Алинда Ивлева
Мама Таня 1:0
– Дура ты, в тюрьме твои цитаточки не пригодятся, отдай, говорю. Я пацифист, слыхала про таких? Сейчас разожму руку, прости, синяки точно останутся, возьму эту железяку и проверю, задела ты кого или нет. Идёт?
– Я его украла. У мента. Возьмёшь, там твои пальчики будут, пойдём вместе в тюрьму, – девица повесила за спусковую скобу оружие на палец. И усмехнулась. Проверяла. ⠀
Сергей, не задумываясь, выхватил «Макаров» и сунул в карман, отщёлкнув назад предохранитель. И только в этот момент Таня, подняв глаза, заметила на щеке друга кровь.
– Уроды, – оттолкнула парня и стремглав бросилась к поднимающимся с земли пацанам. Лысый не вставал. Таня застыла. Неужели убила? Захотелось исчезнуть, губы затряслись, глаза наполнились влагой, соль слез разъедала трещинки на губах. Она сделала шаг назад. Сергей обошёл её, наклонился и пощупал пульс на шее хулигана. Стука сердца не слышно. Дружки его исчезли в кустах будто призраки. Парень приподнял лысого за плечи, схватил под мышки и забросил как мешок картошки врага на спину. Ноги его болтались как две макаронины, вывалившиеся из тарелки.
– Я в больницу. Скажу, что нашёл возле Кирпички. А ты беги, Танч, я позвоню.
– Я не убегаю… – она помедлила, – никогда не убегаю. Я с тобой, – девушка засеменила следом. Откуда не возьмись, возле её ног уже тёрлась облезлая Флюшка. – Она тоже своих не бросает.
глава 4
– Эй, че творится? – гулкий кашель сотрясал хилое тельце лысого. – Битый небитого везёт? Так выходит? – "подстреленный" стучал по спине Сергея, как проигравший боец на татами.
– Очнулся? – Танча треснула лысого по голове.
– Спусти, – сдавленным голосом, уже не так смело, пробурчал тот. ⠀
Серёжа поставил пацана на асфальт, придерживая за плечи. Местный авторитет уже не выглядел борзо и устрашающе.
– Ты че? Впечатление сложилось, что ты в массовке частенько снимался? Что ты тут исполнил? Я думала, убила тебя! Придурок, – Таня набросились на парня с разбегу. Сергей еле успел заслонить собой нахохлившегося хулигана, похожего в тот момент больше на голубя в проеме чердачного окна после дождя.
– У меня это, ребзя, «гопофобия», короче. Батю застрелили, я малой ещё был, тот хлопок как взрыв мозга. Помню, как сейчас. И отец, башка в крови, глаза стеклянные пялятся на меня, не моргая, а я – напротив. Под кроватью. Потом не говорил долго и как кровь или оружие, сразу – хлобысь. И валяюсь. ⠀ Сергей почесал подбородок, задумавшись.
– Хм, чешешь знатно, а с ножичком, значит, договорились как – то? По – пацански?
– А это я в эффекте был, – ухмыльнулся лысый.
– В дефекте ты, дебил, сказки эти венского леса дружкам расскажи, если догонишь. Пятки сверкали, так бежали, что подметки в хлам.
– Я, это… – пришедший в себя бритоголовый протянул руку Сергею, – извиняй, короче, меня Лар зовут. Ну это, Ларион, бл…ь, ну вот, папаша в честь кореша назвал. Проехали тему эту. Окей? – Ларион кинул вскользь взгляд на девушку. – Проехали? Тока это, телефон вертай назад.
– Ты опять за своё? – Таня услышала, как у друга заскрипели зубы, он весь вытянулся, напрягся, словно струна. Кулаки сжались.
Девушка медленно подняла Флюшку с земли, прижала к груди кошку, и прошептала:
– Отдадим идиоту его игрушку, все равно запаролен? – и с видом Королевы Датской, разрешающий поцеловать руку, протянула сворованный гаджет.
