Анастасия Мандрова
Неостывший лед
К вечеру мы добрались до Ледяного леса. Николас, который сменил Уилла за рулем, припарковал машину у небольшого оврага. Скрытая за высокими кустами, она не привлекала внимания, если специально не приглядываться к этому месту. Вокруг было пусто и безлюдно. Последний район мы проехали около двух часов назад, тогда же мы видели последних людей. Озноб пробежал по моей спине. Я вдруг поняла, что вскоре придется покинуть Николаса и Уилла.
С тяжелыми рюкзаками за спиной мы зашли в серый густой лес. Под ногами был синий мох, оказавшийся очень скользким. Приходилось идти медленно и то и дело хвататься за ближайшие деревья, чтобы ненароком не поскользнуться. Высокие заросли папоротника, осока и колючие кустарники, встречающиеся нам на пути, выглядели неприветливо. Да, это был совсем не мой любимый Лес, который радовал своим дружелюбным многоцветием.
Шли мы до самой темноты. Возможно, могли продвинуться и дальше, но полил сильный дождь, и мы решили остановиться рядом с высокими елями. Где-то далеко выли волки, и от этого становилось не по себе. Когда палатка была собрана, мы все забрались внутрь. Дождевики, накинутые на нас, помогли не промокнуть до нитки, но не защищали от холодного и пронизывающего ветра. Николас взял мои замерзшие ладони в свои, и этот его жест растрогал меня сильнее, чем мне хотелось бы. Я приложила все свои усилия, чтобы не расплакаться.
Мы перекусили вяленым мясом и хлебцами, потому что приготовить в такую погоду что-то горячее вряд ли получилось бы. Уилл предался воспоминаниям о своих походах с отцом, а я впервые его совсем не слушала. Просто сидела и запоминала его горящие от увлеченного рассказа глаза, точечный профиль Николаса и его теплые руки. Мне не хотелось никуда уходить, но я знала, что другого варианта не было.
– Николас, может ты сыграешь нам на флейте, – предложила я, думая о том, что скоро все мы должны лечь спать, а уснут только двое, потому что мне нужно уходить.
Он как-то странно посмотрел на меня, с удивлением и как будто с испугом, но кивнул и достал флейту из своего рюкзака. Палатка наполнилась меланхоличной мелодией, полной грусти и нежности. Через несколько минут мы уже слышали что-то быстрое, огненное и стремящееся к небесам, а под конец мелодия превратилась в льющуюся лунным светом светлую печаль, но в ней чувствовалась теплящаяся надежда. Это было так прекрасно, что слезы появились в моих глазах. Почему-то мне показалось, что эта музыка показывала мой путь, такой нелегкий, временами наполненный грустью, временами стремящийся вперед, не смотря на препятствия. И все-таки мелодия заканчивается на счастливой ноте… Будет ли так на самом деле, или музыка просто так растворилась в ночи?
– Где ты научился так играть на флейте? – спросила я Николаса чуть позже, находясь в его теплых объятиях.
В нашей большой палатке были две раздельные спальни и одна общая комната, в которой мы ужинали. И уже никому не казалось странным, что одну спальню заняли мы с Николасом.
– Меня бабушка научила. Николь не захотела учиться играть, как она сказала, на древнем и немодном инструменте, а я из принципа захотел.
– Я рада, что ты оказался таким принципиальным, – с улыбкой произнесла я и добавила: – У тебя так хорошо получается. А как называлась та мелодия, что ты играл сейчас?
– "Всполохи огня". Она очень древняя. Ее создатель был южанином.
– И все-таки мы можем сотворить великое!
– Я и не говорил, что не можете. Ты сейчас тоже творишь великое.
Николас дотронулся губами до моего лба, подтверждая сказанное им. Но сегодня, перед расставанием, о котором знала только я, мне хотелось другого. Я поцеловала его сама в губы, вбирая всю сладость ощущений, которые только могут быть между двумя влюбленными. Поцелуй длился нескончаемо долго, но все же он не мог быть вечным.
