Андрей Владимирович Фёдоров
Школа
Как ни странно, потом всё более менее устаканилось по единственной причине. Субкультура эмо у нас получила распространение в конце 2008, начале 2009. Как раз на них все и накинулись – и рокеры, и реперы. В большинстве своём их длинные чёлки, розовые вкрапления на чёрной одежде или на волосах не понравились почти никому. Да и нам с приятелями они казались смешными по большей части, нежели нам серьёзно отнести себя к ним, пусть наши, например, музыкальные вкусы и не слишком отличались. Ведь и у них, и у нас были относительно популярны песни, например, той же Стигматы, у которых сентябрь горит, а убийца плачет – типичнейший эмовский текст. Как ни крути, нас вдохновляло всё, что на вид выглядело мужским и брутальным, а не вот это вот…
***
Время шло, мы взрослели, и желание слушать музыку у нас постепенно превращалось в стремление играть её самим. Но вот возможности претворить свои мечты в жизнь не было. И я, и Денис с Андреем происходили из небогатых семей. И если у нас с Дрюней всё было относительно неплохо по меркам России, то Дениска так вообще даже на нашем фоне чувствовал себя чуть ли не бомжом. И посему у нас не было замечательной истории как в Америке, когда ребёнку на день рождения дарят музыкальный инструмент. Дешёвый подарок в пределах 500-1000 рублей – это лучшее, чего мы могли ожидать, да и по существу не было у нас видимой тяги к музыке, чтобы наши родители вдруг однажды бы осознали, что нам нужно подарить инструменты. Стоили они всё-таки недёшево: гитары от 6000-7000 тысяч рублей, синтезаторы от 10000, бас гитары чуть дороже, а барабаны… Лучше вместо них купите новый компьютер или мобильник!
Хотя разговоры о том, стоит ли отправить в музыкальную школу меня, ходили у родителей с самого первого класса. И, знаете, я даже хотел, но отец твёрдо сказал:
– Если хочешь в музыкалку, я тебе только могу дать свою старую гармошку. С ней – иди. На новый инструмент у нас денег нет…
– Но я хочу на гитару… – отвечаю отцу.
– Денег нет, так что иди на гармонь!
Старая отцовская гармошка была вся потёртая, без нескольких клавиш и с кучей рваных отверстий в марлевой прокладке. Да и звук, признаться, был у неё негодным уже. Была, кстати, и гитара, но состояние её было ещё более плачевное – гриф кривой, вся в трещинах. Короче говоря, хоть разговоры и были, но без излишней тяги и отцовской воли я о музыке мог даже и не думать…
В общем, повторюсь… О будущем в рок-музыке можно было только несбыточно мечтать. И мы мечтали! Искали дома всё внешне напоминавшее гитару типа веника или теннисной ракетки, сооружали из стульев импровизированные барабаны, а потом включали любимые песни и трясли башкой в такт, делая вид, что типа играем на музыкальных инструментах, аки доморощенные гитаристы из 80-х, достававшие всех на западе кривляниями, типа играют хэви-метал.
И это было весело, конечно, но несерьёзно…
Всё изменилось в один момент, когда Денис и Дрюня перешли в другую школу после 9 класса. Среди их новых одноклассников затесался парень по имени Сеня, у которого дома была настоящая электрогитара, и который к тому же играл в группе. Однажды мы пришли к нему в гости, и он показал нам, как надо играть. Мы с Денисом были просто в шоке от того, как это было просто! Оказывается, нужно было зажимать струны на ладах грифа! Именно так появлялся звук!
Вернувшись от него, мы договорились, что следующее лето 2010 года посвятим летней подработке, чтобы купить себе музыкальный инструмент. Правда, среди родителей я в своём желании поддержки не нашёл.
– Лучше купи себе одежду новую… – помотал головой отец.
– Да почему? – недоумевал я.
– Да потому что ты бросишь гитару уже через пару месяцев!
– Не брошу!
– Ладно, покупай… Сам увидишь.
И вот летом пошёл я работать на стройку, чтобы заработать на гитару. Там в течение месяца таскал на горбу мешки с цементом, предвкушая в перерывах, как буду запиливать соло, рубить риффы, как девочки будут на концертах показывать мне голые груди – о чём ещё мечтает там начинающий несовершеннолетний рок-музыкант, уверенный, что перед ним открыты все двери, надо только толкнуть…
В те моменты сам над собой смеялся во времена сопливого детства, когда искренне считал себя человеком, который ни за что и никогда не полюбит музыку, а теперь чуть ли не сильнее всех этим горел. В фантазиях своих, ещё даже не взяв в руки гитару, я уже был богатым, знаменитым и уважаемым рокером. Там, внутри своей головы, мне удавалось завести толпу, у меня брали интервью самые известные журналисты, а потом мы с группой выступали на каком-нибудь типичном американском вечернем шоу типа как у Джимми Фелона или Стивена Кольбера. До открытия Вечернего Урганта тогда оставалось ещё около двух лет, так что о российских вечерних шоу даже и не думал…
О том, что это может оказаться сложно и непосильно для меня, тогда даже и не думал: слишком ярко светила звезда пленительного счастья. Да и биографии музыкантов давали пищу для надежд. Там всегда была типично американская история успеха, когда ты рождаешься никчёмным и никому не нужным, поднимаешься по карьерной лестнице, а потом зарабатываешь себе на дом, дачу, две машины и бассейн на заднем дворе. И при этом необязательно было уметь хорошо играть. В википедии можно найти информацию о куче гитаристов, еле играющих, но ставших легендами. В конце концов, не можешь удивить искромётной техникой исполнения как у Гэри Мура или Эдди Ван Халена – вырядись как петух в стиле Motley Crue или Kiss, и, кажется, деньги сами будут капать тебе в карман! Хотя, справедливости ради, Мотлики звучали для своего времени убойно. А девочки… А многим девушкам ку-ка-ре-ку-стайл заходил на ура. В этом плане всегда вспоминаю российскую группу Akado – вырядились как клоуны на анимэ-фестиваль, написали всего один EP и один сингл, к которому сняли клип, и уже имели массу поклонниц – в том числе Жанну – младшую сестру Дрюни Волчака.
Короче говоря, ничего не предвещало беды. Заработав деньги, я бегу в музыкальный магазин, покупаю себе дешманскую гитару (внешне похожа на стратокастер) с комбиком, приношу всё это дело домой, включаю, и… Я даже не представлял, через какой огонь, воду и медные трубы мне предстояло пройти!
Во-первых, родители гитару сразу возненавидели. Отец обещал разбить её мне о голову, а мать задушить проводами, если ещё раз включу своей 10-тиваттный комбик на хотя бы 15% мощность – на 20 он уже гремел на всю квартиру. В итоге я просто не мог заниматься гитарой, вникая в суть хаммеров, пуллов, вибрато, бэндов, тремоло, тэппингов а также искусственных флажолетов, ибо многие из приёмов хорошо слышимы и воспринимаемы только при включённом усилке.
Во-вторых, мне приходилось выбирать между учёбой и гитарой. Это в прекрасных историях из википедии у героя есть время на занятия на инструменте по несколько часов в день. У меня помимо учёбы были ещё и видеоигры. От 30 минут до часа – это то время, которое я уделял упражнениям.
В-третьих, учиться самому на основе показанных нескольких аккордов и риффов – это была плохая идея… Я не из тех людей, что может вникнуть в материал без чужой помощи. Многие вещи постиг только по видеоурокам на YouTube.
В-четвёртых, это в Америке с их зарплатами подростки могут себе позволить личную репетиционную базу в гараже, где смогут играть круглыми сутками. У нас в городе держали две: первая принадлежала рокеру с кликухой Демон и была далеко – в районе дурки, а вторая, которую держал дэткорщик с погонялом Алкаш, находилась в гараже около окружной трассы, но там зимой вполне реально было подцепить пневмонию, настолько в гараже было холодно, да и брал Алкаш за одну репетицию на своих ламповых комбиках столько, что наш скудный бюджет не позволял даже с школьных объектов откладывать, чтобы заработать хотя бы на минимум репетиций два раза в неделю, чтобы хотя бы вместе разыграться..
В совокупности причин спустя полгода мой рок-н-ролл звучал как блеющая на поляне коза. Там и не пахло ни мощью, ни зрелищем, риффы звучали жухло, а сбиваться на каждой ноте – это было буквально моё кредо. Ни один рифф мне не удалось сыграть чисто!
В итоге и осталось разбитое корыто, когда остальные мои приятели собрались всерьёз сколотить рок-группу. Сеня, проверив мой скилл, сказал, что мне учиться с таким темпом ещё лет десять до среднего хотя бы уровня. Им же музыканты были нужны здесь и сейчас.
«Эх…» – думаю я: «А ещё о сольной карьере заикался…» За эти слова мои приятели позже окунули меня в собственный омут высокомерия, оказавшийся на деле ушатом помоев.
Остановило ли это меня, заставляя сконцентрироваться на учёбе? Наоборот, только всё сильнее отвлекало, но продолжал учиться на гитаре я медленно и тяжело, лабая по струнам аки дряхлая старушка Шапокляк. В итоге приятели собрали свою группу, а меня оставили за бортом. Их первый школьный концерт на конкурсе песен от шестой школы с единственной композицией прошёл с триумфом. Девчонки были в восторге, а зал ликовал, только Дрюня Волков в начале песни рявкнул в микрофон своим гроулингом, а Сеня проигрыш отыграл даунстроуком! Они потом спрашивали:
– А ты чего не пришёл на концерт? Там так круто было…
А я ничего не отвечал. Только с горечью на душе осознавал, что это там не я был среди остальных музыкантов, тогда как хотел того сильнее остальных.
И вот школа закончилась. Казалось бы, остановись, поезд ушёл – тебе никогда не стать Джими Хендриксом! Но нет! Раз решил – действуй до конца, потому что из паблика во ВКонтакте прочитал цитатку Роберта Планта о том, что лучше один раз попытаться, чем сто раз жалеть! А времени на учёбу в игре на гитаре как не было, так и не оставалось. В итоге я только и жил прекрасными мечтами о том, что завтра мне вот-вот улыбнётся удача. А она всё не улыбалась. Группы распадались, меня выгоняли из коллективов. Приятели мои успели сто раз отслужить в армии, жениться, завести детей, а кто-то даже в тюрьму сел. А я как идиот всё ещё верил в звезду пленительного счастья, что вот-вот станет мне светить.
Потом просил многих приятелей, будь то Денис или Сеня, притом неоднократно, мол, давайте уже соберём группу!
В ответ мне говорили:
– Прости, дружище, мы уже повзрослели…
Что значит повзрослели?! Да Хэтфилду уже под 60, а он, зараза, до сих пор лабает! Вы о чём вообще?!
А они всё о том же – об ошибке выжившего. Из всех музыкальных коллективов из нашего города на общероссийскую сцену смог пробиться один шуточный проект под названием Мокрые Булки с их фирменным треком под названием Буккакэ. Автор написал его, вдохновившись порно-звездой Пайпер Перри, окружённой пятью неграми на том самом меме из нижнего интернета. Как вы понимаете, проект юмористический, и уровня Led Zeppelin с глубиной Pink Floyd здесь и рядом не было изначально. А Булочники смогли пробиться только так, только этим удивили публику, да и то их самый просматриваемый клип собрал от силы 200 тысяч просмотров на YouTube. И это была не история успеха – это насмешка над всеми влажными фантазиями школьника, который хотел, чтобы поклонницы в него своими трусиками кидались о время рок-концерта. Даже будь ты в Питере или в Москве, то вероятность везения, как повезло тому же Королю и Шуту близится к нулю.
Вот они и говорят, что повзрослели. Потому что перестали верить в сказки про успех, про американскую мечту. Винить будут всё: страну, менталитет, связи, свои способности к исполнению песен, изменившиеся вкусы людей и стагнирующий жанр рок-музыки, но ни за что уже не вздумают пробовать вновь, ни за что не захотят пытаться. И я очень зол был на них тогда, но осознал в итоге со временем, что погоня за успехом там, где преуспеть тяжелее всего по многим причинам, бессмысленна. Я же всё ещё мечтал успеть за умчавшимся поездом, где старые истории успеха остались только в виде историй на википедии, а половина кумиров уже давно отправились удобрять землю…
И что тогда остаётся делать? Опускать руки и отказываться от мечты? Героически пытаться стать рок-звездой без единого шанса на успех и надеяться на то, что удача, наконец, повернётся лицом? Как так вышло, что я единственный из всех друзей ненавидевший музыку, теперь был готов лоб себе разбить в несбыточной попытке стать рок-звездой? Как так вышло, что истории блеска и успеха так сильно затуманили мой разум, что я был уверен, что у меня получится тоже? И есть ли шанс нормально проснуться после столь сладкого сна?
На этот вопрос отчасти знаю ответ. С девушками беда была, трудно найти общий язык. А сестра мне как-то нашептала на ухо, что ей нравятся играющие на гитаре парни. Вот и зацепился я, как минимум, тем, что хотел девушек соблазнять. Хотя, даже когда научился, не на всех действовало… Но вот одна причина, а в остальном сложно сказать.
Короче, не знаю… Но уверен в одном. Хоть и остался любителем в мастерстве владения гитарой, а играю до сих пор, так и не забросил. Так что те, кто говорили, что оставлю её пылиться уже через месяц, ошиблись. Так что отдушина какая-никакая, что не только я, полюбив музыку, полюбив тяжёлый метал, остался в дураках.
Флорбол
Сегодня я и слово спорт – вещи несовместимые. Живот украшает небольшое пузо, щёчки разбухли, а под одним подбородком, если постараться, можно разглядеть и второй. Работа у меня за компьютером, образ жизни в основном сидячий. Если пробегу стометровку, начнётся одышка. Если то же самое сделаю в холодную погоду, начнутся приступы астмы. А сердечко… У-у! Лучше его беречь, ибо так много историй мною для вас не рассказано!
А вот в школьные годы я был стройным, подтянутым, на животе просматривались кубики пресса, бегал быстрее всех и даже подтягивался целых пять раз! Тут, конечно, особо гордиться нечем, но сегодня я и раза не подтянусь. Да и больше был мною любим спорт, где ногами надо двигать.
С другой стороны лень-матушка меня одолевала с самых ранних лет, но тут уже расслабляться не давал отец, постоянно старавшийся мне не только привить любовь к спорту, но и заставлявший ходить на всякие разные секции.
Вот примерно как-то так я впервые пошёл на бокс. Мне тогда было всего семь лет, потому большую роль в решении записаться именно туда, конечно, сыграло моё природное любопытство. Мальчиком я всегда был неконфликтным, первый раз однокласснику по морде влепил только в восьмом классе, потому как до этого боялся, что не дай Бог папу за мои кулачные бои посадят в тюрьму. Ну или как-то так. По крайней мере я точно знал, что до наступления возраста уголовной ответственности, за все мои действия ответ держали родители.
На бокс проходил всего месяц, занимаясь там какими-то глупостями типа боя с отражением в зеркале… Скука смертная! Приходишь в зал и каждый день в течение часа махаешься с воздухом. При этом не помню, чтобы нас учили каким-либо стойкам, финтам или комбинациям – стой и дерись сам с собой. Вот про что нужно было снимать фильм «Бой с Тенью»!
А потом я очень сильно простудился. До такой степени, что в первый день болезни мне вызывали скорую, ибо задыхался. До сих пор помню свои мысли в семь лет, когда впервые осознал, что жизнь не вечна, и я вот прямо сейчас в ту самую секунду мог умереть. Как итог – две недели с пневмонией в больнице, после которых возвращаться к боксу я почему-то не захотел.
Потом отец предлагал мне записаться на хоккей, но освоить коньки я так и не смог. Кататься на велосипеде тоже не научился, баскетбол не привлекал, скалолазание казалось страшным, лыжи вообще ненавидел.
– Тогда, может, футбол? – предложил папка.
– Давай! – сразу же загорелся я этой идеей.
Во дворе гонять мячик любил, даже голы забивал. Так почему бы и нет? Но одно дело там, другое – на секции. Там меня ожидала суровая реальность, где не только я хотел быть как Рауль, Морьентос, Зидан, Фигу, Рональдо и Бэкхем с Мостовым. Таких умников там целая орава. Не проявишь себя сразу – поставят в защиту, и потом из неё не выйдешь. Вот я и стоял на поле как защитник в течение полугода, ничему не научился, а тренеру, казалось, было абсолютно всё равно. Ждёшь от него индивидуального подхода к каждому, чтобы или раскрыл талант, или показал на примере, что футбол не для тебя, а на деле получаешь шиш на постном масле.
Только представьте себе! Заполярье, зима, полярная ночь, конец ноября, мороз за двадцать, играем на снегу в футбол. Точнее остальные играют, а тебя ставят в защиту, и вот ходишь по полю от скуки, руки засунув в карманы, мёрзнешь и ждёшь, пока с другой стороны поля к тебе кто-то побежит. Посему я чаще всего цепенел от холода, и уже плевать, кто там бежит в нашу сторону забивать. Короче говоря, дворовый футбол без толики тактики, изучения приёмов или командной работы. Благо хоть эта чушь, называемая секцией футбола, была бесплатной. Ну и, разумеется, я оттуда ушёл, так и не став Бэкхемом.
Следующим спортом, каким хотелось заняться, был настольный теннис. Играть я в него кое-как умел, потому что уж там… Точно стоит записаться. Правда, тут сразу столкнулся со строгой отцовской экономностью на всём. Собирая меня на секцию, папа достал из закромов свою старую советскую ракетку на вид будто из эпохи мегалита, и дал её мне.
– Держи! Научишься играть с этой, куплю тебе новую.
– Спасибо пап.
На самом деле ракетка, возможно, и была неплохой в момент, когда отец её купил в 1975 году за рубль восемьдесят в Ленинградском спортивном магазине, но уж точно не в 2005 тридцать лет спустя.
Только пришёл на секцию, тренер смотрела на мою ракетку с выпученными глазами.
– Вы с этой дрянью играть не научитесь. Покупайте новую.
Возвращаюсь домой, говорю отцу, мол, так и так, тренер вот говорит…
– Да чушь она несёт. Отличная ракетка. Я ей ещё в студенчестве играл.
Учитывая, что приходить с «этой дрянью» я не переставал, тренер меня всё больше игнорировала, пока я сам в итоге не решил секцию покинуть.
В совокупности и там, и там, и там, я так и не смог продержаться даже года. Желание заниматься спортом было всё меньше, карьера так и не началась, ну и что делать? Всё бросить и посвятить себя учёбе?
***
Так наступил 2006 год. Я как раз тогда пошёл в седьмой класс и был в самом расцвете своих физических сил. Заниматься чем-нибудь, конечно, хотелось, вот только чем?
В один из дней наш класс решила посетить некая молодая девушка. Звали Катериной Васильевной. Лет ей было от 25 до 30, волосы огненно-рыжые, сама по себе хороша фигурой, стройная и подтянутая, лицо ещё совсем юное и свежее. Можно сказать, ещё молоко на губах не обсохло, так как нам в старшие сёстры годилась, но глаза… Глаза её горят пламенем от желания вершить и покорять! Такое чувство, дай ей 40 тысяч долларов и собери в экспедицию, она и на Эверест поднимется без акклиматизации и прочей подготовки, столько в ней было сил, столько энергии, которую буквально некуда деть. Вот она и решила, видимо, стать тренером и колотить свою молодую и кипящую желанием достигать новых высот команду.
– Ещё раз… Как называется? – переспросил я.
– Флорбол, – отвечала Катерина Васильевна, – спорт новый, молодой. Появился в Скандинавии совсем недавно, и вот к нам перескакал. Играем в него в зале с помощью клюшек.
– Как в хоккее?
– Как в хоккее, только вместо шайбы пластиковый мячик с отверстиями для лучшей аэродинамики. Есть ещё, конечно, отличия. Нельзя многие силовые приёмы из хоккея применять, например, клюшку между ног совать тоже запрещено. И ещё много нюансов есть, но про них расскажу уже непосредственно на занятиях. Так что если кто захочет, сегодня вечером я буду проводить открытую тренировку в вашем спортзале, всех приглашаю.
На самом деле нужно признаться в главном: если любовь к футболу была временной, то хоккей я просто обожал и тогда, да и души в нём не чаю до сих пор. Если футбол к концу второго тайма смотреть уже скучно, то хоккей непредсказуем и динамичен до самого конца. Если в футболе на 89 минуте счёт 3:1, то вероятность того, что он превратится в 3:3 равна нулю. В хоккее в конце третьего периода даже отрыв в две шайбы можно спокойно сократить до ничейного буквально на последней минуте. Если в футболе часто симулируют и толкаются как девочки, то хоккейная история мордобои знавала такие, что порою за ними было интереснее наблюдать, нежели за самой игрой, и это не считая силовых приёмов. Да и в конце концов, как известно, только трус не играет в хоккей.
Я вот был храбрец, потому хотел, а коньки так и не освоил. Секций хоккея на траве у нас в нашем скромном моногородочке не было, да как в него поиграть, если климат заполярный… И, понятное дело, только узнал про флорбол, то тут же зацепился за идею в него поиграть. К своему удивлению я был не один такой.
На первую же пробную тренировку пришло человек тридцать со всех классов, желающих научиться играть: несколько ребят из моего, а также много ребят с параллели. И в тот же день нам позволили взять в руки клюшки и сыграть пробный матч. То, до какой степени это было интересно, можно судить по тому, что после первого занятия я посетил второе, а потом третье и так далее. Играть мы все там, конечно, не умели, вели себя крайне неуклюже, постоянно лупили друг другу по ногам, но как же круто в этот флорбол было рубиться! Под конец все были потные, уставшие, но довольные! А ваш покорный слуга даже оформил хет-трик.
Никаких но быть просто не могло. Этот загадочный и малоизвестный флорбол вызвал во мне настоящую бурю эмоций: я должен был в него играть и даже побеждать, если повезёт! Так и начались тренировки.
Что было хорошего в Катерине Васильевне, так это то, что она всегда подтягивала отстающих и всегда давала возможность новичкам отработать и в защите, и в нападении, и даже вратарями побыть. Чтобы понять, как играть и побеждать, ты должен был научиться понимать соперника, представлять, как другие играют в защите, в нападении. Это помогало в дальнейшем оценивать и свои, и чужие способности, либо чувствовать предел физических возможностей человеческого тела и пользоваться этими недостатками, чтобы победить соперника.
Но и проблемы начались сразу же. Если учить нас приёмам владения клюшкой было правильно, то вот совладать с нами в плане дисциплины Катерина Васильевна не смогла. Сколько себя помню, я мог играть на любых направлениях нападения: слева, справа, по центру – везде, где у меня появлялась возможность прорваться к воротам. Разумеется, это было неправильно. Каждый винтик механизма должен находиться на своём месте, а не где попало, потому в этой неразберихе мы так и не поняли, какие направления нам наиболее предпочтительны для атаки. Отсутствие дисциплины и командной работы сделали из нас кучу индивидуалистов, неспособных даже пас сделать. Ведь хочется забить гол самому!
Второй серьёзной проблемой было желание поиграть во время тренировок в другие игры. Вместо того, чтобы до последнего концентрироваться на флорболе, мы последние двадцать минут тренировки могли и в футбол погонять, и в волейбол, и даже в баскетбол. Вроде бы нам должно на каждом занятии себя ваять до седьмого пота, чтобы к соревнованиям быть в необходимой для лучшего исполнения форме. Надо ли говорить, что прочие игры от флорбола всерьёз отвлекали?
Но, тем не менее, мы учились. Чуть позже освоили развороты, а потом и подсечки. Нелегко было научиться точно пасовать, ещё тяжелее освоить силовые приёмы, потому что у нас в команде и девочки были, которых обижать не хотелось, да и сокомандников как-то опрокидывать не к лицу. Научиться обходить, кажется, практически невозможно. Ещё тяжелее играть, когда в команде соперника на тренировке играет сам наставник. Но, тем не менее, мы учились.
Со временем у нас появились лучшие игроки и аутсайдеры. Последние, как правило, выбывали. Лучшие же продолжали играть. В их числе был мой одноклассник Антон Дубинин. Его тактика заключалась в том, что он спиной вперёд шёл по борту, контролируя мяч, и никак к нему не подлезть было. Так он мог большую часть поля пройти а потом ближе к воротам выйти на ударную позицию. Второй – Серёга Харута, имевший за плечами школу футбола, умел хорошо и технично обводить, играя сразу против нескольких противников. Пожалуй, даже лучше меня клюшкой владел. А я… А что я? Я был третьим, отличаясь от остальных меткостью бросков и хорошими пасами. В целом мы составляли тройку главных форвардов нашей команды, способных в целом изменить ход любой игры. Так нам казалось тогда по крайней мере.
Тренер же решила, что полугодовой подготовки вполне хватит для участия в нашем первом турнире. Так, дав старт тренировкам в начале октября, уже в конце марта мы были должны участвовать в общегородских соревнованиях на кубок мэра нашего небезызвестного захолустья. Сказать, что были рады – ничего не сказать. Восторг невероятный, желание всех порвать непреодолимое. Но от того сильнее мы слепли, не замечая проблем, всё это время маячивших прямо у носа.
Прямо перед соревнованиями нарисовалась проблема, которую на тренировках мы не замечали, а Катерина Васильевна не говорила, видимо, чтобы не расстраивать, да и самой не хворать, ведь так сильно желала реализовать себя как хорошего тренера! Нам категорически не хватало людей в команду! Из тех тридцати, что посетили первую тренировку, в коллективе осталось тринадцать, из которых только трое играли хорошо. Остальные дай Бог в защите не упадут в грязь лицом. И всё это притом, что в стандартной команде играет двадцать человек, а также имеется замена вратаря. У нас голкипер был один – Лера Кабанова, да и к тому же не самый сильный. По итогам мы не могли собрать цельные пятёрки на поле, а также фактически не имели возможности провести замену. Если же вынести нашего вратаря, то вместо него будет играть кто-то из полевых, не учившийся этому. Короче говоря, нас ожидали матчи фактически на износ.
Чтобы лучше подготовиться, я решил не поскупиться, да попросил отца купить мне новую клюшку и футбольные щитки, чтобы защищали ноги от ударов по голени. Он мою просьбу выполнил и завещал вернуться, как говорится, со щитом или на щите.
***
Заветное 28 марта – первый день соревнований начался с ещё одной нехорошей новости. Нам предстояло провести сразу два матча: один утром и один вечером. Так как я приехал в спорткомплекс «Атлет» последним, узнал это от Серёги Харуты.
– И как нам быть? – недоумевал в ответ.
– Понятия не имею, – отвечал Харута, – Катерина Васильевна протест подавала, но всё без толку. Все в равных условиях.
Вторым неприятным сюрпризом оказались соперники. Дело в том, что нам на тот момент по тринадцать лет, мы семиклассники – ребята щуплые, подготовка слабая. Против нас пусть девушки, но команда студенческая: девчонки на семь, восемь лет старше нас, опытные, да и по массе, выносливости, физподготовке на порядок крупнее. У самой щуплой из них было килограммов пятьдесят, я тогда еле до сорока дотягивал.
В раздевалку заходит тренер, начинает раздавать указания, рисуя в своём блокнотике план игры. Когда дело доходит до меня, неожиданно заявляет:
– Ты идёшь по центру! – на клетчатой бумажке вычерчивает жирную стрелочку посреди нарисованного поля.
– Хорошо… – отвечаю я.
При этом по центру никогда не играл, обычно прорываясь с флангов, да и вбрасывания выигрывал не слишком часто. Но стоит ли прямо перед игрой спорить с тренером? Будь на то моя воля, я бы в центр поставил Харуту за его способность обводить, но опять же… Кто такой, чтобы указывать?
И вот начало игры – первая пятнадцатиминутка. И тут мы и познаём на своей шкуре, что такое настоящий флорбол. Все наши предыдущие тренировки, все наработки шли куда подальше. Нам навязали игру, к которой мы были совершенно не готовы. И все ошибки, все недочёты сразу же вылезли наружу.
Антон Дубинин, прежде так лихо прикрывавший спиной мяч, при первой же попытке прорваться своим классическим способом, был опрокинут за бортик силовым в плечо. Да что уж говорить… Мы всей командой по полю летали будто мячики, стоило нас хорошенько бортануть. Серёга Харута, порхавший и жаливший на тренировках, здесь почти ничего не мог противопоставить натренированным игрокам. Лера Кабанова держалась как могла, но уже на третьей минуте пропустила первый мяч.
С первых же мгновений особенно сильно отразилась нехватка игроков, ведь будучи неспособными пустить на поле свежую третью пятёрку, в игру вступала толком не восстановившаяся вторая. И если первый период мы провели бодрячком, то уже в конце второго буквально валились с ног. А флорбол – это не футбол, где можно побродить по полю в редкие минуты в стиле сборной России, когда проигрывают очередной матч и не могут вывезти в ничью. Эта игра крайне динамичная, буквально дикая. На месте не постоишь, сопли не пожуёшь. Вот мы и отдавали все силы для победы, не понимая, что быстро выдыхаемся.
Правда в начале игры до износа ещё было рано. Мы уже на шестой минуте сумели отыграться, благодаря голу Харуты (я отдал голевой пас), а потом девчонка из Команды Таня Громова неожиданно забивает второй. Буквально в конце первого периода я, так ни разу и не пробившись в центре, решаю зайти слева. Харута и Дубинин отвлекают справа и по центру в середине поля, а потом первый видит меня впереди и отдаёт пас через половину поля. Я остаюсь один на один с вратарём, не успевающим даже развернуться в мою сторону. Удар… Го-о-ол!!!
Вскидываю руки вверх вместе с клюшкой, иду обниматься с сокомандниками. Господи, какой же восторг! Мне удалось в тяжелейшей борьбе забить столь желанный гол, свидетелем которого был довольный отец, сидевший на трибунах и услышавший из динамиков голос организаторов, что произнесли моё имя и номер, под которым вышел на поле.
После гола иду меняться, подхожу к тренеру, чтобы получить похвалы.
– Видели, как я забил? – улыбаюсь весь довольный.
– Ты забил? – удивилась Катерина Васильевна, – я думала, что Харута…
Услышать такое от тренера было в высшей степени издевательством, когда стараешься на занятиях порою усерднее всех, выдавливая из себя все соки, достигаешь определённой высоты, а тот, кто должен был оценить все старания, даже их не замечает. Надо ли говорить, что настрой мой был к началу второго периода испорчен?
А были ли у нас ошибки? Возможно. Но тренер их не заметила. Сказала только, что молодцы, давайте в том же духе. Со стороны соперника же мы буквально слышали, как тренер – мужик за полтинник чуть ли не матерится на своих девчонок, объясняя им, где они обгадились. Тот разнос им пошёл на пользу, нас похвала только расслабила.
Верите или нет, только в самом начале второго периода произошло первое нарушение правил. Девчонка из противной команды сделала мне подножку. Чуть ли не кубарем сваливаюсь на землю и зарабатываю буллит. Так я называл исполнение штрафного, абсолютно аналогичное по правилам тем, как оно происходит в хоккее. На тренировках этот буллит исполнял тысячу раз и, благодаря меткости, лупил их на отлично.
