Зарина Бернэ
Алаид
Я положила голову ей на колени и прикрыла глаза. Снова загадки. Но я буду их решать после, сейчас мне просто хотелось быть здесь и хоть на миг забыть все, что произошло за последние дни. Представить, что эта полянка, затерянная среди деревьев, – крепость, сквозь которую до меня не доберутся тревоги и горестные думы.
– Ты побудешь со мной до завтра? – тихо задала я вопрос, хотя и так знала, каков будет ответ.
– Я не могу. Я должна вернуться, пока не заметили мое отсутствие.
– Ты никому не скажешь, где я?
– Это не мое право. Только если ты попросишь меня.
Не попрошу.
– Ты видела что-то еще про меня? – Я знала, что Ика поймет, что я имею ввиду.
– Да, – в этом коротком ответе сквозила печаль и я понимала, что расспрашивать дальше бесполезно, да и не нужно. Я бы тоже ничего не сказала.
Осталась еще одна вещь, которую я давно хотела у кого-нибудь спросить. Но приходилось упорно молчать и делать вид, что и так все нормально.
– Ика, почему у меня не проявился тотем? Что со мной не так? Я раньше думала, что это из-за моего дара, что он мешает ему пробудиться. Сколько времени я провела злясь на судьбу! Но у тебя тоже он есть, значит причина в другом. В чем?
– Я не знаю, девочка моя. Но ты помнишь мои сказки у костра? Сказки, что Источник дает нам утерянную связь с землей, с Праматерью, потому что из всех ее детей, мы больше всех оторваны от нее. Наша связывающая нить слабее, – я кивнула. – Но ты другая, Мирра. Я знаю тебя с рождения и все вижу. Ты ощущаешь все иначе. Земля звучит для тебя своей мелодией, ведет тебя. Для тебя ветер не просто поток воздуха, а дождь – изливающаяся вода. Может в тебе уже есть все, что нужно?
Я в растерянности задумалась. Хоть эти слова и произносила мудрая Ика, но я все равно сомневалась. Вечно слабее остальных, пугливая, рассеянная и даже с самостоятельной жизнью в лесу плохо справляюсь.
– Но я бы все равное очень хотела…
– Не надо недооценивать себя, Мирра, – как будто читая мои мысли прервала меня Ика. – Ты еще удивишься, когда узнаешь себя поближе. А теперь поспи, тебе нужно набраться сил.
Она тихонько поглаживала меня по спине, убаюкивая. Костер уже догорал, но жар от него раскраснел мне лицо и меня окончательно сморил беспокойный сон.
───※ ·❆· ※───
Я проснулась за полчаса до рассвета. Вокруг такая тишина, что совсем не хотелось открывать глаза. Тело, зверски уставшее за прошедшие дни, занемело от долгого неподвижного лежаниям в неудобной позе. Но так максимально теплее спать – подтянув ноги и голову к животу и подложив руки под щеку, укутавшись с головой теплым одеялом.
Я осторожно приподнялась на локте, огляделась. От меня к середине поляны уходила цепочка следов узких женских стоп, а затем она неожиданно оборвалась. Остался только рисунок от взмаха больших крыльев на девственном снегу.
И вот я снова осталась одна. Но нужно двигаться дальше. Видимо Ика провела со мной большую часть ночи, так как земля у костра была еще немного теплая. Я растерла закоченевшие пальца и кое-как уложила хворост, чтобы растопить снега для Вихры и самой подкрепиться.
Занятая своими нехитрыми дорожными ритуалами, я размышляла о Дане. Как ни странно, обиды на него я больше не чувствовала, а даже немного тревожилась. Я понимала, почему он так поступил. Ему нужно спасти брата, это все чем сейчас заняты его помыслы. Возможно, будь я на его месте, сделала бы ровно также.
Дан… Короткое общение с ним оставило больше загадок и противоречий. Он ворвался на мой Путь, как снежный вихрь, неожиданно и расшатав все, что я раньше знала и во что верила. Невозможный, ироничный и замкнутый, как скала. Но потом я вспомнила с какой плохо скрываемой нежностью он говорил о своей семье, каким расслабленные он становился, как теплел его взгляд. Не знаю по какой причине он добровольно устроил себе это изгнание. А это именно оно и было. Хотелось только верить, что причина для этого не так ужасна, как он сам об этом думал.
