Добрынина Елена
Блюз серых лисиц
– Для чего ему подчинять волшебный народец? – вклинился я с вопросом. Все равно выставить себя еще большим дураком я уже не смогу, а узнать бы нужно.
Ответил мне Райан.
– Тут два варианта, Арчи. Заставить служить или забрать чары. Для народа Холмов это означает саму жизнь.
– Колдуны для этих целей тоже годятся?
– И колдуны, и шаманы, и люди с еще не пробудившимися способностями к колдовству, – подтвердил Пинки. – Но с ними больше мороки и сложней замести следы.
– Обойдете завтра всех по списку, поищите следы, – подытожил Донни наши почти-уже-утренние посиделки. – Рай, ты сначала вместе с Арчи нанесешь визит нашему доброму приятелю мистеру Бруку…
На лице бывшего полицейского отразилось неподдельное страдание. Остальные же явно развеселились, даже вечный молчун Одзава ухмыльнулся почти весело.
– Ну не-е-ет, только не к чертову леприкону. – простонал О'Ши. – Старый вредный хрен – вот кто он есть.
– Завтра сам ему об этом и скажешь, – довольно улыбнулся фейри. – Все, пупсики, отдыхать, работы много. Бри, крошка, Арчи на какое-то время поживет наверху, поможешь ему устроиться?
Дождавшись энергичного «Да, Донечка, конечно!», он сделал всем ручкой и покинул нашу компанию. Исключения ради, через дверь, как обычный человек.
В чудесах по самую макушку
Откуда появились фейри? На этот счет есть разные легенды. Например, такая:
У Создателя всего, что есть вокруг, были в подчинении крылатые могущественные сущности, которых позже стали звать ангелами. Однажды один из них восстал против своего хозяина, возжелав свободы. Восстание породило раскол всего сущего на добро и зло. О судьбе падшего ангела сложено много сказаний.
Однако были среди ангелов и другие – те, которые не пожелали принимать чью-либо сторону и захотели жить в мире, среди людей. Они лишились крыльев, но сохранили божественную силу. Щедро делились они ею с землей. Так появилось волшебство. Они воплотили себе помощников – так появились волшебные создания.
Живя среди людей, фейри пришлось уподобиться им. Они научились принимать новый облик, даже целых три – каждый из них мог являться людям в виде женщины, мужчины и «твари земной».
– Ух ты, а это и вправду так?
– Кто знает об этом, хороший мой? Если только сами фейри, но разве они расскажут?
***
– Смотрите, кто явился! Привет, олух! Что, и товарища с собой привел? Ха!
– Понимаешь теперь, почему я его терпеть не могу? – повернулся ко мне Райан, указывая на невысокого скрюченного старичка, внешне напоминающего сушеную грушу. Всклокоченные седые волосы, темно-зеленый потертый пиджак и хитро поблескивающие глаза за полукруглыми стеклами очков довершали портрет. Колоритный, конечно, но не внушающий особых подозрений. Однако стоило только прищуриться, и человеческого в его облике оставалось мало. – Знаешь, сколько он моей крови выпил, когда я еще в полиции работал?
– Тьфу, башмаки и монеты! – скривился мистер Брук. – Была охота давиться такой гадостью. Что надо?
– А то не знаешь. Справку нам надо, – буркнул О'ши. – За прошлый месяц.
– Шиш тебе! Пусть мистер Дэр сам приходит. А то, ишь ты, повадился всякий сброд сюда слать, а после него ценный инвентарь пропадает.
– Какой еще инвентарь? – тут же завелся Райан.
– А вот смотри, коли не веришь, – и леприкон вытащил из-под стола огромную тетрадь, чуть ли ни с него размером, открыл и зачитал, водя по строкам крючковатым пальцем: – «Приходил тупица О'ши за справкой», и вот тут, рядом:« Пропал стул». Что, съел? За тобой должок, приятель.
– Эй, причем тут стул? Ты же сам его и сломал, а теперь предъявляешь.
– Не увиливай. После тебя? После тебя. Так что плати, кому сказано…
Эта занятная перебранка так меня увлекла, что я стоял в стороне, наблюдал этот бесплатный цирк и тихонько посмеивался, примерно уже понимая, что к чему.
