Залидара Романова
Ростки под гнётом
«… Ибо всё, что видите и знаете Вы,
было создано тысячи и тысячи многих Великих лет тому назад Отцом и Матерью.
От их священного союза явился на свет Мир, таков каков он есть, и пришли в него первые дети Богов. Взрастив их и передав им знания свои, ушли Отец и Матерь в солнечные сады, где ожидают и по сей день, когда мы, их Потомки, найдём путь к Родителям нашим. А те, чьи сердца замолкнут
навеки, впадут во власть зверей, во мраке рыщущих. Падут они пред Теменью,
и поглотит она их.»
Просветитель Агнос,
32 год до создания Меридиана.
Глава 1. Лев на престоле
Пир среди змей
Яркая вспышка света, подобная стремительному полету стрелы, озарила темнеющий небосвод, окутанный грозовыми тучами. Молния распростерлась на мгновение в пучине небес. Яркие хвосты ее, казалось, вот-вот коснутся багровой черепицы, блестевшей от стоявшей в воздухе влаги и покрывшейся преддождевой испариной. Улицы на миг замерли. Жители столицы, казалось, затаили дыхание. То там, то здесь, люди поднимали головы к небесам в ожидании небесного рокота. Тишину, окутавшую переулки города, вскоре разразила дробь дождевых капель, что в одночасье бурей обрушилась на Столицу. Последние оставшиеся на улицах горожане попрятались в своих домах, среди множества стен пронесся стук – в домах запирали оконные ставни. По вымощенной дороге, мимо закрывшихся лавок и запертых хозяевами хижин проезжала карета. Цоканье копыт тонуло среди грохота, с которым капли дождя падали на крыши домов и стекали по водостокам прямиком под колеса кареты, размывая многовековые камни.
Перед запряженными черными лошадьми ехали двое всадников, и еще двое позади – охрана, которую мог позволить себе только высокопоставленный человек. Солдаты, облаченные в черные, сверкавшие бликами молний, доспехи, не показывали никому своих лиц – они были спрятаны за забралами шлемов. Четыре человека обычно сопровождали карету помещика, восемь – Царя.
Неспешно, процессия двигалась по улицам в направлении к замку, стоявшему высоко на горе. На всех картах его подписывали одинаково – Обитель Власти. Золотой Замок, в котором жил Царь вместе с прислугой и столичными дворянами, и где до него обитала целая династия испокон веков, от самого создания Меридиана, 240 лет назад. Именно там находился самый центр. Не единожды осаждаемое, неистово бьющееся сердце страны с окутанной темной вуалью прошлым, где самой главной ценностью вместо золота и металлов являлась магическая энергия. Но об этом позднее.
Окна в карете занавесили черной тканью, на которой словно готовилась взлететь огненная жар-птица, вышитая искусными руками служанок – герб и символ ныне осевшего во владениях западных земель помещика. Или, точнее сказать, помещицы. Уже пятнадцать лет как Жар-птица служила символом власти княжества, сменив собой изображение Белой волчицы. Словно тень, кортеж двигался прямиком к гостеприимно распахнутым вратам. Однако, на том и кончилось дружелюбие Столицы.
Когда кони миновали ворота, цоканье начало стихать по мере того, как процессия приближалась к массивным закрытым дверям, ведущим в замок. С каждым поворотом колеса в воздухе все сильнее чувствовалась невидимая глазу тяжесть, а сам воздух словно становился осязаемым, плотным, и каменел. Прибывших уже ожидала охрана. Двое солдат, облаченных в золотые доспехи, не двигаясь поджидали гостей, словно надзиратели.
Рухнувший на столицу ливень потушил факелы, расположенные по обе стороны у врат и главного входа. И потому, единственным источником света служили лишь вспышки молний, на мгновение озарявшие улицы и главный двор Обители Власти. Солдаты не вздрагивали и не вскрикивали, когда небеса вновь разверзались и пронизывались светящимися изломанными линиями. Крепкими руками, они держали острые копья, готовые в любой момент проломить броню противника, если таковой пожелает заявиться на главное торжество Меридиана. Их золотые доспехи сверкали во тьме, а перья на шлемах заметно взмокли и осунулись под грузом дождевых капель. На их лицах выражалось абсолютное безразличие, если не сказать пренебрежение к происходящему.
