Алекс Эдельвайс
Дефект
Этрэ смотрел на собеседника своими большими, полными какой-то непонятной мольбы глазами.
– Мне больше всего теперь хочется… – продолжил он. – Увидеть наш народ свободным.
Эти слова врезались Астэ глубоко в душу. Он смотрел на этого маленького хрупкого человека и теперь понимал наверняка, что люди разделяют идею. А ему разве не хотелось, чтобы такие, как Этрэ, стали свободными и получили всё, чего так долго были лишены? Да он ради этого на что угодно пойдёт; этот имперец может измываться сколько угодно – в конце его и его сородичей ждёт неизбежный крах, они увидят, что значит настоящая, благородная сила; они увидят рассвет новой эры на закате собственной; они захлебнутся в своей же крови и исчезнут навсегда, будто их и не было…
– Увидишь, – твёрдо ответил Астэ. – У нас великое будущее, на какие жертвы ни пришлось бы для этого идти.
Какое-то время они сидели, смотря друг другу в глаза. Затем Астэ лёг на кровать, и Этрэ стал осторожно покрывать его спину мазью. Тот вздрагивал и изредка издавал тихие стоны.
Когда жечь стало немного меньше, Астэ спросил:
– Слушай, а ты не пробовал ещё говорить что-нибудь на нашем языке?
– Пока нет; да я и ни одного слова-то не знаю. Но я выучу обязательно.
– Это да, это конечно… Могу сказать тебе одно… Точнее, написать. Например, есть такие животные, они белые и летают, и называются вот так… – он нацарапал слово «эио-ом» имперскими буквами.
– Эио-ом? Какое интересное название!
– Да как вы это делаете!!! – Астэ аж голос повысил от удивления.
Этрэ даже немного вздрогнул от неожиданности.
– Делаем… что?
– Я не могу произнести это слово, – затараторил Астэ, – я даже собственное имя не могу нормально произнести!
– У тебя есть ещё одно имя?
– Да, Эй-и – «рассветная звезда».
– Как красиво…
– Да, только говорю я его отвратительно, – сказал Астэ тихо.
– Но у всех разные способности! У тебя ещё получится, тем более, можно ведь общаться мысленно!
– Я этого тоже не умею… – Астэ усмехнулся.
Этрэ смущённо замолчал.
– Прости, мне не стоило жаловаться, – сказал Астэ, мягко посмотрев на собеседника и накрыв своей ладонью его руку. – Огромное тебе спасибо за помощь.
– Я сделаю всё, что в моих силах, для тебя и для общего блага! – в аметистовых глазах Этрэ будто сверкнула молния.
А Астэ вот уже в который раз подумал, что недостоин своего народа.
Глава 3. Ad victoriam ex machina
Последнее светило почти закатилось за горизонт. Фиолетовая гладь неба по бокам уже становилась чёрной; этой черноте предшествовала довольно чётко очерченная светло-серая, практически белая полоска как раз на уровне заходящей звезды. По небу сновали шаттлы – гораздо чаще, чем обычно.
Улицы городов, несмотря на такой поздний час, были наполнены людьми. Вот кто-то из них, очень куда-то спешивший – очевидно, куда-то не очень далеко, раз он шёл пешком – случайно столкнулся с каким-то человеком из социальной страты, не занимающейся войной на постоянной основе. Во многом именно благодаря этому небольшому количеству людей выросла специфическая имперская архитектура – волнообразные или же закруглённые, либо состоящие из множества острых длинных элементов здания преимущественно чёрных и тёмно-серых цветов; благодаря этим людям в Империи процветает изобразительное искусство, не отстаёт также музыка и – излюбленное развлечение имперцев помимо многочисленных разнородных соревнований – театр. Любовь жителей Империи к зрелищам поистине уникальна.
Столкновение было таким сильным, что на военном звякнуло оружие, а другой человек чуть было не упал на землю. Первый не сдержался и выругался; второй окинул его хмурым взглядом и быстрым шагом продолжил свой путь. Эта ситуация была нетипичной: в обычное время люди бы попросту извинились друг перед другом за недоразумение, сложив по-разному руки и слегка поклонившись. Сейчас же общая атмосфера медленно проникала в сознания людей.
