Ана Гратесс
Высота Стекла
Облако хранителя принялось расширятся и вытягиваться строго вверх. Пока тело взлетало, в глубоких синих коллизиях начал появляться тот ни с чем не сравнимым стеклянный блеск. Завершение представления означилось великолепием Высоты Стекла. Фери стал ею.
Кружащая Мадам Р застыла на месте, ее ослеплял этот хорошо знакомый блеск Стекла.
– Высота! Башня! Как ты здесь очутилась, о, Космос! – С ужасом воскликнула Мадам Р-Глорис.
– Я есть Космос всего внешнего пространства, а также твоей грубой души. – Громом клокотало Стекло. – Мадам, я приказываю тебе отринуть эту оболочку и уйти с миром, не то последствия придется разбирать уже твоим пальцевателям-детям и Кораблем.
Сверкало достоинство Башни, громко блестела ее сущь, казалось, что еще чуть-чуть и сама синева разверзнется перед красотой Высоты. Это была копия, неотличимая от оригинала. Фери слишком хорошо запомнил свою золотую клетку, она въелась в память самым что ни на есть неизгладимым образом.
– Я сдамся, только не трогай моих пальцевателей, нежных малюточек… – Слезы посыпались с искаженной физиономии, лицо женщины быстро стало влажным.
Образ Мадам принялся расслаиваться, обнажая то один участок пылевого облака, то другой. Впоследствии остался только светящийся шар, но и он вскоре растаял под давлением неуправляемого распада. Теперь перед Башней парила Глорис, рассеянная по синим пустотностям. Фери тоже решил избавиться от иллюзии. Громоздкость Башни никак не затронула его восприятия и принять прежний облик для хранителя оказалось делом пары мгновений.
Теперь и Глорис, и Фери были перед друг другом все в том же тумане, как и в первую их встречу.
– Мне немного стыдно за произошедшее. – Девушка испытывала совестное томление в сердце.
– Мадам Р очень прилипчива ко всем, кто берет на себя ее образ. Такова ее натура, ты не виновата Гло. – Голос хранителя был тонок и нежен. – Давай вернемся назад во времени, и все исправим? Это в наших силах.
– Насколько «назад» мы должны вернуться?
– Будет идеально, если попадем в башенное правление Сульфии Аурумис.
– Она была первой хранительницей Высоты и являла миру шедевры литературного искусства. Мне уже нравится, дорогой Фери!
– Я рад этому. Приготовления нам не нужны, мы можем сразу открутить пространство на нужный пласт; потом наша облачность просочится сквозь материальные заставы и уже будучи близ планеты мы примем человеческий облик. Предлагаю создать новые оболочки, чтобы нас не смогли отыскать по физиогномическим структурам. – На слове «физиогномический» Фери хохотнул и Глорис тоже.
– Ну выдумают же слона на петлях!
– Это да, «они» умеют. Единственное что мне нужно сделать, перед нашим отходом, это отделить от себя часть, не принадлежащую моей настоящей формации. Ян Крейцер тоже хочет жить и у него свой собственный слой реальности, свои притязания к нему.
Глорис, в ее бесплотных хождениях, что-то слышала про Крейцера и то, что его ищет Земляной Ров, точнее его ищейки – розовые Назидатели. Ей не было известно, что Ян в какой-то части – это Фе, а Фе в какой-то части – это Ян.
– Давай, дружище, освобождай негаданного пленника. – Сказала Глорис.
На сем моменте облачное шествие хранителя разделилось на две равные части. «Радует то, что наши тела – это пылевые оболочки. А то если бы материя взяла нас на абордаж, вышла бы комедия как из Примуса Первого». Девушке было интересно, как такое разделение происходит, а еще на душе означились первые всходы настоящих нежно-розовых цветов, зовущихся влюбленностью. – «Как же здорово, что сейчас не видно моего лица, а то краска так и запылала бы, так и запылала бы на щеках!».
