Дмитрий Викторович Алпатов
Занимательная история
Периодически возникали какие-то неожиданные вопросы. Был у нас, в частности магазин – одноэтажное строение, расположенное через дорогу от проходной. На него зарился местный коммерсант, вхожий в районную администрацию. Мы упирались, хотя согласно плана приватизации обязаны были передать его несколько лет назад. Пару лет еще поупирались, но все равно отдали. Другое помещение напротив было захвачено местным телефонным узлом, в то время как по документам было нашей собственностью. Я успел только подать к ним иск о взыскание стоимости арендной платы, чем дело закончилось не знаю, по предполагаю, что также, как и прочее недвижимое имущество (конный клуб, стадион, бассейн, отдельно стоящие склады и ангары автотранспорта и прочее, и прочее, и прочее), в смутное время было переоформлено на родственников новых хозяев. При Банкире даже подумать о выводе чего-либо на себя было нереально, точнее, нам – нереально.
В банке царила атмосфера доброжелательности и благообразия. Банкир подслушивал через коммутатор разговоры сотрудниц и потом непринужденного мог прилюдно обсудить самые неприглядные или сугубо личные проблемы и особенности. Окружающие заискивающе улыбались и одобрительно кивали. Для отношений с подчиненными женского пола в то время еще не придумали слова «Харрасмент», но сути это не меняло. Правда внешне это выглядело вполне пристойно, без позерства. Очутился я вроде бы в банке с пауками и тараканами, но в отсутствие шефа многие были отличными людьми. Просто героев среди них не было.
На полу-цокольном этаже банка располагался ресторан, куда периодически приглашали иностранных шеф-поваров, заманивая посулами зарплаты под десять тысяч евро. Два-три месяца они там работали, показывали себя, после чего неминуемо увольнялись, так выбить такие суммы из Казбека было даже не фантастикой, а чудом. По этой причине мы скитались по местным заведениям, вокруг банка их было немало, но требовалось сохранять бдительность – в отдельных стоимость чашки кофе доходила до уровня моей официальной зарплаты, что было заведено для избежания нашествия случайных посетителей. Порой я просто брал в фургончике что-нибудь закусить и гулял по старым московским дворикам, тогда не повсеместно закрытых воротами, калитками и шлагбаумами. Именно так я понял, что регулярно шествую из метро мимо «Второго дома на Пречистинке» из любимого мной романа классика.
Самым желанным за все время работы в Москве были мои редкие визиты домой. Чувствуя, что суббота пройдет без выездных мероприятий, обязательных к посещению, я тут же мчался в Шереметьево и старался попасть на вечерний рейс пятницы. Как правило борт был забит до отказа, но мне везло. Один раз я покупал билет в офисе «Аэрофлота» на втором этаже, куда меня занесло отчаяние в виде сотни пассажиров, штурмующих кассы. В другой – я получил билет на подсадку и внезапно полюбил московские пробки, оставляющие мне шанс получить место менее удачливого сотоварища. Самым же эпическим был мой пробег в носках по залу аэропорта за пятнадцать минут до отлета, но и здесь я успел заскочить в шереметьевский автобус. Дом, что тут скажешь!
Возвращаться тоже приходилось по-разному. Как-то я прибыл на утренний рейс в понедельник прямиком из ночного клубы и заснул сразу же, как добрался до кресла. Спать в банке на глазах всего юридического управления было неудобно, так что я взял ключ от переговорной комнаты и неплохо там устроился на креслах. Все бы ничего, но я утащил ключ с собой и даже на звонок начальника охраны банка уверял, что ничего у меня лишнего в карманах нет. Только сменив на следующий день костюм я обнаружил там это самый утерянный ключ и тихонько вернул его, ощущая, что именно пришлось выслушать сотрудникам, когда они не могли вовремя открыть переговорную.
