К утру щека Маруфа раздулась и покраснела, а он сам начал бредить. Делать было нечего. Ульфрик и Олекша скрутили и связали горе-проводника. Давид раскалил докрасна лезвие запоясного ножа на небольшом костерке, а Хаттаб в свете рассветного солнца рассек опухшую кожу щеки.
– Так я и думал. Оводы. Песчаные слепни.
Весна. Они размножаются, откладывая яйца во все живое. Хаттаб полоснул глубже. Маруф дернулся.
– Если хоть одно яйцо останется внутри, личинка прогрызет череп и пожрет твой мозг. Более мучительной смерти я не знаю. Личинка крохотная и двигается сквозь плоть медленно. Это месяцы сводящей с ума боли. И вытащить живца уже не сможет никто.
Маруф стиснул зубы и замер. А Хаттаб продолжил выковыривать яйца.
Часам к восьми утра Хаттаб зашил порез на щеке проводника.
– Нитка грубая, шов тяжелый. Но уродливый шрам всяко лучше савана. Не так ли?
Маруф со злобой посмотрел на спасителя, глубоко в душе проклиная Хаттаба за недостаточное усердие.
– Итак, подведем итоги. У нас есть только то, что в наших котомках. Все остальное потеряно, и помощи ждать неоткуда.
Давид поражал своим прагматизмом и умением трезво, без лишних эмоций оценивать ситуацию.
– Воды осталось пара фляжек. Остальным омыли рану Маруфа. Останемся на привале – будем страдать от жажды. Где-то тут должно быть поселение. Оазис, в котором выращивают верблюдов для торговой гильдии. Теджен. Небольшое село. Но там мы сможем решить, что делать дальше.
– От села верблюжатников до Мерва всего три дня пути. Крупнейший торговый форпост. Оттуда вернуться в Гулябад не составит ни малейшего труда, – оживился Маруф. – Столько же до Узгунской впадины, странной долине среди песков. Старики говорят, раньше это было русло реки. Но потом демоны Дарвозы иссушили реку.
– Вы думаете, Дарвоза не выдумка? —поинтересовался Олекша.
– Распахнутые врата ада? С вечным огнем внутри? И прямым ходом в преисподнюю? Нет. К сожалению, нет, – голос Хаттаба поник. – Но не будем об этом. Аллах смилуется, и мы обойдем Дарвазу стороной. От Узбоя до плато Устюг подать рукой. А там и Хазария. Десять дней пути. Надеюсь, мы сумеем раздобыть верблюдов в Теджене.
– Тогда не медлим, – бросил Ульфрик, зашагав по сыпучим черным пескам.
* * *
Теджен встретил гостей слезами, стенаниями и скрежетом зубов. Злые дэвы песков обложили сельчан непомерной данью в сорок овец и запросили еще трех девушек в подношение, забрав в полон дочь старейшины деревни, черноокую Юлдуз. Народ, удрученный тяжким бременем, собрался на рыночной площади для страшной лотереи. Мужчины в бессилии сжимали кулаки. Противопоставить агрессору им было нечего, они молились, чтобы сия тяжкая чаша миновала их дом.
Имена всех девушек и женщин до тридцати лет написали на бумажках и бросили в кувшин. А младший сын старейшины должен был вытащить имена трех, предназначенных для песчаных великанов. Первым же именем, вытащенным мальчиком из кувшина, стала Гульчатай, младшая сестренка Юлдуз. Старейшина схватился за сердце. А Олекша шагнул вперед из толпы.
– Позвольте слово молвить, жители Теджена. Да не сочтите за шутку злую. Негоже с извергами торги устраивать. Дозвольте нам, пришлым, в беде вашей помочь попробовать.
Народ оживился. Надежда заблестела в глазах скотоводов.
– Мы пойдем к дэвам, под чадрой они не разглядят нас. А мы, пробравшись в их лагерь, дадим им бой смертный. Ну а коли не выйдет у нас ничего, откупитесь от великанов своими девами.
Ульфрик шагнул к Олекше.
– Только вот, если даст Господь нам сил дэвов сокрушить, помогите нам до Хазарии добраться. Верблюдов снарядите да проводника с нами отправьте.
