Елена Рахманина
Выиграю твою жизнь
Вот только когда я попала в дом бабушки, то поняла, что жестокость людей имеет множество граней. И если безразличие и отстранённость партнёров отца, которых я знала с детства, меня хоть и поражала, но не сильно удивляла. То поведение бабки, наверное, до конца жизни останется для меня загадкой.
Я не знала её, мать с ней не желала общаться, и, если бы не смерть отца, вероятно, мы бы так и не познакомились.
И вскоре многое в поведении и прошлом матери для меня стало понятным. Красивая девочка, улыбающаяся со старых фотокарточек в альбоме бабки, имела очень грустный, затравленный взгляд. То, что её нещадно били, унижали, третировали, оказалось вдруг очевидным, ведь эту стратегию поведения бабушка не изменила и со мной. «Любя» меня так же, как и дочь.
Подозревала, что мама отчасти потому и принимала наркоту, чтобы уйти в нирвану и не слышать голоса бабки. А так как её дочь не реагировала больше на оскорбления, она полностью переключилась на меня.
Помню, как спустя пару месяцев со дня похорон отца вернулась из школы накрашенная. Все красились, никого подобным уже не удивишь. Но стоило это увидеть бабке, как она тут же зацепилась за мой вид.
– Думала, хоть ты нормальной вырастешь, а всё со шлюхи-матери пример берёшь. Ей-то повезло, я её красивую родила, вот и подобрал её твой папаша. А ты? Обезьянка, рот огромный, глаза огромные, вся некрасивая, нескладная. Кому ты такая нужна?
Слова резали по больному острозаточенным лезвием ножа, отработанными движениями, точно попадая в цель. Я стояла, глядя на неё этими самыми огромными глазами, сжимая кулаки и силясь не расплакаться при ней. Как и любой энергетический вампир, она лишь получит удовольствие от моих эмоций. Но сдержать себя была не в состоянии. Предательская слеза скатилась по щеке, вызывая у неё довольную улыбку.
И ведь я догадывалась, что отличаюсь от миловидных сверстниц. Слишком угловатая, худая, и грудь никак не хотела расти. И все эти оскорбления попали на благодатную почву в период, когда моя внешность скорее походила на набор элементов, не образуя единого целого. И действительно, глядя в зеркало, я наблюдала в нём нечто неоформленное, некрасивое, грубо сколоченное. Странно лишь то, что мальчишек моя угловатость не отпугивала и они всё равно хотели дружить. Ошибка, сбой в матрице.
Заметив мою растерянность, бабка сжала в кулаке мои кудри и потащила умываться в ванную комнату. Я кричала, визжала, царапалась, пыталась её укусить, но ничего не помогало. Бабка весила раза в три больше меня и, похоже, имела кожу на столько же слоёв толще.
– Ничего, тебя-то я воспитаю, – причитала она, включая воду. Нагнула меня над умывальником и принялась смывать косметику намыленной хозяйственным мылом рукой.
– Отпусти, – я фыркала и отплёвывалась, жмурясь, когда мыльная жижа затекала в глаза, – ненавижу. Ненавижу тебя. Чтоб ты сдохла.
– А кто у тебя останется, если я и сдохну? – ухмыльнулась она, совсем не задетая моими проклятьями, продолжая свою пытку. – Пока живёшь под моей крышей, ешь мою еду – делаешь, как я говорю.
В тот же день я поняла, что мне срочно нужно искать работу. Какую угодно.
Как только бабка вышла из комнаты, я медленно сползла на пол, давая волю слезам.
Хотелось домой, к отцу. Вновь обрести и почувствовать защиту. Спокойствие.
Поначалу мне каждый раз приходилось возвращаться в свою ужасную реальность и понимать, что как прежде уже не будет никогда. И если раньше у меня были зубы и ногти. То вскоре отрасли клыки и когти.
***
Направилась к выходу из кабинета, потому что Ямадаев вновь вернулся к своему ноутбуку, словно забыв о моём присутствии. Но стоило мне подойти к двери, как за спиной раздался его голос.
– Как тебя зовут? – голос сухой, спокойный. Ровный. Такой, каким должен быть у хозяина.
Радуюсь, что он не замечает моего замешательства, когда я силюсь вспомнить имя в паспорте.
– Алиса, – поворачиваюсь к нему, – но все зовут меня Лиса.
«С» в моём имени звучало протяжно, и я почти прошипела его. Лис-са.
– Тебе следует запомнить ещё одно правило, Лиса.
От того, как он произнёс моё имя, волоски на теле вновь встали дыбом. Словно пробуя его, смакуя, едва ли не лаская. Почти загипнотизировав меня всего парой слов.