Николас заснул, а я слушала его ровное дыхание и долго не могла собраться, чтобы уйти. Наконец я тихо встала и, надеясь, что Уилл тоже спит, забрала свой рюкзак и осторожно выбралась из палатки. Вокруг было темно, а дождь все шел и шел, позволяя мне неслышно уходить прочь от тех, кого я боялась потерять.
Глава 18
Всю ночь я пробиралась через лес. Обессиленная, но испытывавшая радость хотя бы от того, что не забыла надеть дождевик, я еле передвигала ноги, но все равно упорно шла вперед. Больше всего меня сейчас беспокоила мысль, что Николас обнаружит мое отсутствие раньше наступления утра. Но я все-таки надеялась, что его сон глубокий и крепкий, особенно под шум дождя.
Не заметив выступающий корень, я споткнулась о него и упала, больно ударившись коленкой. Видимо, пришло время найти место для того, чтобы поспать несколько часов, иначе от усталости я буду падать на каждом шагу. Скоро должен был наступить рассвет, но из-за туч солнца видно не будет. Я посветила фонариком вокруг, но никакого укрытия не было, а устраиваться на земле я не хотела. Без палатки мне казалось, что это слишком опасно, тем более Ледяной лес являлся местом обитания многих необычных существ. Вспомнив о них, я испуганно посветила фонариком опять, но только сова, потревоженная моим присутствием, прошумела крыльями надо мной и скрылась в темноте.
Заприметив крепкое на первый взгляд дерево, я взобралась по кряжистому стволу не слишком высоко, но и не слишком низко, чтобы никакие твари не могли достать меня с земли. Привязав веревкой рюкзак, а потом и себя к толстой ветке, я успокоилась. Конечно, было неудобно и жестко, зато никто не мог добраться до меня. Мысленно произнеся молитву, которую с некоторых пор тихим шепотом проговариваю каждую ночь, я тут же забылась усталым сном.
Не знаю, сколько я так спала, но меня разбудил треск веток где-то рядом со мной. Испугавшись, я дернулась, но забыла, что привязана. Темнота почти рассеялась, освободив место густому, низкому туману, стелющимся серым ковром внизу. Но наверху, там, где я полулежала на ветке, все было видно намного четче. И то, что я увидела, мне совсем не понравилось.
В ужасе я уставилась на страшное существо, сидящее рядом со мной на ветке. Оно походило на огромную летучую мышь с перепончатыми лапами, но голова его была то ли волчьей, то ли лисьей. Кажется, я читала о таком существе в книге, но из-за того, что оно было так близко, и от оцепенения, охватившего меня с ног до головы, я не могла вспомнить, как оно называется. А оно просто, казалось, изучало меня, глядя своими темными глазами, и не издавало ни единого звука.
Я впала в оцепенение, видя этот мой утренний кошмар. Конечно, можно было ожидать, что это существо нападет на меня, поэтому моя рука, я надеялась, что незаметно, тянулась к карману рюкзака, где лежал мой пистолет. Но эта огромная летучая мышь, издав какой-то странный булькающий звук, вдруг оттолкнулась от ветки и улетела прочь.
Я испуганно осмотрелась, но больше никого рядом с собой не обнаружила. Да, отличная идея была поспать на дереве и решить, что никто не доберется до меня… Я как-то не подумала про тех, у кого есть крылья. Нервно хмыкнув про себя, я достала пистолет из рюкзака и положила в карман своей куртки. Так было намного надежнее.
Спускаться в густой туман, в котором ничего не было видно, мне не хотелось, поэтому, собрав остатки своей храбрости, я осталась сидеть на дереве, пока туманная дымка не рассеялась. И все-таки, несмотря на утренние переживания, я чувствовала, что мои силы восстановились.
Спрыгнув на землю, я спугнула какого-то маленького зверька, отдыхающего у соседнего дерева. Он быстро ускакал в ближайшие кусты. Я уже ничему не удивлялась. Подумаешь, похож на зайца, но с рогами на голове… После огромной летучей мыши, которая не совсем походила на себя, можно было легко представить себе, что за существа тут жили… Но не хотелось. Слишком страшно идти одной и чувствовать взгляды загадочных существ, прятавшихся за деревьями и кустами. И все равно, преодолевая свой страх, я двигалась дальше.
