Edd Jee
Одержимые. Заражение
Глава 16. Планы и решения
– А надо в депутаты податься, – выдал вдруг Мишка, закидывая опустевшую бутылку в ведро в углу, и вдруг сполз с табурета и встал на четвереньки. – Самое то работенка – не бей лежачего, еще можно в телефончик играть, и платят неплохо.
В вялотекущей но активно меняющейся беседе они продолжали ходить вокруг заработков и все же сошлись на том, что вахта не для них. Но денег хотелось, причем немалых.
– Чего-чего? – переспросил Саня, неотрывно следя за подозрительными поползновениями Мишки. – Ты куда это?
Мишка же, открыв дверцы тумбы, забрался туда и принялся что-то передвигать и чем-то брякать. А еще что-то бормотал, но слышно было не очень. Через пару минут он выбрался на волю с третьей бутылкой в руках. Она была слегка начата, но Сане это было неважно.
– Ну так ты как? – спросил Мишка, неизвестно про что продолжая рассказ.
– Наливай, конечно, я разве когда-нибудь отказывался? – едва ворочая языком, сказал Саня. – Стакан что ли не найдешь?
– Да я разве про это спрашиваю? – отмахнулся Мишка, и едва не отправил тем самым бутылку в мусорное ведро еще недопитой. – Я знаю, что про это тебя можно не спрашивать, – вернув свой зад на табуретку, он пододвинул санину рюмку к своей и принялся их наполнять.
– А о чем же ты меня спрашиваешь? – удивился Саня, возвращая себе полную рюмку.
– Так про депутатов же, – озадаченно пробормотал Мишка. – Или нет. Не помню.
– Э-э-э, совсем память пропил, – вздохнул Саня. – Ну давай тогда за память выпьем.
– Не чокаясь, – согласился Мишка, хмуро глядя на дно рюмки. – Дед мой хорошим был человеком, матушкин отец, – выпив все содержимое, он поморщился, но ни закусывать, ни хотя бы занюхивать он не стал.
– Депутат что ли? – удивился Саня, продолжая греть в руках свою рюмку, правда уже опустевшую.
– Кто? – после минутной паузы переспросил Мишка, пытаясь вспомнить, куда поставил бутылку.
Саня поднял голову и попытался посмотреть на товарища и его бегающий взгляд.
– Что кто? – уточнил он.
– Не помню, – ответил Мишка. – А мы с тобой про что говорили?
– Про музыку наверное? – предположил Саня, осматривая помещение, в котором оказался. – Мишка?
– Что? – переспросил тот.
– Ми-и-ишка! – удивленно протянул Саня.
– Э-э-э? Что надо то тебе? – Мишкин голос даже будто протрезвел, но самую малость.
– Мишка! – еще громче завопил Саня. – Ты ли это?
– Э-э-э? Ты чего? – немного заикаясь проблеял Мишка, гадая, не сбежать ли.
– Мишка! Да тебя же мне сам бог послал! Ты же на гитаре играешь. Ты самый всамделишный музыкант. А я как раз музыкантов собирался искать, как приеду в столицу, – выпрямившись на табурете, Саня зажевал последний пельмень. – Так а представляешь, мне же там сначала надо было бы устроиться где, квартирку снять или комнату. Работу тоже надо найти. А потом еще связи и знакомства заводить. Ну не по объявлению же музыкантов искать. А тут ты, да еще с жильем. Не столица конечно. Но можно же потом всем вместе уехать.
Саня строчил как из пулемета, да так, будто и не был пьян. Мишка же так сильно протрезветь не успел, и поэтому понимал едва ли половину.
– Так, что мы имеем? Певец, композитор и поэт у нас есть, он же лицо группы, лидер и все такое. То есть это я. Треки тоже я могу сводить при надобности. Первое время. Гитарист тоже есть. Ну это же уже замечательно. Если что пока и под одну гитару можно петь. А я могу подыграть одним пальцем на синтезаторе. Стоп! У нас же есть Карина! Ура!
Саня вскочил и принялся скакать по кухоньке, лихо выделывая коленца.
– Мы на Карину наденем платьице покороче, чулочки. Для разнообразия купим ей кливитару. И все мужики наши!