– Да я тебе сейчас!..
– Тридцать два доллара, и то по старой дружбе!
– Сколько? Сейчас ты у меня получишь три..
Глаза леприкона алчно сверкнули.
– Тихо! – крикнул я, отчаянно делая Райану знаки. И еле успел.
– … щелчка по лбу, – закончил он, сбавляя обороты. А то наобещал бы…
Брук выругался под нос и уставился на меня как на врага.
– Такой умный, да? – едко поинтересовался он. – Видать, от большого ума тебя сюда и прислали. В башку весь не влазит…
Леприкон намерено сбивал с толку, выводил из равновесия, а в таком состоянии что только не наговоришь, что только не посулишь. Кажется, под «заговаривать зубы» Донни имел в виду нечто похожее. Я решил пропустить все насмешки мимо ушей и сразу перейти к делу.
– Мистер Брук, сколько вы хотите за справку?
– Двадцать долларов, – с ходу ответил тот.
– Не вздумай соглашаться, – предупредил О'ши. – Это грабеж.
– Он спросил, сколько я хочу за справку, а не сколько она стоит, – легонько постучав себя кулаком ко голове, пояснил леприкон. Вышло на редкость глумливо.
– Мистер Брук, сколько стоит справка? – поправился я.
– Один доллар, семьдесят пять центов.
Я достал из кармана и выложил на стол две банкноты по одному доллару. Счетовод покряхтел недовольно, но деньги к себе придвинул, достал из-под стола еще одну тетрадь и бланк, и несколько минут был занят тем, что заполнял графы последнего числами, сверяясь с таблицами. Закончив, он поставил подпись-закорючку и шлепнул на справку круглую печать.
– Сдачи нет, – заявил он, делая пометки в журнале. – Должен будешь.
Райан пихнул меня локтем в бок. Но я и без этого уже был начеку. Разговор с волшебным народцем напоминал вычитывание договора, составленного ушлым юристом. Только следить нужно было не за каждой буквой, а за вязью слов. И соображать быстрее.
– Нет, так не пойдет, – запротестовал я. – С вас двадцать пять центов. Так что это вы мне должны.
Брук пожевал губами, после чего с презрительным: «Крохобор!», высыпал на стол горсть монет по центу и заставил все пересчитывать, то и дело вопя, что я зажимаю деньги пальцами, из-за чего приходилось начинать все заново. Закончилось все тем, что он довел меня до белого каления. Я на самом деле втихаря спрятал несколько монет и по подсказке О'ши потребовал у леприкона возместить недостачу услугой.
– Могу в глаз плюнуть, устроит? – желчно предложил вредный старикашка, вздохнул и проворчал неохотно: – Ладно-ладно, скажу, где клад зарыт, подойдет?
Я прикинул, что ничего не теряю, и согласился.
– Ха-ха-ха, – тут же залился он смехом. – Под землей, олух! Что, съел?
– Насчет клада ты зря, – сообщил Райан. – Даже если прижать эти паршивцев как следует, они в лучшем случае сдадут тебе схрон какого-нибудь налетчика, причем в то время, когда он сам будет ошиваться неподалеку. Ладно, неплохо. Для первого раза так вообще отлично.
О'ши явно не хотелось здесь задерживаться, мне, признаться, тоже, но я все же решил обратиться к леприкону еще раз.
– Скажите, мистер Брук, все ли ваши… соплеменники в порядке?
– Так, я что-то не понял, – озадаченно поскреб затылок старик. – Этот малец мне что, угрожает?
– Нет, хотя стоило бы, – хмыкнул Райан, довольно хлопая меня по плечу. – В округе действительно пропадают дети Холмов.
– Вот оно что. – Лицо леприкона мгновенно стало серьезным. – Нет, наши все на месте.
А бывший полицейский поспешил пояснить:
– У них тут целая гильдия. Ворюг и мошенников.
– Бухгалтеров и финансистов.
– Я так и сказал. Вместо золота прячут прибыль. И все друг за друга горой. Поэтому их стараются не трогать. Так что мы тут вряд ли что-то найдем. Но если вдруг что-то узнаете…
– Да понял-понял, – прервал Райана старик и махнул рукой, мол, проваливайте уже.