Я шла целый день, останавливаясь лишь на короткий отдых и перекус. Сказывался плен в клетке, так непросто мне было двигаться вперед. Спина ныла от непривычно тяжелого рюкзака, ноги деревенели от каждого сделанного шага, но я упрямо шла дальше, превозмогая боль.
Постепенно начало темнеть, а я так и не поняла, где мне остановиться на ночлег. Лезть на дерево мне больше не хотелось, хотя недавно это мне казалось самой благоразумной идеей. Но сталкиваться с непонятными летающими особями больше не хотелось. А если заночевать внизу… неизвестно, сколько еще тварей могут оказаться рядом со мной, пока я сплю. Оставался вариант вообще не спать, а идти всю ночь, но мои гудящие ноги были против него.
К вечеру похолодало настолько, что от моего учащенного дыхания шел пар, и мне пришлось утеплиться еще больше. Одежда прибавила тепла, но не прибавила сил, и, сделав несколько шагов, я поняла, что идти дальше просто не могу. Слишком нелегко дались пройденные за сегодня километры.
– Где же мне заночевать? – впервые за день я произнесла хоть какие-то слова вслух, устав от молчания. – Может, у этого дерева или у того? Так трудно решить…
Сказала и тут же испугалась, а вдруг кто-нибудь ответит… Откуда мне знать, какие сущности тут вообще водятся. В книгах о Севере про Ледяной лес почти не было никакой информации, только про огромные ели и заросли папоротников, которые больше нигде не росли, да про густые туманы. Ну, это все я уже и так увидела вживую.
Хорошо, что у меня в рюкзаке приличные запасы еды, потому что здесь ничего ягодно-грибного не росло. А вот вода заканчивается, поэтому завтра мне необходимо побыстрее добраться до источника с водой. К одному из них я сегодня не пришла, помня, что именно у него Уилл планировал пополнить запасы воды. На всякий случай я решила, что лучше туда не ходить, тем более мне пришлось бы сделать небольшой крюк, отклоняясь от пути. Но все это завтра. А сейчас так хочется поесть и отдохнуть…
Я достала из рюкзака бутылку воды и два ореховых батончика. Если бы я так сильно не устала, я бы разожгла костер, но в буквальном смысле не могла пошевелить ни одним пальцем. Медленно расправляясь со своим нехитрым ужином, я прикидывала, какое место мне выбрать для ночлега. И все-таки безопаснее на дереве, чем на земле. Вновь забралась я на, кажущееся надежным, дерево с толстыми ветками и привязала себя, чтобы не упасть во сне. Из-за холода пришлось достать спальный мешок, который отлично послужил мне одеялом, а под голову я положила запасную кофту. Вот теперь мне было очень даже удобно, и я моментально заснула, забыв про все свои страхи.
Проснулась я оттого, что мягкие утренние лучи попадали прямо мне в глаза. Только я могла выбрать место на дереве, где все мое тело находилось в тени, кроме лица. Потерев глаза и освобождаясь от оков сна, я развязала веревку, чтобы потянуться. Я посмотрела чуть дальше, чем следует, и от испуга чуть не свалилась с дерева. В каких-то двух метрах от меня сидела огромная летучая мышь все с тем же немигающим взглядом темных глаз. Такая же, что и в прошлое утро. Хотя это непонятное существо выглядело поистине устрашающим, я каким-то образом поняла, что оно совсем не опасно для меня. В конце концов, если бы эта тварь хотела напасть, то уже сделала бы это. Как будто подтверждая мои умозаключения, существо издало знакомый булькающий звук и улетело прочь. Видимо, оно так прощалось, но уточнить было не у кого, да и не хотелось.
Идти в солнечном свете было намного радостнее, чем без него. Незнакомые мне птицы щебетали на своем птичьем языке, а на ветках серебрились паутинки. Судя по карте, которую я незаметно вытащила из рюкзака Уилла перед тем, как уйти, моим источником воды должно было стать озеро, находящееся в нескольких километрах от меня. Сегодня мне шлось намного легче, поэтому я быстро преодолела оставшееся расстояние, и синева озерной воды стала мне наградой за проделанный путь.
