Зарина Бернэ
Алаид
Пока собирала хворост и несла его к своему ночлегу неожиданно поняла, что я в первый раз осталась в ночном лесу совершенно одна. До этого со мной была хотя бы Вихра, с которой было не так одиноко. И не так страшно. Меня слегка передернуло от своих мыслей, но я попыталась представить, как будет хорошо у огня, как приятно отведать теплой пищи впервые за день. Нужно сосредоточится на так необходимых сейчас действиях, а не на страхе, иначе я буду сидеть и трястись всю ночь, пугаясь любой тени. И правда, размеренные обыденные действия немного привели меня в чувство.
Поужинав, я подбросила в костер побольше сырых ветвей, они будут гореть не так жарко, зато долго, и укуталась в меховое одеяло, в надежде быстрее уснуть. Но то и дело прислушивалась к каждому шороху. Тогда я решила вспомнить свою старую игру. В детстве она меня часто спасала в минуты отчаяния. Я закрывала глаза и воображала, какой бы он был, мой тотем. Был, если бы я была нормальной, такой как все в моем клане.
Может это рысь? Я бы скользила по ветвям на бесшумных мягких лапах словно тень. Зайцы бы замирали не дыша, нутром почуяв мое приближение за лигу. А для прогулок я бы выбирала исключительно сумерки, ведь темнота стала моим лучшим другом.
А может выдра. Все мои прогулки вели бы к реке. Длинное гибкое тело сливалось с потоком воды, танцуя в его толще. Устав, я могла бы лечь на спину и просто плыть по течению. А потом бы выбиралась на нагретый солнцем камень, чтобы обсушить свою шубку.
А может белка? А что, я люблю орехи! Носилась бы весь день туда-сюда, как заведенная, наполняя свои закрома.
А может жаба? Фууу, нееет, только не это!
А может лань? Тонконогая и большеглазая, мягкой стрелой проносящаяся по лугам. Тогда я бы еще больше подходила Бруну. Мы были бы идеальной парой, не только в человеческом обличии…
Хватит уже, Мирра! Не будет никакой идеальной пары! Уже не будет! И разозлившись на себя как следует, я провалилась в сон, словно в яму.
Посреди ночи я проснулась от непонятного съежившегося в районе груди чувства тревоги. Усилием воли заставила себя не вскочить, а лишь приоткрыть глаза. Вокруг была кромешная тьма, она была почти осязаема и я взглядом ощупывала ее метр за метром. Лишь тлеющие угли давали немного отсвета. Неожиданно, что-то привлекло мое внимание в стороне. Две светящиеся точки среди ветвей. Чьи-то глаза наблюдали за мной. Хищник! Я проглотила рвущийся из гортани крик и зажмурилась на миг, нащупывая в темноте кинжал. Открыла глаза и… ничего. Светящиеся точки исчезли. Может показалось со сна?
Точно показалось, убеждала я себя, прижимая кинжал к груди. Чего только не привидится со страху. До утра больше поспать толком не удалось, поэтому чуть темнота стала рассеиваться, я поднялась. Собралась и наспех поела. Достала из сумки перевязи для голеней, что мне передала Ика. Обмотала вокруг ног и закрепила. Теперь я могу легко передвигаться по глубокому снегу и он не забьется мне в сапоги, где растает и замочит ноги.
Затем и углубилась в чащобу в поисках подходящей палки-посоха. Намерено обошла по дуге место, где ночью мне привиделись глаза, не хотела знать наверняка была ли это игра моего воображения или там и правда был зверь. Палка нашлась почти сразу. Ровная и сухая, я ее немного укоротила и вышло идеально. Что ж, вот и не было больше причин откладывать, пора отправляться вперед. За Гряду.
Глава 5
Стоя перед проходом, меня вновь накрыло двоякое чувство. С одной стороны инстинкт самосохранения вопил что было мочи, что надо повернуть назад. С другой кровная память звала вперед узнать, что же там сокрыто от глаз.
Я сделала широкий шаг и тут же увязла по колено в снегу. Что ж, у инстинкта самосохранения все равно не было шансов.
