Алексей Сухаров
Агнец на убой. Теория Хааста. Новеллы
– Нот тудей, герлз. Сорри.
Таитянки не сильно обижаются, целуют русского в щеки и убегают обратно к столу.
Ваня входит в бунгало, тут же падает на кровать, несколько раз переворачивается в попытке найти удобное положение, и вдруг его сон улетучивается. Его мысли, эмоции и сама душа покидают остров, который этим вечером стал таким близким, и с бешеной скоростью летят на родину, в обшарпанную, с липким линолеумом и битым стеклом, нищенскую однушку.
И там, в прокуренной, грязной, ржавой кухне, в углу, кишащем обыкновенными рыжими тараканами, стоит старый, с вмятинами, низенький холодильник. А в нем, на верхней полке, лежит в пакете Ванино сердце. С припиской: “Повторно не размораживать”.
Море в капле
Яна и Света вышли из лаборатории на послеобеденный перекур. Их белоснежные халаты сильно контрастируют с апрельской слякотью.
– Еще пару часов – и все, – вкусно затягиваясь, смакует Света.
– Что “все”? – интересуется Яна.
– В отпуск, – коротко и довольно сообщает первая.
Яна непонимающе вглядывается в коллегу, а та, смекнув, что где-то здесь зарождается зависть, подкидывает дровишек:
– К четырем уйду, собираем с мужем вещи и ночью улетаем. В пять утра по нашему – море, солнце и песочек. Красота.
– Везет, – цедит сквозь зубы Яна.
Она суетно докуривает и ищет, где бы побыстрее притушить длинный, дамский ментоловый бычок.
– Я себе для этого случая такой купальник прикупила, слушай, – продолжает Света, догоняя неслушающую и разобиженную Яну. – Фиолетовый, с бретельками…
Ну и сволочи же.
Яна садится на стул, делает из чашки глоток и пытается успокоиться. Неа, дело тут отнюдь не в зависти, как подумалось Свете, – более того, даже не в Свете самой. Яна сейчас вспоминает свой разговор с начальством меньше месяца назад – тогда они отнекивались, извинялись, дескать, Ян, ну никак сейчас в отпуск, работы навалом, потерпи немножечко, как все разгребем, так первая пойдешь. А она очень хотела, это, можно сказать, было ей необходимо – ее так утомили бесконечные колбы, реактивы, препараты, микроскопы, центрифуги и прочее, прочее, что еще чуть-чуть – и ударит психоз. Яна как могла стиснула зубы, пробирку от натуги в них зажала, чтобы продолжить ходить сюда шесть дней в неделю, утопая в однообразных и рутинных действиях с пипетками и растворами, ожидая, надеясь и веря, что вот уже скоро Андрей Геннадьевич подкрадется, по плечу хлопнет да скажет, ну что, Янка, с понедельника, заказывай билеты – а вот сегодня она узнает, что отпуск получила Света и, судя по всему, без всякого на то сопротивления. Нет, ну не сволочи ли?
Сволочи, конечно, и Яна уже было привстала со стула, чтоб вломиться в кабинеты начальства этажом выше и устроить конкретный разнос, но опомнилась и присела обратно. Это выход, конечно, но в него придется выйти с вещами, да и мужа, с приличным доходом, как у Светы, у нее нет. Ругань и увольнение – вариант, но не лучший. Да, она отдохнет и куда-нибудь слетает, что уже совсем неплохо. Но а дальше-то что – путь обратно ей будет заказан. Дальше-то куда?
