Алина Горделли
Ты, я и море
Глава 4. В ритме лунного вальса
В открытое окно вместе с дуновением свежего утреннего ветерка, игравшего тонкой тюлевой занавеской, заглянуло солнце и запустило зайчиком прямо Минни в переносицу. Минни поморщилась, и зайчик перескочил ей на лоб, а потом и вообще заозорничал и стал прыгать по лбу, щекам, подушке, которую она обнимала обеими руками. И снилось ей тоже что-то солнечное, радостное, неуловимое. Так не хотелось просыпаться!
Накануне они разошлись поздно: Ричард все никак не хотел признавать поражение и заставил Рострона сыграть с ним не две, а целых пять партий в шахматы. Наконец ему удалось свести последнюю партию вничью (после красноречивых жестов Эдит за спиной у мужа), и турнир закончился торжественным обещанием Артура играть с Ричардом почаще, так как у него, Ричарда, не хватает практики.
– Где вы так хорошо научились играть в шахматы, мистер Рострон? – Ричард даже не допускал мысли, что это он сам мог быть слабым игроком.
Рострон лукаво улыбнулся:
– Представьте себе, не все морские офицеры интересуются исключительно муштрой, мачтами и парусами.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся Ричард и хлопнул Рострона по плечу, – если судить по вас, так они все утонченные интеллектуалы и любители искусства! А если, к тому же, судить по вашим наградам, – он посмотрел на подшивки на кителе у Рострона, – это вовсе не мешает им выполнять свой долг перед королевой и страной! За что у вас эти награды?
– За первую Бурскую войну и, совсем недавно, за кампанию в Судане.
Ричард присвистнул, и Эдит зыркнула на него глазами.
– Так то ж было целых десять лет назад!
– Ну да! – улыбнулся Рострон. – Я был двадцатилетним мичманом. Мы транспортировали в Южную Африку войска и патрулировали побережье. К сожалению, – добавил он озабоченно, – нового военного противостояния с бурами, кажется, избежать так и не удастся.
– И вам придется принять в нем участие? – встревоженно спросила Эдит и красноречиво посмотрела на Минни.
– Я прохожу срочную военную службу, миссис Стоттерт, и, хотя текущее назначение у меня – присоединиться к нашему флоту в Китае, если начнется война, я, конечно же, отправлюсь туда, куда пошлют.
Всем стало как-то тревожно. Рострон ответил, по обыкновению, спокойно и обстоятельно, но было заметно, что его беспокоило подспудное значение, которое придала этой теме Эдит. К счастью, так как уже перевалило за полночь, она не стала продолжать допрос. Все пожелали друг другу спокойной ночи, и служанка отвела Рострона в комнату Максвелла. Она оказалась напротив комнаты Минни: их разделял внутренний проход-балкончик.
То, что Артур был так близко, казалось, должно было взволновать Минни. Но вместо этого она чувствовала упоительную умиротворенность: будто все встало на свои места. Он был где-то рядом, уверенный, и такой надежный. Казалось, он источает спокойствие, которое обволокло Минни и убаюкало ее. Рядом с ним ничего не страшно, все будет правильно, так, как и должно быть. На душе у Минни было легко и радостно, и она уснула с безмятежной улыбкой на лице.
И вот сейчас, разбуженная лучами теплого августовского солнца, она сонно потянулась, сладко зевнула, и вдруг вспомнила, что через полчаса завтрак, и она увидит своего Артура, а вечером они идут на бал! Как восхитительна жизнь!
Минни вскочила и перво-наперво приложила ушко к дверям, не слышно ли его голоса? Но снаружи было все тихо, и, накинув халатик, она пробежала в ванную, наскоро умылась, причесалась, повертелась перед зеркалом и, облачившись в утренний домашний костюм, нарочито неторопливо спустилась вниз и прошла в столовую.
Завтрак был уже накрыт. За столом сидели Ричард и Эдит.
Минни в изумлении раскрыла рот:
– А где же…
– Твой ускакал рано утром, часов в восемь, – ухмыльнувшись ответила Эдит, – попросил у служанки чашечку кофе, ничего не поел и никого не стал будить. Велел передать нам, что хочет успеть на девятичасовой болтонский поезд и что заедет за тобой в половине шестого вечера.
