Анастасия Мандрова
Неостывший лед
Она стояла у порога, все еще сонная, с растрепанными волосами, и не понимала, что происходит этим ранним утром.
– А у тебя есть еще одна подружка? – захохотал главарь, а вслед за ним и все остальные.
– Николь, иди в дом!
Я чувствовала, как Николас напрягся. Где же остался его собственный пистолет, который он вчера так бодро достал из своего кармана? Конечно в доме! Кому придет в голову, что на рассвете тебе повстречаются разбойники?
– А нас ты тоже в дом приглашаешь? Мы можем составить компанию этой прекрасной северянке. Мы, знаешь ли, очень обходительны! Мы и тебя приглашаем… в наш дом, – обратился ко мне главарь. – И даже ругать вас не будем за то, что воспользовались нашим гостеприимством. Просто заплатите нам, и мы вас отпустим!
– Сколько хотите?
Николас пошел на попятную, потому что понял, что с такими людьми шутки плохи. Но что мы могли им дать? У меня никакого золота не было, денег тоже. Конечно, у Николаса с Николь должно было что-то быть. А еще я надеялась на Уилла, который был где-то поблизости и мог спасти нас.
– А сколько есть? – надменно спросил главарь и широко улыбнулся, показывая отсутствие пары передних зубов.
– Оставьте нас в покое! – вновь раздался голос Николь позади, но при этом он был сопровожден щелчком затвора.
Я обернулась, чтобы увидеть, как Николь идет к нам и держит пистолет на вытянутой руке. Уверенно держит, и это не могло не радовать.
– О, прекрасная дева вышла на тропу войны! – злорадно воскликнул главарь, кажется, ничуть не испугавшись девушки.
– А мы еще хотели быть обходительны! – воскликнул разбойник с фингалом под глазом.
– Заткнись, Шрик! Как ты разговариваешь с красивой девушкой!
Пока они препирались Николас успел перехватить пистолет у Николь и направил его на главаря.
– Мы сейчас уйдем, и вы дадите нам сделать это, – непоколебимым тоном произнес он.
– Кто кого? – спросил главарь, не собираясь убирать свой пистолет и выполнять то, что сказал Николас.
И вот опять… То же ощущение торможения, как будто время перестало торопиться. Все вокруг расплывается, а перед глазами встают четкие картинки. И я вижу разбойников такими, какие они есть на самом деле. А они оказываются совсем неплохими людьми… Тот, кто с фингалом, ухаживает за больной матерью, и все свои награбленные деньги отдает на лекарства для нее. Двое других – это братья, которые пошли не по тому пути только потому, что выросли в такой же неблагополучной семье, и никто не дал им шанса на исправление. А сам главарь растит дочку и сына один, потому что жена бросила их ради более счастливого и обеспеченного будущего. Картинки их жизни мелькают передо мной, словно я смотрю в калейдоскоп. Десятки мгновений, ценных для каждого из них, ведь благодаря им все собралось в один общий путь.
– Чарли, убери пистолет, – обратилась я к главарю, теперь уже точно зная, как его зовут, и сделала шаг навстречу ему. – Я знаю, ты на самом деле никогда никого не убивал. И не убьешь, – добавила я, сама не зная, откуда взялась последняя фраза.
– Ты что делаешь? – шепчет мне Николас, но я не обратила внимание на его вопрос.
Я молча наблюдала, как изменилось лицо главаря. Его глаза сделались влажными, а губы задрожали. Пистолет упал и так и остался лежать у ног его владельца.
– Так это ты! – воскликнул он, глядя на меня сквозь пелену слез. Они текли по его лицу, а он даже не замечал их.
– Чарли, откуда она тебя знает? – в недоумении спросил один из братьев и опешил, когда я назвала по имени и его. Еще больше все удивились, когда я рассказала им многое из того, что увидела в своих видениях.
– Откуда ты знаешь нас? – поинтересовался разбойник с фингалом.
– Шрик, ей помогает Дух Леса, – ответил за меня Чарли. – Она девушка из легенды.