– Лады, все претензий нет, ребзя? Расходимся? ⠀
Сергей застыл в недоумении. Шок стал отступать. Он вспомнил про свою щеку, порез на которой отозвался незамедлительно жгучей болью. Глянул вслед семенящего путаной походкой Лару, удаляющемуся по тёмной аллее прочь. И с удивлением посмотрел на подругу:
– Не ожидал, и зачем?
– За шкафом, – фыркнула девчонка.
– А ведь он не врал, я читала в одной психологической книжке, есть такая фобия – «гоплофобия» …
– Зубы не заговаривай, – Сергей начинал злиться.
– Дай посмотрю, все из-за меня да? Я всем приношу несчастья, говорила же, отстань от меня. Не – свя-зы-вай- ся, – растянула по слогам обиженно, но потянула к лицу защитника тонкие белые, будто фарфоровые, ручки. – Кровь надо остановить, вдруг зараза попадет, – вспомнив, что держала уличную кошку, отдернула руку. – Тебе надо самому в больницу. Пойдём, – она схватила за штанину Сергея и потащила.
– Ладно, маршрут заданный не меняем, – расслабился он. – Это моё первое ранение, в разборках. Я прям уличный боец, – парень хмыкнул, и забавно изобразил технику удара рукой из восточных единоборств по невидимому противнику.
В исступлении ударник-дождь забарабанил по крышам, смывая жемчужными каплями прошлое. Было и прошло.
– У дождя мелодия? Слышишь? Там- там- татам- та даааам- та -та -там? Узнаешь мотивчик? " И на сердце тот же до-о-ождь, льёт, меня-я бросая в дрожь…". А Бьорк любишь? К "Танцующей в темноте" она все песни написала. Слушала звуки города, природы и рождались строчки. Она волшебная, – Танча закружилась, пританцовывая. От волнистых волос отскакивали в ритме песни Руссо капли, сверкающие под мандариновым светом одинокого фонаря. Девушка то выгибалась пантерой, то грациозно устремлялась ввысь лебедушкой. С каждым взмахом нежных рук, воспаряла над мокрым графитом асфальта. Не замечая ночной мглы, душевной боли, беспросветности, она танцевала, и танец её отражался в лужах. Завораживая. Сергей мотнул головой, желая избавиться от наваждения.
– Это ты волшебная. На всю голову. Тань, пойдём домой, ливень надолго, заживёт и без докторов, – парень попытался остановить неистовый танец. Но она порхала мотыльком под отблесками уличной лампадки.
– Танцуй со мной, – крикнула Танча, разбудив местных псов, спрятавшихся от промозглого ливня в укрытии. Тявканье на все лады растревожил посёлок.
– Ты, я смотрю, танцуешь, стреляешь, словечки красивые знаешь, а по жизни – то ты кто? Мне вот вставать рано, на учёбу, вечером спорт, ночами в компьютерном клубе работаю, а ты? Танцуешь? Дома не ждут? Слоняешься как бездомная… – с Сергея словно упала пелена очарования.
Его аналитический склад ума произвёл расчёты и просчитал все шахматные ходы на пару лет вперёд. С этой сумасшедшей девчонкой весело, но не спокойно. Разболелась голова, осенний холод нагло забрался под ветровку. ⠀ Таня крутанулась в завершающем па, застыла, заметив спину уходящего кавалера.
– Пистолет верни, ты куда?
– Натанцуешься, придёшь, адрес знаешь! – донесся ответ из тени мокрой аллеи.
«Он ушёл? Вот так вот взял и ушёл? Ну и вали, плакать не стану», – даже когда соль слез стала щипать уголки губ, Таня не окликнула его.
«Вот я урод, слабак! Конечно, так проще – уйти, чем пытаться понять человека. Она не побоялась против целой толпы выйти, девчонка, мелкая, по пояс мне. А я. Странных, не таких как мы – лучше обходить стороной, не замечать, а то проблемы потом будешь полжизни разгребать, мама так скажет. А я, так и буду жить мамиными советами?», – Сергей остановился. Сунув руку в карман куртки, нащупал леденящую сталь Макарова. Отдернул пальцы, боясь обжечься. Тряхнул рукой, словно её ужалила змея, притаившаяся в мокрой ветровке. Пнул жестянку из-под пива, развернулся, и рванул назад. К Танче. Влажная одежда похотливо липла к телу. Эти ощущения вызвали у Сергея чувство омерзения к себе. Под одеждой в горячечном ознобе колотилось тело. Ни на тёмной аллее, ни у скамейки с тоскующим одиноким фонарём, девушки не было.
