Александр Чивилев
Пустотa
– Нет, вам не понять. У вас ведь нет своих детей. – После небольшой паузы уже спокойней продолжил он. – Помню, когда на свет появилась моя младшая, Скай…Боже, она была такой крохой! Я взял её на руки, вот так, – Андерсон повернулся к нам, сложив руки на манер, как если бы он держал младенца, – и прижал её к себе. Она была такой лёгкой! Мой маленький щеночек… Я протянул ладонь, чтобы поправить пелёнку, и в этот момент она схватила меня за палец. Я заглянул ей в лицо и увидел, что её глаза смотрят прямо на меня. В тот момент я почувствовал себя самым счастливым человеком на всей Земле. Любовь к этой малышке, она… она заслонила собой всё! А теперь её нет. – На этих словах руки профессора бессильно опустились вниз.
– Мы соболезнуем вам, Уилл, – тихо произнесла Даша.
Он отвернулся от нас и вновь приник к окну.
– Вы правы. Нам не понять, каково это: потерять своих детей, – глядя в спину профессора, начал я. – Однако я понимаю кое-что другое: как бы ни страшна потеря, нужно жить дальше. Тем более сейчас. Земля, может быть, и уничтожена, но у человечества ещё есть шанс на выживание. На Луне, на Марсе, на астероидах ещё остались люди, там есть ресурсы, есть оборудование. – Я приблизился к профессору и положил ему ладонь на плечо. – Уилл, помимо нас с вами, на борту «Армстронга» находится ещё одиннадцать человек. Если вам плевать на свою жизнь, то подумайте хотя бы о них. Вы должны взять себя в руки, если не ради себя самого, то хотя бы ради остального экипажа. Мы должны вернуть их, доставить на Луну. И для этого нам нужно сохранить всё произошедшее на Земле в тайне. Дабы уберечь их.
– Ради экипажа, говоришь… – всё так же глядя в окно, повторил он.
Обдумав мои слова, Андерсон повернулся ко мне.
– Хорошо, – сказал он. – Я приведу себя в порядок, ради остальных. Постараюсь. Буду вести себя как ни в чём не бывало и делать вид, что ничего не произошло. Вы правы, нужно дать им шанс.
(Мне показалось, или в его голосе я и впрямь слышал глубоко упрятанный сарказм?)
Я бросил взгляд на Дашу. Закусив губу, она обеспокоенно смотрела на профессора.
– Да, я сделаю это ради других. – Повторил Андерсон. – Возможно, вы и правы. Возможно, если мы доберёмся до Луны, то выживем. На этом, если у вас всё, будьте так добры оставить меня в покое.
Нам больше ничего не оставалось, как покинуть отсек, оставив профессора одного.
В центральной секции корабля было людно – научная группа занималась перегрузкой какого-то оборудования из лаборатории в «Дедал».
– Идём сюда. – Командир дернула меня за рукав.
Мы залетели в шлюзовой отсек, прикрыв за собой дверь.
– Ну, что думаешь? – спросила она.
Я вздохнул.
– Похоже, дело дрянь. Думаю, надо морально готовиться к тому, что нам придётся таки уложить его в морозильник, – ответил я.
– Как мы объясним остальным? – Даша смотрела на меня.
Я развел руками:
– Не знаю, надо придумать что-то.
Она закусила губу, как делала это всякий раз, когда о чём-то размышляла. Признаться, я всегда находил это милым.
– Предлагаю всё-таки дать Уиллу шанс, – немного подумав, сказала она. – Понаблюдаем за ним пару дней, если он и впрямь сумеет взять себя в руки, то оставим его в покое.
– А если нет? – Я глядел в её изумрудные глаза.
– Если нет, тогда нам придётся выдумывать объяснение для всей команды, почему наш руководитель вдруг слетел с катушек.
Часть 3. Высадка
Весь состав экспедиции «Прометей-1» находился в кают-компании, слушая доклад геолога Джейсона Ву.