Мишка не осмелился напоминать Сане, что все это уже было. В частности то, что он – Мишка, был у него в группе гитаристом, а Карина была клавишницей в короткой юбочке и чулочках. Разве что без клавитары.
– Знаешь. У меня уже есть стихи и музыка для пары десятков песен. Разыграемся, порепетируем и выберем из них три-четыре. Запишем как следует и выпустим демо! А там уж никакая столица перед нами не устоит. Начнем конечно с малого, но я уверен, вскоре мы будем собирать самые большие площадки, мотаясь по городам и заграницам.
Мишке описанная картина понравилась, и он даже пожалел, что не брал гитару в руки уже пару лет. С тех самых пор, когда Саня уехал и бросил их. Они тогда все втроем, ну и с другими товарищами, отучившись в культпросветучилище и уже даже работая по специальности, жили в одной общаге, а на общей кухне, которую по назначению давно никто не использовал, частенько репетировали. Неплохое было время. Ровно до тех пор, пока Саня не сбежал от них.
Мишка даже замечтался, а так как градусов по его крови гуляло немало, видения эти казались вполне вещественными и очень даже приятными.
– Все, решено! – выдал Саня и сел на жалобно скрипнувшую табуретку. – Сейчас же идем к Карине. Ты кстати знаешь, где она живет?
– Знаю, – тяжело вздохнув ответил Мишка. – Тут недалеко. Только поздно уже, – и он глянул на часы, стоящие на холодильнике. Времени на них значилось без малого семь утра. – Ну то есть рано еще. Каринка раньше одиннадцати не встает, если у нее выходной. А если рабочий день, так раньше семи вечера ее дома не бывает. Да и то лучше звонить предварительно.
Саня приуныл поначалу, но потом встрепенулся.
– Ну тогда у нас есть время все хорошенько спланировать.
– За это надо выпить! – выдал Мишка, торопливо разливая остатки непонятно какой по счету бутылки.
Чокнувшись, они молча выпили. Далее Саня больше не молчал ни разу.
– Значит так, – начал он, закусывая половинкой луковицы. – Здесь у тебя тесновато, так что надо будет найти более подходящее место для репетиций. Гараж какой-нибудь. Да и для жилья бы чего попросторнее. Но это потом. Для начала и тут можно пару раз репетнуть. А там посмотрим. Эх. Работу надо будет искать. Без денег пока никак. Но там потом придумаем что да как. Вот все вместе соберемся и решим. Эх. Точно рановато идти? Может в одиннадцать пойдем, если она в это время встает?
– Давай в одиннадцать, – согласился Мишка, понимая, что Саня отрицательного ответа попросту не услышит. – За это надо выпить, – и они чокнулись.
Когда Саня оторвал голову от стола и разлепил веки, было темно. И холодно. А еще шея болела так, будто голову Сане отрубили тупым топором, потом пришили грубой ниткой, а чтобы скрепить позвонки, воткнули в темечко длинный металлический костыль. А в рот будто бы затолкали грязный носок. Очень грязный.
Рядом послышался резкий всхрап и Саня, вздрогнув, упал на пол.
– А? Что? Где? – испуганно пробормотал Мишка, озираясь по сторонам. – Блин, чего холодрыга-то такая?
А все просто. Дело было к ночи уже. Они с Саней заснули прямо за столом и проспали весь день. А утлая квартирка к этому времени и так успела бы выстыть, так еще и задвижка на трубе не была закрыта. В общем, разве что лед в чайных чашках не образовался. Впрочем, чай никто и не пил, а водки в рюмках не осталось.
Мишка бодро вскочил на ноги и прямо в своих лакированных туфлях рванул на улицу. Разве что надел на себя какую-то рванину. Саня не разглядел, что именно. Через пару минут Мишка вернулся с огромной охапкой березовых дров в снегу, и принялся растапливать печь.
– Кажется жрать хочется, – выдал Саня, когда пятнадцатью минутами позже сидел на полу, прижимаясь к разогревающемуся боку печи. – И пить.
– Хочется, – согласился Мишка. – Пельменей вроде была еще одна пачка. Ну а с питьем подумаем что предпринять.
Глава 17. Бесконечное застолье
Оказалось, что вновь наступила ночь, причем уже глубокая. После возлияний, которые были уже оказывается накануне, было очень сильно не по себе – чего-то хотелось, наверное поесть и еще выпить. Да и спать наверное стоило бы лечь – сидя за столом делать это было не очень удобно.