– Таня, – Сергей крикнул, хрипло, с надрывом. Распугал ворон и разбудил бродячих псов. Те отозвались с окраины поселка тревожным лаем. Под ноги в лужу упал, сделав фуэте в воздухе, жёлтый кленовый лист с бурыми венками. Скукожился в дождевой воде и поплыл каноэ. Уносимый ветром. Сергей прислушался к воцарившейся тишине. За приземистыми домами инжирное небо разверзлось, расчищая место для пробивающихся алых демонических бликов. Сергей глянул на часы. Резко начало светать и парнишка рванул к Кирпичке.
«Где её там искать? Я даже номера дома не знаю. Рядом с Кирпичкой пара деревянных бараков допотопных, магаз, склады», – он ускорился. Одежда на ходу быстро сохла. На остановке возле площади уже толпились люди. Сонные, хмурые лица. Молодой человек вскользь глянул на них. С сочувствием.
– Серёжа, – родной встревоженный голос.
– Мам, не заметил, на работу?
– Хорошо, что в ночных гулянках ещё память не растерял? Мать узнаёшь, рада. Я поутру зову – не дозовусь, Серёжа, сынок, тишина. А постель то и не разбиралась. Взрослый стал, погляжу, – уставшие покрасневшие мамины глаза с осунувшегося лица смотрели с укором. Сергей стоял в пол-оборота, пряча лицо.
– Посмотри на меня, когда с тобой разговариваю, – мать раздражённо одернула сына за рукав. Сергей медленно повернулся, вжал голову в плечи.
– Мам, это, короче, упал, на штырь железный напоролся, – виновато промямлил сын.
– Ах, – женщина в драповом баклажановом пальто стащила с шеи цветастый платок. Прерывисто задышала. Но смогла взять себя в руки. – Домой, немедленно, – арктический холод послышался в голосе и командный тон бывшего начальника цеха развалившегося завода.
– Мам, я те говорю, все нормально, – Сергей поплёлся в сторону дома, понурив голову. Мать огрела сына сумкой по спине.
– Вот она – твоя взрослость? Такая твоя благодарность? Да? – Регина Сергеевна подтолкнула сына в бок, чтоб тот ускорился. Рука женщины ударилась об пистолет в кармане.
– Что это? Ты куришь? – с неожиданной резвостью мать запустила ладонь в куртку сына. Пистолет бухнулся на землю. Глаза женщины округлились, она не растерялась и кинула пакет на устрашающее орудие убийства. С немым вопросом взирая на сына, который застыл будто истукан с острова Пасха.
Пальцы Регины Сергеевны впились в локоть сына бульдожьей хваткой. Он почувствовал, как кровь отхлынула и рука онемела.
– Ты кого-то убил? – мать, озираясь по сторонам, обречённо прошептала одними губами. Пакет она придерживала ногами.
– Ты че, мам, это вообще не моё, – возмутился Сергей.
– Да кто ж разбираться будет, твоё – не твоё, я самолично в твоём кармане эту штуку сейчас обнаружила, мерзавец, – по лицу женщины катились слезы, она сдернула с шеи платок, выпустила руку сына, и присела на корточки. Сын присел было рядом. – Встань немедленно, сынок, наблюдай по сторонам, мама все решит, мама все исправит, – Регина взяла себя в руки, черты лица заострились, она продолжила бубнить себе под нос будто говорила сама с собой. – Мама на то и мама, – закончила она монолог, накинула платок поверх пистолета, медленно сдвинув пакет в сторону. Быстро спеленав «Макаров», сунула в сумочку. Дочь мента повидала в жизни всякое. Главное, что она уяснила от своего отца: в любой непонятной ситуации – не поддаваться панике и не оставлять отпечатков. Поэтому даже дома у Регины Сергеевны была стерильная чистота.