Озеро было огромным, и мой путь должен был пролегать вдоль его песчаного берега. Но вначале мне необходимо было запастись водой. С помощью специального фильтра я очищала воду так, как учил меня Уилл, пока мы жили в доме Джеспера. Мне вдруг захотелось искупаться и несмотря на холод, я сделала это. Вода была холодной, а солнце больше не грело. Но все равно, даже дрожащей от холода после моего неожиданного купания, я знала, что мне это было необходимо. Усталость от долгой дороги, напряжение, наконец, обыкновенный страх от неизвестности, все это забрала от меня эта холодная озерная вода. После небольшого перекуса, с обновленными силам, я продолжила путь.
Уже садилось солнце, подсвечивая небо почти багровым светом, когда я вышла к ущелью, единственному пути к Северным горам. Где-то рядом шумел водопад. Он обнаружился очень скоро. Несколько минут я любовалась тем, как быстро текла вода сверху вниз, а до моего лица долетали капли брызг. Внизу вода разбивалась об острые, хорошо отточенные камни, на которые я не смогла смотреть долго, слишком опасно выглядели они вблизи, ведь я тоже была рядом с ними.
Обойдя водопад я прошла по узкой дорожке до входа в ущелье. Посмотрев назад, туда, где осталось синее озеро, я поняла, что начался мой подъем в гору. Озеро оказалось внизу, и было видно все как на ладони. А я поднималась все выше и выше, редкие деревья и кустарники не мешали моему подъему.
Меня окружали горы. Сейчас, как никогда ранее, я остро осознавала свое одиночество, но я сама выбрала такой путь. Так было правильно! С грустью подумала о Николасе, по которому скучала каждую минуту все больше и больше. Не нужно было поддаваться чувствам, тогда и не было бы так горько посреди громадных гор, где чувствуешь себя песчинкой. Но эта песчинка крайне важна, ведь без нее не было бы и гор.
Поднимаясь все выше к вершине горы, я ощущала бесконечность времени и в то же время его быстротечность. Внизу оставался мир, где все постоянно меняется. Здесь же неудержимо притягивает к себе многовековое спокойствие, невозмутимость и величие гор. Мне так захотелось понять смыслы, объединяющие горы и землю, верх и низ. Мне вдруг стало ясно: понять их, значит не просто выжить, а стать победителем.
Еще мне хотелось громко крикнуть что-то горам, вершины которых виднелись вдали, но я не осмелилась. Возможно, я это сделаю, преодолев длинное ущелье с грудой валунов и рекой, текущей каскадами, а сейчас нужно приберечь силы для сложного этапа пути.
Тяжело вздохнув, я двинулась дальше. Наверное, придется заночевать где-то в ущелье, но пока светло и можно разглядеть то, что у меня под ногами, я буду идти вперед. Двигаться дальше приходилось намного медленнее, потому что камешки под ногами оказались очень скользкими, и несколько раз я почти теряла равновесие.
Очень устав после того, как я справилась с первым сложным участком пути, я села под старое высохшее дерево и прикрыла глаза. Сложно все это оказалось, намного труднее, чем я себе представляла, но я должна справиться. Если не я, то кто? Так думалось мне под сухой кроной уже отжившего свой век дерева, когда вдруг кто-то заломил мне руки. Неясные тени мелькнули рядом со мной, и чьи-то холодные руки попытались завязать мне глаза. Ну уж нет! Не на ту напали! Я защищалась яростно и отчаянно. Мой дар, моя сверхсила помогли мне отбросить одного из мужчин довольно далеко. Но их было много, не меньше полдюжины, а я, увы, одна. Сильный удар пришелся мне прямо в живот. У меня перехватило дыхание и потемнело в глазах. В считанные секунды после этого мне завязали глаза, а веревки остро впились в мои руки и ноги. Неужели я опять чья-то пленница? Что это за группа людей? Откуда им известно про меня? Ответ пришел быстро, когда рядом со мной раздался лающий голос человека, про которого мне хотелось бы забыть.