Я отогнала вновь подкараулившие тревожные мысли. Когда последние вещи уложены в седельную сумку, а лук и колчан перекинуты через плечо, я вывела Вихру на дорогу и какое-то время шла рядом с ней, ведя лошадь под уздцы и поглаживая ее длинную белую гриву. Завтра мне придется расстаться с ней в последнем северном оплоте – Норту.
Дальше я пойду пешком, так как для лошади это будет опасно идти по узким горным дорогам, покрытыми снегом и льдом. Она может сломать там ногу или вовсе убиться, неудачно упав. Да и чем я ее там буду кормить? Если повезет, то в Норту я смогу найти семью, которая за ней присмотрит, пока я не вернусь.
Я беспокоилась о лошади, хотя этот путь не менее опасен и для человека. Люди из Долины рассказывали об опасностях Белой гряды и особенно о горе Алаид. Укатанная в вечные снега, как в саван, а самые лютые ветра пели ей свой колючие колыбельные. Но гора лишь делала вид, что спит крепким сном, иногда она капризно встряхивала плечами, спуская свои снега и погребая под ними все на своем пути.
Не смотря на все опасения, меня пробирало от легкого любопытства, а какая она – земля за Белой Грядой? Но к любопытству примешивалось еще одно чувство, я все никак не могла его разобрать, оно уже казалось мне детским и позабытым. Я пыталась его поймать внутри, но оно ускользало, пока я не остановилась и не вгляделась в Белую Гряду. И вот тогда оно набралось смелости и выбралось куда-то к солнечному сплетению. Это было… предвкушение. Словно мне предстояло развернуть неожиданный подарок, а не отправиться в самое жестокое место на Севере.
Графитово-белая, зубчатая, навевающая одновременно благоговейный страх и уважение, ее видно от самых зеленых равнин. Но мало кто подбирался к ней близко и лишь единицы пересекали черту.
В легендах говорилось, что в самую темную ночь, в которую на небе не зажглось ни одной звезды, землю сотрясла страшная дрожь, что сводила с ума людей и животных. Лошади срывались с привязей. Собаки выли и забивались в самые узкие норы. А птицы сбивались с плотные стаи и кружили обезумевшим смерчем у самых облаков. И не было видно ни зги в этой тьме. А на утро, когда наступила звенящая тишина, люди увидели ее. Стену, что поднялась из земли и разделила мир на две части.
Никто не вернулся с той стороны. Были попытки пробраться за стену и узнать, что стало с целыми деревнями и кланами, но Гряда была не преступна. Лишь спустя много лет упрямые реки пробили себе несколько узких лазов, но к тому времени там нашли только бескрайние скалы и снега.
В который раз я тщетно пыталась разгадать планы Моры. Чего она хочет добиться? Собирает ли она армию волков и заманивает на свою территорию короля или выедет первая на встречу. Зачем ей все это? Она хочет власти? Быть королевой Севера? Но как она себе это представляет? Люди не станут ей подчиняться. Не превратит же она всех в волков. Или да? Достаточно одного глотка воды Источника, чтобы пробудить зверя. Послушного ее воле ручного питомца…
К полудню лесная полоса закончилась и я вышла на открытый участок. Я еще не успела ничего толком увидеть, но почувствовала неладное нутром. Вихра тоже на выходе из гущи леса как-то вся напряглась и сбавила шаг. Уши у нее нервно задергались в поисках источника опасности.
Только обведя взглядом все открытое пространство, я заметила какие-то неестественные бугры на снегу. Осторожно двинулась туда, вертя головой из стороны в сторону и пытаясь заметить угрозу раньше, чем на меня нападут. Все внутри звенело от чувства опасности. Подойдя к первой куче, которую припорошило снегом, я опустилась на колени, стянула зубами варежку и осторожно стряхнула пушистый снег.
Шерсть. Серая шерсть. И кровь.
