Алексей Федорович Лесников
Кикимора
Мост
Обратный путь отнял сил ещё больше. Испепеляющее солнце уползало к западу. Митька брёл, пошатываясь, закрывая глаза. Старый Барсик то и дело ложился отдыхать, даже засыпал. Его приходилось будить.
Спустя, кажется, вечность добрались до своротка на тропинку к деревне.
Горевший лес, к этому времени пожарным удалось потушить, машин поубавилось. Несколько огнеборцев проливали ещё кое-где дымившую чёрную землю. Остальные, утомлённые, поснимав каски, сидели, отдыхая, недалеко от трассы.
Свернули на тропинку к дому. Когда проходили через лес, в спасительной тени стало немного легче. Барсик слегка ожил.
На берегу реки Митька в изумлении вытаращил глаза. Висячий мост, разорванный пополам, одной половинкой тонул в реке. Другой половины совсем не было. На том берегу вместо деревни к воде подступал берёзовый лес.
– Где деревня? Что случилось? – спросил потрясённый Митька, ничего не понимая. Испуганно воззрился на Барсика.
Тот положил смартфон на землю.
– Это ЗАБВЕНИЕ, – очень устало и печально произнёс старый пёс. – Зло поглотило деревню. Наш мир съёжился. Планета уменьшилась на величину деревни. Может быть, мы уже опоздали…
Через реку к ним летела скворчиха со скворчатами.
– О, мои дети научились летать! – воскликнул скворец. Счастливый рванулся к ним навстречу.
С того берега из леса донёсся призывный тревожный лай.
– Это Белка! – обрадовался Митька.
– Скорее! Плывём! – Барсик бросился, но тут же круто повернул назад: забыл смартфон.
– Я плавать не умею… – жалобно пискнул Митька. Он вдруг испугался, что может подвести друзей.
– Умеешь, ещё как. Просто не знаешь. Все кошки плавают. Греби лапами. Река узкая – чихнуть не успеешь, как переплывёшь. Держи голову над водой.
Не очень ободряюще и не слишком ласково. Но, видимо, Барсик посчитал излишним сейчас с ним нянчиться. Подхватив смартфон, сбежал на прибрежный песок. Всё же на секунду невольно задержался у воды. Затем, тряхнув головой, решительно зашёл в реку, поплыл.
Митька вздохнул. Прогнал неожиданно появившееся подлое сомнение.
Кто, если не он, спасёт Девочку? Кто поможет Барсику? Кто остановит Кикимору? Всё время, шаг за шагом приходится выбираться из такого уютного, такого привычного, такого тихого «иргового куста». А не будешь выбираться – исчезнешь вместе с кустом. И не будет тебя. Значит, только вперёд – иначе никак! Тем более что о нём собираются слагать песню. Точнее, скорее всего, о Барсике, но вдруг и он там тоже будет немножко.
Преодолевая природную боязнь, Митька заставил себя войти в воду. Ух, как неприятно и мокро! Вытянув мордашку, распахнув глазёшки, лихорадочно забарахтал лапами.
Действительно, у страха глаза велики. Когда только думаешь, то боишься, а если берёшься сделать, то зачастую оказывается, что всё не так уж страшно, как представлялось вначале. Митька даже сам удивился, насколько легко и быстро переплыл реку. Вылизываться, понятно, времени не было, отряхнул брезгливо лапы.
После купания полегчало. Барсик тоже приободрился.
Белка снова пролаяла. На этот раз, кажется, в панике.
Бросились на зов. Неслись, сломя голову, по берёзовому лесу, благо, лес был редким. Он показался Митьке знакомым, похожим на тот, что рос сразу за деревней.
Выскочили на небольшую полянку.
На поляне виднелся прозрачный, словно стеклянный, чуть колыхавшийся дом. Возле прозрачной Барсиковой будки медленно, будто во сне, передвигалась прозрачная Белка. Приглядевшись, Митька увидел копошащихся прозрачных щенков. Забор, вокруг двора, почти совсем растаял, от него остались едва уловимые очертания.