Большую часть дня я пробиралась по узкому отвесному проходу, виляющему из стороны в сторону. Скала словно лопнула и пошла трещиной. Я шла и шла несколько часов без привала. Рыхлый снег похожий на речной песок, доходил иногда до середины бедра и отнимал все силы. Ко всему этому добавлялось то, что был небольшой подьем вверх. Идя просто по равнине, я бы даже его не заметила, но увязая в снегу, он казался круче, чем был на самом деле.
Иногда я останавливалась, прислонялась к шероховатым стенам ущелья и поднимала к небу глаза, но все что было видно – лишь узкая полоска неба в вышине. И не одной живой души рядом, только ветер, который на поворотах так завывал, что становился не то музыкой, не то воем. Не знаю, что заставляло меня идти из последних крупиц воли, желание жить или чувство вины и необходимость все исправить. Когда совсем не оставалось сил, я воскрешала в памяти картину, как Гран пьет непонятный напиток, а потом неестественно выгибаясь, оборачивается волком. Ему сейчас там в разы хуже, злилась я на себя и перелазила через новый валун на мое пути.
Когда за очередным поворотом мой взгляд наткнулся не на серую стену ущелья, а на слепяще-снежную долину, ноги слегка подкосило от ликования, я упала на колени и спрятала лицо в теплый мех рукавиц. Мне стало плохо от мысли, что это только начало, причем не самое тяжелое, а я уже так изнурена.
Немного отдышавшись и обтерев лицо снегом, я гляделась. Не смотря на усталость, у меня дух перехватило от восторга. Если до этого я думала, что уже видела горы, ведь они окружают Долину, укрывая от ветров, то сейчас я поняла, что нас окружают лишь холмы. Впереди на столько на сколько хватало взгляда были ряды острых, рванных, диких и непокорных рядов вершин-великанов, покрытых шапками векового снега, который сейчас горел рубиновым светом в лучах предзакатного клюквенного солнца на востоке.
Машинально про себя отметила, что погода завтра должна быть хорошей. Но это завтра, а сейчас мне предстоял довольно крутой спуск вниз до ближайшей низины, где я смогу устроиться на ночлег. Там виднелся небольшой островок низкорослых деревьев, из которых можно соорудить костер и устроить укрытие. Спуск займет еще около часа, расстояние не большое, но из-за норовистого склона придется быть очень осторожной и по этому не стоило рассиживаться.
Я зачерпнула пригоршню колючего снега. Он горкой лежал у меня на ладони и я просто сняла верхушку губами, как если бы это была какая-то детская сладость. Снег мигом растаял во рту, утоляя жажду и сводя зубы. Оперлась на палку, глубоко вздохнула и сделала первый шаг. Склон под выступом на котором я оказалась, сверху почти обнажен от снега, его весь выдуло вниз, поэтому скалы лишь припорошены и скользки.
Никогда не любила спускаться вниз – это только с виду кажется, что спуститься с горы легче, чем на нее подняться, но ты никогда так плохо не контролируешь свою жизнь, как когда летишь в пропасть.
Но выбора у меня не было, поэтому я начала осторожно спускаться по косой, то влево, то вправо и так раз за разом. Поначалу спуск казался не таким крутым, как виделось сверху, и я немного расслабилась, из-за чего и совершила свою первую ошибку – забыла ощупывать ногой камни, прежде чем перенести на них полностью вес своего тела. Всего один неосмотрительный шаг и я почувствовала, как камень под ногой пошатнулся и соскользнул вниз, потянув за собой меня.
Я несколько мгновений размахивала руками, словно мельница, пытаясь удержать равновесие, но тщетно. Я полетела вниз льдинкой, что бросили на замерзшее озеро. Плащ во время падения задрался и я в нем запуталась, совсем перестав видеть, куда лечу. Все мои хаотичные попытки хоть как-то затормозить или хотя бы замедлить свое падение не принесли успеха, а только ободрала в кровь ладони об острые камни. Как будто со стороны услышала свой собственный крик, пронзительный и отчаянный, который эхом отскочил от скал вокруг умножая его.