В таланте шефа проводить переговоры я неоднократно убеждался. Очередным случаем стало многовекторное обсуждение идеи о внедрение поршневых двигателей для выработки электроэнергии. Кому-то с самого верхнего властного уровня надоело скармливать тонны дензнаков в оплату электричества и рассматривались возможности альтернативной энергетики. По цифрам выходило вполне выгодно, если бы не неизвестность цен на газ, да такую малость, что вырабатываемую теплоэнергию тоже надо было куда-то девать круглогодично. Банкира не слишком интересовала экономическая составляющая, он рассчитывал под это дело подвести бюджетное финансирование и как было заведено разделить в нужный момент личную прибыль и государственный убыток, но вот нагнуть поставщика до крайней цифры – было для него просто развлечением. Все шло по хорошо мне знакомой схеме с многочасовыми совещаниями, с повышением деловой активности и исчезновением главного действующего лица на полдня. В итоге измученные австрийцы были готовы подарить свои двигатели, лишь бы получить согласие покинуть переговорную комнату. Никаких генераторов мы, конечно, не купили.
Еще при своем первом визите я обратил внимание на толстенный учебник «Банковское дело», под редакцией нашего Казбека Казбековича, имевшего целый сонм званий и наград, среди которых значилось профессор, завкафедрой и доктор наук. Да, он на самом деле возглавлял кафедру в том самом ВУЗе, где ректорствовал отец директора торгового центра. Вообще окружение себя нужными людьми крайне важно и для того чтобы пробиться с высшее общество стоит пожертвовать многим. Наш Банкир, к примеру пару лет откликался на имя «Казимир», поскольку так его называл главный Босс. Все прочие нижестоящие товарищи обращались к нему соответственно, что он потом припоминал при случае этим чутким людям.
Отдельная история касалась получения бюджетного кредита, после увольнения Николая Ивановича этот вопрос также был поручен мне. Вероятно по причине подходящего внешнего вида и фамилии, в которое несведущие могли разглядеть некое несуществующие, но возможное родство с правильными чиновниками. Для оформления полумиллиарда мне потребовалось подготовить пару листков бумаги с соответствующими формальными заклинаниями и собрать на обратной сторону с десяток подписей. Я метался по правительственным зданиям и познакомился с кучей влиятельных чиновников, которые имели какую-то зависимость от Банкира. Самым четным из них оказался начальник какого-то Департамента заявивший мне с искренним и добрым лицом: «Казбек – честнейший человек!» и примерно пояснивший мне с какого кабинета следует начинать мои хождения. Его физиономия предполагала существенные отклонения в понимание данного понятия с общепринятыми нормами.
Самым сложным был начальный этап – следовало распечатать подготовленный текст на типографском бланке с синим вензелем вверху. Я две недели проторчал возле приемной, но так и не понял, почему никто не торопится выполнять указание лица, указанного на табличке у входа. Когда я осмелился доложить о проблеме Казбек рассмеялся мне в лицо: «Так им надо десять тысяч долларов отдать!» Я не мог взять в толк, с какого перепуга для исполнения распоряжения начальника подчиненные требуют какой-то оплаты, но он вновь разъяснил все предельно четко и с уверенностью в собственной правоте: «А ты хочешь, чтобы он им лично зарплату платил?»
Что-что, а правила игры он знал в совершенстве, не зря пробился почти на самый верх. В случае неизбежности он им следовал, пользуясь любой допущенной по пути оплошностью. Если он не заплатил сразу, получить с него не представлялось возможным, хотя и слово «нет» отсутствовало в его лексиконе. Напротив, общаться с теми, кому должен он какое-то время любил и не стеснялся, но все, что можно было от него добиться – это получение еще одного не подразумевающего оплату заказа. Если сверхзадаче не получала реализации, подобраться к телу становилось нереально.
Основная часть согласований была получена после звонков из приемной Банкира, но для пары верхних в списке пришлось подключиться лично Казбеку, который на этих визитах охотно демонстрировал свою загипсованную лапу для демонстрации своих бескорыстных намерений. В итоге все необходимые фамилии были подтверждены замысловатыми автографами и утративший первоначальный блеск новизны документ подготовлен для проставления итоговой, решающей и столь желанной подписи, но тут произошло непоправимое.
Началось все с пробного шара, закинутого Банкиром для проверки уровня контроля за вверенным ему имуществом. Наш торговый центр, с уровнем выручки в размере бюджета моего родного города, полностью принадлежал Банку, а его номинальный капитал составлял всего-то сто тысяч рублей. Казбек решил слегка, всего-то на треть, увеличить уставной капитал за счет собственных вложений. Он провел это решение возглавляемого лично Совета директоров, как-то простимулировал и склонил подписать директора, того самого сына ректора с сумасшедшей зарплатой, и стал счастливым обладателем существенной доли в капитале центра. В сравнение с операциям на заводе это было еще более-менее изящно, так как и сам банк процентов на восемьдесят был оформлен на него лично или подставных граждан, но имелась существенная разница – банк не был его по сути и решение о получение части Торгового центра не имело не то, что одобрения, а даже уведомления в верхах.