Барсик бросил смартфон. Прыгнул внутрь исчезающего пространства. Митька сгоряча сунулся следом.
– Назад! – грозно рявкнул Барсик.
Но было уже поздно. К тому же Митька не сразу сообразил, что приказ относится к нему. Потому что Барсиков голос сделался вдруг глухим, тягучим и очень далёким. Донёсся до ушей, точно через вату. А сам Барсик в одно мгновение стал прозрачным, как Белка. Сделав ещё несколько шагов, Митька остановился. Невероятная слабость обрушилась на него, сковала мышцы. Лапы сделались словно чужими, перестали слушаться и совсем не ощущались. Опустив голову, он взглянул на них: лапы просвечивали насквозь.
Барсик двигался, как в замедленном кино, упрямо преодолевая невидимое сопротивление.
– Уходи… – только и смог он выговорить Белке. Взял за шкирку одного из щенков, повернул обратно.
Но Белка одна уходить не собиралась. Подняв второго щенка, поковыляла из последних сил за Барсиком.
Словно два призрака, они медленно протащились мимо застывшего Митьки и скрылись в нескольких метрах за невидимой границей.
Сообразив, что если отсюда не выбираться, то пропадёшь, Митька двинулся за друзьями. В паре шагов от спасительной границы силы оставили его. Упав на землю, он тихо мяукнул. Сознание улетучивалась, глаза закрывались.
Внезапно с той стороны высунулась Барсикова морда и выдернула беспомощного кота наружу. В то же мгновение заколдованное пространство схлопнулось, Митьку обдало упругой волной воздуха. На том месте, где он только что лежал, трепетала зелёными листочками молодая берёзка.
– Ты почему не выходила? – упрекнул Белку Барсик.
У той виноватые глаза наполнились слезами.
– Я вас ждала… – оправдываясь, всхлипнула она. – Я думала, если мы будем там, то проход не закроется.
– Какой проход?
– Через который ушли все люди. На краю вашего огорода сделался овраг, потекла река. Кикимора открыла дверь, и все в неё пошли. И Вовка тоже. И твой хозяин, он ушёл последним, совсем недавно. Он тоже превратился в мухомора. Я пыталась ему помешать пить воду из колодца, но у меня не получилось. После того как вы ушли в город, туман начал понемногу рассеиваться, а дома стали пропадать один за другим. Твой двор держался дольше остальных.
– Это, наверное, потому, что мой хозяин выпил заколдованную воду позже всех, – заметил Барсик.
Очухавшись, Митька огляделся. Они находились на краю знакомого овражка, внизу протекал ручей.
– Это то самое место, где ночью была дверь, через которую я попал на поляну, – возбуждённо заговорил он, вскакивая. – Овраг сюда сдвинулся!
– Я пойду с вами, – тут же заявила Белка, – там мой Вовка!
– А как же щенки? – в сомнении проговорил Барсик.
Белка растерялась. Жалобно посмотрела на своих щенят.
Рядом опустились скворцы.
– Мы присмотрим за ними, – уверенно заявила скворчиха.
– Да-да, мы присмотрим! – воскликнул восторженный скворец. – Я уже сочинил начало песни о ваших подвигах!
– Помолчи, сейчас не до этого, – одёрнула его скворчиха.
Спустились к ручью. Только никакой двери не увидели. На том берегу, где она должна была находиться, рос на склоне куст жимолости.
– Сейчас-сейчас… – бормотал Митька, торопливо соображая. Почесал лапкой за ушком. – Делайте, как я!
Он высоко подпрыгнул и перекувырнулся в воздухе назад. Но ничего не произошло. Прыгнул второй раз. Снова ничего. Хотел уже кувыркнуться в третий, но его остановила Белка.
– Ты зачем это? – удивлённо спросила она. Ни она, ни Барсик не прыгали.
Митька сконфузился.
– Я так выбрался с поляны, от Кикиморы, – пояснил он. – думал, что обратно тоже можно…
Барсик перескочил ручей. Внимательно оглядел куст жимолости, принюхался. Затем осторожно подлез под ветки.