Каким-то чудом я успела перевернуться на живот. Катиться вниз оставалось не долго и я начинала замедляться. Но только собралась порадоваться этому и перевести дух, как почувствовала, что нижняя половина тела постепенно теряла опору и я начала скатываться в пустоту. Расселина. Спохватившись и судорожно загребала руками рыхлый снег, камни, хваталась за что придется. Успела уцепиться за ветку какого-то хилого хвойника и повисла в пустоте, упираясь подмышками в острые края обрыва.
Вторая волна паники за столько короткий отрезок времени вышибла из меня остатки воздуха, но я попыталась взять себя в руки. Ногами старалась нащупать опору, но лишь скользила носками сапог по гладкой стене расщелины. Закинуть хоть одну ногу на уступ тоже не получалось – побитое о камни тело, все ныло от ушибов. Я не знала, какой глубины подо мной расселина и проверить возможности не было. Может я и не разобьюсь насмерть, если соскользну вниз, но могу что-то сломать, а это почти одно и тоже, так что проверять не хотелось.
Предплечья уже горели от напряжения, давил заплечный мешок, что остался болтаться на мне. Я собрала последние крохи сил, чтобы попытаться подтянуть себя вверх. «Я смогу, я должна» – убеждала себя. Звенящее в мышцах напряжение вырывалось рычанием.
– Рыыааа, – я немного подтянула себя, но этого было недостаточно.
Отдышалась. Еще попытка. И еще. И еще несколько. И я просто уткнулась лицом в снег в бессилии, в ушах звенело, челюсть свело от напряжения, ноги оставались висеть в пустоте. Я не хотела сдаваться, но чувствовала, как постепенно сползаю с края. Неужели это конец? Нет, я буду пытаться на сколько хватит сил.
Неожиданно, кто-то сильно сжал меня за предплечья и резко вытянул вверх. Я снова почувствовала опору под всем телом, перевернулась на спину тяжело дыша и буквально врезалась в разъярённые глаза. Зеленые с коричневыми крапинками.
Дан. Он сидел передо мной упирая руки в колени и шумно дышал, как будто долго бежал. От напряжения его загорелое лицо побледнело, так что шрамы стали почти незаметны.
– Дан? – с трудом выговорила я, садясь. Голос охрип. – Но как? Что ты здесь делаешь?
Я так искренне ему рада, что будь у меня хоть кроха сил поднять руки, я бы бросилась его обнимать. Это все шок, не иначе. Ну или удар головой, пока я катилась по склону, как снежный ком. Я даже забыла, что этот гад сбежал в Мирквиде, пока я спала.
– Это. Ты. Что. Здесь. Делаешь? – он нарезал слова на кубики льда и швырял в меня, так что вся моя радость в миг улетучилась.
– Я иду на Алаид, я же тебе говорила, – пережитое потрясение мешало нормально соображать и я лишь нелепо бормотала оправдания.
– Ты не идешь, а попадаешь в передряги на каждом шагу! Может следовало сидеть дома, а спасать твоих друзей послать кого-то более подготовленного?! – прорычал он.
– Как ты не понимаешь! Я должна!
Его слова подействовали на меня словно ушат ледяной воды, опрокинутый на макушку. Мой голос окреп и последнюю фразу я произнесла с нажимом.
Как еще ему вдолбить, что я все знала, но ничего поделать не могла. Как будто я сама себе это не говорила, что нужно было сидеть дома, что мне это не по зубам, что я не выживу в горах, что не мне тягаться с Морой, что я даже не знаю, какой должен быть мой каждый следующий шаг, что… Я все это и сама знала. Но выбора у меня не было. Вернее выбор был, но чтобы сохранить себя, я должна быть сейчас здесь. Но я не собиралась ему ничего объяснять, он уже сделал на счет меня свои выводы и вряд ли я смогу его разубедить. И еще, я не скажу ему, что мне больно от его слов.
– А если бы… Если бы я не успел? – я услышала в его голосе надлом, а в глазах мелькнуло что-то непонятное. Мука? Показалось, наверное.