– Мам, и че теперь? – Сергей посмотрел виновато на мать, ощущая, как покраснели уши и щеки. И выдохнул. Мама все решит.
– Быстро домой, щас позвоню на работу, возьму отгул, Федька мне и так три смены должен, не переживай, сынок! – она подхватила пакет с асфальта и быстро засеменила к дому. Парня всегда забавляла мамина походка, сама грузная и, казалось, что ходить должна как утка. Переваливаться с боку набок. Но Регина Сергеевна плыла лебедушкой, незаметно перебирая ногами, грациозно, словно танцуя лезгинку. Горделивая осанка, подтянутый живот, несмотря на лишний вес – его мама красотка ещё та. ⠀
Сын шёл позади матери и размышлял о том, почему после смерти отца она так и не вышла замуж.
«Как не хватает отца. И зачем он ввязался в те разборки?», – Сергей носком кроссовка пнул с досады пробку из-под пива. Она брякнулась об жестяную урну.
– Балбес, не привлекай внимания, – шикнула мать через плечо. В этот момент она напоминала предводителя банды, идущего на «дело».
Сергей ухмыльнулся, представив маму в чёрной маске с прорезями для глаз, влетающей в банк и размахивающей пистолетом. ⠀
В то утро Регина Сергеевна впервые не разулась, сразу прошла в кухню, скинув на пол пальто. Схватила аптечку, нашла перекись, пластырь, зелёнку и ватно-марлевые диски. Вывалила все на стол.
– Быстро в ванную, приведи себя в порядок и я обработаю раны. Остальное подождёт!
– Ну, точно предводитель…– буркнул под нос Сергей, посмеиваясь.
– Что ты там сказал? – сталь в голосе прекратила неуместные шутки.
– Да, понял-понял, иду уже, – вжав голову в плечи, сын скрылся в ванной комнате. ⠀
Регина Сергеевна пошарила рукой в тумбе под раковиной и нашла резиновые перчатки. Одела и аккуратно извлекла пистолет из платка. Поднесла к окну, но спохватилась и резко задернула шторы. Кинулась к включателю, дневной свет позволил разглядеть дьявольское орудие. Не новый. Весь ствол в царапинах. Женщина поднесла «Макаров» к носу – донесся сладковатый запах пороха. «Стреляли». Пока сын мылся Регина Сергеевна перебирала в уме возможные варианты решения ситуации. «Оружие в доме – уже хранение. Надо избавляться». Она решительно схватила сотовый.
– Доброе утро, могу я услышать Усманова Радика, тьфу ты, Родиона Рустамовича, – голос женщины дрожал.
– Женщина – это дежурная часть, майор Усманов в отпуске, звоните ему на личный номер, – сотрудник милиции монотонно просипел в телефон, Регине Сергеевне на секунду показалось, что в «дежурке» отвечает на звонки робот.
– Ой, мне очень срочно, а номер его потерялся, – она запнулась.
– Слушайте, гражданка, не отвлекайте от службы, личные вопросы решаем сами, если по делу – пишем заявление, – робот нажал отбой. ⠀
Регина Сергеевна подошла к окну, впившись пальцами в сотовый. Посёлок пробуждался под золотистыми лучами проснувшегося сентябрьского солнца. Оно устало пробежалось бликами по крышам пятиэтажек и осветило асфальтовую дорожку к подъезду дома. Регина Сергеевна вспомнила как она, совсем малышка, взобравшись на табуретку, так же пристально вглядывалась в дорогу, утопающую в каштанах. В ожидании отца со службы.
«Папа, ты никогда не вернёшься уже домой», – женщина смахнула слезу. Вспомнила как в такой же сентябрьский, солнечный день, папа, статный, в форме, несёт её первый двухколесный велосипед, сверкающий новой зеленой эмалью на раме. Отец заметил дочь в окне и помахал, неуклюже пряча подарок за спиной. «День рождения. Ах, сегодня же мой день рождения». Из воспоминаний выдернула пиликающая мелодия Нокии. Она будто очнулась, и даже не заметила как сын, вышедший из ванной, подкрался сзади. Навалился всем своим весом, обнял как ленивец лиану, и пробубнил в ухо:
– Мамочка, с днем рождения, прости, что вот так! – Регина Сергеевна вспомнила, что не переоделась, так и стояла в теплом спортивном костюме. От эмоций зарделась, пот стремительно заструился по спине. Женщина повернулась к сыну и, уткнувшись лицом в грудь, заплакала.