На поляне в небольшом отдалении друг от друга были раскиданы семь или восемь туш оленей, было сложно с ходу определить точное количество, тем более от них мало что осталось. Разодранные шкуры, неестественно вывернутые головы, растерзанные шеи, заледеневшие рога и обглоданные кости.
Стая попировала на славу.
До этого я не видела следов их кормежки и поэтому смутно надеялась, что Мора возвращает им хоть на какое-то время человеческий вид, чтобы они подкрепились или отдохнули, теперь я своими глазами увидела, что это не так и мне стало по-настоящему страшно. Она все время держит их под своей магией. Так, конечно же, удобнее для нее. Но для них…
Может я и смогу спасти Грана и Юрна, но будут ли это прежние Гран и Юрн? Все в Долине знают, что нельзя проводить много времени в обличии тотема, так можно потерять связь и забыть как вернуться к своей человеческой сути.
В этом нет ничего хорошего, потому что такой зверь навсегда остается одинок, уже не человек, но и не совсем зверь.
Одиночка. А одиночество в лесу – это почти смерть.
Рассказывали, что были люди, которые полностью уходили в обличие зверя, но делали это пораженные болезнями, которым не нашлось лечения. А когда ты в обличии зверя, то людские хвори отступают. Так можно прожить дольше и даже не нарушить тонкое равновесие природы, потому после смерти мы просто переходим в другую форму и даем жизнь дальше. Круг жизни не нарушается.
Я еще немного постояла, рассматривая останки стада, пытаясь увидеть что-то важное, но ничего не нашла. Меня удивило только отсутствие падальщиков, хотя тут есть, чем с лихвой поживиться. Судя по следам, стая тут была позавчера вечером, так что я не так уж сильно от них отставала, как думала.
Оставив позади поле, я отправилась дальше на северо-восток. Спустя пару часов я уткнулась в небольшое селение, укрытое ровной плотной стеной леса. Его высадили вокруг специально для защиты от ветров. Покопавшись в памяти, вспомнила, что тут живут люди, отрабатывающие предгорные поля. Не смотря на то, что это одни из самых северных поселений, народ тут приспособился выращивает зерно. Обилие снега на близлежащих холмах, который неторопливо таял практически все лето, давая необходимый уровень влажности для выращивания овса.
Дальше, как бусины на веревке, встретились еще пара таких же деревень, которые я миновала, не задерживаясь. Мне сегодня нужно было добраться до последнего оплота и найти там ночлег. По пути я пересекла несколько небольших рек и ручьев. Они покрыты корочками льда, но под ними все так же не переставала биться живая лента воды. Я свернула у одной из них и поехала немного вдоль русла. Нужно было поохотиться и я надеялась, что удача будет на моей стороне.
Вдоль пройм рек, на открытых опушках можно встретить стайки куропаток. Они почти белые, но на снегу их выдавали небольшие вкрапления серого и коричневого оперения.
Я привязала Вихру, успокаивающе погладила ее по шее, хотя и так знала, что эта умная лошадь не издаст ни звука без большой необходимости. Сняла плащ и оставила его в седельной сумке. На охоте он будет только мешать, цепляясь за ветки. Взяла лук и пошла дальше пешком. Пушистый снег заглушал мои шаги, пока я осторожно кралась через кусты, высматривая добычу. Примерно через четверть часа я заметила стайку из шести птиц, занятых выискиванием семян из-под неглубокого снега у кромки реки. На удачу, ветер дул в мою сторону. Я припала коленом на упавшее дерево и прицелилась. Лук и стрелы давно наготове. Долго не мешкая, одним упругим движением выпустила стрелу.
Я смотрела на мягкий полет стрелы и он как всегда меня заворожил. Как будто мгновения времени, что стрела в воздухе, растянулись. Один удар сердца и птицы в испуге разлетелись, лишь одна осталась неподвижно лежать на снегу.
Я перепрыгнула через бревно и в два прыжка преодолела расстояние. Осторожно взяла птицу, на пару мгновений замерла, мыслено благодаря ее за жертву и пищу. Аккуратно вытащила стрелу из еще теплой плоти, по шелковому белому оперению разлилась кровь, затем убрала ее в заплечную сумку.
