Алексей Федорович Лесников
Кикимора
Из приключений кота Мити
Переезд в деревню
В деревне – хорошо, в деревне – счастье…
Особенно летом.
Молодой кот Митька, в прошлом котёнок Чёрный, понял это не сразу. Чтобы оценить всю прелесть жизни в природе, ему понадобились один день и одна ночь.
До весны, а точнее до конца апреля он безвылазно проживал в квартире многоэтажного дома. Был полностью доволен и не мыслил себе иного существования.
Постепенно он стал забывать свою прошлую жизнь, свои новогодние приключения. И почти уже забыл их. Всё, что случилось с ним до того, как он попал в семью, казалось ему смутным сном. Целыми днями он просиживал на подоконнике, смотрел в окошко. За окном сердито свистела метель или светило солнышко, по дороге ехали автомобили, спешили прохожие. Люди заходили в стеклянные двери большого магазина или выходили из них. Дворник у подъезда сгребал снег. Из печных труб дальних деревянных домишек пушистыми облачками поднимался дым.
Привыкнув к однообразию за окном, Митька не замечал происходящих там медленных перемен. Он даже не понял, что перестала проказничать метель, сошёл снег, а дворник перестал скрести лопатой асфальт. Девочка и её родители сменили тёплые куртки на лёгкие. А Митька всё также продолжал таращиться в окно. Ему и в голову не приходило, что можно попасть туда на улицу, в другой мир. Там всё ненастоящее, был уверен он.
Как всё ненастоящее было в смартфоне, который на день рождения подарили Девочке.
Девочка играла в него всё свободное время. Митька часто лежал рядышком, глядел, прищурившись, на маленького человечка на экране. Человечек бежал, прыгая по плиткам через пропасть. Иногда, отвлекаясь от игры, Девочка гладила Митьку. Митька очень любил, когда его гладят. Жмурясь от удовольствия, он прогибал спинку, оттопыривал попу, задирал хвост.
– Глади́льный кот! – восхищалась Девочка.
Но гладила она его обычно недолго, снова погружалась в смартфон. Митьке надоедало смотреть на бегущего человечка, и он засыпал.
Только однажды случилось необыкновенное.
Ранним апрельским утром Девочкин папа, подняв его под передние лапы с дивана, отнёс в коридор и засунул в пластмассовый ящик, называемый переноска. Закрыл вход решёткой. Митька ничего не понял, заволновался, струхнул. Папа вынес переноску на улицу, поставил на заднее сиденье автомобиля. Оробевший Митька изредка жалобно мяукал, скрёб когтями пластмассовое дно. Девочка села рядом.
– Тише, тише, мой маленький, – успокаивала она его. – Не надо бояться, всё хорошо.
Машина завелась, покатилась. Ехали, как показалось перепуганному коту, целую вечность, но на самом деле не больше часа. Митька из переноски почти ничего не видел. Время от времени он просовывал сквозь решётку лапку.
– Щёлкни его по лапе, – быстро оглянувшись, строго говорил Девочке папа, – а то сиденье когтями порвёт, дурень усатый.
Но вот машина, остановилась.
– Я сама его выпущу, – сказала Девочка.
Обеими руками она потащила переноску. Закачались деревянные ворота, угол дома, крыльцо, трава, квадратная песочница, железные качели, снова какой-то угол.
– Выпускай в огород! – крикнул папа.
– Я и хочу! – отвечала Девочка.
Предчувствуя недоброе, Митька вдруг разучился мяукать, принялся издавать странные невнятные всхлипывания.
Поставив переноску на землю, Девочка убрала решётку.
– Ну, выходи!
Митька и сам не понимал, чего так перепугался. Наверное, за прошедшие месяцы он просто привык жить в безопасности и спокойствии, забыв, что на свете иногда случаются разные неприятности.
– Ну же, давай, выходи!.. Чего ты, трусишка? – уговаривала Девочка.
Ни в какую Митька не желал выходить.
Тогда, отщёлкнув защёлки, Девочка сняла с переноски крышку, достала трепещущего кота и посадила его на молодую травку.
Сжавшись, Митька заоглядывался, потом опрометью сиганул в спасительный куст ирги у забора.
– Сдрейфил кот, – с сожалением произнёс подошедший папа. – А я думал, он будет ходить по огороду, как барин, хвост трубой, охранять периметр!
– Подожди немножко, дай ему освоиться. Он ведь у нас, ты знаешь, умничка, – заступилась Девочка.