– Идите сюда, – позвал он.
За кустом скрывалась узкая-преузкая нора. Барсик втиснулся в неё, обдирая бока. Белка следом. За ней Митька.
– Как они ухитряются тут пролезать? – удивлялся он. – Белка – большая, а Барсик вообще огромный. Я и то боюсь застрять.
Но никто не застрял. Вслед за друзьями Митька выбрался на знакомую поляну. Как и в прошлый раз здесь царила ночь. В небе, слово драгоценные камни, сверкали крупные звёзды. Было всё также холодно, и под лапами шуршали сухие листья. В воздухе чуялся лёгкий запах гнили. Здесь, наверное, всегда ночь, решил Митька.
На поляне, собравшись в большую толпу, неуклюже топтались люди-мухоморы. Разучившись говорить, они издавали негромкие жалобные звуки, похожие на хныканье или мычанье. Вокруг скакал Блуждающий огонёк.
– Вон мой Вовка! – обрадовалась Белка, подавшись вперёд. – Я узна́ю его даже мухомором. Он такой несчастный, как его жалко!
– Тише! Подожди, – остановил её Барсик.
– А вон моя Девочка… – прошептал Митька и сердце его тоже забилось.
– Как хорошо, что вы пришли, – узнав Митьку, проговорил мальчик-пенёк, подкравшись сбоку. – Я вас ждал. Я вас очень ждал! Но вы опоздали… Сейчас Хозяюшка сделает мост. Мухоморы уйдут в пустоту. Там пустыня. Из неё не возвращаются. Они будут бродить по ней вечно. Как только они перейдут мост, на Земле о них все забудут и никогда не вспомнят.
Пенёк вздохнул.
– Так не бывает, – не поверила Белка, в глазах её промелькнул испуг.
Мальчик-пенёк не ответил, вздохнул удручённо ещё раз.
На балкон дома-гриба вышла Кикимора. Оглядела собравшуюся внизу толпу людей-мухоморов. Усмехнулась. Вытянула перед собой на растопыренной ладони ужасный телефон экраном вверх.
Голубой свет от экрана сначала был едва заметен. Но очень быстро он становился всё ярче. И вот уже расширяющийся косой столп света, словно от прожектора, ударил на небе в любимое Митькино созвездие Вискас. Созвездие перевернулось рожками вниз, стало буквой М. Затем приблизилось к земле, прямо к поляне. Другие звёзды одна за другой начали срываться с небосвода и выкладываться под созвездием в сверкающую дорожку. Звёздная дорожка уходила в никуда.
– Мост… – обречённо прошептал Пенёк.
– Ну, что вы стоите? Идите! – нетерпеливо крикнула Кикимора мухоморам, притопнув ногой. – Долго вас ждать?!
Несчастные люди-мухоморы заволновались. Заплакали громче. Но ступить на мост не решались.
– Вот так всегда, – в досаде, начиная слегка злиться, продолжала Кикимора. – Как же вы мне надоели. Как я устала от вас. Сколько с вами можно возиться? Всё время одно и то же! Ни один никогда не хочет уходить. Пусть даже бесполезным грибом, но думает остаться. А для чего? Прятаться в лесах, пугать ежей да белок, надеясь когда-нибудь превратиться в человека? А зачем? Какая вам разница: человеком быть или мухомором? Мухомором проще! Гони их, попрыгушка, чего скачешь бестолку! – приказала она Блуждающему огоньку.
Тот услужливо засуетился:
– Сейчас-сейчас, Хозяюшка, я мигом!..
Подбежав к толпе мухоморов, принялся наскакивать на стоявших сзади, угрожая их обжечь. Задние надавили на передних. Передние ступили на звёздный мост. Тоскливо оглядываясь и тихонько рыдая, несчастные люди-мухоморы побрели по мосту.
– Ух, какая она вредная! – возмутилась Белка, рассердившись едва ли не в первый раз в жизни. – Моего Вовку в пустыню! Он же у меня такой растяпа нескладный: то лоб расшибёт, то на гвоздь наступит. Перелезал через забор, зацепился штанами, повис, глупый. А она его в пустыню… В пустыне растут кактусы – он уколется о кактус! Ну, теперь я ей точно пятки покусаю!