– …Таким образом, подведём итог: зоны А и D хоть и являются наиболее интересными для нас благодаря наблюдающемуся там криовулканизму, всё же стоит признать, что строительство базы в их окрестностях связано с определённым риском ввиду возможной сейсмической активности, плюс ко всему сложный рельеф сильно ограничивает выбор ровных площадок для посадки челнока и установки жилых модулей. Кроме того, зона D чересчур удалена от источников метана, что сделает процесс добычи топлива для «Дедала» излишне трудоёмким. Зона B, – он ткнул указкой в голограмму, – расположена в районе экватора, она наиболее удобна с точки зрения обитаемости: это совершенно плоская, равнинная территория, сейсмически неактивная. В наличии имеется метановое озеро площадью порядка полутора тысяч квадратных километров, однако с исследовательской точки зрения данный регион представляет наименьший интерес для нас ввиду своей однородности. Зона С – это компромисс. Это холмистая местность, расположенная в северном приполярном районе. На севере она граничит с горным хребтом Норгей, являющимся частью горной системы Клементина, высота хребта порядка километра, с гор спускается несколько рек, которые сливаются в одну вот здесь и вливаются в это озеро. Ну а с востока и юга данная территория граничит с равниной Царя Давида. В общем, я считаю, именно этот участок наиболее интересен для нас как с точки зрения геологии – у нас тут есть и горы, и равнины, так и с точки зрения близости к местной гидросфере. Я предлагаю сесть вот здесь, – он указал на карту. – В западной части плато, примерно в километре от русла реки. По данным радара, там имеется ровная площадка, идеально подходящая для строительства.
– Как далеко до озера? – поинтересовался Егор Трофимов.
– Ну, – Джейсон повертел указку в руках, – по прямой порядка восьмидесяти километров.
– Слишком много, – заметил Юхиро Ямагути. – Это минимум часа четыре на ровере, если не дольше.
– Не обязательно постоянно гонять вездеход. Мы можем построить там удалённую станцию, – высказалась Даша.
– Предлагаешь разбить базу на две части? – спросил Рик Харрис.
– Да, почему бы и нет. Основная на севере, в долине реки у подножия гор, и небольшой научный аванпост на юге, близ озера.
– Ну допустим, но нам всё равно как-то придётся налаживать сообщение между станциями, а для вездехода это путь неблизкий, – возразил Ямагути. – А что, если, скажем, кому-то потребуется срочная медицинская помощь? Я не смогу быть в двух местах.
– В этом случае у нас есть «Дедал», – сказал я. – Восемьдесят километров – для него это минут десять – пятнадцать полёта. Максимум полчаса с учётом времени, необходимого для запуска и предполётной проверки.
– Я согласен с Климовой, – тихим голосом произнес Андерсон. – Зона С наиболее оптимальна, найти что-то лучше за отведённый срок вряд ли получится, поступим как она говорит.
Я внимательно взглянул на профессора. Он выглядел лучше, чем неделю назад, уж не знаю, повлиял ли так на него наш разговор или на то были какие-то другие причины, но теперь Андерсон вел себя как то более адекватно, что ли… Стал чаще общаться с экипажем, впрочем, было видно, что исполнение своих обязанностей по-прежнему тяготит его. По негласному уговору часть вопросов, за которые раньше отвечал исключительно он, стала решать Даша. Это не могло укрыться от остальных, впрочем, пока все предпочитали делать вид, что ничего не замечают.
– Так что, ни у кого нет возражений? – спросила командир.
Люди, сидящие в кают-компании, молчали.
– Что ж, тогда, я думаю, решено, будем осваивать зону C по предложенному плану. Сейчас нужно определиться с конструкцией удалённой станции.
– Думаю, пары малых модулей будет достаточно, – высказалась Катрин Розенберг. – Их хватит, чтобы разместить внутри небольшую лабораторию, плюс апартаменты для двух-трёх человек.
– Соединительный тоннель? – спросил я.
Она покачала головой.