Вот очередная красная степь за городом оканчивается багровыми джунглями, из которых периодически доносится ровное, негромкое пение местной птицы, имеющей яркое разноцветное оперение. Помимо равнины такие леса могут покрывать и холмы, как правило, медленно переходящие в горы, в ущельях которых вниз обрушивается множество водопадов; в них также не счесть своеобразных каменных «арок» и причудливых фигур, образуемых скалами. Самые распространённые скальные породы имеют чёрные цвета; существуют также тёмно-серые и цвета берлинская лазурь.
Особой природной гордостью Империи могут считаться её многочисленные каньоны – они как раз в большинстве имеют последний цвет. Их ценность состоит не столько в самом существовании, сколько в скрывающихся в их недрах драгоценных камнях. Этих камней такое немыслимое множество, что часто находятся целые пещеры, сверкающие ими – голых скал там и вовсе не видно. Среди великого разнообразия самоцветов наиболее распространены, пожалуй, гранатовые кристаллы.
На город, в котором жил Астэ, тоже медленно опустилась ночь. Два молодых имперца сидели на окраине, попивая кветт и наблюдая за огнями вдали. Внезапно один из них сказал, нервно усмехаясь:
– Да пропади оно всё пропадом…
Второй посмотрел на него непонимающе:
– Чего ты там бубнишь?
Тот, первый, резко встал перед собеседником.
– Послушай, да разве ты не видишь, что происходит?! Империя обречена. Мы проигрываем в этой войне.
Второй какое-то время молчал – на его лице отображалась работа мысли. Ему явно не хотелось сейчас вести диалог. Наконец он снова посмотрел на первого и спросил:
– Ты идиот? Мы ни разу не проигрывали. Это невозможно.
– Да, я знаю, что в последний раз Империя проиграла 3 миллиона лет тому назад при последующих постоянных войнах. Но это не мешает нам потерпеть поражение и сейчас.
– Да от таких, как ты, даже слово «мы» слышать противно…
– Я основываюсь на реальной ситуации! Открой ты наконец глаза, вы все откройте!
– Да замолчи ты. Не знал, что ты такой чёртов паникёр…
Осознав, что спорить бесполезно, первый присел обратно на своё место. Какое-то время он сидел, обхватив голову руками, затем как-то отсутствующе проговорил:
– Даже рабы какие-то полудохлые стали… Всё, всё ведёт к упадку, я прямо чувствую это…
– Да задолбал ты меня уже своим нытьём!!!
С этими словами он дал тому лёгкую оплеуху; тот вскрикнул от неожиданности; второй в свою очередь удивился:
– Э, ты чего орёшь?
– Да я не ожидал этого, чёрт возьми! Что за отвратительная привычка?!
– Ты что, не успел…
– Нет, не успел, подлая твоя морда!!!
Между имперцами начался поединок; но вскоре обоим надоело, и те снова уселись на свои места, отсутствующе глядя вперёд.
– Да чего ты так вздыхаешь?! – взорвался второй. – Мне и без тебя домой хочется; я так давно не видел родных красных пейзажей, а здешние звёзды практически выели мне глаза…
– Нытьём, говоришь… – усмехнулся первый.
– Да заткнись ты.
Оба продолжили сидеть в унылой тишине, обречённо допивая свои напитки.
***
Люди ходили тренироваться по очереди, одной небольшой группой за ночь – пока ещё боялись быть обнаруженными. Очень спасало то, что сейчас, во время экстренного военного положения, имперцы особо не разгуливали по ночам, тем более уж не уходили далеко в горы или к морю.
Для того, чтобы дело продвигалось быстрее, Астэ предложил, чтобы те, кто уже примерно понимает, что и как делать, объясняли другим. Это и правда ускорило процесс и облегчило Астэ работу. Он невероятно переживал за темпы: в конце концов, война, которую развязала Империя, была не бесконечной и представляла из себя единственный шанс. У Астэ уже наметились кое-какие планы, позволяющие допустить минимум прямых столкновений; однако для их осуществления он пока ещё не обладал достаточной информацией, которую рассчитывал получить в будущем – а именно, о расположении некоторых военных баз.