– Княгиня Елена, помещица Запада, – объявил глашатай, как только спешился со своего коня и подошел к карете, хлюпая металлом своего обмундирования по лужам. Он резко провел по поверхности своего чёрного доспеха пальцами, стряхивая осадки вниз, словно те были назойливыми червями, облепившими его обмундирование. – Прибыла по случаю инаугурации нового царя Меридиана, Эгрона.
Дверь кареты распахнулась, и навстречу солдатам вышла женская фигура, облаченная в изумрудный плащ. На плотный бархат тотчас попали водяные бусины. Лицо девы скрывала ткань капюшона, и лишь когда она прикрыла правой ладонью свои золотистого цвета локоны от немилости погоды, стража заметила рубиновый перстень помещицы на безымянном пальце, выдавший свою хозяйку. Это был отличительный знак каждого помещика, что являлся ставленником Царя на Землях Меридиана.
Государство поделено на четыре части, именуемые по сторонам света: Север, Юг, Запад и Восток. Почему же у этих земель не было названий? Неужто это автор схалтурил? Но нет. Ответ на этот вопрос дорогой читатель тоже получит позднее, как и многие другие разгадки. Но вернемся к описанию государства.
Главенствовал над всеми вышеупомянутыми частями Капитолий. Город в самом сердце страны, с Золотым Замком во главе, куда все четыре помещика съезжались время от времени по зову самого Царя – чтобы обсудить важные государственные вопросы, или же чтобы в знак преданности поцеловать руку нового самодержца. Ни разу за все двести сорок лет не прервалась царская династия. Как осел однажды в Обители Власти царь Селий из рода Кальдрим, так и его потомки, принадлежавшие к тому же роду, продолжали властвовать над всеми землями, вхожими в состав государства. А ежели рождались дочери в том роду, то ни один помещик не имел права просить руки царевны – не по праву это было. Приезжали свататься к молодым невестам иные царевичи, иностранные, что жили по другую сторону Карастова моря.
Золотые солдаты молча расступились в стороны, освобождая проход. Массивные большие врата с глухим скрипом отворились и неспешно приоткрывали зал, озаряемый факелами. Фигура в изумрудном плаще направилась вглубь замка. Минуя одну ступень за другой, княгиня, наконец, сняла капюшон со своей головы, обнажив светлые, точно лунный свет, волосы, волной струившиеся по её плечам. Взгляд зеленых, точно листва, глаз девы не выражал заинтересованности или удивления. Она не обращала внимания на статуи, сопровождавшие ее по пути в главный зал. Когда-то, давным-давно они казались ей огромными и пугающими. Но сейчас лицо девы не выражало ровным счетом ничего. Лишь желание поскорее закончить с делом, по которому она сюда приехала.
Владычица западных земель оставила все свои чувства и восторги от великолепия Обители Власти в своей дивной светлой юности, когда впервые приехала сюда со своей матушкой Рейной. Дабы представиться Царю, как наследница помещика Джиора, когда он погиб после очередной попытки осады Чёрного замка – столицы Запада – со стороны северян.
С тех пор минуло уж семнадцать лет. И знакомые стены стали для нее тусклее, тяжелее, мрачнее. Елена получила статус Княгини, и пережила не одно покушение на свою жизнь, а так же осаду Западной столицы. И, направляясь в самую пучину дворцовых интриг, что плели меж собой помещики, она отчего-то полагала, что нигде не будет более безопасного места, чем в самом сердце змеиного логова. Пока их головы заняты тем, чтобы укусить того, кто находился рядом с пастью. По крайней мере, пока что…
– Княгиня Елена. Мы ожидали Князя Еферия на инаугурации, – тон Якова, помещика Севера, звучал достаточно вежливо и в то же время холодно, однако, не скрылись от слуха Княгини нотки иронии и неудовольствия в его голосе. Еще бы, ведь помещицам во дворце никогда не были рады.