Разбойники с удивлением посмотрели на меня, оценивая сказанное. Я видела, что они хотели засмеяться, ведь все, кто слышал о легенде всегда думали, что девушка оттуда должна выглядеть совсем иначе: взрослее, сильнее и выносливей. Но они поверили, видя реакцию своего главаря, слыша правду о себе из моих губ.
– Я вообще ничего не понял, – раздраженно произнес Николас за моей спиной. – Какая-такая легенда? И ты что, с ними знакома?
Я обернулась и увидела, что он все еще держит пистолет, но теперь он был направлен на меня.
– Ник, ты чего? – воскликнула Николь, глядя на его руки.
– Неужели, ты не понимаешь, что эта рыжая обвела нас вокруг пальца? Она каким-то образом узнала, что мы планируем побег… Стоять, а не то буду стрелять! – приказал Николас Чарли, сделавшему движение вперед. Тот послушно встал, но уже ближе ко мне.
– Я впервые их вижу, – вставила я несколько слов в свою защиту, а кипящая, как лава, обида начала застилать мне глаза.
– Так я тебе и поверил! Ты их имена знаешь. Не нужно делать из меня дурака! Ты со своим водителем специально притащили нас сюда, чтобы ограбить. Вы даже машину мою умудрились взорвать!
– Я не… – начала я и замолчала, потому что спорить и опровергать мне не хотелось. Почему-то слова Николаса причиняли боль.
– Даже сказать нечего! – холодно произнес он и обратился к разбойникам: – Признавайтесь, кто из вас четверых играл роль Духа Леса на дороге?
Разбойники возмущенно зароптали, потому что все они, как ни странно, верили в Предвечного, и такого богохульства не терпели.
– Ник, я ей верю, – сказала Николь, глядя мне в глаза. – Я читала о легенде.
– Да ты что? Совсем свихнулась? Она даже о родителях мне соврала! Они сейчас нас ограбят и убьют…
– Вроде бы никто убивать не собирается, кроме тебя, – твердо произнесла я, глядя на дуло пистолета. Сейчас, когда обида плавно перетекла в гнев, я явно ощущала эффект дежавю.
– Парень, это же нас спасительница! Убери пистолет, – слышала я голос Чарли, но уже приглушенно. – Ты же не собираешься ее убивать…
– А если собираюсь?
Больше я ничего не могла разобрать, потому что в ушах зазвенело так сильно, что хотелось прикрыть их ладонями. Но я сдержалась, потому что чувствовала, что сейчас потеряю сознание. Прежде, чем отключиться, я видела, как Николаса отбрасывает назад, а пистолет, грозящий мне опасностью, отлетает в сторону. И рассветные краски разом померкли.
Глава 12
Как красиво меняются тени от деревьев на боковой стороне палатки! Некоторое время я наблюдала за этим, не желая ни о чем больше думать. Ни о том, как я оказалась здесь, ни о том, что предшествовало этому. Я просто буду наслаждаться тем, что лежу. Но что это за звуки за пределами палатки?
Позабыв о своем желании ничего не делать, я выбралась из своего уютного местечка и вышла на небольшое крыльцо. Я была готова увидеть все что угодно, кроме того, что предстало перед моими глазами: на небольшой опушке перед домом танцевали четыре разбойника, рядом с ними, держась за руки пританцовывали Уилл и Николь, а на пеньке, поросшим зеленым мхом, сидел Николас и играл на флейте. Мелодия, которую я слышала была настолько красива и чиста, что я невольно заслушалась. Волшебным звучанием окрасилось все, что я видела перед собой, как будто эта опушка леса стала сосредоточением чудес. Даже когда мелодия плавно затихла, все вокруг было окутано ощущением совершенного волшебства.
– Спасительница мира очнулась! – прокричал Николас, поднимая флейту вверх.
Все вокруг захлопали в ладоши и закричали приветственные фразы. Неужели, при потери сознания я в очередной раз ударилась головой? Или ударились люди передо мной, да причем одновременно? С ними явно было что-то не так, потому что они вели себя не слишком адекватно, продолжая танцевать под губную гармошку, на которой начал играть Чарли.
– Давай потанцуем! – радостно произнес Николас, в несколько шагов преодолев расстояние до меня.