Очень помогал Лэнги. Видя, что Астэ частенько приходит почти что обессиленным, он сам отражал учебные атаки и давал некоторые советы для более эффективных действий. Вообще, Астэ нередко поражался, насколько это духовно развитый человек, и благодарил небеса за то, что такие существуют.
Гэрет просто не давал Астэ покоя. Ещё и теперь, когда обстановка в Империи накалилась и люди всерьёз начали задумываться о ближайшем будущем, тот тоже ходил весь на нервах и, как видно, отрывался. Астэ не мог понять, с чего злополучный имперец к нему так прицепился и почему он так часто в своих бесконечных издевательствах делал акцент на «рабском» происхождении и на том, что он, Астэ, всегда будет недочеловеком. «Ну не подходят же люди к животным с той целью, чтобы доказывать своё превосходство. Тем более что в некоторых случаях оно явно мнимое».
Проблема состояла ещё и в том, что Астэ всё больше и больше хотелось дать тому отпор – и не то чтобы это желание было вполне осознанным. Делать этого, конечно же, было ни в коем случае нельзя, и он держался изо всех сил. Как часто, бывало, в отчаянии Астэ приходил в священные пещеры, падал на пол и молился непонятно кому – точнее, подсознательно он это делал человеку из снов, – прося о том, чтобы ему дали сил сдерживаться. Странно, но во время этих молитв он чувствовал себя куда более одиноким, чем обычно; ощущение покинутости и отсутствия собственного места сдавливало горло. Но стоило ему вспомнить свои сны, как всё возвращалось на свои места.
Как-то после одной из ночных тренировок Лэнги подошёл к Астэ. Вид у первого был какой-то беспечно-серьёзный – эти несочетаемые состояния так хорошо сочетались на его лице, когда его мысль напряжённо работала.
– Астэ, люди начали подумывать о том, что будет дальше.
Астэ даже не спросил, с чего Лэнги это взял.
– Они боятся неопределённости? – спросил он, смотря на Лэнги как-то хитро.
– Нет, не боятся, просто мне хотелось бы узнать, есть ли у нас хотя бы примерные планы на будущее.
Тут уже у Лэнги не получилось скрыть прежде всего собственной заинтересованности. Астэ его прекрасно понимал.
– Есть у меня одна идея, – сказал он, посмотрев в сторону.
Лэнги весь превратился во внимание.
– Ситуация и без того сложилась уникальная, – продолжил Астэ, – с этой войной нам невероятно повезло. Помнишь, я как-то упоминал – кажется, когда мы впервые встретились со всеми – что мы, скорее всего, на определённом этапе останемся почти что одни, не считая не воюющих групп населения?
Лэнги нетерпеливо кивнул.
– Ах да, это же на основании твоих слов было предположено, – Астэ улыбнулся и запрокинул голову, – прости. Так вот, когда они свалят отсюда, мы не только сможем, наконец, чувствовать себя более свободно, но также можно будет расспросить оставшихся недо-имперцев о различных базах с оружием – уверен, тут они тоже есть.
– Но мы ведь не умеем пользоваться оружием…
– Ну да. Придётся быстро научиться. Но, если серьёзно – я в основном рассчитываю на наши способности, разумеется. Оружие мы, скорее всего, просто надёжно спрячем, подальше от ненужных рук. Но это там посмотрим. Результаты у большинства прекрасные, по отдельности; однако мне хотелось бы больше… м-м-м… сплочённости, что ли. Ну, способность к коллективным действиям, всё такое.
– Понял, – сверкнул глазами Лэнги. – Я этим займусь.
– Да и я тоже, – Астэ даже немного удивился. – Думаю, нужно будет выработать несколько базовых тактик, а дальше уж пусть усложняют по ситуации. Ну, собственно, ничего сложного – вернутся они, как побитые собаки, и тут-то мы устроим им сюрприз.
Собеседник кивнул, а затем сказал:
– У меня ещё один вопрос.
– Ну.
– Людей также беспокоит положение наших собратьев на планете Империи.
– Лэнги, и когда ты только успеваешь…
Тот посмотрел на него большими, невинными глазами.
– Я тоже ломаю над этим голову, – сказал Астэ. – Они ведь даже не в курсе, и имперцы могут запросто взять их в заложники. Как видишь, план нуждается в доработке.