А сам Яков при любом упоминании имён помещиц, изливался ядом так, словно стараясь выплюнуть его как можно дальше, как можно больше, и, желательно, добавив кислоты. Началось это с тех пор, как он получил отказ на сватовство к тогда еще княжне Елене, а так же – не без участия Рейны – с грохотом вылетел из Чёрного замка.
Одет мужчина был в расшитый золотыми нитями плотный синий кафтан, подбитый пушистым мехом рыси. На воротник его высочества ушла не одна белоснежная норка. Но тем самым и подчеркивалась его принадлежность к Северу. Как и все жители его земель, Яков отличался высоким ростом и широкими плечами, а также слегка обветренным лицом, которое вот уже начали покрывать первые морщины. И если во всем мире можно было бы найти цвет грязной морской воды, то именно таким бы обладали глаза Якова.
Север давал Капитолию руду, драгоценные камни и металл. Синий замок, принадлежавший его хозяевам, картографы нарекали не иначе как Самоцветова гора. Вся территория северных земель была испещрена горами, заканчивавшимися на цепочке неприступных хребтов Финем Мунди. Там-то и кончались земли Меридиана, а пересечь Конец Мира никто так и не решился. Еще в первые тридцать лет с основания Меридиана туда отправилась группа отважных исследователей. Так и сгинули, как объясняли позже в Столице, заодно и добавляли, что нечего туда идти, если нет желания умереть страшной смертью.
– Князь Еферий поручил мне присутствовать на этом мероприятии, пока он занят делами государственной важности, – ровным тоном произнесла Елена, не спеша удостоить своим взглядом помещика Севера. Она предпочла бы скорее изучить ровную каменную кладку стен большого тронного зала; повторить еще раз со своим почившим просветителем итоги Великой Войны, сплотившей Меридиан двести сорок лет назад; отдраить конюшни Золотого замка, в котором уже собрались гости и вся царская знать. Она бы предпочла что угодно, но не почтить вниманием Якова, плюющегося во время разговора не только ядом, но и вином с кусками мясного пирога.
– Неужто есть дела важнее, чем приветствие нового царя Меридиана, Эгрона? – следом раздался голос помещика Юга, Торвина. Он казался более снисходительным к тому факту, что среди мужчин на мероприятии государственной важности оказалась женщина. Взгляд его темных глаз исследовал каждую складку зеленого платья Елены и слегка увлажнился, увидев красивую женскую фигуру. На пухлых губах мужчины, явно выпиравших из-под пышных усов, ютилась сальная улыбка. Та-самая, которую едва ли можно назвать искренней. Та-самая, с которой обычно прячут нож за спиной.
Торвин был на голову ниже своего соратника и заметно полнее. Тёмные кудри, касавшиеся плеч, делали лицо мужчины еще круглее. В отличие от Якова, одет он был в лёгкую красную рубаху, сотканную из атласа, и песочного цвета порты, собранные на голени и спрятанные в такого же цвета лёгкие сапоги. Тёмные цвета в южных землях не носили принципиально – на открытом палящем солнце попросту можно было сгореть.
Поверх рубахи на нём был бордовый жилет с вышитыми змеями – как символом его правления. В целом, это мог бы быть ладный южный костюм для столичных празднеств, если бы на животе помещика спокойно застегивались все пуговицы, а не торчали поперек ткани, словно норовя в любой момент вырваться из разрезов и угодить кому-нибудь в глаз.
Да и от самого Торвина пахло не сказать бы что приятно. Пары вина, смешанные с запахом конского дерьма говорили о том, что князь от самого своего Красного замка, именуемого Светом Кузнеца, ехал не просыхая, в карете с открытыми настежь окнами. Еще бы, ведь на южных землях никогда не бывает зимы, а жаркий воздух там бывает даже ночью – в этом убедилась сама княгиня Елена, когда путешествовала по землям Меридиана со своими целями. Но и об этом позднее.