А я про себя отметил, что он вроде как согласился с нами сотрудничать, но и ничего не обещал при этом. Хитрый жук.
День был до отказа заполнен беготней и разъездами.
После визита в контору вредного леприкона мы отправились по двум адресам из списка пропавших. Нам достались эпатажный художник, засветившийся в местной газете со статейкой под названием «Сказке конец» о том, что современность губит волшебство (в качестве аргумента присутствовала туманная отсылка на исчезновение «некоего чудесного создания, к коему автор был очень привязан») и тот самый садовник с феечками.
С художником нам не повезло: он оказался немного того. «Чудесным созданием», по его словам, была прекрасная дева, как две капли воды похожая на Грету Гарбо и живущая в его старом этюднике. А исчезла она сразу после того, как художник начал принимать прописанные его лечащим врачом лекарства.
А вот к садовнику мы съездили не зря.
Мистер Грин, добродушный пожилой джентльмен, обрадовался нам, как собственным внукам, угостил ароматным чаем с тимьяном и медом, и, вздыхая, посетовал:
– Да сам я виноват, старый маразматик. Хотел землю удобрить, да отвлекся и по рассеянности вместо удобрений подсыпал железной стружки. Вот феечки-то и улетели. Нежные они очень, железа на дух не переносят.
Мы с О'Ши переглянулись. Садовник, конечно, прибывал в почтенном возрасте, но впечатление рассеянного не производил. И «феечек», кстати, описывал будто по справочнику – небольшие, с обычную бабочку, похожи на крошечных сухощавых куколок – самые обычные цветочные пикси.
– Как же так вышло, отец?
Старик озадаченно поскреб затылок.
– Да прохожий меня окликнул, дорогу спросить. Вот мы с ним и разговорились. Он, видишь, словоохотливым оказался, а я и рад, мне тут скучновато порой бывает. Ну и вот…
Это показалось мне подозрительным.
– А как выглядел этот прохожий? – спросил я и почти не удивился, услышав ответ.
– Не помню, сынок. Говорю же, помутнение нашло. Как бес попутал. Эх… Вы уж скажите этим феечкам, если встретите, что я не со зла…
Расстраивать мистера Грина и сообщать ему, что шансов увидеть пикси почти нет, мы не стали. Он и так не слишком-то верил в их возвращение, а больше хотел поговорить по душам.
Пока мы шли к ближайшей автобусной остановке (тропы фейри, конечно, удобны, но не всегда ведут туда, куда тебе нужно) я все обдумывал рассказ старого садовника и сопоставлял со своим опытом.
Получалось, что некий колдун выманивает с насиженных мест волшебный народец, причем так хитро, что виновным при этом становится кто-то другой. Единственное, чего я не понимал, так это какон их завлекает? Вот вылетает целый рой рассерженных пикси и?.. Пришлось спросить Райана.
– Или у него есть хитроумный артефакт, или он сам имеет склонность к очарованию, – ответил он. – Не самый редкий вид дара. Почти у всех имеется в том или ином виде.
– И у тебя?
– А что, не заметно? – широко улыбнулся он. – Есть немного. Людей разболтать, да и на пикси, думаю, хватит, но не больше. С Бёрди не сравнить. Правда, ее очарование весьма специфично. Наш патер тоже определенным обаяниемнаделен, но использует его исключительно в миссионерских целях. Донни с Дэрианом, это и так ясно, фейри как-никак. Ну и ты вот… – с хитринкой в глазах закончил он.
Я адресовал ему скептический взгляд.
– Да-да, смирись, раз Бёрди в тебе его разглядела, значит, оно есть.
Я пожал плечами. Ага, не иначе у меня тоже особый вид очарования. Очень такой хм.. миленький.
Пока мы тряслись на автобусе, а потом шли пешком, я все рассматривал город и его обитателей. В целом все вокруг выглядело так же, как и раньше. Изредка только мерещилось что-то странное, тогда я прищуривался и замечал осторожные признаки присутствия в городе чудес: спрятанные от глаз обычных людей улочки или пристройки, плеск прозрачного хвоста в реке или козлиные копыта вместо черных туфель на ногах статной дамы, сопровождающей детей и собачку на прогулке. Дама заметила мой интерес и пренебрежительно фыркнула. Ну да, глейстиг не очень-то жалуют мужчин.
