Юрий Юрьевич Соловьев
Абсолют (Опыт моделирования)
Таким образом, чтобы система нравственных правил могла действовать, в обществе должны выполняться два условия: наличие высшего авторитета и строгая иерархия сословий, в которой третье сословие подчиняется второму, а второе – первому. Думаю, что стабильность, которая отличала все традиционные общества древности, позволяя им в неизменном виде существовать тысячелетиями, была обусловлена именно соблюдением этих двух условий.
7
Процесс крушения традиционной системы отношений начинается сразу после смерти Александра Македонского в конце IV века до н. э. и продолжается в течение всей эпохи эллинизма, вплоть до воцарения христианства в качестве мировой религии в IV веке н. э. Посмотрим, что произошло за этот период.
В первую очередь, в результате завоевательных походов были стерты границы старых государств. Огромные территории, в которые, кроме Балканского полуострова, входили страны Ближнего Востока, Средней Азии, северной Африки и Индии, были поделены на три части во главе с династиями диадохов: Антигонидов в Македонии, Селевкидов в Сирии и Птолемеев в Египте.
Далее, как следствие крушения всех племенных и государственных граней, началось активное перемещение народов. Причем процесс еще более интенсифицировался после завоевания этих территорий Римом и включения различных областей в единую державу. Если раньше каждый народ находился на своей территории под покровом своих богов, то теперь образовалась огромная масса смешанных по этническому и религиозному составу людей. На дорогах империи можно было встретить идущих пешком в разных направлениях ремесленников, площадных актеров, прорицателей, бродячих философов, наемников, вольноотпущенников, рабов и рабынь, воинов и ремесленников и других оторванных от своих родовых корней людей.
Понятно, что древние боги, которые были авторитетны в границах своих территорий и определяли порядок жизни того или иного племени, для этой массы людей теряли свое значение. В патриархальных обществах, где каждый шаг человека был строго регламентирован, где социальное положение его, унаследованное от предков, было определено от рождения до смерти, а любые изменения в принципе невозможны, он точно знал, что хорошо и что плохо, что есть добро и что есть зло, чьи боги истинны, а чьи ложны. Однако когда традиционные связи рухнули и древние правила жизни действовать перестали, человек оказался в состоянии растерянности и внутреннего разлада. Он обнаружил, что этим миром управляют другие боги.
Кроме того, в этот период происходит процесс активной эллинизации населения, что в еще большей степени способствует забвению людьми их родовых богов. Греческий язык становится общеупотребительным. Вавилонские (Берос), египетские (Манефон) иудейские (Филон Александрийский, Иосиф Флавий) авторы пишут свои труды на греческом языке. На греческий язык переводится Ветхий Завет. Среди иудеев в Палестине и диаспоре возникает пропагандирующее греческую культуру и образ жизни течение грекофилов.
Однако, став для жителей империи общими, греческие боги, тем не менее, не стали для них своими. Несмотря на то, что в Сирии, Финикии, Северной Аравии, где после завоеваний Александра Македонского распространилась греческая культура, здания украшались барельефами и мозаиками с изображением сцен из греческих мифов, молитвы свои жители этих провинций к греческим богам не обращали. Да и в самой Греции строительство храмов, воздвижение статуй богам-покровителям городов давно уже напоминало декорацию и было данью традиции, не затрагивающей религиозные чувства.
Таким образом, в результате разрушения племенных границ языческая религия утрачивает власть над сердцами и превращается в казенную, сухую догму. И здесь возникает ситуация, когда человечество впервые оказывается на грани катастрофы. Я имею в виду падение Римской империи. Современные историки видят его причины в бесконтрольности и слабости армии, в упадке среднего землевладения, в галопирующей инфляции, в разорении среднего класса. Мне думается, что все это следствия, причина же одна – это сведение реальной религиозности к пустой обрядности и, тем самым, нарушение первого условия, необходимого для соблюдения моральных норм, – искренней веры в существование высшего духовного авторитета. В результате, вместо истинной духовности, римское общество получает культ императора, присвоившего себе статус божества, который становится официальным во всей империи87.