– Вперёд! – сжимая смартфон, сквозь зубы прорычал Барсик.
Что есть духу понеслись к дому-грибу.
Увидев летящую бесстрашную Белку, Блуждающий огонёк в ужасе пустился наутёк. Мгновенно забыв про Кикимору, круто повернув, Белка кинулась за ним. Не зная куда деваться, совершенно потеряв голову, Блуждающий огонёк врезался в толпу мухоморов, метнулся по звёздному мосту. Мухоморы шарахались в стороны. Незадачливый Вовка, допятившись до края моста, потешно замахал растолстевшими ручошками, готовый вот-вот свалится. Прекратив погоню, Белка вцепилась ему в штанину, не давая упасть.
Дверь в дом-мухомор была отворена. Барсик с Митькой ворвались внутрь. Мимо кипящего котла с колдовским зельем взмыли по лестнице, выскочили на балкон. Кикимора обернулась к ним, руку продолжала держать вытянутой за балкон. Барсик сходу, совсем не сильно толкнул её передними лапами в плечо. Кикимора покачнулась, телефон, выскользнув из ладони, полетел вниз.
В следующую секунду Митька знал, что делать. Опрометью бросился обратно по лестнице, выбежал наружу. Телефон лежал экраном вниз. Сухие листья вокруг него уже покрывались инеем.
«Только бы добежать! Лишь бы он не успел меня заморозить!», – вихрем неслись мысли голове.
Он с такой силой стиснул зубами телефон, что, кажется, прокусил стекло экрана. Нижний клык, хрустнув, обломился. Теперь, если он останется жив, его, наверное, будут называть беззубиком. Как чёрного дракончика в мультфильме, который очень любила пересматривать Девочка.
Онемение и пронизывающий холод сразу разлились по телу. Митька кинулся в дом. Лапы становились ватными на ходу.
Огонь весело пылал под котлом, в котле булькало варево. Спасибо тебе, трудолюбивый мальчик-пенёк, ты натаскал много хвороста!
Лишь бы запрыгнуть на стол. Митька ещё успел удивиться, как это ему удалось сделать. Сознание стремительно угасало. Сверху по лестнице бежала Кикимора. За ней Барсик. Кикимора что-то крикнула. Митька уже не мог разобрать что именно. Мотнув головой, с усилием разжал челюсти. Телефон полетел и плюхнулся в котёл.
«Вот тебе. Выпей сам своего зелья!» – мелькнула и погасла последняя мысль.
Но как только освободился от телефона, сразу сделалось легче.
Кикимора замерла на лестнице, потом медленно сошла. Потухшим взглядом уставилась в кипящий котёл. Варево в котле вдруг вспучилось большим пузырём, пузырь лопнул, из него вырвалось облако чёрного пара, которое быстро рассеялось.
«Зло погибло», – с облегчением догадался Митька.
Поняла это и Кикимора.
Странно, но она не стала ни кричать, не злиться. Только грустно, непонятно усмехнулась. Словно потерянная, стояла опустив мохнатые когтистые руки.
Барсик положил к её ногам коробку со смартфоном.
– Это тебе, Валентинка, – произнёс он прерывающимся от волнения голосом, заглядывая ей в глаза. – Посмотри, что там. Ты ведь любишь телефоны…
Кикимора опустилась на колени. Открыла коробку, достала смартфон, включила его. Только вместо пляшущего грибочка на экране засветилась обыкновенная заставка. Положила телефон на коробку. Улыбнулась, всхлипнула, в глазах заблестели слёзы. Протянула ладошку, коснулась носа Барсика, ласково провела по голове.
– Я не знала, какой ты хороший, Дик… – тихо проговорила она.
Барсик воспрянул, надежда затеплилась в нём.
– Пойдём со мной, Валентинка, – позвал он.
Кикимора отрицательно покачала головой.
– Я очень устала, Дик, – прошептала она. – Я натворила столько плохого… Меня нельзя простить.