***
Гэрет вернулся домой позже, чем обычно, и какой-то подавленный.
«Что же у него там, интересно, случилось…» – думал Астэ, подавая ему свежеприготовленный напиток.
А потом он заметил, что, когда тот встал, и его рука, лежавшая до этого на колене, резко соскользнула, Гэрет поморщился и издал негромкое шипение.
Как правило, имперцы блокировали боль во время боя или в какой-либо экстренной ситуации. Естественно, на это тоже уходили силы – это был только повод совершенствоваться. Однако в обычной жизни игнорирование болевых рефлексов было опасно. Вероятно, Гэрет слишком задумался и забыл придержать больную руку.
– У Вас рука болит? – как можно более невинным голосом поинтересовался Астэ.
Имперец посмотрел на него, как на ненормального, а потом так, будто сейчас испепелит на месте.
– Тебе-то какое дело?
– Да так, просто спрашиваю, – дружелюбно ответил Астэ.
Гэрет отвернулся.
Несколько дней подряд его рука всё никак не проходила; периодически то тут, то там слышалось сдавленное шипение или ругательства.
– Почему бы Вам в соответствующее заведение не обратиться с Вашей рукой? – спросил Астэ как-то.
Имперец посмотрел на него снисходительно.
– Такие вещи сами проходят.
«Вероятность сто процентов, что это его кто-то из начальства долбанул».
– Мне что, с каждой царапиной носиться? – продолжил Гэрет насмешливо. – Да и вообще, чем болтать зря, иди и сделай что-нибудь полезное.
«Болтать зря… вот это он завернул; неужели совсем всё плохо…» – подумал Астэ, а вслух сказал:
– Я уже всё сделал. И я не зря болтаю – я мог бы Вам помочь с этим, если Вы, конечно, позволите.
Имперец окинул Астэ насмешливо-удивлённым взглядом.
– Ты-то? Шёл бы ты лучше к чёрту, а…
На этих словах Астэ быстро подошёл к нему.
«Если я просто вылечу ему руку, он ничего не заподозрит. Может, хоть после этого не так мурыжить меня будет…»
– Эй, а ну пошёл отсюда, – на секунду Астэ показалось, что в глазах Гэрета даже был испуг.
– Сядьте и положите руку на колено, как и обычно, – сказал Астэ.
Тот, что странно, сделал всё, как ему сказали; видимо, боль его действительно достала. Астэ присел рядом на пол.
Пальцы на руке были длинные, костистые; ногти острые, как у хищной птицы. Астэ сосредоточился; дотронуться он не решился, поэтому со стороны выглядело так, будто он просто её разглядывает.
«Возможно, совершая подобные вещи, я смогу хоть немного приблизиться к ним…» – думал он.
Спустя, наверное, минуту он встал и спросил, как самочувствие. Гэрет задумчиво разглядывал руку; в его глазах было удивление, позже он слегка приподнял бровь и усмехнулся уголком рта.
– Ну надо же, на что-то ты, оказывается, годишься… – медленно проговорил он.
«Он даже не понял, что так могут все. Как я и предполагал…»
А однажды Гэрет пришёл домой, сел и стал смотреть в стену.
Астэ несколько раз спускался проверить, изменилось ли что-то – всё то же. Сидит и смотрит. Прямо сидит – выработанная осанка никуда не девалась, что ни делай. Даже не притронулся к кветту, который ждал его по возвращении, как обычно.
«Хоть бы в саду посидел, что ли. Не висела бы такая зловещая тишина», – думал Астэ, устроившись на втором этаже и наблюдая за имперцем. Казалось, каждая секунда этого зрелища наполняет его жизненными силами, которые Гэрет изо всех сил пытался отнять.
Тот всё же смотрел не просто в стену. Перед ним был один из витражей. Картинка была поистине завораживающая: человек в парадной военной форме, на голове его – особая причёска имперских правителей, с красивыми заколками из тонких металлических пластин. Он стоял, слегка отставив в сторону одну ногу; рука тоже была отведена в сторону под углом 90 градусов, ладонь повернута к зрителю – он показывал то, что было перед ним и за ним; голова смотрела по направлению отведённой руки. А стоял он будто бы на высокой скале, а на фоне было множество накладывающихся друг на друга пейзажей из разных миров. Обилие различных цветов брызгало в глаза.