Митька упорно сидел в кусте до вечера. Уговоры и выманивания миской с молоком и любимым жидким кормом не помогали. Наконец, Девочкин дедушка попытался вытащить его силой – сунул руку сквозь ветки ирги. Митька в панике заметался, запищал, улез дальше в куст.
– Не надо, – вздохнув, остановила дедушку Девочка, – пусть сам думает…
И тогда все ушли, оставив его одного.
Поневоле пришлось осваиваться. К великому его облегчению ничего угрожающего поблизости не наблюдалось. И постепенно-постепенно Митька перестал робеть. Он даже устыдился своего глупого страха. Подумал, ведь Девочка любит его и ни в коем случае не хочет ему зла. А вокруг было столько всего интересного: таинственные шорохи, новые звуки, потрясающие запахи!
Исследовав куст ирги вдоль и поперёк, пожевав разной травки, Митька увидел белую бабочку. Собравшись с духом, он шагнул за ней из куста в огромный-преогромный огород.
И тут в нём проснулся дремавший доселе охотник. Неуверенно, для пробы он поскакал за бабочкой и конечно не догнал. А ещё под кучей старых досок учуял упоительный, ни с чем не сравнимый запах мышей. Митьку даже затрясло в предвкушении сладостных минут охоты.
Но тут за воротами хлопнули двери автомобиля, бодро затарахтел мотор. Машина, плюхаясь в ямки на грунтовой дороге, осторожно прокатилась вдоль забора.
Дедушка с бабушкой возвратились в огород.
– Ну, вот и уехали, – грустно сказала бабушка.
– Ничего, скоро вернутся, – утешил дедушка, – лето не за горами. О, вышел, бояка! – удивился он, увидев Митьку. – Что смотришь, глазастый? Уехала твоя хозяйка. Теперь ты на вольных хлебах жить будешь, сам себе пропитанье добывать. Да шучу-шучу, оставили тебе твоих орехов, не замрёшь.
Позже Митька догадался, что «орехами» дедушка называет сухой кошачий корм, покупаемый через Интернет. А сейчас он сообразил, что Девочка с папой уехали в город, оставив его, и главными теперь стали дедушка с бабушкой.
– Ну, иди разведывай, осматривайся, разнюхивай, – предложил дедушка, широко поведя рукой. – Тут у тебя владенья – ого-го! За забор сразу не вылезай, а то потеряешься или машина раздавит. Внучка расплачется, скажет: не доглядели, не уберегли…
Митька ничего не знал про лето и про горы, но решил надеяться: когда объявится это лето, то приедет и Девочка.
Подземный зверь
Тихий прозрачный вечер незаметно угас. Тёплая ночь окутала деревню. В небе зажёгся белый фонарик луны. Дедушка с бабушкой ушли спать.
Митька, привыкая, прогулялся возле дома. Дверь на веранду оказалась открытой. На веранде – кушетка, на кушетке старая шубейка мехом наружу, возле кушетки две миски: одна – с водой, другая – с «орехами». Повертевшись, улёгся на шубейке – хорошо, удобно! Догадался, что это теперь его спальное место.
Следуя совету дедушки, бесшумной невидимкой, навострив уши, обошёл огород. За забор благоразумно не вылезал. Только в двух местах подсовывал под него любопытную голову, но ничего примечательного не углядел.
В разных концах деревни изредка подавали сторожевой голос засыпающие собаки. На дальнем болоте ансамблем надрывались лягушки. Мир и покой царили в природе.
С каждым шагом он всё больше убеждался, какое это потрясающее место огород! Скучное существование на подоконнике не могло идти ни в кое сравнение с жизнью в деревне. Огород – это сказка, кошачий рай! А боятся тут совсем нечего. Сердце настоящего охотника не должно трусливо вздрагивать, оно должно биться смело, а временами даже героически.
Легко сказать – смело и героически…
Впереди за кучкой свежевырытой земли послышалось сердитое пыхтенье. Там кто-то возился. Митька точно окаменел, вот оно: охота, добыча! Прокравшись так, что, кажется, не шевельнулась ни одна травинка, он вспрыгнул на земляную кучку. Задние лапы неудачно провалились в глубокую ямку. Выбравшись из предательской ямки, увидел почти рядом с собой толстого копошащегося зверька, похожего на крысу. Зверёк настороженно замер, потом начал подёргивать туповатеньким носом в разные стороны, принюхиваясь. Митька ни разу в жизни не видел живую крысу. Только тряпичную, с которой играл в квартире и которую загнал далеко под шкаф, где она и осталась пылиться. У игрушечной крысы был длинный худой хвост, а у зверька короткий и толстенький, больше обрубок, чем нормальный хвост.