Мишка суетился по кухне в какой-то рванине, на деле оказавшейся самой настоящей телогрейкой. Вид у нее был такой, будто у хозяина этой квартирки дед или прадед в ней всю войну прошел, потом в ней же вернулся, потом работал над восстановлением родины, а потом точно так же в ней работал сын и внук, может и правнук тоже. И теперь вот она досталась Мишке вместе со съемными хоромами.
Спустя еще час Мишка и Саня ели пельмени, коих оказалась полная морозилка, запивая их чаем без сахара. К нарезанному батону была открыта пыльная баночка с малиновым вареньем.
– А когда мы к Карине пойдем? – спросил Саня, не особо соображая, который час.
– Ну точно не сегодня, – ответил Мишка. – Завтру к обеду.
– Да, к обеду будет самое оно, – согласился Саня уже не особо припоминая, о чем вообще речь. – Надо бы выспаться перед этим. Картошка толченая к обеду самое то, и лучше бы с котлетами.
– Где-то тут была раскладушка, – бормотал Мишка не прислушиваясь к саниным словоизлияниям.
Ночь прошла беспокойно. Мишка то сам вставал подкидывать дровишек в печку, то гнал своего гостя. Уже под утро печь протопилась и можно было закрыть задвижку. После этого Мишка устало повалился на свой диван и уснул без задних ног.
– Подъем! – скомандовал Саня.
Он бодро сновал по квартирке, отыскивая местечко, куда можно пока приткнуть сумку, да куда положить ноутбук. Получалось, что и некуда.
– Да вставай ты уже! – едва ли не вопил он. – Утро уже давно.
Морозную серость за окном только воодушевленный Саня мог назвать утром. Погода у него всегда зависела от настроения. При хорошем настроении плохой погоды он попросту не видел.
Кряхтя как старикашка, Мишка приподнялся и глянул на часы.
– Девять утра же только! – возмущенно воскликнул он, откидываясь на подушку. – У меня сегодня выходной, и я намеревался встать в двенадцать. Или лучше полтретьего.
Вообще-то выходной у него был накануне, а в этот день ему уже и вовсе никуда не надо, но не об этом речь.
– Ладно, к Карине все равно идти рановато, так что можешь еще немного поспать, – разрешил Саня. – А я соображу чего на стол.
Мишка уронил голову на подушку и захрапел. А может сначала захрапел, а потом уронил голову. Тут сложно сказать. А разбудил его запах съестного и чье-то пение. Первое было приятным, а второе на любителя. Чье это пение Мишка сообразил почти сразу, и быстрее бы сообразил, да спросонья он был на это не способен. А вот отчего пахнет едой он еще долго не мог сообразить. По такому случаю он сразу вскочил и как был, в неглиже, бросился на кухню, проверять, кто это там кашеварит.
– Саня? – разочарованно протянул он. – Ты разве варить умеешь?
О том, что раз поет Саня, то и варит он же, Мишка как-то совсем не подумал.
– Конечно умею, – буркнул тот, – я еще пока не заработал себе на кухарку. Но я в процессе.
– Ну помнится тебе готовила Карина, – противненьким голосом вставил Мишка, усаживаясь за стол и потирая руки.
– Помнится, ты тоже там был, и тоже там ел. Мы вообще-то в общаге жили, в одной секции.
– Но варила-то она тебе. А я был всего лишь нахлебником.
Саня не ответил. Вместо этого он поставил на стол жаровню с каким-то месивом. Как понял Мишка, в составе есть картофель, и не только он. Еще там должно было бы быть масло, на котором можно было бы пожарить картошку, но масла не имелось. Это Мишка помнил точно – он еще неделю назад вылил последнее на сковороду, намереваясь пожарить яичницу. Что-то еще было помимо картофеля, но что именно, было непонятно. Тогда Мишка попытался припомнить, что у него было в запасах.
– Капуста что ли? – пробормотал он в упор разглядывая содержимое ложки, которую не донес до рта.
– Капуста что ли, – пробурчал Саня в ответ, вскарабкавшись на соседний табурет. – Жричодали. А на деликатесы мы пока не заработали.
