Андрей Анатольевич Антоневич
Варвара. Книга вторая
– Если вы ее не нашли, то как вы об этом узнали? – тут же включила Гаранина профессиональные навыки журналистки.
– Селенистийцев осталось очень мало. Мы как единый организм, только с коллективным сознанием. Поэтому мы остро чувствуем смерть каждого представителя нашей цивилизации. А тем более мы это ощутили после смерти Инары, которая обладала даром не только подчинять своей воле несколько десятков низших по уровню развития организмов одновременно, но и могла воздействовать на цифровую матрицу Вселенной, неразрывно связанную с временной мантией темной материи.
– Извините, – поставила на стол пустую кружку Варвара, – но я не совсем понимаю то, о чем вы говорите. Если про подчинение низших организмов я догадалась, что это фамильяры, один из которых Директор Штерн, то по поводу цифровых матриц, мантий и всего другого мне ничего не известно. Я из другого мира и том, что вы говорите… я не имею ни малейшего понятия. Не могли бы вы рассказать мне об этом более доступным языком?
– Штерн всего лишь один из инструментов, используемых нами для контроля за Директоратом Шамбалы. Если бы мы не контролировали Директоров, а также вельмож из окружения княгини Аглаи в Китеже, то оба мегаполиса уже бы давно уничтожили друг друга в борьбе за обладание наиболее привлекательными в ресурсном плане трансграничными мирами.
– То есть, вы контролируете правительство обеих мегаполисов? – осторожно спросила Варя.
– Не совсем так, как нам хотелось бы, – явно подбирая слова, словно опасаясь сболтнуть что-то лишнее, ответил Варес. – Большинство представителей биологических видов, населяющих Центральный мир, не восприимчивы к способностям селенистийцев. К их числу относится и правительница Китежа, которая, кстати, уроженка той же локации, что и вы.
– Она из моего мира? – не поверила своим ушам Варвара. – Но, как?
– Да. Она из вашего мира, – слегка растянул тонкие губы в улыбке селенистиец. – Когда Аглая попала в Центральный мир, в вашей локации только зарождался процесс машинной индустриализации. Она не умела читать и толком не могла формулировать свои мысли. Однако, благодаря побочным эффектам трансграничных переходов, в Центральном мире у нее открылись уникальные способности, выразившиеся в возможности управлять сознанием других биологических видов. Осознав свои силы, она подчинила себе Сенат Китежа и со временем уничтожила его как управленческий институт, сконцентрировав власть в своих руках.
– Невероятно, – выдохнула пораженная полученной информацией Гаранина. – Но, как это возможно?
– Это последствия трансграничного перемещения. Параллельные миры хоть и схожи между собой, но имеют определенные различия. Именно эти различия провоцируют развитие Трансграничного парадокса, из-за которых и погибают параллельные миры. Тем больше различий, тем скорее случится парадокс. Но в то же время эти различия играют существенную роль в открытии у изымантов и пришлых беженцев из других миров определенных способностей, которых у них не было в своем родном мире. У большинства из них это проходит незаметно, но у некоторых это ярко-выраженные эффекты, как у Аглаи… как и у вас Варвара Савельевна, – выдержав паузу, добавил Варес.
– У меня? – выкатила глаза Гаранина и открыла от удивления рот, напрочь забыв о приличии.
– Неужели вы не заметили, что местные жители подчиняются вашим приказам?
– Не…ет.
– А то, что Штерн настойчиво пытался разбить стекло головой, после того как вы ему приказали скинуться вниз, не навело вас ни на какую мысль?
– Навело, – наивно улыбнулась Гаранина. – Дед психически неуравновешен. Вот у него, что-то в голове и сломалось.
– А то, как вы виртуозно уничтожили оркнийцев в Стеклянной Пустоши… Вам не показалось странным, почему оркниец, взявший вас в заложники, застрелился?
– Откуда вы знаете?
– Знаю, потому что они работали на нас. Они должны были отыскать вас в Стеклянной Пустоши и доставить к нам. Один из них, самый умный, спрятался во время бойни устроенной Красным Графом и его подручным. Он нам и поведал о том, что произошло, и как вы завладели отмычкой.
