанна, богатая девочка, готовая ради него на всё…
Джун
Кто-то скребётся в его дверь? Или ему это снится?
Джун оторвал голову от подушки и прислушался к ночной тишине. Шуршание постели казалось очень громким, когда он отбросил одеяло. В дверь снова поскреблись, и сомнений у Джуна больше не осталось.
Босыми ногами по холодному полу он пошёл в прихожую. Тонкая шелковая пижама не согревала. Сегодняшняя ночь казалась холоднее, чем предыдущие. Зима серьёзно вступила в свою силу.
Решив не спрашивать «кто», Джун просто открыл дверь. Инга отшатнулась назад и в испуге уставилась на него.
– Я… не решалась позвонить в дверь…
– Инга? – теперь, когда свет на лестничной площадке осветил бледное лицо девушки, Джун понял, что она пьяна. – Что ты здесь делаешь? Зачем…
– Прости меня, Джун, – расплакалась она. – Я такая дура! Прости, пожалуйста. Я хочу вернуть тебя, хочу…
Не дослушав, он притянул её к себе и крепко обнял.
– Дурочка моя, разве стоило из-за этого напиваться?
– А где иначе взять смелость?
Он поцеловал её в висок и завёл в дом. Разве мог он не простить Ингу? Любовь была выше всяких обид. И раз она пришла к нему, значит, и он для неё что-то значит. Собственные мысли согрели сильнее любого обогревателя. Отныне всё будет по-другому. Джун верил в их будущее.
Глава 28
Вонг
Ураган мыслей пронёсся в голове Карины в момент, когда на сцене творилось чёрт знает что. Розанну было нестерпимо жалко, но едва Йесон покинул праздник, Карина решила больше не терять времени. Выпитый алкоголь толкал её на безумство. Если не сейчас, то больше никогда.
Нажав на кнопку, она повела своё кресло вдоль толпы туда, где стоял Вонг.
– Следуй за мной, – быстро сказала она, не притормозив.
Вонгу ничего не оставалось, как пойти следом за удаляющейся инвалидной коляской. Друзья с опаской провожали его. Во что вляпался Вонг, ещё никто не представлял. Вскоре для Вонга наступят очень непростые времена, но сейчас он хотел быть с ней.
Карина пыталась удержать равновесие и не съехать с тропы, но голова кружилась и колёса постоянно уносило в сторону. Она хохотала так громко, что люди на них стали оборачиваться. В конце концов, Вонг взялся за ручки её кресла и повёз по мостовой мимо уличных музыкантов и продавцов воздушных шаров, мимо красивых фонтанов и весёлых компаний. Они не пытались спрятаться, бродили по городу, болтая на разные темы, иногда мечтали, а иногда начинали шутить и веселиться.
– Ох, Карина, – в какой-то момент вздохнул Вонг, – у нас будут большие проблемы, я в этом просто уверен.
– Ну и что? Да что нам сделают, Вонг? Запретят встречаться? Нам уже запрещают, но только потому, что я – инвалид. А я ведь взрослая девушка! Просто не могу ходить… Отец носится со мной, словно я сделана из хрусталя. Только вот не я сделана из хрусталя, а мир, который для меня построили. Тхэян, мой брат, делает всё, что папа говорит. Я для них просто ребёнок, которого необходимо оберегать от внешнего мира, понимаешь?
– А если ты проявишь стойкость и заявишь, что имеешь право командовать собственной жизнью, как они отреагируют, по-твоему?
– Как? – Карина задумалась. – Я не знаю.
– Помню, мы говорили об этом, – Вонг вдруг встал перед креслом, остановив её, – ты не ходишь не потому, что у тебя проблемы с позвоночником. Если этот паралич у тебя в голове, не хочешь попытаться встать?
– Я занимаюсь физическими упражнениями…
Внезапно на ее губы легли два пальца, Карине пришлось замолкнуть. Вонг осторожно присел на корточки и улыбнулся. У него приятная, нежная улыбка, при виде которой подскакивал пульс.
– Твои тренажеры и тренера – фигня. Сейчас есть я. Позитивчик! Одно моё лицо должно тебя мотивировать.