– Скучала?
"Жан все же нашел меня", – подумала я со злостью.
– А ты далеко пробралась… – голосом, не предвещавшим мне ничего хорошего, произнес он, вышагивая вокруг меня. – Как ты вообще сумела сюда дойти? Здесь лес кишит всякими тварями…
– Они не трогали меня.
– Да? – Жан взвизгнул от недоумения. – Ну тогда знай, что трону тебя я. – Он захохотал громко и раскатисто, и его смех эхом прокатился по ущелью, заглушая шум текущей реки. – Испугалась, рыжая?
– Нет, – твердо ответила я, ни за что не хотевшая показать этому мерзавцу, что внутри вся дрожу от страха.
– А ловко ты меня провела, – сказал Жан, больно дергая меня за волосы. – Притворилась темненькой, сбежала с моим водителем. Еще и моих племянников прибрала к своим рукам. Но знаешь, на что я больше всего обижен на тебя? – с сарказмом спросил Жан и, сделав театральную паузу, продолжил: – Ты закрыла меня в темной комнате. Я просидел там двое суток, прежде, чем мои идиоты-друзья догадались, как освободить меня. Знаешь ли ты, что я пережил, сидя там? Знаешь?
– Догадываюсь, – произнесла я, подсознательно чувствуя, что зря отвечаю ему. Любое мое слово раздражало его еще больше.
– Она догадывается… – передразнил меня Жан и его помощники захохотали. Он рявкнул на них: – Пошли вон! Чего ржете, как кони? Ушли куда подальше!
Вот теперь мне стало еще страшнее, потому что я оставалась наедине с психом, способным на что угодно.
– О, ты узнаешь, каково мне было в темной комнате, а покажу я это наглядно… Но прежде покажу тебе кое-что другое. Скажем так, это будет первое и второе блюда. Они тебе не понравятся, – хихикнул Жан и тут же продолжил зловещим тоном: – Ну а десерт ты возненавидишь и будешь молить о смерти!
Жан подошел ко мне близко, было слышно, как он часто дышал, как будто его злоба вырывалась изнутри.
– Как возникают у тебя видения? Я хочу показать тебе кое-что…
– Я не знаю.
– Может, взять тебя за руку, и ты увидишь то, что я хочу тебе показать? – Он схватил мои связанные позади руки и сжал их с такой силой, что я закусила губу. Не буду кричать от боли, что бы он ни делал. – Видишь?
– Нет… С закрытыми глазами не умею!
– Хитрая! – Жан стянул платок с глаз, стоя позади меня. Я заморгала от теплого оранжевого света, льющегося с небес. – Дернешься, и будет очень больно. Будешь вести себя смирно? – спросил он, держа мою голову в своих руках.
– Хорошо, – прошептала я, чувствуя как его руки сжимаются, как тиски.
– Смотри! – закричал он страшным голосом, и мне показалось, что эхо было слышно даже на снежных вершинах.
И я увидела деревянный домик разбойников в лесу, а вокруг клубящийся синий туман. Но почему-то мне сразу стало понятно, что это не туман, а ядовитый газ, простирающийся по всей опушке, медленно заплывающий внутрь дома. А там, на полу, лежат разбойники, забывшись вечным сном.
Я замычала что-то непроизвольное, непонятное даже самой себе. Сердце гулко застучало в груди от увиденного, оно никак не могло, не хотело принять увиденное.
– Теперь на второе, – зловеще произнес Жан, не отпуская моей головы.
Вначале я увидела только ярко-оранжевые языки пламени и дым, поднимавшийся к серому небу. Горел какой-то дом, и никто не смел тушить пожар, потому что рядом стояло шестеро крепких мужчин с оружием в руках. Рядом стояли люди, в их глазах был ужас, но никто из них не подходил близко. А потом рыжим пятном из двери пронесся кот и скрылся в саду. И я узнала этот дом…
Снова пережив муки сердца, я почти не дышала. Это дом Уилла… Там его родители, сестра. Так же нельзя, это противоестественно быть такими злыми! Что за люди могут сделать такое? Убивать невинных нельзя!