Вот тут-то и началось падение падишаха. Появились какие-то слухи о поданном в МВД заявление неизвестного лица, якобы о причиненном ущербе акционерам банка. Все они были известны, всего-то было чуть больше десятка, но никто в содеянном не сознался. Про «рейдерские захваты» тогда многие слышали, но еще даже в кино тема не была раскрыта. Возможность полного игнорирования законодательства в моем юридически подкованном окружение отвергалась полностью. Немного пошумели насчет этого, да и подостыли. Вроде и было какое-то дело, но внешне все было более-менее тихо и спокойно. Вот только визиты в Правительство прекратились, да на Новый год было выдано приглашение, переданное через меня без лишних церемоний, без необходимого в подобных случаях пропуска на автомашину, что фактически означало черную метку. Ну не пешком же ему было туда являться!
Постепенно выяснилось, что для приведения состояния дел в холдинге в требуемое состояние была привлечена восходящая звезда придворного рейдерства, по иронии судьбы – человека той же самой, редкой кавказской национальности, что и наш Банкир. Одновременно с историей раскулачивания Казбека Казбековича развивалась и ставшая куда более громкой эпопея сведения судебной и правоохранительной системы к инструменту пересмотра итогов первоначального накопления капиталов путем изъятия нефтяной компании у одного из олигархов. Схожих штрихов было множество. В те времена исходные данные для возбуждения уголовных дел, главной целью которых был передел собственности, имели все же под собой некие реальные основания. Олигарх уклонялся от уплаты налогов, причем по общепринятой схеме регистрации однодневок на Байконуре, освобожденном от уплаты налогов, а Банкир попытался перевести на себя часть торгового центра, также соблюдая внешние признаки законности. Дальнейшее развитие ситуации зависело от поведения жертвы – в случае согласия на возврат неправедно нажитого можно было получить что-то взамен, при ином развитие ситуации последствия были менее оптимистичными.
Я видел периодически возникающее некоторое оживление в банковской среде и слышал разговоры о корпоративном конфликте, но допустить тогда, что Банкир лично перепишет на другое лицо свои пакеты акций не мог. В банке появился хитрого вида Адвокат и Банкир всем руководителям структур холдинга его рекомендовал для обязательного заключения соглашений. Это был его обычный прием, рассчитанный на простаков, к которым приглашенный профессиональный юрист точно не относился. Это была вторая ошибка нашего шефа – нельзя было доверять свою судьбу человеку, которого ты собираешься так незамысловато кинуть по принятой в той деловой среде схеме. Ведь есть и другая сторона, которая вполне может оказаться более убедительна и ответственная в исполнение финансовых обязательств. Мало того, они вполне могли позволить себе выделить средства авансом, уверенные в том, что смогут добиться исполнения вне зависимости от желания адресата.
Первый этап борьбы закончился перед новым годом тем, что возбужденное уголовное дело о мошенничестве в отношение нашего Банкира по непонятному заявлению неизвестного лица, получившего «в пользование» (больше не встречавшийся мне термин) единственную акцию банка, оставалось незакрытым и вялотекущим, но попытка ареста Банкира в суде сорвалась. Вероятно ему дали шанс «вернуть награбленное» по-хорошему и он скорее всего дал такое согласие, так что суд не дал санкцию на взятие под стражу. Все перипетии этого дела с полными стенографическими записями и живописными фотографиями и видеоматериалами сохранились практически во всех крупнейших изданиях, так что я просто немного дополню эту историю взглядом изнутри. Пока что наступило перемирие, связанное с тем, что московские бояре имеют обыкновение отдыхать в нужном для сохранения чуткости к подданным формате и временном объеме.