Она поняла, что он имел в виду не внешность, а своё присутствие, но фраза вышла забавной. Он красив настолько, что если бы он поставил условие «Встань или больше не увидишь моего лица», она бы задумалась.
Тем не менее, она качнула головой.
– Вряд ли это возможно.
– Хм. Слышала, что пьяный человек может покорить Эверест голым и не примерзнуть?
Карина расхохоталась.
– Это сколько же надо выпить?
– Не знаю. Но суть не в этом. Дай руки.
– Нет, Вонг! – запротестовала девушка. – Тут много людей. Нет.
Тогда он повёз её в ближайший сквер, нашёл самое тихое местечко, сел на скамейку, а ее кресло пристроил перед собой. Карина упрямилась, но Вонг был ещё упрямее. Он наклонился и поставил её красивые ножки, обутые в чешки, на асфальт.
– Так. Сегодня будет первый урок. Представим, что ты малыш, который вот-вот начнёт ходить. Сначала нужно научиться стоять, так?
– Я не смогу!
– Конечно, не сможешь, – легко согласился Вонг, затем состряпал рожицу и улыбнулся. – На это может уйти год или даже целая жизнь. Мне всё равно. Я и такую тебя…
Карина замерла, глядя на него не моргая. «Такую её» – что? Неужели это то, о чём она подумала? Тхэян недавно говорил с ней и рассказывал, что любовь жестока, зла, несправедлива. Не всегда любовь бывает чистой. Не всегда видимое бывает оправданным. Верить ли Вонгу? Сейчас он казался ей искренним, но так ли оно на самом деле?
Они оба молчали. Вонг осёкся и сам это понял.
– Попробуй крепко поставить стопы на асфальт.
– Я их не чувствую.
Вонг стал серьёзным.
– Знаешь, в чём твоя проблема? Ты сама не веришь в то, что сможешь. Не хочешь…
– У меня кружится голова. Давай прогуляемся?
Вонг не подал вида, что расстроен. Он попробует снова при любом удобном случае. А пока смирился с её сложным нравом.
Экран телефона Карины ярко светился из сумочки. Она это видела, но не реагировала, но Вонг беспокоился.
– Твой отец волнуется, Карина. Наверное, лучше, если я отвезу тебя домой.
Девушка согласилась, и через двадцать минут такси подъехало к ненавистному коттеджу декана Чоннам. Свет горел во всех окнах. У Вонга засосало под ложечкой. Он помог Карине устроиться в кресле и собирался попрощаться, но ворота внезапно раскрылись, перед ними появился отец Карины и Тхэян. Оба были в ярости и громко кричали, ни на кого конкретно, а просто выплёскивали ярость в воздух. Карина пыталась объяснить, что Вонг всего лишь привёз её домой, но отец уловил запах алкоголя.
– Ты пила?! Ты пила! Ты… в своём уме?
– Пап, я… была на празднике и…
– Тхэян, уведи сестру в дом. А ты, – мужчина ткнул пальцем в грудь Вонга, но сдержался и не закричал, – с тобой я ещё побеседую.
Декан скрылся за воротами. Вонг медленно сел в машину, назвал адрес и стал тереть ладони друг о друга. Может, пару дней прогулять учёбу?
Леа
Для Леа волшебство началось в тот момент, когда она покинула вечеринку, убежала от Со, села на мотоцикл за спиной Эиджи, отдалась ветру и своим ощущениям. В эту ночь она забыла обо всем. Не думала о реальности, не боялась последствий. Так было и раньше. Они с Эиджи сбегали, колесили по городу, веселились. Они любили друг друга, какое им дело до мира?
Только тогда не было Со и договорённости между их отцами.
«И почему я родилась девчонкой?» – спросила она себя как-то раз, но ответа не получила. Она не единственная девочка в семье, но именно она понесёт бремя замужней женщины ради бизнеса отца. А Йежи, тем временем, живет в Нью-Йорке, учится и работает, не догадываясь о трудностях, которые переживает Леа.