В дом заскочил Блуждающий огонёк.
– Хозяюшка, спаси-спаси меня! – затараторил он. – Там опять эта безумная собака! Она погналась за мной. Она хочет съесть меня. Она совсем не знает, что меня нельзя съесть!
Прыгая туда-сюда, он не сразу сообразил, что рядом с Кикиморой сидит Барсик. Осознав это, осёкся, замер, беззвучно разевая маленький ротик.
Кикимора поморщилась точно от боли.
– До чего же я устала от тебя, балаболка, – проговорила она. Повела вокруг тоскливым взглядом. Внезапно вздрогнула. – Ты хотел поджигать? – спросила она медленно далёким чужим голосом. – Вот и поджигай…
– Что поджигать? – не понял Огонёк.
– Всё это поджигай. Мухомор этот, – она подняла голову вверх. – Поляну эту мёртвую, гнилую…
Блуждающему огоньку трудно было поверить в такой неожиданный поворот событий. Только что его пытались съесть, а теперь предлагают сжечь дом-мухомор вместе с заколдованной поляной, где властвует зло. В глубине души он не любил Кикимору и побаивался её, но был благодарен ей за спасение. Хоть кто-то единственный раз в жизни пожалел его и взял к себе.
– Правда, Хозяюшка? – недоверчиво спросил он, но с тайной надеждой. – Правда, можно? Ты ведь не шутишь?… Или шутишь?
В голосе Кикиморы зазвенела горечь:
– Правда, дурачок. Не шучу. Ну же… не бойся. Ты ведь всегда хотел.
– Валентинка, опомнись, что ты делаешь! – попытался остановить её Барсик.
Она снова его погладила.
– Хватит. Поджигай, балаболка. Всё кончено, – сказала она Огоньку. Резко встала.
Блуждающий огонёк совсем не задумался, что значит «всё кончено». Суровая Хозяюшка, наконец-то, разрешила поджечь. А это главное. Пусть делает, что ей вздумается!
Он втянул в себя воздух, надулся – многочисленные его ручки-ножки вспыхнули маленькими яркими факелочками. Десятки, сотни волшебных огненных змеек от этих факелочков с необычайной быстротой заструились по полу, побежали вверх по стенам, добрались до шляпки гриба. Митька опомниться не успел, как уже везде горел огонь. Гигантский высохший дом-мухомор пылал изнутри. Пламя вырывалось наружу через окна, занялась шляпка гриба.
– Ой-ой, как красиво! – восхитился Блуждающий огонёк. – Видишь, Хозяюшка, как я умею! Ты довольна? Похвали меня!
Но похвалы дожидаться не стал, поспешил скорее насладиться внезапно свалившимся счастьем. Выскочил из дома, понёсся по поляне, поджигая сухую листву. Листья вспыхивали мгновенно.
Кикимора вышла на крыльцо.
– Уходим отсюда! – бросил Митьке Барсик. Подхватил смартфон, всё никак не мог с ним расстаться.
На поляне царил кавардак. Созвездие Вискас, лишённое притянувшей его к земле волшебной силы, поднималось обратно в небо. Мост исчезал на глазах. Звёзды, соткавшие его, отрываясь одна за другой, тоже улетали в небо.
На краю рассыпающейся волшебной дорожки лаяла Белка. Она прогоняла прочь неповоротливых мухоморов. Звёзды выскальзывали у них прямо из-под ног, некоторые мухоморы падали на поляну. Хорошо, что было невысоко, далеко уйти не успели.
Под мостом, размахивая всеми своими длинными корешками, бегал, переживая, пенёк.
– Скорее, ну, скорее же! Спускайтесь! – умоляюще просил он.
Мухоморы слышали его. Кажется, понимали. Толкаясь, спешили убраться с моста.
– Уводи людей, – сказал Митьке Барсик, – спасай свою Девочку!
Митька бросился. Но внезапно возникшее тревожное чувство заставило его обернуться.