А тем временем в окне, сквозь густой дым на мгновение мелькнуло испуганное детское личико и скрылось в смоге. Мое видение продолжалось до тех пор, пока не рухнула горящая крыша, и не раздался радостный возглас мужчин, охранявших дом от спасения. Те, кто должны были защищать слабых, встали на противоположную сторону и наслаждались чужой бедой.
– Нет… – выдохнула я, и горячие слезы потекли из моих глаз, а сердце разрывалось от горя. – Зачем? Там же ребенок…
– Это наказание для всех, кто помогал тебе в пути, – запальчиво произнес Жан, все еще крепко держа мою голову в своих руках. – Тебе понравились первые два блюда? Я считаю, что это шедевры. Чак! – позвал он своего помощника. – Быстро иди сюда! Нужно завязать ей глаза.
Чак имел неосторожность появиться почти передо мной. Узнав лицо одного из тех мужчин, что стояли рядом с горящим домом, я собрала в себе всю свою ненависть к этим нелюдям и отбросила его так далеко, что он упал в быстро текущую реку.
– Идиот! – фыркнул Жан. – Идите все сюда, но подходите сбоку. А ты, – Жан сжал мою голову так, что ее тут же сковала боль. – Ты больше свои штучки не смей выкидывать!
Помощники Жана подходили ко мне со стороны, и я, к большому огорчению, не могла отбросить их, как ни пыталась.
– Впереди десерт! – В голосе Жана слышалось предвкушение моих дальнейших страданий. – Самое вкусное напоследок…
Моя душа ушла в пятки, а холодные, неприятные мурашки волной пробежались по спине. Что этот псих сделает со мной, как будет мучить? А если боль будет нестерпимой, и я все-таки не сумею сдержать крик?
Но крик раздался не от меня, а с неба. Гортанный, булькающий и чуть скрипучий, он приближался к нам стремительно, становясь все громче. И звук был не один. Казалось, все ущелье наполнилось странным трескучим многоголосием.
– Это гаргульи! – заорал Жан испуганно.
Его хватка ослабла и я подняла голову вверх, чтобы увидеть тех, кто летел прямо к нам. Те самые огромные летучие мыши, с которыми я так неожиданно знакомилась по утрам, подлетали к моим врагам, схватили их когтистыми лапами, унося ввысь.
– Нет! – заорал истошно Жан, видя, что прямо к нему летит гаргулья, наметившая его своей целью.
Он направил пистолет на это существо, но я, сконцентрировав в себе всю свою силу, взглядом отбросила Жана в сторону, а пуля не задела мою спасительницу. С громким бульканьем гаргулья забрала последнего из помощников Жана и направилась с ним в сторону гор.
С трудом разрезав веревку на руках о лежавший неподалеку острый камень, я постаралась как можно быстрее избавиться от пут на ногах. Подобрав упавший пистолет, я подошла к своему врагу, не подающему никаких признаков жизни. Жан находился лицом к земле в скрюченной позе, и я не видела, чтобы он дышал. Настороженно я смотрела на него, размышляя, что с ним делать. Оставить его здесь, не убедившись, что он мертв, было нельзя. Но никакого желания трогать Жана, чтобы услышать, бьется ли его сердце, у меня не было, и уж тем более выстрелить в лежащего беззащитного человека я не могла .
Решив понаблюдать за ним со стороны, я отошла к реке и брызнула на лицо ледяную воду. От пережитого мои руки до сих пор тряслись. И хотя в ущелье становилось все холоднее, от адреналина и представления о том, что могло бы быть со мной, если бы не гаргульи, меня бросало в озноб.
Я присела на свой рюкзак, все еще не понимая, как действовать дальше. Жан так же, как и раньше, лежал на земле, то ли мертвый, то ли притворяющийся, что он мертв. И все же нужно выстрелить в него. Опасно оставлять Жана здесь, не зная, что он может предпринять опять.
Я больно закусила губу, вспоминая языки пламени и лицо Дорри в окне, и взглянула на Жана. Никогда не встречала таких обезображенных злобой людей, способных переступить через все человеческое в своей душе… Как он дошел до такого состояния?