Я даже не успела ответить, как он протянул меня к себе и закружил в танце. Да что вообще происходит? Еще недавно Николас целился в меня из пистолета, а теперь улыбается и смотрит так… нежно. Все, я точно сильно ударилась о землю.
– Больше не будешь бросаться взглядами? – весело спросил Николас и сам же засмеялся своей шутке.
– Что с вами всеми? – в недоумении спросила я, но не получила ответа, потому что Николас вдруг потянул меня за руку.
– Ты, наверное голодна. Иди поешь суп.
Конечно, я очень хотела есть. С прошлого дня ничего во рту не было. Грибной суп, мой любимый. Как часто мне варила его мама там, на Юге. Я начала есть. Приготовленный на костре, приправленный острым голодом, суп был бесподобен.
Оказывается, Уилл и Николас прошлись по лесу за грибами, пока я была без сознания. А разбойники развели костер и достали из своего погреба посуду и сушеные овощи. Николь сама готовила обед, кажется, впервые в своей жизни. И он получился потрясающе вкусным. Это все я узнала от Шрика, который составил мне компанию и ел вторую порцию супа. Он смеялся невпопад, рассказывая мне о том, как ходил за водой к роднику. Странный Шрик. Странные все вокруг.
Пока я была занята едой, Николас сменил Чарли, вновь играя на флейте какую-то милую мелодию. Я до сих пор не понимала, что за веселое настроение разом нахлынуло на всех, но, похоже, это было заразно. Мне вдруг тоже захотелось танцевать. Я встала и закружилась в танце под магическое звучание флейты, а голова кружилась от внезапного ощущения счастья. И остановиться было невозможно, потому что ноги как будто существовали отдельно от меня. Только когда мелодия прекратилась, и в лесу стали слышны лишь птичьи голоса, я перестала танцевать.
– Пойдем! – сказал Николас, беря меня за руку. – Знаешь, какое красивое место я нашел сегодня! Тебе понравится…
Я следовала за ним, сама не зная почему. Через несколько минут мы вышли на поляну, которая в лучах полуденного солнца выглядела еще волшебней опушки леса перед домом. Вся она была усеяна лиловыми цветами, которые завораживали взгляд и чудесно благоухали. Даже теплый ветер, гуляющий по полю, веял запахом свежести и непередаваемой легкости.
– Это лавандовое поле. Тебе нравится? – восторженно поинтересовался Николас, все еще не отпуская моей руки.
– Очень!
У меня не было слов. Хотелось пробежаться по поляне и кричать от переполняющей меня радости. Никогда еще в своей жизни я не видела ничего более красивого. Такой Север был мне по душе.
– Побежали? – предложил Николас.
– Давай!
И мы побежали, проносясь по ковру цветов, мчась к горизонту. Лес окружал поляну лишь с трех сторон, а четвертая была бесконечным продолжением лилового цвета.
Мы остановились не сразу, только когда поняли, что дыхания не хватит, чтобы двигаться дальше. Николас повернулся ко мне, разгоряченной и по-детски счастливой. Он сорвал ближайший цветок и прислонил к моим волосам.
– Твои волосы так хорошо сочетаются с лиловым цветом.
– Спасибо, – только и сказала я, все еще не веря, что красота вокруг реальность, а не сон.
А может быть, это все-таки сон? Потому что не припоминаю, чтобы Николас смотрел на меня вот так, как сейчас, как будто я для него целый мир, который он внезапно открыл для себя. И это воздушное свадебное платье, что на мне, давало волшебное ощущение сказки.
– Ты прости меня, что не поверил тебе. Я был идиотом.
– Ты был индюком… – произнесла я, улыбаясь.
– А сейчас? – ласково спросил Николас, нисколько не злясь на сказанное мною.
– Кажется, уже нет.
– Леона…
Мурашки побежали по спине от голоса, которым произнес Николас мое имя. И эти мурашки показались мне очень даже приятными, потому что появились не от страха или ужаса, а от волнения. Николас аккуратно взял меня за подбородок и потянул вверх.
– Посмотри на меня.