В преддверие новогодних каникул мне было поручено развести подарки по многочисленным кабинетам чиновников города Москвы. Наиболее серьезные приходилось тащить совместно с предоставленным мне в помощь водителем, менее значительные включали дежурный канцелярский набор (календарь, органайзер, ручка) с символикой банка. Всего подарков было на небольшой грузовичок и я едва управился за пару дней. Порой приходилось принимать участие в уже начавшемся празднование, которое могли себе позволить отдельные личности, вроде руководителя одного из департаментов, в советское время отбывшего пару сроков за незаконные валютные операции и спекуляцию, а сегодня распоряжающийся бюджетными миллионами с тем же творческим подходом и не изменившейся высокой целью.
В главном корпусе правительства мои дары осмотрели пара милиционеров в «брониках» с собаками, которые на удивление не проявили интереса к копченым колбасам, кое-где выглядывающим из-под винъеток огромных корзин. Больше всего мне запомнились слова помощницы банкира, поднаторевший на сходных делах: «Французское вино – в большие корзины, итальянское – в средние, чилийское – остальным». Эта замечательная девушка, оказывающая любого вида услуги своему шефу на протяжение нескольких лет, а с истечение срока годности отставленная в простые помощницы, кривила губы буквально через полгода, услышав его имя и нехотя выдавая мне его документы из банковской ячейки, заставив прождать более часа. Казбек к тому времени не удостоился бы в ее понимание даже пакета с офисными безделушками.
Празднование Нового года банком происходило на верхнем мансардном этаже все еще нашего Торгового центра. Оттуда открывался умопомрачительный круговой обзор на весь центр Москвы, сияющий праздничной иллюминацией и переливающийся огнями тысяч автомобилей, снующих в любое время по асфальтовым рекам огромного мегаполиса. Более завораживающий вид мне открылся лишь однажды, когда при возвращение из Риги на турбо-винтовом самолете нас перенаправили из Шереметьево в Домодедово и мы поздней ночью неторопливо и на небольшой высоте величаво огибали столицу. Не было ни облачка, столица за бортом была похожа на пульсирующее, горящее сердце с венами и артериями в виде улиц и проспектов, узелками площадей, затемненными пятнами кварталов зданий и хорошо различимыми, сверкающими рубиновыми звездами на вековых башнях. Если бы я догадался сделать хорошее фото, его вполне можно было использовать в качестве оригинальной и весьма детальной карты для навигации. Жаль, не догадался сделать картинку на память, предпочитая запечатлеть ее исключительно для личного использования.
Поскольку этот Новый год был первым, празднуемый мной в столь высоком обществе, я поменял билет домой и взял на единственный утренний рейс 31 декабря, другие в этот день были отменены. Стоимость зашкаливала, скажем и через пятнадцать лет билеты были иногда в два раза дешевле, но я не мог пропустить такого события, тем более имелась и другая, кроме карьерных соображений причина. В банке ближе к зиме я встретил ту самую литовскую княгиню, запавшую в память на празднование Дня Победы и обозначившую для меня новые высоты столичной жизни. Мне даже удалось с ней пару раз пообщаться. Выяснилось, что в банке она никого, кроме меня из знакомых не встретила, что в ином прочтение означало, что в тот день не только она осталась в моей памяти. Как именно она туда попала точно не скажу, но Банкир доверил ей создание филиала на юге Москвы, а точнее дал устное добро, а все прочее возложил на ее попечение. Упустить такой шанс пообщаться в неформальной обстановке я не мог.
Сами посиделки по праздником в составе банковской свиты были нередкими. Казбек любил хорошо покушать и не отказывал себе в удовольствие делать это в составе своих подчиненных, порой разбавленных какими-то в данный момент нужными ему людьми. Отношения в высших кругах у него были достаточно серьезно испорчены, так как назвать его приятным в общение человеком у меня бы язык не повернулся. Тем не менее, Виталий к примеру, считал, что тот умеет быть обаятельным и даже угодливым, но мне кажется это было в прошлом, слишком большой отпечаток наложили на него имеющиеся миллионы и прилагаемая к ним власть.
Слушать его двухчасовые застольные речи с метаниями мысли по кругу у меня сил не было, а поговорить он любил и заряжался от собственных выступлений как ветряная мельница от порывов ветра. Первое время еще куда ни шло – было в новинку и можно сказать интересно, но в десятый раз – увольте, я предпочитал отыскать место поодаль и спокойно насладиться кулинарными шедеврами или хотя бы вискарем. Правда, благодаря практическим занятиям, я неплохо обучился орудовать столовыми приборами всех уровней сложности, освоил даже палочки, но достигнув среднего уровня уверенности в себе предпочитал использовать вместо ножа кусок хлеба.