За пару часов я добыла еще трех куропаток, одну себе на ужин завтра, остальных в качестве будущей платы за присмотр за моей лошадью, пока я не вернусь. Если я вернусь, мысленно добавила я.
Когда все было сделано, я повернула назад к Вихре и продолжила свой путь. Уже в начинающихся сумерках я добралась до Норту. Последняя северная деревня оказалась довольно большим поселение, примерно на полторысотни жителей. Пара десятков приземистых домов с дерновыми крышами расположились на изгибающихся улочках. Дела по хозяйству на сегодня закончились и все жители разбрелись по теплым жилищам, на улице не было ни души. Из труб валил дым, а в окнах горели свечи и сальные лампы. Я вела Вихру под уздцы по хорошо протоптанной колее, заглядывала в окна и раздумывала, в какой дом попроситься на ночлег и, если повезет, договориться оставить лошадь.
Мое внимание привлек небольшой дом с тремя выходящими на дорогу окнами, с наличниках в узорах. Решила зайти сюда, так как подходя, приметила на заднем дворе добротный загон в котором стоит ухоженная лошадь и привязана коза. Лучше доверить Вихру тому, у кого уже есть животные. Ей не будет скучно, да и у плохого хозяина вряд ли будут такие упитанные животные зимой.
На мой стук в калитку из дверей дома показался старичок в тулупе и войлочный сапогах, невысокий, но поджарый, на вид ему чуть больше шестидесяти зим. Сутулясь, он проворно спустился с крыльца и подошел к низкому забору. Я поздоровалась.
–Меня зовут Мирра, – я сразу назвала свое имя, чтобы показать, что пришла с благими намерениями. – Я ищу где можно остановиться на ночлег. Если вы позволите, я могу устроиться на сеновале и вас не потревожу.
Старичок поднес к моему лицу свечу и с минуту рассматривал цепким взглядом. Я выжидала, позволяя меня как следует разглядеть. Еще бы! Свалилась тут на ночь глядя непонятно откуда. Осторожность никому не помешает. Наконец, он видимо решил, что опасности я не представляю и отворил калитку.
–Входи Мирра-путница! Отчего же на сеновале, когда дома полно места и тепло, – старичок пропустил меня вперед. Я быстро привязала Вихру к забору и вошла. – Меня зовут Ялом, а моя жена Ситка уже почти закончила с ужином. Проходи-проходи. Далёко же тебя занесло!
–Спасибо, – побормотала я, поднимаясь следом на крыльцо. Мимоходом успела разглядеть большого шагающего медведя среди елей, вырезанного на входной двери.
Дом оказался очень теплым и уютным. Забеленные стены, деревянная мебель и всюду вязаные из шерсти коврики и накидки. Сразу видно, что жена Ялома была рукодельница, сделала я про себя вывод. Ею оказалась низенькая полноватая женщина со слегка раскосыми глазами. Ее седые волосы смотаны в пучок на затылке, а передник испачкан в муке.
– Ситка, смотри у нас гости!
– Ох, дитя, снимай скорее плащ и подходи к огню, – засуетилась вокруг женщина. Я и правда замерзла, небо было весь день ясное, а с заходом солнца температура резко упала. – Нечасто в наши края забредают путники. Ялом, налей пока нашей гостье отвара шиповника, пусть согреется.
Спустя пару минут я уже сидела на ладной скамье у дровяной печи, сжимая в руках большую глиняную кружку с горячим напитком. От него поднимался еле заметный пар, не потому что отвар остыл, просто дома настолько тепло, что разница почти не заметна. У меня от резкой смены температуры даже начало покалывать щеки. Прямо как в детстве, когда мы с Бруном расчищали участок склона, заливали его водой, а потом катали с этой горки наших младших. Домой нас загоняли уже в сумерках. И хоть мама и ворчала, что мы больше похожи на снежных людей, чем на детей, но неизменно усаживала всю нашу компанию у горящей печи, раздавала всем по пирогу с брусникой и травяной чай. Мы еле удерживали угощение закоченевшими руками, а в кожу словно впивались сотни ледяных иголочек. Мы шумно отхлебывали чай и много смеялись, не зная, как просто иногда бывает счастье.