– Вы хотите сказать, что я могу управлять в Центральном мире сознанием людей? Я правильно понимаю? – растерянно улыбнулась Варя, прекрасно осознавая, что селенистиец прав.
– Не только сознанием людей, но и других биологических видов, и не только в Центральном, но и в своем…. А, возможно, и во многих других трансграничных мирах.
– В своем мире я за собой таких возможностей не замечала, – нервно хохотнула девушка, ощущая, как от волнения у нее пересохло во рту.
– Вот именно – вы просто не замечали, – натянуто ухмыльнулся Варес. – Если вы не будете меня перебивать, то я вам сейчас все расскажу.
– Я молчу, – прикрыла рукой рот Варвара, приготовившись воспринимать очередной поток, ошеломляющей информации.
– После смерти предательницы Инары мы считали, что временной декодер утрачен. Наши ученые начали новые изыскания, которые, к сожаленью, не увенчались успехом. Когда отчаяние достигло предела, наши агенты в вашей локации выяснили, что Инара оставила после себя потомство. С тех пор, на протяжении нескольких столетий во временном исчислении вашей локации, мы не оставляли попыток отыскать ее отпрысков, но она сделала все, чтобы спрятать от нас своих наследников.
– Зачем они вам? – забыв о своем обещании молчать, прервала рассказчика Варя.
– Затем, что ее потомки несут в себе на уровне генетической памяти не только ее способности, но и часть ее сознания, используя которое мы сможем отыскать местонахождение украденного у селенистийского народа декодера, – пояснил Варес.
– Неужели такое возможно?
– Возможно, – ухмыльнулся селенистиец и добавил, – тем более, сейчас, когда мы нашли вас.
– Ме…ня?! – изумилась Гаранина.
– Именно вас. Дело в том, что вы обладаете способностью воздействовать на цифровую матрицу вашего мира, изменяя наступление заранее определенных событий.
– Не может такого быть.
– Наш агент наткнулся на вас случайно в том учебном заведении, где вы познавали азы журналистики, – высвобождая из-под рукава правой руки серебристый браслет, заговорил селенистиец. – Он случайно стал свидетелем того, как вы пожелали вашему обидчику, – Варес прищурил глаза, всматриваясь в выскочившую из браслета проекцию с какими-то символами, – дословно «Член отрезали», – прочитал на экране проекции седовласый.
– Владик?
– Неважно, – пренебрежительно отмахнулся Варес. – Важно то, что спустя некоторое время, после окончания учебного заведения, одна из его очередных подруг, находясь в состоянии измененного сознания, отрезала ему половой орган.
– Да вы что, – злорадно протянула Варвара, подловив себя на мысли, что она получила от этой новости удовольствие, – и как он? Жив?
– Не знаю, – продолжая читать символы на проекции, ответил селенистиец. – Это не важно. Значимо то, что наступили желаемые вами последствия. С тех пор мы установили за вами наблюдение и попытались войти в контакт с вашими родителями, чтобы выяснить кто из них носитель наследия Инары. Однако по случайному стечению обстоятельств они, являясь профессиональными разведчиками, решили, что их рассекретили вражеские спецслужбы и чтобы избежать захвата, приняли меры к самоликвидации, приняв яд.
– «Разведчики?», – пронеслось у Вари в мыслях. – «Папа и мама служили своей стране. Так вот, что у них были за постоянные командировки. Так значит, в Японии они умерли не из-за отравления ядом рыбы фугу… Какой ужас… Что же за секреты вы знали, что пленению предпочли оставить меня одну на этом свете?».
– К сожалению, – заставил ее сдержать слезы голос Вареса, – мы не смогли получить доступ к личным делам ваших родителей, чтобы составить генеалогическое древо, однако на основании полученных данных о том, что ваша мать использовала при работе с объектами разработки гипноз, пришли к выводу, что именно она была потомком Инары. Кроме вас других родственных связей выявить не удалось. Ее сестра – ваша так называемая тетка, оказалась ей не родной, а сводной по линии отца, что подтвердило нашу теорию о том, что наследие Инары передается только по материнской линии.