Эта внутренняя предрасположенность к другу, в прежние времена, лихо возводила преграды в общении не только с другими огуречными сущностями, но и с самим обладателем ключа от ее сердца – Фери. Немного нелепо о таком думать при таких-то обстоятельствах, но кто Глорис запретит? И какие такие могут быть «обстоятельства», которые накладывают запрет на пространные думы? Все игра, и реальность тоже «игрушечный зоопарк со звездными масштабами». Любому течению можно дать волю, и оно станет раскрываться наподобие цветочного бутона. Проживать сознательную жизнь нужно в полноте ощущений.
Теперь на девушку уставились две части одной сущи. С одно стороны Фе, крупно мерцал облачностью, с другой стороны Ян, который, казалось, только что вышел из глубокого сна. Так оно и было, по сути. Крейцер захотел вымолвить пару слов:
– Примите мои поздравления, молодые друзья! Краем сознания я выхватывал положение ваших дел и знаю, что вы собираетесь предпринять. Я рад, что мир продолжит свой ход и Земля не остановится от оголтелых действий помутнителей. Сбросьте в ад Оранж, – мужчина доставал невидимых врагов трескучими ручищами, что аж искры засияли, – сбросьте в пучины мрака Лагуну и прочих хватателей мирных душ. Пускай Черное Подреберье снова превратится в светящийся шарик надежды… Хочу золотого неба в сердцах людей! Я верю в вас, дорогие!
Фери и Глорис в один голос поблагодарили Яна и спросили, куда он направится в дальнейшем пути. Тот ответил, что полетит к своей дочери, бдеть покой ее души. Ее зовут Мерцелла, и она живет в просторной круговой проекции недалеко от солнечной системы. Крейцеру тоже пожелали удачи.
И только короткий лучик блеснул в синеве, как след его облака уже исчез, навсегда покидая область неопределенной пустотности.
Глава одиннадцатая
– Если бы Корабль отцепился от моей кисти, то я бы перевернула весь этот морской вид в два счета! Лагуна не может не принимать на свой счет бредни Мадам Р. То, что произошло – из вон рук перекрывает все, что ранее было наработано. Тьфу! – Диана не могла поверить, что их общая волна, их Дом, мог так оплошать. А все из-за фактора эго! Если женщина в белом их капитан, то и дом автоматически становится «в белом».
– От неверия до чистого поклонения один шаг, запомни Ди.
Оба лагуномолодцев сидели на деревянных лавочках, что находились на возвышенности. Девушка с парнем молчаливо смотрели на далекий горизонт, где их «матерь» сокрушалась горькими слезами о проваленной миссии. И как же глупо все произошло. Она, Матерь, отвернулась от Глорис на пару мгновений, а той уже и след простыл. Тело попросту испарилось в воздухе, не оставив следов. Потом обнаружили пропажу желейного существа Фери, и уже тогда все было более-менее понятно: произошел изощренный коннект двух мыслящих структур, которые при жизни на Земле имели к друг другу теплые чувства.
– Наша Мадам Р не учла этот фактор, а должна была бы. Неужели она настолько ожесточилась, что обыкновенные человеческие притяжения стали ею просто немыслимы, чем-то из разряда давно ушедшего прошлого? – Пальчики Ди перекатывали кубик персикового цвета на маленьком столике.
Она и Миста С собирались сыграть в одну незамысловатую игру под названием «U-feste», суть которой заключалась в предсказательной практике.
На кубике маркером или карандашом наносились знаки любой из существующих гадальных систем. Также не возбранялось использовать символы прошлого. Кстати сказать, старыми системами обычно пользовались для предсказания появлений новых игр, подобной этой. Перед тем как начать практику, четко обрисовывали вопрос, который требуется проработать, а далее, держа этот вопрос в голове, начинали бросать кубик на плоскую горизонтальную поверхность и потом, в тетрадь или блокнот записывали какой символ выпал. Далее расписной кубик бросают еще пару раз, и каждый раз фиксируют то, что выпадет. В итоге должна получится простая расшифровка желаемого события или качества – кто что заказывал.
