Анна Платонова
Мор. Книга первая
Глава пятнадцатая
Адам. Перед глазами стоял его прямой пронзительный взгляд. Его особый Дар – видеть меня насквозь. Вспомнилось его упрямство, от которого бессильно сжимались кулаки, его смех: на губах, в глазах… Да во всём нём! Это была его любовь к этому миру. Любовь, которую я убил. Я убил Адама, а то, что мне осталось, был уже не он.
В груди стало горячо, дыхание спёрло, а перед глазами потемнело. Я резко затормозил. Чихнул и заглох мотор, но я не торопился его заводить. Внутри всё горело. Как много лет назад, в тот самый первый раз, когда Дар проснулся.
Нахлынули воспоминания. Жаркий день, футбольный матч, та девчонка из группы поддержки… И то, как все указывали на меня пальцем, когда я признался. Как все смеялись надо мной. Было так же больно, всё жгло, и от этого Дар пробудился. Затем мама и отец.
А ведь я в тот вечер был у этой девчонки дома, у Оливии. Хотел, чтобы она ответила за то, что мои родители погибли. Я винил её во всём. Сейчас, когда я готов ко всей правде, я мог сказать: я просто хотел убить её.
Но всё произошло не так, как я планировал. Оливия была не одна. Возможно, это её и спасло. Она шла домой, а её провожал парень – её сосед. Мой лучший друг. А ведь он знал, что Оливия мне нравится. Наверное, поэтому они и скрывали свой роман ото всех: чтобы я не узнал. Чтобы мне не было больно.
Внутри всё вскипело. Я возненавидел их обоих. Весь мир возненавидел! Руки жгло от Дара. Но чем дольше я смотрел на них, тем меньше мне хотелось показываться им на глаза. То, как они шли вместе, как держались за руки, и то, как смотрели друг на друга. Они были счастливы. Остановились совсем рядом с тем местом, где я прятался, и мне было отлично видно, что по-особенному она смотрела на него. И как же мне захотелось, чтобы кто-нибудь когда-нибудь посмотрел на меня так же. Но уже тогда я понимал: такого не будет никогда – отныне у меня остался только Дар!
А Адам смотрел на меня именно так: взглядом, наполненным теплом и пониманием. Без страха, без презрения, без капли насмешки. Адам в принципе не был на такое способен. Мелкий уличный воришка, видевший всю подноготную этого мира и искренне влюблённый в его красоту. Мой Ангел.
Понимание пришло мягко. Окутало разум, словно утренний туман, и рассеялось, оставляя меня один на один с правдой: я привязался к Адаму. К этому чёртовому дьяволёнку в обличии ангела! Прикипел всем сердцем, рвущимся из груди и рвущим меня на куски, потому что это снова была ловушка. И он тоже меня предаст. При первой же возможности предаст, каким бы другом я ему ни был. Да и какой из меня друг…
– Уже и забыл, как это больно, – шепнул я, стискивая рукой грудь.
Стало трудно дышать. В голове зашумело. Но в этот раз я сделаю всё правильно и наверняка! Но нужно действовать быстро, пока не передумал.
Я провернул ключ в замке зажигания. Тишина. Попробовал ещё раз. Под капотом что-то заскрежетало.
– Заводись, старая развалюха! – прикрикнул я, и это помогло: мотор фыркнул, мерзко заверещал и завёлся.
К логову пришлось ехать медленно, «Вольво» упорно сопротивлялся быстрой езде. Кажется, и правда был старой развалюхой. Придётся поменять машину, прежде чем уехать из Нью-Йорка. Не хотелось вот так заглохнуть посреди скоростного шоссе.
Погода стремительно менялась. Со стороны Бруклина налетели и заволокли небо мрачные, почти чёрные тучи. На их фоне фабрика выглядела, как локация из дешёвого ужастика: пустые провалы окон, покосившиеся стены, груды обломков кругом. Я бросил машину у забора и пошёл к воротам. Меня по-прежнему мутило. Неплохо было бы передохнуть перед долгой поездкой.
Я взялся за замок. Цепь звякнула и опала к моим ногам. Вскрыли? Я поднёс замок ближе и осмотрел. Дужка цела. Проржавел и отломился ограничитель на её конце.
Я огляделся. Кругом тишина. Никого не видно. Вряд ли кто-то влез на территорию фабрики, ведь когда я подъехал, и замок, и цепь были на месте. Я отбросил ненужный теперь замок и вошёл.
В глаза бросилось что-то белое. Я присмотрелся. Это был пёс, которого я убил сегодня. Белесые кости проглядывали сквозь прорехи в истлевшей шкуре. И это всё за несколько часов?! Под ноги подвернулся обломок, я покачнулся. Закружилась голова. Падая, я схватился за кусок арматуры, он обломился, и я нелепо замахал руками в воздухе, чтобы устоять на ногах.
Когда равновесие было восстановлено, я разжал пальцы и посмотрел на кусок прута, оставшийся в кулаке. Ржавчина расползалась по нему, как чума. Один миг – и остатки прута осыпались на землю чёрно-рыжими хлопьями.
– Что за?..
Вокруг моих рук парило марево. Такое бывает над асфальтом в жаркий день. Или у меня галлюцинации? Я поднял взгляд. Всё вокруг было таким же, как и перед моим уходом. Весь мир вокруг был тем же самым, кроме меня.
Раздалось тихое шуршание. Ближайшая куча обломков осела и обратилась в пыль. У меня задрожали руки. Я поднял их выше, словно пытаясь спасти мир от смертоносного Дара, что они таили в себе, и с ужасом увидел, как перчатки расходятся по швам, расползаются и лоскутами опадают вниз.
Жар нарастал. Дар парил уже не только над ладонями, он захлестнул меня целиком. Я ничего не соображал, не мог идти, и самое страшное – не мог это остановить: я – смерть!
Тело било болью и внутри, и снаружи. Мир покачнулся, я упал на колени и вонзил горящие огнём руки в землю. Дар ринулся на волю.
У меня было чувство, будто из меня выдирали жизнь – вытягивали нитками нервов сквозь пальцы. Кричать я не мог, стиснул зубы и зажмурился. За закрытыми глазами я видел, как гасли крохотные искры жизни, до которых дотянулся мой Дар. Всё живое вокруг было обречено. Крысы, прячущиеся в развалинах, что-то крупнее: кошка или собака по ту сторону здания. Дар метнулся вверх по стенам. С одной из них вспорхнула птица, – я видел огонёк её жизни, – и упала замертво, настигнутая Даром.
Смерть вгрызалась в землю, ползла по стенам фабрики, распространялась ядовитыми парами в воздухе. Вглубь, вширь и во все стороны вокруг меня, пожирая всё живое.
Приступ прекратился так же внезапно, как начался. Я открыл глаза и обнаружил себя в эпицентре небольшой площади, усыпанной мглисто-бурым пеплом. Вокруг стояла истинно мёртвая тишина. Я огляделся. Дар разлился широким кругом, устремившись туда, куда стремился и я: по зданию фабрики до самого последнего этажа. Путь Дара был отмечен чёрными венами разрушений по кроваво-кирпичным стенам. А там, наверху…
– Адам! – шепнул я и поспешил к лифту.
* * *
Мобильный штаб «11 корпуса»
Бешено пищали датчики, один из мониторов залило белым светом. Джексон фиксировал происходящее в журнале, поминутно косясь на датчик, стрелка которого переметнулась с зелёных на жёлтые деления и начала тянуться к красным.
Он взглянул на карту, проверил расстояние до Объекта и успокоился: слишком далеко, его не заденет.
– Что происходит? – спросила Ти, залезая в штабной трак. – Что за шум? – Она посмотрела на мониторы и охнула. – Ну ничего себе! Это выброс?!
– Ага. Третий уровень воздействия. Объект крушит своё логово.
– Сам?
– Если бы! – хмыкнул Джексон. – Он и Дар-то свой не контролирует. Куда ему выброс под контроль взять. – Он откатился на кресле до рабочего места и ткнул ручкой в экран. – На это глянь.
– Захлестнуло всё здание, – задумчиво произнесла Ти, рассматривая данные на экране. – Сильно! Никто не выжил?
– Никто. Хорошо ещё, что штаб далеко стоит. Тут Фрэнк удачно подстраховался!
– Что он говорит?
– А что он скажет? Ждите команды на штурм.
Джексон выругался, собрав в одно предложение полковника, его родню и всё, что он о них думает в данный момент. Ти хихикнула и обняла его за плечи.
– Не ворчи, здоровяк. Ты же наоборот должен радоваться: наконец-то штурм, наконец-то домой. Вернёмся и займёмся настоящими делами.
– Этот тип, – Джексон ткнул пальцем в монитор, где начали убывать показатели выброса высокоуровневого Дара, – мне не нравится! Его место на электрическом стуле!
– Узнаю слова Эндрюса. – Ти села в свободное кресло и устроилась на нём в позе лотоса. – Если хочешь знать правду, то я и с тобой не горела особым желанием работать. Чужак, солдафон, ещё и с судимостями! – Она подкатила своё кресло ближе к напарнику и взяла его за руку. – Доверяй Фрэнку. Он знает, как лучше.
Джексон обречённо кивнул.
– Знает он, как же! Упёрся рогом и тащит этого сверха на свет. А он у него спросил: ему на свет вообще надо?!
– Если Фрэнк решил, что да, значит надо, – пошутила Ти. – А если, как ты говоришь, он ещё и рогом упёрся, значит вытащит! Он упёртый, ты же знаешь. Поэтому у него всё всегда получается.
– С Титаном вон не получилось, – буркнул Джексон, но дальше эту тему развивать не стал.
Если Мор окажется хотя бы вполовину такой, как Титан, он с превеликим удовольствием отправит его на тот свет. Раз уж с Титаном не получилось.
* * *
Каким-то чудом лифт не задело. Дар прошёл напрямую наверх, не затронув старый механизм. Такой ли старый? Я вспомнил все случаи, когда рядом что-то ломалось: фабрика, лифт, машина, замок на воротах. Теперь мне стало ясно, что это не всегда происходило из-за влияния времени. Мой Дар разрушал мир вокруг меня.
На четвёртый этаж я поднимался, затаив дыхание. Что с Адамом? Дар не действовал на него при контакте, но в этот раз всё было иначе. Всплеск Дара уничтожил всё вокруг. Впервые я видел, чтобы мой Дар действовал на неживые предметы, рассыпая их в пыль, и мне стало страшно.
Перешагнув порог убежища, я остановился и тихо позвал:
– Адам!
Никто не ответил. Кругом было темно и тихо. Взгляд привлекло единственное движение: в открытое окно залетали и медленно оседали на пол редкие снежинки. В Нью-Йорке началась зима. Я сделал несколько шагов вперёд и понял, что боюсь увидеть Адама так же сильно, как хочу этого. Больше всего я боялся увидеть его бездыханное тело.
Адам был там, где я его оставил. Лежал на диване на спине, запрокинув голову. Я не увидел его дыхания.
– Адам, – снова позвал я, сел рядом и коснулся его руки. Ледяная. – Адам! – закричал я, затряс его, обхватил руками и прижал к себе.
Я не знал, что пытаюсь сделать. Повернуть действие Дара вспять? Вдохнуть в Адама жизнь, поделившись своей? Да и сколько её во мне?! Я сильно ослаб и еле стоял на ногах после выплеска Дара. Если кто и мог делиться своей жизнью, любовью к ней, любовью ко всему миру – это был Адам. Был…
Я закрыл глаза и застыл, держа Адама в руках. Не хотел с ним расставаться, не хотел признавать правду. «Ну почему? Почему он?» – подумал я и пожелал себе мгновенной смерти, как желал её раньше многим другим.
– Мор, – чуть слышно раздалось рядом с ухом, – ты меня убиваешь…
– Адам…
Я осторожно положил его на диван, коснулся щеки, погладил. Адам выглядел бледной тенью себя. Его дыхание срывалось с потемневших губ без малейшего тепла, а руки были ледяными. Я попытался согреть их, потёр, поднёс к губам и дыхнул теплом.
– Х-холодно, – произнёс он, заикаясь. – З-замёрз.
– Сейчас, Адам! Конечно. Сейчас.
Я перенёс Адама в спальню и укрыл. Приволок бак, в котором мы с ребятами жгли всякий хлам, чтобы согреть логово, накидал в него каких-то бумаг, несколько деревянных обломков и поджёг. Огонь разгорелся, и воздух начал прогреваться. Я закрыл все окна, навесил на них куски картона: так тепло сохранится лучше и открытого огня не будет видно.
– Адам, – позвал я, садясь рядом с ним. – Адам, ты как?
Дыхание Адама стало заметнее, щёки порозовели. Он уснул, когда я ушёл, и замёрз настолько, что я принял его за мёртвого. Но Адам был жив, потихоньку отогревался и, кажется, моё сердце отогревалось вместе с ним. Я и не заметил, как привык к нему за это время. Понял только тогда, когда почти потерял его.
– Пить, – чуть слышно попросил Адам.
– Я чайник поставил, сейчас заварю тебе горячего чая, – сказал я, поправляя выбившуюся золотистую прядку. – Это поможет тебе согреться.
Касаться Адама стало страшно. Дар на него не действовал, но я не хотел навредить ему даже нечаянно, поэтому гладил его по волосам и без конца поправлял одеяло, чувствуя, как оживает Адам, и оживая от этого сам. Тепло расходилось от сердца до кончиков пальцев. Такое непривычное и ставшее таким родным за последние несколько дней – тепло неодиночества.
– Воды, – шепнул Адам, а из-под ресниц блеснула первая задорная искорка, – можно?
– Можно. Конечно.
Я ненадолго застыл рядом с ним – не хотел оставлять ни на минуту, – затем наклонился, чмокнул кудрявую макушку и пошёл за водой. Адам припал к краю стакана и жадно выпил всю воду до дна.
– Ещё?
Он помотал головой и забарахтался под одеялом, пытаясь устроиться удобнее.
– Лежи, не вставай.
– Належался. Довольно, – пробурчал он. – Не боись, не встану. Голова кружится. – Адам резко мотнул головой и поморщился. – А есть мы будем?
Я улыбнулся. Узнаю своего Адама.
– Будем. Обязательно будем, – сказал я. – Но сначала… – Я осторожно, чтобы не напугать Адама, вытащил из-под одеяла его ногу и расстегнул браслет. – Вот так лучше, правда?
Адам спрятал ногу под одеяло и насупился.
– Надолго я свободен? До горшка сгонять успею?
– Навсегда, – ответил я и протянул ему браслет и смартфон.
Предметы исчезли под одеялом, но Адам по-прежнему смотрел на меня подозрительно.
– Может, тогда и вовсе отпустишь? – спросил он, насупился и нервно поёрзал на месте.
– Отпускаю, – я указал Адаму в сторону выхода. – Только давай сначала чая попьём и поедим. Тебе нужно согреться.
– Отпускаешь? – недоверчиво переспросил Адам.
Он вылез из одеяльного кокона и приблизился ко мне вплотную. Стоял на кровати на коленях, опершись о меня руками, и я снова улыбнулся его схожести с котом.
– Да, котик, – пошутил я, смеясь, – отпускаю. Прости меня, пожалуйста, Адам. Я был не прав. Я ошибался. – Я погладил его: по пушистым волосам и по плечам. – А теперь понял, что не могу так. Не хочу быть плохим. Не для тебя.
Адам наморщил носик, потёр его моим любимым смешным жестом – запястьем, а затем прильнул и обнял.
– Спасибо! – прошептал он мне на ухо. – Спасибо, что ты хороший! Я знал, что ты хороший. Верил.
Он благодарил меня снова и снова, тискал в объятьях, и это накатило такой волной тепла, что я не сразу заметил, как Адам – в порыве благодарности, не иначе, начал меня целовать: и щёки, и в губы. Я вынырнул из этого поцелуя, как из омута, а напротив – светящийся пронзительный взгляд, наполненный теплом и признательностью.
– А-адам…
Он, кажется, только сейчас сообразил, что произошло. Во взгляде мелькнул испуг. Адам соскочил с моих колен и лихорадочно начал нагребать на себя одеяло, пытаясь спрятаться.
– Так-так-та-ак, – протянул я. – И что это?
– Ничего, – пробурчало одеяло голосом Адама. – Отвали!
– Отвалил, – покладисто согласился я. – Ты мне только скажи, что это сейчас было?
На свет показался один глаз Адама, затем второй, а за ними золотистая макушка.
– Где? Что? – ворчал Адам, изо всех сил притворяясь, что он не при чём.
– Ты меня поцеловал?
– Не-ет! Я просто тебя благодарил. – Адам вполголоса выругался куда-то в пространство и заверил меня: – Больше не буду. Никогда-никогда больше тебя не поблагодарю.
Он отвёл взгляд в сторону. Громко забурчал живот, и Адам посмотрел на меня с укором.
– Лучше бы покормил, мучитель.
– Покормлю, – ответил я, встал и, прежде чем пойти греть ужин, потрепал Адама по голове.
* * *
Я не стал поднимать Адама и сажать за стол, а принёс ужин в спальню. Он набросился на еду, будто его трое суток не кормили. «Молодой организм требует», – вспомнил я его слова.
– Куда отправишься? – спросил я.
– Подальше отсюда, – ответил Адам и заметно напрягся. – Передумал?
– Нет. Просто спрашиваю. Меня здесь больше ничего не держит. – Адам молчал, но хотя бы не гнал и не сбежал сам. – А ещё у меня есть машина. Барахлит, но едет. Можно и новую купить, денег хватит. Деньги тоже есть.
– Хочешь предложить поехать с тобой?
– Хочу попросить: возьми меня с собой.
– Вряд ли тебе понравится, как я живу…
– Мне не нравится, как живу я, – перебил я его. – Хочу попробовать что-то другое.
Адам взял в руки стакан с чаем. Прислонился спиной к стене и спросил:
– Почему ты снял браслет? Почему решил отпустить меня?
Вопросы прозвучали очень серьёзно, и я вновь поразился произошедшей с Адамом перемене. Пожал плечами, не зная, как сформулировать ответ и не выдать Адаму всей правды.
Правда лишь то, что тебе помогает, остальное говорить нельзя.
– Кажется, я влюбился. – Адам молчал и внимательно слушал. – Я полюбил просыпаться по утрам и смотреть на небо. Я полюбил долгие беседы по вечерам и упрямые яростные споры по пустякам.
– Это не пустяки, – возразил Адам и тут же зажал себе рот, чтобы не мешать мне.
– Я полюбил даже ходить за покупками, – продолжил я, и это тоже была правда: мне нравилось баловать своего домашнего котёночка вкусностями и нравилось видеть, с каким удовольствием он уплетает очередную сладость или острые солёные снеки.
– Ты полюбил жизнь… – сказал Адам, соглашаясь, зевнул и спросил: – Мор, а можно я сегодня здесь переночую? Устал очень. Голова ещё кружится. Я бы поспал. Можно?
– Конечно. Я посплю на диване.
– Как хочешь, – сонно пробормотал Адам, окукливаясь в одеялке. – Ты же знаешь, что и правда всеку, если тронешь…
Он снова зевнул, смазав угрозу, и в следующий же миг сладко засопел. Уснул.
– Знаю я, знаю, – шепнул я. – Спи, всекатор.
Я встал, поправил на Адаме одеяло, смахнул с его лица кудрявую прядку. В душе воцарился покой. Я всё делал правильно. Пусть я потеряю Адама, – а он сбежит от меня при первой же возможности, в этом я был уверен, – но он точно останется цел. И он будет счастлив, в этом я тоже ни капли не сомневался.
После нагретой спальни в большой комнате было заметно холоднее. Усталость валила с ног, всплеск Дара вымотал меня, но спать не хотелось. Я сел на диван и бездумно уставился в пространство перед собой.
Пришёл конец тому, что было – всей моей жизни «до». До встречи с Адамом. Но если он согласится уехать вместе, это станет началом чего-то нового. Моей новой жизни? Возможно.
Глава шестнадцатая
Мобильный штаб «11 корпуса»
Утро штурма
Трак был перегнали ближе к фабрике. Джексон стоял около него и раздавал последние указания.
– Да ты тут как рыба в воде! – похвалила его Ти, выглядывая из дверей трака.
– Опыт, – хмуро отозвался Джексон.
– А чего такой недовольный? Штурм же. Твоя любимая часть любой операции. – Ти прищурилась и склонила голову набок. – Что, Фрэнк запретил стрелять по Объекту?
Джексон шумно выдохнул, выслушал отчёты от бойцов, занявших позиции, и окинул напарницу хмурым взглядом.
– А мне его разрешение не требуется. На такой случай есть устав и протокол. Положено будет стрелять – пристрелят!
– Поня-ятно, – закивала Ти, – запретил. – Она подошла к Джексону и похлопала его по плечу. – Не расстраивайся, здоровяк. Постреляешь ещё по бешеным псам! Нам ещё Титана завалить надо и всю его кодлу.
– Ага. Его завалишь!..
Джексон зло выругался, отвернулся и сплюнул. Ти засмеялась.
– Фрэнк сказал, что доберётся до него, значит доберётся. Ты же его знаешь. – Она вытянулась на носочках и осмотрелась. – Реджи уже вернулся? Не видела его.
Джексон махнул в сторону соседней улицы.
– В магазин пошёл. Сейчас уже должен вернуться.
Он продолжил что-то ворчать про субординацию и открытое нарушение приказа, но Ти уже не слушала. Джексон любитель был поворчать, когда устав не соблюдался до последней запятой, а у них в отряде он никогда не соблюдался. Даже полковником.
Она оставила сослуживца у трака и пошла навстречу Реджи. Хотелось знать, что с ним всё в порядке, до того, как они начнут штурм.
Реджи вывернул из-за угла ещё до того, как Ти отошла от штабного трака. У него на руках покоился бумажный пакет с продуктами, а на лице сияла широченная улыбка.
«И этот что-то натворил, – подумала Ти. – Полковника на нас нет!»
– Привет, дорогой! – поприветствовала она Реджи. – Что-то ты долго.
Реджи дошёл до неё, чмокнул в щёку, громко хохотнул и ответил:
– Долго искал всё по твоему списку.
– Всё нашлось?
– Кроме сливок.
Ти поджала губы. Ну, ничего. Никто не идеален. Она перехватила пакет и провела быструю ревизию. Верно. На месте всё, кроме сливок.
– Джексон на низком старте, – сказала она. – Тебе лучше занять своё место. Как только мы возьмём точку, я тебя позову.
– Буду на связи, крошка!
Реджи резво заскочил в трак и от дверей отчитался:
– Связь есть. Объект наблюдаю.
«– Проверь, он спит?» – раздался в наушнике голос Джексона.
Около трака его не было – он вышел на позицию.
– Точно нет, – ответил Реджи, скрываясь в штабе.
Ти мигом переместилась к своему отряду. Штурмовать они будут со спецназом Нью-Йорка, а вот брать Объект разрешено лишь им. Вернее, только Джексону.
Ти выглянула из-за прикрытия и взглядом нашла здоровяка-сослуживца. Джексон питал лютую ненависть к убийцам, и Объект не был исключением. Но если полковник приглядеть за ним не просил, значит был в нём уверен – Джексон справится.
«– Выдвигаемся!» – раздалось в наушнике.
«– Самое время, – ворчливо добавил Реджи. – Объект зашевелился. Берите здание, пока он вас не засёк! Быстрее!»
«– Пошевеливайтесь!» – приказал Джексон, и штурм начался.
* * *
Кажется, я задремал, потому что за окном внезапно стало светлее. Я зевнул и сладко потянулся. В теле чувствовалась приятная усталость, взамен вчерашней – болезненной, свалившей меня с ног после всплеска Дара.
Хотелось курить. Я прислушался. Из спальни не раздавалось ни звука – Адам спал. Я встал, подошёл к окну и зажёг сигарету. Стараясь не шуметь, снял с окна кусок картона и приоткрыл раму. Порыв морозного воздуха заставил поёжиться, но увиденное за окном бросило в жар. Ворота на территорию фабрики были распахнуты, от них до здания тянулись цепочки следов, отлично различимые на свежевыпавшем снегу.
Можно не гадать – военные! Они выследили меня! Надо бежать и как можно скорее. Но сначала Адам!
– А…
Крик застрял у меня в горле: я обернулся и первое, что увидел, – дуло винтовки М4, направленное прямо на меня.
– На колени! Живо! – приказал закованный в броню спецназовец.
За его спиной стояла парочка таких же ребят, ещё несколько заходили в убежище. Все вооружены и главное одеты с ног до головы: форма, перчатки, маски и шлемы. Даром не воспользоваться. Я опустился на колени.
– Руки за голову! – скомандовал спецназовец. – Про твой Дар мы в курсе. Так что давай без фокусов!
Удивление скрыть не удалось, хоть я и попытался. О том, что военные охотятся за убийцей мэра, я знал, но и подумать не мог, что они знают что-то обо мне или моём Даре. Интересно, всё ли они знают.
Я выполнил приказ, а сам лихорадочно соображал, как выбраться. На запястьях защёлкнулись наручники. Воображение нарисовало металлический операционный стол в лаборатории и банки, наполненные формалином и моими конечностями. Кажется, это конец!
Спецназовец стянул с себя шлем и маску, приказал в наушник:
– Объект взят. Повторяю: Объект взят. Территория под контролем. Всем вернуться на позиции. «11 корпус» жду на месте.
По комнате пробежался ветерок. Я замотал головой. Один из спецназовцев пропадал с поля зрения и появлялся в другом месте.
«Сверх», – понял я. Кажется, мне предстоит увидеть всё, о чём на улицах только шептались: отряд военных со сверхспособностями, вроде этого – с мгновенным перемещением, спецтюрьму для сверхов… Хорошо бы не лабораторию. Во мне ещё теплилась надежда, что вояки знают о моём Даре не всё, и мне удастся их обмануть.
Скоростной сверх появился около командира, снял шлем и стянул с головы маску. И оказался девушкой. Она посмотрела в мою сторону, а затем отчиталась:
– Всё тихо. Реджи сейчас будет. Поднимается. Штаб перегоняют во двор фабрики. Из лаборатории пришло распоряжение взять образцы с места вчерашнего выброса. – Она снова посмотрела на меня и добавила: – Объект там уже ждут.
– Направь на место выброса местных. Пусть займутся образцами, – ответил командир.
Девушка кивнула и отошла, вполголоса раздавая приказы, а спецназовец переключил своё внимание на меня.
– Ну что, Мор. Давай знакомиться!
«Давай!» – мысленно усмехнулся я.
Может, они и были отменными солдатами, но они совершили одну непростительную ошибку. Смертельную ошибку в их случае. Мои руки были закованы в наручники спереди, так что я мог контролировать свои действия, а ещё они оба сняли маски, давая мне – моему Дару – доступ к коже.
Спецназовец рывком поднял меня на ноги и повёл к дивану. Кроме него и девчонки в комнате никого не осталось. С двумя я как-нибудь справлюсь, а там видно будет. Спецназовец был знатным бугаём, но роста в нём не сильно больше моего. Я нарочно запнулся, завалился на него и коснулся его щеки лбом. Вернее, ударился о его щёку, по жёсткости напоминавшую деревяшку.
В момент касания я пожелал вояке мгновенной смерти. Хотелось бы наказать его и заставить помучаться, но действовать надо быстро. Мне ещё до девушки добраться нужно. Я подумывал дотронуться до неё, как только она подойдёт посмотреть, что случилось с её командиром.
Командир не завалился сразу. Но и не завалился потом. Он встряхнул меня и поставил прямо. Что происходит? Дар не успел восстановиться? Очередной сбой? Я смотрел, как спецназовец потирает щёку, и как с неё облетает мелкая желтоватая пыль, пахнущая смолой и сырой древесиной. Ещё один сверх!
– Значит вот ты как, – зло произнёс он. Я попытался отойти, но он крепко держал меня за локоть. – С тобой по-человечески…
Он замахнулся и ударил кулаком, что бетонным блоком. Что-то громко хрустнуло, а затем меня ударило ещё раз, когда я мешком повалился на пол.
– Джексон! – позвала девушка где-то рядом.
Перед глазами плясали звёздочки, а мир ходил ходуном и никак не хотел останавливаться.
– Всё нормально, – отозвался спецназовец, поднял меня и швырнул на диван. – Ещё раз свой Дар распакуешь, и я тебя в пластиковый мешок для трупов упакую, ты меня понял?!
Я не кивал, просто голова беспорядочно болталась из стороны в сторону, будто вояка сломал мне шарнир в шее, который держал её прямо.
В соседней комнате раздался шорох. Голова сама повернулась в ту сторону, а сердце дрогнуло. Там был Адам.
Спецназовец, наблюдавший за мной, криво ухмыльнулся.
– У всех нас есть слабое место, да, сверх?
* * *
Я слышал, как Адам встал с кровати и прошлёпал босыми ногами в ванную. По своему обыкновению, он что-то напевал. Послышался звук льющейся воды.
В убежище вошёл ещё один мужчина. Тоже из военных – по выправке видно, но из формы на нём были только штаны, а вместо форменной рубашки была надета цветастая гавайская. На его плече болталась спортивная сумка, а в руках он нёс экранированный кейс и высокий чёрный контейнер цилиндрической формы, очень похожий на медицинский. Будут брать пробы прямо сейчас? По спине пробежал холодок.
– Ты просила занести, милая, – сказал он, передал девушке сумку и контейнер, чмокнул её в щёку и занялся содержимым кейса.
Девушка кинула сумку под ноги, поставила контейнер на стол, раскрутила крышку и начала какие-то приготовления. Я отвернулся, не хотел смотреть.
Шум воды в ванной стих. Адам шёл к нам. Хотелось предупредить его, окрикнуть, остановить, но бугай-спецназовец прижал указательный палец к губам, указывая молчать. В его руках был шокер, а бежать Адаму всё равно было некуда. Я сам сделал так, чтобы побег из убежища был невозможен.
Адам вошёл в комнату, растирая мокрые волосы полотенцем и отчаянно зевая. Прошёл мимо меня и бугая, держащего меня на прицеле, мимо девушки, переливающей содержимое контейнера в стакан, плюхнулся на стул и отбросил полотенце в сторону. Забавным жестом потёр глаза и ещё раз сладко зевнул. Сонный котёночек.
Адам открыл глаза и уставился на девушку перед собой. Перевёл взгляд на стакан с непонятной бурой жидкостью, затем снова на неё. Около холодильника шевельнулся третий незнакомец. Адам заметил его, поднял руку, ткнул в него пальцем и спросил:
– Реджи, глянь, там в холодильнике сливок не осталось?
Девушка придвинула Адаму стакан, до меня донёсся аромат свежезаваренного кофе. Парень, названный Реджи, залез в холодильник и подал пачку сливок. Адам долил их в стакан, отпил глоток и довольно воскликнул:
– Ти, дорогуша, как же я скучал по твоему восхитительному кофе! – И сразу серьёзно спросил: – Вещи мои принесли?
Девушка поставила на стол перед ним сумку. Адам расстегнул боковой карман, надел на запястье массивные чёрные часы, а на палец перстень. У меня был знакомый из ВВС, у него были такие же.
Адам отпил ещё глоток кофе и принялся переодеваться в принесённые ему вещи: военную форму без отличительных знаков, как на других спецназовцах. Присутствие посторонних – да и были ли они ему посторонние?! – его ничуть не смущало.
– Кто разукрасил Мора? – спросил он, натягивая серо-зелёную футболку. – Джексон! С тебя спрашивать?
– Фрэнк, он на мне Дар использовал.
– Это правда?
Адам спрашивал не у бугая, который меня ударил, а у девушки Ти. Она кивнула.
– Использовал. Пытался сбежать, я полагаю.
– Хорошо, но с тебя, Джексон, я всё равно спрошу. Нечего руки распускать! Не на зоне чалишься.
Спецназовец передо мной заметно побледнел и залепетал:
– Да ладно тебе, Фрэнк… Он же… Ну, пытался ведь…
– А если ты, Мор, – обратился ко мне Адам, игнорируя попытки бугая оправдаться, – ещё раз выкинешь подобный фокус, спрошу уже с тебя!
Он натянул берцы, повернулся и погрозил мне пальцем. Страшно не было. Я был страшно зол.
– Фрэнк, значит? – прошипел я, стараясь сдержать плещущие через край эмоции.
Адам – или правильно: Фрэнк? – лучезарно улыбнулся. Как сотни раз до этого. И сквозь злобу и всё своё в нём разочарование я не мог не отметить: военная форма чертовски шла этому прохвосту – завершала его образ.
Прохвост сел, закинул ногу на ногу, взял в руки стакан с кофе – только мизинчик в сторону не отвёл, весь из себя такой приличный, – склонил голову в поклоне и представился:
– Полковник Адам Франко. Для друзей просто Фрэнк. Командир особого отряда «11 корпус» под эгидой армии США.
– Фрэнк! – позвал Реджи. – Генерал Эндрюс на связи.
– Эти спать не дадут! А я просил дать мне выспаться до штурма. – Адам бросил грозный взгляд на Джексона и сразу же отмахнулся от его возможных оправданий. – А генерал и кофе утренний спокойно попить не даст! Давай связь, Реджи.
Он залпом замахнул в себя остатки кофе, пока Реджи ставил перед ним переговорную станцию в принесённом кейсе. На экране появился военный с погонами генерала.
– Полковник Франко, доложите обстановку!
– Объект взят. Подтверждён Дар третьего уровня воздействия. Лаборатория уже занялась его изучением…
– Какой взят?! – заорал генерал, перебив Адама. – Вы должны его уничтожить!
– Со всем уважением, сэ-эр! – протянул Адам отнюдь не уважительно. – Мор – сверх. А любой сверх – это моя юрисдикция, не ваша.