Я вдруг неосознанно задержала дыхание, справляясь со странными эмоциями.
– Какое же? – интересуюсь с любопытством, вовсе не спеша покинуть этот кабинет.
Мне здесь нравилось. С ним нравилось. Я бы сидела в уголочке и просто наблюдала за тем, как он работает, отдаёт приказы. Трахается. На последней мысли тряхнула головой. Боже, я совсем не в себе.
– Здесь не приветствуются отношения с коллегами, и, если я узнаю о нарушении тобой этого правила, тут же уволю.
Я не сразу даже поняла, о чём речь. Какие ещё отношения с коллегами?
А потом меня вдруг осенило. Ян. Конечно же, причина в нём.
И какое дело этому мужику до того, с кем у меня шашни? И знает ли об этом правиле Нелли, которая спит и видит, как охомутает своего Хозяина?
Меня не волновали отношения, и я точно не хотела бы, чтобы улыбки симпатичного парня стоили мне работы. А точнее, куда больше, чем просто работы.
– Не вопрос, – пожала плечами.
Ямадаев кивнул на дверь. Дескать, выметайся. И я скрылась с его глаз.
Когда покинула здание, на улице уже было темно и чертовски холодно. Как ни куталась в свитера, а всё равно мёрзла. Ненавижу холод, он, как и голод, пробирает до самого нутра, зарождая тревогу и страх. Безнадёжность. А я всё никак не могла отогреться, даже если жалась дома к батареям.
К тому же где-то потеряла шапку, а без волос согреться мне не грозило и вовсе.
Не прошла и пары минут по направлению к остановке, как кто-то сжал мою руку.
– Эй, малышка, куда торопишься? Ты так быстро убежала, что я думал, уже не догоню, – улыбается Ян, источая свет, как тот самый Купидон. Не мальчик – сказка.
– Холодно, – поясняю ему, вжимая голову в плечи и переступая ногами на месте.
Он будто только теперь замечает, во что я одета. Тонкая куртка и под ней шарф и шерстяной свитер. Ничто, когда на улице ветер, замешанный на снеге и дожде. Мои щёки и нос стали красными, румяными, и я мечтала глотнуть тёплого воздуха.
– На, держи, – натягивает на мой мёрзнущий бритый череп свою шапку с известным лейблом.
Едва не падаю в обморок, ощутив блаженное тепло. А я уж думала навсегда попрощаться с ушами.
– Спасибо, – тихо благодарю, опуская глаза в пол. Чтобы он не разглядел моего раздражения. Ненавижу быть должной, особенно когда ни о чём не прошу.
– Не за что, малышка. Может, посидим где-нибудь? Мне кажется, ты с обеда ничего не ела, – вновь улыбается. И эта улыбка словно приколочена к его лицу. И не будь он таким красивым, я бы попросила его перестать лыбиться.
Мне не хочется с ним обедать, за целый день я устала от работы, шума и людей, и единственное, о чём мечтаю, – лечь спать.
– Не могу, – возвращаю ему пластмассовую улыбку, – «Хозяин» сказал, что за шашни на работе меня тут же с неё вышвырнут.
Слово «хозяин» я произношу с большой долей сарказма, надеясь, что Ян поймёт моё реальное отношение.
Сначала на его симпатичной мордашке рождается недоумение, а потом ухмылка.
– Надо же, раньше таких правил не было, – признаётся он, и я ловлю его на вранье. Он точно давно работает на своего Хозяина. Только вопрос, сейчас он на задании или нет?
– Времена меняются, – пожимаю плечами, строя из себя саму невинность.
– Ну мы же ему не расскажем, – вновь искушает меня, наклоняется ко мне чуть ниже, проводит пальцами по щеке. Ласка мимолётная, но я отшатываюсь от этого движения. Свожу брови. Терпеть не могу, когда ко мне прикасаются без разрешения.
Желание уйти никуда не делось, но теперь, когда понимаю, что он не первый день служит Хозяину, приходит мысль разведать у него хотя бы какую-то информацию об этом мужчине.
– Если гарантируешь, что меня не уволят, – соглашаюсь я, продолжая давить улыбку.
Ян окидывает меня взглядом, начиная со своей шапки и заканчивая моими ботинками.
– Конечно, малышка.
Глава 14
Спустились с Яном на подземную парковку. Я и не подозревала, что под старым зданием может находиться ещё и паркинг.
Писк сигнализации отозвался в жёлтом «Камаро». Моргнула, не в силах поверить собственным глазам. Даже если предположить, что он купил её не у дилера, автомобиль стоил космически дорого. Простой бармен себе такую тачку точно не в состоянии купить.