Если считать нравственный кодекс, содержащийся в заповедях Моисея, универсальным сводом моральных норм, то обожествлением императорской власти были нарушены сразу две заповеди: «да не будет у тебя других богов» и «не делай себе кумира». Иными словами, были преданы забвению истинные боги и взамен им создан ложный кумир. В этой ситуации морально-этические нормы оказываются необязательны и перестают соблюдаться. Поэтому убийства (ни один из императоров династии Юлиев-Клавдиев не умер естественной смертью), прелюбодеяния, воровство, лжесвидетельства и посягательство на чужую собственность, – словом, все, что запрещала этическая часть заповедей Моисея, становятся в Риме повседневной практикой.
Погрязшие в роскоши и разврате, окруженные толпами раболепствующих лицемеров римские императоры попросту упустили из рук государственное управление. Отсюда бесконтрольность и слабость армии, галопирующая инфляция, разорение среднего класса и другие факторы, которые считаются причинами падения Рима. И хотя инерция могучего государства, возвысившегося среди других именно благодаря строгости моральных норм, позволила Риму продержаться еще четыреста лет, это была уже только затянувшаяся агония.
8
Итак, мы видели, что падение авторитета религии приводит общество, через деградацию нравственных основ, к неизбежной катастрофе. Однако еще более яркий пример катастрофы, связанной с деградацией нравственных основ, можно наблюдать в связи с происходившим на исходе средневековья выдвижением на первые роли в общественной иерархии третьего сословия.
Как известно, начиная с IV века, когда официальной религией Римской империи становится христианство, духовная ситуация в мире существенно меняется. Если государственный культ, предшествовавший христианству, представлял собой казенную догму, то христианство принесло человеку ту долгожданную веру, которая дает точку опоры и сообщает его жизни цель и смысл.
Христианство стало мировой религией не потому, что было насаждаемо сверху, а потому, что выдержало сложнейшую конкурентную борьбу с множеством других, претендовавших на ту же роль культов и религиозных систем. Впервые христианство зародилось в Палестине в I в. до н. э., в то самое время, когда в условиях утраты духовных ориентиров жители империи стали примерять на себя культы чужеземных древних богов. Создаются религиозные союзы почитателей фригийской Кибелы и Аттиса, египетских Исиды и Сераписа, в Малой Азии появляются общины почитателей иранского бога Солнца Митры. Из греческих богов особо почитается древний бог виноградарства Дионис, отождествляемый с растерзанным титанами, а затем воскрешенным сыном Зевса Загреем. Широкое распространение получает движение орфизма. Возникают новые культы, такие, например, как гностицизм, представляющий собой смесь античных и восточных представлений. Словом, претендентов на статус истинной веры оказывается более чем достаточно, но только христианству удается проникнуть в самые интимные тайники ищущей точку опоры человеческой души.
Христианство по сравнению с другими культами обладало тремя несомненными преимуществами. Во-первых, в лице неоплатонизма оно имело мощную мировоззренческую базу, опиравшуюся на лучшие достижения античной мысли, и, значит, было авторитетно и убедительно. Во-вторых, христианский бог не был абстрактным божеством, представлявшим то или иное явление природы. Он был человеком и в этом смысле понятен и близок всем, независимо от языка, традиций и места пребывания. И, наконец, в-третьих, христианская доктрина обладала разработанной этической системой, логично вытекающей из системы мировоззрения, и, значит, могла объяснить, не только что представляет этот мир, но и как в этом мире жить.
Так, благодаря христианству духовный вакуум, образовавшийся после гибели языческих богов, был заполнен и исконный порядок восстановлен. Во главе европейского мира встала церковь, а руководство государствами стало осуществляться духовно подчиненными церкви императорами. Отныне народы, говорящие на разных языках, имеющие разные традиции, нередко пребывающие друг с другом в состоянии войны, образовали единую общность, исповедующую единую систему нравственных ценностей. Как пишет Романо Гвардини, если где-то и совершалась несправедливость, она совершалась с нечистой совестью, и потому допустивший ее человек знал об этом и судил себя посредством тех же критериев, которые бытовали в обществе.