– «Еще и тетка не родная… Ну, чем ты меня еще удивишь?», – сглотнув, подступивший к горлу комок, Варвара подняла глаза на селенистийца, который, не обращая внимания на ее эмоциональное состояние, бесстрастно продолжал:
– Через некоторое время мы получили вторичное подтверждение вашей исключительности, когда вы пожелали очередному вашему половому партнеру, чтобы у него выросла, скажем так, женская грудь, – усмехнулся Варес, рассматривая на проекции запись с внутренней видеокамеры кафе в котором работал бариста Олег, в тот момент, когда Варвара уже вышла в расстроенных чувствах на улицу, а серьезный лысый дядя бил морду любителю пышных женских форм.
– И что с ним? – не без злорадства спросила Гаранина, наблюдая за тем как харкает кровью на записи ее бывший парень.
– Из-за неожиданно появившейся и быстро прогрессирующей болезни надпочечников у данного субъекта прекратилась выработка мужских гормонов, что привело к утрате полового влечения к противоположному полу, а также росту молочных желез.
Проекция сменилась изображением медицинской карты и самого обнаженного Олега в медицинском кабинете – располневшего и… с вполне симпатичной женской грудью, явно больше второго размера.
– Это просто совпадение, – пожала плечами Гаранина, мельком про себя отметив, что хотела бы такую же грудь.
– А то, что последний претендент на право обладания вашего сердца, после того, как вы пожелали ему обрести крепкую мужскую любовь, попал за мужеложство с подростками в исправительную колонию, где его используют для половых утех все кому не лень, тоже совпадение?
Браслет высветил фотографию грустного, облаченного в серую зековскую робу, Сергея.
– В моей стране люди привержены традиционным семейным ценностям. То, что он рано или поздно за свое нездоровое пристрастие к худеньким мальчикам поплатится свободой, было вполне ожидаемо, – привела веский аргумент Варвара, совершенно не удивившись тому, что Сергей попал в места лишения свободы.
– После этого мы приступили к разработке и реализации плана по вашему возвращению на историческую родину в Центральный мир, – не обратив внимания на ее доводы, продолжил рассказ селенистиец. – Искусственно создав и сгенерировав ряд событий в вашей жизни, начиная от устройства на работу и, заканчивая, поступившим редакционным заданием посетить Ольманские болота, где на постоянной основе действует китежский кристаллерный завод и трансграничный терминал, мы благополучно провели намеченную операцию, однако в наши планы вмешался неподконтрольный нам контрабандистский клан Боко, атаковавший, перевозивший вас спиралеход.
– Контрабандисты?
– Это уже не имеет значение. Важно то, что вы теперь со своим народом. От вас требуется лишь соблюсти небольшую формальность, – вкрадчиво произнес Варес, вставая из-за стола.
– Какую? – инстинктивно напряглась девушка.
– Нам необходима капелька вашей крови, чтобы провести тест митохондриального ДНК для официального закрепления за вами статуса селарди селенистийского народа.
– Кого?
– Не кого, а кто, – тактично поправил селенистиец, сделав шаг в сторону девушки. – Я вам уже говорил, что селенистийский народ состоит из нескольких родов, давших начало эволюционному развитию человечества. Потомки этих родов стоят во главе селенистийского коллективного сознания. В социальной истории локации, где вы родились, селенистийский статус селарди равнозначен монархическому титулу принцессы.
– Ха, какая радость! – нервно хохотнула Варвара, переложив под столом перочинный нож в правую руку. – Я еще оказывается и лунная принцесса.
– Можете называть себя и так, – попытался растянуть губы в улыбке Варес.
– Мне непонятно одно, – подозрительно прищурилась на черноглазого Варвара, – если вы так хитро все подстроили в моем мире, чтобы я попала сюда, то почему вы не провели анализ моей крови, пока я была там. Может быть я не та, кого вы ищите.