Яна сгорбилась, уперлась ладонями в щеки и теперь зло оглядывает место своего рабочего заточения. Через три лабораторных стола, прямо у двери на склад, стоит, выпячивая грудь, счастливая и стервозная Света. Она как будто уже на отдыхе и как будто уже напялила на себя фиолетовый, с какими-то там бретельками, купальник: флиртует, пока муж не видит, с худым, низким и щетинистым (и оттого совершенно не ясно, сколько ему лет) грузчиком, кажется, Колей. Он, очевидно, смущается от такого внимания, но с каждой минутой общения становится все смелее. Ясное дело, что ничего ему не светит, а действия Светы интуитивно понятны: метит территорию и, вполне вероятно, разминается перед возможным курортным романом с кем-нибудь гораздо более симпатичным, солидным и статусным, желательно с гражданством другой страны. Яна более не в силах смотреть на эту странную парочку, отворачивает голову в противоположную сторону и вдруг замечает на соседнем столе готовый к работе и анализу аппарат. Между двумя тончайшими усиками аппарата, опутываемая, будто паутиной, лучами света, зажата крошечная капля воды почти идеальной формы. Яна чуть не подскакивает со стула от озарения, а план ее дальнейших действий созревает быстрее лабораторной плесени.
Ей нужно попасть на склад, мимо Светы и случайной жертвы ее заигрываний. Честно говоря, склад вызывает у Яны исключительно негативные эмоции: высокий потолок и широко расставленные стены, огромное количество забитых доверху полок, повсюду коробки handle with care, баллоны extreme caution и летучие жидкости flammable, в общем, того и гляди накосячишь, что с природной неуклюжестью Яны не выглядит как вариант фантастический. Короче, стресс, но сейчас она проникнет туда, чтобы в перспективе от него избавиться.
Яна делает вид, что легко и уверенно шагает на склад, но мимо Светы, поймавшей кураж, так просто не протиснешься:
– Чего, Ян, закончилось что-то? – одним только тоном она обозначает превосходство над своей страшненькой подружкой.
– Ага, реактив.
– Ты хоть не споткнись там, – усмехается Света.
Какая же сучка, думает про себя Яна, пробираясь сквозь стекло колб и плотную, вздутую пластмассу бочек. Где-то там, в самой глубине склада, затаилась нужная ей емкость. Новейший, экспериментальный препарат. Использовать только по назначению, соблюдая протокол безопасности D.
Яна встала прямо перед емкостью и на мгновение задумалась, как будто не была уверена в том, знакома ли она с протоколом D, но затем смело потянулась к стеллажу слева и достала из картонной коробки нужную пробирку. Ей все равно придется его нарушить, этот протокол. Исключительной плотности стекло. Не поддающаяся реакциям крышка. Только она подходит для нашей экспериментальной, божественной влаги.
Яна покинула склад, стараясь выглядеть как можно менее подозрительно. Тут же обращается ко Свете, упреждая возможные от нее вопросы:
– Отлучусь на минутку?
– Ладно уж, – все так же стервозно и самоуверенно кивает Света.
Яна спешит по апрельской слякоти, более не беспокоясь о белоснежности халата, к расположенной неподалеку детской площадке, пока бирюзовая, схожая с бензином жидкость в ее кармане игриво прыгает по стенкам пробирки и бьется в не поддающуюся реакциям крышку. Самое главное уже сделано, а сейчас осталось по мелочи – так сказать, приятные хлопоты. Яна пролетает вдоль никем не занятых, в связи с сезоном, горок, качелей и каруселей прямо к песочнице. Местами оттаявшая, она, как и подобает песочнице, содержит в себе много грязного, сырого песка. Яна поморщилась, но все же зачерпнула нужное количество в заранее приготовленный контейнер. Оглянувшись по сторонам, как преступник, и убедившись, что рядом никого нет, она быстро вернулась обратно к дороге.
Следующая (и конечная) точка маршрута – мебельный магазин. Яна и здесь не стала задерживаться:
– Складной шезлонг, будьте добры.
Продавец продемонстрировал несколько доступных моделей. Яна остановилась на светло-зеленом.
– Отличный выбор, – похвалил продавец.
Сложив шезлонг в крупный целлофановый пакет, Яна поторопилась обратно. Почти четыре вечера. Жизненно важно сейчас не наткнуться на Свету. Яна предусмотрительно встала в отдалении, закурила и стала выжидать подругу, которой и до врага недалеко.
Вот и она. Крутит попой, накидывает модную сумочку на плечо и прощается с худым и низким Колей, что так по-джентльменски вышел ее проводить. Она кокетливо машет ручкой и топает в противоположном от Яны направлении.