Лагуномолодцы с помощью этой игры хотели наткнуться на след Звезды, которая явит им чистое Вдохновение и избавит от всех невзгод. Опыт, произошедший в Розовой Длани с тем облаком, не выходил у них из головы и очень хотелось повторить это ощущаемое великолепие.
На кубике начертили: пентаграмму – символ, который будет олицетворять Ди и Мисту; гексаграмму – желаемую цель; палочку Цирцеи – средство, чья многогранность-многомерность поможет в достижении цели; и три символа – клевер, груша, колесо штурвала – направляющих, с которыми будет ясно куда двигаться с «волшебной» палочкой.
Вопрос был задан и крепко держался в восприятии. Диана бросила кубик первой. Ей выпала палочка Цирцеи.
– Ооо! Ты у нас будешь феей исполнительницей желаний! – Воскликнул парень.
– Точнее помогу принять тот облик, который требуется.
– Одно и тоже. Ладно, сейчас моя очередь. – Миста С подержал кубик в кулаке пару мгновений, подышал на сложенные пальцы и выпустил персиковый куббит в короткий полет. – Мне выпала пентаграмма, так и запишем. Я в этой истории выступаю от лица человеческого начала.
– Как оригинально, – Ди шутливо сморщила лицо, – другого и ожидать не требовалось.
– Я знаю, что в глубине своей души ты меня любишь! – Миста мотнул зеленой гривой, – давай, твоя очередь.
Девушка взяла в руки кубик и сразу сбросила на столешницу. Колесо штурвала.
– Неужели ты не хочешь подольше подержать при себе наш ключик? – Спросил зеленоволосый, глядя на девушку. – Чтобы он напитался твоей энергией, проник в вопрос и стал четко выдавать, что требуется?
– Это не так работает, Миста. Гадание происходит от сцепок с общемировой сетью, где наше сознание представляется в виде отдельных ее клеток. Все что нам нужно – уже есть в нас, так как сеть одна. Но чтобы выудить эту информацию приходится применять вот такие весьма экстравагантные методы. Все из-за того, что сознание «замусорено» образами из повседневной жизни. Поэтому, чем более коротким путем ты взаимодействуешь с нашим ключиком, тем результат будет более точным. Потому что фактор «мысленного мусора» минимизируется.
Парень почесал голову, поглядел на свои руки, потом обернулся на агонизирующий горизонт. С той стороны пахнуло леденящей мятой. Мягкая улыбка легла на лицо Мисты, когда он снова посмотрел в глаза своей напарницы. Он часто восхищался ее уму и проницательности. И на этот раз светоч ее разума осветил сей пасмурный день!
– Вроде бы понятно. А как ты думаешь, бесполезно ли задавать вопрос о Создателе всей этой сети?
– Создатели все мы, весь пласт сознающих существ, имеющих воображение. Кто-то однажды подумал о такой системе, в которой мы все сейчас живем, и решил, что «Да это же гениально!». А все остальные идейные вдохновители, световые лампы которых появились позже Создателя, стали «обыкновенными» продолжателями его «дела». Вот и весь анекдот. Скорее всего, я думаю, так и обстоит наше мироздание.
– Мы и сейчас вносим свою лепту в общаг, так? – Парень с недоверием воззрился на небо, словно ожидая увидеть там замысловатую разгадку. – Как-то слишком просто.
– В нашем мире вообще все предельно просто. Это разум часто заводит нас в ненужные дебри причинно-следственных связей. Если удается минимизировать его вертящееся влияние, то вся жизнь протекает легко и в радость. Но ведь это не для нас, так, Миста? – Ди подмигнула.
Оба засмеялись.
– Штурвал обыкновенно является символом вращения жизненных перипетий и, собственно, «судьбы». – Деловито продолжила девушка. – Моя палочка указывает на скорое повторение важных для нас обоих ситуаций, которые повлияют на жизнь весьма глубоким образом. – Девушка пододвинула кубик к напарнику, – твоя очередь, дружок.
У зеленоголового тоже выпала палочка Цирцеи. Он радостно замахал руками.