Я выразительно посмотрела на парня. Тот лишь пожал плечами.
– Хо… Ямадаев иногда позволяет брать свои тачки, – ответил с явной неохотой.
Очевидно, и для Яна Шамиль не кто иной, как господин. Занятно. Чем можно заслужить такую преданность, чтобы человек считал себя твоей собственностью? Почти вещью. Живой. Думающей, но вещью, имеющей хозяина.
Если и был у Яна план вывести новую знакомую на чистую воду, то сам он шифровался из рук вон плохо в попытках меня впечатлить.
Он открыл передо мной дверь, и я примостилась на кресле, рассматривая сверкающий новизной черно-канареечный салон машины. Вопросы в голове множились. Лишь силой воли заставила себя прикусить язык. Щедрый Хозяин.
По пути в кафе Ян травил какие-то смешные истории, и я старалась смеяться в нужных местах, показывая свою заинтересованность. Хотя сама ума не могла приложить, почему ему вдруг пришло в голову остаться в моей компании, а не снять на этой тачке какую-нибудь красотку. Сейчас любая будет краше меня.
К моему ужасу, парень привёз меня в пафосное место. Зайдя в дорогой ресторан, я тут же ощутила себя не в своей тарелке, вновь злясь на ухажёра. Среди стильно одетых посетителей я выделялась дешёвыми, потрепанными шмотками. И лицом, не так давно «обласканным» чужими кулаками. Бледная, уставшая, я мечтала побыть в тишине. Но не тут-то было.
Хостес неприязненно меня оглядели, но улыбнулись моему кавалеру.
Ян же этих взглядов и моего состояния не заметил, кружил вокруг меня, обхаживая. Отодвигая стул, чтобы села, передав из рук официанта меню и рекомендуя свои любимые блюда.
– Как давно ты работаешь на Хозяина? – вконец раздраконенная, спрашиваю в лоб, не ожидая честного ответа.
Расслабленная улыбка на лице молодого человека пошла рябью, но не исчезла. Я восхитилась подобным самообладанием.
– Хозяин, – повторил он слово с той же неприязненной интонацией, что и я, – это не совсем то, что ты думаешь.
Склоняю голову, изучающе рассматривая собеседника. Официантка принесла нам вино. Я не любила этот напиток и не понимала его вкуса, но так хотелось ощутить лёгкость, что, не подумав о пустом желудке, пригубила. С первым глотком тепло разлилось по телу, стирая усталость и напряжённость.
– А что же?
– Когда-то Хозяин спас меня, и я остался обязан ему жизнью. За это несу ему службу.
– А в том баре что делал?
– Извини, малышка, я не вправе тебе говорить. А вот, как ты оказалась в «Рае», с удовольствием бы послушал.
Молодой человек подливал в бокал вино, заставляя забыть меру. Заказанное Яном для меня блюдо источало такой аромат, что мой рот тут же наполнился слюной, а сознание повело сильнее, чем от алкоголя.
– Извини, малыш, я не вправе тебе говорить, – возвращаю ему его слова и подмигиваю.
Больше Ян не предпринимал попыток разговорить меня, по крайней мере не так явно. Рассказывал о себе что-то не имеющее отношения к службе на Хозяина. И всё же в этом парне ощущалось двойное дно. До смерти любопытно, чем он занимается в «Рае».
Лишь поднявшись из-за стола спустя пару часов, я ощутила, насколько пьяна. Ноги буквально не держали меня.
Если бы не вовремя оказавшийся рядом со мной Ян, клянусь богом, запуталась бы в ногах и распласталась на полу. Сказалось отсутствие опыта в употреблении спиртного и усталость.
Я, смеясь, схватилась за куртку парня, которую он уже успел натянуть, но, взглянув на него, умолкла. Краска с лица Яна сползла, оставив после себя красные пятна. Прижатая к его боку, я ощутила, как он напрягся.
Зрение меня подводит или я действительно вижу приближающегося к нам Хозяина?
Эмоций по благородному лицу Шамиля не прочесть, но то, как он идёт, словно палач на плаху, подняло в груди смутное беспокойство, которое жахнуло обратно в моё наполненное вином нутро и затонуло в нём.
Он остановился в шаге от нас, рассматривая меня, прижатую к парню, и самого Яна.
– С тобой, Ян, мы поговорим позже, – сухо произнёс Шамиль и, сжав мою руку, дёрнул на себя.
Я недоуменно посмотрела на него, не понимая, что происходит.
– Какого чёрта! – ершусь, сводя брови. Но на мой протест никто из мужчин не обратил внимания.
