Алина Горделли
Ты, я и море
Эдит же, хоть и пригубила шампанского, оставалась на месте. Ей очень хотелось поздравить Макса, но она все еще сердилась на Артура за то, как ловко он ее обошел. Кроме того, она никак не могла отойти от ошеломляющей скорости всего происшедшего. Безусловным было то, что участие достопочтенной Клементины Сэссил в качестве подружки на венчании Минни полностью снимало все подозрения о причинах скоропалительности брака.
– Боже мой! – Эдит наконец-то вышла из транса и заговорила быстро и возбужденно, – через три дня венчание! – и она начала разгибать пальцы. – Надо оповестить хоть самых близких родственников и друзей, приготовить торжественный обед, ведь на нем будет сама леди Клементина! Подвенечное платье для Минни, туалеты для нас обеих, букеты и аксессуары! Договориться с викарием, музыканты, свадебный торт!
– Эээ, миссис Стоттерт, – пытался вклиниться Артур, но она его не слышала или не хотела слышать.
– А где вы проведете медовый месяц, и где вы будете жить, об этом вы подумали, или хоть кто-нибудь, кроме меня, всем этим обеспокоился?! – и она торжествующе обвела взглядом присутствующих.
Минни приуныла, Макс и Ричард растерянно молчали. Артур, все так же широко улыбаясь, подошел к Эдит, сел рядышком, поцеловал ей руку, и мягко заговорил, как и она, разгибая пальцы:
– Отец Несбитт в церкви Святого Иоанна Крестителя проведет венчание в субботу, в одиннадцать часов; торт заказан в пекарне Робертсонов; мой отец, брат Джордж и сестра Беатрис приедут в субботу утренним поездом, мое старое кадетское училище пришлет музыкантов в качестве свадебного подарка; платья, шляпки и букетики – в тех коробках, которые я передал Кэти, надеюсь вам понравятся; апартаменты для новобрачных забронированы в «Метрополе» Блэкпула, билеты первого класса куплены. Единственное, что мне категорически отказались продавать модистки, так это подвенечное платье невесты. Оказывается, мне нельзя его даже видеть, это плохая примета! – и Артур снова широко улыбнулся.
Семейство Стоттертов в полном составе потеряло дар речи.
Первым пришел в себя Максвелл. Ударив кулаком по колену он расхохотался:
– Ну, Спаркс! Ну ты превзошел самого себя! Вот это влюбился, так влюбился! Когда же ты все это успел?!
Рострон пожал плечами:
– У меня было целых три часа – от двух до пяти!
Минни, раскрасневшаяся, тоже подбежала к матери и обняла ее:
– Видишь, какой он у меня молодец, мама! – она вся сияла от гордости. – Все предусмотрел и подготовил!
– Надеюсь, хоть рожать ты будешь сама! – не удержалась Эдит.
Такой вольности от нее никто не ожидал, и все весело расхохотались, громче всех Ричард. Только Артур немного покраснел. Потом он подхватил Минни за талию и увлек ее к большому окну в столовой, отдернул занавеску. Вечерело, но было еще светло. Обняв Минни за плечи, Артур кивнул в сторону большого кирпичного особняка, приветливо красневшего на пригорке. Того самого.
– Минни, – Артур явно волновался, – я должен был спросить вашего разрешения, но мне так хотелось сделать вам сюрприз!
Минни смотрела на него во все глаза, приоткрыв рот. Она уже смутно догадывалась, но все не могла поверить.
– Этот дом, Минни, ваш волшебный замок, он теперь наш! Я внес задаток, – и он умолк, с волнением вглядываясь в ее лицо. – Наша мечта сбудется: качели, Рождество и… и… все остальное, как мы загадали .... Это мой свадебный подарок тебе, любимая! – он снова умолк, волнуясь, и достал из кармана сюртука позолоченный вычурно инкрустированный ключ.
Минни почувствовала как у нее перехватило в горле, защекотало в носу и, повиснув у Артура на шее, она разревелась:
– М-мой дом, м-мой волшебный замок, м-моя детская мечта, уууууууу!
Нежно прижав ее к груди, Артур мягко сказал:
– И родители близко, чтобы тебе не было одиноко, когда меня нет рядом. И вы не будете скучать по Минни, – Артур повернулся к Ричарду и Эдит.