Рестораны в Москве – зрелище не для жителя российской провинции. Понять, как сотни заведений в столице со средней стоимостью чека в сотни евро могут быть переполнены чуть ли не каждый вечер, невозможно, не осознавая немыслимого шквала сходящихся в центре финансовых потоков и самое важное – особенностей их распределения. Мне довелось пожить всего полгода, имея уровень ежедневного дохода, сравнимый с посетителями этих изысканных заведений авторской кухни. Это срывает башню, а ведь я при этом не имел не власти, ни империи подданных, ни миллионного пирога недвижимости. В качестве ремарки замечу, что Виталик серьезно отравился в самом дорогом из посещенных мной ресторанов на Рублевке, заказав в качестве выпендрежа блюдо японской кухни.
Возвращаясь к единственному новогоднему празднику могу отметить, что все прошло великолепно. Двухчасовой традиционный доклад был посвящен насмешкам над неумехами, состряпавшими уголовное дело, и в моем понимание представлял очевидную явку с повинной. После этого были танцы и я увидел, что кавказцы знают в этом толк, правда поглощенные мной напитки позволили составить им серьезную конкуренцию. Обмен мнениями с принцессой Анной было затруднено громкой музыкой и шумной толпой, а предвкушаемый совместный отъезд был пресечен ее мимолетным прощанием как раз в тот момент, когда я раздумывал о невозможности совместить наше послебанкетное общение с обязанностью попасть рано утром в аэропорт.
Каким образом я оказался в Черемушках вспомнить сложно, но проснулся я аккурат за час до окончания регистрации на мой рейс. Шансов успеть практически не было, но я все же выскочил на улицу в попытках поймать за хвост удачу и мне это удалось. Во-первых, тут же подвернулось такси, а во-вторых, утром в выходной предновогодний день не было ни машин, ни людей, ни даже снегоуборочной техники. Я домчался до Домодедово, в то время не представлявшего из себя необъятного монстра, без привычного бега сквозь пассажиров и металлоетекторы с ботинками в руках, прошел к «гейту» и без всякого напряжения и сожаления занял крайнее, возле туалета, самое неудобное место в украшенном к празднику салоне старенького «Ту-134», после чего или даже одновременно с этим, совершенно счастливый, погрузился в сон. Я видел в нем квартиру в московской высотке с паркетными полами и огромными комнатами, сверкающем кафелем в санузлах и открывающимся шикарным видом на Москва-реку, в общем, усредненный и приземленный образ, принимаемый за мечту среднестатистическим столичным гастарбайтером.
Как раз в то время приняли решение об установление длительных новогодних каникул – честно заработанные падкой на развлечения «элитой» средства надлежало тратить с размахом, а для этого требовалось время и не только летний период. Мне это тоже было как нельзя к стати, я неплохо отдохнул и с новыми силами и идеями вернулся к исполнению своих обязанностей. Владимир Ильич, решив свои проблемы с ГАИ-ГИБДД, вернулся в тихий омут службы главного технолога и занялся здоровьем, сохранив «Волгу» и привилегии моего «личного водителя». До места генерального директора комбината наконец-то добрался Виталик, тут же предоставив мне прежнюю должность на заводе по совместительству. Контракт заполнил я лично, прописав небольшой «парашют» в случае внезапного увольнения.
Наконец-то я после длительных переговоров и подготовительных мероприятий приступил к оформлению оборудования, полученного в режиме «временного ввоза» и арестованного таможней. Для начал мы буквально «на флажке» продлили срок временного ввоза и получили полгода форы для решения судебных дел. Далее я несколько месяцев потратил на изучение таможенного законодательства и в итоге изготовил вполне приличные возражения, которые одобрила даже заместитель руководителя таможенной службы, для чего я наведывался в высокие кабинеты в Филях.