Йежи с детства была эгоисткой. Она старшая, ей доставалось больше внимания. Все её прихоти и желания исполнялись, стоило только намекнуть. Леа не была выскочкой, она не выражала никаких требований, не спорила с родителями и во всём слушалась. Привыкнув к такому покладистому характеру, они сразу приняли её самовольное решение встречаться с Эиджи в штыки. А когда Леа начала всерьёз проявлять характер, её поставили на место. Со из тех мужчин, который будет диктовать свои правила. Не делай этого, не делай того. Не носи это, носи то. Не разговаривай с этим, молчи. Не снимайся в фильме, сиди дома и занимайся хозяйством. Так и будет.
Эиджи подготовился к их встрече. Он привёл Леа на крышу одного из многочисленных зданий Сеула, где устроил вкусный ужин с вином. На празднике Леа толком не ела, поэтому набросилась на еду с большим аппетитом. Эиджи кормил её мясом, а потом достал чипсы и два разных соуса.
Эиджи решил, что эта ночь будет ночью откровений. Пора Леа узнать, что происходит.
И пока он думал, с чего начать, Леа, словно почувствовав, сама заговорила:
– С каждым днём Со становится всё строже. С первой встречи он показался мне мягким и добрым. Но теперь от него веет холодом. Он запретил сниматься в фильме. Что будет дальше, предположить боюсь. Наверное, лучше уехать к бабке в Северную Корею, чем терпеть всё это, – с грустью сказала она и вздохнула.
– Видишь ли, Со выгоден этот брак, потому что твой отец вложится в их фонд, они объединят филиалы и тогда отец Со будет спасён от банкротства. Но при условии, что их дети поженятся.
Леа почти не дышала.
– Откуда…
– Я сказал, что не сдамся. – Эиджи взял влажную салфетку и начал вытирать от жира пальцы Леа. Она терпеливо сидела. – Я ещё кое-что знаю. И не просто знаю. У меня есть доказательства. Твой Со думает, что я не стану тебе говорить, но он плохо меня знает.
– О чём ты?
– Ты знакома с его секретаршей?
– Нет. Я никогда не была в его компании. Мне это не интересно.
– Её зовут Онда. И они любовники.
Ревности Леа не почувствовала, но внутри что-то неприятно кольнуло. Чувство разочарования? Создалось ощущение, что она запасная пешка в чьей-то хитроумной игре. Мало того, что родители её используют, так ещё и Со оказался мудаком.
Леа посмотрела фотографии, которые Эиджи делал давным-давно, затем видео Хвана. Когда Эиджи убрал телефон, она кивнула.
– Значит, ему не удастся мной помыкать.
– Не знаю, Леа. Он очень хитрый. И секретарша эта тоже. Советую пока сохранить эту информацию между нами. Мы используем её, как только подвернётся момент. – Эиджи нежно поцеловал Леа, затем долго смотрел в её круглые глаза. – Я вырву тебя из этих оков, чего бы мне это ни стоило.
– Я люблю тебя, – с чувством прошептала Леа. – Ты мой герой.
Они просидели на крыше до восхода солнца. Телефон Леа отключила, чтобы Со или родители её не искали. Под утро её начало клонить в сон, и она попросила Эиджи отвезти её домой.
Он довёз её на мотоцикле до ближайшей стоянки такси. Подарив ему свой самый сладкий поцелуй, она пересела в машину и отправилась домой.
Тишина в особняке успокаивала. Родители спали, значит, Со не стал бить тревогу. Она заглянула в комнату Вики. Подруга спала в чём была на празднике поверх покрывала. Тушь размазалась по лицу. Она точно плакала. Утром Леа обязательно зайдёт к ней в кофейню и порасспрашивает о Доне.
У себя в спальне она избавилась от одежды, затем приняла душ. Только в постели она включила телефон. Одно сообщение было от Эиджи – он просил сообщить, как она добралась. И Леа быстро ответила, что уже в кроватке думает о нём.
Ещё одно сообщение было от Со: «Таким униженным я себя ещё не чувствовал. Надеюсь, у тебя действительно были серьёзные причины уехать домой, ничего мне сказав».
Леа улыбнулась. Вика молодец, хорошо справилась со своей ролью.