– Думаю, не нужен. Просто поставим их рядом и сцепим напрямую, шлюзами. Ещё, конечно, потребуется один атомный генератор, станция жизнеобеспечения и куча научного оборудования: хроматограф, спектроскоп…
– Стоп, – прервала её Дарья. – Давайте лучше поступим так: вы с Ингрид к девяти часам предоставите мне список всего необходимого. Сейчас это обсуждать смысла не вижу, в первую очередь нам в любом случае нужно решить вопрос строительства основной базы.
– Без крана поставить купола на удалённой станции будет сложно, – весомо заметил Вильямсон. – Думаю, все-таки придётся гнать туда вездеход.
– Сгоняем, разок не проблема, – ответил я.
– Так, значит, два малых модуля отдаем под озёрную станцию? – спросила Кусто. – Выходит, для основной базы остаётся…
– Два больших и один малый, – закончил за неё Нортон. – Плюс станция обеспечения плюс хранилище метана и кислорода. Думаю, один большой купол отдадим полностью под лабораторию, второй – под жилой отсек, а в малом устроим склад. Если, конечно, ни у кого нет других идей. – Он обвёл взглядом собравшихся, однако вновь никто не возражал.
– Нам потребуется три рейса челнока, чтобы спустить всё оборудование на поверхность. Когда будет ближайшее окно для посадки? – спросил Трофимов.
Харрис потянулся за своим планшетом, чтобы сделать навигационный расчёт, я же быстро прикинул в голове и сказал:
– Мы находимся на практически идеальной полярной орбите. Учитывая период обращения Титана – чуть менее шестнадцати дней, получается, стартовые окна будут примерно каждые восемь дней. – Я почесал лоб. – Плюс-минус где-то сутки, учитывая возможности «Дедала» в совершении орбитальных манёвров.
– Зона C окажется под нами завтра в 13.37, – окончив расчёты, сказал второй пилот.
– Значит, через две с половиной недели мы сможем полностью развернуть обе базы: и основную, и озёрную, – подытожил Егор.
– Если мы не хотим пропустить завтрашнее окно и потерять неделю, нужно начинать готовиться прямо сейчас, – убирая планшет, сказал Рик Харрис.
– Согласна, – кивнула Даша. – Тогда предлагаю на этом совещание закончить. Рик, – она посмотрела на него, – готовь «Дедал». Да, ещё нам нужно провести ревизию груза, что есть сейчас в челноке. Добровольцы будут?
– Я этим займусь, – поднял руку Джейсон Ву.
– Я помогу, – сказал Юхиро Ямагути.
– Хорошо, тогда группа управления сейчас же начнет готовить «Армстронг» к консервации, – подытожила командир. – Все свободны.
Покинув кают-компанию, я, Даша, Кусто и Вильямсон отправились на мостик. Уже завтра мы погрузимся в челнок и спустимся в нём на поверхность Титана. Всё это время, пока мы будем там внизу, «Армстронг» будет предоставлен сам себе, в одиночестве кружась по орбите этого далёкого мира. Нам следовало подготовить корабль к этому, минимизировать энергопотребление, отключив большую часть систем, оставив лишь необходимый минимум.
Процедура подготовки к консервации не отняла много времени, мы быстро прошлись по инструкции, вырубив всё, что могло выйти из строя за время нашего отсутствия, за исключением гравитационных центрифуг и, разумеется, системы жизнеобеспечения, которые надлежало выключить непосредственно перед отлётом.
Через пару часов пришли Ямагути и Ву, отчитались Даше об оборудовании, находящемся сейчас на борту челнока. По документам выяснилось, что нужна перегрузка: в данный момент в его грузовом отсеке находились три малых жилых модуля, в то время как для строительства основной базы нам требовалось два больших. Это не было ошибкой со стороны людей, готовивших наш полёт. Дело в том, что изначально база планировалась одна, а малые купола были значительно проще в возведении, именно их и предполагалось устанавливать первыми. Как бы то ни было сейчас, расклад несколько поменялся.