– Еще одна указка! Я не просто человеческое влияние, я теперь, как и ты, Ди, фея трансформации! – Парень был очень взволнован, то и дело поглядывал на руки, горизонт и девушку перед собой.
– Сердечно поздравляю, мой друг! – Диана положила руку на левое подреберье. – Но тебе нужно быть спокойным. Угомони свой клокочущий кровеносный насос, а не то он сыграет с тобой в свои «кости».
Миста С поднял руки к верху, показывая, что сдается и принялся выполнять успокаивающую дыхательную гимнастику.
Следующий бросок был за Ди. Ей выпал клевер.
– Снова путеводный значок. Удача будет нам сопутствовать. Она будет лететь, так скажем, под крылом общего событийного движения. Это очень хороший расклад. – Ответила Диана.
– Нам нужно продолжать? – Спросил парень. – Вроде и так все замечательно.
– Направление пока что не совсем ясно. Только общие черты обрисовались, сердцевина все еще остается скрыта.
– Давай персиковую нежность мне. – Миста взял в руки шестигранник и сразу выпустил его, оставляя случаю развертываться самому. – Гляди, снова пентаграмма!
– Еще одно человеческое влияние. Это мы с тобой, четким дуэтом выписываем космические узоры на нефе Звезды. Теперь я. – Диана на этот раз придержала кубик в кулачке, пристально рассматривая смазанный горизонт, где разворачивались крупные морские волны и розовая дымка небес, сливаясь в одну симфонию умерщвления; день близился к своему окончанию. – Гексаграмма!
– Наконец-то наша Звезда объявилась! – Радостно воскликнул Миста С.
– Теперь будет яснее, куда следует двигаться. Бросай, дружище!
В крупных пальцах Мисты кубик выглядел милой малюткой, того и гляди, скроется проворных ручищах «золотой ключик»! На открытой местности заметно потемнело и сделалось холоднее. Теперь ветерок уже не освежал легким морским духом, а уплотненной стеной ледяного дыхания овевал приближающуюся ночь.
– Груша. – Промолвил парень. – Золотистый светоч наших очей. Ха-ха!
– Идея, которая приблизит нас к великому Вдохновению. – Сказала Ди.
– Продолжаем игру? Уже стало как-то не совсем приятно под открытым небом сидеть.
Со стороны Лагуны донесся легкий аромат жженого сахара. То понемногу жгли иллюзорный Корабль, отколупывая от его тела маленькие кусочки и поднося их на оранжево-розовые кострища для приготовления и последующего съедения. Огня хоть и не было видно с того места, где сидели лагуномолодцы, но теплый карамельный запах словно согревал их натуры победоносным шествием истины, которую было уже не заткнуть ничем.
– Истина – порог для глумливых особ. – Начала Ди.
– Для стальных оков, для глаз с поволокой наживы. – Продолжил Миста.
Друзьям на секунду показалось, что эта самая «истина» только-только навестила их живые, чувствующие умы, задев их кромкой своего цветастого платья. Но эта короткая вспышка исчезла еще до того, как оба успели на нее оглянуться и понять, что, собственно, произошло. В сознании промелькнул только след, остаточная красота царственной особы. У Дианы заплясали огоньки в глазах, она щелкнула пальцами, привлекая внимание напарника. Тот заметил идущую от нее волну упругой энергии.
– Вот это и была «груша». – Загадочным тоном молвила девушка. – Она только что навестила наши умы. Короткая была встреча, но это только начало. Игру мы пока-что отложим, пора возвращаться в Лагуну.
Спускаясь по дороге, ведущей к Дому, каждый из них думал о кубике и Звезде, к которой он их приведет. Непременно приведет, по-другому и быть не могло! Штурвал и клевер показали, что движение материи будет означено удачей и легким ходом. Как такой не покориться, не отдаться в ее радостные объятия?
Звезда Вдохновения – расцвеченное море дивных красок, состоящее из бесконечных возможностей. С помощью этого великолепия возможно совершить подлинный скачок в сверкающие грани будущего. Каждый из лагуномолодцев это понимал, и все же, у каждого из них была своя особенная мечта, которую они хотели бы воплотить в реальность. Сказочные то туманы или грезы на фоне распадающегося мироздания – все-равно, ибо они будут четко знать, что их персональная фантазия – чистейшая правда.