– Мир бы много не потерял, – пожала я плечами.
Он хотел еще что-то сказать, но я резко встала на ноги, обрывая этот бессмысленный разговор. Отряхнула с особой тщательностью налипший снег, словно это имело особое значение, пока он пристально наблюдал за мной.
Чтобы отвлечься, я сняла осторожно со спины лук и колчан, боясь, что увижу сейчас щепки. Но лук цел, только немного оцарапан и у нескольких стрел замялось оперение, я вовремя успела перевернуться на живот, когда скользила вниз, сломаны всего две стрелы, что, конечно же, выглядело как чудо, учитывая мой полет со склона. Хоть это радовало. Спасибо, Праматерь.
Осмотрела расщелину, в которую не угодила только благодаря, Дану. Всего пару метров в ширину, но два моих роста в глубину, ни выступов в стене, ни камней. Упади туда, я бы не погибла моментально, но уже не выбралась и это была бы мучительная смерть.
Взгляд зацепился за следы, оставленные Даном, когда он ко мне бежал. А то что он именно бежал я не сомневалась. Широкие шаги и рядом две борозды, он как будто даже помогал себе руками, разгребая снег на бегу. Он торопился, чтобы мне помочь. Сердце сжалось от благодарности, а кулаки сжались от его жестоких слов.
И от того, что я снова перед ним в долгу.
Мы оказались не далеко от того места, где еще сверху я присмотрела ложбину для ночлега. Дан больше не произнес ни звука, мне тоже было нечего ему сказать. Я подобрала свои пожитки и отправилась устраиваться, пока еще хоть что-то видно.
Дан, к моему удивлению, довольно быстро присоединился. Насобирал нижние сухие ветки с лапника и начал разводить костер. На меня он не смотрел, работал как всегда скупыми, но четкими движениями. Я тем временем достала тушку куропатки, которую припасла еще на той стороне. Выстругала шпажку, насадила на неё куски мерзлого мяса и начала жарить. Пока я возилась с приготовлениями, руки задубели и сейчас было неописуемым наслаждением греть их у костра. С заходом солнца стало чудовищно холодно.
Когда я сняла последние готовые кусочки мяса, вернулся Дан с охапкой лапника. Разгреб снег, укладывая ветви толстым слоем, чтобы хоть немного защититься ночью от холода мерзлой земли. Подошел к костру греть руки. Пока каждый был занят своими делами, я решила, что лучше сразу выяснить его намерения и прояснить свои.
– Дан, знаешь, я понимаю, что ты не рад моей компании и что я для тебя скорее обуза, нежели ценный попутчик, но я не могу повернуть назад. Также как и у тебя, у меня есть причины быть здесь. Я знаю, что ты считаешь меня слабой и изнеженной, хоть ты меня и совсем не знаешь. И если тебе так будет проще, ты можешь пойти вперед один. Сейчас или завтра или когда захочешь. За меня не переживай. Я не побегу за тобой и не буду умолять. Ты не в ответе за мою жизнь, я впредь буду осторожнее и обещаю, что меня больше не нужно будет спасать. А пока может поужинаем? Тут хватит на двоих.
Коротки приглашающий жест, но Дан не спешил присоединиться, обдумывая ответ.
– Я не считаю тебя обузой, Мирра,– наконец сказал он. – И вижу, что ты полна решимости идти вперед, несмотря на все, что может тебя там ждать. Просто я привык идти один, так у меня получается быстрее. И так безопаснее. Для окружающих. Для тебя так тоже было бы безопаснее.
– Но почему?
– Надеюсь, тебе не придется этого узнать. – Он сел напротив, взял ножку куропатки и вонзился в нее зубами.
Я обдумывала его расплывчатый ответ. Что ж, у него тоже есть право на свои тайны. Какие бы они не были. Да и какая разница, что он скрывал, если у нас сейчас одна общая цель – найти Мору и освободить Грана, Юрна и, по возможности, остальных. В конце концов, я тоже не все договаривала.