Мы заехали ко мне за вещами. Я предупредил мисс Паркер, что какое-то время буду отсутствовать и как раз думал, как бы так лаконично, но без намека на грубость объяснить ей ситуацию. Но этого не потребовалось: хозяйка дома махнула рукой, потом взъерошила мне волосы и улыбнулась понятливо и самую малость печально: «Видишь, ты все-таки увяз в чудесах по самую макушку, мальчик. С ними всегда так: беги, ни беги – все одно найдут».
С таким вот напутствием и с дорожной сумкой в придачу мы и отправились ловить такси.
– Заскочим сначала в агентство, – предложил Райан, – иначе Линдси меня живьем съест. Ну ладно, ладно… Я и сам скучаю по этой боевой девчонке, – добавил он, хотя я ни звука не произнес.
Пока эти двое общались в кабинете мисс Браун, я коротал время за чашкой кофе в компании младших сотрудников за обычными, ничего не значащими разговорами и то и дело поглядывал на часы. Спустя минут двадцать наша межведомственная парочка соизволила появиться.
– Привет, Арчи. У меня для тебя кое-что есть. – Линдси положила на стол передо мной два запечатанных конверта и украдкой поправила слегка растрепавшуюся прическу. – А кто такая Мейси?
– Одна… знакомая, – пробормотал я, едва сдерживаясь, чтобы не вскрыть послания прямо сейчас.
Тут же посыпались всякие дурацкие шуточки вроде «А ты парень не промах» и всякого такого.
– Пользуйся моментом и налаживай личную жизнь, – с серьезным видом посоветовала мне Линдси, – а то потом оглянуться не успеешь, как будешь дневать и ночевать на работе.
– Да уже, – вздохнул я.
– Ага, вот вещи в «Нору» перевозит, – подтвердил О'ши.
– Нет, вы там совершенно точно все чокнутые, – подняла она глаза к потолку. – Под стать вашему двинутому боссу.
Я уже понял, что Донни она недолюбливает. И надо признать, было за что.
Как только я оказался в своем временном пристанище на втором этаже нашего бара, сразу же ознакомился с содержанием обоих посланий.
Первое из них, ожидаемо, оказалось от мистера Коннолли. Если повыкидывать оттуда все сухие вежливые приветствия, наставления и порицания, то содержание его можно было свести к фразам: «Где тебя носит, пропащая ты душа? Вернись и начни жить достойной твоих родителей жизнью».
Его я сразу бросил в корзину для бумаг и, не удержавшись, сопроводил его полет крайне неприличным жестом.
Зато вторую записку, от Мейси, я прочел несколько раз.
«Дорогой Арчи. Спасибо за записку. Не представляешь, каким облегчением для меня было узнать, что с тобой все в порядке. Я несколько ночей не могла сомкнуть глаз, представляла себе разные ужасы.
Мне очень стыдно за то, как вел себя с тобой Фредди. В последнее время он стал ужасно грубым и раздражительным, и я не знаю, что с этим делать.
Спасибо и за то, что вступился за меня. Никто не отваживался на это.
Если вдруг ты захочешь мне написать, вот адресу моей подруги :....., она обязательно мне передаст. Если не захочешь, я все пойму.
С огромной благодарностью.
Мейси»
На душе стало тепло и немного неловко: в круговерти последних дней я почти не вспоминал о Мейси, а она, оказывается, переживала. Я решил обязательно написать ей, когда придумаю, о чем именно. Мне казалось, она расстроится, если я не сделаю этого. А еще меня очень насторожила ее фраза о Россо-младшем: « В последнее время он стал ужасно грубым и раздражительным, и я не знаю, что с этим делать».. Господи, надеюсь, он не додумается поднять на нее руку. Интересно, почему такому придурку как Фредди досталась такая чудесные девушка?
До вечерней смены оставалась еще пара часов, и я решил немного вздремнуть. Глаза уже слипались, неудивительно, что я уснул почти сразу. Удивительно то, что мне что-то снилось.