Юг являлся кузнечным центром Меридиана, и вся броня, все мечи, что были у столичной армии, появились на свет из-под рук умелых мастеров именно на землях помещика Торвина. Близ Света Кузнеца свою мастерскую открыл и именитый во всем Меридиане коваль, Тариндор Южный, да обучал ремеслу тех, кто, по его мнению, был способным.
– Есть, помещик Торвин. К примеру, наша безопасность. Стоит ли говорить о том, что если оставить женщину у руля корабля, то едва ли она сможет защитить его от посягательств и нападений? Мой муж поступил мудро, оставшись в Чёрном замке для его обороны, пока я чествую нового Царя. Вскоре он к нам присоединится, – княгиня Елена холодно улыбнулась темноволосому мужчине. Следом она перевела взгляд на помещика Якова и ее губы мгновенно выровнялись, а улыбка исчезла. Во взгляде Хранительницы Запада была готовность к новым нападкам.
– Безопасность еще половина дела. А как Вы объясните то, что ваш «Чёрный легион» завоевывает новые земли? Вы расширяете свои владения, княгиня, против воли других? Вскоре ваши Земли по площади будут равны Северу и Востоку вместе взятым, а что дальше? Образование нового государства и суверенитет? – не унимался Яков.
Никто никогда не говорил вслух, как именно получал информацию о действиях других помещиков. Но в каждой части государства были свои шпионы, доносившие о любом вздохе на другом конце страны. Это были простые крестьяне, купцы, но были среди них и Шепчущие – люди, способные использовать элементарную магию, не затрачивая при этом ресурсов (коих и так было в дефиците). И потому княгиню слова помещика не удивили. Учитывая, сколько лазутчиков уже было поймано в Западных землях и содержалось в темницах. Одному Отцу и Матери было известно, сколько еще оставалось незамеченными и докладывали о каждом шаге, каждом взмахе пальца своим хозяевам, щедро (или же не очень) платившим им за информацию, которая потом обязательно использовалась в корыстных целях.
– Никто не говорит о подобном. И я лично не видела ни одного закона, запрещающего изучать территории, которые не находятся под чьим-либо контролем. Поверьте мне, я изучила том Законодержцев от корки до корки. – Елена пронзительно посмотрела в водянистые и пакостливые глаза помещика Севера, которые предпочла бы не видеть никогда.
Всякий раз, при взгляде на него, она ощущала рвотные позывы, и лишь с трудом ей удавалось сохранять самообладание. На вид Яков был высок, статен и ладен. Его чистое лицо и опрятная одежда не вселяли другим людям ничего дурного. От мужчины пахло хвойным ароматом и сандалом. Даже Еферий – супруг помещицы – не видел в нем опасности. И только Елена, кажется, готова была отправиться к ближайшей реке, чтобы совершить омовение, сразу после того, как встретилась с ним взглядом – настолько он казался ей… грязным человеком.
– Восточные земли ограничиваются Карастовым морем. Но никто не говорит о том, что им запрещено отправлять корабли, изучать глубины и поддерживать торговые отношения со странами, находящимися по другую сторону Великой воды. Ваши, Яков, земли находятся на Севере, и заканчиваются на цепочке массивных горных хребтов, которые, кажется, ни у кого еще духу не хватило пересечь, чтобы узнать, что там находится – настолько они высоки и неприступны, словно стена. Однако, вы вполне можете тоже их исследовать, если соберете достаточное снаряжение. Только не хотите. За нашими владениями – выжженная земля. Черная, обугленная. Вы прекрасно знаете, после чего она стала такой. И причина тому – война, что оказалась столь разрушительной. Земли за нашими границами до сих пор необитаемы. Там ничего не растет, и даже зверю не выжить, что говорить о людях. Мы ничего не нарушаем и не оккупируем чужие земли. Мы исследуем. И против чьей же воли? Царя, или Вашей?