– Шамиль, я отвезу её и приеду, – с какой-то испуганно-заискивающей интонацией проговорил Ян, продолжая оставаться напряжённым.
Эта сцена доказывала, что Ян действовал не по указке Шамиля. И очевидно, нарушая его приказы. И до меня медленно начало доходить, что он просто-напросто боялся его. Или боялся за меня?
Мужчина опустил на меня взгляд, изучая, словно букашку под микроскопом. Я почти ощущала его желание сделать мне трепанацию и залезть в мозг.
– Ты выпил, – бросил неприязненно Шамиль, на секунду приоткрывая завесу своего настроения. – Езжай домой.
Ян несколько мгновений переводил растерянный взгляд с меня на своего Хозяина. А затем, признавая поражение, кивнул. Отступил. Шамиль, сжимая моё запястье, повёл к выходу. Этот разговор если кого и отрезвил, то только Яна. Я же продолжала ощущать ток алкоголя в венах. Раззадоривающий и кружащий голову.
– Не спешите так, Хозяин, – смеюсь ему в спину. – Куда вы так торопитесь?
Хозяин «Рая» останавливается, но я по инерции впечатываюсь в него, больно ударяясь носом в его плечо. Очень медленно он разворачивается ко мне лицом. Я растерянно озираюсь, понимая, что мы встали где-то на выходе. На нас с интересом взирали девушки-хостес, прожигая взглядом Шамиля. У меня у самой дыхание застряло в горле, не давая сделать очередной вздох. Чёрт, он просто сногсшибательно хорош. И этот чёрный огонь в его глазах сжигал меня, как мотылька, спешащего на свет.
Он мне не по зубам – промелькнула рядом мысль. Не мой уровень, он не для меня. Нужно уносить ноги как можно дальше, иначе я увязну в собственной паутине и уже не смогу выбраться.
– Ты – проблема, – выдыхает он мне в лицо, наклоняясь так, чтобы его слова слышала лишь я. Опасно близко. – А от проблем я привык избавляться.
Смотрю на него широко распахнутыми глазами, переваривая полученную информацию.
– Хочешь утопить меня в Москва-реке? – тихо спрашиваю, отчего-то переходя на «ты».
От моей фамильярности его аж передёргивает. Пальцы сильнее сжимают моё запястье, грозя раскрошить. Девица, что ещё утром полировала тарелки, вдруг смеет вести себя так, словно она ему ровня. В его голове явно подобное не укладывается. Выбивается из привычного порядка вещей, в котором все особи женского пола знали своё место. У его ног.
– Почему бы и нет.
Глаза Шамиля заволокла чернота, и я прочитала в ней не что иное, как желание меня убрать. Не просто угроза, а намерение. Только я совсем не понимаю, когда и где успела накосячить. Не может же ужин с Яном стать причиной моего приговора.
Кто-то зашёл в ресторан, принося внутрь холодный воздух. Он укусил мою кожу, заставив протрезветь и понять, что мужчина не шутит со мной. Не заигрывает.
Дёрнулась в попытке вырваться из стальной хватки, но тщетно. Он с лёгкостью вернул меня на то же место.
Его губы искривила холодная улыбка, делающее его лицо жутким.
– Поздно, – наклонился к моему уху, обжигая своим дыханием.
Глава 15
Я отшатнулась от него, испытывая нехорошее предчувствие. Поймала взгляд Яна, направленный в нашу сторону. Испуганный до такой степени, что глаза показались совершенно стеклянными. И именно его страх перетёк в меня, крича убираться от Ямадаева как можно дальше.
Но, не позволив самостоятельно сделать и шагу, Шамиль грубым движением сжал моё предплечье и потащил вон из ресторана. Я едва поспевала за широкими шагами, а из-за того, что разница в росте была значительной, мне приходилось семенить почти на носочках.
Роскошный Роллс-Ройс «Фантом» хозяина «Рая» оказался припаркован недалеко. Я уставилась на тачку, в восхищении разинув рот, благо, мужчина не имел возможности оценить выражение моего лица. Раскрыл передо мной дверь и запихнул на пассажирское сиденье, будто мусорный мешок в контейнер. Даже не успела сесть нормально, как Шамиль снял пальто и занял водительское место.
Всё происходило в полной тишине. Он даже не смотрел в мою сторону. Но я отчего-то ощущала кипящую в нём злость. Перебирала в памяти все поступки, которые были на моей совести, только ни один мой грех, кроме вранья, пока не касался Шамиля.
– Куда ты меня везёшь? – глухо интересуюсь.
Отчего-то кажется, что на пороге смерти формальности ни к чему.