Сотрудники постепенно покидали лабораторию. Яна старательно создавала иллюзию деятельности, периодически проверяя, на месте ли спрятанный под столом пакет с шезлонгом. Все ближе к шести часам и все тише становится в здании. Начальство с этажа выше тоже завершало рабочий день.
– Чего, Янка, домой не торопимся? – Андрей Геннадьевич, одетый в симпатичную весеннюю куртку, улыбался, придерживая портфель.
– Сейчас уже, скоро, – отвечала Яна, размешивая и растрясывая бесцветную и бесполезную в данной ситуации кислоту.
– Ну ладно тогда. До завтра.
Хлопнула дверь, и Яна привстала, подкравшись к аппарату с каплей, усиками и светом. В оглушающей тишине она схватилась за ручку, опуская каплю как можно ближе к поверхности стола.
Андрей Геннадьевич. Какой же приятный мужчина, всегда уважительный и свойский, даром что начальник. Вполне молодой и красивый. Если бы и втягивать кого-то в такую авантюру, то только его.
Яна хватает пинцетом песчинку, обрызгивает ее чистой водой – мало ли чего – и аккуратно вкладывает ее в каплю. Песчинка опускается на дно. Иглой шприца лаборантка вводит вплотную к песчинке малюсенький шарик воздуха. Яна шумно выдыхает от напряжения.
Жаль, что у Яны никогда не хватало смелости – ни на то, что вместе отправиться в импровизированный, совершенно безумный отпуск, ни даже на то, чтоб просто притвориться, что после работы им сегодня с Андреем Геннадьевичем совсем чуть-чуть по пути.
Яна достает шезлонг из пакета и кладет его на стол. Вынимает из кармана пробирку с бирюзовой, схожей с бензином жидкостью. Сбрасывает с себя халат и обувь, оставаясь лишь в нижнем белье. Совершенно ничего особенного – другими словами, не фиолетовый, с какими-то там бретельками, купальник, но ведь и море будет не настоящим. Залезает на стол с ногами и вглядывается внутрь пробирки.
Шум со стороны склада пугает ее до чертиков. В лаборатории появляется тот самый Коля, и Яна инстинктивно сжимается. Коля и сам прилично шокирован открывшейся его глазам неприличной картиной.
– Мы там это, закончили, – сообщает щетинистый грузчик.
– Хорошо! – нетерпеливо выкрикивает Яна.
– Через задний выйдем тогда, ну?
– Ага.
Разгоряченный дважды за день Коля все же решается поймать удачу за хвост.
– Может, помочь чем? – пикантно настолько, что противно, интересуется Коля, разглядывая полуобнаженную лаборантку.
– Валите отсюда уже!
Коля разочарованно гримасничает и исчезает за дверью склада.
Яна решает более не искушать судьбу и действовать решительно. Крышка слетает с пробирки. Бирюзовая жидкость льется на нее, ее белье и шезлонг. Ни капли на стол, на пол или еще куда-либо – иначе все пойдет прахом. Яна закрывает пробирку и чувствует, как она тяжелеет в ее руках, быстро увеличиваясь до колоссальных размеров. Ее глазами это выглядит почти как аттракцион – все вокруг резко становится далеким, она будто падает с самолета лицом вверх. Процесс ускоряется, Яну практически тошнит и валит на спину.
Все, что она сейчас видит – это огромная капля воды на горизонте, опутываемая, будто паутиной, лучами света. Яна берет под мышку шезлонг и идет к капле, наступая на собственные отпечатки пальцев. Она никогда бы ранее не подумала, что этот стол настолько грязный.
Яна понимает, что теперь ей необходимо преодолеть толщу воды. Нужна будет скорость. Яна бежит, подмечая, что в маленьком теле это делать все так же непросто, как и в теле большом, но в данном случае жалоб на одышку от нее не поступит.
Обидно, что она не озаботилась о напитке, но с другой стороны – пронести его сквозь воду было бы почти невозможно.