Торвин молча выслушивал Княгиню, не проронив ни слова, и только у Якова с каждым мгновением, казалось, глаза становились все меньше и меньше, а огонь в них становился всё злее и злее. Помещик отставил в сторону бокал вина, пытаясь скрыть начавшуюся дрожь в руках. Одному Отцу и Матери, пожалуй, было известно, скольких усилий стоило ему держать самообладание. Ведь если в Капитолии в целом не жаловали женщин среди царской знати, то о властителях Севера ходили самые неприятные и мерзкие слухи. Начиная с того, что новорожденных дочерей они убивали, как только те появлялись на свет, а жёны и другие родственницы никакой ценности для них не представляли. Разве что, когда вопрос касался продолжения рода – тогда о них вспоминали.
– Ваша мать была куда более прозорливой и сдержанной, Елена. Пускай обнимут Отец и Матерь ее душу в солнечных садах. Чтобы княгиня Рейна при живом муже самолично заявлялась в столицу и занималась тем, что подвергала под сомнение власть Царя? Чтобы она стояла рядом с мужчинами, и макала их в нечистоты одними лишь своими словами? Ни единожды не было подобного. Хотя, не могу не отметить: помещица хорошо постаралась, отправив своего супруга в мир иной и взяв бразды правления в свои руки. Почему бы Вам не последовать её примеру кротости и скромности? Прекратите попытки встать на один уровень с нами. Вам этого никогда не достичь, так довольствуйтесь тем, что уже имеется, пока и этого не лишились.
Казалось, с приходом нового самодержца, с властителей земель сняли оковы, запрещающие как-либо осквернять память и лик представителей воли Царя в других княжествах, отличных от Столицы. Меридиан во время правления почившего государя Ланна явно отличался от того, что видела перед своими глазами Елена. По крайней мере, еще несколько лет назад в тронном зале, среди многочисленных гостей, невозможно было получить завуалированную угрозу в свой адрес.
– Ваши слова, Яков, звучат достаточно смело. Могли бы Вы вновь повторить их, но в присутствии Владыки? – Елена не отводила пристального взгляда зеленых глаз от лица Якова. Мужчина стал противен ей в первый же миг, как только она, будучи еще девицей, увидела его в тронном зале Чёрного замка. Каково же сейчас было облегчение Елены, что тогда, пятнадцать лет назад, Княгиня Рейна отвергла предложение посланца с Севера.
Между ними воцарилась пауза, наполненная перезвоном бокалов, заливистым смехом гостей и мелодичным напевом барда, чей голос, казалось, плыл в воздухе, смешиваясь с теплым светом свечей. Величественный тронный зал Обители Власти поражал своим размахом: тяжелые дубовые столы, покрытые богато вышитыми скатертями, стояли рядами, и уставленные угощениями едва ли когда-либо пустовали – пиршества в Золотом замке не знали конца. Здесь, среди роскоши и бесконечного веселья, всегда витала тень власти, клубившаяся в воздухе, словно предвестие грядущих интриг.
На небольшом постаменте, в самом сердце зала, возвышался пока что пустой трон – массивный, с высокой спинкой, украшенной тончайшими золотыми узорами, изображавшими легендарных зверей (символов почивших царей). Отсутствие правителя говорило громче любых слов. Самодержец, как и подобало особе Высоких кровей, никогда не являлся первым. Он выжидал, пока тронный зал наполнится до краёв. И когда ожидание достигнет своего пика, он обязательно снизойдёт к своим подданным.
По обе стороны от трона выстроились четыре массивных кресла, каждое из которых олицетворяло часть великого государства. Слева, окутанный отблесками факелов, стоял синий стул – символ холодного, непреклонного Севера, земель неприступных гор. Рядом с ним – кресло глубокого, насыщенного красного цвета, подобного раскаленному золоту при заходящем солнце, принадлежавшее владыке Востока – землепроходцу, купцу, мореплавателю, чьи корабли бороздили воды Карастова моря.