Минни не смогла скрыть своего разочарования: «Мог бы уехать и дневным поездом, чтобы увидеть меня», – подумала она. Насупившись, она села за стол и стала медленно жевать круассан с маслом и клубничным джемом.
– Ну-ну, Минни, детка. Твой лейтенант взрослый занятой мужчина, а не один из тех светских бездельников, которые обычно крутятся вокруг тебя. – Как ни странно, эти слова произнесла именно Эдит.
Минни подняла глаза и от изумления открыла ротик с откусанным круассаном.
– Он не будет сидеть подле тебя и возиться с тобой с утра до вечера. Ему надо зарабатывать на жизнь и на семью, – серьезно продолжила Эдит. – Тем более, что его вообще не будет рядом с тобой неделями, а может и месяцами. Ты должна к этому привыкнуть, если… – и она не стала договаривать.
Глаза Минни наполнились непрошенными слезами. Две крупные слезинки капнули прямо в чашечку с чаем. Она медленно встала из-за стола и так же медленно и понуро стала подниматься вверх по лестнице.
– Зачем ты так? – укоризненно прозвучал голос отца в столовой.
– Все развивается слишком быстро, Ричард, – приглушенно и горячо заговорила Эдит, но Минни было все слышно с лестницы, – ни сегодня, так завтра, он сделает предложение, разве ты не видишь? А Минни, кажется, в первый раз влюбилась! А ну как она ответит согласием, и только потом подумает о последствиях? Она должна осознавать, на что идет! Вы почему-то все думаете, что я против него. Вовсе нет! Мне нравится этот парень, и мне не хотелось бы, чтобы с ним случилось то же, что с Чарльзом. Чарльз – человек довольно флегматичный, а этот…
Минни не слышала продолжения, так как добралась до своей комнаты, а подслушивать ей было неприятно. Но и того, что она услышала, было достаточно. Мать была права. Артур вскружил ей голову. И ей, и себе самому. И ни за что на свете, нельзя причинить ему боль, заставить страдать. Ей и в самом деле не шестнадцать лет, а все двадцать четыре. А она ведет себя как взбалмошная безответственная девчонка, которая, не думая, походя, может ранить прекрасного любящего ее человека.
С тяжелым вздохом Минни медленно зашла в свою комнату, и задумчиво опустилась на мягкий пуф перед туалетным столиком. Внимательно вгляделась в свое лицо в зеркале, вроде впервые увидела.
«Кто ты, незнакомка? Какие у тебя серьезные встревоженные глаза, морщинка пролегла между густыми бровями, смуглые щечки побледнели. Разве я тебя знаю?»
«Здравствуй, Минни», – ответило ее отражение, – «я твое будущее. Я – взрослая женщина, готовая вылупиться из этого влюбленного, шаловливого существа. Я мать его детей, его жена.»
«А хватит ли у тебя сил переносить вечные разлуки, тосковать по любимым глазам, голосу, прикосновениям? Хватит ли выдержки волноваться перед каждым рейсом, штормовым предупреждением? Выхватывать из рук почтальона утреннюю газету? Вздрагивать при виде штемпеля адмиралтейства или «Кьюнарда» на конверте письма?»
«У меня хватит сил на все, лишь бы ты его действительно любила».
«А как это узнать, как быть уверенной? Помоги мне, подскажи как все будет?»
«С нетерпением ждать возвращения. Сердце сильно стучит от звука шагов и любимого голоса на крыльце. Каждая встреча – как в первый раз, каждая вместе проведенная неделя – как медовый месяц. Его непреходящая любовь и преданность. Мальчики как две капли воды похожие на отца, так что будешь видеть в них его дорогие черты каждый день. Долгожданная девочка. Будете все вместе его ждать, гордиться им. Он станет большим человеком, героем. Ты будешь счастлива, а, самое главное, ты сделаешь его счастливым.»
«Спасибо тебе! Это прекрасно! Я люблю его. Мне больше никого не надо!»
«Значит и у меня будет все хорошо!» – Минни из зазеркалья теперь улыбалась, радостно и счастливо, глядя на себя молодую, которая задумчиво опустила голову на сложенные на столике руки.