– У нас большие возможности, но небезграничные. Учитывая то, что у нас нет доступа к постоянно действующим трансграничным терминалам для перемещения в нужные локации, мы вынуждены прибегать к услугам контрабандистов, пользующихся внешними отмычками, – виновато развел руками в стороны Варес. – Тем более, учитывая погрешности между разными мирами, тест необходимо проводить в условиях Центрального мира.
– Если тест подтвердится? Что потом? – пытаясь вытащить под столом пальцами лезвие ножа, спросила Варвара.
– Потом мы проведем обряд инициализации и подключим вас через провидцев к коллективному селенистийскому сознанию. Став частью единого целого, вы поможете своему народу отыскать декодер с помощью которого мы восстановим величие нашего народа.
– Но, как… мы… это сможем сделать? – применила свой излюбленный журналистский прием, накинув наживку селенистийцу, пошла в разведку Гаранина, предчувствуя, что ответ ей не понравится.
– Мы изменим прошлое и нанесем жителям Земли упреждающий удар, – с моментально почерневшими глазами, торжественно воздел руки вверх Варес. – Селенистийцы – это верхушка эволюции, которая…
Закончить он не успел, потому что был отброшен бортом, влетевшего на всем ходу через окно, монитора. Словно поддетый рогами быка матадор, Варес оторвался от пола и, пролетев несколько метров, врезался в шкаф у противоположной стены, пробив его двери насквозь.
Варвара, заметившая приближающийся снаружи монитор, успела упасть на пол и заранее сгруппироваться, закрывшись в «позе ежика».
Сопровождаемой тучей стеклянных осколков, в последний момент Пластун резко замедлил ход, зависнув прямо над столом.
– Ты в порядке? – срывающимся от волнения голосом спросил, выскочивший из кабины Роман, поднимая ее на руки.
– Не знаю, – почувствовав сильное головокружение, вызванное то ли остаточным действием транквилизатора, о котором предупреждал ее селенистиец, то ли от проявленной о ней заботой со стороны Ваненотича, честно ответила Варя.
– Бу…бу…бу, – тяжело заработали автоматически выскочившие из брони Романа спаренные стволы по вбежавшим в полуразрушенный кабинет, вооруженным с головы до ног стражникам, пока он бережно опускал в кабину, слабо реагировавшую на происходящее вокруг, девушку.
Первым трем ворвавшимся бойцам личной охраны директората, несмотря на усиленную броню, оторвало головы. Четвертого перебило в пояснице пополам, но тот перед смертью успел сделать из штурмового автомата один выстрел, повредив одно из сопл Пластуна. Остальные стражники быстро сориентировались и, перегруппировавшись под прикрытием ломанной мебели, бросили в кабинет несколько термических гранат.
Когда на верхнем этаже самого высокого небоскреба Шамбалы полыхнула яркая вспышка, дымящий черной копотью Пластун, был же далеко внизу.
– Представляешь, я оказывается лунная принцесса, – непослушными губами решила обрадовать Варя, маневрировавшего между домами, Ваненотича.
– Кто?
– Сейчас вспомню, – сдерживая приступ тошноты, выдавила из себя Гаранина. – А, вот. Вспомнила – селарди селенистийского народа.
– Я знаю! – прокричал через плечо сквозь вой надрывающегося двигателя.
– Откуда?
– Оттуда.
– А где Гога?
– Не знаю. Скорее всего, остался в башне Директората! – закладывая в крутой вираж монитор, ответил Роман. – Я думаю, он сам выберется. Не впервой.
– Как ты меня нашел? – пытаясь сосредоточиться на происходящем, нашла в себе сила спросить девушка.
– Неважно, потом расскажу. Приготовься. Сейчас прыгнем с помощью нашей отмычки внаглую, через внутриполостной терминал прямо в Китеж. Запомни! Чтобы не случилось, я тебя найду. Главное, чтобы Аглая не узнала, кто ты такая.
– А, что может случиться?
Роман не ответил. Он был занят. А если бы и ответил, то Варвара бы все равно не услышала, потому что из-за испытываемых во время маневров перегрузок, она потеряла сознание.