***
Я вновь стоял на пороге внешнего шлюза, как и пару месяцев назад, готовый шагнуть в пустоту космоса. В этот раз, правда, перед моим взглядом предстала не привычная уже чёрная бездна, а картина несколько более необычная —гигантский жёлтый шар Титана. Отсюда, с высоты пяти тысяч километров, он походил на какой-то странный, исполинский фрукт, висящий в пустоте. Там, за его непроницаемой взгляду жёлто-оранжевой кожурой облаков, простирался холодный, чуждый нам мир, где шли метановые дожди и текли реки жидких углеводородов. Совсем скоро нам предстояло окунуться в этот ледяной ад, но это должно было случиться завтра, а сейчас же мне надлежало немного побыть космическим грузчиком. Даша находилась рядом, в небольшой герметичной кабине, примыкавшей к центральной секции нашего межпланетника. Кабина имела форму сферы для лучшей обзорности, и именно из неё происходило управление всеми погрузочно-разгрузочными работами снаружи корабля.
– Я вышел, – выплывая из шлюзового отсека, сообщил я.
– Поняла, наблюдаю тебя, – ответила Даша.
– Направляюсь в сторону «Дедала».
Я включил управление реактивным ранцем, развернулся и дал импульс в сторону кормы. Плавно обогнув корабль, оказался на другой его стороне. Титан медленно плыл под ногами, высоко в чёрном небе крошечной точкой сияло Солнце. Я подлетел к челноку и завис возле его носа.
– Открываю грузовой отсек, – сообщила Даша.
Совершенно беззвучно, будто в старом немом фильме, створки отсека отошли в сторону. Имея длину порядка восемнадцати метров и ширину около четырёх, он, разумеется, не был герметичен. Примерно с десяток контейнеров разных размеров были закреплены на специальных рельсовых направляющих в полу, кроме того, в кормовой части, возле откидной аппарели, размещался ровер – восьмиколёсный вездеход с прицепом, который должен был стать нашим основным средством передвижения по поверхности Титана.
Следующие полтора часа мы занимались тем, что перемещали груз между «Дедалом» и «Армстронгом». Даша виртуозно орудовала длинной телескопической рукой манипулятора, подцепляя и перетаскивая контейнеры из внешних грузовых отсеков корабля в трюм шаттла одного аппарата в другой. Я же координировал её действия и закреплял груз на новых местах при помощи специальных винтов и растяжек. Помимо прочего, нам приходилось следить за балансировкой – нельзя было допустить чрезмерного смещения центра тяжести «Дедала», так как это могло привести к потере управления в атмосфере.
Наконец после без малого двух часов интенсивного физического труда работа была сделана. Нам оставалось лишь убедиться, что мы нигде ничего не напутали. Даша называла номера контейнеров, которые должны были сейчас находиться в грузовом отсеке «Дедала», в то время как я проверял их фактическое наличие.
– А15.
– А15 есть, – ответил я.
– А17.
– Секунду. – Я сдал слегка назад и обогнул контейнер с противоположной стороны. Подсвечивая себе путь нашлемным фонарём (мы сейчас летели над ночной стороной), подобрался к табличке с номером.
– А-семнадцатый здесь, – сверившись с надписью на боку контейнера, ответил я.
– D1.
Я развернулся и посмотрел в другой конец грузового отсека.
– Да, вон он, я вижу его отсюда.
– D2.
– Закреплён прямо рядом с A10
– Отлично. Кажется, ничего не забыли, – сказала Даша – Можешь возвращаться.
– Понял тебя, сейчас, дай только отдышаться, – ответил я.
Мне приходилось много двигаться, и в скафандре стало слегка жарковато, на лбу проступила испарина. Я промокнул пот специальной губкой, закреплённой на внутренней стороне шлема, ухватил губами трубку питьевой системы, втянул в себя слегка солоноватую воду. Глянув на индикатор остатка топлива в реактивном ранце, я увидел, что в баках осталось чуть больше пятидесяти процентов.
– Федь, я закрываю створки, тебе лучше уйти оттуда, если не хочешь остаться внутри, – раздался в наушниках голос Даши.
– Да, сейчас.
Я подтянулся к одному из грузовых контейнеров и, слегка толкнувшись ногами, придал своему телу ускорение в сторону от челнока.
– Я снаружи, – вылетев из грузового отсека шаттла, сообщил я.
– Принято, закрываю.