«И почему оно висит именно в этом доме, – всегда думал Астэ, проходя мимо. – Такая ведь красота; только бы фигуру заменить».
На одно из полушарий планеты опустилась ночь. Это Гэрету не помешало – пейзаж был не окном, а встроенным в стену стеклянным панно с подсветкой на другой стороне. Астэ тоже сидел на месте; он блаженствовал. К тому же в кои-то веки он мог просто спокойно отдохнуть, и в кои-то веки он был в тишине.
«Смотри, смотри… – думал Астэ. – Наслаждайся, пока можешь; пока есть, чем».
Наконец тот шевельнулся. Он как-то тяжело встал и медленно пошёл в сторону лестницы на второй этаж.
В это время Астэ тоже поднялся и сделал вид, что проходил мимо. Столкнувшись с ним, имперец внезапно будто очнулся ото сна. Его глаза вдруг загорелись каким-то отчаянием; он схватил Астэ за плечо.
– И тут… – проговорил Гэрет.
Астэ непонимающе на него посмотрел.
– Я вижу на улицах практически одних только рабов, – он сказал это таким отсутствующим голосом, что Астэ даже внутренне не усмехнулся высказыванию. Часть лица имперца подёргивалась.
– Ну что Вы так нервничаете, – не удержался Астэ, – никто же Ваш народ порабощать не собирается.
Он сказал это и тут же пожалел. Нужно было держать себя в руках; он сжался, ожидая оплеухи. Однако, к его величайшему удивлению, гром не разразился. Гэрет и бровью не повёл. Он даже не услышал.
– Одних только рабов… Такими темпами скоро вся Империя закончит на погребальном костре… – он всё ещё мёртвой хваткой держал Астэ за плечо, так, что у того заболела ключица.
Глаза имперца смотрели куда-то в пустоту. Астэ даже стало интересно, вспомнит ли тот потом, о чём говорил.
Внезапно взгляд Гэрета прояснился. Он посмотрел Астэ в глаза и сказал:
– Ты говоришь без акцента.
Затем немного помолчал.
– Тебе только волосы покрасить и одеть соответствующе. И хоть на одного… будет меньше… – его рот растянулся в жуткой улыбке; в плечо он уже вцепился так, что хоть кричи.
По правде говоря, сначала Астэ не воспринял его слова всерьёз. Он рассчитывал на то, что на следующий день тот забудет, о чём говорил. Однако имперец продолжал смотреть дикими глазами, которые теперь ещё и загорелись новой идеей – Астэ уже хорошо знал этот взгляд. По его спине пробежали цепкие ледяные мурашки; внутри будто что-то упало вниз. Он решил пойти обходным путём:
– Я боюсь, что, если Вы это сделаете, Вас могут не так понять.
– Не твоего ума дело, – отрезал тот. – Ты ещё будешь мне указывать, что делать?!
Он перехватил Астэ за руку и куда-то потащил. Тот вырвал руку и в отчаянии сказал:
– Вы не понимаете, что делаете! Уже поздно; идите отдохните – завтра исполните всё, что хотели.
Гэрет вцепился только более яростно. Астэ решил пока что смириться и просто идти за ним – может, по пути он забудет о своём намерении. Однако он не забыл.
– Послушайте, Вы можете снять стресс, побив меня, только не трогайте волосы!!!
– Стресс я сниму по любому. Заткнись и замри.
Ветер тихонько шелестел листьями. Цветы мягко покачивались; Этрэ встал пораньше, чтобы поухаживать за ними, пока ему не сказали сделать что-нибудь ещё. К тому же ему очень нравился вид сада именно на рассвете.
Спустя время из дома вышел Гэрет какой-то странной, подпрыгивающей походкой. Так размахивал руками, что аж позадевал цветы, растущие по бокам.
«Да чтоб тебя», – подумал Этрэ.
Немного пройдя, Гэрет резко остановился. Обернувшись в сторону дома и не увидев никого за собой, он раздражённо рявкнул:
– Астэ!!!