9
Третье сословие начинает выдвигаться на первое место в общественной иерархии в конце X века. В городах Западной Европы возникает движение городских общин за освобождение от феодальной зависимости, в результате которого города объявляют себя республиками. Движение начинается в городах средиземноморского побережья и к XII веку охватывает всю Европу. Сначала свобода и политические права городов ограничиваются рамками коммунальной хартии, которую они вынуждены заключать со своими сеньорами. Но к концу XII века представители городов уже принимают участие сначала в королевских, а потом и в общих собраниях генеральных штатов, где они заседают наряду с феодальными владельцами и прелатами.
Уже в конце XV и начале XVI века многие буржуа начинают покупать те общественные должности, которые до этого могли занимать только дворяне. В результате представители третьего сословия не только занимают практически все церковные, гражданские и судейские должности, вплоть до канцлера-хранителя печати включительно, но и получает право на дворянское звание.
К XVIII веку буржуа становится таким же барином, как и дворянин. Он является, по выражению И. Тэна, «всеобщим кредитором», и поэтому и правительство, и высшие классы у него в руках. Парламентские советники, адвокаты, денежная аристократия, судейские – все являются представителями третьего сословия. Достаточно сказать, что XVIII век выдвинул таких буржуа, как Вольтер и Руссо. Уделом дворян остается только бедность и гордость.
Наконец, 17 июня 1789 года во Франции, высказавшись за поголовное голосование в Генеральных штатах, третье сословие потребовало уничтожения всех феодальных прав и аристократических привилегий. С этого момента старое сословное деление исчезает и появляются два новых класса – буржуазия и народ.
Так, за какие-то 800 лет происходит полная трансформация общества, в результате которой недавняя «чернь» становится «солью земли» и хозяевами жизни. Причина трансформации проста. Это деньги. Дело в том, что до конца XIII века в средневековой Европе существовал канонический запрет на ростовщичество. Он действовал в соответствии с требованием Библии, где в главе 23 «Второзакония» прямо сказано: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост».
Ростовщичество считалось аморальным потому, что ростовщик получал деньги, не прикладывая труда, то есть обманом. Еще в XI веке ростовщичество приравнивалось христианскими авторами к грабежу, а в 1139 году и Второй Латеранский собор признал любые формы ростовщичества запрещенными. Однако в конце XI-начале XII веков начала интенсивно развиваться торговля. И, поскольку запрет на взимание процентов делал невозможным кредит, этот запрет был отменен. После этого исконное стремление третьего сословия к неограниченному потреблению получает полную свободу.
10
Вместе с влиянием, оказываемым на общество своей деятельностью в области коммерции, третье сословие приносит в него также и свою идеологию. После куртуазных романов, героями которых были благородные рыцари и прекрасные дамы, самым востребованным в литературе жанром становится жанр низовой. В Италии это «Декамерон» Д. Боккаччо, во Франции – фаблио, в Англии – «Кентерберийские рассказы» Д. Чосера, в Испании – плутовской роман. Их герои – жулики, проходимцы и авантюристы, ловко обманывающие добропорядочных обывателей, простодушных рыцарей или незадачливых чиновников. В обществе начинают царить идеалы лавочников. О том, насколько неуместны в этой среде становятся рыцарские честь и доблесть, свидетельствует печальный роман Сервантеса «Дон Кихот».
Постепенно происходит пересмотр всех традиционных ценностей. Ограничения религиозного и нравственного порядка отменяется. То, что в условиях церковной этики было немыслимо, становится не только возможно, но и востребовано. В 1432 году итальянский эпикуреец Лоренцо Валла пишет трактат «О наслаждении», в котором откровенно прославляются чувственные удовольствия. В романе Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» звучит гимн желудку, кишкам, глотанью, сосанью, пищеварению, обжорству, совокуплению, испражнениям и другим «естественным» проявлениям. В обществе царит ощущение, что все позволено. Причем, в Италии нравы третьего сословия начинают преобладать не только среди представителей самого третьего сословия, что естественно, но пронизывают собой все общество, включая дворянство и духовенство. Так наступает эпоха Возрождения.