Поначалу меня окутала то самое предвкушение, которое охватывало меня в детстве, когда я ложился спать, а мать рассказывала волшебные сказки о Холмах, о людях, еще о чем-то, я почти их и не помнил. Только ее мерный, очень красивый голос, серебристый смех и ласковое прикосновение к моим волосам: «Спи, золотце».
Как же давно мне не снилось подобное, и как мне этого, оказывается, не хватало. Почему мы так зависим от этих странных детских воспоминаний, почему они имеют над нами такую силу?
Конечно, в тот момент я не думал ни о чем таком, просто радовался этому ощущению тепла, надежности и присутствию дорого человека рядом. Потом сон сменился, и я оказался в каком-то странном месте. Вроде поля или холмистой долины. Было совсем темно, даже звезд на небе не видно, но я каким-то образом различал плавные очертания пригорков и низин, даже тех, что далеко от меня.
Холод… Я откуда-то знал, что здесь холодно, хотя и не мерз. По земле стлалась сизая дымка.
Потом я услышал мелодию. Она звучала так тихо, что поначалу я принял ее за игру своего воображения: неспешная, немного заунывная, незаметно вселяющая тревогу. Будто ветер поет в горах или задувает в горлышко пустой стеклянной бутылки. Я сделал шаг, другой. Мерзлые ветки протестующе хрустели под ногами. Я шел. Долго шел. То спускаясь вниз с пологих склонов, то поднимаясь вверх. Мелодия иногда становилась громче, иногда тише, но ни разу не прерывалась.
Мне не нравилось здесь, хотелось уже прийти хоть куда-нибудь. Но картина вокруг не менялась – холмы и поля, поля и холмы, дымка у самой земли и эта монотонная, навевающая беспокойную дремоту, мелодия… Звон будильника я воспринял как благо.
Новое дельце
Всю смену я боролся с сонливостью: все же двух часов сна в сутки маловато даже колдунам, по крайней мере начинающим.
Взбодрил меня протестующий звук резко распахнувшейся двери, явившей всем завсегдатаям и работникам «Норы» ее до отвращения энергичного владельца. На белоснежных воротнике и манжетах расплывались мелкой россыпью экстравагантные ярко-алые пятна. Прежде, чем я успел хоть слово сказать, фейри облокотился на стойку и, радостно скалясь, потребовал двойной виски.
– Что-то случилось? – осторожно спросил я, ставя перед ним стакан.
Он прикрыл один глаз и несколько секунд разглядывал меня через янтарную на просвет жидкость.
– Небольшое недоразумение, золотце, – ответил он наконец. – Вот тебе задачка. Некий джентльмен в сопровождении приятелей поздно ночью встречает на своем пути мирно гуляющего фейри, заступает дорогу и говорит следующее: «Эй, пугало, ну-ка стой, когда с тобой говорит Джимми Штык». Как думаешь, что он сделал неверно?
Кое-что о фейри я уже успел вычитать в справочнике Магнуса, поэтому думать долго не пришлось.
– Хм, он первый обратился к тебе – это раз, назвал свое имя – это два, говорил неуважительно – это три.
– Все так, – довольно хмыкнул Донни, крутя в пальцах стакан. – Но главная его ошибка заключалась в том, что, произнося все это, он угрожал мне ножом…
– Упокой, Господь, его душу, – неодобрительно закончил прислушивающийся к нашему разговору Магнус и перекрестился.
– Что поделать, патер, он сам подставился по всем пунктам, – в голосе фейри не было ни тени сожаления.
Он преспокойно сидел, смакуя напиток, и разглядывал меня поверх хрустального края стакана. Это несколько нервировало, и я предпочел молчанию болтовню.
– В некоторых сказках о дивном народце говорится, что их отпугивает железо. Гвозди или тот же нож в кармане.
Донни ухмыльнулся.
– Так и есть, но с некоторыми оговорками. Чем больше силы, тем меньше ощущается это влияние. Пикси разбегутся в ужасе, сидхе же вполне способны к железу привыкнуть – он красноречиво постучал ногтем по рукояти револьвера. – Но этим слухам мы никогда не препятствовали. Забавно было наблюдать, как выходит очередной герой со своей зубочисткой и ждет, что ты сейчас задрожишь от страха.