А я старалась смотреть куда угодно, только не на него. Потому что впервые мне было страшно. Храбрая, упрямая девушка вдруг поняла, что есть кое-что волнительней этого чудесного места. Странное чувство появилось во мне, а я не понимала и даже не хотела понять, что это.
– Да посмотри же на меня. Чего ты боишься?
"Тебя", – хотела ответить я, но собрала всю свою жалкую волю и взглянула в голубые глаза Николаса.
– Бельчонок, – произнес он тихо и коснулся моих непослушных волос, к которым вернулся прежний рыжий цвет. – Как так получилось, что я думаю только о тебе?
"Если это всего лишь сон, то это самый жестокий сон в мире", – подумала я прежде, чем Николас наклонился ко мне, чтобы… что? Неужели поцеловать? Дожила! Мой первый поцелуй будет с северянином! А лицо Николаса все ближе и ближе к моему, и что странно, мне нравилась эта близость. Нежно он коснулся моих губ своими губами, будто боялся испугать, и замер. Я не дышала. Вокруг меня было столько воздуха, полного свободы, но вдохнуть я не могла. Казалось, если я сделаю хоть одно движение, все исчезнет. А вот этого я и представить не могла, потому что в душе понимала: мне нравится то, что сейчас происходит. И, о Предвечный, мне нравится Николас! Он, как будто прочел мои мысли, потому что продолжил поцелуй, вначале робко и несмело, затем, чувствуя, что я отвечаю в ответ, уже требовательно, с напором и пылкостью. И я пропала… Пропала в этом поцелуе, затерялась в лавандовом поле и беззаботном голубом небе над головой. С упоением я припала к его губам, не желая больше думать ни о чем, даже о том, что мне нужно идти дальше. Все мои цели разом забылись. Все главное сейчас передо мной!
Где-то недалеко послышался слабый звук мотора…
– Прячьтесь! – раздался чей-то громкий и суровый голос у меня в голове, и я отпрянула от Николаса.
Шум мотора приближался, заглушая мирное жужжание пчел в цветах. В одно мгновение я поняла, от кого нам нужно прятаться.
– Ложись! – требовательно крикнула я Николасу и подтолкнула его вниз, прямо в лиловые цветы.
– Ага, – довольно отозвался он и тут же улегся в цветы.
Я быстро легла рядом, надеясь, что мы вовремя скрылись в кустах лаванды. Николас тут же притянул меня к себе так, что мое лицо оказалось напротив его. Сердце было готово выпрыгнуть из груди от осознания того, что он так близко. Его рука запуталась в моих волосах, а губы приближались к моим… Рев мотора раздался прямо над нами, и я испуганно посмотрела в небо. Над нами быстро пролетела машина, точно такая же, в которой я прилетела на Север.
– Они ищут вас. Нужно быть осторожнее! – проговорил кто-то рядом со мной, но я точно знала, что никого не увижу.
Кто же мне подсказал? Я склонялась к тому, что это был Дух Леса. Теперь я особенно четко поняла, что имел в виду Интарион, когда говорил про помощь со стороны. Хорошо, что и в этот раз все обошлось. Шум машины совсем исчез и в мир вернулись простые, обычные звуки лавандового поля. Интересно, кто же нас искал? Может, Главный… А вдруг это Жан, которому все-таки удалось выбраться из темной комнаты? Как так случилось, что я потеряла бдительность?
– Леона… – тихо сказал Николас, глядя на меня с нежностью. Как будто он и не видел и не слышал этой жуткой машины.
– Что?
Я медленно поднялась, понимая, что мое свадебное платье еще больше испачкалось. Ко вчерашним пятнам от пунша прибавилась трава и чуть влажная земля, еще не до конца высохшая после ливня.
– Куда ты? – спросил он тихо и удивленно.
– Иду к остальным. Ты со мной?
– Неужели тебе не хочется остаться здесь, хотя бы еще на чуть-чуть?
А ко мне уже возвратилось осознание, что мне нельзя останавливаться, нужно обязательно двигаться дальше. Внезапная эйфория исчезла так же внезапно, как и появилась. И мне стало стыдно за то, что потратила свое время на глупые развлечения, вместо того, чтобы продолжить путь к своей цели. Более того, я испытывала смущение после поцелуя, потому что он, к огромной моей досаде, понравился. Это жестоко! Никогда бы не подумала, что такое вообще могло произойти. И с кем же впервые поцеловалась девушка, ненавидящая северян? С северянином!