По правую сторону от царского трона располагалось кресло огненного цвета, словно выхваченное из самого пекла кузнечных горнов Юга, где вино лилось рекой, а клинки ковались искуснейшими мастерами. И, наконец, у самого края возвышения, словно тёмная тень, притаился черный стул Запада, земли загадочной и опасной, чья история была пропитана кровью и магией.
Эти кресла стали символами власти, наследием поколений, немыми свидетелями сговоров, предательств и великих решений. И сегодня, в этот особый вечер, все они ждали своих хозяев – тех, кто правил частями великого, но хрупкого государства.
– Полно вам. Мы собрались здесь не для того, чтобы показать друг другу зубы, – прежде чем последовал какой-либо ответ со стороны Якова, в разговор вмешался помещик Востока, Саладор. Под властью мужчины оказалась малая часть государства, что находилась по другую сторону Столицы. И, в отличие от своих соратников, он был более благосклонен к происходившему, а если еще точнее сказать – вовсе находился в стороне от дворцовых интриг, что имели привычку плести приближенные Царя.
Саладор, как и его брат Еферий, князь Запада и супруг Елены, олицетворял саму суть своего рода – высокий рост, смуглая кожа, крепкое телосложение, широкие, выразительные черты лица, в которых угадывалась красота их предков. Темные, словно полуночное море, волосы ниспадали на плечи мягкими, тяжелыми прядями, а в глубоких, холодных глазах отражалось небо, затянутое бурей.
И все же, несмотря на внешнюю схожесть, в облике каждого из них таилась своя история. Саладор, сдержанный, с чуть насмешливой улыбкой на губах, носил свои черты легко, с лукавым прищуром, словно знал какую-то тайну, недоступную остальным. Его движения были плавными, почти небрежными, но в них сквозила уверенность человека, привыкшего получать желаемое.
Князь Востока уже успел пригубить не один кубок вина, и теперь его глаза лихорадочно сверкали в полумраке зала, отражая пляшущие огоньки свечей. Походка его, прежде уверенная и ровная, обрела некую плавность, граничащую с небрежной грацией, словно он невидимо скользил меж гостей в ритме своего собственного, никому не понятного танца.
Огненно-красный кафтан облегал его статную фигуру, словно пламя, готовое разгореться от малейшего дуновения. Ткань, легкая, но плотная, была расшита тончайшими медными нитями, складывавшимися в замысловатые узоры – морские волны, разбивающиеся о борта величественных кораблей, что не знали страха перед безбрежными водами. В вышивке таилась история Востока, его покоренных горизонтов и непреклонных мореходцев.
Тёмно-синие сапоги князя гулко цокали по каменному полу, но даже этот гул казался частью его танца – рваного, причудливого, будто он уже не шел, а следовал за музыкой, что звучала у него в голове. Вино текло в его крови, разгоняя холод, и с каждым шагом Саладор становился похож на пьяного актёра в театре теней, разыгрывающего собственный спектакль – беспечный, уверенный, чуть насмешливый.
Огненный замок, который так же все картографы помечали как Огненную Гавань, являлся так же и крупным портом, первым по своей величине, обгоняя южный. Восток славился тем, что в нем воспитывались умелые моряки и грозные воины. Все деловые переговоры с иностранцами велись именно через столицу восточных земель, потому что князья и придворные могли без труда найти ключ к любому чужеземцу. На востоке знали многое о культурах других стран, изучали языки, собирали свою богатую библиотеку из сочинений иностранных авторов. Так же, как и на юге, там занимались ловлей рыбы, поставляли её в Капитолий в обмен на золото.
И, обращенные скорее на морские путешествия, а также иностранные дела, князья Востока совершенно не разбирались в том, что творилось у них перед самым носом. Да и, честно сказать, не особо хотели в том разбираться. Однако, когда грозила серьезная опасность, они могли быстро собраться и дать отпор, достойный тех слухов, что ходили об их воинской доблести и умениях. Таковым был и Еферий, часто страдавший от скуки в Чёрном замке, и потому чинивший немало проблем своей супруге.