Мы привыкли оценивать это время в превосходных степенях, связывая его с великими именами Данте, Петрарки, Джотто, Микеланджело, Рафаэля и Леонардо. На самом же деле роль Ренессанса для нашей цивилизации далеко не столь однозначна, как это порой представляется. Действительно, снятие церковных ограничений и возникновение ситуации «все позволено» открыло простор для развития искусства, философии и науки. Но то же обстоятельство явилось причиной невиданного аморализма и распущенности, столь же характерных для Италии XIV-XVI веков, как и расцвет явлений культуры.
Вот несколько примеров, взятых из монографии А.Ф. Лосева «Эстетика Возрождения»88. Как пишет автор, ссылаясь на историков Я. Буркгарта, Ф. Монье и Р. Зайчика, разгул своеволия и распущенности в возрожденческой Италии достигает невероятных размеров. Священнослужители содержат мясные лавки, кабаки, игорные и публичные дома. Тогдашние писатели сравнивают монастыри с разбойничьими вертепами, с непотребными домами. В Риме в 1490 году насчитывалось 6800 проституток, в Венеции – 11 тысяч. Монахини читают «Декамерон» и предаются оргиям. В церквах пьянствуют и пируют, перед чудотворными иконами развешаны изображения половых органов, исцеленных этими иконами. Папа Александр VI и его сын Цезарь Борджиа собирают на свои ночные оргии до 50 проституток. В Милане герцог Галеаццо Сфорца услаждает себя за столом сценами содомии.
Кроме того, весь этот период заполнен непрекращающимися междоусобными войнами, в которых интриги, тайные и явные убийства, казни, погромы, пытки, заговоры, поджоги и грабежи становятся обычной повседневной практикой. В 1513 году флорентийский политик Никколо Макиавелли пишет трактат «Государь», в котором разрабатывает теорию захвата и удержания власти. По его мысли, правитель должен быть хитрым, как лис, и свирепым, как лев. Для достижения своих целей он может использовать вероломство, клятвопреступления, жестокость, убийства, обман. В главе «О том, как государям следует выполнять обещания», Макиавелли пишет: «Лишним будет говорить, насколько почитаются в государстве верность данному обещанию, прямота и честность. Но мудрый правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это наносит вред его интересам… Государю не обязательно иметь все упомянутые достоинства… Иметь эти достоинства и неукоснительно им следовать вредно, тогда как делать вид, что обладаешь ими, – полезно. Перед людьми надо являться милосердным, верным обещаниям, милостивым, нелицемерным, благочестивым… но в то же время сохранить внутреннюю готовность обнаружить и противоположные качества, если это будет нужно».
Этот теоретический аморализм является своего рода ключом к пониманию причин происхождения тех нравов, которые царили в это время в политической жизни Италии. А нравы здесь царят удивительные. Так, неаполитанский король Ферранте сажает своих врагов в клетки, откармливает их, а затем отрубает им головы и приказывает засаливать их тела. Миланский герцог Мариа Сфорца закапывает своих жертв в землю живыми. Его брат, Лодовико Моро, лишает власти своего несовершеннолетнего племянника Джованни Галеццо и через некоторое время отравляет его. Когда в мае 1409 года во время военных действий народ в Милане встретил герцога Джованни Мариа криками «Мира! Мира!», герцог выпустил наемников, усеявших город трупами, а его собаки разрывали людей на части. В 1497 году Цезарь Борджиа убивает своего брата герцога Гандиа после того, как оба они поужинали в доме своей матери Ваноцци. Вскоре Цезарь отравляет за трапезой своего двоюродного брата кардинала Джованни Борджиа. А в 1500 году муж сестры Цезаря Лукреции Борджиа Альфонс Арагонский найден в постели задушенным. В Риме каждую ночь находят убитыми до четырех-пяти человек, преимущественно прелатов и епископов, и все знают, что это дело рук Цезаря Борджиа. И число таких примеров, как пишет А.Ф. Лосев, могло бы быть увеличено до бесконечности.