Инга
Туман в голове не хотел рассеиваться. Кажется, утром я не вспомню, как ревела в объятиях Джуна, когда он завёл меня в дом, как встала перед ним на колени (Боже, что он обо мне подумал!), но и это не самое худшее. Я пыталась доказать, что контролирую себя и едва не перевернула на себя книжный шкаф. Сняла серёжки и прицепила их к туалетной бумаге – чтобы не потерять! А ещё я напрочь забыла корейский язык и более тридцати минут втирала что-то Джуну на русском языке. Я даже уверена, что жаловалась на мужчин и Йонгтена. Какое счастье, что Джун ничего не понял!
Джун долго уговаривал меня пойти лечь в постель, но мне приспичило в душ. Через десять минут он нашёл меня в кабинке спящей (в одежде, я не раздеваясь встала под струю тёплой воды).
В конце концов он отнёс меня на кровать, приговаривая:
– Ну, что мне с тобой делать, глупышка?
Я чувствовала, как он снимает с меня праздничный топ, затем аккуратно избавляет от мокрых голубых брюк. Некоторое время я лежала на постели в одном белье. Джун вернулся, продел мне через голову горловину. Я почувствовала чистый запах, потом поняла, что он надел на меня свою футболку. Я многое осознавала, но тело было как мешок и не подчинялось мне. Джун смущался, о чём говорили прикосновения его рук. Едва дотронувшись до моей кожи, он одёргивал пальцы, будто сунул их в кипяток.
И тем не менее, он снял с меня бюстгальтер.
Сразу после того, как надел футболку, посадил меня и велел держаться. Я схватилась за его талию, а голову положила на плечо. При моих каруселях я могла сидеть только так. Его руки нырнули под футболку, но я не шевельнулась. Он аккуратно расстегнул застёжку на бюстгальтере (и ведь другая на моём месте подумала бы, что он чего-то хочет, но не я), затем очень заботливо вытянул лямки через рукава футболки и всё, я тут же почувствовала лёгкость.
– Спасибо, – промямлила я. Джун не ответил.
Уложив меня на подушку, накрыл одеялом, выключил ночник и вышел из спальни. Мне стало обидно. Оставил одну в тишине с головокружением, нецелованную. Я расплакалась. Всхлипывала до тех пор, пока не начала засыпать.
В какой-то момент кровать рядом со мной прогнулась – это Джун лёг рядом. Приоткрыв один глаз, я заметила в отражении зеркала включённый обогреватель. Так вот почему я сбросила с себя одеяло. Он долго устраивался, боясь при этом меня потревожить. В конце концов я придвинулась к нему и обняла, а потом закинула ногу ему на бедро. Его тёплые губы коснулись моего лба. В такой позе мы уснули.
Это я так думала. Я уснула, а Джун – нет.
Да и как должен чувствовать себя мужчина, оказавшись в одной постели с любимой девушкой? Я и раньше ночевала в его квартире, но спали мы порознь. В этот раз, полагаю, он побоялся оставлять меня одну. Утром я обнаружила ведро возле кровати, но, к счастью, я не блевала. Меня даже не тошнило. А он переживал, что мне будет плохо.
Однако я мирно спала, обнимая его, прижимаясь к нему. И постепенно вызвала у него желание.
Началось всё с нежных поцелуев в шею, настолько приятных, что я не смогла не отреагировать. Мой тихий стон возбудил Джуна сильнее. Я должна была сопротивляться, ведь в планах ничего подобного не было. Я всего лишь хотела помириться с ним. Но зашло всё слишком далеко. Поцелуи в губы, его рука у меня на бедре.
Я закрыла глаза и прошептала:
– Не надо…
Но Джун настаивал.
– Всё будет хорошо. Верь мне.
Я всё прекрасно осознавала, но помешать Джуну не могла. Он оказался сверху, а потом во мне. Чувство сожаления пришло лишь после того, как всё кончилось. Он прижался своими губами к моему рту, и нас обоих в миг накрыло безумной волной наслаждения. Джун что-то шептал, но я не разбирала слов. К горлу подступил ком, из глаз хлынули непонятные мне слёзы.
Это случилось… больше ничего нельзя изменить. Он сделал меня своей.
– Ш-ш-ш, Инга, всё хорошо. Не плачь. Я люблю тебя, слышишь?
Обвив шею руками, я крепче прижалась к Джуну, уткнулась носом в его вкусно пахнущую шею, перебирала пальцами волосы и бормотала:
– Прости меня, Джун.
