Андрей Владимирович Фёдоров
Школа
Удивительно в принципе было, что какие-то развалины в принципе кому-то сдались. Какой смысл всё это охранять? Может быть, кто-то в администрации всерьёз надеялся когда-нибудь всё восстановить? Вряд ли. Половину цехов мародёры и так разобрали на кирпичи для дач, а весь металлолом и подавно уже спилен. Тут восстанавливать нечего – только сносить. А может быть, есть какая-нибудь возможность попилить на этом бабки? Тоже отнюдь нет. А если наоборот, то расскажите как, и через год я уже буду отдыхать на Ибице, а постель со мной поделит топ-модель из журнала "Maxim". Так и знайте.
Но всё куда прозаичнее: у администрации просто не было денег на снос, а пока развалюхи стояли, их по закону нужно охранять. Вот и делал сторож своё дело.
Из-за него нам пришлось включить режим ниндзя. Хотя в тот момент мы больше походили на трёх придурков, старавшихся спрятаться в трёх соснах. Уверен, со стороны это выглядело смешно и нелепо.
Пока мы шли, наблюдали, фотографировали эти развалюхи, одолевало нас удивительное чувство, словно мы юные Индианы Джонсы – бродим по руинам древних развалин и храмов. И вот смотрим мы на этот разваленный завод, словно туристы на остатки пирамид, Парфенона, Баальбека, Пальмиры, Эфеса или римского Колизея. В мыслях крутится множество вопросов: кем было построено, когда и каких усилий стоило соорудить. А самое главное: почему развалилось? А что делать нам, чтобы не стать свидетелями разрушения уже своей новой страны – России?
И если мы были Индианами Джонсами, то за каким артефактом охотились? Наверное, в поисках утраченного некогда нашими предками смысла жизни. И вроде бы нам, таким молодым, глупо ещё на что-то жаловаться в этом плане, но некая потерянность, унаследованная от родителей, наблюдалась.
И действительно, после распада СССР наши родители, дедушки и бабушки оказались потерянными. Их, младенцев, словно лишили молока матери с развалом Союза. И в новых условиях и веяниях времени они, воспитанные догмой о том, что государство о вас позаботится, словно бы растерялись. Отлично это продемонстрировал Денис, рассказавший нам как-то о своём дедушке по материнской линии:
– Он мне говорил, что в СССР и старших ценили, и пенсии всегда платили, и деньги были, чтобы поесть. А Союз когда распался, у меня отец, например, охотничий билет купил и ходил на охоту в тундру за олениной. Ей семья и питалась, хотя не в деревне жила! Просто мясо на прилавках присутствовало, а денег, чтобы его купить – нет.
Самое смешное было то, что подобная аналогичная история с родителями была почти у каждого родившегося в 91-98 годах. Все выживали, как могли, и удивительно, что им хватило совести не стать бандитами, проститутками и прочими отбросами общества.
И вот в 1991 году этих людей отвадили мамкину сиську сосать, и растерялись они. Не знали, что делать. А тем временем на их глазах страна, которую они строили, разваливалась на куски. Следом за ней превращалось в прах всё этими людьми так скрупулёзно и бережно отстроенное.
В головах их после возник очевидный вопрос: "А что делать, если смысл жизни наш потерял всяческое значение?" И никто из идеологов рыночных реформ в России им бы не ответил на него, потому что если коммунизм живёт сказочным и несбыточным будущим, то капитализм суровым и жестоким, но правдивым и оттого неприятным для простого работяги настоящим.
Самое ужасное во всей этой ситуации было то, что родители прививали всё, чему воспитали их, своим детям. А каковым было оно – советское воспитание, если взглянуть на него нашими молодыми глазами?
Когда я спросил отца, почему он в 90-е не стал миллиардером или нефтяным магнатом, тот отвечал, что знал своё место. Ведь в СССР о карьере мог мечтать только готовый грызть ползти по карьерной лестнице коммунистической партии и по пути не обгадиться. Другие же по несколько десятков лет у станка от звонка, до звонка пахали, как черти, и не мечтая стать чем-то большим. У людей отняли мечту и право жить так, как они хотят. Единственным способом получить желаемое было начать подъём по карьерной лестнице советской бюрократии – стать депутатом, а оттуда искать лазейки на более высокие и важные посты, например, стать главой города или крупного предприятия. Другой путь состоял в стремлении идти учиться в университеты на те специальности, которые позволяли заниматься государственной службой. Третий путь заключался в стремлении человека идти в искусство, например, кино. Первая проблема всех подобных возможностей состояла в том, что без влиятельных "ангелов-хранителей" путь наверх в большинстве случаев был для простого человека закрыт. Вторая исходила из банальной "Емелиной" лени. Слишком сложно всё это было, труднодоступно, да и в попытках достичь нужных высот несложно пасть так же низко, как пал Раскольников, зарубивший топором старуху-процентщицу и её дочь. Правда, конкретно в случае с моим отцом ещё стоит оговориться, что "впаривать и втюхивать" он не умеет, а без этого в предпринимательской деятельности долго не проживёшь.
Меня в 90-е и удивляла фантастически поразительная лень у людей, не способных отстоять то, что принадлежало им по праву. Вот нет, чтобы людям, коли уж у них плохие дяди с большими кошельками с помощью бандитов отнимают завод, который они считали своим (государственным), объединиться, скинуться деньгами, приобрести предприятие, выделить инициативную группу из своих, общим голосованием выбрать директора, а если надо, с оружием в руках отстоять своё право на счастливую жизнь. Так нет же! Законными способами решить проблему невозможно, незаконными страшно, а то как семью кормить, если посадят? Вот и остались люди у разбитого корыта, безучастно наблюдая, как их собственность переходит в руки тех, кому плевать на жизнь людей, на их судьбы и семьи, которые просто закроют предприятие и оставят пролетариат безработными, пьяными люмпенами, чьи жёны будут выходить на трассу и торговать собственным телом, чтобы прокормить детей, а предмет их гордости развалится на глазах или будет разобран по кирпичикам, после чего от него останется только пустой фундамент.
На самом деле так пала и та империя, на руинах которой мы с друзьями сейчас стояли. Желавшие сохранения страны более всего хотели сидеть дома в надежде, что за них там кто-то да и разберётся, а на деле получили кукиш с маслом. Достаточно вспомнить только ситуацию, когда люди на референдуме голосуют за сохранение СССР, а им в ответ плюют в лицо, разваливая их любимую страну, разбирая по кусочкам. Народ взрослый и самостоятельный, не теряя ни секунды, вышел бы на улицы с целью отстоять своё право жить в той стране, в которой они хотят. А что мы увидели в итоге? Народ поворчал, да и схавал всё, что им подали. И тут должен возникнуть очевидный вопрос: а почему люди остались сидеть дома, не встали грудью на защиту своей родной страны?
Истинная причина, на мой взгляд, заключается в том, то тогда СССР никому не нужным оказался. Но, разумеется, все защитники страны советов с этой версии начнут плеваться, поэтому оставим её и послушаем самих сторонников возрождения Союза:
– Мы надеялись, что там наверху за нас всё решат, примут верное решение. А они предали!
Сторонники СССР часто критикуют нынешнюю молодёжь за отсутствие у поколения Z самостоятельности и ответственности. Мол, при Сталине бы вас расстреляли за подобную безалаберность! Но если взглянуть на тех людей, что отказались выходить на улице в 1991 году, были ли они самостоятельными и ответственными перед страной гражданами? Почему они наивно верили в то, что государство им поможет? Почему они отказались взять ситуацию в свои руки?
Ответ прост. Они просто знали своё место и не стали выходить, мол, там наверху лучше знают и сделают как надо, а мы не умеем, не можем, да и незаконно, а страх после сталинских репрессий ведь никуда не исчезал. Что если посадят в тюрьму или того хуже расстреляют? Кто потом семью кормить будет? Ну, и лень матушка, разумеется, никуда не исчезала.
Теперь эти люди грызли локти, считая, что их лишили обещанного рая. Да и любой ад им казался эдемом в сравнении с ельцинской Россией. Конечно, эти люди сегодня, восславляя Сталина, не понимают, что хорошо жили не при нём, а во времена Брежнева, притом первого даже не застав, так как родились позже. Не знали, как жилось тогда, в эпоху репрессий, зато в их памяти навсегда отразились счастливые лица людей на первомайских демонстрациях, вкусное мороженое и другие ностальгические воспоминания из своего прошлого, в котором они бы с радостью застряли бы навсегда, ибо тогда трава была зеленее.
Рассказы об их беззаботной молодости, конечно же, отразились в итоге и на нас, впитывавших всё данное нам родителями начиная с первого дня, который мы запоминаем, когда начинает работать наш разум. Волей-неволей и мы хотели такого же рая, но перед нашими глазами стояли сплошные развалюхи.
Взять только одну больницу в городе, обещавшую стать самой большой в области. Её соорудили буквально за пару лет, но распад Союза вынудил власти прекратить финансирование.И сейчас прямо в центре города на самой главной улице стоит огромный каменный призрак, как безмолвное напоминание рая, который был потерян, для старших и как отличное место для совершения суицида у младших. А проезжая по промышленной зоне и наблюдая наполовину разобранный цех завода ЖБИ моему отцу, работавшему в местном строительном тресте, хотелось буквально реветь. Ведь вот же он, тот въезд в цех, куда он заезжал за бетонными блоками для домов! А вон там бывшее здание столовой, а здесь на парковке стояли все грузовики треста. Я же мог это лишь представлять, заворожено слушая рассказы отца, будучи маленьким ребёнком, словно сказку на ночь о том, что была такая страна, где жили могучие богатыри, за несколько лет выстроив в тундре большущий по нашим меркам город. Ныне же, глядя на эти руины, я пытался представить рассказы отца вновь, закрыв глаза и рисуя картинку. Но пазл не собирался внутри головы, потому как не хватало деталей.
Мы сели на эти разбитые бетонные блоки, так как уже с ног валились – шли уже без малого часа два. Смотрели на всё вокруг и задавались вопросом. А что досталось нам? Где обещанный нам рай? Почему мы слышим о нём только из отцовских сказок? Неужели эти развалины – и есть те исполины, которыми гордилось советское племя до нас с вами?
Плох тот родитель, что не поставит своего ребёнка на ноги. А само проклятье для дитя, если папа вместо твёрдой почвы под подошвой заставит его стоять на развалинах праотцовского дома, оправдывая всё тем, что в жизни, сынок, всего нужно добиваться самому.
Самому лечиться от рака щитовидки, как от следствия трагедии Чернобыля, самому чистить загрязнённые озёра и реки, леса и поля, самому добиваться небольших высот, с завистью наблюдая, как твои одногодки становятся суперзвёздами хип-хопа или крупными дядями в бизнесе или в политике (спасибо отцовскому мандату депутата или креслу министра), самому сводить концы с концами, чтобы оплатить ипотеку, осознавая, что родительские долги тоже придётся выплачивать, чтобы получить в наследство квартиру. И далеко не так часто, как хотелось бы, молодёжь выбирается из этого порочного круга, если его в принципе возможно разорвать хотя бы одному проценту людей.
Какое там после этого стремление к самосовершенствованию в физическом, интеллектуальном и духовном плане? В жизнь от зарплаты до зарплаты нравственный рост и самообразование уйдут на десятый план. И уже ничего не будет важным, кроме ненавистной работы. Лишь бы дожить до следующих выходных.
И понятно, что большинство родителей всё-таки стараются детей на ноги поднять, но, увы, не все. А остальные будут разве что чадо своё кормить максимум, если самим на еду хватит. Ни о какой возможности постараться помочь ребёнку встать на ноги речи не идёт и в помине.
И вот ты уже смотришь на эти развалины и понимаешь, что от детства в итоге не осталось и следа. Настоящее отвратно, будущее туманно. И живи с этим как хочешь. Как человек, воспитанный в семье людей, которые до того за свои судьбы переживали; до того от сумы до тюрьмы не зарекались, что сейчас остались нищими, никому не нужными, ни на что не способными, а детей превратили в пугливых пикинесов, нежели суровых борцов за свои права, которые за них на деле побороться не способны. Теперь ходи и собирай камни для нового дома по этим руинам, да понадейся, что от старого останется хотя бы фундамент.
Ощущая безмолвную и даже пугающую тишину посреди всех этих развалин, некогда буквально дышавших жизнью, на уме у меня стоял только единственный вопрос. А кем нам стать и что сделать, чтобы нашим детям от нас остался не развал, а хотя бы крепкий фундамент? Какое такое чудо нужно сотворить нам, чтобы сохранить свою новую Родину – Россию? Любить страну? Быть готовым умереть за неё на войне? Терпеть произвол чиновников, воровство министров и жадность олигархов? Или же расшатывать её изнутри, выходя на бессмысленные протесты в надежде на какие-то призрачные перемены, что будут творить лица, не внушающие никакого доверия?
Что ждёт впереди нас и всю нашу страну? Какие испытания будут предстоять в будущем? Что уже сейчас мы оставим нашим потомкам? Так много вопросов без ответов…
Увы, нам достались от предков только куски кирпичей, да пыль бетонная, от которой мы сейчас дохали, как заправские курильщики. Вот она – их ностальгия. Мы трогали её руками, ощупывали пальцами, держали на ладонях и даже кидали друг в друга, окончательно слетев с катушек.
От того и требует душа перемен, ибо спать на камнях далеко не так удобно, как может показаться на первый взгляд, если, конечно, вы не валяетесь на гальке. Именно поэтому так важно оставить после себя хоть что-то значимое или хотя бы не разрушить то, что ещё есть…
Многие спрашивают, мол, а в чём он состоит этот пресловутый смысл жизни? Ответ прост: проживи её не зря, не впустую. Оставь после себя хоть что-то. Покажи потомкам, что ты здесь был. Покуда жива память о тебе, жизнь была прожита не зря. Поэтому иди и высеки своё имя в камне. Если не хватает сил, делай детей. Это тоже потомство, пусть и ненадолго, ведь твои правнуки уже не будут ухаживать за твоей могилой, что уже неплохо. А если можешь, построй сам свой дом, изобрети своё колесо, сочини свою песню или стих, а потом опубликуй! Даже самая небольшая мелочь позволит тебе оставаться в памяти людей на долгие и долгие годы вне зависимости от того, кто и чего увидит!
И ладно, если всё это понимаю я и, надеюсь, мои друзья. Но поймут ли это другие – те, кто будет после? А сохранят ли то, что я построил сегодня? Думаю, что не смогут иначе – только бы сберечь! Для этого им даже не надо будет читать этих строк. Пусть придут на руины, пусть задумаются о судьбах империй и причинах их падения, да и сделают для себя все необходимые выводы. Если не оставим их глупцами и невеждами, то сохранят и преумножат наследие России. И пусть руины красной империи будут им назиданием от предков для потомков, каковы стали для нас. Только так они поймут, что за страну нужно бороться. И только так и только так Россия и впредь будет стоять.
А нам предстояло дойти до дома, и завтра в новый день. Устало дыша, изнывая от жары, мы двинулись дальше…
Что? Где? Когда?
С течением времени, когда прошлое всё больше и больше зарывается в песок, а нынешними достижениями особо не похвастаться, я всё сильнее с ностальгией вспоминаю прошлое, когда трава была зеленее, а ощущение, что вокруг тебя скоро начнётся вращаться целый мир, сильнее.
Ведь нам было, чем гордиться! Сам я с седьмого по десятый класс выигрывал все городские олимпиады по истории. В одиннадцатом только не выиграл – решил себя испытать в олимпиаде по ОБЖ, но маленько сел в лужу. Зато по географии победителем городских олимпиад я был безусловным в течение всех лет.
Одноклассники мои с параллели всех рвали на КВН. За 10 и 11 класс они дважды становились победителями с большим отрывом. Не меньшими были достижения нашей школы и в области спорта.
Но лично для меня даже большим успехом было участие нашей школьной сборной в интеллектуальной игре «Что? Где? Когда?». Почему? Ну… Просто потому что это «Что? Где? Когда?»! Достаточно просто разок посмотреть игру по телевизору, чтобы беспамятно в неё влюбиться. А если посмотрел архивы выпусков игр ещё из Советского Союза, где играл молодой Друзь, то тебя уже явно можно назвать безусловным фанатом игры.
Вот и я, только узнал про то, что уже с седьмого класса можно поиграть в «Что? Где? Когда?», сразу оказался в числе первых шести добровольцев, решивших поучаствовать в интеллектуальном соревновании.
В тот день к нам пришла наш библиотекарь. Хотя ей это занятие вообще не к лицу, учитывая размер её действительно огромной груди… Такие обычно становятся фотомоделями, никак не библиотекарями. И уж никак не кураторами «Что? Где? Когда?». Но в тот день пришла именно она именно в наш класс, обладавший наибольшей успеваемостью среди остальных. Ибо где ещё, как не у нас, нужно было искать главных знатоков десятой школы?
Правда, команда у нас собралась прямо таки не ахти. Как минимум, троим делать в игре было вообще нечего, ещё двоим, видимо, оказалось просто интересно посмотреть, потому они больше молчали. И за все игры сезона только один из них сумел дать хотя бы одну рабочую версию для ответа.
Впрочем прямо-таки их винить в том, что первые игры у нас были не очень, не стоит. Даже мы втроём: я, Света Соколова и Надя Алёхина – не имели достаточно опыта, коммуникации и химии друг с другом, чтобы играть успешно и выигрывать. Нередко оказывалось так, что я, имея характер серой мышки, оставался просто неуслышанным со своей верной версией, и оттого были у нас достаточно болезненные неудачи вплоть до последнего места однажды.
Увы, тогда название нашей команды «Виктория» – то бишь победа (а не женское имя, если что) не совсем соотносилось с результатами команды в общем зачёте. Но всему своё время…
***
Так бы мы играли и впредь, но всё изменилось в следующем сезоне, когда завуч школы и по совместительству классный руководитель наших одноклассников с параллели вдруг решила, что её детки тоже имеют право участвовать в «Что? Где? Когда?». В тот же день меня просто поставили перед фактом, что я больше не в команде.
Обидно ли было? Ну, конечно! Я любил игру, мне нравилось отвечать на вопросы, мне нравилось ощущать эмоции доброго такого огорчения от неправильного ответа, а также искренней радости при правильном. И даже когда проигрываешь, никогда не услышишь упрёков от других, мол, это ты что-то не так сделал, как, например, при игре в флорбол, в пионербол, воллейбол или в футбол. В «Что? Где? Когда?» действительно важна не победа, а участие, поэтому никто слабые звенья не искал. Все просто играли и получали удовольствие! За это я любил игру и воспринял исключение из команды только потому, что завуч решила, якобы её подопечные тоже имеют право играть постольку поскольку, вызвала во мне бурю негодования, ибо я не последним человеком в команде был, часто выдавая верные версии.
Обида была большая, конечно, но не настолько, чтобы я бросил посещать игры. Наоборот, даже в то время, пока был в изгнании, не пропустил ни одной, устраиваясь в зале в качестве зрителя!
Один раз даже меня выгнали из зала за подсказку. Ведущий каким-то образом заметил, что я переписывался по телефону с одним из игроков нашей команды. Вопрос был тогда про батончик «Марс» – очень простой, но никто кроме меня из наших ответа на него не знал. Вот я и рискнул. Там, конечно, виноват сокомандник, задёргавшийся после того как я отправил ему SMS-сообщение, что было хорошо заметно. Но, тем не менее…
С тех пор, даже если я и знал ответы на вопросы, то не подсказывал. Просто слушал задания, отвечал на некоторые и постоянно доказывал, что из команды меня выгнали зазря.
Однажды был вопрос про треугольник из точек, на который я ответил верно. Именно в тот момент наш тогдашний куратор и спросила:
– А почему ты не в команде?
– Не знаю… – пожимаю плечами я.
Спрашивайте у завуча. Это она меня из команды выкинула. Я тогда, конечно, ничего этого не сказал, но очень хотелось, настолько вся эта ситуация задевала за живое.
Впрочем, даже моя сдержанная реакция таки дала результат. Уже в следующей игре я вновь вернулся в команду. И пускай она была последней в сезоне, но само по себе возвращение как таковое уже было чудом, как мне показалось. Так что и этому я оказался рад.
***
Наступивший десятый класс у нас отметился сменой состава команды. Фундаментом у неё теперь был наш физмат. То был я, Света Соколова, Витя Лопатин, Кристина Малышева и Арсений Просов. Единственным игроком со стороны был тогда ещё девятиклассник Артём Гаврилов. В тот момент состав мне казался максимально слабым, так как ни Нади Алёхиной не было (она к тому времени перевелась в другую школу), ни Юли Паулаускас, ни даже Сани Терехова!
Но всё познаётся в сравнении! Я знавал составы и сильнее из тех, с которыми играл, но далеко не всегда нам удавалось занять призовые места. Тут же с самой первой игры сезона и до самого финала… НИ РАЗУ НЕ БЫЛО ИГРЫ, ГДЕ МЫ БЫ НЕ ЗАНЯЛИ ПЕРВОГО МЕСТА! Ни разу мы не спускались даже на второе или третье! В течение всех десяти игр в двух сезонах мы не оставляли даже шанса остальным командам! И что самое удивительное, и в следующем году даже надежды на победу не оставили. Наш единственный серьёзный соперник – команда «Максимум» из Шестой школы отставала от нас на две, если не на три головы. Прежде они рвали нас примерно в половине игр, а тут даже минимальную конкуренцию составить не смогли! Разве это не поразительно?!
Главной ударной силой у нас были девчонки. Реже Малышева. А вот Светка Соколова рвала и метала правильными ответами. Пожалуй, только за счёт неё мы первыми и держались. Из парней в лучшую сторону отличался Гаврилов. Остальные двое были на подхвате, но по правде говоря их можно было бы и заменить…
Что же до меня, то я работал 50 на 50. Были среди моих игр и достойные примеры ответов, и обидные провалы.
Среди первых можно отметить вопрос про китайских чиновников. В зал внесли чёрный ящик и спросили, как всех госслужащих называли в Поднебесной в древние времена? А фрукт с похожим русским словом и лежит в чёрном ящике. И это тот самый вопрос, где я врываюсь под конец с криком на весь зал:
– Господин ведущий, у нас досрочный ответ!
Все расхохотались. Распорядитель также посмеялся, и только смог ответить:
– Команда «Виктория», опять вы? Хоть один шанс соперникам оставите?
Мы всей командой переглянулись. Конечно, гордый «Варяг» врагу не сдаётся! Собственно, когда настала пора ответа, я взял микрофон и ответил:
– В чёрном ящике лежит мандарин!
– И это правильный ответ! Балл уходит команде «Виктория», команде «Максимум» и команде «Полярная сова»! Молодцы!
После вопроса сокомандник спросил меня:
– А откуда ты знал ответ на вопрос?
– Учитель истории ещё в пятом классе рассказывал!
– Хм… Да… Я припоминаю! Действительно рассказывал.
– Хороший учитель. Помог сквозь года! – улыбнулся я.
Обидными для меня были два вопроса. Первый про флаг красного и белого цветов в Восточной Европе. Я ответил, что Польша (ведущий отметил мою версию как хорошую), а была Белоруссия. Второй вопрос был связан с советским ставленником в Польше. Я тогда ответил, что это был Жуков. Когда же ведущий назвал правильный ответ:
– Это был Константин Константинович Рокоссовский! – то я схватился за голову, сморщился от досады и чуть ли не воскликнул на весь зал:
– Господи, так Рокоссовский же поляк! Это же так просто и очевидно было! Так просто…
То были нереальные эмоции, где ты в один момент мог и удивиться новому знанию, и обрадоваться искренне правильному ответу, и вытрясти из себя душу от досады, ведь знал же верную версию!
Последняя игра последнего сезона школьного этапа прошла десятого мая. В ней мы опять победили. Второй раз подряд были безоговорочными лидерами. Когда во время награждения нас пригласили на сцену, ведущий, жюри и соперники искренне аплодировали нам и улыбались. Ведь сколь ни было бы в этой игре соревновательного элемента, «Что? Где? Когда?» полюбили не за дух соперничества, а за его отсутствие. Даже точнее сказать, какая команда ни появится на экране, ты болеешь за любую из них, и за любого телезрителя, задавшего интересный вопрос. Эта игра – детище советского времени. Она не выделяет лучшего, но является синонимом выражения «победила дружба». Даже если ты занимаешь последнее место, то не являешься проигравшим. Эта игра каждого подзаряжает не наигранными, а реальными эмоциями! А точнее целой гаммой эмоций, которых в реальной жизни не всегда испытываешь! А ещё мы получаем знания – а это ведь и есть главная ценность и главная награда в «Что? Где? Когда?»!
Хотя врать не буду! Конечно, мы себя в этот момент олимпийскими богами чувствовали. Но и ранее, когда проигрывали и держались в середине рейтинга, мы же не ощущали себя проигравшими… Наоборот, с таким удовольствием проходила каждая игра, где никогда никто не скажет, что ты обуза команды. Сама обуза это понимала и уходила с игры. Оставались те, кто хотел и мог. Именно из таких по итогам и состояла наша золотая команда. Именно мы и заслужили доставшиеся нам дипломы абсолютных победителей двух сезонов. И это было круто.
То происходило в 2010 и 2011 годы. Наша школа была самой крутой в городе по всем соревнованиям: призовые места в спортивных дисциплинах, в «Орлёнке», в КВН… И я счастлив быть причастным к тому, что и в игре «Что? Где? Когда?» наша команда являлась абсолютным лидером! Мы рвали всех, и то было бесспорно!
Школьная травля
Перед началом этой истории, наверно, стоит сказать, что рос я ребёнком добрым и неконфликтным, стараясь и мухи не обидеть. И дело было не в плохом воспитании отца, как, наверно, подумают многие. Он как раз, наоборот, учил меня в случае чего давать сдачи. Это я отца не слушался, и чаще всего первые конфликты с одноклассниками решались толкотнёй и борьбой, где я чаще проигрывал. Кто кого сильнее толкнёт или повалит, тот и победил, а у меня в детстве – спички не получалось. Да и в конце концов каждый из нас был прекрасно осведомлён, что за любые увечья одноклассникам будут отвечать в итоге наши родители. Вот мы и бодались, но кулаками дело никогда не решали.
Потому удивляться, что произойдёт позже, в этом контексте совершенно не стоит. Я не просто никогда не умел драться, но даже и помышлять решать дело кулаками не помышлял. А стоило бы…
Первый серьёзный конфликт у меня был с азербайджанцем Ферузом – известным в нашем захолустье малолетним хулиганом, любившим вымогать деньги у тех, кто слабее его. И да, нам было ещё только по семь лет, а Феруз уже в своём молокососном возрасте не стеснялся ставить других детей на счётчик. И каждый раз все попытки объяснить его родителям, что их сын, мягко говоря, поступает мерзко, заканчивались ничем. Видимо, отец его считал себя хозяином земли русской, а всех её коренных недочеловеками, потому и сына учил с нами себя вести как со скотиной, которая ему по жизни должна. А на его действия попробуй, нажалуйся – сразу нацистом назовут. А ведь им быть на постсоветском пространстве русскому ну никак нельзя: деды же красное знамя над Берлином не зряподнимали. А вымогать деньги, конечно, можно. Древняя кавказская традиция, правда же?
К своему стыду я Феруза очень сильно боялся. Правда, сколько он меня на счётчик ни пытался поставить, ни копейки ему не дал. Старался каждый раз убегать. Но, увы, когда с ним сталкивался, постоянно всхлипывал и пускал сопли, вместо того, чтобы в рожу ему дать. Оттого и стыдно.
Один раз с ним даже сцепился мой корешок Денис Нигматуллин. Я сначала в страхе убежал. А потом вдруг осознал, что поступаю некрасиво, и тут же вернулся. А там вместо того, чтобы ногой стукнуть Феруза в спину, начал кричать над ним:
– А ну отпусти Дениса, козёл!
То была вся моя помощь. Опять же к стыду.
Конфликт с ним закончился быстро, так как он уехал. Но уже тогда я должен был делать выводы и как-то учиться быть… Не сказать, конечно, что быть мужчиной – равно со всеми без разбора драться. Но для того, чтобы за себя постоять, иногда нужно было уметь дать по морде. А у меня рука не поднималась, и хоть убей. Я вообще раньше во время драки постоянно чувствовал слабость и немощь в руках и ногах, сковывавшие движения, даже если противник заочно слабее, и вот вообще с этим ничего нельзя было поделать. А ведь так вечно продолжаться не могло…
Увы, понимать я это начал слишком поздно…
***
И вот настал четвёртый класс. Начальная школа уже почти закончилась. Скоро начнётся средняя, пойдут профильные предметы типа истории с географией, и никакого тебе тут скучного природоведения. Но то будет потом.
Уроки уроками, но без спортивных соревнований между классами параллели ни одна четверть не обходилась. Одно из них и произошло 4 октября 2004 года в стенах большого спортзала нашей школы. Игра называлась «Последний герой» и была посвящена теме выживания в дикой природе. Условно, конечно. В реальности «выживать» приходилось тем, кто там в той самой телепередаче на острове сидел и слушал наставления Серёги Бодрова младшего каждый вечер. А у нас в зале условные задачи. Типа добыть воду, собрать ночлежку и так далее…
А там и подошли к сохранению огня.
Но прежде стоит сказать, что желание участвовать в игре было добровольным. Никто не заставлял. Например, два моих одноклассника так и встали в позу, сказав, что участвовать в этой игре не будут.
На мой вопрос, почему, с улыбкой отвечали:
– Нафиг надо?
Тогда я это воспринял как предательство интересов класса. Ведь мы же одна команда, из одного котла, считай, едим. Как оказалось, ребята были куда дальновиднее наивного меня. Иногда пассивность лучше, чем какая-либо активность, что может инициировать вред коллективу. Это я очень хорошо понял уже после игры. А тогда говорил им:
– Да как вам не стыдно – не защитить чести класса и кинуть нас в такой серьёзный момент?
Те в ответ молчали, улыбались и пожимали плечами, а я в ответ качал головой из-за негодования. Сейчас же жалею, что не сидел на той скамейке вместе с ними…
Суть конкурса по сохранению огня была простой и незамысловатой. Это была эстафета, где нужно пройти с зажжённой свечой через зал как можно быстрее, сделав небольшой круг. Вроде просто, но пламя каким-то образом ещё надо постараться не потушить, ведь со свечой необходимо двигаться…
На своё горе буквально за пару дней до соревнования я увидел по телевизору сюжет про Олега Янковского и его опыт съёмок фильма «Ностальгия» Андрея Арсеньевича Тарковского. Там в одной из сцен герой Янковского ходит по дну засохшего бассейна со свечой в руках. Ходит медленно, стараясь сохранить огонь от сильного ветра.