– Могу я попросить тебя? – Вместо ответа слегка приподнятая бровь. – Как только ты решишь, что тебе нужно идти одному, ты просто мне об этом скажешь, а не будешь сбегать, пока я сплю или отвернулась, хорошо?
Намекаю ему о том утре на постоялом дворе в Мирквиде. Хотя какой уж тут намек, это был булыжник брошенный в его огород.
– Идет, – хмыкнул он и я даже не поняла стало ли ему хоть чуточку совестно. Хотя с него станется.
Черничная темнота опустилась покрывалом на горы, а на небе зажглось несчетное количество звезд. Так завораживающе красиво. Я сделала глубокий вдох, наполняя легкие до предела, как перед прыжком в воду.
– Спасибо тебе, что снова пришел на помощь.
Он ничего не ответил, только пожал плечами в неопределенном жесте. Отблески костра сделали черты лица Дана резче и шрамы стали танцем теней на скуле. Я невольно залюбовалась этим. Как ни странно, но шрамы не делали его лицо отталкивающим. Наверное, все дело в его глазах, они притягивали на себя все внимание. Гипнотизировали зеленой глубиной из под широких прямых бровей, так что все остальное вокруг просто становилось неважным.
От сытной еды я начала клевать носом еще у костра, поэтому добавила побольше веток в костер и стала укладываться спать, пока Дан отошел по личным потребностям. Укуталась в плащ и одеяло как в кокон, но холод ночи уже гладил мне нежно спину острыми когтями. Надеюсь, нашего запаса дров хватит до утра, – подумала я и провалилась в небытие. Но не успела увидеть первый сон, как меня бесцеремонно разбудили. Дан сидел за моей спиной и укрывал меня своим одеялом, подпихивая его концы под бока.
– Что ты делаешь? – сквозь зубы прошипела я. Снова эта его забота о беспомощной девочке! Вроде бы мы уже все обсудили, но ему все неймется! Меня буквально распирало от вспышки гнева.
– Пытаюсь извлечь выгоду из твоего спасения, конечно же, – ворочаясь сзади, недовольно пробормотал он, а затем лег и придвинулся теснее. Я от удивления даже на миг забыла все слова в своей голове. – И жду ответной благодарности.
– Что?! – А нет, одно все-таки вспомнила! Он же это не серьезно? Попыталась извернуться ужом и вскочить, но меня придавила к месту сильная рука.
– Я не хочу к утру превратиться в ледяную статую, Мирра. Так будет теплее и тебе и, самое главное, мне. – Я пихнула локтем его в бок, но будучи укутанной, как младенец, получилось слабо. – Греться друг об друга – это простейший навык выживания, если ты не знала.
Закатила глаза, хоть и понимала, что он не увидит. Ну да, он прав, так мы сбережем драгоценное тепло.
Я попыталась расслабиться, но из-за дышащего мне в затылок парня, получилось плохо, да и сон как рукой сняло. Так близко я еще ни с кем не спала, ну кроме Бланки и мамы. И это нервировало. Не успокаивало даже осознание, что между нами сейчас куча одежды и одеяло.
– Ты… Ты…
– Ну трудись, я все и так знаю. А теперь спи уже. Завтра встаем с рассветом, – заявил Дан и замер, давая понять, что поддерживать мои беседы больше не собирается.
Внутри все еще клокотала злость, но постепенно окутавшее меня тепло расслабило тело и я провалилась в сон.
Проснулась я, когда небо только начинало слегка сереть. И обнаружила себя плотно скованной кольцом сильных рук и уткнувшейся носом в грудь этому малознакомому парню, с которым меня каким-то неведомым образом снова свела дорога. Он крепко спал, размеренно дыша, но стоит мне только пошевелиться, как он тут же распахнет глаза, поэтому я решила не будить его, а просто немного насладиться спокойствием. Лениво отметила, какое тепло исходило от рядом спящего парня, я чувствовала его через несколько слоев ткани, словно у него под одеждой горел персональный костер. В отличии от предыдущих ночей, спала я сегодня спокойно, почти не просыпаясь от каждого шороха и ветерка в ветвях. Это была заслуга Дана
Не позволила себе терять времени, пока лежала окутанная теплом, и пыталась продумать наш сегодняшний маршрут, снова восстанавливая по крупицам в памяти карты клана.