Линия раздела добра от зла пролегает не между людьми, а в их сердцах. Это очень сложное понятие, на осмысление которого нужно долгое время. Но иногда бывает так, что в силу каких-то огромных потрясений, это сложное понятие понимается и принимается сразу, мгновенно и навсегда. Сейчас я понимала: нужно искоренить зло, потому что, если этого не сделать, пострадаю не только я, но и много других людей.
Я поднялась, взвела курок пистолета, и уверенно направилась к Жану. Дверь, отделявшая меня от прошлой жизни, закрылась еще на одну щеколду. Я стояла рядом с Жаном, целясь из пистолета в его голову. Сейчас или никогда… Да будет сейчас!
Но произошло нечто другое. Чьи-то мокрые и холодные пальцы обхватили мое горло и сжали его так сильно, что стало невозможно дышать.
– Бросай пистолет! – приказал хриплым голосом мужчина и не дал мне возможности что-то предпринять.
Он сильно толкнул меня вниз и, когда я упала, придавил ногой к земле. И я потеряла сознание… Мое сознание бродило во тьме, и я почти отчаялась искать дорогу к свету, когда увидела светлячка. Среди мрака он летел куда-то вверх, и, это невероятно, я тоже летела вслед за ним, и очнулась.
– Надо было убить ее сразу, – раздался хрипловатый голос рядом со мной.
– Ну уж нет! Она еще долго будет жалеть, что не умерла в той машине.
Голос Жана было трудно не узнать. Я пожалела, что не нажала на курок раньше, чем кто-то из его помощников, кого не унесли гаргульи, меня схватил. И опять мое положение стало незавидным. Где-то рядом потрескивал костер, но не согревал. Я лежала на холодной земле с завязанными глазами, а в руки и ноги вновь впилась жесткая веревка. Трусы! Боятся восемнадцатилетней девушки, связывают ее и хотят замучить до смерти. Вот теперь точно пора прощаться с жизнью. Живой отсюда мне не выбраться. Но можно потянуть время, не давая им понять, что я очнулась. Если только я смогу сдерживать дрожь, ведь я так замерзла.
Что-то холодное коснулось моего лица раз, потом другой, третий… Что это такое? Неужели эти нелюди приступили к пыткам? Но если это так, то мне совершенно небольно…
– Снег пошел, – сказал Жан. – Надо бы поскорее убираться отсюда. Если начнется метель, сложно будет поднять машину в воздух.
– Что с рыжей будем делать?
– Сейчас поужинаем и приступим к десерту. Жаль, она не все пытки выдержит, слишком хрупкая.
Я догадалась, что десертом буду я. Как жаль, что идет снег, а я не вижу его, и уже не увижу никогда Я так мечтала его увидеть, а оказалось, мне не суждено это сделать. Бедная Леона лежит на земле, наверняка, превращающейся в белый ковер, но не видит его. Мечта увидеть настоящий снег так и останется мечтой до конца моей жизни. А конец жизни мне уже подготовлен, скорый и жестокий. Нет! Я не согласна, не хочу, совсем не хочу этого!
Мысленно я обратилась к Духу Леса, горячо прося о помощи. Но кто мне может помочь? Вновь гаргульи? Вряд ли.
– Просыпаемся! – крикнул мне Жан и кинул в меня чем-то твердым, попавшим по ноге.
Я дернулась, несомненно выдав этим движением тот факт, что я очнулась. Нога пульсировала от боли, но я упрямо сжала губы, решив, что не буду обращать внимания на это.
– Не спишь?
Судя по звукам, Жан и его помощник подходили ко мне. А я, не настолько храбрая, чтобы не трястись перед тем, что предстоит, взмолилась Предвечному: "Не оставь меня! Помоги! Это выше моих сил!" Но шаги все приближались, и надрывный голос приказал:
– Вставай!
