Андрей Астахов
Кто он?
Ангел рассказывал, что, прежде чем возлечь со своей возлюбленной женщиной, Адам и Ева много вечеров сидели под звёздами и решали, какими должны быть их дети, придумывали им характеры и наделяли соответствующими энергиями.
Алекса осенило: вот на чём нужно сосредоточиться сейчас, это для него должно быть главным. Он точно знает, что его дочь Мария растёт сейчас одна, без его участия, и это неправильно, а с Ликой и предателем Максом он решит вопрос на холодную голову, наняв человека, чтобы он изучил подробнее все факты и попытался выяснить, от кого у неё ребёнок.
Приняв верное, как ему показалось, решение, он немедленно начал действовать. Во-первых, стал искать ближайший банк, благо в центре города их было довольно много. Снял крупную сумму денег в долларах и, убрав во внутренний карман пиджака, отправился в отель. Во-вторых, спросив у сотрудника отеля на ресепшене, как удобнее найти информацию о компаниях, оказывающих различные услуги в этом городе, скачал себе на смартфон приложение и забил в него соответствующий запрос, получив в ответ список, мигающий красными отметками: «Закрыто до завтра». Решив, что теперь он может немного отдохнуть (сказывались напряжение в дороге и эмоциональные качели при встрече с Ликой), Алекс вдруг почувствовал себя невероятно усталым и отправился спать.
Проснувшись на следующий день, приведя себя в порядок и позавтракав в ресторане отеля, он поднялся к себе в номер и стал по списку обзванивать всех мастеров частного сыска, тем более что список был не более десяти пунктов. Алекс оценивал, как с ним разговаривали, спрашивал про их услуги, интересовался ценами и, отобрав для себя трёх наиболее понравившихся претендентов, стал сёрфить в интернете в поисках информации.
Он не ошибся: всё, что он нашёл, подтверждало, что эти люди действительно профессионалы. Среди них выделялся Тимур Б., про работу которого в интернете было множество хороших отзывов и ни одной претензии. Вот с ним Алекс и решил встретиться. Позвонив по указанному номеру ещё раз, он выяснил у секретаря, когда возможна встреча, и договорился о ней.
Ждать оставалось ещё несколько часов. Алекс стал раздумывать, с кем из старых знакомых он хотел бы встретиться, но каждый раз останавливал свои порывы, вспоминая слова Лики, что его тут похоронили. Время тянулось невыносимо медленно, и Алекс решил прогуляться до офиса сыщика пешком, хотя расстояние было немаленьким. Прикупив в торговом центре, находящемся недалеко, большие солнечные очки и перчатки, надвинув пониже на глаза шапку и обмотавшись шарфом, чувствуя себя преступником, скрывающимся от закона, он отправился в путь по городу, бывшему когда-то родным.
За время его отсутствия город оброс новыми стройками, в центре часто можно было увидеть обнесённые временными заборами объекты, застройкой которых занималось предприятие со знакомым названием. «И тут Макс преуспел», – зло подумал Алекс.
Офис частного детектива располагался в современном бизнес-центре из стекла и бетона. Алекс поднялся в огромном лифте на четвёртый этаж. Он шёл по длинным коридорам, изучая таблички на дверях, удивляясь, сколько открылось новых предприятий. Кого тут только не было! Традиционно много сетевой косметики, адвокаты, логисты, упаковка, различные услуги в интернете. И вот он, частный детектив.
Алекс открыл дверь в небольшой кабинет. За столом сидела миловидная девушка-секретарь. Она, поздоровавшись, кивнула на дверь слева:
– Проходите, вас ждут.
Тимур Б. оказался невысоким коренастым мужчиной с цепким взглядом и очень сильным рукопожатием. Он текучими движениями плавно вышел из-за рабочего стола поприветствовать клиента, а потом переместился обратно, попутно приглашая клиента. Усевшись за стол, Алекс сразу приступил к делу. Кратко объяснив суть визита, обозначил задачи, стоящие перед Тимуром, и спросил о стоимости работ. Услышав, что цена будет зависеть от потраченного времени и дополнительных ресурсов, которыми могут быть аппаратура для прослушивания, фотограф и прочее, Алекс достал конверт с эмблемой отеля, наполненный вожделенными для многих зелёными бумажками с портретом американского президента, и положил его на стол. В качестве аванса. Договорившись о возможности перевести остальное на карту и обменявшись контактами, Алекс покинул это тихое и лишённое тепла здание.