С некоторым облегчением я заметил приближающуюся к стойке Бёрди. Она встала рядом с фейри, провела пальчиком по красным брызгам на воротнике, положила руку на плечо и тихо промурлыкала: «Там пара уважаемых гостей, хотят поговорить. Пинки пока за ними присматривает». Потом переключила свое внимание на меня: «Смотри-ка, у нашего бармена глаза цвета темного виски».
Я состроил умеренно загадочную рожу: Бёрди есть Бёрди, не может не ввернуть что-нибудь такое. До этого она полвечера «окучивала» нашего святого отца.
– Тогда уж рябиновой настойки, – хмыкнул Донни себе под нос, отправляясь вслед за красоткой.
Однако я услышал, и эта настойка все не шла у меня из головы: где-то я уже встречал упоминание о ней, причем совсем недавно.
Когда выдалась свободная минутка, я первым делом открыл «Перечень сущностей» и спустя некоторое время нашел искомое: в разделе «фейри (сидхе)» , в предпоследнем абзаце, до которого я толком еще не добрался, значилось: «Как правило, любят вино. От алкоголя почти не пьянеют. Исключение составляет настойка на рябине, и то за счет наличия последней…»
«То есть это пойло – единственное, от чего наши добрые соседи могут захмелеть? Надо будет запомнить и ни за какие коврижки не наливать его боссу, – подумалось мне. – От него и трезвого порой мороз по коже продирает, а уж что ему в голову взбредет под мухой, даже представлять не хочется».
Ровно как и размышлять о некоторых его ..хм.. сентенциях. Нет, к черту, себе дороже.
Всякая ерунда выветрилась из моей головы, когда закрылась дверь за последним посетителем, и мы приступили к общелисьему совещанию.
Рассказы остальных только укрепили мои подозрения. Почерк везде был один и тот же: выбрать жертву из волшебного народа, воздействовать на ее окружение, вызывая склоки или конфликт, позволяющий обвинить в происходящем третье лицо, а затем скрыться с жертвой в неизвестном направлении.
Мы отметили все случаи на карте и попробовали восстановить хронологию событий.
– Смотрите, начал он с пикси, а закончил через полторы недели коррег. Идет от простого к сложному. – И очень постепенно. Новичок?
– Для нофичка он очень уш хорошо осфедомлен.
– Возможно, кто-то ему помогает.
Пока шло обсуждение, я обдумывал одну мысль.
– Почему он оставил меня в живых? – произносить это было неприятно, но я действительно не мог этого объяснить. – Если я правильно понимаю, план его был таков: украсть у корред туфельки, подкинуть кому-то и указать на него отчаявшемуся созданию, чтобы она разозлилась и заставила того танцевать до смерти. А ее исчезновение можно было бы списать на испуг: человека убила как-никак. Так?
– Думаю, попади это дело к ребятам из агентства, они бы так и рассуждали, – кивнул Райан.
– Тогда зачем этот тип меня остановил? Это разрушило всю подготовку.
Одзава молча указал сначала на свои глаза, а потом на меня.
– Узнал Арчи? – призадумалась Берди. – А ведь похоже.
– Похоже, – согласился Пинки. – Узнал и струхнул. «Серые лисицы» имеют определенную репутацию, и он сообразил, что доведи он дело до конца…
– Пра-авильно струхнул, – голос Донни так и сочился медом, что вкупе с тяжелым взглядом оставляло четкое впечатление, что участь незнакомого колдуна и без того незавидна. – Новые случаи были?
Один за другим мы покачали головами: значит, или не было, или мы пока о них не знаем.
– Затаился и выжидает, – покачал головой Райан.
– И наблюдает. Колдун где-то поблизости, – фейри задумчиво сплел пальцы обеих рук. – Но на этот раз он откусил больше, чем сможет прожевать. Рай, статистика?
– В норме. Небольшой всплеск стычек среди мелких банд. Но ничего из ряда вон.
При этих словах «святой отец» оторвал взгляд от напропалую кокетничающей с ним Бёрди, откашлялся и аккуратно поправил очки.