– Леона, – произнес Николас, вставая вслед за мной. И звук моего имени из его губ был похож на мелодию флейты. – Прежде, чем мы пойдем к остальным, скажи мне…
– Что сказать? – тихо спросила я, видя, что он замешкался и замолчал.
– Я тебе нравлюсь?
Так, Леона, держись! Нельзя больше допускать сближения между им и мной. Это неправильно, так не должно быть, ведь ничто не должно отвлечь меня от главного. А Николас отвлекает, причем очень сильно. Что же ответить?
– Ты молчишь… – сказал Николас, подходя ближе ко мне. И все мои мысли растворились в воздухе, оставляя место теплоте. – Почему? Тебе нельзя испытывать чувства к северянину? Но, как теперь оказалось, ты тоже наполовину северянка. Что в этом плохого?
– Я никогда не думала о тебе как о… – я запнулась и замолчала, потому что Николас коснулся моей щеки.
– А я думал.
Наваждение какое-то… Что вообще происходит и когда это все началось?
– Думал, когда нашел эту поляну. Думал, когда собирал грибы. Я так счастлив, что повстречал тебя!
– Правда? – только и спросила я, завороженно глядя в его глаза.
И через мгновение очнулась. Нет, это был не сон. Лишь иллюзия… В моей голове состыковались факты, которые я читала в книгах из библиотеки Жана. Этот лес был полон сюрпризов для тех, кто не знал про него. Странное веселье у всех, включая меня… Что это было? Ответ прост и лежит на поверхности. Поляна с ее красотами разом померкла, а северянин, стоявший рядом со мной должен был вызывать уже совсем другие эмоции. Но может быть я ошибалась?
– Николас, а какие грибы ты собирал?
– Грибы? Да совершенно обычные. Те, которые можно есть. С ярко оранжевыми шляпками.
– Значит, с оранжевыми шляпками, – повторила я с огорчением, жалея, что мои догадки подтвердились. – В этом лесу такие грибы есть нельзя. В совсем малом количестве они лечебны, а в большом – дают не очень хорошие эффекты. И теперь я поняла, какие именно.
– Мм?
Николас все еще стоял очень близко и, я только сейчас это заметила, гладил меня по руке. Потребовалось огромных усилий высвободить свою руку и сделать несколько шагов назад.
– Николас, неужели ты не понимаешь, все, что ты испытываешь сейчас не настоящее. Это обман. Просто мираж.
Почему-то было горько от слов, что я произносила, сама не знаю почему. Мне хотелось верить… А верить во что? В то, что могу понравиться северянину? В то, что действительно хотела, чтобы он меня поцеловал? Со мной случился морок, накрыло наваждение. Смогу ли притвориться, словно всего этого и не было?
Невозможно смотреть в голубые глаза, глядящие на тебя с обожанием, и знать, что на самом деле это не так. Николас очнется от дурмана, вызванного грибами, и посмеется над бедной Леоной, которая чистосердечно приняла все за чистую монету. А все это лишь заблуждение. Никому ненужные воздушные замки для девушек, верящих в сказки. В жизни так не бывает…
– Пойдем к остальным. Нам всем очень скоро будет плохо, – сказала я и отвернулась от бесконечного лилового края, от голубых глаз Николаса.
Я шла к домику, а Николас, все еще ничего не понимая, шел позади. От былого веселья не осталось и следа, а послевкусие оказалось слишком горьким, чтобы его выносить.
– Леона, подожди! – попросил меня Николас странным голосом.
Я обернулась. Кажется, он становился прежним, несколько угрюмым и высокомерным, северянином. Так не хотелось останавливаться, потому что теперь, среди тенистых деревьев, его глаза были почти синими, как река, в которой я любила плавать на Юге.
– Чего тебе? – нарочно слишком грубым тоном поинтересовалась я.
– Я не понял, а на тебя подействовали грибы?