Услышав про поход в Хазарию, народ опечалился, приняв храбрецов за умалишенных. Но чужаки выглядели воинственно, и старейшина Абу Башир согласился. Гостей пригласили в чайхану, а сами стали совет держать.
* * *
После лепешек и солонины, наваристая шурпа с большим куском баранины казалась пищей богов, а душистый чай не шел ни в какое сравнение с нагретой на солнце бурдюковой водой.
– Выбор-то у нас совсем невелик. Хотим или нет, надо двигаться дальше. Сразимся с песчаными демонами, появится шанс добраться до плато Устюрт.
– Ульфрик, вы воин, вам привычно смотреть смерти в лицо. Я всего лишь ученый, мои жилы сковывает страх, я почти бесполезен в бою. Даже Давид на фоне меня смотрится удалым воякой. А юный Олекша – почти бог войны.
– Да какой я вояка? – улыбнулся торговец. – Я так, спину прикрыть, исподтишка в бочину пырнуть. Но я знаю одно. Пытаясь избежать ловушки судьбы, обычно прямиком в них и попадаем. Я за атаку на дэвов. Но атаковать надо на рассвете. Когда путы сна сильнее всего. Если верить россказням, в этих чудовищах почти два наших роста. В открытом бою нам их не одолеть.
Лангольер сурово взглянул на иудея.
– Исподтишка? Подло? Во сне?
– Наша цель не они, а злой колдун, жаждущий Армагеддона. Вот истинный враг. Дэвы – лишь трудность, возникшая на пути. Проблема, требующая скорейшего решения. И если местные не врут, это большая проблема. Тут не до чести и манер. Это работа, ремесло, если хотите. Чистоплюйство оставьте для турниров. – Давида аж трясло от эмоций. – Там юная девушка во власти чудовищ в клетке. С мыслями о том, что она станет едой. Может, завтраком, а может, и обедом. А вы тут о подлости.
– Да ладно вам, – улыбнулся рыцарь. – Искусство войны основано на подлости обмане и хитрости. Но мне нравится ваш настрой.
Ульфрик тряхнул торговца за плечо.
– Вера в успех – половина победы.
– А как же достоинство, отвага, честь? Или если зло, то…
– Зло? Нет, я предпочитаю не использовать это слово, – голос рыцаря был на удивление спокоен.
– Но добро и зло…
– Зло в моем понимании – полное отсутствие добра, если считать добро —детищем любви. Но полное отсутствие любви невозможно. Любовь пронизывает все на свете. Все, что создано Богом. Так что абсолютного зла нет. Есть недостаток любви.
– Как же так? А как же Сатана? Вельзевул? Владыка тьмы?
– Враг рода человеческого и Князь Тьмы не делает нас хуже или злее. Он заставляет нас самих явить ту чудовищную личину, сидящую внутри нас. Обнажая перед Творцом наши недостатки. Мы слеплены из грязи и глины. И эта наша часть дает о себе знать.
Старец закряхтел, поднимаясь с валуна.
– Вот я соглашусь с христианином. Все беды в нас самих. Этот мир материален. Все, что могут духи, добрые они или нет, лишь шептать нам, а вот чьи голоса слушать, дело сугубо по-человечески личное. И все свои решения мы принимаем сами.
– Каждый сам автор своих ошибок, – полушепотом произнес Давид.
– Именно так, мой иудейский друг. И только нам решать, что правильно, а что нет. А уж потомки нас рассудят, осудив или оправдав наши деяния через призмы времен.
– Так что?
– Ничего, впереди каждого из нас ждет смерть. Наша задача встретить ее достойно, дабы перед предками стыдно не было.
– Вы с ума сошли. Вас четверо. Один – рыцарь, второй – ученик звездочета, плюсом книжный червь и торгаш. Вы что, правда, решили атаковать логово песчаных дэвов? – не выдержал проводник, хранивший до этого упорное молчание.
– Мало вам песчаной бури? Налета гигантских слепней? Мы третьи сутки пьем пропахшую кожей теплую воду, потому что кто-то завалил все источники от самого Гулябада. Не иначе, как сам Аллах послал своих ангелов остановить нас, чтобы мы смогли уберечь свои жизни и вернуться в Гулябад к родным. Семеро погибли в этом пути. А теперь вы, по своей воле, решили атаковать логово трехметровых чудовищ с каменными телами и дубинами из целых деревьев?