С этого ракурса течение жизненных токов выглядело как помутнение на одной из множества сторон рассеченной ветви. На это мутное пятно капали жидкость чародейского состава, состоящего из тока вдохновения и солнечного рассвета надежды, и пятнышко волшебным образом растворялось, оставляя за собой только чистую прозрачность самой ветвистой структуры. Сложно? Не более, чем повседневная жизнь!
В Лагуне морские волны бились о защищающий парапет из плотной резиновой пленки, которую возвели задолго до появление океанических толщ. Все это являлось напоминанием лагунодетям, что они находятся под защитой не только от погодных бурь, но и от козней врагов, чьи лапы так и норовили пробраться в бирюзовое логово, чтобы разворошить деятельный покой и прибрать к рукам сказочные сокровищницы.
Мадам Р разнеслась по видимым-невидимым воздушным вращениям, ее дух уже ничем собой не напоминал. Остался только Корабль, янтарные свечения которого медленно уничтожали в огне. Дивный запах овевал всю оконечность морей. Даже дальним плавателям удавалось ощутить этот чарующий запах. Сколько в нем млело сласти, уюта и теплоты! Он дарил самую настоящую домашнюю обстановку и было совершенно не важно, где ты находишься: в сонливом уголке близ Оранжа или в блестящем хроме Стекла.
Дети с интересом прохаживались между книжных стеллажей. Там была и современная литература и емкие труды по старой ипостаси, даже средневековые копи египетских манускриптов! Летящей натурой приветствовало их синее чучело, которое на так давно принимало информацию по несостоявшейся доставке Яна Крейцера. Этот человек оказался воистину неуловимой пташкой, чье существо так и пищит жидкими соками. Он может просачиваться куда ему вздумается, а другие – нет, потому что у Крейцера есть боль в сердце и цель, а у доброй половины «остальных» она расплывчата как глотательная конфетка жука, форма которого принимает в пищеводе ту градацию, которую ему заранее ввинтили в маленький чип-мозг.
Ах, эта красота Лагуньего прибоя. Медленно шипит под боком напиток с аспирином, забинтовывая собой пробоину в мясе и костях. Хочется в последний раз увидать Матерь, да она в комнате расщепления блюдет порядочность. Ими или нами, дорога все равно приводит к одному и тому же результату, так не…
– Громовая вспышка в небесах! Негаданное, неслыханное действо происходит сейчас. Ничего такого не видел за всю свою косматую жизнь! – Синявка взбрыкивал железистым телом и крючковатыми пальцами показывал куда-то вверх.
– Елейный помет на мою голову… Это громада прибыла к нам из далекой Синевы! – Продолжал теперь уже птичий нахватник особо деятельного цеха отгрузки.
– Напоминание всем нам: недвижимость – страшный порок современности! Не забудьте укрыть книжные полки пластичным эластомером, не хочется, чтобы такое добро пропало в пучинах надвигающегося мрака. – Пропищал-пропиликал маленький напальничек, в достопамятные времена принадлежавший Мадам Р. У него на теле красовалась причудливая форма попугая, чье оперение было смешанно с огуречной кожицей. Он стремглав выбежал из соседней комнаты.
Происходило нечто неслыханное и невиданное? Диана с Мистой С не стали размашистыми шагами выбегать за остальными, а решили отойти подальше вглубь Дома, чтобы поглядеть на происходящее в большое закругленное кверху окно. Пришлось крепко припасть ко стеклу, чтобы в подробностях увидать Невиданное. И действительно, в темном небе прорезались мощные лучи огроменной светящейся формации. К ним прибывала Звезда.
Диана с абсолютным неверием протерла глаза рукавами своего тонкого костюма, и все равно в иссиня-черной круче белел шар!
– Очень похоже на то, что я себе воображал при нашей игре. – Зеленоволосый прибрался всем телом, складываясь на манер трубы; хотел отчетливо рассмотреть пришельца.