Тишина.
– Ко мне, я сказал, а то изобью до потери сознания!
Он хлопнул по колену несколько раз.
«Ну и отвратительно, – подумал Этрэ. – Почему он так цепляется именно к Эйи». В этот момент на него, как это частенько бывало, снова нахлынуло желание сказать Астэ что-то приятное, чем-то помочь – словом, возместить унижения и боль. Хотя в глубине души он понимал, что вряд ли это как-то возможно. Астэ всегда был таким отстранённым, будто никогда не чувствовал себя частью их. И вообще – частью чего бы то ни было. Несмотря на всё его искреннее желание лучшего будущего для Эа и отчаянный поиск собственного места, последнее он будто бы не находил. И объяснить это нельзя было – это просто чувствовалось.
Однако из дома вышел не Астэ, а другой имперец. Это удивило Этрэ – вчера никто не приходил, а что тому было делать в чужом доме так рано? Человек шёл, как-то сгорбившись и смотря куда-то в пол.
– Да шевелись ты!!! Чёрт… даже и орать на тебя как-то неудобно…
Тут Этрэ похолодел.
– Да выпрямись ты, придурок! Ходишь даже не по-рабски, а я не знаю, как что… В кои-то веки дали себя человеком почувствовать – так не позорь хоть нацию!
Этрэ просто стоял, не в силах пошевелиться.
– Да это Вы её позорите, – тихо ответил имперец голосом Астэ. – Вы являетесь тем, чем в самом начале назвали меня.
За это он получил такую пощёчину, что чуть было не упал на землю; пытаясь удержаться на ногах, он немного помял цветы.
Этрэ не мог не чувствовать того потока униженности, непонимания, негодования и ненависти, который буквально наполнял собой сад.
«Как же… отвратительно…»
***
Помещение, выложенное пластинами из драгоценных камней фиолетового цвета, заливал свет ламп, также сделанных из самоцветов. Их алые кристаллы свисали с потолка, отражая свет. Зал был вытянутой формы; в середине стоял длинный чёрный стол на огромное количество человек. На одной из стен – во главе стола – был выгравирован флаг Империи, тоже из драгоценных камней; на прочих были излюбленные имперцами витражи, изображавшие в большинстве своём пейзажи различных типов. Примечательно, что эти картины периодически менялись – Империя развивалась стремительными темпами. По бокам, у стен, стояли колонны того же цвета, что и весь зал, с острыми гранями. Каждая колонна подсвечивалась снизу.
– Я повторю свой вопрос: Вы действительно хотите свести Империю в могилу?
Голос слегка отражался от стен эхом. Помимо него, в зале слышалось постоянное постукивание чьих-то ногтей по гладкой поверхности стола. Тишина стояла ещё и за счёт того, что в помещении находилось меньше людей, чем обычно.
Человек, которому был адресован вопрос, кинул на говорящего взгляд, полный презрения.
– Вы не могли бы разъяснять свои высказывания? Я, знаете ли, немного не понимаю, что Вы имеете в виду под этим выражением.
Тот человек, казалось, взорвался; его глаза зло сверкнули.
– Я только что Вам это разъяснял, – сказал он сквозь зубы. – А Вы не видите дальше своего носа. Мы уже считай проиграли. Наших ресурсов не хватит для победы на В****, на которую Вы так надеетесь.
– Вы паникёр. Сдаётся мне с Ваших слов, что Вы беспокоитесь о собственной шкуре.
– И это мне говорит человек, который, кроме собственного самолюбия, не хочет знать ничего.
– Я забочусь о благе и величии нашей страны, – сквозь зубы сказал тот, сильно выделяя согласные.
– И поэтому Вы медленно ведёте эту самую страну к уничтожению. Поймите Вы, наконец: стоит нам заключить мирный договор сейчас – и у нас действительно будут шансы на выживание.
– Вы несёте чушь… Как Вас ещё Ваши люди не пристрелили за такое вопиющее недоверие…
– Желающие были, но их, если честно, не много, – невозмутимо ответил тот.
Затем он тяжело вздохнул и несколько мгновений сидел молча, приложив руку к лицу. Потом сказал:
– Послушайте… Если объективные данные по нынешней обстановке на Вас не действуют… Скажите мне, на что Вы надеетесь?