Все время, пока мы шли до домика, я терзалась этим вопросом. Безусловно, я чувствовала небывалую легкость и радость, но мой разум не помутился, как у других. Поэтому я сделала вывод, что нет, грибы на меня не подействовали так, как на остальных. Но я никогда не признаюсь Николасу в этом!
– А как ты сам думаешь? – спросила я и двинулась дальше.
– Мы целовались! – воскликнул Николас так, что я вздрогнула.
– Я помню.
– Что скажет твой Уилл на это?
– Он не мой. Он просто меня охраняет.
– Да?
Мне наверное показался радостным тон в его вопросе, потому что, с чего бы он таким был. Я просто молча шла дальше.
– Да постой же ты! – Николас тронул меня за плечо и развернул к себе.
И вот опять передо мной его глаза, в которых нет больше той нежности, зато есть глубина и синева. Ну что этому северянину от меня нужно? Поиздеваться? Сказать очередную колкость и рассмеяться своим звонким смехом?
– Прости меня за то, что не поверил тебе, – начал он спокойно и уверенно, в очередной раз удивив меня. – Мне до сих пор трудно это принять, потому что я всегда сомневался в легенде. Но ты одним своим взглядом заставила поверить в ее правдивость.
– Я сама смеялась над этим, пока не оказалась внутри нее.
– Что мы сейчас будем делать?
– Страдать, – с сожалением ответила я, чувствуя, как еле заметные до этого молоточки в моей голове превращаются в кувалды.
– Почему? – удивился Николас.
– Скоро узнаешь.
Все остальные уже узнали. Эйфория закончилась, а на ее место пришла страшная головная боль, от которой хотелось лезть на стенку. Все это Николас и Николь знали бы, если бы изучили книги о Севере, хранящиеся в их огромной библиотеке. Но, похоже, прочитала их только я одна.
Мы проходили мимо стонущих братьев, лежащих прямо на траве, мимо Чарли, который ходил из стороны в сторону, держась за голову. Шрика я не видела, зато заметила Уилла, который упирался в стену дома руками.
– Неужели так все плохо? – спросил Николас, глядя, как все вокруг мучаются.
– А ты еще ничего не чувствуешь? – сквозь зубы проговорила я, злясь на ущербность своего собственного состояния. Я наивно предполагала, что побочные действия меня не затронут.
– Конечно, нет! Я сильный и выносливый. Что мне сделается?
Я застыла от ужасающей боли в висках, когда Николас произнес последние слова слишком громким голосом. Как разум не отключился, так это пожалуйста, а как страдать, так вместе со всеми! Может, я тоже хотела чувствовать легкость, а не быть почти здравомыслящей! Но тогда нас бы заметили с этой летающей штуковину. Интересно, а нашу компанию на опушке тоже не заметили? Надо бы уходить, но в таком состоянии это сделать невозможно.
– Ник, я здесь, – глухим тоном сказала Николь из дома. – Мне очень плохо…
– Сейчас иду. – Николас повернулся ко мне и спросил: – Откуда ты знаешь про грибы?
– Читала в вашей библиотеке.
– И нет никакого способа это остановить?
Думай, Леона, думай! Нужно просто напрячь свою память, не обращая внимания на очередной приступ боли.
– Я не помню. Вроде бы нет… – прошептала я и застонала. – А у тебя нет никаких лекарств?
– Мы должны были быть уже у бабушки. Я не готовился к такому путешествию.
– Я тоже…
– Иди полежи. Может, станет лучше.
Николас пропустил меня вперед и зашел в дом следом. Николь лежала прямо на полу и беззвучно плакала. Завидев нас, она попыталась присесть. Но от любых движений боль становилась нестерпимой, и Николь так и застыла на вытянутых локтях, не шевелясь.
– У тебя уже прошло? – спросила она брата, а в ее голосе слышалась надежда, что и у нее все скоро закончится.
– И не начиналось, – пожал плечами Николас и опустился на колени рядом с сестрой.
– Что это за ужас такой творится со всеми?
Я слушала, прислонив голову к прохладной стене, как Николас торопливо объясняет Николь про наш неправильный обед, а тем временем, кувалды в моей голове уменьшались и превращались в молоточки. Я даже сумела улыбнуться этому грандиозному событию, когда услышала фразу, брошенную Николасом:
– Ох, теперь я, кажется, понял!