Больше ему в этом городе делать было нечего, и он, забрав вещи из отеля, поехал в аэропорт, чтобы начать исправлять свои ошибки. В Шереметьево Алекс подумал, что Энджи с ребёнком, скорее всего, сейчас у родителей в Милане. Он купил билет на ближайший рейс и пошёл на регистрацию.
Милан встретил Алекса отличной погодой, ярким весенним солнышком и приветливым гомоном многозвучной итальянской речи. Взяв такси в аэропорту, он прямиком отправился в резиденцию семьи Висконти.
Дорога не заняла много времени. Дом находился за городом (как раз по дороге в аэропорт), поэтому Алекс не стал звонить и решил сделать Энджи сюрприз. Рассчитавшись с таксистом европейской мелочью, он позвонил в ворота резиденции. Калитка открылась. Пройдя по длинной петляющей через сад аллее, Алекс увидел дворецкого, встречающего его на пороге дома. Это было что-то новенькое (обычно он встречал гостей внутри дома, а не снаружи). «Может быть, я ошибся и все переехали из-за малышки в поместье?» – подумал Алекс. Обменявшись любезностями с дворецким, он было направился в дом, но был остановлен:
– Извините, вас пускать не велено.
– Кем не велено? Когда не велено?
Алекс удивлённо таращился на дворецкого, но тот невозмутимо сказал, что, возвратившись домой с малышкой, госпожа Анжела запретила пускать его на порог, когда он вернётся. Алекс достал телефон, набрал номер Энджи. Он слушал длинные гудки до тех пор, пока оператор не сказал, что абонент недоступен.
Алекс обернулся к невозмутимо стоявшему перед дверью дворецкому и спросил:
– Синьор Лукино и синьора Катерина дома? С ними можно поговорить?
Но получил категорический отказ и заверения дворецкого, что они предупредили о нежелании его слышать и видеть.
В полном потрясении Алекс поплёлся по аллее обратно на улицу и, вызвав такси, отправился в ближайший отель. По дороге он звонил Энджи несколько раз, но всегда слышал только одно: «Абонент недоступен». Значит, она отключила телефон. Приехав в отель, он стал звонить синьору Лукино. Но в ответ снова были долгие гудки. И только Витторио, главный винодел семьи Висконти, вселив в Алекса надежду поговорить хоть с кем-то, сонно ответил:
– Алло.
Алекс и не заметил, как стемнело. Он поздоровался, извинился за поздний звонок и спросил о последних новостях. Витторио, зевая во весь рот (он привык ложиться рано), поведал ему о том, что вино Алекса побило все возможные рекорды, заняв все награды на фестивале, и что синьор Лукино с гордостью выходил их получать. Сам он сожалеет, что Алекс отсутствовал на вручении награды, поздравил с рождением дочери, которую всё же назвали Марией.
Витторио также рассказал, что на винодельне закатили грандиозный праздник по этому случаю. Потом осторожно спросил, что у них с Энджи произошло, потому что звонил синьор Лукино и предупредил, что Алекс уволен, и просил не пускать его больше в поместье. Алекс успокоил Витторио, что этот небольшой семейный конфликт вскоре будет улажен и всё вернётся в прежний режим, и пожелал собеседнику спокойной ночи.
Алекс в абсолютной тишине сидел в сумрачном номере отеля, так и не включив свет, и размышлял о том, что быть одному в последнее время входит у него в привычку. «Чем он так провинился перед семьёй Висконти, что они полностью захотели исключить его из своей жизни?» С мыслью, что нужно обязательно поговорить с Энджи, он, утомлённый перелётами и невесёлыми мыслями, уснул, не снимая одежды, на белоснежном постельном белье. Чёрное на белом.