Дымящийся монитор несся между двумя грузовыми составами монолитных блоков, готовившихся к отправке через терминал. Составы медленно сдвигались друг с другом, чтобы соединиться магнитными подушками, обеспечивающих безопасность перехода, оставляя тем самым все меньше пространства между собой для движения Пластуна.
Преследовавшие беглецов два патрульных красно-желтых монитора, давно уже вынырнули из сдвигающегося зазора и летели сбоку, приготовив орудия, чтобы уничтожить наглеца, как только тот выскочит из закрывающейся сцепки, но тот упорно, встав крылом на бок, продолжал нестись в подсвеченный рабочей подсветкой, неактивный тоннель.
Еще мгновение и монитор бы сплющило, но тут раздался сигнал отмены и стыковка остановилась.
Продравшись в каскаде искр из замершей сцепки, Пластун нырнул в тоннель и исчез в синей вспышке.
Давший команду отмены, смахивающий на богомола в оранжевой робе, инженер-путеец, провожая взглядом затухающую синюю вспышку, на прощанье приподнял над головой трехпалой рукой белую каску и приготовился встречать, поднимающихся в рубку управления стражников.
III
– Шепчу, не молчу, не зря воду в ступе толчу, – вывел из забытья Варю чей-то шепот. – Уходи хвороба подлая за горы за леса, за святые небеса. Уходи по добру, по здорову иль сама себе изгрызи утробу, – продолжал шептать чей-то убаюкивающий голос.
Что-то теплое и мягкое легло ей на голову.
Гаранина открыла глаза.
Она лежала в небольшой комнатке с тусклым освещением на чем-то мягком. Прямо перед ней, склонившись почти к самому лицу, держа ладонь на ее лбу, сидела седая старушка с добрым лицом, продолжавшая с закрытыми глазами шептать:
– Изгинь, пропади и вовек не приходи.
– Где я? – с трудом разлепила спекшиеся губы, девушка.
– Ох ты, слава тебе Господи! Отшептала. Спаси и сохрани, – обрадовалась старушка, принявшись энергично креститься.
– Кто вы? – слабым голосом спросила Варя.
– На, испей водички, – приподняла ее голову сердобольная старушка, подставляя под губы стакан с водой.
Варя сделала несколько глотков вкусной, приятной на вкус воды и поперхнулась, потому что, когда она оторвала взгляд от стакана, то обнаружила, что лежит в белой до щиколоток сорочке с горящей в руках свечей.
– Что происходит? Где Роман? – вскочила на ноги Варвара и чуть не упала из-за приступа головокружения.
– Не спеши. Присядь, – подхватила ее старушка, забирая из рук свечку, одновременно усаживая ее на одноместную кровать.
– Только сейчас Варвара обратила внимание, что старушка в старинном русском сарафане, которые она раньше видела только в музее и в кино.
– Ромка, а…а…а… Красный Граф, – поправилась бабушка, – в темнице ждет суда за измену присяге, а тебя Глашка… ой, княгиня Аглая велела мне выходить. Я уж думала, что ты огневуху подхватила, но нет. Пронесло. Прости, Господи! – перекрестилась пожилая женщина.
– Простите, вы же не из этого мира. Правда? – прищурилась Варвара.
– Я смотрю и ты вроде как не тутошняя, – присела на стул напротив нее женщина.
– Нет. Похитили меня, когда я стала случайным свидетелем того, как они в наш мир проникают.
– Вот и я на свою беду за клюквой к приезду внуков на болота сходила, – грустно вздохнула женщина, и с ненавистью добавила, – все из-за Жуткого Женика. Рептилоид проклятый. То ли сожрать, то ли снасильничать меня хотел, а может сначала снасильничать, а потом сожрать. Тут и вспышка случилась. Чтобы его болото проглотило. Ох, тогда я страхов натерпелась. Это сейчас я уже знаю, что завод у них там по производству кристаллеров был, а рептилоид смотрителем служил.
– Баба Глафира? – осторожно спросила, озаренная внезапной догадкой Гаранина. – Из Ольман?