– Да я разве отказываюсь, – вздохнул Мишка, и отправил ложку в рот. – Хотя там где-то вроде мясо было. А ты соль тоже не нашел?
– Соль? – и Саня хлопнул себя ладонью по лбу. – А я еще думаю, что же еще-то надо.
Молча Мишка поставил солонку на стол. Еще хотелось нарезать колбасы, но он сомневался, что она осталась. А может ее и не было изначально.
– Выпить бы? – протянул он вопросительно и с надеждой глянул на Саню.
– Выпить бы, – согласился тот, отважно кивнув в подтверждение своих слов, а потом с неменьшей надеждой уставился на Мишку.
Мишка разом повеселел и принялся что-то выискивать за холодильником.
– Ну я же в баре работаю, – пожал он плечами в ответ на вопросительный взгляд Сани. – Посетители редко допивают до дна.
В общем, не пошли они в этот день к Карине. Проснулись, как и накануне, ближе к девяти часам вечера и потом всю ночь топили печь. Запивали сие действие, естественно, чем могли. Утром похмелялись, доедая картофельно-капустное месиво. Через день опять похмелялись, но на сей раз не заедали, а запивали спиртное водой. Но Саня не отчаивался и все еще намеревался дойти до Карины.
С этой четкой мыслью он и проснулся на какой-то день после начала возлияний. Он лежал на раскладушке на чем-то, что по всей видимости являлось постельным бельем, и смотрел в потолок. Уже светало за окном, но в комнате еще было темно, хотя общие очертания комнаты уже обозначились.
Какое-то время он продолжал лежать, вспоминая, что его сюда привело. И довспоминался до времен, когда ходил в садик. Тогда он еще не был знаком ни с Кариной, ни с Мишкой. Зато ему нравилась Лариса Петровна, которая была в их садике музыкальным руководителем. Она вела музыкальное сопровождение ко всем праздником, и именно под ее руководством их все готовили. А так же в каждой группе каждый день проводился музыкальный час. Правда это было всего двадцать минут, но Саня об этом не догадывался даже сейчас.
И вот он думал, то ли так ему та тетка в душу запала, и поэтому он в школьные уже годы отправился в детскую музыкальную школу осваивать фортепиано, а именно на этом инструменте играла Лариса Петровна, то ли нравилась она ему исключительно по этой причине – она умела играть на столь божественном инструменте. Хотя быть может если бы она пела получше, Саня бы сразу понял, что он создан для того, чтобы петь.
Доведя свои умозаключения до этой точки, он отбросил все глупые мысли о временах столь давних, что даже память о них поросла мхом, и с кряхтением сел в постели.
– Мишка, вставай. Нас ждет великий путь.
– Отстань от меня, изверг, – отозвался товарищ с разложенного дивана, – я больше не хочу пить. И не могу. И не буду.
– Ты так говоришь, как будто я тебе за шиворот заливал. Это между прочим твои были бутылки.
– Если бы не ты, я бы смог остановиться в первое же утро. А ты… А с тобой.
– Ты вставать будешь?
– Не думаю, что у меня получится.
Конечно на самом деле этот диалог был не особо четким в плане произношения, и занял у ребят минут двадцать.
– Я кажется умираю, – простонал Мишка и перевернулся на другой бок, и скатился на пол.
Пол был холодным и потому он тотчас проснулся и вскочил на ноги и тотчас запрыгнул на диван.
– О, раз уж ты встал, то поставь что ли чайник, чая попьем для разнообразия, – простонал Саня и опустил голову на подушку. – Чай-то ты будешь?
– Не уверен, что у меня есть заварка. Да и печку надо сначала затопить.
С кряхтением Мишка принялся искать тапки.
– Затапливай. Чай попьем и пойдем к Карине.
– Мне кажется, что сейчас не утро. И боюсь, что Карина не поймет столь позднего визита.
– Если мы не пойдем к ней сейчас, то так и помрем, не выйдя из запоя.
– И то верно. Но не пойдем же мы к ней с пустыми руками. У меня где-то здесь была бутылочка припрятана. Да и одеться надо поприличнее, а то она нас на порог не пустит. Девчонка же, чего с нее взять.