В этой ситуации, в междоусобных распрях между правителями итальянских государств, обычной становится практика призыва на помощь иностранных военных сил. Поэтому не приходится удивляться, что, в конце концов, все это заканчивается потерей Италией в 1527 году своей независимости. Причем характерно, что погрязшую в безнравственности Италию завоевывает Испания, где сильная церковь сочетается с сильной королевской властью, в то время как Франция, тоже претендовавшая на итальянские территории, будучи расколота Реформацией, эту войну проигрывает. Таким образом, падение нравов, наступившее в результате возвышения третьего сословия, положило конец независимости Италии так же, как гибель древних богов и обожествление императорской власти положило конец Римской империи.
11
Если в Италии возвышение третьего сословия привело к пересмотру традиционных ценностей и, как следствие, к утрате государственной независимости, то третье сословие Северной Европы сумело распорядиться представившимися ему возможностями куда рациональнее, использовав их, судя по всему, для перераспределения материальных благ и первоначального накопления капитала.
В 1484 году, обеспокоенный падением авторитета церкви в связи с событиями в Италии, Ватикан публикует буллу папы Иннокентия VIII, предписывающую ужесточение борьбы с еретиками. С этого момента, в течение 300 лет, самым популярным занятием в таких странах, как Германия, Франция, Швейцария, Англия, Шотландия, частично Голландия и Италия, становится сжигание ведьм. В результате этого увлечения были замучены и сожжены на кострах более 200 тысяч человек. По подсчетам историка Джорджа Л. Барра, в одной только Германии погибло не менее 100 тысяч. «Германия полностью покрыта кострами», – писал один из судей над ведьмами в 1600 году. В Лотарингии путешественники описывают тысячи столбов, с привязанными к ним ведьмами, а в Швейцарии исчезли целые деревни.
Принято считать, что эта позорная страница в истории Западной цивилизации является следствием религиозного фанатизма и невежества и полностью лежит на совести инквизиции. Однако не стоит забывать, что это было время, когда творили Шекспир и Монтень, Френсис Бекон и Декарт. Писал свою «Похвалу глупости» Эразм Роттердамский, грезил страной «Утопией» Томас Мор. Кроме того, сами теоретики демонологии, сочинявшие руководства по преследованию ведьм, были образованнейшими людьми эпохи, а один из них, юрист и философ Жан Боден, даже удостоился похвал Монтеня.
Что же касается инквизиции, то и ее роль в этой истории тоже сильно преувеличена. Согласно установлению, введенному в практику еще в 1231 году, вынесение приговоров и казни вообще не входили в ее компетенцию. Управление судебными процессами по делу еретиков в большинстве случаев передавалось инквизицией в руки светских властей. А после 1500 года на светские и епископские суды была возложена, в том числе, миссия по их преследованию.
Таким образом, ни невежеством, ни религиозным фанатизмом невозможно объяснить длящиеся в течение 300 лет непрерывные массовые казни ни в чем не повинных людей. Зато их можно очень легко объяснить коммерческой выгодой. Дело в том, что в 1199 г. папа Иннокентий III разрешил конфискацию имущества еретиков. С тех пор суды над ведьмами стали самым доходным предприятием, обеспечивающим не только рост барышей у местных властей и судебных чиновников, но и заработок всем, кто так или иначе был связан с процедурами судов и казней в силу своих профессий.
Мало того что конфискации подлежало все имущество осужденных. Обвиняемые или их родственники должны были платить также жалование и чаевые палачам, врачам, священникам, писарям, стражникам и всему занятому в деле обслуживающему персоналу. Любой банкет, проводившийся судьями, должен был оплачиваться обвиняемым. Рабочие, возводившие столбы и эшафоты, привозившие лес и смолу для казней имели прибыль от каждой ведьмы. Палач разъезжал на чистокровной лошади, купался в золоте и серебре, а его жена богатством своих нарядов соперничала с благородными дамами.
Кроме того, в это время особенно распространенным явлением становится взяточничество: за деньги можно было откупиться и от пытки, и от смерти. Известный врач и чернокнижник Корнелиус Агриппа писал: «Здесь (в Милане) никого не удивляет, если инквизиторы заменяют физическое наказание денежным штрафом, ибо подобные действия приносят значительный доход. Некоторые платят ежегодную дань. Если они прекращают платить, то снова предстают перед инквизицией. Более того, когда собственность еретиков конфискуется в общественную казну, инквизитор получает от нее хороший процент. Наконец, единичное обвинение, подозрение в ереси или чародействе влекут за собою дурную славу, от которой можно освободиться, только дав инквизитору много серебра. В то время как я был в Италии, большинство инквизиторов герцогства Милан штрафовало подобным образом многих благородных дам, равно как и бедных, но честных женщин, запуганных до смерти, и получало огромные суммы денег»89.