– Восмошно все не так гладко, как выглядит.
После этих слов все наше внимание безраздельно было отдано ему.
– Сефодня я был в Сейнт-Бонифас по делам церкви и разговаривал с Преподобным Ральфом, местным священником.. – Пока Магнус говорил, очень ровно и размеренно, пальцы его перебирали четки. – В расгофоре он упомянул, что в последние дни у него много фесьма скорбной работы.
– Похороны? – мрачно поинтересовался Пинки.
И угадал. Оказалось, что умирать люди стали гораздо чаще. Причем речь шла не о насильственной, а о вполне естественной смерти: от старости и болезней. Конечно, причина этого могла быть прозаична – растущая численность населения и гуляющая по городу зараза. Но прирост был ощутимым, а про эпидемии и слухов никаких не ходило.
– Сейнт-Бонифас находится на севере. Хм, проверить бы и другие районы – фейри задумчиво водил пальцем по карте. – Магни, Рай, завтра отправитесь на кладбище.
О'ши, как раз сделавший хороший глоток джина, закашлялся.
– Я еще слишком молод, – выдал он сдавленно и посмотрел на управляющего в ожидании поддержки.
– Мне не привыкайть, – ответил тот с непроницаемым лицом.
– В турне по кладбищам, догадливый мой, – развеселился Донни. – Отличная развлекательная программа. Заодно опросите сторожей.
Остальным также нашлась работа: Берди должна была объехать больницы, Пинки – разузнать обстановку среди его соплеменников, Одзава – среди теневой части города, которая предпочитает не обращаться ни к врачам, ни к священникам. Бри, как и всегда, оставалась хозяйничать в баре.
Я же оставался не у дел. Ну и прекрасно, наконец-то мог позволить себе выспаться.
С этим я справился на отлично: проснулся за полдень, с более-менее свежей головой. Только замерз слегка, да еще отголоски надоедливых сновидений немного портили картину. Контрастный душ быстро исправил и то, и другое.
Первым делом я ответил на письма. Мистеру Коннолли сообщил, что у меня все хорошо, и в его услугах я не нуждаюсь. Мейси же написал чуть более развернуто, хотя и не без лукавства: посетовал, что пока завален делами и не слишком свободен в передвижениях, заодно спросил, могу ли я что-то сделать для нее. Почему-то мне было тревожно за эту девушку.
Закончив с письмами, я положил их во внутренний карман пиджака, спустился на первый этаж и сразу попал в оборот к Бри. Она затеяла уборку, и с усердием терла тряпкой пол. Швабр и прочего «новомодного баловства» она не одобряла.
– Ага, встал? Вот и славненько, мне веселее будет! – радостно возвестила она. – Садись, я сейчас принесу завтрак.
И Бри проворно умчалась на кухню. А я задумался, спит ли она вообще когда-нибудь.
– Ну да, отдыхаю. Но мне много времени не надо. Да и столько дел, столько дел, – причитала она, но когда я предложил свою помощь, тут же воспротивилась: – Нет-нет, что ты, не вздумай.
И вид при этом имела такой, будто я посягнул на святое. Поэтому я улыбнулся примиряюще и принялся за щедрый завтрак, которого хватило бы и на двоих, попутно размышлял о том, что неплохо бы размять пальцы и сыграть что-нибудь сложное и затейливое…
Однако, осуществить задуманное не вышло: стоило промокнуть губы салфеткой, как Бри тут же подскочила с подносом.
– Поел, Арчи? Тогда загляни к Донечке, он просил, – и она потыкала крепким пальчиком вверх, в потолок.
Умиление, с которым она говорила о фейри, выглядело комично, но было вполне объяснимо: не каждому брауни в личное пользование достаются такие хоромы. По меркам этих созданий Бри была настоящей богачкой.
Итак, как ни хотелось мне скорее заняться музыкой, пришлось, скрепя сердце, отложить это занятие. Не успел я подойти к лестнице, как раздался очень громкий, очень явный звук выстрела. А спустя секунду еще один.
Бах! Бах!
Стреляли явно наверху. Я оглянулся на Бри, но она только покачала головой и замахала руками, мол, давай, иди быстрей.