Буквально перед самым судебным заседание внесли изменения в Таможенный кодекс и статья, по которой нас оштрафовали исчезла. Сперва я просто не поверил с наше счастье, но проведя еще несколько согласований убедился, что это всерьез. Мне удалось убедить в своей правоте таможню и суд первой инстанции, правда сам я к этому моменту уже обнаружил, что вредная статья просто изменила свое наименования и нумерацию и перебралась в качестве дополнения в другую часть кодекса. Рисковать было невозможно и я в суде ссылался не на один абзац, посвященный исключению данного вида правонарушения, но и на десятистраничные обоснования отсутствия самого правонарушения. На втором заседание решение было вынесено в нашу пользу, но ожидаемых лавров я не получил, просто было не до меня.
В тот памятный день я впервые не добрался до завода. Вечером вместе с прибывшими в командировку коллегами с милицейского Главка мы отметили встречу и попутно мою победу, обещавшую какие-никакие материальные блага, а утром я еле проснулся. После теплого душа мне удалось даже добраться до станции метро, но увидев уплывающие под разными углами самодвижущиеся рельсы и чуть не свалившись в эту ребристую темноту, предпочел вернуться домой, отключить телефон и накрыться одеялом. Выбравшись оттуда во второй половине дня я обнаружил на телефоне порядка полусотни немых укоров в виде не принятых звонков, но главного номера там не было и я решил отложить разбор полетов до личного визита.
С утра как ни в чем не бывало подкатил Ильич и мы помчались с ним в сторону комбината по заветным тропкам. Он знал окрестности не хуже любого таксиста и предпочитал не главные, всем известные магистрали, а какие-то закоулки и вспомогательные дорожки. Нудно отдать ему должное за все время мы только один раз встряли в колоссальную пробку на МКАД и добрались до дома часам к трем ночи, но там вариантов выбора не было. Следуя по трассе Владимир Ильич рассказывал, что где было в стародавние времена. В моем районе он помнил пасущихся коров и одноэтажные, деревянные деревенские хижины.
Его вид был невозмутим, но через полчаса он все же поинтересовался: «Дима, а ты вчера где был-то?» Мой ответ не внес ясности в его мировосприятие, а скорее даже наоборот, так как я с присущей мне неоднократно несвоевременно проявляемой четностью ответил: «Водку пил с ментами». По его озадаченному виду я понял, что он не ставил под сомнение мое право на прогуливание службы и не особенно опасается потери ценного сотрудника по причине пьянства, поэтому пришлось вытягивать у него информацию клещами: «Чего случилось-то?»
Ко времени прибытия на комбинат в результате проведенного опроса выяснилось, что к Банкиру, предупрежденного о грядущих неприятностях и засевшего в ожидание решающей схватки в недрах военного госпиталя с личной охраной внутри и военизированной по периметру, нагрянул СОБР и вытащил к следователю, внезапно вспомнившего про лежащее в сейфе то самое дело о мошенничестве. Сегодня, со слов мало разбиравшегося в юриспруденции технолога, Казбека должны были засадить в тюрьму. Своего отношения к происходящему он никак не обозначил и даже не поинтересовался, с какими именно ментами я давеча пьянствовал, мне кажется он бы не выразил удивления, если бы это были те самые, которые закатали Банкира.
На комбинате было не до воспоминаний о вчерашнем дне, все собрались у нашего генерала и погрузившись в пару автомобилей отбыли к печально известному районному суду города Москвы, получившего нарицательное наименование в современной истории. В то время не было принято запрещать вход в здание суда и винтить прибывших заинтересованных лиц, так что наша группа поддержки в количестве человек десяти из числа банковской и заводской свиты с отдельными примкнувшими родственниками заняли места в коридоре суда. Два адвоката тогда мало кому известные, но после этого процесса сделавшие отличную карьеру, уверяли в невозможности происходящего, так как суд единожды отказав в аресте, не мог вновь возвращаться к данному вопросу. В общем, пытались произвести впечатление, создавая у окружающих видимость независимого суда.
Перед этим актом «правосудия» состоялся приведенный мной ниже, интересный и поучительный, особенно с точки зрения осознания вступления страны на путь отказа от сомнительных правовых норм в пользу целесообразности, определяемой сильными мира, диалог. Участие в нем принимали оба адвоката Банкира, мало что понимающий следователь, исполняющий поступивший приказ и вполне все осознающий, но еще не до конца поверивший в происшедшее и не до конца сломленный, Банкир.
– Соответственно у нас два варианта: либо Казбек Казбекович на своей машине со мной едет в суд, либо мы поедем на конвойной машине.
– Основания для задержания?