Две гигантских двери под моими ногами сомкнулись, надёжно запечатав свое содержимое.
Я медленно дрейфовал прочь от корабля, отдыхая и любуясь завораживающей картиной: гигантский Сатурн, выглядевший с такого расстояния раз в пять крупнее земной Луны, завис над тёмным горизонтом Титана, опоясанный своими кольцами. Глядя на эту картину, я подумал о том, каких невероятных вершин достигли мы, люди, добравшись сюда, и как же бездарно мы всё просрали, сами себя уничтожив. Что будет теперь? Сможем ли мы выжить как вид или канем в Лету подобно динозаврам?
– Федь, ты в порядке? – забеспокоилась командир, наблюдая за тем, как меня медленно уносит от корабля.
– Да, просто немного задумался.
– О чём?
– О том, как легко оказалось потерять всё, к чему мы шли так долго. И о том, что из всех существ на земле человек, похоже, самый большой идиот. Получив практически безграничную власть над своим миром, мы не придумали ничего умнее, кроме как разнести его в щепки.
– Не говори за всех. Уверена, что ни один на этом корабле не поступил бы так, как поступили лидеры наших стран.
– Знаешь, говорят, каждый народ всегда заслуживает именно тех правителей, которых имеет. Мы их выбрали, мы позволили им добиться всего, что они хотели, и именно мы не сделали ничего, чтобы остановить их.
– Слушай, мне кажется, сейчас не время для разговоров о политике, лучше возвращайся.
– Да, лисёнок, сейчас, только дождусь рассвета.
Мы летели по полярной орбите, так что Солнце вставало для нас сейчас на юге и заходило на севере. Я уже несколько минут наблюдал, как постепенно на месте будущего восхода светлела атмосфера. Будучи намного массивнее земной, она простиралась до высоты шестисот километров. Сейчас, в это предрассветное время, подсвеченная изнутри преломлённым светом, она отливала синим и бирюзовым. Осматривая инопланетный горизонт, я вдруг почувствовал, что что-то не так, что-то неправильное было во всей этой картине. Мой взгляд зацепился за одну из звёзд, она висела низко, почти касаясь атмосферной дымки, и светила ярче, чем любая другая. Я внимательно пригляделся к ней. Нет, ошибки быть не могло, она двигалась, ускользая от нас за горизонт Титана.
– Климова, ответь Фролову, – вызвал я по системе связи.
– Слушаю тебя, что за официоз? – раздался усталый голос Даши.
– Не знаю, как сказать, – смущённо начал я, – но у меня тут неопознанный объект по азимуту примерно … – я прикинул на глаз, – …шестьдесят градусов, высота где-то градусов пять над горизонтом.
– В каком смысле «неопознанный объект»? Что ты имеешь в виду? – в её голосе зазвучало беспокойство.
– Не знаю, что-то блестит в лучах солнца, расстояние… трудно сказать, может несколько тысяч километров. Оно здесь, понимаешь? Оно движется по орбите Титана! Слушай, нужно направить туда радар, немедленно! Нужно снять параметры орбиты, пока оно не ушло за горизонт!
– Чёрт, сейчас! – выругалась она. – Нужно запустить систему, мы же всё повыключали!
– Скорее, оно вот-вот скроется! – поторопил я.
Прошло несколько минут, я следил за тем, как странная звёздочка тускнела, медленно погружаясь в атмосферу Титана.
– Даша?
– ДА!
– Ну что там у тебя?
– Уже почти готово! – воскликнула она.
«Звезда» сверкнула в последний раз и растворилась в жёлто-голубой дымке.
– Поздно, объект скрылся, — выдохнул я. – Что бы это ни было, мы его упустили.
Мы оба молчали какое-то время. Первой тишину нарушила командир.
– Федь, тебя отнесло почти на двести метров, возвращайся, это приказ, – устало сказала она.
Я дернул джойстик управления ранцем, развернулся и дал импульс в направлении корабля. Какое-то время летел молча, вновь и вновь прокручивая в голове все произошедшее, потом все-таки спросил:
– Чёрт, что это было?