Только я поднялся по лестнице, как снова бахнуло. Стреляли явно в кабинете, поэтому в дверь я постучал с опаской.
«Открыто!» – донеслось изнутри. Я вошел, и тут же наткнулся взглядом на вазу, полную ярко-красных яблок, и на подошвы щегольских черно-белых ботинок. Донни устроился в кресле, слегка наискосок, закинув скрещенные в щиколотках ноги на стол. Одну руку он держал за головой, в другой, в тонкой перчатке, крутил револьвер.
– Ты вовремя, золотце! – объявил он. – А то я уже начал скучать, – и адресовал мне один из томно-лукавых взглядов, которые до сих пор приводили меня в замешательство. Но прежде, чем я придумал достойный ответ, фейри ухмыльнулся и продолжил, попутно вставляя патроны в барабан: – А скучать мне никак нельзя. Это плохо сказывается на здоровье окружающих и состоянии мебели.
С этими словами он картинно прицелился, закусив губу и прикрыв один глаз, и сделал еще два выстрела.
Бах! Бах!
Висящий напротив портрет Шекспира пополнился двумя новыми отверстиями – на кончике носа и аккурат между глаз.
–Ты явно его недолюбливаешь, – заметил я.
– Я всех людей недолюбливаю. И, в целом, невысокого о них мнения. Но иногда они… удивляют. – Тон его стал неожиданно серьезным, а глаза потемнели, будто налились свинцом. – Они отняли самое дорогое, что у меня было. Но они же и одарили меня им когда-то. Так что… – Некоторое время мы смотрели друг на друга, потом фейри снял ноги со стола и указал подбородком в сторону портрета. – А что до нашего великого Билли… У меня к нему свои счеты. Низвести сидхе до каких-то «феечек»… – Донни оскорбленно фыркнул. – Злопамятный стервец. Но гениальный, не отнять.
Повисло молчание. Я ждал продолжения, фейри, откинувшись в кресле, разглядывал многострадальный портрет драматурга.
– Бри сказала, ты хотел меня видеть, – наконец решил напомнить я.
– О, это совершенно беспроигрышное утверждение, – заявил он с коварной улыбкой, возвращаясь к своему обычному игривому тону. – Но да, ты прав. Думаю, тебе стоит узнать некоторые тонкости заключения магического договора, раз уж ты так неосмотрительно на него нарвался.
Я весь обратился в слух.
– Хорошая новость заключается в том, что потребовать от тебя в качестве долга можно только то, что ты в состоянии достать или сделать. А вот и плохая: это все ограничения. Да, ты можешь спорить или торговаться, но конечное решение за второй стороной. Требование считается установленным или после фразы: «Сделай то-то и то-то, и я посчитаю твой долг закрытым» или же с согласием второй стороны на твое предложение – «Я делаю то-то и то-то, и ты признаешь мой долг закрытым».
– А что будет, если я не выполню свое обещание?
– Тогда тот, кому ты его дал, получит над тобой власть.
– Как … ты надо мной? – спрашивать об этом не хотелось, но слишком уж свежи был воспоминания о холодке дула, прижатого к виску.
Донни отвел взгляд и усмехнулся как-то криво.
– Точно, как я над тобой, – когда он вновь посмотрел в мою сторону, выражение лица его было безмятежно. – Но вообще-то объем и продолжительность этого влияния зависит от того, насколько тот, второй, сильнее тебя. Есть какие-нибудь вопросы?
В раздумьях я обвел кабинет взглядом: лисья морда, изображенная на стене, серебристая свирель с колючей веткой под ней.... Стол… Ваза из темного стекла с красными, почти бордовыми, яблоками, стопка писем на краю стола. Письма… Точно!
– Я хотел отправить пару писем, но…
Донни тут же протянул мне ладонь.
– Давай сюда, передам нашим шустрым курьерам.
Я немного посомневался, но все же вложил в его руку конверты. Он легко и, вроде бы, не глядя положил их сверху на стопку. Однако, когда я уже выходил, фейри принялся негромко напевать на мотив одной известной мелодии: «Что за везучая девчонка наша Мейси…».
Я решил, что, пожалуй, больше не буду пользоваться этим почтовым отделением.