Из комнаты Минни не доносилось ни звука вплоть до самого обеда. По какому-то безмолвному обоюдному согласию, ни Ричард, ни Эдит не стали ее беспокоить. В два часа у служанок зазвенел колокольчик, в комнату Минни пробежала Кэти с чаем и сэндвичами и пропала на целых три часа. Наконец, в пять часов вечера из комнаты показалась Минни и горделиво спустилась в гостиную. Ричард ахнул, а Эдит всплеснула руками.
На Минни было вечернее платье, привезенное Максом из Парижа год назад в подарок сестре, но забракованное Эдит как неподобающее для приличной девушки на выданье. Тем не менее, Эдит не решилась выбросить или отдать кому-нибудь подарок любимого сына, и платье было замуровано на дне старого, еще бабушкиного, сундука, стоявшего в комнате дочери. И теперь Минни надела именно его: парчовое, ярко красное платье, с небольшим шлейфом, все состоявшее из слоев, как воланов, отороченное такими же красными кружевами и блестками. Оно прекрасно подчеркивало тонкую талию и округлые бедра Минни, ее черные волосы. А глубокое декольте с оголенными плечами решительно позволяло рассмотреть маленькую, но пухлую грудь. В волосах у Минни блестела большая заколка их трех пунцовых искусственных роз. Ансамбль завершали две старинные каплеобразные рубиновые серьги, доставшиеся Минни от бабушки, и длинные шелковые перчатки.
Это был вызов. Исчезла нежная чайная роза, ее место заняла новая, самостоятельная, уверенная в себе Минни.
– Смотри, Кармен, чтобы тебя не пронзили кинжалом, – проворчала недовольно Эдит, но даже она не могла не согласиться, что Минни выглядела бесподобно. Ричард, украдкой от жены, одобрительно закивал дочери головой.
Вздохнув, Эдит ненадолго скрылась у себя в комнате и появилась с большим страусиным черным веером с красной окантовкой.
– Спасибо, мама! – Минни не ожидала подарка и с благодарностью посмотрела на мать.
Однако, если семейство Стоттертов предполагало, что на сегодня сюрпризы закончились, они сильно ошибались. За окном послышался цокот копыт и звук останавливающегося экипажа, кто-то быстро и легко взбежал на крыльцо, зазвонил колокольчик, и служанка открыла дверь.
На пороге стоял лейтенант Артур Рострон в белоснежной парадной форме военно-морского флота, при сабле и золотых эполетах, в белых перчатках, сжимая в левой руке белую, окантованную золотом фуражку. Короткий, в отличие от будничной темно-синей формы, белый китель, подчеркивал его подтянутую фигуру, длинные, стройные и крепкие ноги, а белый цвет очень шел к бронзовому загорелому лицу, на котором горели голубые глаза.
У Эдит вырвался невольный возглас восхищения.
– Ого! – повернулся к жене изумленный Ричард, и бедная Эдит покраснела в подант к платью дочери.
Но ни Минни, ни Артур не заметили этой забавной семейной сцены: они пожирали друг друга восхищенными глазами. Наконец, Артур очнулся, подбежал к Минни и поцеловал ей руку, элегантно опустившись на одно колено. Сабля торжественно звякнула. Служанка поднесла Минни черную бархатную накидку.
– Какая же вы красивая пара! – не удержался Ричард и испуганно оглянулся на жену. Но Эдит не отреагировала, она смотрела на дочь с нежной и какой-то печальной улыбкой.
– Постарайтесь вернуться не позже полуночи, мистер Рострон, – обратилась она почему-то не к дочери.
– Непременно, миссис Стоттерт, – ответил он глубоким взволнованным голосом, и, взявшись за руки, счастливые и веселые, Минни и Артур побежали к ожидавшему их кабриолету.
Дверь затворилась. Эдит приоткрыла занавеску и проводила экипаж взглядом. Потом, вздохнув, отошла от окна.
– Ууу, – протянул Ричард, обняв жену за плечи и улыбаясь, – а кому-то стало завидно! А кому-то старый муж уже не по душе, без сабли и эполетов!
– Да ну тебя! – отмахнулась Эдит, и, все-таки, немного покраснела.
Минни чувствовала, что это был самый главный в ее жизни бал, и, скорее всего, последний. И хотя от этой мысли становилось грустно, предчувствие предстоявших больших перемен ее влекло и волновало. Ей очень хотелось, чтобы этот бал запомнился ей на всю жизнь, и так оно и вышло.