– Я тоже представляла нечто похожее. Но наша Звезда – то был просто образ для удобства. Этакая форма для смыслового рывка. Ведь нам нужно Вдохновение!
– Знаю-знаю, но оковерть никто не отменял. А теперь попрошу тишины, я хочу заглянуть внутрь этой блистающей красотки. – Трубка, в которую превратился Миста выглядела на манер старых подзорных труб прошлой ипостаси. Этакий шарм тысячелетнего прошлого маячит теперь в глазах в прямом смысле.
Девушка пространно выдохнула, прикрывая от усталости веки. «Шарм или шар? Преступный помазанник, что рядом с моей кружкой, отворяет теперь волны Вне, куда-то за горизонт привычного и хорошо знакомого. Сделать бы с ним вертун покруче, да выбросить перчатку покрепче. Вперед. Обратно к своей руке», – Диана размышляла о перчаточном деле Мадам Р, которую та оставила всем воспитанникам-рабочим в назидание о своем бесславном уходе.
Труба с зеленым хохолком взмучила остатки воздушной взвеси и легким парением по лучевой эклиптике достигла Звезды. Вблизи она казалась изрешеченной некими кратерами, напоминая собой сырную сетку. И цвет ее был не такой белый, как казался с далека, а больше похожий на кремовый суп из дайкона и молока с микроскопической щепоткой куркумы.
В одном из кратеров Миста заметил какое-то движение, и он решил понаблюдать за этой областью. С недалекого кратерка на него воззрилась тонкая тварь с розовой кожицей. Она была вытянута вдоль туловища, а глаза ярчато светили красным блеском. Одного этого взгляда хватило, чтобы распечатать внутренние засовы лагуномолодца и тот отвел трубу в другую сторону, не в силах больше выдерживать весь этот дьявольский напор.
Девушка, попеременно наблюдавшая за Звездой и трубой, тоже заметила нечто странное. Словно вся эта пришедшая «конструкция» не была настоящей в том плане, которому все привыкли, а то было очередной уловкой восприятия, клюнувшей на иллюзорный пласт «сознательного» пространства. С трубы капала прозрачная жидкость, напоминавшая воду или ключную сукровицу.
– Эй, Миста, обернись на секунду на меня, я хочу осмотреть твою славность. Ты выглядишь не важно. – С волнением произнесла девушка.
Подзорная трубочка повернулась выгнутым стеклом к Диане и предстало той образное безобразие, никак не совмещающееся с привычной центрифугой их тонких душ. Ее напарник густо заплакал, выдавая слез больше, чем когда-либо ей доводилось видеть. «Значит произошло что-то действительно странное или страшное. Так поколебать выдержку Мисты С!».
Парень кое-как справлялся с заливистыми всхлипами и решил обернуться в свой человеческий облик. Теперь у стекла распластанным червем корчился большой кожаный мешок. Лишь зеленый хохолок высвечивался кислотным пятном в миг померкшей комнате.
– Я увидел там некую тварь… Она меня как будто загипнотизировала и доброе количество внутренних засосов отверзлись навстречу этой демонической Звезде. А сама она не белая и не блестящая вовсе, а похожа на бежевый суп с пластырями дыроватого сыра. Как это нелепо все! – И он зашелся в еще более густом рыдании.
Теперь уже грудь, обернутая в черную джинсу, трепетала вместе с влажными носом и покрасневшими глазами. «Красные глаза» – пронеслось сквозь сознательный ток Дианы. «Спроси».
– Красные глаза. – Тихо вымолвила девушка.
Парень резко обернулся на нее, а та спросила:
– Миста, что ты можешь сказать об этом?
А Миста закрутился в еще более замысловатую фигуру, желая уйти от ответа всеми своими телами сразу. Корчилось лицо, оно принялось показывать мерзкие и смешные гримасы. Парень червем выгнулся навстречу стеклянной глади окна и вперился в него грудной клеткой, носом и пожухлыми остатками ирокеза. Нечленораздельная речь булькала в горле у лагуномолодца, и желая и вместе с этим не желая выбираться наружу к хоть какому-то пониманию. Но Диана знала один метод, которому их обучали на предмете о доставке особо «приколотых» существ.