Характерно, что в тех местах, где конфискации были запрещены, казней было на несколько порядков меньше. Так, если во Франции и Германии, где имущество еретиков принято было конфисковывать, счет жертв шел на десятки тысяч, то в Англии, где конфискация не проводилась, число казней было в сотни раз меньше. То же касается и других европейских автономий. Например, после того как в Бамберге в 1630 году император запретил судам присваивать собственность, преследования ведьм тут же пошли на убыль: если с 1626 по 1629 в год сжигалось в среднем по сто человек, то в 1630 сожгли только 24 человека, а в 1631 – вообще ни одного. После запрета конфискации в графстве Юлиесберг ведьм здесь не судили больше никогда. По той же причине меньше казней, чем в других частях Империи, было и в Кельне.
И здесь возникает вопрос: если европейское общество не считало зазорным наживаться на казнях невинных людей, то почему эта практика начала применяться только в ХV веке? Известно ведь, что смертная казнь за ересь была введена гражданским кодексом еще в 430 году. Почему же до конца ХV века она, за редким исключением (альбигойцы, вальденсы), никогда не применялась массово?
Дело в том, что до ХV века все должности в структурах власти были заняты представителями дворянского сословия. Поэтому главным стимулом для преследования еретиков в это время была чистая идеология. Но, начиная с конца ХV века, вводится практика покупки церковных, гражданских и судейских должностей за деньги. В результате должности парламентских советников, адвокатов, судейских, вместе с правом на дворянское звание, начинают приобретать представители третьего сословия. И именно с этого момента дела по фабрикации фальшивых обвинений в колдовстве ставятся на поток, а стимулом для преследования еретиков оказывается не идеология, а банальная алчность. Таким образом, можно не сомневаться, что основной причиной явления, получившего в истории название «колдовская истерия», было выдвижение во власть представителей третьего сословия.
С тех пор подозрения, сплетни или оговор считаются достаточными основаниями для обвинения. Уже упоминаемый нами юрист и философ Жан Боден говорил: «Если преступления носят скрытый характер, рекомендуется считать предположения и догадки достаточными доказательствами»90. О греховности человека судят по наличию у него родимых пятен, жировиков или даже просто мозолей. В Шотландии сожгли как ведьму женщину только за то, что она погладила кота. В Бостоне была повешена эмигрантка, потому что не могла прочитать «Отче наш» по-английски. А в Англии казнили мать и дочь на основании обвинений десятилетней девочки.
Постепенно процедура становится на поток: сначала донос выявляет еретика, потом еретик доносит на своих «сообщников», а далее «сообщники» доносят на следующих сообщников и так до бесконечности. При этом не имеет никакого значения, известен обвиняемый как человек добродетельный или как безбожник. Если он безбожник – его вина не нуждается в доказательствах, если добродетельный – значит, он притворяется, чтобы скрыть свою связь с дьяволом. Избежать казни в любом случае не удается никому. Способ получения признания – пытки. Не существует никаких ограничений ни по жестокости, ни по продолжительности пыток. Обвиняемого пытают до тех пор, пока он либо не признается, либо не умирает. Самые жестокие пытки применяются для того, чтобы заставить обвиняемого сообщить имена сообщников. Причем обычно они подсказываются судьями.
Этот кошмар заканчивается в середине XVIII века. Но причиной его окончания было вовсе не вступление Европы в век Просвещения, как об этом обычно принято думать, а просто исчерпанность метода охоты на ведьм как источника получения дохода. Еще в 1375 году инквизитор Эймерик жаловался, что не осталось больше богатых еретиков, и высказывал опасение, что предприятие придется свернуть. Неудивительно, что в конце концов казни потеряли всякий практический смысл: конфисковывать было нечего и не у кого.