Проснулся Алекс на удивление бодрым и выспавшимся. Закинув руку за голову, он, прежде чем встать, решил собрать в голове картину окружающего мира – может, если посмотреть на всё со стороны, найдётся решение ситуации. Итак, что мы имеем? С одной стороны, есть Лика, которую он любит, но, судя по всему, она живёт с Максом, и неизвестно, любит ли она его и от кого у неё ребёнок. С другой стороны, есть Энджи, которая любит его, у них общий ребёнок. Любимый им ребёнок. Да и мать ребёнка, надо признаться, ему небезразлична. Обе женщины не хотят с ним общаться, потому что одна считала его мёртвым и жила с этой мыслью два года, а другая, возможно, считает его предателем, который её бросил с новорождённой дочкой и укатил к своей жене. Прямо Санта-Барбара какая-то.
Как объяснить Энджи, что он хотя и был счастлив все эти годы, проведённые с ней, но был как пустая оболочка, только из настоящего и будущего. Он постоянно чувствовал зияющую пустоту внутри, не было прочного фундамента самоопределения, прошлых знаний и опыта. А когда наконец он обрёл себя, полностью наполнил свою суть и стал полноценным человеком, то не мог поступить по-другому. Где-то далеко близкий ему человек все эти годы жил в неведении относительно его судьбы. И сам он испытывал потребность посмотреть в глаза своей судьбе, чтобы понять, кто он сейчас и как ему жить дальше. Не являются ли его надежды призрачными кораблями, которые уплывут вдаль, оставив грустный след несбывшихся надежд…
Что-то его потянуло на философию, а нужно было действовать. Сегодня обязательно нужно найти Энджи и объяснить ей, чего бы это ни стоило, почему он не мог поступить иначе. «Даже если она меня прогонит, я должен ей всё объяснить», – подумал Алекс. Он вскочил с кровати, быстро сделал ежедневный комплекс упражнений, принял душ, надел свежую одежду и отправился решать свою судьбу.
А судьба его, как ни странно, ждала в ресторане отеля, куда он спустился на завтрак. Ведь судьба имеет много лиц и теперь приняла обличье невысокой пухленькой девушки, подружки Энджи, которая, увидев Алекса, бросилась к нему с традиционными итальянскими приветственными поцелуями:
– Привет!
Из сумбурного водопада лившихся из неё слов Алекс уловил главное, заставившее позабыть о завтраке и девушке. Так вот, когда она последний раз общалась с Энджи, та лежала с дочкой в той самой больнице, где он пришёл в себя.
Алекс извинился, что не может побыть с ней подольше, сказал, что ему срочно нужно бежать к Энджи, чмокнул девушку в щёку и стремительно направился на ресепшен, чтобы вызвать такси, крикнув на прощание:
– Чао!
Алекс прекрасно помнил расположение больницы, ведь он провёл там много часов, гуляя по дорожкам вместе с Энджи. Да и врачей, работавших на семью Висконти, он тоже хорошо помнил. Ему не составило большого труда, назвав уважаемые фамилии, узнать, где лежит важная пациентка с ребёнком.
Он стоял перед отделением психиатрии. С бейджиком медбрата и в одежде медицинского работника, которую позаимствовал в ближайшей ко входу раздевалке. Алекс решительно толкнул дверь и направился по коридору к самой дальней палате. Ему повезло, что жалюзи на стеклянной перегородке были спущены. Он без стука вошёл в палату и встал как вкопанный. Энджи, бледная, с тёмными кругами под глазами, склонив голову набок, с блуждающей отрешённой улыбкой держала на руках дочку, которая, обхватив ручками, жадно сосала полную материнскую грудь, которую так любил ласкать Алекс.
Эта картина всколыхнула все нежные чувства, раскиданные по самым тёмным закоулкам его души. Энджи, не поднимая головы, спросила, кто там и что ему нужно. Алекс, закрыв дверь торчащим изнутри ключом, прошёл и сел на край кровати у её ног.
– Прости меня, Энджи, – сказал Алекс, снимая маску и головной убор.