– Мы чествуем Царя Эгрона, братья помещики, – раздался теплый, чуть хмельной голос Саладора, и в ту же секунду он поднял свой кубок, вино в котором вспыхнуло алыми отблесками в свете факелов. – Давайте оставим все распри за пределами дворца. Сегодня – вечер празднества, а не интриг.
Он повернулся к Елене, его светлые глаза мерцали в полумраке зала с хитринкой, будто в них пряталась непроизнесённая шутка.
– Испробуете вина, княгиня? Быть может, наконец, оцените вкус столичного алкоголя? Он сладок, но не приторен, терпкий, но не резок. Лучшие винодельни Меридиана вложили в него свою душу.
Елена чуть наклонила голову, уголки её губ дрогнули в вежливой, едва заметной улыбке.
– Благодарю, Саладор, но вынуждена отказаться. У меня… давние споры с винодельнями, – в её голосе скользнула тень насмешки. – Вкус столичных и северных напитков для меня слишком… горьковат.
Она не стала добавлять, что каждый раз, когда кто-то приносил в дар Черному замку столичное вино, её первый глоток неизменно оборачивался гримасой отвращения, а содержимое кубка оказывалось выплеснутым в ближайший горшок с цветами. Последний такой эксперимент закончился тем, что растение увяло за считанные часы, и с тех пор княгиня предпочитала не рисковать.
– Однако я рада вас здесь увидеть, – добавила она, вновь кивнув в знак приветствия.
Саладор рассмеялся, покачав головой, но не настаивал.
– Как и я вас, – с лёгкой улыбкой отозвался Саладор, его голос звучал мягко, но в тоне сквозила привычная уверенность. – Позвольте мне украсть жену моего брата на пару слов. Хочу узнать, как там наш доблестный Еферий – надеюсь, он не захлебнулся в делах и не забыл о своем родном Востоке?
Он сделал приглашающий жест, чуть склонив голову, и Елена, не медля, шагнула вперёд. Их фигуры скрылись в полумраке зала, оставив позади двух помещиков, которые, казалось, прочно вросли в свои места.
Яков проводил княгиню колючим взглядом, его глаза цвета стоялого льда сузились, когда свет факелов скользнул по струящимся локонам Елены, отливавшим золотом. Сжатые губы его дрогнули, но он так и не произнёс ни слова – лишь налил себе ещё вина. Его пальцы с силой сжимали кубок, словно тот был виновником всех его неудач.
Торвин же, напротив, не утруждал себя молчанием. Смачно отхлебнув из кубка, он шумно сглотнул, словно нарочно смакуя каждую каплю, а затем, не стесняясь, звонко рыгнул, небрежно вытирая рот тыльной стороной ладони. В густых усах его блеснули капли вина, а на пухлом лице расползлась самодовольная, сальная усмешка.
– Еще раз благодарю, Саладор. Общество Северян губительно для моего настроения, – произнесла Елена достаточно тихо. Так, чтобы ее слова мог услышать только посланец с Востока. Мужчина усмехнулся ее словам, ничего не отвечая. Они друг друга поняли. Даже до Саладора дошло на второй встрече с Яковом, что тот любезным и дружелюбным нравом не отличался. Спутники прошли ближе к своим местам, поднявшись на небольшой постамент.
Самого Царя в зале еще не было. Он должен был появиться с минуты на минуту. Верховный Законодержец сначала должен был собрать всех четырех помещиков возле трона, дабы те стали свидетелями восхода на престол нового Государя. Затем, каждый должен будет поцеловать руку нового Владыки. И после того, как все находящиеся в зале дворяне преклонят колено вместе с князьями, можно будет приступать к пиршеству. Но едва ли это остановило гостей, которые уже начали приступать к угощениям.