Следующий час он тоже полулежал у стены, стиснув зубы и прикрыв рукой глаза. Я подходила к каждому, чтобы помочь хоть чем-то: одному принести воды, другому положить на лоб платок, смоченный холодной водой. Николь было хуже всех, она не могла выдержать такую боль и почти что кричала. Я испытывала огромную жалость ко всем, но поделать ничего не могла.
Уилл пришел в себя следующим. Затем постепенно начали оживать разбойники. Когда к Николь пришло долгожданное облегчение, она закричала уже не от боли, а от радости, чем сильно потревожила все еще страдающего Николаса.
– Нам нужно уходить, – сказал Уилл, подойдя ко мне, когда я передавала Николасу воду.
– Но не всем из нас стало лучше, – возразила я.
– Они могут пойти позже. Все равно нам не по пути.
– Бросите нас с Николь? После всего, что между нами было?
В голосе Николаса злая ирония, несмотря на то, что ему не совсем до нее. Но я поняла, к кому был обращен последний вопрос.
– Уходить, так всем вместе, – сказала я, забирая пустую кружку из рук Николаса. – Подождем еще.
– Придется идти опять по темноте. Уже почти вечер.
– Значит, будем идти в темноте. Нам не привыкать.
Николас как-то странно посмотрел на меня и опять закрыл своей рукой глаза. Так было легче переносить боль.
Через час мы вчетвером пробирались сквозь чащу леса. Разбойники решили остаться в своем домике, слишком уставшие после недуга, свалившегося на всех нас. Чарли на прощание сказал Николасу, что больше никогда не разрешит ему собирать грибы. На это дело нужны знания и опыт. А в моей голове выстроился целый ряд прочитанного в книгах, что еще нам нельзя есть, и, оказалось, того, что здесь росло и не годилось в пищу, было слишком много. Если мы в ближайшее время не выйдем из леса, нам грозит голодная смерть. Когда я читала книги про Север, я и не предполагала, что мой рацион будет настолько скудным. Все, что можно было есть в лесу, это ягоды черники и определенного вида орехи. Даже бруснику срывать было нельзя, потому что она вызывала галлюцинации. А от клюквы, растущей в топком болоте, можно было заснуть и больше никогда не проснуться.
Мы шли долго. Наступили сумерки, и все вокруг окрасилось дымчатой синевой. Уилл все сверялся с компасом и картой, которую я вырвала из "Географических открытий". Он был расстроен тем, что не проверил, какие грибы насобирал Николас, потому что чувствовал ответственность за всех нас. Но самое главное, он был расстроен тем, что мы шли не совсем верной дорогой.
– Мы уже должны были выйти к району "Северные ветра", – сказал он нервно. – Но мы все еще в лесу.
– Может, наш предводитель недостаточно хорош в знании местности? – спросил Николас, последние полчаса неся Николь на руках, потому что та вновь не могла идти.
– Может, ты помолчишь?
– Неа!
Постоянные стычки между Николасом и Уиллом мне стали надоедать. Я поправила лямку рюкзака Николь и пошла первой.
– Опять пойдем вслед за Леоной. Спорим, сейчас она опять нас выведет к какому-нибудь домику?
Проигнорировав иронию Николаса, я шла уверенными шагами к цели. Какой? Я и сама не знала. Но верила, что все образуется.
Через несколько минут лес начал редеть. Еще через какое-то время вдали послышался шум воды. Его услышали все и воодушевились. Вскоре мы вышли к берегу бурлящей реки, бегущей быстро вдаль. С огромной радостью я поспешила к воде с большим желанием напиться ею на всю жизнь. Остальные последовали моему примеру. Наверное, Николас и Николь никогда так не радовались реке, как сейчас, когда уже несколько часов мы шли, мучаясь жаждой.
Вода была бодрящей и чистой. Я даже подумывала искупаться, но становилось все прохладней. И если в начале нашего пути все были одеты легко, то после заката солнца стало заметно холоднее, и все накинули кофты.