В этот раз я повиновалась. Встав в полный рост, я высоко подняла голову, последнее, что могла сделать, чтобы эти нелюди знали: им никогда не победить добро. Даже если они сейчас насмехаются, даже, если считают себя сильнее, им никогда не понять, что такое милосердие и бескорыстная любовь, что такое сострадательное сердце, которое бьется в груди, распространяя в крови одну лишь доброту. Им, жестокосердным и себялюбивым, никогда не раскаяться. Их не волнуют чужие страдания. Они не достойны жалости, потому что в их крови лишь острая ненависть ко всем вокруг. И из этого противостояния я выйду победительницей, поскольку приму свою смерть с достоинством, а справедливость когда-нибудь восторжествует. Добро всегда побеждает зло, рано или поздно.
– Иди вперед! – велел мне Жан, и я шла вперед, еле передвигая связанными ногами.
– Вы думаете, что если убьете меня, все прекратится? – спросила я его и сама же ответила: – Нет, южане все равно перестанут быть рабами у северян.
– Все сказала? А теперь остановись и слушай меня, – зловеще произнес Жан, сжав мне плечо. – Ты стоишь на краю пропасти. Еще один только шаг и ты упадешь и разобьешься. Но прежде я поведаю тебе, как убил твоего Уилла…
– Нет!
– Да, девочка. Рассказать тебе, как Николас слезно просил не трогать его, но я все равно выстрелил ему в самое сердце?
Ах, вот какие пытки мне предстояли… Они оказались не телесными. Сокрушительное отчаяние обрушилось на меня. Слова Жана были нескончаемой мукой, терзавшей мою душу.
– Десерт удался?
– Я вас ненавижу, – проговорила я сквозь зубы. – Вы убиваете все хорошее, что есть в этом мире.
– Что поделать, если вы не взорвались в той машине… Вообще-то там должны были погибнуть Николь и Джеспер, но вы нарушили все мои планы!
– Зачем вам это было нужно? – устало спросила я, чувствуя, что еле стою на ногах.
Я не знала, верить или нет, словам Жана. То, что он способен на такие поступки, было ясно. Но вдруг он говорит ложь, ведь он не стал мне показывать картины с убийством Уилла и Николаса…
– Затем, что это был мой шанс стать правой рукой Владыки, заменив Джеспера. Но теперь мои планы разрушились, и все виновники понесут наказание.
– А когда понесете наказание вы за все, что сделали?
– Никогда! – Жан засмеялся страшным смехом, а затем сказал: – Сделай шаг вперед! Все закончится быстро.
Я не могла самостоятельно сделать этот шаг, даже после всего, что мне поведал Жан… И тогда он с силой толкнул меня вперед. И я думала, что полечу в пропасть, но всего лишь упала на землю. Громкий смех раздался рядом со мной. Моим мучителям было смешно наблюдать, как я, ожидавшая падения с большой высоты, все еще находилась рядом с ними. Снег все так же тихо падал мне на лицо, а я уже не хотела его видеть. Какая разница, какой он на самом деле…
Я все еще лежала, когда послышались выстрелы, эхом прокатившиеся по ущелью. Жан рядом со мной вскрикнул, а его помощник заверещал, как раненый зверь. Я замерла, не зная, верить ли своему счастью, или новые невзгоды подбирались ко мне в лице кого-то другого.
Теплые руки обхватили мое лицо и сняли повязку с глаз. В серых сумерках, посреди белых хлопьев снега, едва ли можно было разглядеть лицо того, кто был рядом со мной. Но еще до того, как повязка была снята, я сердцем почувствовала, кто оказался рядом со мной.
– Николас, – со слезами на глазах проговорила я, а он прижал меня к себе так сильно, будто боялся потерять.
– Больше никогда не покидай меня!
Глава 19
Видя перед собой Николаса и Уилла, я не смогла сдержаться и заплакала. Но это были уже слезы радости, слезы любви. Они живы! И каким-то чудом нашли меня, хотя я так старалась уйти от них, самонадеянно думая, что они будут в безопасности, а я сама со всем справлюсь. Какую ошибку я совершила, чуть не поплатившись своей жизнью за нее! Лучше держаться вместе, видеть их рядом, помогать друг другу, чем бояться за их жизнь, когда и на расстоянии от меня они могли погибнуть.