Наконец, массивные двери тронного зала отворились. Два стражника, облаченные в золотые доспехи, единым движением встали по разные стороны прохода и поставили рядом с собой золотые копья, звонко стукнув по полу. В зале раздался переливчатый звон горна, призывающий к тишине. И гости тотчас стихли, а бард перестал петь. Через парадный вход вошел Верховный Законодержец. Это был рослый пожилой человек, облачённый в длинное белоснежное одеяние, полностью закрывавшее его тело, ткань которого спускалась от шеи до пят. Его чуть склонившуюся вниз голову украшал блестевший в свете множества свечей золотой головной убор, похожий на высокую удлинённую шапку.
Он медленно шёл вдоль столов, не обращая внимания на гостей. Взор Валия был устремлен куда-то вперед. Казалось, он смотрел лишь на трон. Но затем, его тёмные глаза вдруг обратились на Елену. В них княгиня увидела тяжесть, скорбь и печаль. Казалось, он был единственным из присутствующих, кто скорбел по почившему царю. Но было в его облике что-то еще. Верховный Законодержец выглядел так, словно нёс на своих плечах тяжкий груз и чувствовал себя безмерно виноватым перед кем-то. И, может быть княгине показалось, но как только Валий заметил её среди помещиков, на лице пожилого мужчины мелькнула тень улыбки. Мрачной и вместе с тем сострадательной.
Пока Валий направлялся по пустому проходу к трону, князья вместе с Владычицей Запада спешно заняли свои места. Елена сделала несколько шагов, и тут же оказалась у черного стула. Перед князьями и княгиней уже был накрыт длинный стол, где царя и его волеизъявителей уже ожидали угощения. Законодержец поднялся на возвышение и, встав перед гостями, раскатистым голосом объявил:
– Пред Отцом И Матерью, властью Их, приглашаю Эгрона, сына Ланна, из рода Кальдрим, взойти на трон. Нарекаю его верховным правителем Меридиана, изъявителем Воли Богов, Наместником Душ, Покровителем помещиков. Да здравствует Самодержавный Царь, да будет его правление долгим и радостным для всех нас! – слова верховного законодержца не менялись на протяжении всего времени его службы. Менялись лишь имена восходящих на престол царей. Сам же законодержец внешне напоминал Елене одного из тех старцев, которых она замечала во время своих поездок по деревням. Им было около двухсот лет, и они могли рассказать многое об истории Меридиана. Они видели немало царей, и могли сосчитать, сколько раз трон государства освобождался, и вновь оказывался занят.
Когда в зале появился Эгрон, стены главного Замка заполнила тишина. Елена стояла рядом с Торвином, тем самым замыкая число господ, находившихся возле трона Меридиана и ожидавших владыку. Она чувствовала на себе пристальные взгляды гостей. Казалось, даже слышала перешептывание в зале. Ведь где это видано, чтобы среди помещиков находилась женщина, когда нет на то весомой причины?
Ее мать, Княгиня Рейна, появилась в Столице самолично только после смерти князя Джиора. Тогда царствовал отец Эгрона, Ланн, и он запретил любые споры и высказывания касаемо его волеизъявителей в частях Меридиана. Остальным помещикам оставалось только перешептываться в своих покоях, да посылать друг другу воронов с письмами, полными претензий и грязных сплетен.
Однажды, подобные действа привели к восстаниям – градус недовольства рос, несмотря на запреты Царя. Все происходило в тишине и тени, скрываясь ото всех и от того проявилось довольно внезапно, словно случился прорыв. И ближние части к Западному Замку – Северные и Южные – объявили гражданскую войну, пытаясь свергнуть и убить пришедшую к власти на Западе княгиню Рейну. Елена была еще совсем ребенком, и все же помнила те события. Она видела из высокой башни, как боролась её мать, как блестели золотом её косы, покуда меч княгини рассекал воздух и покрывался кровью. С безвременной кончиной ее матери, запрет на обсуждение подкрепили законами. Сплетни и любого рода разговоры, осквернявшие помещиков, или же призывы к атакам на соседние земли карались ничуть не мягче, чем убийства. Любое неповиновение каралось смертной казнью. Но цари на то и цари, чтобы менять законы с приходом к власти.