Яна прыгает и рассекает поверхность капли, на пару секунд задержав дыхание и прикрыв глаза. И вдруг – она чувствует под своей ногой мягкую, приятную, теплую поверхность. Лаборантка расслабляет веки и окидывает взглядом пространство вокруг.
С кремами для загара было бы проще, но, может быть, в следующий раз?
Все получилось.
Яна лежит на шезлонге, сложив руки под голову. Свет ламп греет ее бледную кожу почти естественным теплом, а в “небе” кружат инфузории-туфельки.
Даже быстрее, чем эта долбанная сучка Светка, думает про себя Яна.
Новейшего, экспериментального препарата, увеличивающего объекты до прежних размеров, в лаборатории не оказалось.
Космос бескрайний
Задние двигатели звездолета вяло попукивают вбрызгами топлива, готовясь к маневру. Далекое солнце беспощадно разрезает лучами холодный вакуум бескрайнего космоса. С ними не так одиноко путешествовать в ранее неисследованном участке Вселенной.
– Минимальный ход, 20 градусов влево, – распоряжается капитан Джонсон. – Курс на дугу в зоне видимости.
– Принято, – сообщает первый пилот Смит.
– Как вы думаете, что это такое, капитан? Я никогда не видела ничего подобного, – штурман Кэтэрин в очередной раз проверяет карты сектора и одним глазом косится на сексуальную щетину Джонсона.
– Возможно, как раз то, что мы так долго искали, – тихо говорит капитан, а уголки его губ разъезжаются в стороны и формируют некое подобие улыбки – нечастая мимика для человека его калибра.
– Ещё одна дуга! – кричит второй пилот Фишер. – Почти параллельно первой!
Будь ее воля, Кэтэрин запищала бы прямо здесь, в тесной каюте для навигации, и запрыгнула бы всем телом на крепкий, будто вырезанный из скалы, торс Джонсона. Ах, какой же он крутой и брутальный! Ах, как бы ей хотелось потереться своей гладкой, румяной щекой о его щетинистые щеки! Ах, как бы устоять и не сожрать этого совершенного, идеального, настоящего мужчину сразу же после стыковки к крейсеру, где вместо опутанных проводами закутков звездолета их будут ждать просторные, как само мироздание, помещения для отдыха персонала.
Капитан бросается к иллюминационному окну.
– Напоминает газовые кольца экзопланет. Но их расположение… Сканируйте!
– Слушаю вас, капитан!
Гиперпрыжок на Джонсона, гиперсекс и никакого гиперсна вплоть до возвращения в обитаемый сектор.
Звездолет выпускает продолговатое, цилиндрическое поле на шесть световых секунд вперед. Цифровые значения датчиков под носом Кэтэрин хаотично скачут туда-сюда, подобно детишкам на утреннике. Пользуясь заминкой, первый пилот Смит протирает иллюминационное окно носовым платком.
– Есть! – голос Кэтэрин предательски срывается. – Это не газовое облако. Это плотное тело!
Джонсон немедленно реагирует:
– Крен на 185 градусов вправо. Первая скорость. Перевести шасси на позицию “два”. Экипаж, приготовиться к высадке!
– Вас понял!
“Такое же плотное, как и у вас, капитан”, – хотела бы добавить Кэтэрин, но вместо этого молча поправляет комбинезон, фиксирует волосы крабиком и шагает к стойке со скафандрами, выполняя каждое действие как можно более игриво и заметно для Джонсона.
– Хрен на 185 градусов вправо, – бубнит себе под нос Фишер.
Двигатели звездолета мерно загудели, как довольная мурлыкающая кошка. Первый пилот Смит, преодолевая мелкими мозолистыми руками сопротивление штурвала, разворачивает корабль.
– Две минуты до точки назначения. Выключаю двигатель и активирую посадочный модуль.
Брин и Брун, биолог и химик экипажа, оперативно собирают переносную лабораторию. Боец Флауэр уныло и буднично заряжает импульсные винтовки:
– Я уже тыщу световых лет не стрелял.