Глава 18. Лекс и его новый путь
Лекс Владимиров не мог уснуть всю ночь. У него видимо был жар. Иначе как объяснить тот факт, что у него пересохло во рту и то и дело приходилось вставать, чтобы выпить воды. Было жарко. Чертовы кочегары видимо родом из ада, раз так топят. Даже летом в самый жаркий день на солнце не бывало так невыносимо.
Лекс так часто вставал чтобы попить воды, что выпил весь чайник. И потому, после того, как чайник опустел, он попросту прикладывался к крану. Приходилось склоняться над раковиной в казенном санузле, при этом из зеркала на него смотрел какой-то вурдалак, имеющий с Лексом лишь отдаленное сходство.
И всякий раз, возвращаясь из санузла, Лекс доставал из сумки косметичку с лекарствами. Он выпил все жаропонижающее, обезболивающее и отхаркивающее. А потом думал над препаратами для пищеварения. В итоге выпил пару таблеток чего-то для поджелудочной, и весь активированный уголь.
За окнами рассвело, а потом стемнело, а Лекс так и продолжал метаться в постели, и до крана с водой. Как в это время поел даже и не запомнил, но колбасы и хлеба у него не осталось. Все контейнеры, заботливо подложенные в сумку со съестным маменькой были разве что не вылизаны дочиста. Не осталось даже сухой лапши и коньяка – только банки, бутылки и прочие упаковки в опустошенном виде. Все это Лекс обнаружил, когда ему полегчало. А полегчало ему только на следующий день часам к трем дня.
Оторвав чугунную голову от подушки, Лекс осмотрелся. Это небольшое помещение неопрятного вида было ему незнакомо. Стены с обоями под покраску, окно, занавешенное плотной портьерой в цвет обоев. Чьи-то вещи разбросаны по полу так, что немногочисленной мебели и не видно.
– А, это мои вещи, – проскрипел Лекс, с трудом приняв сидячее положение. – Пить.
То, что он и так все прошедшие сутки пил и пил, он, естественно не помнил.
Чайник оказался пуст, обе бутылки с минералкой, купленные в дорогу, были пусты. И даже бутылка с остатками коньяка была пуста. И хорошо, что две другие бутылки были надежно спрятаны, а иначе он бы и их выпил. Пришлось опять прикладываться к крану в санузле. И только выпив не меньше пары литров, и хорошенько промочив волосы, растрепавшиеся за время, проведенное в постели, Лекс вышел из ванной комнаты и уже более осмысленным взглядом осмотрел свою обитель.
– Это… это кажется, – он стал что-то припоминать, а потом вцепился в волосы и видимо попытался выдрать. – А-а-а, черт! Зачем мне встретился этот Саня? Это из-за него меня занесло черте куда. Это же надо! Я из-за него еще и напился.
О том, что он не пил за поздним ужином, да и после тоже, он постарался не думать. Он вообще почти сразу после горячей ванны лег спать. Только выпил пару таблеток аспирина, надеясь, что это поможет не схлопотать заражения от укуса.
– Ах, черт, меня еще и покусали, – взвыл он.
Повалившись на кровать, он включил лампу на прикроватной тумбочке и принялся разглядывать ногу, потом другую. Обе. От пяток и до самой той точки, которая обычно ищет приключений. Но обе ноги были целы и невредимы.
– Может мне это приснилось, после того, как я напился? Да, наверное так и было.
Решившись думать именно так, и никак иначе, а Лекс был упорен в достижении поставленных целей, особенно если и делать ничего не надо было, он принялся сооружать себе завтрак, точнее обед. Ужин.
– Ранний ужин, – решил он, глянув на часы.
На часах на стене напротив кровати висели часы, и было на них три часа без десяти минут. А дня или ночи Лекс выяснил не сразу. Телефон на его манипуляции не реагировал и зарядки под рукой не было. А с чего начать поиски ноутбука он и вовсе не представлял. Тогда, минут через десять он догадался отдернуть портьеры. За окном было светло.
– Значит день, – простонал Лекс вновь падая на кровать. – Какой можно сделать вывод? Я все сожрал, или же меня обокрали и вынесли всю еду. Правда зачем-то оставили все бутылки и сложили пакетики из-под съеденного в урну в туалете.
Еще минут через десять Лекс понял, что нужно идти в кафе, или хотя бы в магазин.