– Все! Я здесь остаюсь, – твердо заявила Николь, присаживаясь прямо на песчаный берег.
– Слышали? Приготовить принцессе кровать с балдахином!
– Сам и готовь, – буркнул Уилл и приступил к собиранию палатки. – Переночуем здесь. А ранним утром пойдем дальше.
– Без кофе никуда не пойду, – заявил Николас, растягиваясь на зеленой траве. Хотя он и старался держаться, по нему все равно было видно, что дорога с Николь на руках далась ему нелегко.
Уилл не смог удержаться, чтобы не поиронизировать:
– Может, тебе еще и свежевыпеченную румяную булочку к кофе выдать?
– Неплохо звучит! – мечтательно воскликнула Николь. – Чем будем ужинать?
– Пойду поищу что-нибудь, – сказала я, включая фонарик, потому что вокруг становилось все непрогляднее.
– Только не грибы! – произнес Николас, устало поднимаясь со своего места.
– Это по твоей части. Я вроде бы не просила о сопровождении.
– Я вроде бы и не сопровождаю, а охраняю.
И вот так пререкаясь, мы незаметно отошли от остальных на приличное расстояние. Вдоль берега реки ничего съедобного не росло, а в лесу делать уже было нечего. Даже с фонариком ничего уже нельзя было разглядеть.
– Как ты это сделала? – спросил Николас, когда мы повернули к нашему лагерю.
– Что именно?
– Отбросила меня.
– Я не знаю. Это произошло само собой.
– Неужели, ты правда думала, что я тебя убью?
– А ты хотел?
– Нет, конечно! Но я и вправду думал, что ты в сговоре с разбойниками.
Я хмыкнула и задумчиво посмотрела на небо. На нем появлялись первые звезды. Так странно сложилась моя жизнь, даже жалко стало себя на мгновение. Непонятно откуда взявшиеся видения, неожиданный способ защиты, дальнейшая неопределенность – все это пугало. Николас, как будто прочитал мои мысли, потому что спросил:
– Ты боишься?
– Чего?
– Того, что тебе предстоит. Что ты будешь делать на Крае?
– Я не знаю. Но я не боюсь, – твердо заявила я, хотя знала, что это совсем не так.
– А я бы боялся… Тебе грозит смерть, если кто-то узнает. Жан знал, да?
– Догадывался.
– А я ведь мог бы тебя сдать, – тихо произнес Николас и остановился.
Я замерла. Мимо нас беззвучно пролетела летучая мышь и скрылась в сумраке леса.
– Но ты же не сдашь?
– После лавандового поля? Вряд ли, – хмыкнул Николас и пошел вперед.
Медленно я шагнула вслед за ним, обдумывая, шутит он или нет. В своих мыслях даже прошла дальше лагеря, все еще безнадежно высвечивая местность фонариком в поисках еды. Николас шел позади, насвистывая какую-то незнакомую мне мелодию. Слева от нас стала видна пустая дорога, освещенная синим светом дорожных фонарей. Но меня привлекла не она, а то, что виднелось в стороне от нее. Тусклым светом освещены были деревья, так похожие на яблони…
– Видишь? – спросила я у Николаса, резко свернув на дорогу.
– Угу. Приготовишь мне яблочный пирог?
Я проигнорировала его тонкий юмор. Мы оба были голодны, и яблоки казались прекрасной альтернативой голоду.
Похоже, это был яблоневый сад, но никаких зданий я не разглядела. Лишь яблони, на которых росло много красноватых плодов. Это же не воровство, если мы позаимствуем немного яблок себе?
Николас снял с себя кофту, и мы набросали в нее столько, сколько посчитали, что можем съесть сегодня. Мы даже не удержались и съели по яблоку прямо здесь, слишком вкусно они пахли.
– Теперь пойдем обратно, – довольно сказал Николас, завязывая кофту как мешок.
– Стоять! – раздался резкий женский крик, и в полутьме отчетливо послышалось, как кто-то взвел курок.
– А полежать можно? – отозвался Николас, потянувшись к своему пистолету.
– Это можно устроить, – уже спокойным голосом произнесла девушка, вышедшая из-за яблони. И голос ее мне показался знаком.