– Не знаю, может, какой-то мусор, – неуверенно сказала Дарья.
– Здесь? Возле Титана?
– Может, что-то отвалилось от нас…
– Если бы что-то отвалилось от нас, мы бы это заметили, к тому же оно явно летело по совершенно другой орбите, нежели мы, – не согласился я.
– Может быть, фрагменты от какой-то предыдущей миссии, «Кассини», например.
– Не неси ерунды.
Я медленно приближался к кораблю.
– Вообще, ты уверен, что оно было здесь, на орбите Титана? – с сомнением спросила Дарья. – Может это был какой-то из спутников Сатурна?
Я погасил скорость и ухватился за поручень возле шлюза, задумался.
– Да, может быть. Наверное, то была одна из этих ледяных глыб. Их тут вокруг летают сотни. Но всё же… – Я втянул себя внутрь. – Мне кажется, оно двигалась слишком быстро. Жаль, я не взял с собой камеру.
***
– Пятнадцать секунд до включения двигателей, – сообщил Рик Харрис.
Мы находились в кабине «Дедала», готовясь вот-вот дать тормозной импульс для схода с орбиты. Я сидел в кресле справа, в качестве второго пилота. Пока Рик управлял шаттлом, я следил за работой систем и параметрами полёта. В принципе, учитывая уровень автоматизации челнока, с ним вполне мог бы управиться и один человек, однако считалось, что дублирование и разделение обязанностей между несколькими членами экипажа должно повысить наши шансы в случае нештатной ситуации.
– Есть наддув главных баков, давление в топливной системе в пределах нормы, держится стабильно, – доложил я.
– Десять секунд.
– Система зажигания готова.
– Три… две… одна… запуск!
Нас придавило к креслам перегрузками, корпус челнока начал вибрировать. Старые добрые детонационные химические двигатели «Дедала» работали совсем иначе, нежели сверхсовременный термоядерный движок «Армстронга». Простая реакция окисления, известная человечеству ещё с неолита, толкала сейчас нас прочь с орбиты. Да, такой способ перемещения был намного менее эффективным, чем использование раскалённой до десятков миллионов градусов плазмы, зато он не требовал того колоссального количества энергии и сложного оборудования, которое было необходимо для поддержании реакции ядерного синтеза.
– Есть зажигание, тяга пятнадцать процентов, давление в камерах сгорания стабильно, – сверяясь с показаниями приборов, сказал я.
– Принято, до завершения манёвра тридцать секунд. Отклонения по тангажу и рысканью в пределах нормы, – сообщил Рик.
Спустя полминуты двигатели отключились, и на борту «Дедала» вновь воцарилась невесомость. Мы закончили торможение и, сбросив часть нашей скорости, начали снижаться по суборбитальной траектории. Остаток кинетической энергии должна была погасить плотная атмосфера спутника, в которую мы теперь неуклонно погружались.
– Начинаю разворот, – сообщил Харрис.
Он нажал несколько кнопок на панели автопилота, зашипели двигатели ориентации, поворачивая челнок носом вперед.
– Вход в плотные слои через три часа, – сказал пилот.
– Отлично, есть время, чтобы немного вздремнуть, – раздался в наушниках голос Трофимова.
– Знаешь, мне всегда было интересно, Егор, тебе и правда всё настолько по барабану или просто прикидываешься? – спросила Катрин Розенберг.
– Конечно, нет, моя дорогая Кэти, на самом деле у меня сейчас от волнения поджилки трясутся, так что вся эта напускная бравада призвана лишь скрыть данный факт от вас.
– О, это было откровенно! – оценила Кусто.
– Народ, не забивайте эфир болтовнёй, иначе нам придётся вас отключить, – пригрозил я.
– Извини, шеф, – ответил Егор.
Желтый шар Титана становился всё крупнее, мы медленно снижались, постепенно приближаясь к его поверхности
– Высота шестьсот, прошли условную границу атмосферы, – сказал я.
– Скоро начнётся веселье, – вздохнул Рик.