Энджи подняла на него измученные внутренними терзаниями глаза и прошептала:
– Зачем ты приехал?
– Чтобы объяснить тебе всё и побыть с нашей дочерью, – ответил Алекс.
Тем временем девочка наелась, выплюнула сосок, отрыгнула и, засопев крохотным носиком, стала вертеться. Алекс взял её из ослабевших рук Энджи и, расхаживая по комнате, пустился в длинный рассказ о том, почему он вынужден был уехать и что у него, в общем-то, не было другого выбора.
Рассказывая, Алекс смотрел, как малышка закрывает глазки, убаюканная его движениями. Когда он посмотрел на Энджи, то увидел, что и она уснула. Девушка лежала, свернувшись калачиком, трогательно прижав руки к груди и закрывшись коленями от всех опасностей окружающего мира.
В дверь осторожно постучали. Послышался женский голос:
– Синьора Энджела, пора принимать лекарства.
Алекс открыл дверь, приложил палец к губам, прося тишины, и кивнул головой в сторону кровати:
– Она уснула, – прошептал он.
– Кто вы такой и что тут делаете? – прошептала в ответ медсестра.
– Я отец ребёнка, – ответил Алекс и задумался, почему обозначил именно такой статус. Почему не жених или не муж? Ведь это было бы понятнее.
Медсестра, выпучив глаза, молча развернулась и куда-то убежала, чтобы появиться через минуту с врачом и синьорой Катериной, матерью Энджи. Она шла, демонстрируя образ фурии, присущий только итальянским женщинам: глаза горят адским огнём, волосы развеваются за спиной, тело напряжено и устремлено вперёд. Но впереди всего – вытянутые руки с растопыренными пальцами, заканчивающимися острыми ногтями идеального маникюра, рот издаёт шипящее «Ты-ы-ы». Ведьма, как есть ведьма, которую словно выключили на пороге палаты, когда она увидела внучку, мирно спящую на руках у Алекса, и дочь, посапывающую на кровати.
– Она три дня совсем не сомкнула глаз от горя. Как ты мог бросить её? – прошептала Катерина.
– Никого я не бросал, – ответил Алекс. – Ко мне вернулась память. Я вспомнил, что у меня в России есть жена, которая не знала, что произошло, и, как выяснилось, думала, что я погиб.
Катерина ошарашенно уставилась на мужчину:
– Какая жена?
– Давайте поговорим в коридоре, – предложил Алекс, – пусть Энджи поспит.
В коридоре он, баюкая на руках малышку, рассказал Катерине, отправившей врача и медсестру подальше, всё, что с ним произошло после отъезда из Милана.
Катерина сидела на диванчике, обхватив себя руками, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Что же теперь будет? – спросила она.
Алекс сказал, что не знает. Он в любом случае останется с ними, пока Энджи не поправится.
Алекс вошёл в палату и наткнулся на возмущённый взгляд тёмных глаз.
– Твой приезд ничего не изменит. Я тебя ненавижу, – заявила Энджи.
Алекс положил спящую дочку в колыбельку, которая стола рядом с кроватью Энджи, взял ледяную руку девушки, преодолев её попытки вырваться, поцеловал её в макушку давно немытых волос.
– Ты имеешь на это право. Но ты должна знать, что я никогда не брошу вас с Машей, что бы ни случилось. Вы занимаете огромную часть в моём сердце, – сказал Алекс.
Она расплакалась, сдерживая всхлипы, и прижалась к нему всем телом в попытке согреться его теплом, чтобы больше никогда не расставаться.
В жизнь Алекса на время вернулось благополучие. Энджи в скором времени выписали. Её недельное пребывание в больнице никак не сказалось на малышке. Маша росла очень тихой и всегда голодной. Поест и сразу спит, начиная тихонечко пищать только тогда, когда ей некомфортно в мокром подгузнике.
Алекс и Энджи и дочкой перебрались в деревню. На винодельню. У Алекса был долгий и очень громкий разговор, выматывающий нервы, с синьором Лукино, который примчался на следующий день после их приезда в поместье.