– Значит ли это, что мы зря тебе платим, боец? – встревает капитан Джонсон, погружая голову в шлем скафандра.
– Никак нет, сэр! Всегда готов защищать вас и экипаж, сэр!
– То-то же, – приглушенно раздается из шлема.
– Шестьдесят секунд до высадки. Шасси в положение “один”. Опускаемся вертикально.
– Немного тряхнет, – предупреждает второй пилот Фишер.
– Никогда к этому не привыкну, – сообщает Кэтэрин, все так же искоса поглядывая на капитана.
Звездолет медленно, уверенно садится на поверхность дуги, уперевшись стойками шасси в мягкий, как губка, грунт. Трап раскладывается и автоматически находит свой путь к поверхности космического тела.
Смит проверяет приборы.
– Все чисто. Территория безопасна для исследования.
– Пилоты, остаетесь на корабле. Максимальная готовность на экстренный взлет.
– Всегда пропускаем самое интересное, – жалуется Фишер.
Экипаж обменивается экипировкой. Боец Флауэр раздает каждому по импульсной винтовке, а Брин и Брун вручают космонавтам портативные сканеры.
– Все готовы? – спрашивает капитан Джонсон, убедившись, что члены команды собрались в шлюзе. – Тогда вперед. Выпускайте нас, Фишер!
Пока шлюз разгерметизируется и поток уплывающего в вакуум воздуха обдает экипаж малоприятным сквозняком, Кэтэрин старается держаться поближе к широченной груди капитана. Штурману совершенно не страшно, – за ее не самыми хрупкими плечами не менее сотни высадок – однако Джонсону об этом знать не обязательно.
– Все будет нормально, – говорит капитан голосом диджея с мужского радио. – Я гарантирую это.
– Рядом с вами – никаких сомнений, капитан.
Штурман считает, что она очень классно заигрывает – и если бы сейчас она развернулась спиной и сделала шаг к выходу из шлюза, то Джонсон обязательно бы шлепнул ее по облаченной в композитные материалы заднице. Но он капитан, а капитану положено вести группу – поэтому он протискивается вперед, и как только перед его глазами появляется трап, Джонсон дает не терпящую возражений команду:
– За мной!
Капитан Джонсон и боец Флауэр быстро спускаются по трапу и винтовками оглядываются по сторонам. Экипаж упирается в их спины и ждет подтверждения.
– Угроз нет. Гравитация близка к земной.
– Если быть точным, отличается на семь десятитысячных, – сообщает Фишер. – Чувствуйте себя как дома.
– Расходимся. Остаемся в зоне видимости друг друга. Фиксируйте все, что покажется вам интересным. Открывайте огонь при первых признаках опасности.
Боец Флауэр уже не слушает штатные инструкции от капитана – он прильнул к бледно-розовому, губчатому грунту.
– Цвет как на родном Марсе, – говорит он с ностальгической ноткой.
– Меня больше интересует структура поверхности, – озабоченно произносит Брин, опустив глаза на свои ступни. – Она действительно очень напоминает губку.
– Я возьму образец на анализы, – вступает Брун, доставая лабораторный пинцет и пробирку. – Ставлю тысячу кредитов на то, что здесь найдутся какие-нибудь микроорганизмы.
– Никогда не играйте против этого парня, – предупреждает Фишер. – Он тот еще шулер.
– Вон там! – кричит Кэтэрин. – Капитан Джонсон, сюда!
Соскучившийся по дому боец Флауэр моментально забывает о мгновенной меланхолии и бежит на женский крик, готовый отстреливаться от любой инопланетной твари в радиусе километра – как типичный герой современной космо-сказки.
– Что это такое? – спрашивает Джонсон подоспевших Брина и Бруна.
– Похоже на какую-то растительность, – отвечает биолог. – Но однозначно сказать нельзя. Нужно подойти поближе.
Группа уставилась на редкие, темные стебли невероятной высоты.
– Что-то вроде земного рогоза, полагаю. Но значительно крупнее и без початка.
– Флауэр, мы выдвигаемся. Полная боевая готовность.