– Глафира Ивановна, – открыла рот старушка. – Откуда ты мое имя знаешь?
– Знаю, – радостно улыбнулась девушка. – Мы с вами из одного мира. Мне про вас, незадолго до того, как нас на хуторе Жуткого Женика похитили, Петька Мошко рассказывал.
– Кто такой? – живо спросила женщина.
– Контрабандист местный с Ольман. Когда вас похитили, он еще маленький был.
– Смутно припоминаю. Их в деревне несколько братьев было и сестра одна. Это же молодежь, – заблестела глазами баба Глафира, – а вот батьку их – Юзика хорошо помню. Вся деревня этого дармоеда терпела. Ни дня не проработал. Кто-то всю жизнь в колхозе вкалывал, а этот только ходил по деревне и байки рассказывал. Глаза пучил и только смотрел, где, как и что урвать на халяву. А как Союз развалился, так бизнесменом стал. Весь металл у людей со дворов покрал. И его батька был такой же. Во время войны полицаем был. А ты, чья будешь?
– Я из Москвы. Журналистка, – улыбнулась девушка, наблюдая за тем, как оживилась и даже помолодела Глафира Ивановна, встретив родственную душу из своего мира. – Поехала по заданию редакции репортаж делать про вспышки на Ольманских болотах и вот… Оказалась здесь.
– Что там? Оклемалася? – раскрылась внезапно входная дверь, активировав свет в комнате, показавшейся в свете свечи Варваре поначалу маленькой, а на самом деле оказавшимся вполне просторным, обставленным уютной мебелью помещением, в углу которого напротив входа висела икона.
На пороге стоял сгорбленный от времени старик в обшитом золотыми галунами мундире, не очень гармонировавшем с валенками на его ногах. Высохший от старости, пошедший по лицу темными пятнами дед, подслеповато щурясь, старательно целился глазами на кровать.
– Оклемалася? – повторил вопрос дед.
– Нет еще. Очнуться очнулась, а поднять на ноги я ее пока не могу, – закрывая своей спиной Варвару, ответила баба Глафира.
– Что? Не слышу? – приложил ладонь к оттопыренному на лысой голове уху старик.
– Говорю… слабая еще, – повысила голос Глафира Ивановна.
– Пойду… доложу, – принялся медленно разворачиваться в пороге дед, зацепившись золотым эполетом за косяк двери.
– Иди, доложи, только в штаны, смотри, не наложи, когда получишь нагоняя от княгини за то, что она на самом деле прийти на высочайшую аудиенцию не сможет. Или на руках понесешь? – не громко предупредила его в спину Глафира.
– Ну, ладно, – внезапно все услышал и отозвался дед. – Подожду маленько. Позовешь, как готова будет. И смотри у меня! – погрозил он скрюченным пальцем в стену мимо женщины.
Как только дверь закрылась Глафира Ивановна заговорщицки округлила глаза и, приложив указательный палец к губам, зашептала:
– Это Прохор – подручный Глашки. Ходит по дворцу, да за всеми подслушивает, а потом ей все доносит. Слепой, как крот, но слышит все прекрасно. Правда притворяется, что глуховатый, но все дворовые знают, что с ним надо ухо держать востро.
Хитро улыбнувшись идеально белыми зубами, женщина сделала несколько шагов назад и дотронулась ладонью до противоположной от кровати стены, которая тут же вывела широкоформатное изображение.
– Специалисты Комитета Безопасности продолжают тщательное расследование инцидента, имевшего место почти трое суток назад, связанного с нападением на следовавший через Стеклянную Пустошь спиралеход, – вещал унылого вида мужчина в строгом черном костюме, сидя за массивным столом.
– Не смотря на то, что официальные власти Шамбалы отрицают причастность своих специальных служб, наши сенаторы уверены, что это провокация, связанная с правом использования Китежем солнечной активности вне графика для прохода на трансграничные территории, – изображение диктора сменилось на демонстрацию поврежденного в хвосте спиралехода, из нутра которого гвардейцы выгружали на платформы ящики с кристаллерами. Затем на мгновение картинка сменилась на упирающегося всеми копытами в аппарель спиралехода Луиса Альберто, не желавшего ступать на грузовой монитор. Рядом возле него растеряно вертел головой Щапов.