Ди отбежала обратно к книгам и не глядя на обложку взяла одну их них и как только оказалась рядом с напарником, хлопнула этой самой книгой тому по голове с громким криком:
– КРАСНЫЕ ГЛАЗА!!!
В комнате повисла тишина. Не решаясь даже на мерзлый клочок вздоха, она (тишина) вышла из помещения, осторожно закрывая за собой дверь. Казалось, будто бы копившаяся долгое время склока решила вот таким образом спустить свой дух, оставив лагуномолодцев в покое. Оба теперь могли с облегчением выдохнуть. Первым заговорил Миста:
– Мне в тот момент казалось, что из меня вытянули некий шарик, и он был очень важен… словно частичка души унеслась в неведомое. Уже тогда мне стало становиться не по себе. А далее, в одном из кратеров, я увидал красноглазую ленту с розовой не то кожей, не то мягкой пластиной. Он сделал какое-то едва уловимое движение, и тут я поплыл в то древнее стечение обстоятельств, которое неизменно приводило в долгий, слезливый туман. – Парень говорил и вместе с этим всхлипывал все меньше, – мне показалось, что я видел это существо прежде, но препятствием к данному пониманию была какая-то замысловатая заслонка, от чего сердцевина правды блокировалась. – Лагуномолодец обратился к напарнице:
– Ди, прости меня пожалуйста, я видимо сделал то, чего делать вовсе не следовало.
Диане захотелось крепко обнять Мисту С, что она и сделала, мягко переместившись на подоконник, поближе к окну. Звезда тем временем смотрела на них с нескрываемой хищной лыбой, мешая пониманию добираться до мыслительного центра.
Понимание – такое пестрое и затруженное слово, мечется из одного угла смысла в другое. Не видя никаких преград, оно порхает на манер лучеглазой сивиллы, перебрасывая одно мерцательное па на ручку, а другое блистающее па на ножку. Таким образом продолжается танец, скрытый в легчайшем морском бризе близ сюрреалистического тела Лагуны.
На хрупкую музыкальность объявлена охота. С этим посылом и прибыли Розидатели на свою Землю, ставшей непривычным помутнением в сравнении с безбрежной синевой ВнеВна. Такое название пришло в голову к синеглазой ленте. Она долго крутилась возле пульта управления, подмахивая ногами в такт неслышимого движения Звезды.
Ярка была сущь внешним лоском, но внутри все обстояло несколько проще: разинув рот – не выловишь леденец без труда. Внутри красовались серые панели, которые время от времени меняли свой оттенок на оттенок кремовой крошки с тупыми зазубринами. Также были и окна, служившие прорехами во внешний мир, которые представляли из себя чуть затененные кратеры.
Лоск и блеск внешние вещатели распыляли на смотрителей и наблюдателей, чтобы те нисколько не усомнились в действительной натуральности пришедшей Звезды. Можно было бы ограничится светом отражения солнца, но то не подходило под конституцию Розидателей.
– Вот бы сами осы раскрыли свои рты, и я бы туда залетел маленькой щепкой, нашел бы в складках десен большой сундук и снес бы голову еще одной Мадам А. Вот была бы потеха! – Желтоглазый Розидатель опускал мысленные рычажки в направлении к морским волнам Лагуны.
– Напугать бы этих чертей да вынуть бы их сопли из носовых впадин, вот была бы настоящая потеха, а не твое это козье блеяние, Желтяк! – Восклицал зеленоглазый, занимаясь поеданием сумрачного сока малютки из класса черной дыры, которую Звезда встретила на путях к родной планете.
– Сочится рот в ухмылках, печатается глупо, глаза рассказывают историю о мытарствах неизвестных особ… – Лента с желтыми глазами повертела в руках скрепленную жгутом кипу пожелтевших бумаг. – Какая-то мутотень, если честно. Эти записки врачевателей душ наводят на меня скуку. – Он зашвырнул самоделку в дальний угол постоянно менявшихся стен. – Долго нам еще?