– Спасибо вам большое, – поверить в происходящее до конца было сложно.
Я как-то не была готова к такому радушию, думала, помыкаюсь еще от ворот к воротам в поисках ночлега, а повезло уже у первых. Чувствовала себя не ловко, но может это еще и от того, что никогда не приходилось ни к кому вот так проситься в незнакомый дом. Раньше я только понаслышке знала о исключительном гостеприимстве северян, а сейчас убедилась в этом воочию. У нас всегда говорили, что чем дальше на Север, тем теплее тебя примут, потому что где, как не здесь знают истинную ценность настоящего тепла.
–Так куда ты направляешься, Мирра-путница? – ставя передо мной тарелку с горячей едой, спросил Ялом.
– На Алаид, – ответила, как есть. Врать не хотелось, хоть я и знала, что меня запишут в умалишенные. Что уж скрывать, мне и самой казалось, что я где-то по пути отморозила себе мозги.
Ялом со стуком опустил очередную чашку на стол, так что содержимое немного расплескалось. Он смотрел на меня во все глаза.
– На Алаид? К двухглавой горе?! – воскликнула Ситка, но она в отличии от мужа быстро взяла себя в руки и уже спокойнее спросила. – Одна?
– Да.
– У тебя кого-то забрала стая? – голос хозяйки приглушен, а в глазах неподдельное беспокойство.
Конечно же, они знали. Хоть они и жили так далеко от столицы и больших городов, но такие новости разлетаются быстрее ветра.
– Да, и я должна их вернуть. У вас в деревне она тоже была?
– Как ни странно, но нет, видимо прошли стороной или вообще затаились. – До нас дошли слухи о женщине-волчице и ее стае и мы были начеку, но как оказалось зря. Кажется, мы одни из немногих деревень, куда она не зашла за своей данью. И мы не знаем почему, – пожала плечами Ситка, усаживаясь напротив.
– Что ж. Путь не простой, – почесал подбородок Ялом. – Но тебя, кажется, не стоит пытаться образумить?
Я отрицательно помотала головой. Нет, я уже слишком далеко зашла, чтобы поворачивать назад. Вместо этого сказала:
– Моя лошадь не преодолеет Белую гряду и я ищу, где можно ее оставить до моего возвращения. Могу я попросить вас позаботиться о ней?
– За это можешь не волноваться, мы присмотрим за ней, пока ты не вернешься. – Ситка ободряюще похлопала меня по плечу.
– Правда у меня совсем нет денег для оплаты, но я добыла куропаток. – выпалила я и подскочила к своему заплечному мешку, достала из него дичь. С губ Ситки и Ялома уже были готовы сорваться отказы, но я их оборвала.
– Примите их, пожалуйста! Я добуду еще, это не сложно.
– Хорошо, если тебе так будет спокойнее, – в голосе Ситки прозвучала еле уловимая грусть. Я знала, что они оба до конца не верили, что мне и правду по силам этот поход. И я не могла их осуждать.
– Спасибо вам, – нарочито бодро произнесла я, словно собиралась в лес за грибами, а не в поход в один конец. – Лошадь зовут Вихрой. Она очень смирная и смышленая, лишних хлопот вам не доставит.
Какое-то время мы ужинали молча, а после я помогала Ситке с мытьем посуды. Ялом же, подложив дров в печь, устроился в кресле у огня, достал корзину из лозы с разноцветными клубками, взял в руки спицы и крашенную травами шерсть и начал вязать. На мой удивленный взгляд ответила Ситка.
– Да, все думают, что весь уют в нашем доме создала я, – доверительно сообщила мне женщина. Я заметила искорки гордости и удовольствия в ее глазах. – Но это Ялом. Он вяжет как заведенный в любую свободную минутку.