– Это же Вася! – вскрикнула Варвара.
– Тихо, не кричи, – зажала ей рот ладонью баба Глафира. – Старый пень под дверями подслушивает.
– Это Василий и Луис Альберто, – возбужденно зашептала Гаранина, тыча пальцем в сторону экрана, где опять всплыл унылый диктор. – Нас вместе похитили. Глафира Ивановна, они живы? Вы знаете, где они?
– Знаю. Хорошо все с ними. Глашка с Луисом Альберто лично побеседовала и отправила его в зимний сад за Василием и другой животинушкой присматривать.
– Как побеседовала? – удивилась Гаранина. – Он же не может говорить.
– Как не может? Сама краем уха слышала, как он от страха еле мычал, когда его в тронный зал перед ее пьяные очи гвардейцы доставили, – в свою очередь удивилась Глафира Ивановна. – Твой Луис Альберто точно не немой.
– Вы не поняли, – догадалась, в чем дело Варвара. – Луисом Альберто зовут козла, а моего напарника – Василий.
– Луис Албьберто? Это же надо такое придумать. У меня козла кликали Василием, – насупилась баба Глафира. – Правда и мужика покойного, царствие ему небесное, так звали, – перекрестилась и, видимо, погрузилась в воспоминания Варина землячка.
– Глафира Ивановна, – выдернула Гаранина из воспоминаний женщину, – а что это за зимний сад и как туда попасть?
– Зимний сад – это очередная Глашкина дурость, которая как была дворовой девкой, так и осталась.
– Совсем ничего не поняла, – виновато улыбнулась Варя.
– Так называемая княгиня Аглая, как-то хлебнув лишнего, мне сама рассказывала, – зашептала Глафира Ивановна, – что раньше она была крестьянской девкой Глашкой при дворе князей Радзивиллов, у которых на Ольманских болотах были охотничьи угодья. Я историю плохо знаю. У меня только три класса образования. Но поняла я, что тогда еще крепостное право было. Взяли ее как-то раз на охоту в пойменных дубравах в усадьбе прислуживать. Князья с охоты вернулись, а один из кобелей охотничьих по дороге отбился. Отправили его искать старого псарника Прохора и Глашку, потому что она дюже горластая и глазастая была. Не поняла я из ее рассказа, кто их сюда притащил, то ли контрабандисты местные, то ли трансграничники, которые там, в болотах выскочили, но суть не в этом. Оказывается, что у тех, кто попадает сюда из других миров, открываются разные возможности. Вот у меня, например, лекарский дар открылся, – не без гордости улыбнулась женщина.
– Не знаю, как это у меня получается, но теперь своими руками и молитвами лечу и местных, и даже пришлых из других миров. Шепчу молитвы, что в голову придут, и болезни сами собой уходят. Только не могу я огневуху лечить, потому что хворь эта – из-за завидющего Глашкиного глаза рождается.
– Это как?
– Да вот так, – еще ниже понизила голос Глафира Ивановна. – Обрела она тут силу могучую. Силу подчинять себе и людей, и похожих на людей, и совсем не людей. Обворожила она местных правителей и из дворовой девки Глашки, превратилась в княгиню Аглаю – правительницу Китежа. Да только с ее появлением, появилась в этом мире и болезнь огневуха, которая только девочек и женщин поражает, а все потому, что не терпит Аглая никакого соперничества. Своих детей она иметь не может, вот и завидует тем, у кого детки рождаются. Оттого и мрут девочки еще во младенчестве, а уж если где увидит девку или женщину красивую, так ее сразу зависть и злоба душит. И тех бедняжек болезнь быстро сжигает, потому что считает она, что все мужики должны только ее одну любить и перед ней преклоняться.
– Так вот оно что, – задумчиво прошептала Гаранина.