– В магазин, – решился он. – Да поближе, пусть даже это будет ларек с ценами в два раза выше высоких. И хорошо, если у меня хватит сил сходить туда и обратно.
Еще через десять минут он наконец стал одеваться и обнаружил, что правые штанины и джинсов, и подштанников, имеют по два полукруглых ряда рваных дырочек как раз под коленом, и вдобавок окровавленные.
Еще через десять минут, полностью одевшись, Лекс отыскал среди разбросанных вещей пакет и упаковал туда испорченные вещи. Воровато вышел за дверь и растерянно поразглядывал оба конца коридора и на первый взгляд выхода не было, только вход. Много входов. Точнее ряд одинаковых дверей, ведущих в номера.
Через десять минут Лекс наконец догадался, что чем гадать, проще пройтись по коридорчику и подергать двери.
Дергать ничего не пришлось – в центре коридора имелся выход на лестницу.
Через десять минут, расспросив имеющегося в наличии администратора, а затем все так же воровато выбросив пакет в мусорный бак за гостиницей, Лекс вышел за ворота прилегающей территории.
По словам администратора, и на счастье Лекса, ближайший магазин был одновременно с тем довольно крупный, для этого городишки конечно, супермаркетом, и там даже можно кофе попить со свежей выпечкой.
Дорога до магазина Лексу показалась знакома и только через десять минут, уже подходя к дверям, он сообразил, почему. Это не было дежавю. Лекс именно по этой вот улице накануне убегал от преступников, которые изодрали его штаны. Не накануне конечно, но Лекс этого не знал, и не узнает.
Минут через десять Лекс сидел на высоком стульчике у крохотной полки, изображавшей стол, и пил крепкий кофе с чем-то похожим на круассан.
– А жизнь-то налаживается, – пробормотал он, чувствуя, как тепло разливается по его телу, начиная от желудка.
Сжевав десятый пирожок, после десятого круассана, и запив его десятым стаканчиком кофе, Лекс наконец-то почувствовал себя человеком. Удручало только то, что пришлось десять раз вставать со стула и покупать кофе в автомате. Набрав еще пирожков и булочек, и прочего хлеба, а также пакетов с лапшой и сосисками, майонеза и заварки, он расплатился и поскакал в гостиницу. Он шел бы медленнее, но было холодно. Хотя не так холодно, как накануне, или когда там. Но на самом деле было холоднее. От мороза стоял такой смог, что солнце было едва видно в ясном небе. А еще Лекс забыл надеть свитер и нижние теплые штаны. Именно поэтому ему было холодно. Но сейчас не о том. Нагрузившись съестным, он поспешил в свой временный дом. Нужно было срочно записать новую идею. Песня должна получиться бомбическая. И нужно поскорее записать слова и кое-какие ноты, а потом уже с ноутом немного поработать над сведением давно записанных треков.
Спеша по давешней узенькой улочке, которая наверное навсегда впечатается в его память, он немного притормозил и испуганно заозирался. Он не сразу понял, что его насторожило. Вроде не воспоминания о неприятном заселении в гостиницу. Что было, то прошло, и Лекса уже никоим образом не волновало. Может, мысли о Сане, чтоб его кто покусал за то, что он такой противный, и испортил ему дорогу к славе? Да вроде нет. Его конечно нужно поскорее найти и устранить радикально, но желательно без уголовщины.
Но что же, что заставило его остановиться?
– Слышь, Сопля, переставляй свои копыта порезче. Нас братва ждет. И аккуратнее. Не разбей товар.
– Да ладно, Шпала. Иду я. Че ты на меня наезжаешь.
По перекрестку с улицей, той самой, на которой как бы стояла гостиница, по крайней мере воротами своей прилегающей территории, прошли двое. Один был высоченным и тощим, и даже не смотря на зимнюю одежду невнятного цвета напоминал палку. Другой, если и был среднего роста, то из-за осанки, точнее ее отсутствия, казался лилипутом и больше походил на висящую на вешалке куртку, под которой семенили тонкие ножки. Еще более тонкие, чем у высокого. И об эти ножки с позвякиванием ударялись переполненные пакеты.
Лекса они не заметили, а если и заметили, но не обратили особого внимания, и вскоре скрылись за углом. Глаза Лекса сузились от предвидения какого-то понимания, и он поспешил следом.