Тот сверкнул глазами.
– На основной ресурс, который у нас есть.
– Да чёрт бы Вас побрал, Вам в голову не приходит, что и у врага этого ресурса предостаточно, и подготовка у них не менее великолепная, чем у наших людей, с чего Вы вообще думаете, что сражение на В**** будет решающим в нашу пользу? На какую такую victoriam ex machina Вы рассчитываете?
– Послушайте, Вы ведёте себя глупо. Что, разве не было ситуаций, когда обстановка казалась безвыходной? Люди шли до конца, и люди побеждали. Состояла бы Империя из таких, как Вы… да её бы вовсе уже не было!
– Как иронично, что в этом конкретном случае Империи не станет именно из-за таких, как Вы.
Оба на время замолчали – обоим стало понятно, что разговаривают они со стеной.
– Что ж, – сказал человек, выступавший за продолжение войны. – Если на этом дискуссия окончена, я бы предпочёл вернуться к своим обязанностям. Надеюсь, – он посмотрел на собеседника внимательно, – что Вы будете благоразумны. В противном случае…
– Ваши слова меня оскорбляют. Естественно, я сделаю всё, что в моих силах, для блага Империи. Однако у меня к Вам вопрос – неужели потеря стольких людей для Вас не является проблемой?
Тот насторожился.
– Вы это о чём?
– Да о том, что я не просто так тут сижу и распинаюсь перед Вами. Треть моих людей отказывается продолжать войну. Вы, конечно, можете отдать нас под трибунал, – усмехнулся тот, – но, боюсь, в сражении на В**** это Вам мало чем поможет.
На этих словах он встал, попрощался и собирался выйти. Его оппонент вскочил, положил руки на стол и заговорил быстро:
– Да Вы хоть понимаете, чем это всем нам грозит?!
Затем он подошёл ближе.
– Если мы выиграем в этой войне, у нас будет Галактическая Империя.
Он выждал момент. Лицо другого было непроницаемо. Тогда первый решил, видимо, что тот раздумывает, и продолжил:
– Поэтому если у нас есть хоть малейший шанс победить, то мы должны его использовать.
Дослушав, собеседник усмехнулся.
– Ваши мотивы мне ясны. И, знаете – они далеки от патриотизма и заботе о благе страны.
Сказав это, он покинул помещение.
***
Как часто – для того, чтобы расслабиться – Астэ представлял себе, что сделает с Гэретом потом, после освобождения народа Эа. Его воображение ярко вырисовывало каждый удар, который должен был обрушиться на высокомерного имперца. «Только перед этим, – думал Астэ, – его нужно будет подержать без еды несколько дней. Чтобы не было сил блокировать боль. А потом, когда будет молить о пощаде с собачьими глазами… высветлить волосы и ходить так с ним по улице».
Хотя в глубине души Астэ понимал, что вряд ли сделает и половину из этого.
А ещё Гэрет внешне так походил на человека из снов. Как-то раз Астэ признался в этом Этрэ. Тот только задумчиво посмотрел, а затем смущённо сказал:
– Но… разве они не все похожи?..
Сначала Астэ просто удивился, а затем от всей души рассмеялся.
– Ну конечно нет, Этрэ. Ну, в смысле, определённое сходство, разумеется, есть, но они все разные, как и мы.
Этрэ только беспомощно на него посмотрел.
Весь день, будучи одетым и перекрашенным в имперца, Астэ чувствовал себя как на иголках. Всё тело будто жгло. Ещё и та горечь, появившаяся в первый день в доме Гэрета, не покидала его ни на секунду. Радовало лишь то, что на его хозяина большинство поглядывало сочувственно… Однако находились и те, кто идею оценил. Для тех Гэрет заставлял Астэ говорить что-нибудь, и его речь на чистом имперском приводила всех в восторг: они хлопали в ладоши и смеялись… Со стороны это выглядело даже как-то трагично.
Идя ночью на очередную тренировку, Астэ почти что весь трясся. Он старался не смотреть на то и дело попадающие в поле зрения чёрные пряди. Он шёл, можно сказать, по инерции. Так надо было, вот он и шёл. В такие моменты, как этот, ему казалось, что всё бессмысленно, и что он вообще тут делает, такое посмешище среди всех этих людей.