–Это все моя бабушка виновата, – пожал плечами старичок, отрываясь от своего вязания. – Она научила меня вязать еще в детстве. Мы тогда держали овец и пряли сами шерсть. Не самое обычное занятие для мужчины, знаю, – смущено добавил он. – Но мне нравится! Тем более мое увлечение помогло мне покорить самую своевольную девушку деревни. Сплошная выгода!
Они переглянулись и Ситка звонко рассмеялась.
– Ты, конечно, сильно выделялся на фоне других ухажеров! Сложно было не заметить! – Щеки самой своевольной девушки зарделись ярким румянцем. – Пока другие таскали цветы с окраинных полей, Ялом преподнёс мне зимний свитер, что сам связал! Представляешь, Мирра?
– У меня все лето на него ушло! Приходилось после работы в поле по паре часов скрадывать у сна, чтобы успеть к осени. Вязал при свете свечи, матери врал, что себе вяжу на грядущие холода, а сам боялся не успеть. Боялся, что некому будет дарить, уведут мою ненаглядную.
– Потом только, несколько лет спустя, когда свитер уже прохудился и я подшивала дырки, заметила что он вышил маленькую надпись – наши имена на левом рукаве. Вот тут, – Ситка коснулась груди, – у самого сердца.
Тонкая мокрая дорожка расчертила мою щеку. Я украдкой плечом утерла слезу, хотя это кажется все равное не укрылось от внимательных глаз женщины.
«Что это ты размякла совсем, Мирра?!» – мысленно отругала себя я. На самом же деле просто представила, что мы могли бы быть такими же через сорок или пятьдесят лет. Мы с Бруном. Мне очень хотелось знать, что у меня есть человек, который будет смотреть на меня также. С которым будут такие же трепетные воспоминания и чувства, что не угаснут, сколько бы не прошло зим и не пронеслось колючих ветров вокруг.
Спицы тихонечко позвякивали в такт размеренных движений Ялома, а на полотне вырисовывался узор – ряд заснеженных елочек на фоне гор.
–Получается очень красиво! – искренне восхитилась я его работой. – У меня вот никогда не удавались ни шитье, ни вязание.
– Это просто значит, что твое умение в другом, Мирра-путница. Что доставляет тебе больше всего радости?
Я задумалась. И правда, что?
Я любила искать. Не так важно что. Оправляли ли меня на склоны за сбором редких трав, которые приходилось выискивать среди зарослей по веточке или разбирать следы зверей на путанных тропах. Меня поглощал сам процесс. Я растворялась в нем, становилась всеми чувствами одновременно – слухом, зрением, обонянием. И мир вокруг распадался на детали, я видела каждую по отдельности и всю картину в целом. Это было потрясающе!
Ситка и Ялом не ждали ответа, они знали, что важнее ответить на него себе. Честно, не виляя.
– Откуда ты держишь свой путь, Мирра? – поинтересовалась Ситка, когда мой взгляд вновь сфокусировался на происходящем.
– Из Варгарда. Мы были там на празднике Самой Длинной Ночи, когда Мора забрала моих друзей, – я коротко им поведала о том вечере, только умолчав о том, что друзей я потеряла из-за своего эгоизма и глупости.
Помолчав с минуту, я спросила:
– Как думаете, зачем ей это?
– Мы с Яломом много думали об этом. Но толкового ничего не пришло в голову. Люди судачат о разном, но правда может быть самой неожиданной. Нужно быть безумцем или полностью отчаявшимся, чтобы совершить такое. И лучше бы это было первое.
Я вопросительно уставилась на Ситку и она пояснила.
– У безумцев хотя бы есть страхи.
───※ ·❆· ※───
Утром я проснулась позже, чем рассчитывала. Хотела выйти в путь с рассветом, тихо собравшись, не беспокоя лишний раз хозяев, но яркое солнце уже во всю светило в окно, когда я открыла глаза. В доме Ситки и Ялома я немного почувствовала себя как дома и так же крепко спала, впервые за последние дни без беспокойных обрывков снов и тревоги. Пару секунд после пробуждения мне показалось, что сейчас до меня донесется аромат маминых оладий с кухни, а Бланка принесется вихрем и начнет трясти мое одеяло, чтобы я скорее вставала и не опаздывала к завтраку.