Челнок все глубже и глубже зарывался в газовую оболочку Титана. Я много раз летал на подобных шаттлах дома, но ощущение от посадки на этот далёкий спутник Сатурна нельзя было сравнить ни с чем, что я испытывал раньше. Земля – по-настоящему огромная планета, самая крупная из всех в нашей Солнечной системе, если не брать в расчёт газовые гиганты, конечно. Колоссальная орбитальная скорость – почти восемь километров в секунду, делала торможение при входе в её атмосферу очень жёстким: четыре, пять, а в нештатных ситуациях и все восемь джи для Земли было нормой. Титан же хоть и является одной из самых крупных лун в Солнечной системе (второй после Ганимеда), всё же он был намного меньше нашей планеты, более чем в три раза уступая ей в радиусе и на целый порядок в массе. Первая космическая на Титане составляет чуть более полутора километров в секунду, а благодаря низкой силе тяжести давление атмосферы по мере приближения к поверхности возрастает не столь резко, как на Земле, так что торможение об неё можно сравнить с падением в мягкий, пушистый сугроб свежевыпавшего снега, в то время как торможение об атмосферу Земли больше напоминает удар с разбегу о бетонную стену.
Мы продолжали снижаться, приближаясь к жёлто-оранжевому дымчатому мареву, раскинувшемуся под нами. До высоты примерно триста пятьдесят километров воздействие атмосферы не ощущалось. Казалось, мы всё так же летим в вакууме, однако это было не так. Я видел по приборам, как постепенно падала наша скорость.
– Выпускаю тормозные щитки, – сообщил пилот.
В задней части «Дедала», поперёк воздушному потоку, выдвинулись четыре решётчатых панели. Мы все ещё были слишком высоко, чтобы самим почувствовать торможение, вызванное их работой, однако цифры на указателе скорости стали уменьшаться заметно быстрее.
На высоте примерно трёх сотен километров мы влетели в слой плотного оранжевого смога, который закрывал собой всю поверхность Титана, делая её недоступной для визуального наблюдения.
– Высота двести, пора отключать РСУ, – сказал я.
– Да, давай.
Я щёлкнул переключателем, вырубив наши маневровые двигатели. Теперь, когда воздух был достаточно плотным, весь наш полёт управлялся только за счёт отклоняемых аэродинамических рулей челнока. «Дедал» из космического корабля постепенно превращался в самолёт. Рик плавно отклонил рукоять управления влево, челнок, как и положено, завалился на левое крыло.
– Аэродинамическое управление в порядке, – доложил он, вновь выравниваясь.
Мы замедлялись всё сильнее, на высоте примерно сто километров Рик заложил несколько крутых виражей, отклоняя шаттл влево и вправо, он гасил нашу скорость. Перегрузки силой в одну-две единицы давили на нас. После долгих месяцев жизни при марсианской силе тяжести даже такое сравнительно небольшое ускорение переносилось непросто.
– Мы почти над зоной посадки, удаление примерно сорок километров на северо-запад, – сверившись с данными навигационной системы, сообщил я.
– Да, вижу, – согласился Харрис.
Сбросив скорость до примерно пятисот километров в час, он направил нос челнока почти вертикально вниз. Сила тяжести Титана в семь с лишним раз слабее земной, в плотной атмосфере это позволяло нам отвесно пикировать, не набирая при этом скорости.
– Высота тридцать, запускаю атмосферные двигатели, – защёлкав переключателями, сказал я. – Воздухозаборники и задние сопла открыты, температура обоих реакторов семьсот градусов, система охлаждения запущена, начинаем раскручивать турбины. – Я вдавил кнопку запуска движков. Набегающий поток воздуха, ударив в лопатки компрессоров, за несколько секунд раскрутил их до холостых оборотов.
– Готово, турбореактивные двигатели запущены, параметры давления и температуры в норме, – сообщил я.
Вдруг челнок довольно ощутимо тряхнуло. Затем ещё раз и ещё раз. Космоплан начало кидать из стороны в сторону
– Чёрт, что это, что происходит? – раздался по внутренней связи перепуганный голос Максимильяна Барбьери.