Сейчас уже всё позади, но Алекс чувствовал, что это ненадолго. Энджи с каждым днём всё больше просительно заглядывала в его глаза. Он знал, что она там ищет. Ей, как и любой женщине, нужен рядом постоянный надёжный мужчина. Но Алекс сам не знал, какой он, и пока не определился. Совершенно ненадёжный, он ничего не мог ей обещать, пока сам во всём не разберётся. Просто он знал, что его долг – быть с ними. Здесь и сейчас.
Алекс чувствовал, что тут он нужнее всего, тут он на своём месте. Хотя чувства к Лике никуда не делись и жили в нём наравне с этим пониманием.
Чтобы поменьше быть на глазах у Энджи, Алекс возобновил свою работу с виноградниками. Он каждое утро вставал и, как раньше, шёл в поле, где с нетерпением ожидал встречи с Яхоэлем. Но тот не появлялся. Алекс сделал вывод, что не увидит его, пока не обретёт душевный покой, пока не найдёт в себе силы сделать окончательный выбор, каким бы он ни был.
Работа с землёй и растениями позволяла много думать, чем Алекс и занимался в ожидании каких-либо новостей от Тимура. Алекс пытался определиться, чего он сам хочет. Из разговоров с Яхоэлем он понял, что если у человека нет цели, которой он постоянно добивается, то его жизнь не имеет смысла. Он – как животное: спит, ест, испражняется, размножается. И так по кругу. Тем более что у современного человека совсем нет врагов, жизнь стала безопасной и вольготной. Яхоэль очень смеялся, когда рассказывал историю, как труд из обезьяны сделал человека. Потом пояснял, что в этом есть определённая логика. Только это не физический труд, а умственный, когда нужно придумать, как применить палку (читай: природу) к своим нуждам, ошибаться, пробовать, снова ошибаться и снова пробовать, анализируя и исправляя свои ошибки. До результата.
Алекс понимал, что он совершил ошибку, оставив Энджи одну с новорождённым ребёнком, что он поддался на захлестнувшие его эмоции. С Ликой он тоже совершил ошибку. Нужно было сначала всё разузнать, ведь прошло столько времени, и ехать на встречу, опираясь на полученную информацию. Сейчас что получается: он и не с Ликой, о которой всё время думает, и не с Энджи, потому что не любит её. С этого момента Алекс решил больше не совершать поспешных ошибок, принимать обдуманные и взвешенные решения в этой непростой ситуации. Ещё он намеревался прямо сейчас закончить эти невыносимые качели и окончательно решить, чего он хочет, а потом двигаться к намеченной цели. Тем более что Яхоэль дал ему точную инструкцию: как всегда, добиваться того, чего ты действительно хочешь.
Алекс оглянулся в поисках удобного места. Он приметил не очень далеко от него навес, защищающий от горячего южного солнца, поставленный виноделами для дневного отдыха – традиционной сиесты. Под навесом было пусто, он идеально подходил, чтобы присесть и в тишине и одиночестве собраться с мыслями. Алекс сел на грубую деревянную скамью, сделанную из цельного ствола дерева местными умельцами, и представил себе старинные весы в виде коромысла, где по краям на цепочках свисали плоские медные тарелочки, на которые нужно было выкладывать грузы, уравновешивая их.
Алекс начал мысленно выкладывать на тарелочку свою жизнь: слева – прежнюю, ту, что он имел дома, Лику и свои чувства к ней, а на правую – сегодняшнюю, с Энджи, Машей и со всем, что сейчас окружает его.
Весы склонились вправо, оправдывая его пребывание в этом месте. Но тут в его голову словно подбросили мысль: «А что, если ребёнок Лики от меня?». Алекс положил на левую половину весов мысль о синеглазом мальчике, обнимающем колени Лики, и они немного перевесили. Разница была небольшая, и он задумался, в чём же она. «Эврика!» –мысленно воскликнул Алекс. Его осенило, что разница как раз в том, что на весах слева Лика его любит и ребёнок действительно от него. Тогда ему нужно будет ехать к ней и добиваться её любви, чтобы быть рядом с ней и своим первенцем. А что же делать с Энджи и Машей? Понятно, что дочку он не бросит и будет всегда любить, заботиться о ней, где бы он ни находился. Он окончательно понял внутри себя, что не любит Энджи так, как Лику, и готов расстаться с ней ради того, чтобы быть рядом с любимой.