Ульфрик взглянул на проводника.
– Без помощи этих людей нам Каракумы не пройти. Как посмеем мы просить их, если отвернемся от их беды?
– Это безумие! – Ужас плясал в глазах Маруфа.
Хаттаб выпрямился. Голос старца вдруг стал властным и наполненным могучей силой.
– Я, Хаттаб ибн Рахим, ученый из Гулябада. Признаю твой труд в моем путешествии оконечным. Я отпускаю тебя. Ты нам больше не нужен. Можешь вернуться в Шахристан.
Проводник чуть не завизжал от радости и бросился собирать вещи, что-то бормоча под нос.
– Жалко, конечно, не успел секрет перемещения у темного адепта в Гулябаде выведать, сейчас бы раз! – и в Хазарии. – Мечтательно произнёс русич облокачиваясь на тюфяк. Сытый желудок давал волю мечтам. Олекша не стал этому противиться.
Старец улыбнулся.
– Не хочу вас расстраивать, но большинство магических трюков – лишь фокусы. Шарлатанство, позволяющее оплачивать научные исследования. Так же, как и астрология позволяет развивать астрономию, на деньги легковерных богачей отчаянно пытающихся заглянуть в будущее.
– Но предсказания звезд всегда сбываются…
– Как и пророчества ясновидящих. Вопрос в другом. Сбылись ли бы они, не знай мы о них?
– Опять вы за свое, не портите аппетит, дайте поесть спокойно, – буркнул лангольер, обгладывая мясо с бараньей лопатки.
– Но ведь ящики появились на площади из воздуха. Значит, это возможно.
– В ящиках не было жизни, даже их содержимое предназначалась для яда и смерти. Переместить предмет в пространстве – не проблема. С живой материей это не работает. Так что, как ни крути, а топать по пескам придется. Если только какой-нибудь джинн не подарит нам ковер-самолет. Но шанс упасть с мчащегося под облаками ковра выше, чем погибнуть в пешем караване.
– Но Улугбей говорил, что вы – один из величайших волшебников нашего времени.
Хаттаб улыбнулся.
– Иллюзия. Знания природы вещей позволяют нам делать то, что другие считают чудом или волшебством. Например, взрыв – всего лишь процесс горения пороховой смеси, правильно подобранной пропорции угля, серы и селитры. Обычных вещей. Но при знании и умении способных свернуть горы.
Ульфрик улыбнулся.
– Давайте доедать, у нас еще куча дел, а к вечеру надо выходить. Ночь будет бессонной, надо успеть отдохнуть. К утру будем у пещеры дэвов.
К вечеру все приготовления были закончены, и Карим – сын главы поселка – уже ждал героев на окраине кишлака с запряженными верблюдами. Женщины селения помогли героям облачиться в чадру, а Хаттаб натянул тюрбан главы поселка. Верблюды поднялись с колен и двинулись за звездой на запад в сторону возвышающегося темным пятном предгорья Бахтыз. Небо было чистым и Млечный Путь предстал перед Олекшей во всей красе. Казалось, все звезды выглянули поглазеть на отряд людей, отважившихся бросить вызов песчаным дэвам. Страх вдруг отступил под лучами благоволящих звезд. Очарованные храбростью, небесные светила кокетливо заигрывали со своим земным собеседником, представая перед юным звездочетом во всей красе.
– Ты чего лыбишься? – спросил северянина рыцарь. Ульфрик, как истинный лидер, еще раз объезжал каждого из своих бойцов.
– Звезды уготовили на завтра великий сюрприз. Мне просто не терпится получить его. – Олекша поёжился.
– А ведь умение читать звёзды тоже причисляют к магии. – улыбнулся Хаттаб, пошатываясь в так своему верблюду. – Так что магия это не всегда зло, как считает наш славный рыцарь.
– Жажда получить излишнее, ничего не делая – Зло. Господь даёт человеку все что необходимо, но человек всегда алчет большего, прибегая к магии мы сами открываем двери души демонам преисподней. – голос Лангольера стал тверже.
– Но разве жизнь Иисуса не живое воплощение волшебства и магии? Семь хлебов, хождение по воде, воскрешение мёртвых. – вмешался в спор Давид.
– Иисус имел власть и силу от Творца. Это другое. – отпарировал Ульфрик.