– Ребята, не вляпайтесь в какое-нибудь дерьмо, пожалуйста, – просит Фишер.
Кэтэрин очень хотела бы схватить капитана под руку и вместе пойти навстречу неизведанному, но в таком положении он не сможет, в случае чего, нажимать на крючок импульсной винтовки – а это сейчас чуточку важнее. Поэтому она просто шагает за его могучей фигурой, неуверенно, как на болоте, ступая по подозрительной пористой почве. Хорошо, что в скафандре не нужно следить за прической.
Группа подобралась к первому гигантскому стеблю.
– Опасайтесь хищников. Они обожают высокую траву.
– Спасибо за предупреждение, Брун, – благодарит капитан. Он и боец Флауэр контролируют две противоположные стороны. – Возьмите образец и сваливаем отсюда.
Брин торопливо отщипывает волокна от растения и запихивает их в отсек переносной лаборатории. Приборы начинают анализировать состав, издавая характерный писк.
– Чувствуете? – спрашивает Брун?
– Что?
– Как будто воздушный поток прямо под нами.
– Воздушный? В космосе?
Губчатая земля под ногами вибрирует. Откуда-то издалека раздается страшный гул. Все вокруг затряслось, и тряска усиливается с каждой секундой.
– Брин! Что ты наделал? – кричит капитан Джонсон, изо всех сил пытаясь быть громче окружающего гула.
– Я? Ничего! Взял образец, как вы и приказали!
– К звездолету! Быстро! Смит, Фишер? Как слышите? Экстренное отбытие! Докладывайте о показаниях приборов!
– Судно ходуном ходит! – отвечает Смит. – Включаю двигатели! Полная готовность ко взлету!
– Чрезмерная сейсмическая активность, – докладывает Фишер. – Черт пойми чего ожидать! Лавина, цунами…
Группа, обволакиваемая адским гулом, бежит к кораблю по мягкой губчатой поверхности, позабыв обо всех штатных инструкциях. Замыкает шеренгу Брин, прижимающий к груди пиликающую переносную лабораторию.
– Воздушный поток в нескольких десятках милей отсюда! Приближается с катастрофической скоростью!
– Быстрее, ребята, прошу вас, черт побери! – паникует Смит.
Трап уже в считанных метрах. Джонсон останавливается, почти падает от толчка, но даже в таком неловком для капитана положении не забывает о своих капитанских обязанностях.
– Вперед, вперед, вперед! – орет Джонсон, подталкивая членов экипажа на лестницу. Пользуясь случаем, Кэтэрин лишний раз убеждается в силе рук своего капитана.
– Совсем рядом! Готовьтесь к столкновению с воздушным потоком!
– Нас сейчас снесет к чертовой бабушке! Держитесь за что-нибудь!
– Шевелись, Брин!
Экипаж сгрудился в шлюзе. Смит и Фишер работают как часы – трап поднят, шлюз закрыт.
– Взлетаем! Но не успеем!
– Две секунды до столкновения!
Сгрудившийся в шлюзе экипаж в недоумении пялится на экранчик переставшей пиликать лаборатории в руках Брина. “Анализ био-волокон. Результат: Волос – 100%”.
–
Амалия запрокидывает голову и застывает в нелепой позе и с нелепым выражением лица.
– Апчхи!
– Будь здорова.
– Апчхии!
– И ещё разок.
– АпчХИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИ!
Будь Фред, жених Амалии, хоть в сто раз глазастее, он бы все равно не заметил, как из носа его возлюбленной с неземной скоростью вылетел микроскопический космический корабль и подрезанный волосок.
– Чего это ты так расчихалась?
– Не знаю. Наверное, какая-то бацилла в нос попала.
– Чай с малиной сделать?
Инфекционные заболевания совершенно не входили в планы молодой пары на этот милый домашний уик-энд в компании модных сериалов, теплого пледа и сна без оглядки на будильники.
– О, давай.
– Пойду тогда воду поставлю.
– Ты так заботлив, Фредди. Спасибо тебе.