На картах были обозначены два маршрута до Алаида. Один короткий и относительно прямой и другой по дуге, почти в три раза длиннее. Но какой нам выбрать? Почему их два? Если бы я знала, что эти знания мне когда-нибудь пригодятся, то я бы более внимательно разглядывала карты или даже сделала бы зарисовки или расспросила старейшин о них, но что толку теперь сожалеть. И вообще, если уж у меня этот дар видеть обрывки будущего, то можно было бы показать мне более полезные вещи. Оставалось лишь предполагать, что по одному маршруту они добирались туда, а по другому возвращались, чтобы исследовать как можно больше территорий, а не потому что один слишком опасен и его пришлось изменить.
Правда, на коротком маршруте на карте было одно слепое пятно, между двух узких хребтов, никак не обозначенное и я не знала, что это могло значить. Может это было озеро? Но тогда сейчас оно должно быть покрыто толстым слоем льда и не представлять опасности. А может тот кусочек просто вытерся от времени, карты-то были изрядно потрепанные. Да, наверное, так и есть. Потому я планировала пойти короткой дорогой, на длинный маршрут совсем не было времени. За это время Гран и Юрн, да и другие уже не смогут освободиться от волчьей сущности. Поэтому придется поверить в удачу и пойти более быстрым путем.
Позже, пока мы собирались, я поделилась с Даном всем, что знала о предстоящем маршруте. Даже нарисовала палкой на снегу схему нашего примерного пути. У него вопрос каким маршрутом мы пойдем даже не вызывал сомнений. Конечно, коротким. Думаю, будь его воля, он бы прошел сквозь горы по прямой, лишь бы быстрее найти брата.
Смущение от пробуждения в объятиях друг друга, которые не я одна испытала, судя по поджатым губам и хмурым бровям парня, мы негласно решили спрятать подальше за утренними делами, благо забот хватало.
Когда мы вышли солнце едва подсвечивало макушки гор. Сегодня я уже могла как следует осмотреть окружающий пейзаж. Наш путь мы начали с низины, в которой росли редкие островки хвойных деревьев и голые кусты.
На первый взгляд пейзаж вокруг был абсолютно бесцветный, но только на первый. Стоило чуть задержать взор и всмотреться, как даже этот холодный мир начинал играть целой палитрой. Нет у художника тут не хватило бы одного оттенка, чтобы написать это. Вглядываешься в серые скалы и они распадаются на десятки цветов от глубокого графитового до цвета легкой дымки, поднимающейся над костром в сумерках. А снег? Белый слишком скучное слово, чтобы описать все, в чем сейчас тонул окружающий пейзаж. Снег делился на цвета шерсти новорожденного ягненка, утреннее козье молоко и почти невесомый – лепестков эдельвейса, что распускались на склонах в Долине по весне. А когда на снежные склоны падали рассветные лучи солнца, он искрился так, что радуга над озером, ощущалась бы во рту пресной пшеничной лепешкой. Нет, мир за Грядой была завораживающ, притягателен и прекрасен. Это не отменяло его строптивости и безжалостности, но заставляло сердце замирать от восторга.
Идти по глубокому снегу было тяжело, ноги вязли в рыхлом месиве так, что день едва перевалил за половину, а у меня уже не осталось сил. Это при том, что Дан шел впереди проторивая дорогу, а я лишь ступала по его следам. Но свою усталость я старалась не показывать, хотя меня, возможно, выдавало мое пыхтение. Дан при этом выглядел полным решимости. Но по его плотно сжатым губам и упрямой складке между бровей, я поняла, что он просто не давал себе права на усталость. Слова «пощада» не существовало в его лексиконе, когда дело касалось его самого. Меня пугала и восхищала такая преданность семье.