12
Отметим любопытный штрих, который ярко характеризует приоритеты третьего сословия. Как известно, эпоха Возрождения дала мощный импульс человеческой деятельности в направлении раскрытия тайн мироздания. В дальнейшем этот импульс получил развитие в двух областях: в науке и философии. В науке он привел к открытию Коперником гелиоцентрической системы, Галилеем – законов динамики, Ньютоном – закона всемирного тяготения. В философии – к созданию ряда великих системообразующих учений от Декарта до Канта и классической немецкой философии ХIХ века.
Но вот что интересно. Если импульс, направленный на развитие науки получил свое триумфальное продолжение и в ХХ веке, то философия заканчивается в веке ХIХ. Фактически после А. Шопенгауэра не возникает ни единой оригинальной системы. Философия как бы умирает. Во всяком случае, что касается ее главного предназначения – быть мировоззрением, способным давать ответы на «проклятые» вопросы жизни, то здесь она утрачивает свои позиции полностью. Возникает вопрос, почему? Может, все истины открыты и сказать больше ничего? Я думаю, все гораздо проще: буржуа не нужна философия, потому что это знание не дает никакой практической пользы. Нравственная деградация неизбежно ведет к умственной деградации.
Другое дело наука – она позволяет создавать технологии, а значит, приносит пользу. Более того, наука соответствует интересам третьего сословия еще и потому, что в качестве мировоззрения не содержит в себе этическую составляющую и, значит, не налагает на человека никаких моральных обязательств. Человек становится обладателем полной, ничем не сдерживаемой свободы, что позволяет любые идеи воплощать в жизнь практически без всяких ограничений. Причем особое значение это обстоятельство приобретает в связи с развитием техники, так как дает в руки человеку неограниченную власть.
С другой стороны, она оказывает косвенное влияние также и на формирование в обществе приоритетов. Поскольку в буржуазном обществе наука ориентирована исключительно на создание так называемых материальных благ, она, одним фактом своего существования, воспитывает человека как потребителя этих благ. В результате, как этого и добивалось третье сословие, появляется популяция особей, все душевные, духовные и интеллектуальные усилия которых направлены на то, чтобы потреблять как можно больше.
Так возникает тип массового человека, безразличного к нравственным ценностям, равнодушного к теоретическому знанию, ориентированного на безграничное потребление и уверенного в своем праве на любые действия, направленные на удовлетворение собственных потребностей. Таким образом, начиная с момента исчезновения в 1789 году сословий как социальных институтов, в третье сословие постепенно превращается все западное общество, впитав в себя свойственные этому психологическому типу идеалы и ценности.
13
Современное третье сословие убеждено, что западная государственная система лучшая из возможных, потому что опирается на два самых справедливых принципа: на демократическую форму правления и на свободную прессу. Считается, что демократическая форма правления, воплощенная во всеобщем избирательном праве, обеспечивает равные возможности, а свободная пресса является залогом открытости и честности демократического процесса.
На самом же деле демократическое устройство общества просто выгодно третьему сословию, так как обеспечивает необходимый ему рынок сбыта, а свободная пресса – это просто миф, поскольку полностью контролируется теми, кто ее финансирует. Еще Освальд Шпенглер писал, что доводы прессы «остаются неопровержимыми до тех пор, пока имеются деньги… Ее аргументы опровергаются, как только у контраргументов отыскивается большая денежная сила. В тот же миг магнитная стрелка общественного мнения повертывается к более сильному полюсу. Всяк тут же убеждает себя в новой истине. Происходит внезапное пробуждение от заблуждения» [«Закат Европы», т. 2, М. 1998, стр. 490]. Учитывая, что эти слова были написаны еще в начале ХХ века и за истекшие без малого 100 лет ситуация не изменилась, именно такая роль и отводилась прессе с самого начала.
При этом власть прессы поистине безгранична. Под воздействием прессы истиной для обывателя становится то, что он вычитывает в «своей газете». Она может сделать правдоподобным любой, самый фантастический миф и замолчать любую истину. Читатель не будет иметь представления ни о том, какая роль отводится в этой игре ему лично, ни о том, какие истинные цели при этом преследуются. Будучи марионеткой в чужих руках, он будет думать, что является гражданином, совершающим свободное волеизъявление.