В память навсегда врезалась уходящая в ночной лес Кикимора. Отблески пожара освещали её. Она уходила медленно, оглядываясь и плача. За ней, сжимая зубами смартфон, упрямо шёл Барсик.
Мост совсем распался. Несчастные мухоморы, подвывая, бестолково метались по поляне, ища спасения. К счастью, в этой кутерьме Митьке повезло быстро отыскать Девочку. За обе ладошки её крепко держали бабушка и дедушка.
Рядом оказался мальчик-пенёк.
– Нужен выход! – отчаянно крикнул ему Митька.
Пенёк замахал отрицательно корешками, затряс росшими на нём опёнками.
– Я не знаю! – прокричал он в ответ. – Мухоморы никогда назад не возвращались. Хозяюшка ничего про это не говорила.
– Вспомни! В прошлый раз ты вспомнил! – настаивал Митька.
Пенёк затрясся ещё сильнее, жёлтые глаза его расширились, словно блюдца, наполнились отчаянием.
– Я точно помню: Хозяюшка не говорила… Я теперь многое помню! С поляны уйти далеко нельзя. Можно только совсем чуть-чуть. А потом всё равно вернёшься обратно. Поляна к себе притягивает. Мы пропали!
Митька, словно Барсик, помотал головой: подожди, подожди…
О, как вовремя пришли на память слова Девочкиного отца, которые он не раз говорил дочке, когда у той возникали разные затруднения: «Борись до конца. Никогда не сдавайся. Помни: всегда есть надежда на победу!».
Надо подумать: что же делать? Через нору мухоморам не пролезть. Да туда уже и не добраться.
Митька огляделся: со всех сторон плясали языки пламени. К счастью, между ними оставался единственный узкий разрыв.
Подскочила взмыленная Белка.
– Будем уводить людей через этот коридор! – решил Митька.
Краешком сознания промелькнула удивившая мысль: он теперь говорил уверенно, как Барсик, и поступал так же.
– Идите туда, спасайтесь! – велел он Девочке с бабушкой и дедушкой.
Те поняли, попытались улыбнуться большими ртами, смешно закивали тяжёлыми головами-шляпками. Белка зарычала, оскалив зубы. Неуклюже переставляя растолстевшие ноги, мухоморы заковыляли в спасительный коридор.
В Белкиной душе всё это время оказывается таилась великолепная сторожевая собака-пастух. Как угорелая, не переставая звонко лаять, Белка носилась, подгоняя медлительных бестолковых мухоморов к выходу. Митька с пеньком помогали ей изо всех сил.
Вместе они справились.
Когда последний человек-мухомор очутился на краю поляны, спасительный коридор перечеркнула огненная змейка.
«Уф, кажется, все целы! – выдохнул Митька. – А что дальше?»
Вдруг оттуда из-за языков пламени послышался отчаянный плач.
У бедной Белки едва не разорвалось сердце.
– Там мой Вовка! – заметалась она. – Это его голос! Как он там остался? Я ведь смотрела: никого не было. О, какая я плохая собака, потеряла хозяина, оставила его в беде!
Пылающий огромным факелом дом-мухомор начал крениться.
Сорвавшись, Белка бросилась на Вовкин плач. С той стороны огня раздался её радостный лай.
Митька застыл как заворожённый. Объятый пламенем исполинский дом-гриб клонился в их сторону, разваливаясь на куски.
Неповоротливый ревущий Вовка, точно двуногий бегемотик, неуклюже перепрыгнул ногами-брёвнышками через невысокие пока ещё языки пламени.
Дом-мухомор рухнул. Гигантская шляпка развалилась на части. Большой её обломок прокатился по земле и лёг на то место, откуда только что выскочил Вовка. Где осталась Белка.
Митька не верил своим глазам. Мухоморы перестали галдеть, замерли. Ждали. Белка не вышла. Громко заревел бестолковый Вовка. Искры от рухнувшего дома Кикиморы взлетали в чистое дневное небо. Над берёзами светило солнце.
Потрясённый гибелью славной доброй Белки, Митька впал в оцепенение. До него не сразу дошло, что злые чары теперь рассеялись окончательно и можно убраться с поляны.