Опоздала! Я соскочила с кровати, впрыгнула в одежду и выскочила из-за занавески, что отделала мою кровать.
– Не переживай ты так! Лошадь мы твою уже покормили, – весело рассмеялся Ялом, при виде меня всклоченной. – А то вскочила как пчелами ужаленная. Доброе утро, Мирра-путница! Ты не сказала, во сколько собираешься в путь, поэтому не стали тебя будить, чтобы ты как следует отдохнула.
И правда, сама не сказала, чтобы не беспокоить их понапрасну, а в итоге проспала. А мне ведь надо до темноты успеть добраться до ущелья!
– Дальше уже не придется в тепле спать, так хоть сегодня на себя не серчай, что припозднилась. – Ялом все понял без слов. Я лишь кивнула.
– Спасибо.
Из-за печи выглянула Ситка с повязанным на голове платком, чтобы убрать волосы со лба, и со сковородой в руках. На ее лице играла все такая же мягкая улыбка.
– Я напекла ячменных лепешек. Ты с чем предпочитаешь – с медом или ежевичным вареньем?
– С ежевичным вареньем. Это мое любимое.
– И мое тоже! – воскликнул Ялом, по-детски хлопая в ладоши, так что я не удержалась от смеха, когда он с завидной прытью подскочил к полке и начал перебирать пузатые баночки. – Ситка его бережет для особых случаев, а я ей все время талдычу, что каждый день – особенный!
Тут же на столе появился горшочек с темно-фиолетовым вареньем. Я помогла разлить чай по кружкам и расставить тарелки, а хозяйка принесла целую горку золотистых оладий, исходящих жаром. Мы наскоро позавтракали и я сложила вещи в заплечную сумку. Ситка собрала мне в дорогу узелок еды и мешочек трав, которые могут пригодится. Я не стала отказываться, если это поможет мне вернуть Грана и Юрна, я готовая принимать любые дары.
Прежде чем отправиться в путь, я заглянула в загон, где в нетерпении копытила землю Вихра, ожидая, что я сейчас накину на нее подпругу и мы отправимся дальше. И словно почувствовав неладное, стала нервно переступать с ноги на ногу и тыкать в меня своей бархатистой мордой. Я только прижалась своим лбом к ее, ощущая запах сильного тела лошади и сухого сена, сделала несколько полных вдохов, наполняя ими легкие и решительностью, и не оглядываясь вышла.
Ситка и Ялом проводили меня до калитки, на прощание обняв как родную, словно мы знакомы уже не одну зиму, а не только вчера я случайно забрела к ним на свет в окне.
– Береги себя, Мирра-путница, – напутствовал Ялом.
– А мы будем ждать тебя, когда ты воротишься за Вихрой! – Ситка улыбалась, но в была глазах печаль.
– Спасибо. Спасибо вам за все! – сердечно поблагодарила я. Перекинула за спину сумку и чтобы не разреветься при них и еще больше не расстроить, повернулась и быстро зашагала прочь.
Вот теперь точно все, что я знала, весь мой привычный мир остался позади. Девять дней я уже в пути, сколько еще впереди неизвестно.
Только ступив на безлюдные земли, где ты со всей отчетливостью осознаешь, что остался один на один с природой, понимаешь, что расчитывать можешь только на себя. Как будто с каждым шагом, что я удалялась от последнего северного оплота, просыпался мой древний инстинкт кочевника, который даже немного возликовал от петляющей дороги под ногами и неизвестности впереди.
Из всех вещей, что были со мной до этого, мне пришлось выбрать только самое необходимое – каждый лишний грамм в горах превращался в пуд и стал бы замедлять меня, отбирая и без того не безграничные силы. Из всего у меня остался только лук со стрелами, силки, огниво, небольшой котел, пиала, кинжал, меховое одеяло, варежки, что подарила мне Бланка, и немного еды с травами, что собрали для меня Ситка и Яломом. Вот в общем и все, на что я могла опереться на своем пути. Ну, кроме неимоверной удачи путника, конечно же, в которую мне хотелось верить.