Алекс открыл глаза и громко сказал в окружающее безлюдье, зная, что его никто не услышит,:
– Лика снова меня полюбила, её ребёнок – мой.
Может быть, его окончательно сфокусированные мысли, а может быть, уверенность в словах запустили скрытый механизм вселенной, формирующий наши желания в реальность. Именно в это мгновение Лика в далёком городе обливала волнами холода, равнодушия и презрения, точно била раздавленного и подавленного её словами Макса, зная все его больные точки. Именно сегодня Макс сбежал от этой невыносимой обстановки в ближайший бар, где решил напиться в стельку. Ему помогал напиться незнакомый собутыльник Тимур, которому после распитой совместно бутылки текилы Макс излил душу и рассказал невероятную историю, как он завоевал любимую женщину, предав друга.
Уже на следующий день Алекс слушал у себя на ноутбуке запись этой истории и бессильно матерился, не издавая ни звука, чтобы не разбудить спящих Машу и Энджи. Он пообещал себе убить этого нелюдя, бывшего когда-то его лучшим другом.
Алекс так и не смог уснуть в эту ночь, пытаясь успокоиться. Он обдумывал предстоящий разговор с Энджи и свои действия относительно Макса. Успокоившись, он вспомнил, что обещал избавиться от поспешных решений. Алекс уговорил себя сначала поговорить с Максом, а потом уже выносить окончательный вердикт: виновен с отягчающими обстоятельствами и приговаривается к немедленной смерти.
Наконец он окончательно определился, что хочет быть с Ликой и своим сыном. Настала пора применить метод ангела по превращению желаний в цели и достижению результатов. Этот метод уже сработал ранее с лозой, оживлённой им. Сначала Алекс сформулировал и произнёс про себя утверждение, что он любимый Ликой мужчина, который живёт вместе с ней и своим ребёнком счастливой семейной жизнью, потом закрыл глаза и чётко представил себе эту картинку, где он, счастливый, за руку с Ликой спускается по ступенькам во двор. Сын сидит на его руке, Алекс поворачивается и щекочет его своей щетиной, а ребёнок пытается со смехом отклониться. Затем эта картинка ожила, вдруг наполнившись звуками, ароматами, другими деталями и живыми людьми. Он за мгновение прожил прекрасный день с любимыми им людьми. Они вместе катались на аттракционах, ели мороженое, гуляли, ходили на популярный детский мультфильм, а потом, поужинав, отправились, уставшие и счастливые, домой, чтобы прожить ещё немало счастливых моментов.
Алекс понял, что всё это ему настолько близко, что не может быть не правдой, и он свято верит, что так всё и случится. Теперь нужно взять бумагу, ручку и превратить это своё утверждение о счастливом муже и отце в задачу, поставив сроки её выполнения, ежедневно проговаривая и всё чётче и чётче прорабатывая внутри себя подробности того, как он будет себя чувствовать, когда всё это случится, преодолевая препятствия, стремиться шаг за шагом к выполнению поставленной задачи, снова и снова идти к намеченной цели, несмотря ни на что.
Когда Алекс закончил и поднял голову от рабочего стола, ласковое южное солнце уже вышло из-за кромки холмов и полей, солнечный луч, проникая через тонкую щель в занавесках на окне, активно перемещался от подоконника по столу к руке, держащей ручку. Алекс вдруг почувствовал, как тёплая полоска света скользнула по его руке и слегка замерла, согревая теплом обратную сторону его ладони, как будто рука друга накрыла его руку, одобряя его действия и поддерживая в немом благословении, что он всё делает правильно. Самое лёгкое было позади. Теперь предстоял сложный разговор, к которому нужно было внутренне подготовиться.