К его величайшему удивлению, никто и не думал ничего говорить про его волосы. Точнее, думал или не думал – этого Астэ знать, в отличие от других, не мог. Напрасны были и его опасения быть неузнанным – никто и бровью не повёл.
К нему подошёл Лэнги.
– Слушай, Астэ, насчёт коллективных действий.
– А?
– Я тут понаблюдал за людьми и сделал вывод о том, что абсолютно все могут использовать небесный огонь5. Что ты думаешь по этому поводу?
Астэ, наверное, впервые в жизни округлил глаза.
– Подожди, подожди. Ты уверен, что все?
– Да, абсолютно, – сказал тот.
«И как это он всё время так уверенно что-либо заявляет…» – подумал Астэ.
– Я решил собрать немножечко статистики, – продолжил Лэнги, на время слегка отведя взгляд, – и она показывает, что от человека к человеку способности рознятся, но к небесному огню восприимчивы в разной степени все.
Астэ продолжал пялиться на собеседника круглыми глазами.
– И даже те, кто вроде бы как небесный огонь использовать не мог, позже этому научились, – закончил Лэнги.
«Когда, когда он всё это успел», – лихорадочно думал Астэ. Надо было что-то ответить, и он, кое-как оправившись от удивления, выдавил:
– Э-э…
Затем, встряхнувшись:
– Что ж, если это действительно так, то мы могли бы это использовать.
И потом добавил:
– Спасибо тебе, Лэнги. Огромное спасибо.
Тот посмотрел на Астэ своими большими, грустными, огненными глазами.
– Всё для нашей победы.
Именно с этого начала развиваться знаменитая техника ведения боя, так часто используемая народом Эа. Точнее, это даже не бой, а, скорее, просто уничтожение, без возможности для врага оказать сопротивление. Производится это молниеносно: несколько человек будто бы окружает объект – причём размеры и площадь могут значительно варьироваться – и разом направляют усилия в «середину». Объект сгорает мгновенно, не успев даже – если это люди – ничего осознать.
***
Поздний вечер, почти ночь. Небо цвета тёмного индиго. Спокойное небо. Тишина кругом мертвейшая – будто и нет никого здесь вовсе. Но вот на чёрном полотне показался небольшой космический корабль и быстро исчез из виду.
В столице Империи хоть и было более шумно, но гнетущая обстановка проникала всюду. На своеобразной застеклённой террасе высотного здания стояло два человека. Второй, только пришедший, находился чуть поодаль, и по его взгляду было видно, что его собеседник занимает куда более высокое положение. Гость держался холодно, лицо его не выражало ровным счётом ничего.
– Значит, мнение Второго Главнокомандующего неизменно? – быстро спросил он.
Другой посмотрел на него как бы сверху вниз, а затем усмехнулся:
– Точно так. Ни его мнение, ни мнение так называемых патриотов, составляющих большую часть.
Оба помолчали.
– Я пришёл просить Вас об одном одолжении, – сказал гость.
Его слова будто разрезали тишину; другой человек приподнял бровь. Его собеседник продолжил:
– Я прошу перевести меня на фронт.
Пока другой обрабатывал полученную информацию, он добавил:
– Мой заместитель по делам в лаборатории уже уведомлён. Я полагаю, что по старой дружбе имею шансы на согласие, – тут он даже сам удивился своей смелости.
Собеседник повернулся к нему и насмешливо-презрительно спросил:
– Вы что, один из этих?
– Нет, – быстро ответил тот. – Я довольно явно вижу очевидное поражение. Но, когда это случится, я буду там, со всеми.
На несколько мгновений снова повисла тишина. Затем другой человек ответил:
– Да дело Ваше, собственно. Пройдёте переподготовку и валяйте. Но, признаться, – он посмотрел тому в глаза, – мне Вас что-то сложно понять.
– Не обращайте внимания, – махнул рукой тот; затем улыбнулся – с каким-то облегчением – и продолжил. – Остаётся надеяться, что выживу. Тогда смогу потом наряду с Вами поднимать Империю из руин.