– Не подходи!.. – нехорошим голосом предупредил зверь.
Митьке сделалось чуточку не по себе, но отступать причин не усматривалось. Зверь не выглядел грозным.
– Ты – крысяка! – объявил Митька как можно уверенней. – И я буду на тебя охотиться. – Пусть добыча не задаётся!
То, что произошло потом, он вспоминал со стыдливым замиранием в сердце.
Зверь подскочил как ужаленный.
– Крысяка?! Ты назвал меня крысякой?! – завопил он на весь огород. – Я сейчас тебе покажу такую крысяку! Я тебе ухо откушу! Да я тебе вообще всё откушу!
Зверь в бешенстве прыгнул на оторопевшего Митьку. Митька отшатнулся в сторону. Зверь завертелся на земляной куче.
– Сбежал?! Блохастый комок шерсти! Думаешь, если я тебя не вижу, то спрячешься от меня? Я тебе твои жалкие усишки все до одного повыдергаю! Назвать меня крысякой! – кипятился зверь.
Митька с расстояния примирительно спросил:
– А кто ты и почему не видишь?
– Я?! Ты спрашиваешь, кто я? Я – дикий, свирепый и безжалостный крот! А видеть мне незачем, под землёй ничего не видно.
– Ты живёшь под землёй? – удивился Митька.
Крот только презрительно фыркнул.
– А как тебя зовут?
Посомневавшись, крот приподнялся на коротких когтистых лапках, выпятил грудку, даже слегка раздулся от важности. Видимо, не часто ему выпадало удовольствие представляться.
– Меня зовут Пафнутий. Уважаемый, почтенный Пафнутий! – самодовольно сказал он.
– А меня – Митька, – дружелюбно брякнул Митька.
Крота снова подбросило.
– Знать не хочу, как тебя зовут! Откуда ты взялся? Убирайся из моего огорода! – точно ошпаренный заверещал он.
– Это дедушкин огород, – обиделся Митька, – а теперь и мой.
– Твой?! Я сейчас покажу тебе – твой!
Ненормальный зверь бросился в Митькину сторону. Он ориентировался на голос и запах. Митька счёл за лучшее убраться подальше.
Скандальный крот ещё некоторое время громко ругался, выкрикивая неприятные угрозы. Потом разрыв полуобвалившуюся норку в центре земляной кучки, скрылся в ней.
Митька перевёл дух. Ни охоты, ни знакомства не получилось. Вышла одна только сплошная неприятность. Надо будет постараться больше не встречаться с этим диким кротом, подумал он. И ещё подумал: какие, отказывается, чудные звери существуют на свете – слепые да ещё живут под землёй!
Вольное житьё и соседи
Завершив обход огорода, он весь превратился в слух и зрение. Приблизился к куче старых досок, из которой чуялся такой упоительный запах.
Любопытный маленький мышонок, неосторожно высунувшийся из своего укрытия, наверное, так и не успел понять как очутился в розовой пасти стремительного охотника. Торопливо сжевав мышонка, Митька снова затаился. Со второй пойманной мышью, придушив её немножко, он сначала наигрался вдоволь. Это вам не тряпичные мыши, которые были у него в квартире и быстро наскучили. Настоящая мышь пищала по-настоящему, пыталась удрать, глупая! Митька жадничать не стал, задавив её, отнёс дедушке на крылечко.
Когда утром дедушка вышел из дома, Митька, распираемый от гордости, вертелся рядом. Дедушка сразу позвал бабушку.
– Смотри-ка, какой подарочек нам принесли! – довольный показал он. – Таким макаром он у нас всех мышей переловит. Молодец, Митя! Охотник, пантера!
Бабушка налила в мисочку молока.
– Пей, Митюшенька, заслужил.
– Как бы скворцов не сожрал, – посетовал дедушка.
– Я ему сожру! Пусть только попробует. Узнает тогда: где раки зимуют! – пригрозила бабушка полотенцем. – Лучше бы крота изловил, а то опять пакостить начал, злыдень…
Митька с удовольствием полакал молочка.
Дедушка мышку кушать почему-то не захотел. Может, она показалась ему недостаточно толстой, или он был сыт? Поддел её лопатой и забросил далеко в крапиву.
Митька слегка огорчился, но решил, что следующую мышку принесёт в дом и положит дедушке на подушку.
Только в дом его не пускали.
– Грязный, как чёртик, – объяснила бабушка, – в земле валяется…
Он и в самом деле полюбил валяться в сухой земле. Потрёшься спинкой, потрёшься боками – и, кажется, шкуре легче, свободней. Вылизываться не надо.