– Расслабься, просто небольшая турбулентность. Ты что, никогда на самолётах не летал? – ответил ему Рик.
– Высота двадцать пять километров, приближаемся к облачному слою, – сказал я.
Мы продолжали наше почти отвесное снижение, за лобовым окном перед нами расстилалось бесконечное, насколько хватало глаз, море облаков. Они клубились, завихряясь под воздействием атмосферных потоков. Я невольно залюбовался этой картиной, она напомнила мне о далёком доме, где я сотни раз наблюдал подобное во время своих полётов. И пускай облака Титана не были белоснежными, а отливали жёлтым, и состояли не из воды, а из смеси углеводородов, всё же они были столь же прекрасны, как и их земные собратья. Мы стремительно приближались к ним, пока наконец не ворвались в их гущу на скорости почти пяти сотен километров в час. Лобовое стекло кабины тут же расчертили тонкие струйки жидкости. Турбулентность усилилась, впрочем, здесь в этом холодном, почти не прогреваемом Солнцем мире она была значительно слабее, чем на Земле, и не представляла совершенно никакой угрозы для нас.
– Высота пятнадцать километров, – сообщил я.
– Выравниваюсь. – Харрис потянул на себя рукоять.
Нас вновь вдавило в кресла перегрузками. Мой напарник плавно вывел челнок из пикирования, перейдя в горизонтальный полёт на высоте примерно десяти километров. Мы продолжали лететь сквозь густую кучевую облачность, метан, сконденсировавшийся в жидкое состояние, нещадно бил в лобовое стекло «Дедала», похоже, что мы попали в мощный ливень. Наконец мы снизились до нижней границы облаков, тучи, закрывавшие нам обзор, постепенно расступились, открывая нашему взору поверхность. Это был мрачный и тёмный мир – плотная облачность и смог в верхних слоях атмосферы практически полностью блокировали солнечный свет, так что даже в самый разгар местного дня здесь царили сумерки.
Я сверился с навигационной системой, затем глянул в лобовое стекло. Видимость была не ахти, пожалуй, километров десять – двенадцать по прямой. К счастью, мы оказались не слишком далеко от расчетного места высадки, Рик был первоклассным пилотом и вывел челнок довольно точно, так что я быстро смог сориентироваться.
– Вон там, азимут ноль-четыре-один, удаление около пятнадцати километров,
– Понял тебя, беру курс ноль-четыре-один.
Рик аккуратно развернул челнок. Мы плавно снижались в плотной атмосфере. Благодаря низкой силе тяжести «Дедал», несмотря на свои короткие, заточенные под минимальное лобовое сопротивление треугольные крылья, летел, как самый заправский планер, нам даже не пришлось использовать наши двигатели, которые всё это время работали на холостых оборотах.
Мы снизились до километра и летели к постепенно проступавшему из пелены дождя горному массиву. Скалы, поднимавшиеся навстречу нам из завесы ливня, выглядели мрачными титанами из давно забытого прошлого.
– Вижу нашу площадку, – сообщил Харрис. – Внимание всем, – вдавив кнопку внутренней связи, произнёс он, – убедитесь, что спинки кресел переведены в вертикальное положение, откидные столики убраны и всё такое. Мы готовимся к посадке. – И, уже перейдя на серьёзный тон, обратившись ко мне, добавил: – У нас избыток высоты и скорости, придётся сделать несколько кругов.
– Как скажешь, ты тут босс, – согласился я.
Пролетев над зоной высадки, он заложил левый нисходящий вираж. Описав несколько широких витков спирали, мы наконец снизились до высоты двух сотен метров над поверхностью и теперь медленно приближались к посадочной площадке.
– Выпустить шасси, механизация: положение один, – скомандовал Рик.
Я повернул два рычага посередине между нашими креслами.
– Есть, шасси выдвинуты, закрылки и предкрылки в положении «один», – доложил я.
– Принято. Высота?
Я сверился с радиовысотомером.
– Сто пятьдесят, снижение три метра в секунду.
– Приготовиться к финальному гашению скорости, открыть нижние створки, двигатели в режим вертикальной тяги.