– Все сказки всего Мира говорят о том что темное колдовство бессильно только перед истинной Любовью. А в той же Библии сказано что Бог есть Любовь. – вставил Хаттаб ибн Рахим.
– Да нельзя же просто сказать горе иди в море. В этих словах нет силы!!! – Рыцарь явно начал злиться.
– Очень странный вывод для Христианина— Улыбнулся Давид. – Разве не Иисусу принадлежат слова: имейте веру с горчичное зерно и гора повинуется вашему слову?
– Ученые всего христианского мира спорят на каком языке надо говорить «низвергнись», но низвергнуть скалу в море ещё ни кому не удалось. Беда в том что в святых писаниях не упоминается на каком языке говорил Иисус. – продолжал упорствовать рыцарь.
– Дело не в точном повторении слов Христа, а в вере в них. – отрезал Гулябадский мудрец.
– Ну нет… – развёл руками Ульфрик – Даже колдуны произносят заклятья, на пример: —«Авада Кедавра», а не говорят – Умри.
– Но в бою я не раз слышал от воинов тоже: «Сдохни!!» – и противник получал смертельную рану. – Вставил свои «пять копеек» Олекша.
– Заклятие – это слова Силы. – Неунимался Лангольер.
– Без веры любое слово – просто слово. Хотя любое слово – само по себе , уже чудо. Слово материализует мысль. Делает не материальное материальным, разве это не чудо? Как по мне : произнося слова заклятий, маг не наделяет их силой. Он просто верит сильнее, что это сработает. – констатировал Хаттаб.
– Я совсем запутался – вздохнул ученик астронома.
– Не огорчайся, – улыбнулся Давид. – На вопрос, что такое магия, ответа нет. Но наш Раввин всегда повторял: «– Реально то, во что ты веришь.» Вот Моисей верил, что раздвинет воды морские, и раздвинул. Хоть и был обычным человеком.
– У Моисея, был волшебный посох. – огрызнулся Ульфрик.
– А почему вы ищите именно Валатапшу? Ведь мор в Европе и холера в Азии могут быть деяниями разных тёмных, почему именно он? – спросил Олекша.
– Темная магия очень могущественна. За невинные души у демонов можно выторговать все что угодно. Почти все, кроме истинной любви. А могущество опьяняет. Поэтому Темный обычно всегда один. Он не делятся властью. Ни с кем.
– Но ученики-то есть? С кем же мы сражались в Гулябаде?
– Есть, но тоже один. Есть ещё и Якове – полчища адептов, стремящихся занять место ученика. Но им не ведомо, что ученик – это скорее жертва, будущее вместилище для темного мастера, как и они сами – всего лишь расходный материал. Даже самая мрачная магия преисподней не властна над смертью. Темные путешествуют от тела к телу, продлевая свой срок на столетия. Как они это делают, не отвечу. Не знаю и знать не хочу. После гибели ученика выбирается следующий, пожравщий себе подобных, последний выживший из Якове. Он набирает себе новое стадо алчущих земных благ глупцов.
– А может ученик одолеть мастера? – любопытству Олекша не было предела.
– Такое было всего три раза, за всю историю существования круга магии. Всякое волшебство имеет свой цвет и свой след. И его не подделать. Это как почерк. По следу и видно, кто из них выжил. Это Валатапша. Утром – тяжелый бой. Если сможешь, поспи.
Ульфрик ткнул верблюда пятками и двинулся дальше, Давид и Хаттаб наоборот натянули поводья, придерживая своих верблюдов. Олекша снова остался наедине со звездным небом. Нервозность уступила место сосредоточенности и покою. Внезапное понимание, что дело, которое они затеяли, правильное и справедливое, наполнило сердце храбростью. А знание того, что цель достойна того, чтобы сложить за нее голову, прогнало страх смерти.
Смерть – неминуемый конец земного пути, пугающий своей неизвестностью. Что ждет нас там, за гранью? Почему мы так боимся пересечь ее? Почему мы держимся за время, отведенное нам в этом мире? Или где-то глубоко внутри мы храним некую тайну, которую сами хотим забыть? Что пугает? Неведение? Или страх великого суда, который вывернет всю нашу грязь наружу? И почему тогда даже атеисты, люди, отрицающие всякое загробное существования, вдруг осознанно идут на смерть, жертвуя собой ради блага других? Что заставляет воина закрыть грудью раненого друга?