А скворцов он не обидел. Бабушка хорошая, только зря ворчит по пустякам. Митька бабушку уважал.
Скворцы жили в скворечнике на берёзе. А он тренировался забираться на берёзу. Оказалось, у него замечательные способности лазить по деревьям. Бабушка пару раз заставала его за этим занятием и конечно шугала. Скворцы в сильной тревоге взирали на подобное безобразие. Один из них, особенно крикливый, даже пытался пикировать на честного спортсмена с зубастой пастью.
Митьке что? Митька невредный – оставил скворчиков в покое. Стал лазить на яблони.
А когда в теплице появились маленькие огурчики, бабушка заявила, что он их кусает. Вон сколько покусал! Принесла его в тепличку и давай тыкать носом в половинку огурца. Смотри, что наделал, негодник! Ухо ещё надрала.
Митька даже слегка обиделся на такую несправедливость. Что он совсем дурак, огурцы кусать? Тем более, они невкусные. Он всего-то укусил их пару раз, для пробы. А тот огурец, в который тыкала его бабушка, погрыз вообще не он. Может, дикий крот им завтракал? Митька решил подкараулить этого любителя-овощееда. Но виновника выследить не удалось: порча огурцов прекратилась.
А дальше дни полетели один за другим.
Митька носился по огороду как угорелый, охотился, исследовал. Жил в любимом кусте ирги. На веранду заглядывал только перекусить «орехов», полакать водички да переждать тёплые грибные дождики, которые почему-то очень нравились бабушке. Осторожно гулял за забором – познакомился с соседями.
Напротив, в покосившемся крохотном домишке жил глухой старичок. С ним – пожилой пёс серо-рыжей масти поджарой среднешерстной породы. Старичок частенько посиживал на завалинке перед домом, курил папироску, кашлял. Пёс, закрыв глаза, лежал рядом. Пса звали кошачьим именем Барсик. Барсик никогда не лаял и всё время вздыхал. Митька решил, что у него большая тяжёлая печаль, но спрашивать не отважился. Барсик был неразговорчивым, но добрым. Угостил Митьку медовыми коврижками, которые очень любил. Коврижки ему покупал в сельском магазинчике старичок-хозяин. Коврижки Митьке не понравились: сладкие. В общем, большого интереса молодой дружелюбный кот у пожилого грустного пса не вызвал. Митька по-хорошему пожалел Барсика.
В большом каменном доме через широкую дорогу справа проживала неопределённой породы собака по имени Белка, похожая на болонку, грязно-белого цвета. Белка недавно ощенилась. Двое щеночков, уже открывшие глазки, жалобно попискивали, тыкаясь Белке в живот. Каждый день Белка на недолго оставляла щенков в будке и отправлялась погулять. Гуляла она не просто так – она ела во всех соседних дворах. Такая у неё была странная привычка, хотя дома её прекрасно кормили.
Дедушка с бабушкой тоже выставляли для неё перед воротами мисочку с супом, косточками или котлеткой. Так Митька с ней и познакомился. Белка отличалась двумя качествами: она была отчаянной трусихой и имела абсолютно доверчивое любящее сердце. Сразу же позвала Митьку в гости полюбоваться на щенков. Митька заглянул в будку – щенки как щенки, маленькие – не впечатлился. Белка же умилялась, всячески тряслась над ними, старательно их вылизывала.
Хозяин её, восьмилетний мальчик Вовка, рос страшным непоседой. Он вечно бегал, шумел, кричал, гонял мяч, гонял на велосипеде, запускал воздушного змея, дразнил Барсика, дразнил всех, кого мог, частенько ссорился, дрался. Барсик старался не обращать внимания на глупого сорванца. Только когда тот уже сильно надоедал, Барсик глухо рычал, показывая жёлтые клыки, уходил в ограду.
Вовка смастерил рогатку. Митька сидел на самом верху крыши, обозревал горизонт в дрожащей дымке. Камешек щёлкнул по шиферу рядом. Митька не понял, насторожился. Второй камешек попал в ляжку. Не сказать, чтоб больно – больше неприятно. А кому приятно, когда в тебя стреляют? Убрался с крыши. Вовку следовало остерегаться. Пожаловался Белке. Та забеспокоилась: её хозяина не любят! Принялась уверять, что Вовка хороший, совсем не хулиган, только шалит. Её пальцем не тронул – кормит, гладит. Приходи, и тебя гладить будет, пригласила она. Нет уж, спасибо, отказался Митька.