Алекс обернулся. На кровати посапывала, лёжа на боку к нему лицом, Энджи, положив ладошки под щёку. Такая красивая, беззащитная и несчастная женщина, которую он когда-то любил, а теперь вынужден причинить столько боли и страданий. Он понял, что при всей его решительности не сможет, глядя в её большие тёмные глаза, сказать, что они больше не будут вместе, что он решил вернуться в Россию к своим жене и сыну. Как сказать Энджи, что она и Маша ему безумно дороги, но он чувствует, что не сможет быть тут абсолютно счастлив?
Алекс повернулся к столу и взял из принтера чистый лист бумаги, отметив про себя: «Как будто новый лист моей жизни». Он написал всё, что чувствовал, всё, что накопилось в нём после размышлений о будущем: «Энджи, прости меня. Я страшный эгоист…»
Ему не хватило одного листа. Когда он закончил, перед ним лежала целая стопка белых листов, исписанных ровными синими буквами. Алекс положил ручку рядом с письмом, поднялся, мысленно попрощался с Энджи, осторожно поцеловал в лоб дочку и вышел из спальни, с тяжёлым сердцем оставляя за своей спиной боль и страдания близкого ему человека. Он прокладывал волей путь к своему персональному счастью, на которое имеет право каждый человек. Алекс сделал выбор. Теперь ему предстоит каждый день нести за это ответственность, снова и снова подтверждая его правильность.
Россия. 2015 год
Родной город встретил Алекса тёплым весенним утром. Непривычное отсутствие облачности и ласковое солнце как бы приветствовали его, и всё окружение, радуясь солнцу, переносило эту радость на него. Улыбаясь, он спустился по трапу самолёта, зашёл в автобус и, стоя у окна, стал вспоминать, как они с Ликой ездили на Мальдивы в их первый совместный Новый год.
За этими приятными воспоминаниями Алекс не заметил, как прошёл паспортный контроль. Багажа у него не было. Он приехал со спортивной сумкой, взяв минимум необходимого, поэтому сразу отправился ловить такси до отеля в центре.
Он оставил вещи в номере, в котором уже останавливался, когда приезжал недавно. Прежде чем посетить Макса в его офисе, Алекс отправился туда, где хотел побывать ещё в прошлый приезд, но не стал блуждать в беспросветных поисках. Благодаря информации, полученной от Тимура, теперь он точно знал ряд и место.
Городское кладбище встретило его тишиной и умиротворённым спокойствием. Таксист высадил его рядом с удачно размещённым захоронением. Алекс попросил водителя подождать. Он подошёл к высокому чёрному монолиту, с которого на него смотрело собственное лицо, озарённое лучезарной улыбкой.
– Прощай, моё трагически погибшее прошлое. Тебя больше нет, – произнёс Алекс, положив на ухоженный заботливыми женскими руками гранитный монумент две ярко-красные гвоздики. И продолжил, поворачиваясь к своей могиле спиной: – И здравствуй, моё новое настоящее.
Таксист ему попался разговорчивый. Он без умолку болтал всю дорогу до кладбища. Вот и сейчас, едва тронув с места, сочувственно спросил:
– Близкий кто-то?
– Да, ближе никого нет. Это моя могила, – ответил Алекс и улыбнулся.
Таксист странно на него посмотрел и всю дорогу до офиса больше не произнёс ни слова. Когда Алекс вышел на тротуар перед офисным зданием, водитель быстро рванул с места.
Офис Макса сверкал глянцевыми чёрными стеклянными фасадами деловой высотки. Алекс был одет по последней моде – как обеспеченный европеец: деловая сорочка со слегка закатанными рукавами, стильные брюки и лаковые туфли на босу ногу. На глазах дорогие солнечные очки в золотой оправе. Уверенный внешний вид и невозмутимость как пропуск с абсолютным доступом позволили ему пройти через всё здание. Он поднялся на лифте на самый верх и открыл большую стеклянную дверь с надписью «Генеральный директор».