Периодически он оборачивался, чтобы удостовериться, что я все еще плетусь позади. В один из таких раз я бросила ему, уперев руки в колени, как только он отвернулся:
– Если ты надеешься, что я отстану и сгину тут в снегах, то даже не мечтай! У тебя еще половина моих вещей. И мое теплое одеяло! Его я дарить тебе не собираюсь! – мысленно помахала ему вслед кулаком, этого он конечно, не мог видеть, но я услышала как он фыркнул на мои слова.
И правда, утром он молча сложил часть моих вещей в свою заплечную сумку и забросил на спину. Я пыталась возмутиться и отобрать, но сейчас поняла, что он был прав. Вся моя гибкость и ловкость, которая всегда помогала в лесу, здесь не имела ровно никакого значения. Только выносливость и упорство идти долго и монотонно помогали не сдаться в горах. А еще и мой рост! Если Дану снег доходил только до колена, то мне до середины бедра и каждый шаг на подъёме давался с таким титаническим трудом, словно я не шла, а боролась с течением, орудуя ложкой вместо весла. Но я все равно шла, сжимала до скрипа зубы, но шла.
За половину светового дня мы миновали низину и дальше предстояло перейти перевал, чтобы выйти на склон по которому сможем двигаться дальше. Кругом стояла такая тишина, что казалось, что горы необитаемы, но это не так. О жизни в столь суровом месте напоминали тоненькие цепочки следов, которые периодически пересекали наш путь и ажурные узоры крыльев хищных птиц, что они оставляли во время своего охотничьего танца. В остальном казалось, что кроме нас и ветра, никого больше не было на сотни лиг.
Перевал, к счастью, оказался невысоким и лесистым, его мы преодолели относительно легко и к закату оказались по другую сторону хребта. Дан высмотрел небольшую пещеру, в которой мы остались на ночлег. Пещера была необитаема, и хорошо укрыта от ветра каменным уступом, так что мы развели костер и без сил опустились на свёрнутые одеяла. Пока я согревала воду, в животе урчало так, что мне стало неловко. Благо у нас еще оставалось немного съестного, но завтра нужно будет непременно поохотиться. Об это я и сообщила Дану за ужином.
– Вот и посмотрим, не просто ли так ты таскаешь эту штуку везде за спиной, – с серьезным видом сказал Дан, но я все-таки уловила легкую тень улыбки, что он так старательно прятал. Меня радовало, что у него еще остались силы на шутки, я же лишь фыркнула вместо ответа.
Он аккуратно взял мой лук и повертел в руках, рассматривая каждую деталь, пробовал натяг тетивы. Я видела, как загорались его глаза с каждым движением.
– Это лучшее оружие, что я видел, – восхищенно произнес он.
– Это лучшее оружие, что у меня когда-либо было и будет, – зачем-то оповестила я. – Это подарок и я очень им дорожу.
Весь день в пути мы почти не разговаривали, потому что идти приходилось друг за другом гуськом и ветер просто уносил слова, да и тратить и без того не бесконечные силы на праздные разговоры было глупо. Поэтому мы ограничивались только обсуждением маршрута. Но сейчас, сидя у приветливого огня, сытая, мне вдруг очень захотелось узнать чуть больше об этом человеке, с которым меня свело провидение так далеко от дома.
– Дан, – тихо позвала я. Мы сидели друг напротив друга на свернутых одеялах, скрестив ноги, а между нами довольно урчал костер.
– Ммм? – лениво отозвался он.
– Почему ты не живешь со своей семьей? Ведь люди равнин обычно не покидают свои семьи, а создают свои рядом.
Я заметила как он напрягся и сразу весь подобрался. Обычный человек бы этого не уловил, но я провела много часов наблюдая за повадками животных и видела, как они настороженно замирают перед прыжком, раздумывая – атаковать или бежать.
– А разве это запрещено? – вопросом на вопрос ответил он.
– Нет. – Мне стало неуютно, что я лезла не в свое дело. – Конечно, нет. Просто это редкость. Тем более ты нужен своей семье.
Мне бы прикусить язык, но было поздно.
Дан помрачнел и мне показалось, что в пещере стало меньше места.
– Откуда ты знаешь, что лучше для моей семьи? – Он в миг изменился в лице и я невольно сжалась от его тяжелого взгляда. Зеленые радужки выцвели.
– Я просто видела, как Ома тебя ждала на празднике. Высматривала в толпе среди сотен лиц. Она очень скучает.
– Это для их же блага. Им так будет лучше. И безопаснее, – не сказал, а прорычал он, а затем подхватил свой плащ и вышел из пещеры, растворяясь в темноте.
А я осталась растерянная, глядя в темноту. Оставалось только надеяться, что он вернется. Ох, Мирра, умеешь же ты все испортить в самый неподходящий момент. Вроде только между нами вырос пусть хлипкий, но все же мостик, и тут же в нем прогнили пару досок.
Воздух в закрытой пещере достаточно прогрелся и я готовилась ко сну, то и дело прислушиваясь, когда раздастся хруст снега под ногами Дана. Тишина. Я тем временем раздумала над его словами. Что значит, что для его семьи так безопаснее? Что Дан имел в виду? Может его разыскивают законники? Не зря же он все время до Гряды ходил в повязке, оправдывая это своими шрамами. Со вздохом признала, что он прав, я совсем его не знала. Может и мне было бы разумнее держаться от него подальше. С этой мыслью я и заснула, без конца ворочаясь, а утром выдохнула с облегчением, открыв глаза и увидев Дана спящего напротив.
Больше я не лезла с расспросами к нему в душу, теперь все наше общение сводилось к обсуждению маршрута и минимальных необходимых действий для выживания – охоте, разведению огня, выбору места для ночевки.
На пятый день нашего пути в горах мы нашли очередное укрытие в скале над обрывом. Ночь была светлая, полная наливная луна висела над горами и орошала все серебристым светом. Мы сидели утомленные у огня, привалившись к каменной стене и любовались этим видом.
– Сегодня же ночь Волчьей луны – первое полнолуние после Самой Длинной, – вспомнила я и, словно услышав мои мысли, горы откликнулись.
Откликнулись долгим и протяжным воем. Пронзительным и долгим, что выворачивал все нутро наружу от тоски и боли. Все тело покрылось сначала мурашками, а затем испариной. Волчий вой плыл над вершинами, проникая во все щели и окутывая коконом отчаяния. Дан рядом дернулся, в порыве броситься на звук – его не пугало ни расстояние, ни опустившаяся ночь. Я схватила его за руку, посмотрев снизу вверх с немой мольбой не совершать глупостей. Не знаю, что он увидел в моем взгляде, но замер, а затем сел обратно.
Сначала это была одинокая песнь, но через некоторое время к нему присоединились еще с десяток голосов, так что в горле встал ком от той гаммы чувств, что была сплетена в лунном плаче.
О чем был этот вой? Этого мы знать не могли, но чувствовали, что этот вой – единственно возможное лекарство, чтобы хоть на крупицу облегчить боль. Мне стало невыносимо жаль того, кто сейчас изливал свое страдание через эту реку плача.
Мы замерли одновременно жадно вслушиваясь в этот звук и страстно желая, чтобы он поскорее прекратился. Но песнь о кромсающей сердце боли длилась довольно долго, пока видимо не выплеснулось все накопленное, хотя временами казалось, что это какой-то бездонный колодец тоски и страдания. И только когда он стих, мы смогли поднять друг на друга глаза. Я видела, как на Дана это подействовало. На секунду мне захотелось придвинуться к нему и попросить обнять, укрыть меня от всего нахлынувшего и пробужденного этим воем. Но я сдержалась.
– Где-то там Юрн и Гран и они делят с ней эту боль, – лишь сказала я.
Почему я решила, что это Мора, я не знала, просто была в этом уверена и все. Вопреки здравому смыслу мне было жаль ее и еще мне стало страшно. Ведь так может рыдать только женщина, потерявшая все, бурным потоком, не зная преград и границ для выхода своего страдания. Женщина, которой нечего терять, у которой ни осталось ничего, даже страха, а значит она не перед чем не остановится. И никого не пощадит.
───※ ·❆· ※───