– Она хоть и хитрая, – продолжила Глафира Ивановна, – но как была дворовой девкой скудоумной, так и осталась ею. А чтобы скрыть дурость свою, пытается Аглая казаться великой. Для этого отгрохала она себе дворец посреди города, театр и зимний сад, который одновременно и зоопарком является. Поэтому и тягают туда гвардейцы из трансграничных миров животных экзотических. Там и козел твой сейчас. А Ваську твоего она туда отправила в помощь карликам-руганийцам, которые особый подход ко всем животным имеют.
– Что за подход?
– Ладят они с ними как-то. Даже самые опасные твари их слушаются, – пояснила женщина и невольно перевела взгляд на экран.
– Суд над особо опасным преступником, предавшим интересы службы, бывшим гвардейцем Ваненотичем Романом, известным так же, как Красный Граф, состоится в ближайшее время под личным председательством нашей обожаемой княгини Аглаи, – торжественно произнес диктор на фоне, появившейся у него за спиной картинки, на которой посреди огромного скопления, виденных в Шамбале Варварой таких же по форме и конструкции небоскребов, возвышался стеклянный ступенчатый холм на вершине которого, изящно опираясь на разновеликие башенки, подковой раскинулся роскошный трехэтажный дворец.
– Жалко парнишку. Хороший хлопчик был. Всегда со мной здоровался, – тяжело вздохнула Глафира Ивановна.
– Почему был? – вскочила с кровати Варвара, стараясь удержать лихорадочно забившееся сердце, про себя осознавая, что испытывает к наемнику странное, до этого ей неведомое чувство.
– Любишь его? – едва взглянув ей в глаза, сразу все поняла пожилая женщина.
– Ну… нет, – замялась Гаранина. – Он спас меня дважды. Я…
– Если любишь – молчи, – быстро и еще тише зашептала баба Глафира, с тревогой поглядывая на дверь. – Глашка об этом знать не должна, иначе изведет она тебя либо заставит плясать под свою дудку, а Ваненотича все равно казнит прилюдно, чтобы другим неповадно было ее предавать.
– Как же он ее предал?
– Княгиня всегда мужиков ей приглянувшихся, да и других на людей не похожих созданий, из интереса в кровать себе тащила. Но Ромку больше всех привечала и всегда его держала при себе. Титул графский дала и должность главнокомандующего. Да только, видно, не смог он терпеть ее блуд и похоть неутолимую, вот и сбежал от нее, бросив службу. С тех пор она злобой исходит. Отчего еще больше пить стала, а из-за зелья этого поганого – начала она силу свою терять…
– Глашка, старая метла, что ты тут лясы точишь? – распахнув резко двери, желчно проскрипел Прохор, за спиной которого маячили два статных, с закрытыми шлемами, гвардейца. – Княгиня Аглая велела к ней распутницу доставить.
– Не такая я уже и старая в отличие от вас, Прохор Савельевич, – ощерилась на деда женщина. – И не Глашка я, а Глафира Ивановна.
– Цыц! – затрясся головой и аксельбантами на мундире дед. – Знай, свое место, а то мигом отправишься в Земли Пачвар личинок муравосов вынашивать!
– Ну, тогда пускай тебя личинки лечат от подагры и радикулита, а кое-кого и от похмелья, – заметно разозлилась Глафира Ивановна, поправляя выбившиеся из-под косынки волосы.
– Ну что ты? Это я так сказал… Для острастки, – пошел на попятную Прохор. – Пошли к княгине, пока она в духе.
– Так на ней одежды нет, – показала рукой в сторону Варвары женщина.
– У нас не званый ужин, чтобы красоту наводить. Княгиня не гордая. Примет ее и в таком виде, – ощерился красивыми вставными зубами золотопогонный дед.
IV
Пройдя в сопровождении гвардейцев, Прохора и Глафиры Ивановны, несколько устланных красными дорожками коридоров, на стенах которых висели разномастные в золотых оправах картины, среди которых в основном преобладали изображения, как уже догадалась Гаранина, княгини Аглаи, они зашли в просторную стеклянную кабину, оказавшуюся лифтом.