– Сереженька, люблю тебя, что же нам делать? Был бы дедушка жив…
– Мам, но ничего же не случилось ещё… – парень по-детски чмокнул женщину в соленую щеку. ⠀
В этот момент снова раздалась писклявая трель на сотовом. Неизвестный номер.
– Алло, – неуверенно ответила женщина.
– Региночка Сергеевна, с днем рождения! Простите меня, совсем про вас забыл последнее время, – человек в телефоне, будто на бегу, разговаривал с ней.
– Радик, как я рада, спасибо, дорогой, я только что звонила в «дежурку». И тут ты звонишь, ты нам очень нужен. Мы, я, в общем, сын нашёл пистолет, – Регина Сергеевна не успела договорить, связь оборвалась. Женщина набрала последний входящий. Абонент вне зоны действия сети.
– Мам, что он сказал? Это ж дядя Родя?
– Он бросил трубку, – Сергей едва успел подставить стул, чтоб мама не сползла на пол.
– Может, таблетку какую, мам, тебе плохо, сердце? – лицо её покрылось багровыми пятнами, на лбу выступила испарина. Сергей стащил с матери кофту и открыл форточку. ⠀
Звонок в дверь заставил застыть мать и сына. Словно в игре «Морская фигура замри». Звонок повторился, к нему добавился стук.
– Я открою, – Сергей решительно направился к двери. ⠀
Регина Сергеевна услышала возню, лязг открывающегося замка, шорохи, шепот. Вслед за растерянным сыном вошёл запыхавшийся пухлый и краснощекий Радик. С букетом алых роз.
– А вот и виновница, виновница нашей встречи, – в густые поседевшие усы он рассмеялся и прижал к себе ошарашенную Регину.
– Как, Радик?
– Служебные секреты не выдаем, – он тут же бросил взгляд на пистолет в платке. Макаров притаился на столе, разглядывая дулом милиционера.
– Говорил? – майор Усманов кивнул в сторону оружия.
– Кто? – испуганная женщина закрыла рот руками.
– Мы ж не сумасшедшие, Радик, что это нам с пистолетами разговаривать.
– Мам, ну ты совсем что ли, это ж дядя Родик про другое, – Сергей прикрыл платком пистолет. Друг семьи взял оружие через ткань двумя пальцами и поднёс к носу.
– Говорил, твою ж мать, и совсем недавно, – он гневно посмотрел на Сергея. – Рассказывайте. ⠀
Парень рассказал все как было. Майор выслушал, задвигались желваки, ноздри раздувались его будто у быка перед родео. Майор думал.
– Покажешь место, где матрёшки остались?
– Какие? Аа-а, – Сергей стукнул рукой об руку, гильзы что ли? Да, покажу.
– Это у наркош гильзы, а ты всуе такие слова не произноси. Где найти твою подружку?
– На Кирпичке, кажется, – парень вжал голову в плечи.
Усманов, пыхтя, набрал номер на сотовом.
– Коржов, нужна твоя помощь, адресок назову, и прихвати надёжного человечка, и еще, – голос Усманова стал тише, но чётче, – пробей по базе номерок? – он продиктовал номер ствола и нажал отбой. Казалось, прошла вечность, когда затрезвонил Самсунг майора:
– Да, слушаю. Понял, в трамвае говоришь? А че он вырубился, нажрался? Да ладно, опер в коме? В какой больничке? Понял, принял. Жду на Кирпичке. Адрес смс, – лицо майора напряглось, складка между бровями будто вспорола кожу. – Серёга, собирайся. А вы, Регина Сергеевна из дома ни ногой, салатики стругайте, испеките шарлотку мою любимую с корицей. Ждите. Всё будет хорошо, – Родион подмигнул. – Если б из о-очень похожей ситуации когда-то меня не вытащил ваш отец, где бы я был, кем? Я никогда не забуду.