Я некстати вспомнила дом, где было много удобных и полезных вещей, которые делали наш каждодневный быт легче. Мы так к ним привыкли, что без многого не могли уже представить свою жизнь. И вот теперь мне предстояло полагаться на горстку вещей в моей заплечной сумке. Ах да, это еще и в самом негостеприимном месте на всем Севере. Сомнения и страх снова накатили волной, пытаясь сбить меня с ног, но вместо того чтобы им поддаться, я разозлилась. Не той разрушающей душу злостью, а той, что добавляет стали в жилы и твердости в шаг. Я словно почувствовала, как кровь быстрее побежала по венам. Такая злость мне нравилась.
– Дочь я кочевников или нет, к конце концов? – проворчала я вслух.
«Конечно, да» – эхом отозвалось внутри. И от этой мысли мне стало немного легче.
───※ ·❆· ※───
Когда я вышла из Норту, небо было чистого голубого цвета весенних незабудок. Хотелось думать, что это хороший знак. Но я одернула себя. Всегда, когда нам страшно или мы растеряны, мы ищем вокруг подсказки и знамения, что все будет хорошо. Такова уж натура людей. Особенно хотим читать это в окружающей природе. Вот радужная бабочка села мне на плечо подбадривая, вот луч солнца полоснул по щеке словно погладил, вот в спину подул нежный ветерок, подталкивая вперед. «Это определенно хороший знак!» – думаем мы. Но на самом деле природа просто живет, она вряд ли замечает наши волнения и тревоги и тем более не посылает нам знамений. Она просто есть, текучая и цикличная, с нами или без нас. И это грустно и прекрасно одновременно.
По пути я подстрелила куропатку. Освободив тушку от перьев и внутренностей, я положила ее в небольшой мешок пересыпав снегом и убрала в сумку. Будет чем поужинать завтра.
В голове я пыталась построить план дальнейшего пути тщательно пытаясь выудить из памяти все мелочи, которые много раз пристально разглядывала на картах Севера. Алаид находится примерно в пятнадцати лигах от Норту, но это по прямой, а в горах как известно прямой дороги не бывает. Только безопасная, если хочешь дойти до цели. Сейчас мой путь еще пролегал вдоль кромки отвесной стены гор по лесной полосе, потому что пойти в лоб я не могла, но примерно к вечеру, если буду достаточно расторопной, я смогу добраться по узкого ущелья, которое открывало проход в горы. Хотя это скорее была лазейка.
Отвесная стена гор как будто создана тут специально, чтобы защитить глупцов от проникновения. Конечно, мои предки не были глупы, когда шли этим путем много лет назад почти на верную смерть. Но их вела великая жажда поиска и желание найти утерянное. Поэтому они так безрассудно штурмовали Белую Гряду, хоть и не нашли там желаемого, потеряв при этом примерно четверть своих братьев и сестер. Зато теперь мне очень пригодятся их знания и опыт.
Интересно, каким путем прошла стая? Сильные лапы и выносливое тело волка позволяли им сунуться в более опасные прорехи, которых, конечно, в достатке имелись в горной стене. Но мне, увы, они недоступны.
Через пару часов проходимая тропа закончилась, вернее ушла в другую от моей цели сторону. Это была дорога, что протоптали охотники из Норту, а у подножия гор не так много дичи, поэтому цепочка следов уходила к болотам южнее.
Весь сегодняшний пейзаж состоял из густого елового леса и редких кустарников. Почти на закате я добралась до кромки леса у которой открывался узкий проход в горную гряду. Если не знать, что ищешь, его легко можно пропустить, на столько он неприметен на сплошном бело-сером фоне. Я подошла ближе и выдохнула с облегчением. Я боялась, что он может быть завален сошедшим сверху снегом или, что еще хуже, камнями, но этого, слава Праматери, не произошло. Немного прошла по ущелью вглубь, осматривая его, но вернулась к выходу и начала устраиваться на ночлег прямо под скалой. Сколько точно длится ущелье я не знала, на карте это не было указано, а блуждать по нему в темноте может быть слишком опасно.