– Минуты две или три часа, а может и вовсе месяцы, не совсем понятно. Время тут вращается немного не так, как мы привыкли. Придется приноровиться к здешнему пространственному течению. – Отвечал Розидатель, который склонялся над приборной панелью.
– Дремота плавает близко к икрам, дыры затягиваются на манер блескучих волн. Как забавно то, что наша прошлая форма и наша память так круто видоизменились. Ни Оранжа, довлеющего на копчик, ни Черного Подреберья под ложечкой. Никаких человеческих космосов. Н-и-ч-е-г-о. Только красота нашего нового Дома и печальное бдение Розовой Длани… – Красноглазый встал с футуристического кресла, чья форма в виде ленты Мебиуса розовым, кипящим пятном выделялась на фоне серо-белых стен, и принялся пробегать между кратеров, будто бы желая что-то отыскать.
– Я думаю, клочки испрели и свернулись в трубочки, а центрифуги перестали вращать свои дивные оси. Потому картин, да и вообще изобразительного искусства больше не производится. Лишь только самоучки пытаются что-то из себя выжать, но все эти попытки исключительно жалки. Оно не сможет никого вдохновить. А вот Мы с нашей Звездой заставим всю планету источать Вдохновение! – Говоря все это, у синеглазой ленты появился неровный блеск в глазах; она замолкла.
Сей блеск означал, что цвет розидательной натуры вскоре поменяет направление. Осознав эту весть, он громко заверещал:
– Друзья, я вскоре завершусь! Моя эманация подходит к окончанию, будет фиолетовое знамя рассекать взор и воздух вокруг себя. Помяните меня добрым словом и разрежьте аварийную артерию! – Запрыгало существо, меняя окрас с розового на белый.
Вот и денное преступление замарало свой простудный термометр. И пока синеглазка испускала дух, красноглазый Розидатель наконец нашел, что искал. Лагуна, окно, двое занимательных зрителей с большим вниманием наблюдали за Звездным ходом.
– Ооо, да это же наши старые друзья. Миста С и Диана! Правда парень странный вид принял, но не важно, я им покажу стремительный гипноз на расстоянии. – На этом моменте красные глаза выпустили энергетический луч, который разметал воздух и всякое расстояние перестало иметь значение. Теперь он крепко свелся со взором причудливой подзорной трубы. Красноглазый отчетливо услышал, как у его оппонента затрещали подкорки и тот уже готов сдаться на отворение внутренних засовов.
– Еще немного дружок, пускай слезы омоют твой железистый неф!
Слезы и правда вскоре полились, и Миста отвернулся от созерцания, не в силах больше сдерживать красный напор.
– Ахахах! Твоя внутренняя сущность – нежна, как лепестки роз. Какой же ты милый простачек! А у нас в Розовой Длани еще пытался что-то рассмотреть в облаке… – Розидатель продолжал смеяться, покуда не вышла вся острота из легких. Тут он схватился за подобие плоских ребер и снова поглядел на копошащуюся Лагуну.
Возле нее, и на пригорках, и на песчаном пляже бегали и махали существа с преимущественно синим окрасом. Была пара оранжевых прихвостней, но они являлись такой мелочью, словно рыбешки на корм киту. Красноглазый рассматривал теперь сюрреалистическую архитектуру Морской Волны. Та была искусительно привлекательна, и если бы он не прибыл сюда с другой оконечности мира со вполне определенной целью, то уж точно бы возжелал пройтись по этим подвернутым и переливчатым створкам.
Мягкая тень огня привлекала Розидателя иным оттенком, который не совсем вписывался в общую гамму. В скрытой от глаз стойке находилось что-то большое, и оно являло собой пока что безымянный дух и уютное тепло, которое разносилось далеко за пределы Лагуньего, волнующегося рта.
– Рты никогда не умели прятать драгоценности, это мы уяснили еще по долгоденствующему договору. Вот бы сейчас заглянуть туда…