Они и впрямь оказались самой заметной парой среди сотни собравшихся в огромном зеркальном зале городской ратуши. Сочетание белого с красным, мягкая прелесть партнерши и элегантная, почти что гимнастическая, стать партнера, сразу же привлекали внимание. А если к этому добавить сияющие от счастья лица, то было совсем неудивительно, что Минни и Артура провожали взглядами с самого момента их появления в ратуше.
Еще в вестибюле Минни достала из расшитой бисером черного цвета сумочки маленькую книжечку-программку, которую им выдали на входе, что-то в ней нацарапала и лукаво посмотрела на Артура. Его глаза округлились в растерянности.
– Вы будете танцевать с кем-нибудь еще? – голос прервался от волнения.
– Вообще-то так полагается, – кокетливо ответила Минни, – так что я проставила имена перед каждым танцем.
– Покажите, – хрипло проговорил Артур, – пожалуйста! – спешно добавил он, побледнев.
Минни с лукавой улыбкой протянула ему программку.
«АГР» было проставлено перед каждым танцем.
– Ох, Минни! – выдохнул Артур. – Напугали же вы меня! – Он провел тыльной стороной кисти по лбу. – Ох, прав был ваш батюшка!
– Неужели! – и быстро зыркнув по сторонам, она показала ему кончик маленького розового язычка. – А вы уж и вообразили, что имеете на меня все права? И что ж это морские офицеры всегда такие пугливые? – и Минни кокетливо подхватила его под руку. Они проследовали в сторону танцевального зала.
Артур все еще качал головой, но уже смотрел на нее со своей добродушной улыбкой.
– А вы мне отомстите! – не унималась Минни.
– Как же это?
– Пригласите на танец другую даму, и я останусь без кавалера!
– Ну уж нет! Так я рисковать не буду. Без кавалера вы не останетесь, вот в чем проблема! Но, – и тут Артур зашептал ей в самое ушко, – я вам все же отомщу, по-своему.
– Да? – у Минни загорелись глаза.
– Ага, – проговорил он медленно с шутливой угрозой на лице и добавил, – я вас утанцую до изнеможения!
– Неужели? – Минни была искренне удивлена. – Так вы еще и хорошо танцуете? А есть ли вообще что-нибудь, что вы не умеете делать?
– Нет, – неожиданно дерзко и даже с вызовом ответил он, – и я надеюсь, что мне предоставится возможность вам это доказать!
Минни вспыхнула, но ответить не успела: раздались чарующие звуки «Венского Вальса». Артур подхватил ее за талию своей крепкой мозолистой рукой, продолжая держать в левой фуражку, Минни положила правую руку ему на плечо, поддерживая шлейф левой, и они легко понеслись по залу под упоительные звуки вальса Йоганна Штрауса.
Танцевал он действительно бесподобно. У Минни никогда раньше не было такого кавалера. Лучший танцор из ее поклонников барристер Генри Стэнфорд всегда немного подпрыгивал, не говоря уж о неуклюжем Чарльзе Стэнли. Поэтому от природы гибкой Минни ни разу так и не пришлось по настоящему блеснуть на балу. До сегодняшнего дня.
Артур обладал почти что гимнастической грациозностью и прекрасным чувством ритма. Он кружил по залу, вроде бы не касаясь пола, легко и быстро, и вел ее так уверенно, что Минни даже не надо было думать о своих движениях и шагах. Почувствовав себя в полной безопасности, она чуть откинулась назад, опираясь на его сильную руку, цепко держащую ее за талию, и наслаждалась музыкой, движением, ощущая себя королевой, властительницей бала.
Один вальс Штрауса сменялся другим, оркестр не делал паузы, и Минни с Артуром кружили в упоении, забыв о времени и пространстве, растворившись друг в друге. Они и не заметили, как толпа танцующих поредела, люди образовали большой круг, залюбовавшись красотой скольжения этой пары.
Словно в дымке выплывали из недр бального зала знакомые лица – подруг с поджатыми губами, удивленное лицо Стэнфорда, печальные глаза Чарьза Стэнли. У Минни кольнуло в сердце, но она тут же о нем забыла. Она была слишком счастлива.
Артур словно не знал устали, и Минни не хотелось ему уступать, но в конце концов она не выдержала и посмотрела на него умоляющими глазами. Артур тут же повиновался и красиво завершил их танец, вновь опустившись на одно колено и звякнув саблей. Раздались сначала редкие хлопки, потом больше, и Минни с Артуром обнаружили себя в центре внимания улыбающихся аплодирующих гостей. Смущенные и раскрасневшиеся, они наскоро поклонились, и Минни увлекла Артура в соседний полупустой зал с мраморными колоннами. Прислонившись к одной из них, Минни пыталась перевести дух, ее грудь тяжело вздымалась.
– Вам удалось-таки мне отомстить! – она подняла к нему медовые сияющие глаза и замерла. Лицо Артура излучало такое желание и, одновременно, нежность, что у нее застучало сердце, а по спине пробежала уже знакомая дрожь. Приоткрыв губки, Минни чуть заметно кивнула, и, взяв ее за талию левой рукой, он припал к ней так жадно, как будто от этого зависела его жизнь. Но правую руку Артур упорно держал за спиной.
Ей казалось, что они целовались столько же времени, сколько танцевали. Кто-то еще мелькал между колоннами поодаль, но ей было все равно, так упоительны были его прикосновения. Вначале это были просто поцелуи, но потом Артур языком приоткрыл ей зубки, его горячее дыхание ворвалось в нее и наполнило ее жилы. Он коснулся своим языком ее язычка, и Минни вздрогнула. Артур тут же отстранился, и Минни стало досадно на себя. Ну что за недотрога!
– Это ничего, это от неожиданности, – пролепетала она.
– Минни, – прерывающимся голосом ответил Артур, – я люблю вас, Минни!
Она ведь ждала этих слов, она была уверена, что он вот-вот их произнесет, да и признания ей было слышать не впервой. Почему же так защемило и забилось сердце, а из глаз брызнули слезы, да еще целым потоком?
– Да ч-что ж это такое, да ч-что это со мной?! – приговаривала Минни, пытаясь остановить слезы и найти в сумочке затерявшийся платочек.
Растроганный и растерянный Артур обнял ее, прижал к себе, заслонив ее личико от любопытных взглядов, а она все всхлипывала и всхлипывала у него на груди.
– Минни, – прошептал он наконец ей в ушко, когда она притихла, – мне необходимо с вами серьезно поговорить. Вы согласитесь сбежать отсюда и пойти со мной на набережную?
Она виновато кивнула, утирая оставшиеся слезы. Артур бережно и нежно накинул на ее плечи накидку, Минни взяла его под руку, и они медленно вышли из ратуши. Было уже десять часов вечера. Ночь была теплой, безветренной, на чернильном небе сияла полная луна. Они пересекли городскую площадь и вышли к набережной. Обессилевшая от танца и переживаний, Минни поскользнулась, и Артур легко подхватил ее на руки.
– Ой, – прошептала она, – вам не тяжело?
– Ну что вы, Минни, – ответил он ласково, – спустимся к самому морю?
– Давайте, – она обняла его за шею, склонив голову ему на плечо и, осторожно ступая, Артур пронес ее по длинной лестнице вниз, прямо к пустынному пляжу.
Неподалеку от дремлющего прибоя он увидел большой плоский камень. Осторожно поставив Минни на ноги, он снял с себя белоснежный китель, предварительно вынув что-то из кармана, и застелил им камень, несмотря на протесты Минни.
– Он же испачкается! – воскликнула она. – Камень еще совсем теплый!
– Ничего, постираем! Вам нельзя сидеть на холодном, ни в коем случае.
Минни, смущенно улыбнувшись и оправив воланы на своем наряде, присела на китель, стараясь не очень его помять. Артур устроился у ее ног. Лунная дорожка спустилась прямо к ним, казалось, до нее можно достать рукой. Было светло и тихо, только негромко шуршали волны. Сильно волнуясь, Артур протянул ей красивую эмалированную коробочку.
– Что это? – прошептала Минни, сердце забилось от сладкого предчувствия.
Артур открыл коробочку. В ней лежало колечко с одним единственным крупным светло-коричневым сверкающим камнем.
– Это коричневый бриллиант?! – воскликнула Минни. – Это же огромная редкость! Откуда?!
– Я привез из Южной Африки, – мягко ответил Артур, – мне хотелось, чтобы нас обручило море, Минни. Звучит несколько высокопарно, но это так. – И, приподнявшись на одно колено, заметно волнуясь, он торжественно произнес:
– Мисс Минни, я люблю вас! Окажите мне честь и согласитесь стать моей женой!
Минни потянулась к колечку, но ответить не успела. Он ее остановил, взяв за руку, будто решился и прыгнул с обрыва.
– Прежде, чем вы ответите, я обязан вам рассказать о себе что-то очень важное, – его голос дрогнул.
– Вы ведь хотели мне это сказать вчера за обедом, а потом в саду, но не решились, не так ли? – тихо спросила она.
– Да, Минни, вы проницательны. Вы заметили мою нерешительность, – обычно звонкий голос Артура звучал глухо.
– Говорите же, не томите! – взмолилась Минни.
Артур глубоко выдохнул, взял ее за руку и сказал, смотря прямо в ее глубокие медовые глаза.
– У меня была жена, Минни.
Минни продолжала смотреть на него с изумлением, не проронив ни слова.
– Вернее, мы не были официально женаты, но я считал Люсиль своей женой, и всегда буду так считать, – сказал Артур твердо.
– Расскажите, – прошептала Минни. Какой-то особой женской интуицией, она уловила, что именно сейчас случится самое решительное и важное испытание их отношений, и что именно от нее будет зависеть, выдержат ли они это испытание.
Артур посмотрел на нее с благодарностью.
– Если помните, все началось с упоминания французского языка, – приступил он к своей исповеди, время от времени поглядывая на Минни. – Когда подошло время выпускных экзаменов в кадетском училище, выяснилось, что французский язык моя ахиллесова пята. Я был первым учеником и президентом класса, а тут мне грозил провал. Я прекрасно читал и переводил тексты, но никак не удавалось мне что-то внятное произнести! Преподаватель посоветовал мне взять несколько частных уроков у француженки, по имени Люсиль Бланшар. Люсиль приехала в Ливерпуль вместе со своим английским женихом, который, к несчастью, погиб в море, а она как-то осталась в Ливерпуле и зарабатывала уроками.
Артур остановился, чтобы перевести дух. Минни, уже понимая, что последует, почувствовала укол ревности, чувство доселе ей неведомое.
– И вот одним таким же летним вечером, я направился в ее коттедж с учебниками под мышкой, и … остался… Вы понимаете меня, Минни? – спросил он почти жалобно.
Она кивнула, хоть и поняла только частично.
– Мне было восемнадцать, а ей тридцать пять лет.
Минни ахнула.
– Неизвестно, что привлекло ее в белобрысом вихрастом мальчишке, либо ей было одиноко на чужбине, но она ко мне привязалась, а я к ней, – просто сказал Артур. – Я переехал к ней жить, и мы жили как муж и жена в течение целых пяти лет.
– Она была красивая? – прошептала Минни.
Артур внимательно посмотрел на нее.
– Кареглазая смуглая брюнетка, очень красивая, да, – тихо ответил он.
Минни судорожно вздохнула.
– Вы не захотели на ней жениться? Из-за разницы в возрасте?
– Это Люсиль отказалась выйти за меня замуж и именно по этой самой причине. Я предлагал, много раз, – его голос стал печальным, – она столькому меня научила! За три года до того, как мы сошлись, умерла моя мама. Я в это время был в плаванье – на целых семь месяцев, даже не смог с мамой попрощаться, – горько сказал Артур, сдерживая слезы.
Минни тихонько пожала ему руку, и Артур с благодарностью посмотрел на нее.
– Я теперь понимаю, что Люсиль стала для меня всем – женой, матерью, подругой, возлюбленной, вобщем – Женщиной с большой буквы в моей жизни. Конечно же я предлагал ей выйти за меня замуж. Мне было безразлично, кто что подумает, всегда было безразлично. Но она каждый раз решительно отказывалась.
Артур замолчал.
– Вы ее любили? – еле слышно спросила Минни, замирая.
Он посмотрел ей прямо в глаза и ответил твердо.
– Да, Минни, я ее любил. Я знал, что меня ждут на земле с любовью и заботой, мне было к кому возвращаться. Конечно же, отец, сестры и братья меня тоже любили, но у них была своя жизнь, свои заботы, в том числе и о хлебе насущном. У Люсиль же не было никого, кроме меня. Никого на всем белом свете, даже во Франции: она была круглой сиротой. И всю свою нежность и любовь она отдавала мне, мне одному.
Артур вздохнул.
– Минни, я однолюб. Я привязываюсь к человеку, и даже к кораблю, – добавил он с усмешкой, – я не способен на мимолетные связи, не говоря уж об одноразовых. Вы меня понимаете?
Минни слегка кивнула. Она по-прежнему держала его за руку, но теперь задумчиво смотрела куда-то вниз.
– Почему же вы расстались? – спросила она, не поднимая глаз.
Он тяжело вздохнул. Было заметно как трудно дается ему этот разговор.
– Мне было двадцать три, а Люсиль исполнилось сорок. Мы как раз отпраздновали ее день рождения, а через два дня, я уходил в рейс на паруснике на целых полгода. Перед самым рейсом она усадила меня в кресло и, глотая слезы, сказала, что, когда я вернусь, ее здесь уже не будет – она возвращается во Францию, и адреса не оставит. Ей уже сорок, и она больше не имеет права на мою молодую жизнь.
Артур перевел дух.
– Она считала, что я должен найти себе ровесницу жену, заиметь семью и детей. Всю ночь мы проревели… Я протестовал, но она была неумолима. Весь тот рейс прошел для меня как один мучительный сон. Я брал на себя самую тяжелую работу, потерял три ногтя, складывая на ветру мокрый парус, и даже не заметил боли.
Он снова помолчал.
– Когда я вернулся, Люсиль уже не было в нашем маленьком коттедже. Я пытался ее искать, писал даже письма в наше посольство во Франции, но она исчезла бесследно.
Минни продолжала молчать, опустив голову.
– Мне было нелегко, особенно первые несколько месяцев. Но знаете, Минни, – сказал Артур горько, – самое обидное было сознание того, что она так меня и не узнала за все пять лет. Неужели она могла подумать, что я ее когда-нибудь брошу, оставлю? Хоть бы ей было пятьдесят, восемьдесят, сто лет!
Артур резко махнул рукой и тоже умолк.
Так они просидели минут пять.
– Я никогда и никому этого не рассказывал, я открылся первый раз в жизни – вам! – Артур сказал почти с отчаянием, сжимая ее ладошку. – Минни, я любил Люсиль, и, кроме нее, у меня никого не было. Но позавчера, Господи, неужели это было только позавчера, я влюбился в первый раз в жизни – в вас! – и он замолчал, затаив дыхание, ожидая ее ответа как приговора.
Минни медленно подняла на него полные слез и нежности медовые глаза.
– Напротив, она вас очень хорошо поняла и узнала. Вы не из тех кто бросает, изменяет – себе, призванию, женщине. И именно поэтому она сама оставила вас, освободила. Благородная, гордая и сильная женщина, – голос Минни дрогнул. – Она настолько вас любила, что смогла принести свою любовь в жертву вам, вашему будущему.
Минни умолкла, глотая слезы.
– Я так страшился этого разговора, Минни! Я вас опечалил, расстроил?! Я все испортил, да?! – в голосе Рострона теперь слышалось подлинное отчаяние. – Ваш отказ меня уничтожит. Но я верил, верю и сейчас, что отношения нельзя строить на лжи, я должен был вам все рассказать!
Он взял в свои руки обе ее маленькие ладошки, и прижал их к груди, затаив дыхание.
Она медленно покачала головой.
– Нет. Я просто боюсь…, боюсь, смогу ли заменить вам ее…, – Минни осеклась. – Но я постараюсь, Артур, я очень постараюсь!
Артур замер, ошеломленный.
– Минни, милая, любимая, какая замена! Да что вы! Лучше вас нет никого на всем белом свете! Вы одна-единственная, необыкновенная, такая любимая и такая желанная!
– Правда?! – Минни радостно заглянула ему в глаза, улыбаясь сквозь слезы.
Артур, схватив ее личико в свои руки, покрыл поцелуями ее волосы, лоб, глаза, щеки.
– О Боже, я не так, не так собирался просить вас! Не так признаться в своей любви! Какой же я неловкий! Но ведь это означает да? Да?!
– Да! – эхом отозвалась она.
Он обнял ее и уткнулся носом ей в шею, чтобы скрыть свои слезы.
Минни прижалась к нему щекой, нежно перебирая его волосы, будто это она была старше, мудрее, опытнее.
– Все будет хорошо, Артур, любимый, все будет хорошо…