– Я не задерживаю Казбека Казбековича, мы доставляем его в суд.
– Значит, он приедет сам.
– Он поедет со мной и сотрудником милиции.
– Он может сам доехать… Нам не понятно, процессуально – это как? Кого Вы повезете в суд?
– Обвиняемого.
– Разве в отношении него избрана мера пресечения?
– Избираем меру пресечения в виде заключения под стражу.
– Да, пожалуйста! Но он задержан в качестве подозреваемого? Покажите мне норму закона, регламентирующую Ваши действия?
– Что – доставка в суд?
– Да, доставка обвиняемого в суд под конвоем. Конвоироваться у нас может только тот, кто задержан или находится под стражей. Вы хотите доставить под конвоем в суд человека, находящегося на свободе?
Банкир тоже озаботился своей судьбой:
– Я приехал к Вам по доброй воле, я никуда не скрываюсь.
Следователь сам не привык участвовать в подобных спектаклях, прошло еще порядка десяти лет, когда любые действия «заказных правоохранителей» были возведены в статус «законов нового времени»:
– Я Вас не задерживаю.
Адвокаты слегка захлебнулись от осознания собственной правоты:
– Мы можем идти?
Понятно было, что у следователя на это был четкий приказ, что именно должно быть сделано в итоге, хотя и не полностью разъяснен путь к достижению цели:
– Нет, я говорю: процессуально задержать можно подозреваемого, а Кзибеку Казбековичу предъявлено обвинение.
– Так чего мы здесь сидим?
– Потому что мы сейчас едем в суд.
– Может, Вы нам дадите предписание явится в суд? Мы явимся добровольно.
Посовещавшись адвокаты совместно с Банкиром определяются, что мера пресечения не избрана, а конвой для доставки в суд определяется на основании лишь устного указания следователя. На помощь к следователю прибыл районный прокурор и вступил в разговор. Адвокаты вдвоем набросились на новое лицо, дополняя друг друга:
– Объясните, почему нашего клиента пытаются доставить в суд под конвоем, без процессуальных оснований? Он не является задержанным!
– Кто лишал его конституционных прав на свободу передвижения?
– Почему сотрудники милиции должны доставить его в суд?
– Вы хотите человека силой доставить в суд?
Прокурор также еще не осознал признаки ветра перемени пытался отстраниться:
– Я никакую силу применять не буду.
Адвокаты вновь попытались зафиксировать выигрыш:
– Тогда, во сколько нам надо явится в суд?
Прокурор взял паузу, обратившись к Банкиру:
– А в чем проблема, Казбек Казбекович?
Тот ответил:
– Вы же попросили – я приехал.
– А в чем проблема, если в Вашей машине поедет сотрудник милиции?
– А почему мой водитель должен об этом знать?
– Так в чем проблема?
– Вот мой адвокат, пусть он скажет.
– Хорошо, я спрошу адвоката.
Поскольку разговор вернулся к ним, адвокаты вновь засуетились, выдвигая какие-то смешные обоснования:
– Вы лишаете моего подзащитного конституционного права на передвижение. Вы хотите, чтобы он явился в суд? Дайте предписание, повестку. На каком основании Вы хотите его доставить в суд с милицией?
Прокурор тоже читал свое время кодексы и предпочел уклониться от прямого ответа, подав реплику Глеба Жеглова:
– Вы ходатайство напишите, я Вам на него отвечу, ладно?
Адвокаты все еще чего-то не зотели понять:
– Вы нам скажите – мы можем идти или не можем?
– Вы – адвокаты – можете идти в суд, домой, куда хотите.
– На каком основании наш подзащитный должен сидеть в Вашем кабинете? Тем более, что допрос окончен.
Удивляясь неподготовленным защитникам прокурор со следователям выражая недовольство вышли из кабинета и вместо них появился менее склонный к дискуссиям конвойный милиционер, но адвокаты все не унимались:
– Так и запишем – допрос окончен, зашел сотрудник с таким-то номером. Вы нам препятствуете в свободном выходе?
Милиционер слегка остолбенел, но от двери не отошел:
– Нет, но…я смотрю за тем, чтобы…
– Так тогда мы пойдем? – спросили адвокаты и подталкивая Банкира начали неуверенное продвижение к выходу, убеждая Казбека, что вроде бы имеют право.