Алекс вальяжно прошёл в приёмную, приспустил очки, впившись взглядом в бессменную секретаршу Макса, которая, увидев его, стала потихоньку подаваться назад, закрывая открывшийся рот ладонью. Он улыбнулся, шуточно погрозил ей и, приложив палец к своим губам, попросил не шуметь. Затем снова надел очки и вальяжной походкой, слегка насвистывая популярную мелодию, звучавшую сейчас на каждом углу, вошёл в кабинет заклятого друга.
Макс сидел, склонив голову над чертежами и бумагами, раскиданными по всему его огромному рабочему столу, отодвигал одни чертежи, подтягивал другие, отмечая в них остро отточенным карандашом важные для строителей замечания.
Он никого не ожидал в ближайшее время.
– Ну кто ещё там?
Макс глазами наткнулся на Алекса, прислонившегося к внутреннему косяку двери, который с улыбкой смотрел на него, покручивая на пальцах солнечные очки.
– Ну привет, могильщик. Что, закопал меня? – спросил Алекс, внимательно наблюдая метаморфозы, происходящие с лицом Макса.
Сначала кровь медленно отлила от его лица, сделав синюшно-бледным и растерянным, потом, наоборот, хлынула к макушке. Макс покраснел как помидор, его лицо сделалось таким злым, каким Алекс его никогда не видел. Сущий демон. Глаза выпучились, скулы заострились от безумного напряжения сжатых челюстей, верхняя губа приподнялась и слегка задрожала, обнажая клыки, как у оскалившегося зверя. Через секунду он заорал, разбрызгивая слюни и тыча в Алекса при каждом слове пальцем правой руки, вытянутой в его сторону:
– Ты, это всё ты! Даже сдохнуть нормально не можешь! Не даёшь мне быть счастливым! Чем я хуже тебя? Я тоже имею право быть богатым и известным, тоже хочу трахать самую красивую девку в городе! Ты вообще не заслужил счастья быть с ней! Ты её не достоин! Кто ты вообще такой? Нищеброд, который вылез благодаря подачкам моего отца.
Макс выплёвывал из себя слова, каждое из которых поднимало из самых глубин Алекса тёмную, липкую и тягучую ненависть, заполнявшую его всё больше и больше.
Макс сделал небольшую паузу, успокаиваясь и выходя из-за стола ближе к Алексу.
– А ведь я был там и смотрел на тебя, такого беспомощного. Даже хотел тебя убить, – продолжил свою тираду Макс. – Но после разговора с врачами, заверившими меня, что ты ничего не помнишь, подумал, что так даже интереснее. Как же меня возбуждала мысль о том, что ты живёшь где-то и не знаешь, что я делаю с твоей женой. Какая же она сладкая!
Макс отвратительно облизнул губы кончиком языка, как змея, предчувствуя еду.
– Теперь она моя, и я тебе Анжелу не отдам! Возвращайся обратно в свою дыру, откуда ты вылез! – проорал он Алексу почти в лицо.
Тёмная бурлящая волна лютой ненависти перелилась через край сознания Алекса, заполняя всю его суть, срывая все печати контроля, разрушая тонкую грань, которую тысячелетиями выстраивала цивилизация, заставляя дикого зверя быть вежливым и носить штаны. Какую же невыносимую радость он испытал при виде крови, брызнувшей из лопнувшей на скуле кожи холёной морды Макса. Он продолжал бить его молча, швыряя безвольное тело по комнате, пиная его ногами, пока его яростное бугрящееся мускулами тело не оттащили сотрудники службы безопасности, вызванные секретаршей.
Дальше Алекс помнил всё как в тумане: врачи, увозящие на носилках окровавленное тело Макса в изодранном дорогом костюме; потом они обрабатывают ему израненные руки, гудящие от боли в разбитых костяшках, вкалывают что-то в плечо; целый отряд сотрудников полиции в касках с автоматами, которые крутят его, заковывая в стальные браслеты, выводят и бросают в припаркованный у входа автозак.
Тёмно-серые стены камеры предварительного заключения с пустующей напротив него железной кроватью с куцым полосатым матрацем. Решётка из толстых квадратных прутьев, за которую держатся его слабеющие разбитые пальцы. Голос дежурного офицера, который его принимал:
