Дмитрий Викторович Алпатов
Занимательная история
Я отрезал пути к отступлению, подав заявление об увольнение и передав все документы. В самый последний момент заместитель нашего командира попытался всучить мне пару шифротелеграмм, но я посмотрел на него с удивлением, граничившим с иными, более серьезными подозрениями, и он исчез. Времени отметить увольнение не было, да и произойти формально оно должно было через месяц, не раньше, но с этим этапом было покончено. Думаю своевременно, позже мне поступали слухи о заказе, поступившем в службу собственной безопасности.
Вернувшись, я обнаружил, что место на двуспальной кровати рядом с Мишей занято вновь прибывшим типом – отцом сожительницы Виталика. Он прибыл, как я понял, далеко не на один день, так что мне предложили надувной матрац, вот правда насоса не было. Мой приезд и счастливый прогул водных процедур мы неплохо отметили, но попытки вдохнуть жизнь в этот самый матрац за счет объема сначала моих легких, а потом уже с привлечением всех способных создавать давление воздуха, полностью выветрили из нас алкоголь.
Новое положение вещей имело выгодные для меня последствия. Во-первых, матрац к утру сдувался, причем происходило это как раз часам к пяти, что с одной стороны не давало нормально выспаться, но зато я обрел преимущество в виде свободного доступа к ванной комнате. Во-вторых, избавился от храпящего соседа и от соседей по комнате в принципе, так как разложить его можно было только на кухне. Ну и в-третьих, я пил кофе дважды – сначала когда просыпался сам, в после – уже совместно со всей компанией перед отъездом на службу.
На заводе все шло более-менее нормально, как говорил Иван Николаевич: «Живу по графику понедельник-пятница. Только началась неделя, а уже и закончилась». Скучать и правда не приходилось, в обычные дни сплошная текучка, по субботам общее совещание с приглашением Банкира с личной свитой, состоящей из нескольких банковских руководителей и пары его земляков или приглашенных бизнесменов. Его энергии стоило позавидовать, завод мы обходили всей этой толпой не раз и все время с новыми идеями.
Общие совещания проходили в шикарном, отремонтированном зале на первом этаже по уровню обстановки схожему с увиденным мной в банке. Впоследствии так и оказалось – и тот, и этот делались для приема высокого московского руководителя, нашего и банковского председателя Совета директоров, настоящего хозяина и банка, и завода, а может и города. По выражению одного из гостей: «Четвертого человека в стране». Я не принимал этого всерьез, а напрасно, вполне мог произвести впечатление и обрести что-то серьезное, но не решился, нужно было подставить тех, с кем были какие-то отношения,
Первой поставленной задачей было сократить численность персонала с трех тысяч до, не смейтесь, 777 человек. Это не анекдот, просто уж очень всем нравится эта цифра, а как нетрудно понять начальники вышли из того же мира, что и все прочие обитатели великой и могучей. Штатку кромсали и так и эдак, но все равно выходило по меньшей мере на сотню больше. В итоге сделали как всегда – отчитались и утвердили 777 единиц, но фактически часть народа просто перевели в отдельные ООО-шки, создав самостоятельные для транспортного цеха и уборщиц, а часть оформили в созданное основное Общество с ограниченной ответственностью, куда и предстояло переводить ликвидность.
Сокращения не всегда шли гладко, но к тому моменту уже серьезно задерживали зарплату, да и ее уровень никак не соответствовал ближнеподмосковному, так что многие предпочли уйти по соглашению, а не качать права. С остальными договаривались индивидуально, но их было единицы. Председатель профкома делал серьезное лицо и обещал кары вселенские и проверки прокурорские, но быстро стух после визита в Банк.
Следующим настоящим заданием для меня было написание возражений по акту проверки финансового комитета московского правительства. Как я уже говорил, у завода были огромные долги Банку бенефициара, но кроме того был долг перед иностранным банкам за поставленное оборудование и долги перед правительством. Вот по этим долгам и был составлен акт, по которому нужно было срочно все выплатить, да еще и с сумасшедшими процентами.
Я проработал вопрос, подготовил зубастые возражения, провел разбор с представителем финансового комитета. Все это имело некоторый успех, но вот написанное мной письмо с предложением о погашение задолженности путем осуществления поставок продукции на объекты правительственных строек было встречено отповедью банкира: «Дурак ты, Дима. Кто де отдает долги? Пиши, чтобы отсрочили», к этому он прибавил как бы сам про себя: «Все положенное они уже получили…» Понимай как хочешь.
Иван Николаевич поприсматривался ко мне и пригласил к себе домой, в роскошный дом на вожделенной Рублевке. Отправились мы туда вместе на его новой «Волге», Виталий какими-то путями обменял часть продукции на две машины – черную для генерального директора старого акционерного общества и серую – для себя. Отставной полковник добыл где-то правительственные номера и мы катались следующие пару лет с «непроверяйками». Сдали их новые хозяева, пришедшие после нас и в ГИБДД долго вспоминали эту историю, когда непонятные типы заплатили кучу денег за обычные «понтовые» цифры, не имеющие никакого значения, сдав сокровища недоступные областному аппарату, попавшее на обычное предприятие неведомыми силами связей нашего гендиректора.
С этими номерами была связана еще одна история, закончившаяся к счастью хорошо. Года через два после описываемых событий вместе с очередным гендиректором – пожилым технологом Владимиром Ильичем, также отметившимся в своей трудовой биографии на крупнейшем химпредприятие моего родного города, мы катили с работы домой по МКАДу. Машина, как я уже сказал, была черная представительская «Волга» ГАЗ-3102 с этими самыми номерами. При выезде на кольцевую я обратил внимание на милиционеров, как бы перекрывающих трассу, но Ильич и глазом не повел и выехал на шоссе.
Мне стало сразу как-то не по себе, потому что на 16-полосной трассе не было ни единого транспортного средства, за исключением уверенного в себе Владимира Ильича, полностью погруженного в себя. Когда я узрел позади солнечное сияние в виде правительственного кортежа из трех или четырех черных лимузинов в окружение машин сопровождения, то особо и не удивился. В одном из «Гелензвагенов» медленно опустилось окно и на нас пристально посмотрел серьезного вида человек в черном костюме, белой рубашке и галстуке. Я взмолился: «Ильич, да сбрось ты на фиг скорость, пристрелят же!» Не скажу, чтобы он особенно изменил траекторию, по крайней мере внешне никак не отреагировал, но играть в догонялки не стал и кортеж промчался по делам государственной важности, а мы в том же темпе поехали по своим делам, отдыхать после трудового дня.
Мне вообще везет на встречи с сильными мира сего. Помню восторженный вопль экскурсовода в Риме: «Смотрите, Папа Римский!» Мы с моим товарищем Виктором в день пасхи, пришедшейся в тот год на один день в обеих основных направлениях христианства, обозревали Собор Святого Петра и не видели ничего необычного в том, что Понтифик также имел желание посетить Храм в этот день. Его, кстати, сопровождал похожий на предыдущее описание эскорт, правда белого цвета и в пешем строю, но схематично все выглядело так же. Посредине процессии – Предстоятель католической церкви, впереди и сбоку – внушительного вида и в солидных белых одеяниях духовные особы высокого ранга, а вокруг вытянутого прямоугольника менее примечательные служители культа. Наш экскурсовод впервые видел Иоанна Павла II, несколько раз в неделю на протяжение десятка лет сопровождая русскоязычных туристов в Ватикане. Аналогичным, совершенно случайным образом я встретил Патриарха Русской Православной Церкви в обычном аэропорту города Салоники, в сопровождение одетых в черное монахов и направлявшегося к личному самолету без бортового номера, но также прошествовавшего от меня на расстоянии вытянутой руки. С президентами мне везло не раз.
Так вот к моменту приглашения домой мы обзавелись автотранспортом, Виталий переманил к себе личным водителем того самого таксиста – мне было удивительно видеть москвича, готового работать обычным шофером и спать в машине целыми днями в ожидание шефа. У прежнего руководства комбината в почете были шведские «Вольво», но к нашему периоду на ходу оставалась всего одна и ее забрал вместе с водителем наш генерал. Остальные угловатые полу-лимузины стояли в гараже и требовали вложений размером с пару новых Волг, так что интереса не вызывали. Иван Николаевич поначалу ездил на собственном огромном американском внедорожнике, а после пересел на уже упомянутую черную «Волгу» с пожилым потомственным шофером генерального директора завода.
Домик был вполне себе приличный, с красивым садом, но больше всего мне понравились огромные ели по дороге, фактически поселок утопал в вековом лесу и портили его только трехметровые заборы практически по всем сторонам. Полюбоваться архитектурой было невозможно, иначе впечатление конечно было бы более яркое.
Внутри нас приняла его супруга, а после появился еще и зять – энергичный молодой человек в дорогущем костюме и без галстука. Взглянув на него я тут же понял на кого стремится быть похожим наш Виталий, ему это было сложно, Иван Николаевич постоянно отмечал его провинциальность, но зачастую это немного походило на зависть. Зять был бизнесменом. Из примечательных историй можно вспомнить его продажу золотых часов, модных в московской деловой и чиновнической среде, стоимостью с неплохую квартиру у нас дома.
Продавцом выступал зять, покупателем Банкир, а посредником себе на беду выступил незадачливый Иван Николаевич. В общем Банкир часы принял и передал конверт, который наш босс переадресовал не вскрывая своему родственнику. Тот также не сразу похоже решил пересчитать деньги и в итоге выяснилось, что не хватает порядка трети. Банкир ржал и отдавать деньги отказывался, справедливо полагая, что продавец и так нажился неплохо, зять был в шоке, а Иван Николаевич, рассказывая мне про неслыханное коварство начинал заметно заикаться. Очень примечательная история, дающая верную характеристику нашего руководителя и деловой среды. С течением времени я начал смотреть на подобные поступки не только в отрицательном ракурсе.
Мы беседовали часа три, Иван Николаевич допытывался у меня особенностей экономического поведения, требуемого для осуществления руководства заводом. Дать характеристику в общих чертах я затруднялся, а конкретные вопросы он сформулировать не мог, так что пользы было немного. Закончили все ужином к которому была продемонстрирована тележка с полусотней различных напитков в красивых бутылках. Я ограничился парой бокалов виски, а ведь выпей мы побольше отношения могли бы сложиться и более доверительные.
Отработав месяц мы с Мишей впервые получили зарплату и порадовались возможности честно и законно получить тысячу баксов в пересчете на рубли. Что скрывать, в милиции тоже получалось зарабатывать столько, но вот охарактеризовать данные поступления подобным образом было бы не правдой. Оставался нерешенным вопрос с квартирой и он представлялся самым насущным – ночевать у Виталика становилось все сложнее, мы выезжали в пансионат, принадлежащий комбинату, я даже ездил к родственникам в дальнее Подмосковье, но вопрос надо было решать! К тому же, насколько мне стало известно, такое де вопрос касался и Виталия, ему также обещали жилье.
В то время снять хорошую квартиру было посложнее, так как не было интернет-ресурсов, а объявления в газетах в основном были или устаревшими или просто разводом для провинциальных ротозеев. Плюс надо было ехать в Москву и смотреть жилье, а времени особенно не было. В итоге мы посмотрели всего три квартиры. Одна была недалеко от завода и удобно, но находилась не в Москве, а для нас, как для новых москвичей, это было принципиальным вопросом. Вторую нам просто не отдали, так как мы попытались отказаться от риэлтора прямо на сделке, предложив ему половину суммы. А третью уже Миша снял сам, в ней было все необходимое, расположена она была в достаточно зеленой зоне и в пешей доступности от станции электрички, так что все было отлично.
Удивительное дело. Все квартиры, где я жил в Москве мне очень нравились. Находились плюсы, отсутствующие у прочих, а минусов особенных не замечалось. Первая, в «Жулебино» потрясла сияющими огнями и энергетикой энергично развивающегося пространства. Вторая, в «Лосинке» – тем, что там можно было по прилегающему шоссе бегать или ходить на лыжах – настолько редким было автомобильное движение. К тому же вокруг были сплошные сады и парки. Метро и там и там было далековато, но оказалось несущественным.
Третья квартира была в «Черемушках» и я готов был полюбить ее только за название места и ощущение нахождения в непосредственной близости к событиям самого популярного фильма. К тому же она была самая благоустроенная и большая, да и район оказался с исключительно положительными характеристиками. Кроме того, были квартиры в самом центре на Котельниковской набережной, где можно было гулять вокруг Кремля, словно во своём дворе, на Пушкинской площади невольно погружаясь в неформальное сборище столичной, яркой молодежи, на Бауманской в сохранившихся старых кварталах, напоминающих о давно ушедших временах, когда Москва была не главным городом страны. Москву пришлось полюбить, хотя вытеснить Питер из моей души ей так и не удалось, уж больно она задает деловой ритм и ломает настрой под себя.
Квартиру нам дали, в принципе и мне дали квартиру из запасников Банкира, в тех самых Черемушках, но я обозревая карту пришел к выводу, что «Лосинка» куда лучше подходит по географии, да и жить одному мне не улыбалось, в Мишиной квартире было две комнаты и его храп мне не мешал, а во всем прочем он был идеальным собутыльником. Так что до поры до времени там мы и обитали, он – до возвращения домой, а я – до переезда в ставшие родными Черемушки. Виталию из тех же бездонных запасов выделили коттедж на водохранилище Москва-реки, куда он и перебрался, оставив в «Жулебино» свою прежнюю любовь и начав новое строительство своей личной жизни с той молодой и предельно симпатичной подругой из нашего родного города.
Заканчивался второй месяц работы в Москве, я уже вполне освоился, погрузился в текучку, было множество нерешенных серьезных вопросов, но они у меня лежали в столе, так как мелочи были повседневны и неотложны. На удивление за два месяца я вполне вошел в курс дел, определил центры принятия решений и понял, кто в банке и за что отвечает. У меня появилось пара идей стоимость в несколько сотен миллионов рублей, которые я доложил Банкиру и получил от него резолюцию: «Сам Бог велел Вам это сделать!» Тогда я еще был падок на идеи, поэтому мысль о монетизации своего вклада в голову мне не приходила, я считал что все будет оценено в соответствии со вкладом, полностью отделив от себя историю с часами.
Тем временем на комбинате произошла неизбежная схватка двух гендиректоров – нашего Ивана Николаевича (гендиректор старого АО) и опять же нашего, но нового – Виталия (гендиректор ООО с тем же названием), в миру – Виталия Андреевича Кромовича. Итогом схватки стала их автономизация. Виталий ушел с должности зама на комбинате и остался гендиректором ООО, в которое надлежало в соответствии с решением Совета директоров переводить имущество и прочие активы. Меня перевели на его должность первого зама в старом АО, ну и представительский кабинет достался в довесок, хороший кабинет, советский, надежный, с историей и селекторным телефоном. Двоевластие стало нормой, мне был куда более симпатичен Иван Николаевич, но отказаться от общения с пригласившим меня человеком я не мог, пришлось раскорячиться.
К окончанию этого периода мой друг Михаил что-то затосковал, его вроде перевели поближе к Банкиру, поручили многие корпоративные вопросы, но он принял решение возвращаться домой, благо его отпуск еще только заканчивался, так что речи об увольнение не шло. Как впоследствии часто говаривал наш уважаемый генерал Георгий Григорьевич: «Вот умный же был человек, почувствовал, что ничего у него с Казбеком не получится!»
Вы наверное уже поняли, что Банкира нашего звали Казбек Казбекович, а его фамилия находилась на достойном месте в списке «Форбс», то есть финансовое и прочее прилагающееся благополучие сомнений не вызывало. Ну, как бы так, правда в этом случае Вам будет особенно интересно дочитать до заключительной главы. Время-то на самом деле было интересное, многообещающее, быстрорастворимое. В рассматриваемый момент ему принадлежал банк, комбинат, офигенных размеров торговый центр на Садовом кольце и несколько прочих объектов меньшей значимости.
К апрелю Михаил отбыл восвояси, его должность заместителя по безопасности на комбинате перешла с Николаю Юрьевичу, вместе с которым мы и отправились в Банк на согласование. Так вышло, что в машине находились я, Николай Юрьевич, заводской технолог Владимир Ильич, юрист-зампред Банка, ну и водитель генерального директора. Вот здесь и выяснилось, что к моему родному городу не имеет отношения только этот самый сомнительный шофер. Я и Николай Юрьевич были коренными жителями, уроженцами так сказать. Владимир Ильич отдал значительную часть своей жизни работе в нашем городе, а юрист банка Юлия Юрьевна училась в нашем Университете. В сторону водителя были устремлены непонимающе косые взгляды…
В банке мало что изменилось. Разве что лица стали мне более-менее знакомы и я понимал кто тут секретарь, кто личный помощник, а кто занимает должность заместителя Председателя Правления. Председателем Правления был наш уважаемый банкир Казбек Казбекович, но сверху угадывалась фигура чиновника высшего масштаба, руководящего банком с поста Председателя Наблюдательного совета, равно как и комбинатом с поста Председателя Совета директоров. Тем не менее Банкир вел себя как падишах и полный хозяин всего окружающего, включая челядь и денежные средства клиентов. Он много раз театрально восклицал в кабинете: «А чье же это еще?», глядя на незримого контролера, отвечая на полученный в правительственном кабинете вопрос: «Ты что же, считаешь все это своим?» Наверное, имел на то причины, ведь даже секретарь большого Босса предварительно прошла испытательный срок у него в приемной и близлежащих апартаментах.
Судя по моим наблюдениям, сформировавшимися значительно позже, Банкир был поставлен присматривать за частью вверенного имущества и основная часть его активов принадлежала ему так же как и доли в ООО-шках, записанные через формальные юридические структуры на его помощницу и ее родственников – этим скромным людям. Он, разумеется, имел и личное имущество в размерах мне и не снившихся, скорее всего где-то в иностранных банках, но это были доли процента – комиссионные. Позже я расскажу историю, на которой основываются мои выводы. Сам банк, комбинат и торговый центр (наиболее крупные и жирные куски) были переданы ему в управление главным Бенефициаром и как только стали очевидны его попытки зафиксировать все это в качестве личной собственности, доступ к Телу был перекрыт, а номинально необходимые подписи под актом капитуляции после недолгого сопротивления поставлены им лично. Не поставил бы все равно ничего не изменилось бы – также приведу в свое время этому доказательства.
Возвращаюсь к нашему визиту. Принимали нас в том же кабинете Банкира, с традиционными чашками чая и конфетами. Вопрос о назначениях был согласован, в дополнение к нему было получено распоряжение о выделение мне квартиры в Черемушках, а Виталию – дома в Подмосковье, еще какие то мелкие указания, но главное – нужно было активизировать работу по переводу активов от комбината на новое юридическое лицо. После этого было проведено еще одно совещание – уже на самом высоком уровне, в правительственном здание на Никитской улице, где данный план был одобрен с оформлением в виде Решения Совета директоров и заверенного лицом, чьи распоряжения было принято исполнять без дальнейших обсуждений. Мне хорошо запомнилась табличка на массивном столе красного дерева в этом высоком кабинете: «Кто хочет – делает, кто не хочет – ищет причины!»
Кромовичу согласовали контракт, в соответствии с которым ему полагалась зарплата в размере порядка пяти тысяч долларов и премия в проценте от увеличения активов Общества. В действительности никто платить ему этого не собирался, до поры до времени зарплата его составляла примерно полторы тысячи долларов – строго на уровне установленной штатным расписанием в нашем АО для генерального директора, субординация выдерживалась.
Виталий пригласил еще несколько человек и в принципе создал вполне трудоспособный коллектив в своем Обществе. Туда перевели весь коллектив одного из заводов, завода №2 – единственного производства на комбинате, за продукцией которого стояла очередь и он работал в три смены. Имущество также передали, а вот с земельным участком возникли нерешаемые проблемы, так как разделить общую площадь было невозможно – завод находился в центре комбината и был связан технологической цепочкой с еще рядом цехов и побочных производств. Тем не менее, прибыльное предприятие было выведено и над комбинатом стали нависать тяжелые предбанкротные тучи.
Завод №2 был несказанно знаменит во времена Союза, его продукцию до настоящего времени можно созерцать на любых объектах транспорта, строительства или промышленности, выпущенных до конца двадцатого века. Но больше всего мне нравилась история по причудливому прикладному применению науки, наложенному на отдельные карикатурные особенности советской реальности.
Импортная линия, работавшая на этом предприятии, предполагала использование чистого спирта в качестве связующего и основного технологического компонента. По всему огромному заводскому цеху шли трубопроводом с этой жидкостью, являвшейся, несмотря на жидкое физическое состояние, самой твердой валютой в стране Советов. Разумеется спокойно взирать на золотые жилы, расходившиеся по цеху, было невозможно и у каждой организованной группы советских трудящихся имелась своя собственная врезка, охранявшаяся от посягательств со строгостью и хитростью, не находившими применения во благо социалистического строительства.
Как водится, со временем утечки жидкости стали угрожать остановкой комбината и самыми ужасными последствиями, но прекратить утечку руководство и привлеченные сторонние органы были не в силах. Тогда к ужасу иностранцев, разработавших сложнейшую технология, было дано поручение местному НИИ осуществить переход со спирта… на воду! Вот анекдот, анекдотом, но в наше время линия отлично работала на воде, а о тех благословенных временах остались только воспоминания и сожаления. Мне просто страшно представить себе, что могли бы сделать советские ученые, дай им работать творчески, как в этом случае.
Я разбирался со старыми делами и постепенно понимал, каким образом использовался завод для реализации идей нового руководства. Был у нас на комбинате за пару лет до нашего появления завод №5, огромное здание с новейшим оборудованием и тремя сменами рабочих. Оборудование было закуплено за счет бюджетного кредита, полученного от Правительства субъекта РФ. В какой- то момент было принято решение продать оборудование частной фирме, принадлежащей родственнице этого государственного деятеля. Провели надлежащую оценку в строгом соответствии со всеми установленными процедурами приняли решение Совета директоров и продали оборудование по рыночной цене, а конъюнктура слоилась так, что выручить от продажи удалось в десять раз меньше, чем за два года до этого затратили на приобретение. Ну что тут кажешь – рынок! Так что оборудование приносило после этого пользу частной лавочке, а вот бюджетный кредит висел гирей на шее комбината.
Такие выгодные операции были проведены дважды, в результате заводы №5 и №7 исчезли с карты нашего предприятия, а третий заход был связан с производственной линией завода №1 – самого крупного из оставшихся к этому моменту и обладающего оборудованием стоимостью в десятки миллионов баксов. Эту линию ввезли по лизинговой схеме, поэтому для передачи в нужные руки следовало выплатить стоимость кредита, полученного в иностранном банке на покупку этой линии под залог нашего административного здания площадью примерно в десять тысяч квадратных метров. К тому же, там что-то намутили с таможенным оформлением и она была арестована местной таможней. Этот клубок я и стал разматывать, причем скорее инициативно, так как никто конкретно мне этого не поручал.
Сам комбинат продолжал выживать, деньги на зарплату, электроэнергию и газ выбивали из Торгового дома с боем, а вот проценты по банковским кредитам списывались безусловно. Копились долги по налогам, лизинговые платежи не платили почти год, про проценты по бюджетным ассигнованиям я уже упоминал. Хозяйство тем не менее было вполне доходным для отдельных начинаний. Скажем, часть имущества было сдано в аренду. Договоры на крупные объекты, типа складского комплекса, расположенного отдельно были заключены в двух вариантах – один имел все необходимые реквизиты и был учтен в бухгалтерии, второй с подписью и печатью арендатора хранился в Банке и указанная в нем сумма в долларах передавалась раз месяц через доверенных лиц. Из этого пухлого конверта нам порой тоже доплачивали.
Несмотря на все объективные трудности, созданные за предыдущие годы и уже в наш период (не забудем, что второй завод со всеми прибылями ушел в автономное плавание) комбинат вполне себя окупал, если бы удалось загрузить завод №1. Он по расчетной мощности вполне мог выпускать продукции на пятьдесят миллионов долларов ежемесячно, что приносило бы не меньше десяти миллионов прибыли, но продавать Торговому дому, возглавляемому родным братом Банкира удавалось раз в пять меньше, да и то не всегда за деньги. При этом объеме едва удавалось покрывать текущие издержки, так сказать переменные расходы, если кто знакомился с основами экономической теории, то есть на все прочее средств не хватало.
Оставшиеся производства сами по себе были вполне нормальными, но также страдали от невозможности обеспечить полную или хотя бы половинную загрузку. Народ находился то в простое, то в отпусках и многих это устраивало – занимались своими проблемами, да еще и денежку получали. Но нашего генерального это точно не устраивало и первые три-четыре месяца он активно занимался делами комбината. Мы даже ездили по его старым связям в Кремль, где он посоветовал мне от машины не отходить, так как это было чревато… Взял он меня, наверное для получения удовольствия от демонстрации своих возможностей, но я был польщен – заезжать туда на автомобиле и проникать куда-то помимо туристических троп не доводилось.
Собственно, шансов у Ивана Николаевича остаться у руля не было изначально, так как брали его не для руководства обреченного комбината, а для проталкивания принятого, но не исполненного решения о выделение полу-миллиардного бюджетного кредита. Он был отлично знаком с ответственными лицами, которые должны были провести бюрократические процедуры, также был вхож в кабинет и на домашние посиделки к лицу, обладавшему правом подписи подобного распоряжения. Однако, своей задачи он либо не понял, либо, обладая достаточными аналитическими способностями, постарался от нее отстраниться. Сегодня я уверен во втором, а тогда даже про эту затею не знал.
Наши общезаводские совещания проходили в отсутствие Банкира в том же зале на первом этаже, где поначалу рядом с гендиректором справа располагался главный бухгалтер, потом главный экономист и только после этого я, хотя и в должности первого заместителя генерального. Слева от шефа располагались технические службы от главного инженера до руководителей заводов и цехов. Свое первое совещание он проводил вооружившись гарнитурой для телефона с наушником и микрофоном, так что я решил, что кроме заикания он еще и плохо слышит. На самом же деле это всего лишь был подарок и он его решил использовать, не задумываясь над общей картинкой.
Я потом понемногу представлю наиболее интересных персонажей, основная часть работали на комбинате всю свою жизнь и отлично знали его историю, были даже целые династии. Поначалу приход Банкира к руководству всеми был принят восторженно, старое руководство достало всех, но со временем отношение изменилось, хотя отдельные резкие взбучки начальству среднего уровня нравились рабочему классу, как и хамоватый стиль его общения.
С учетом достаточно редкой, но гордой национальности Банкир не мог не стать точкой притяжения для своих многочисленных родственников и земляков. С момента вхождения в сотку богатейших и достойнейших граждан страны он не показывался в своих родных местах, верно оценивая возможные последствия, но отказаться от приема родственников не мог и не хотел. Вокруг завода барражировали многочисленные страждущие земляки, впрочем не претендуя на особенно значимые роли, довольствуясь любыми. Его родной брат возглавлял Торговый дом, племянник – один из отделов банка, дядья и родственники последующих коленьев – все, что угодно, невзирая особенно на способности. Даже однокласснику-боксеру было предоставлено место помощника по безопасности и Николай Юрьевич предпочитал не вмешиваться в хаотичные его перемещения по комбинату, лишь бы взаправду не решил помогать.
Надо отдать должное Николаю Ивановичу, свою деловитость он подтверждал неоднократно и вполне смог бы стать отличным директором комбината. Он обладал представительным внешним обликом, спортивной фигурой, красивой внешностью и командным голосом, не взирая на небольшие проблемы с речью, придававшие ему, даже некоторой шарм. Я так думаю, он не слишком нуждался в финансах, скорее ему требовалось занятие соответствующее предыдущему высокому уровню и генеральный директор известного в Союзе комбината было самое то!
Весь его период дисциплина была на высоком уровне, команды исполнялись, вот только он ничего не мог поделать с Торговым домом, а не имею доступа к деньгам, поди – поруководи! Хаирбек Казбекович был нашим прямым и естественным врагом, от его умелой работы комбинат задыхался от отсутствия средств, при этом в самом Торговом доме, финансы все же присутствовали. По крайней мере все попытки наладить параллельное снабжение и структуру продаж пресекались по его доносу из банка.
Я с ним поругался в первую же встречу, когда на мое предложение поделить коммунальные расходы на административное здание, занимаемое примерно поровну и охарактеризованное мной положение вещей крылатыми словами: «Комбинат и так предоставляет это все бесплатно, то есть даром!» На это разумное и экономически обоснованное замечание он понес полную ахинею про общую политическую ситуацию и страдания Торгового дома по сбыту продукции.