Эдит, наконец, поднялась со своего места и медленно подошла к влюбленным. Невольно отодвинувшись друг от друга, Минни и Артур смотрели на нее во все глаза. Она поцеловала Минни в лоб, а потом подошла к Артуру. Не говоря ни слова, Эдит взяла его за плечи и обняла, а потом что-то прошептала ему на ухо. Глаза у Артура зажглись, низко наклонившись он поцеловал ей руку, и Эдит, уже ласково улыбаясь, взъерошила ему волосы.
– Ну что ж, отец, – в ее глазах блеснули слезы, – у нас появился еще один сын, и, сдается мне, будет повод им гордиться. Ты ведь будешь заботиться о нашей малышке, сынок? – сказала она ласково.
– Миссис Стоттерт, – взволнованно ответил Артур, – в моей жизни всегда будут только Минни, наша семья и… море.
– Ох, берегись, Макс! – покачал головой Ричард. – Как бы тебе не пришлось уступить место фаворита в сердце нашей мамы!
– Ну уж нет, – шутливо рассердился Максвелл, – этого я не допущу!
И он обменялся с Артуром крепким рукопожатием.
За кофе и чаем вся семья горячо и слаженно обсуждала детали предстоящего события. Кэти притащила коробки и извлекла из них дамские шляпки, перчатки, букетики, два великолепных и дорогих выходных платья и много чего другого. Все это было рассмотрено с восхищением и восклицаниями.
– У вас отменный вкус, Артур, – с одобрением отозвалась Эдит, – но ведь это все так дорого, да еще и дом и экстравагантное свадебное путешествие! Откуда у вас такие средства?
– Из моей зарплаты, – Артур казался удивленным, – я, конечно же, помогаю отцу и семье, но больше мне не на что тратить деньги…
– Хмм, – перебил его Ричард, улыбаясь, – на благотворительность, например?
– Ну да, это тоже, конечно, – отозвался Артур смущенно. – Я хотел сказать, что у меня самого расходы мизерные и поэтому есть сбережения. – И он добавил с некоторой гордостью и даже вызовом. – По портовым пивным и прочим заведениям я не хожу, в карты не играю, а в океане какие у меня могут быть расходы?
– Например, кормить рогатых монстров! – прыснула Минни.
– Так я ему скормил казенные харчи! – парировал Артур, и они с Минни расхохотались.
Стоттерты понятия не имели, о чем веселятся эти двое, но Ричард продолжил со всей серьезностью.
– Мы с миссис Стоттерт, конечно же, будем вам помогать. Предположим, на первых порах на обзаведение мы вам выделим…
Артур не дал ему договорить.
– Мистер Стоттерт, – он был взволнован, его щеки слегка покраснели, – простите меня, что перебиваю вас. Ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах я не возьму у вас ни пенни! Моя семья – это моя ответственность и только моя. – И он отрезал ребром ладони по воздуху. – Я вам благодарен за предложение и поддержку, вы очень добры, но мы справимся сами.
– Мы справимся сами! – эхом отозвалась Минни, подхватив Артура под руку, и горделиво вздернула носик.
– Хе-хе, ну что же, как знаете, – Ричарду явно было приятно услышать такие слова из уст новоиспеченного зятя. – Вы, однако, гордец, а разве гордыня не считается грехом? – улыбнулся он.
– Между гордыней и гордостью большая разница, мистер Стоттерт, – парировал Артур. – Гордость не разрешает унижаться, а гордыня позволяет возвыситься.
–Хмм, – пробормотал Ричард, – и возразить-то нечего!
Минни попросилась посмотреть дом и, схватив легкую накидку, так как уже почти стемнело, они с Артуром убежали, обещав вернуться часа через два.
Эдит, Ричард и Макс еле перевели дух, как после сильного шторма.
Наконец-то и Макс дождался поздравлений и какое-то время обсуждал с родителями будущую помолвку с Клементиной Сэссил и свадьбу. Эдит так и светилась от счастья и гордости. Ей пришлось-таки признать, что заветной помолвки удалось добиться стараниями Рострона, и она стоила того, чтобы закрыть глаза на эскапады младшей своевольной дочери.
Служанка принесла еще холодной закуски, чаю, кофе и сладкого. Мужчины закурили, все немного расслабились.
– Макс, – проговорила Эдит, – аккуратно отпивая чай из фарфоровой чашечки. – Теперь, когда все уже решено, свадьба назначена на субботу, ты можешь быть с нами откровенным – ничего ведь не изменится. Я так хотела услышать твое мнение о нашем скоропалительном, – усмехнулась она, – зяте до принятия окончательного решения. Но теперь уже ничего не поделаешь. Мне, нам, – поправилась она, и Ричард торопливо кивнул, – все равно интересно и важно услышать твое не предвзятое мнение. Только чур – будь откровенным! – повторила она.
– Буду, – охотно отозвался Макс, затягиваясь сигаретой. – Вы ведь понимаете, что ни за что на свете я бы не поставил под удар судьбу нашей любимицы. И моя безусловная поддержка этому браку, пусть и скоропалительному, основана на том, что я ни на йоту не сомневаюсь в правильности выбора Минни.
Эдит и Ричард молчали, ожидая продолжения.
– Артура невозможно не заметить, и я часто задумывался об истоках его харизматичности. – Макс отряхнул сигарету в пепельницу. – И пришел к выводу, что они – в целостности его натуры. Он мне представляется неким монолитом, от которого ну просто невозможно отколупнуть ни кусочка, – рассмеялся Макс. – Принципиальный, иногда до упрямства, абсолютно честный, как говорят, бесстрашный и – бесконечно добрый. Некоторые из этих качеств редко совмещаются, но это – именно тот случай. Добавьте еще легкость характера и прекрасное чувство юмора – и моей сестричке несказанно повезло.
– Сейчас у него появится нимб над головой, и вырастут крылья, – проворчала Эдит.
Макс и Ричард рассмеялись.
– Кстати о нимбе.
Макс продолжил, вдумчиво:
– Мне представляется, что Артур Рострон – это очень непростой человек, который довольно рано пришел к выводу, что жить надо по простым правилам. – И Макс обвел взглядом родителей. – Он – верующий человек, который, тем не менее, сам составил для себя некий свод этических правил и неукоснительно их придерживается.
– Да, он нам рассказывал о своей вере, довольно неординарно, я бы сказал, – подтвердил Ричард.
– А он рассказал вам, как возникла его безусловная вера в Бога, или, как он называет его, – в Провидение?
– Нет! – Эдит и Ричард были заинтригованы.
– О! Так это совершенно невероятная история, вернее целых две, одну мне рассказал его закадычный друг после полбутылки виски в моей берлоге, а потом сильно переживал из-за этого. Так что вы меня не выдавайте! А вторую – сам Артур.
– Рассказывай же, Макс, мы не проговоримся! – у Эдит даже заблестели глаза. – А то ведь знаешь – Артур вроде достаточно откровенен, а как подумаешь – остается энигмой, загадкой.
– Так вот, Артур и этот его приятель, служили еще кадетами на «Седрике Саксонском», это самый большой в мире железный парусник.
– Знаю, – кивнул Ричард. – так он ведь недавно затонул, вернее исчез в океане!
Макс кивнул.
– Где-то около мыса Горн они попали в жуткий шторм и корабль лег на борт. Несколько матросов и Артура смыло в бушующий океан.
Эдит ахнула.
– А через минуту неизвестно откуда взявшаяся бортовая волна выплеснула Артура обратно на палубу парусника. Только через сутки им удалось выпрямить корабль и кое-как добраться до порта. Наш общий приятель уверял, хоть он и был сильно под градусом, что Артур-мол дал какое-то обещание Провидению и спас себе жизнь. Во всяком случае, такие слухи ходили между кадетами.
– А как же матросы, которых тоже смыло в океан? – с ужасом спросила Эдит.
– Все погибли. Видимо не сумели найти правильные слова, – усмехнулся Макс. – Наш общий друг утверждал, что Артур дал обещание Всевышнему делать добро.
– Что ж, – задумчиво проговорил Ричард, – судя по тому, что мы о нем узнали за это короткое время, он своему обещанию не изменяет. А что за второй случай?
– Этот еще похлеще! – Макс снова отряхнул пепел с сигареты. – О нем мне рассказал сам Артур, причем рассказал между прочим, как бы не придавая особого значения. Ты, папа, правильно заметил, что «Седрик» исчез в океане – четыре года тому назад. Артур как раз приплыл на нем в Нью-Йорк и подал документы в местное отделение «Кьюнарда», так как понял, что будущее за пароходами, а не за парусниками. Прошло несколько дней, а от «Кьюнарда» ни слуха ни духа. Он стал беспокоиться, что останется без работы. А тут «Седрик» загрузился нефтью, и Артуру предложили место первого помощника капитана, он и согласился. И вот за два часа до отплытия на борт «Седрика» приходит курьер с письмом из «Кьюнарда», что он принят в пароходство и должен немедленно приступить к своим обязанностям на пароходе «Умбрия». Артур извинился перед капитаном «Седрика», забрал свои вещи и ушел. «Седрик Саксонский» отплыл через два часа, и больше его никто никогда не видел. Артур считал, что он сгорел и затонул в океане.
Макс перевел дух и победоносно оглядел свою маленькую аудиторию:
– Он был единственный, кого Провидение забрало с борта обреченного корабля.
– Ну и ну! – только и смог произнести Ричард, а Макс добавил:
– После этого среди его друзей, и даже в «Кьюнарде» поговаривали, что Рострон – заговоренный. Я слышал, что капитаны в «Кьюнарде» дрались между собой за право взять его в море офицером на своем корабле. Считалось, что его присутствие на борту – чуть ли не гарантия безопасности! – рассмеялся Макс.
– Господи помилуй, – произнесла Эдит, – свят, свят! Нет, чтобы Минни влюбилась в кого-нибудь .... попроще!
– Да ладно тебе, – отмахнулся Ричард. – Прекрасный профессионал, знает свое дело, вот и не попадают его корабли в переделку.
– Я тоже так думаю, – кивнул Макс. – Тот же приятель поведал, что экзамен на лицензию капитана Артур сдал первым номером за всю декаду.
Эдит задумалась. Было заметно, что ей хочется что-то спросить, но она колеблется. Наконец, Эдит решилась:
– Макс, скажи, а… ну в общем ему уже тридцать, а он еще не женат.... ну ты понимаешь? Мне бы не хотелось, чтобы Минни… Может быть тебе известно что-нибудь… ты понимаешь? – Эдит даже вспотела от напряжения.
Ричард крякнул в смущении.
– Мама, дорогая, мне тоже тридцать и я тоже не женат! – Макс с возмущением округлил глаза.
– Ах нет, нет, нет, нет!! – Эдит в ужасе замахала руками. – Не желаю, ничего не хочу слышать о твоих приключениях!!
– Ничего себе! А значит о приключениях друга я должен тебе насплетничать, да?!
Эдит тяжело вздохнула, и Макс смягчился. Осторожно подбирая слова, он произнес:
– Скажем так: у Артура есть положительный жизненный опыт, но он никогда не платил за него, никого не обманывал и никому не испортил жизни.
Эдит с облегчением вздохнула:
– Какая-нибудь молодая вдовушка, я почему-то так и подумала.
– Ты почти угадала, – примирительно заключил Макс.
Эдит хотела что-то добавить, но не успела: вернулись Минни с Артуром. Минни сходу стала взахлеб рассказывать, какой прекрасный их новый дом, просторные комнаты, чудная облицовка: все почти в полном порядке, понадобится лишь косметический ремонт и мебель! Только вот с заброшенным садом надо будет хорошо поработать.
– Внизу несколько комнат, – тараторила Минни. – Большой зал, столовая, гостиная и прихожая, а наверху одна большая спальня и целых четыре комнаты поменьше – и гостевые, и… – и она с размаху остановилась и густо покраснела.
Все заулыбались, а Артур подошел к ней, обнял и поцеловал в висок.
Пробило девять, и Макс проворно вскочил с места.
– Дружище, ты забыл, что у нас через полчаса назначен сабантуй в моей берлоге?
– Что еще за сабантуй? – недоуменно спросила Эдит, а Минни насупилась.
– Пропиваем наше с Артуром холостяцкое прошлое! – весело отозвался Макс.
– А сам говорил, что не любишь пить, – недовольно протянула Минни. – Еще так рано, а ты уже уходишь! – И она снова капризно насупилась.
Артур взял обе ее ладошки в свои.
– Минни, если ты не хочешь, я никуда не пойду.
Минни горделиво вздернула носик и победоносно оглянулась на свое семейство.
– Это еще что за новости! – воскликнул Макс. – Холостяцкий мальчишник – святая традиция! Что с тобой, Артур, когда это бравый морской волк сделался подкаблучником?!
– С сегодняшнего дня, – твердо ответил Артур. – В моей жизни на суше будет только то, что позволит Минни. Как она скажет, так и будет. Я дал ей свое честное офицерское слово.
Макс только ахнул и неодобрительно покачал головой.
Минуты две Минни не отвечала, упиваясь своей властью. Наконец, она весело рассмеялась и обняла жениха.
– Я пошутила, Артур, конечно же идите с Максом и повеселитесь вдоволь. Только чур, без всяких излишеств! – и она кокетливо погрозила ему пальчиком.
– Ну и ну! – Макс все еще не мог оправиться от услышанного.
– Ха! – подмигнул Минни Артур. – Еще посмотрим как он сам попробует командовать достопочтенной Клементиной Сэссил! – Максвелл тем временем усиленно тянул приятеля к выходу. – Значит, увидимся завтра?
– Нет и нет! – воскликнула Эдит. – Хоть раз в жизни послушайте старуху! Жениху нельзя видеться с невестой за три дня до свадьбы – это очень плохая примета. У нас и так вместо трех дней получается всего два! Так что увидитесь в субботу в церкви ровно в одиннадцать утра на венчании и ни минутой раньше! Макс, пожалуйста, передай леди Клементине нашу огромную благодарность. Вы с ней должны будете прибыть за полчаса до венчания.
Макс кивнул, а Минни и Артур в отчаянии обнялись: они совсем забыли об этой традиции. Наконец, Максу и Эдит удалось отодрать их друг от друга, и Макс, шутливо возмущаясь, увлек друга на улицу.
Минни прерывисто вздохнула и грустно опустилась в кресло.
– Я уже скучаю… – начало было она и осеклась: Эдит смотрела на нее с усмешкой. «Да уж наскучаешься, это только цветочки», – говорил ее насмешливый взгляд.
Минни поджала губы. Нет, она больше не позволит себе разнюниться.
– Давайте сегодня ляжем спать пораньше, – предложила Эдит. – Завтра у нас тяжелый день – надо будет каким-то образом сшить подвенечное платье за два дня, приготовить праздничный обед, оповестить семью. Ох! – и она покачала головой.
– Спокойной ночи, невестушка! – ласково сказал Ричард и расцеловал Минни в обе щечки. Эдит поцеловала ее в лоб, и Минни побежала вверх по лестнице, в свою комнату. Кэти последовала было за ней, но Минни отпустила ее: ей хотелось остаться одной.
Минни сняла верхнее платье и блаженно растянулась на кровати. Прохладные простыни лелеяли ее разгоряченное тело. Понежившись в постели, Минни достала из коммода ночную сорочку, сняла панталончики и корсет и с облегчением натянула на себя батистовую ночнушку с высоким воротником и длинными рукавами. Усевшись на пуф перед зеркалом, она стала рассеянно расчесывать свои густые темные волосы. Застегнуть ворот ночной сорочки она не успела, и, свалившись на бок, он обнажил ее смуглое плечо. Минни замерла. Воспоминания вчерашнего вечера нахлынули на нее. Минни словно наяву почувствовала его горячие пальцы на своей груди, нежную ласку. Она почувствовала, как затвердели ее соски, прервалось дыхание.
Так и не застегнув сорочки, Минни снова улеглась в постель и с упоением, вновь и вновь смаковала его ласки, прикосновение горячих губ к груди. В водовороте недавних событий, у нее не было времени даже осмыслить, что через три дня, в субботу, они останутся вместе, официально, законно, и все будет разрешено, все им будет можно.
Все! А что?!
Вот его рука снова ласкает ее маленькую грудь, он припадает к ней своими сухими теплыми губами, его рука тянется вниз… и все! Пустота! Неизвестность!
Минни резко села на кровати. Что будет дальше, она не имела никакого представления, и у нее оставалось всего два дня, чтобы все узнать!
Глава 7. В поисках Синей Птицы
Минни проворочалась всю ночь. Мысли, которые, казалось, совсем не приходили ей в голову за эти ненормальные три дня, когда пришлось бороться за свою судьбу, за свою внезапную любовь, теперь не давали ей покоя, не позволяли уснуть. Минни сама не могла понять, что это на нее нашло, почему ей приспичило прямо сейчас все выяснить. Какое-то необъяснимое беспокойство овладело ею. Ведь она даже не знала толком, как там «у них» все «устроено», и что ей предстоит. Поцелуи, даже смелые ласки, все это было понятно, и через все это она почти что заставила Артура пройти (при этой мысли Минни порозовела, и на ее лице появилась мечтательная улыбка), да еще в ускоренном темпе! А что же будет дальше?
Минни была младшим ребенком в семье, так что ей не пришлось возиться с братиками. У Лиззи с Элинор были девочки, а Мэгги редко приводила к родителям замкнутого, молчаливого сына. Замужних закадычных подруг, обремененных семейством, у Минни не было. Поэтому даже анатомические познания у нее были самыми что ни на есть рудиментарными. Вот именно с этого и надо было начинать. Но как, где почерпнуть столь неординарные и почти что неприличные для невинной невесты, с общепринятой точки зрения, знания? О том, чтобы спросить у матери не могло быть и речи: такое непотребство могло вызвать у нее сердечный приступ!
Минни стало жарко. Она сидела на постели, раскрасневшаяся от сознания своей собственной бесшабашности, граничащей с бесстыдством, но чувствовала, что обратной дороги нет: ей просто необходимо было удовлетворить свое отчаянное любопытство. Но как же этого добиться приличным образом?!
И тут ее осенило! Конечно же, Бог мой! Как же она об этом не подумала! Классическое искусство – скульптуры! И не греческие, со своими стыдливыми фиговыми листиками, а божественный, неповторимый Микеланджело! Когда они с гувернанткой, обедневшей немецкой баронессой фон Брок, проходили искусство Ренессанса, та всегда скороговоркой вскользь пробегала скульптуры великого художника. При этом, суетливыми пальцами гувернантка быстро перелистывала большой иллюстрированный альбом Стоттертов «Искусство Микеланджело Буонаротти», и перед Минни, как в калейдоскопе, мелькали величественные изображения. Когда же появлялся дагерротип прекрасного обнаженного юноши – Давида, альбом захлопывался у нее перед носом. Минни понимала, что, почему-то, разглядывать Давида ей было нельзя, хотя ей было уже пятнадцать, а Давид самым безмятежным образом был выставлен на всеобщее обозрение в центре Флоренции. Тем не менее, ее тогда это не трогало – ну нельзя, так нельзя, большое дело. Эй было даже приятно отмахиваться от телесности, чувственности искусства Возрождения: я выше этого, современная уравновешенная, хладнокровная барышня эпохи паровозов, первых автомобилей и синематографа.
Даже когда у нее появились кавалеры, посыпались признания в любви, предложения руки и сердца, поцелуй бедного Чарльза Стэнли, – все это никак не ассоциировалось у Минни с телесными переживаниями. Все эти амурные приключения, записочки, поцелуи и пожатия пальчиков, были лишены сексуальности, и проходили, пропархивали как некие бестелесные мотыльки ее полудетской игривости. Вдумчивая и внимательная, Эдит это прекрасно понимала, и, не беспокоясь, позволяла Минни верховодить своими воздыхателями.
Но вот появился Артур Рострон, и одним взглядом своих пронзительных голубых глаз разрушил башню из слоновой кости, за которой скрывалась настоящая, непознанная даже самой собой, Минни. Куда только делись ее уравновешенность, безмятежность, платонические мечты! В его присутствие Минни чуть ли не лихорадило! Ее тело с трудом подчинялось разуму и жило какой-то своей, неконтролируемой жизнью. Ей все время хотелось, чтобы он ее касался, целовал, ласкал, ее тянуло к нему, как к магниту. Она прекрасно отдавала себе отчет, что происходит, но не испытывала при этом ни малейшей неловкости. Минни вспомнила, каким стыдом ее обдало, когда она представила себе руку бедного Чарльза на своем обнаженном плече, груди. Но когда ее касался Артур – бережно, нежно – не было ни малейшей неловкости, ничего, кроме упоительного счастья!
А, может быть, это означает, что она, Минни, – испорченная негодная девчонка? В груди похолодело. Нет, не может быть – ведь Артур так совсем не думает! Его ни разу не покоробило то, как страстно отзывалась Минни на его ласки, как сама же и разрешала его прикосновения и поцелуи. Ее чувственность была естественной, не наигранной, и он был горд тем, что сумел вызвать в неопытной девушке такие переживания. Скорее всего, Эдит тоже быстро разобралась что к чему, потому ее так и беспокоил этот союз своей неординарностью, экстравагантностью для девицы среднего класса. Это аристократам все можно, все позволено, а мы должны блюсти наших скромных дев!
Нет! – тряхнула головой Минни: Артур ее понял бы и не осудил. Настала пора действовать. Было около пяти утра, скоро рассветет и будет поздно. Накинув на себя ночной кафтан и облачившись в мягкие бесшумные шлепанцы, Минни тихонечко, летучей мышкой пробралась вниз по лестнице, через большой зал в отцовскую библиотеку.
Желанный альбом она нашла сразу – благо у отца все книги были размещены в полном порядке и строго по каталогу. Но вот беда – альбом красовался своей золоченной оправой на самой последней полке! «Неспроста», – с ухмылкой подумала Минни, но делать было нечего. Пододвинув поближе передвижную лестницу на колесиках, она осторожно стала карабкаться вверх. Ладошки вспотели, а ночные тапочки то и дело норовили соскользнуть с деревянных ступенек. С упорством, достойным лучшего применения, сжав губы, Минни добралась до самого верха и уцепилась за альбом. Боже! Старинный, обитый в позолоченную металлическую обложку, он оказался тяжеленным! Минни в отчаянии посмотрела вниз. Второй раз сюда ей с тяжелым альбомом никак не забраться! Что же делать? Не бросать же затеянное!
Непредвиденные препятствия ее только раззадорили. Еле балансируя на лестнице, Минни удалось вытащить альбом и распахнуть его на верхней ступеньке лестницы. Судорожными движениями она перелистывала книгу. Где же Давид?! Наконец она добралась до желанной страницы, неловко, неровно вырвала ее из альбома и запихнула себе за пазуху. «Будь что будет, – подумала Минни, – через три дня я уже буду миссис Рострон, и родители не смогут меня ни отругать, ни наказать. Не будут же они ябедничать на меня мужу!» Минни вдруг представила себе уморительное выражение лица Артура, которому рассказывают, как она ночью охотилась за статуей Давида, прыснула и чуть не свалилась с лестницы.
Засунув растерзанный альбом на место, Минни спорхнула вниз, убрала лестницу на место и умчалась с добычей к себе в комнату. Сердце ее колотилось в ликовании, ничуть не меньше, чем у самых удачливых грабителей Лувра или Британского музея.
Запыхавшись, она заперла комнату на ключ, и нырнула под одеяло с похищенным Давидом, придвинув свечку к самой подушке.
Вначале она рассматривала статую в вертикальном положении, потом зачем-то поставила ее на голову и расхохоталась. Вряд ли Артур собирался забавлять ее в свадебном путешествии именно таким образом! Наконец, она уложила бедного Давида на бок, полагая, что это самый допустимый вариант.
«Так-так… значит вот эта штуковина, похожая на краник, понятно для чего… Хмм… а дальше нечто, похожее на мешочек, вряд ли оно относится к делу.. ведь дети получаются, когда часть его переходит в нее, а мешочек как-то для этого не подходит… Вроде больше ничего и нет… Остается опять же та самая штуковина…», – лихорадочно соображала Минни, – «Фи! И то и другое вместе?! Хотя у нас ведь так же… нечего нос воротить!» – бормотала Минни. И тут ее обдало жаром – так она же огромная! Ничего себе! Разве поместится?! «Погоди, погоди! – успокаивала саму себя Минни, – вот же написано – статуя Давида – пять с половиной метра, а Артур ведь, наверное, в три раза короче, так что у него все должно быть помельче…И потом ведь у него все это не каменное!» – и Минни с облегчением вздохнула. Вот бы видел ее сейчас Артур! Наверное, ужаснулся бы. «Подумаешь, – проворчала себе под нос Минни, – пусть спасибо скажет, что я его анатомию изучаю по скульптуре несравненного Микеланджело! Небось сам худущий, таких мускулов и в помине нет».
А может быть есть? Все же моряк, лазит по своим мачтам и реям. Руки у него вон какие сильные, подхватил ее на забор как пушинку. Да и ноги мускулистые, даже в форменных брюках заметно. Ноги действительно очень красивые, не хуже Давида! И у Минни сладко заныло сердце. Довольно бесцеремонно она запихнула уже выполнившего свою функцию Давида под подушку, стала вспоминать бал, свой заброшенный сад, качели, кирпичный домик, и сама не заметила, как заснула.
В девять ее разбудила возбужденная Кэти, оказывается, Эдит уже давно ждала Минни за завтраком – им нужно было срочно ехать к модистке на примерку подвенечного платья. Внизу был переполох: вторая служанка и несколько поденщиц носились из комнаты в комнату, прибирая, полируя безделушки, садовник с наемными рабочими передвигали мебель: зал и столовую объединяли для короткого приема после венчания.
За завтраком Минни, не выспавшаяся, растрепанная, с темными кругами под глазами что-то рассеянно клевала. Мать смотрела на нее с укоризной:
– Ох, Минни, ты выглядишь просто ужасно! Послезавтра твой самый главный день, а ты похожа на маску из греческой трагедии! Вот увидит тебя жених и сбежит прямо из церкви в Китай, или вообще в Антарктиду!
– Спасибо, мама, на добром слове, – буркнула Минни. – Я ночью не смогла заснуть.
– Да что же такое? Ведь получилось так, как ты хотела. Неужели опять испугалась? – насмешливо спросила Эдит. – Надеюсь Артура не ждет участь Чарльза Стэнли?
– Еще чего! – пробурчала Минни.
– А ты знаешь, дорогуша, я тебе Артура в обиду не дам! Как миленькая пойдешь под венец в субботу. Теперь уже я дала ему свое слово и благословила ваш брак. Так-то вот! Жду тебя в экипаже через полчаса. – И Эдит величественно выплыла из столовой.
Минни смотрела ей вслед, открыв рот.
Наскоро одевшись в утренний деловой костюм и причесавшись с помощью Кэти, Минни сбежала по лестнице вниз. После чашечки кофе она чувствовала себя бодрее. Мать уже ждала ее в карете. Минни только собиралась открыть выходную дверь, как ее догнала запыхавшаяся и зарумянившаяся Кэти. Смотрела она как-то странно.
– Мисс Минни, мисс Минни! – позвала она почему-то шепотом, оглядываясь по сторонам.
Минни обернулась:
– В чем дело, Кэти? – недоуменно спросила она.
– Я нашла это у вас под подушкой! – и Кэти протянула Минни помятую страничку со злополучной скульптурой великого мастера.
Минни почувствовала как заливается краской.
– Это лейтенант Рострон, да, мисс? – азартно улыбаясь прошептала Кэти, глаза ее были размером с блюдце.
– Да нет же, – с досадой на себя ответила Минни и даже притопнула ножкой: как могла она забыть о дагерротипе! – Это Давид!
– А кто это – Дэйвид? – с ужасом пролепетала Кэти.
– Ах, Кэти, да это итальянская скульптура, ему почти что пятьсот лет! Только маме ничего не говори, хорошо? – и с этими словами, запихнув несчастного Давида в сумочку, Минни выбежала во двор.
– Хмм, – проворчала Кэти ей вслед, – если пятьсот лет, то почему же маме не говори?! – И, недоуменно качая головой, Кэти присоединилась к остальной прислуге.