Звезды молчали, лишь неземным светом озаряя путь к логову страшных чудовищ.
* * *
Когда рассвет обагрил ярко-красной полосой восток небосвода, Карим, старший сын старосты, указал Ульфрику рукой на клыкообразный утес.
– Это клык Шайтана. У его подножия пещера дэвов. Дальше вы сами.
Рыцарь кивнул головой.
– Когда услышишь шум боя, постарайся приблизиться к утесу как можно ближе. Мы не знаем, чем закончится сражение, у нас могут быть раненые, да и твоей сестре может понадобиться помощь. Будь готов оказать ее.
Мальчик кивнул головой.
– А если к полудню мы не покажемся, уходи. И пусть сельчане готовятся к самому худшему.
– Я не подведу.
– Я знаю это, Карим.
* * *
В рассветных лучах песок казался оранжевым. Животные, учуяв дэвов, остановились в трех сотнях шагов от вытоптанной площадки, служившей дэвам стойбищем. В центре него возвышался выложенный из огромный валунов очаг, с ещё тлеющими углями. Дальше зиял чернотой вход в пещеру. Белобородый старец в халате и чалме, согнутый под тяжестью прожитых лет, спешился и мелкими шагами направился прямо в логово, ведя за собой три укутанные в чадры фигуры.
ГиЧак – большой толстый дэв – аж облизнулся от предвкушения. Он бесцеремонно толкнул в плечо младшего брата.
– Эй, Ахмек, иди позови ХмкарСалма и Брадра, у нас гости. Людишки дев привезли. Сегодня вместо чревоугодия будут похоть и блуд.
ГиЧак захохотал. А Ахмек нехотя поплелся в глубь пещеры. Люди приближались. Больная фантазия великана уже обрисовывала прелести пленниц, а в ушах получеловека-получерепахи уже звучали их жалобные крики и мольбы о пощаде. ГиЧак потер руки и двинулся навстречу.
– Нияз, а где наши бараны? Или ты решил, что мы будем есть ваших женщин? И почему ты прячешь лицо? Неужели тебе стыдно?
Длиннорукий гигант с невероятно короткими ногами, мощным торсом, широченными плечами и ростом в два с лишним метра, в одной набедренной повязке подошел к гостям вплотную. Костяные наросты закрывали его тело надёжнее стальных доспехов и напоминали… панцирь черепахи. Вытянутая голова и мощный клюв вместо рта и маленькие бегающие глазки усиливали сходство с этим земноводным.
– Прикажи своим девам обнажиться передо мной. Я выберу себе самую спелую, а может быть, всех успею познакомить со своим маленьким приятелем.
Чудовище сбросило повязку, прикрывающую гениталии, его достоинство уже начало набухать и подниматься.
Выпад Олекши был точен и быстр. Зачарованная сталь клинка распорола пах монстра. Дэв взвыл, сгибаясь и падая на колени. Удар Ульфрика двуручным клеймором отсек уродливую башку дэва от туловища. Темная серо-зеленая вонючая жидкость брызнула, заливая все вокруг. Сбросив маскировку, герои устремились к пещере, из которой уже показался еще один песчаный дэв. Увидев поверженного брата, монстр поднял гигантских размеров палицу, выструганную из цельного ствола чинары, и с воем бросился на людей. Ульфрик нырнул под размашистый удар дубины и со всей силы рубанул мечом в живот Ахмеку. От удара о пластины меч сломался у самой гарды, глубоко увязнув лезвием в костной ткани брюшного панциря дэва. Гигант перехватил дубину в правую руку, намереваясь смять наглого человечишку, когда палаш северянина отсек ему предплечье. Олеша сделал пируэт и засадил клинок в грудь дэва по самую рукоять. Недоумение и страх смерти слились в глазах монстра. Ученик рывком дернул оружие на себя и отделил толстостенный череп дэва с клювообразным ртом от шейных позвонков. В проходе появились еще два чудовища. Давид и Хаттаб метнули дротики. Но копья со звоном отскочили от тел монстров, вызвав у дэвов лишь ухмылку.
– Мягкотелые слизни исполнены отваги, – проквакал один из монстров.
– Что же, так даже веселее.
– Хмкар, позволь мне раздавить этих наглых червей и сварить из их голов твою любимую шурпу.
Матерый дэв жестом дал свое согласие и Брадра устремился на героев. Олекша побежал навстречу, не давая монстру рассчитать момент столкновения. Оставшись без меча, Ульфрик схватил палицу ГиЧака, но та оказалась слишком тяжелой для рыцаря. Вытащив стилет, лангольер бросился на помощь Олекше, едва успевающему уворачиваться от ударов тяжелой дубины Брадры. Подобно двум волкам люди разошлись по флангам. Уследить за обоими монстр уже не мог и атаковал Олекшу. Улучив момент, рыцарь вонзил тонкое жало меж пластин брони в районе подмышки. Огласив окрестности диким воем и выронив дубину, чудовище залепило Ульфрику кулаком в грудь, тот отлетел на несколько метров. Но напав на Ульфрика, Брадра повернулся к северянину огромной спиной, укрытой толстенным панцирем. Олекша занес клинок. В памяти всплыл Улугбей, добрый звездочет из Агробы, с улыбкой шепчущий: «Мууту пергаментикси я хайоа искун алла».
– Мууту пергаментикси я хайоа искун алла! – повторил за приемным отцом юноша и со всей силы воткнул клинок в спинной панцирь монстра. Грянул гром, хоть на утреннем небе не было ни облачка. Панцирь раскололся, словно это и не кость была вовсе, а тонкий листок пергамента. Человекочерепаха безвольным тюком рухнул на грунт. А подоспевшие Хаттаб и Давид замолотили кривыми саблями по толстенной шее поверженного монстра. Они били и били, пока голова не отлетела в сторону, истекая зелено-бурой кровью. Олекша поднял меч на уровне глаз и замер, стараясь восстановить дыхание. Давид и Хаттаб помогли Ульфрику подняться, несмотря на чудовищную силу удара, лангольер остался практически невредим, если не считать гигантских размеров бурый синяк в области груди. Дэв плюнул на ладони и поднял свою палицу. Гибель трех братьев заставила его пересмотреть тактику сражения с мягкотелыми. Хмгкар Салма держал дистанцию, умело используя длину верхних конечностей. А огромный размер дубины лишь усиливал это преимущество. Северянин, несмотря на молодость, начал задыхаться. Рано или поздно удар монстра должен был настичь русича. Это понимали и Олекша, и дэв. Увернувшись от очередного тяжелого удара, Олекша вдруг побежал. Чудовище, разгоряченное битвой, бросилось за ним. Понимая, что в марафоне он не силен, Хгмкар в несколько прыжков попытался настичь и схватить жертву. Но как только когтистая лапа легла на плечо юноши, тот нанес удар клинком назад, не глядя и не целясь, но зачарованная сталь и на этот раз пронзила панцирь песчаного монстра. Лишь ощутив холод стали в груди, могучий дэв понял свою ошибку. А мягкотелый воин, рубанув наотмашь, снес голову последнему чудовищу. Усталый, еле перебирая ногами, Олекша подошел к очагу в центре стойбища. Подняв с кострища недогоревшую головешку и освещая ею путь, полный решимости северянин шагнул вглубь пещеры. Ульфрик уже совсем оправился от удара и уже уверенно держался на ногах.
– Как вы? – спросил Давид.
– Надо помочь Агробинцу. В пещере могут быть еще монстры.– лангольер стиснул зубы и перехватила стилет обратным хватом шагнул к зияющему входу.
– Стойте! Возьмите, если там ещё монстры, она вам нужнее. – Хаттаб протянул рыцарю свою саблю.
– А вы?
– Тут чудовищ уже не осталось, да и при встрече с ними она мне не особо поможет. Я всего лишь старый дряхлый книжный червь, давно переживший свой срок, – ученый Гулябада поник головой и ссутулился. – Я приведу верблюдов и соберу трофеи. А вы спешите. Олекше на самом деле может понадобиться помощь.
Ульфрик принял клинок.
– Как бы это ни звучало, но вы – смелый человек, и у вас хватило храбрости выступить против дэвов. Я очень рад, что вы с нами.
Кивнув Давиду, лангольер поковылял ко входу в пещеру.