Но моего собеседника вновь перекосило. Несмотря на жуть, которую нагнал на меня Ян, по губам скользнула нахальная улыбка. Шамиль не смотрел на меня, но, готова поклясться, уловил смену моего настроения.
– Где ты росла? В джунглях? Почему тебя не обучили уважительному отношению к старшим? – раздражённо процедил сквозь зубы спустя минуту, будто всё это время боролся с желанием немедленно свернуть мне шею.
К старшим. Пф! Сколько пафоса. Говорит так, точно считает меня ребёнком. Глупым, несмышлёным, невоспитанным.
– Ты обещал меня утопить, с чего бы мне тебя уважать? – упрямо продолжаю его бесить, рассматривая гордый профиль.
Прямой нос с небольшой горбинкой, чувственные губы, сейчас плотно сжатые. Вздохнула глубоко, не понимая своей реакции, и перевела взгляд в окно. Мы ехали уже минут двадцать, и городской пейзаж сменил лес. Высокие хвойные деревья создавали весьма мрачную атмосферу. К тому же, как назло, вскоре погасли все фонари, и мы мчались по дороге, которую освещали лишь наши фары и дальний свет встречных автомобилей.
Шамиль ничего не ответил. Молчал, словно намеренно ещё больше нервируя.
– Куда мы едем? – уже смиреннее интересуюсь.
На мой вопрос он лишь чуть сильнее сжал руль, отчего на запястьях вздулись вены.
Вновь тишина.
– Что я сделала не так? – ещё более кротким голосом задаю вопрос.
Заглядываю ему в лицо, силясь хоть что-то понять и надеясь, что его разжалобит мой испуг. Но он лишь следил за дорогой, не отрывая от неё глаз.
– Это оттого, что я нарушила запрет и пошла с Яном в ресторан? – озвучиваю первую догадку, пришедшую на ум. Но разве за подобное обещают утопить? Бред…
В автомобиль не проникают посторонние звуки. Ни ветер, ударяющийся в лобовое стекло вместе с дождём, ни звуки проезжающих рядом автомобилей. Я находилась будто в вакууме. И чем дольше мы ехали, тем страшнее становилось.
Лицо мужчины оставалось бесстрастным. Должно быть, он успел взять себя в руки и больше не показывал ни одной из тех эмоций, что я наблюдала в ресторане. Презрение, раздражение, брезгливость и злость. Теперь все чувства надёжно заперты под замком, и передо мной лишь профиль его маски.
– Останови машину, – нервно требую.
Мне не нравится эта долгая дорога, всё дальше отдаляющая меня от города. От мамы. От брата и отца. И я не та девица, которая может чувствовать себя в безопасности рядом с таким человеком. Нам нечего делать в одной машине. Он не везёт меня в загородный дом жарить шашлыки и показывать коллекцию виниловых пластинок. Сглатываю слюну, вновь натыкаясь на тишину.
С каждой секундой мне становится всё страшнее и страшнее. Потому что слишком хорошо понимала – он лишь внешне похож на цивилизованного человека. Нутро у него безжалостного животного, которое уничтожит меня, решив, что я помеха.
– Я знаю, кто ты, – раздаётся его спокойный сдержанный голос, от звучания которого я почти отвыкла за час тишины.
Он сообщил мне новость буднично, даже не взглянув мою сторону, а у меня все внутренности за эти пару секунд будто через мясорубку прокрутились.
Не отдавая отчёта своим действиям, я резко, словно лиса, угодившая в смертельный капкан, дёрнулась в сторону водителя. Потянула за руль, запоздало об этом пожалев, стоило увидеть скорость, на которой мы мчались. Запредельную. Она совершенно не ощущалась в тихом нутре автомобиля. Казалось, не более семидесяти километров в час.
Машина дёрнулась. Вильнула на пустынной трассе. И едва не уехала в кювет, если бы Шамиль вовремя не среагировал. Отбросил меня к дверце автомобиля, в которую я впечаталась, ощутив каждую выпуклость и выемку.
Сердце бешено стучало, потихоньку пробираясь из груди наружу. Наблюдала дикими глазами за Хозяином. За тем, как он, едва сдерживаясь, медленно останавливает автомобиль. Паркуется на обочине дороге, где вокруг лишь лес и встречная полоса.
Поворачивается ко мне в анфас, прожигая тлеющими углями вместо глаз. В них едва сдерживаемая ярость. Челюсти плотно сжаты. Кажется, даже тело вибрирует от едва контролируемого гнева.
– Я убью тебя. – Теперь в его голосе спокойствия ни на гран.
Сердце бьётся уже где-то в гортани. Смотрю на него широко распахнутыми глазами, вспоминая слова Соломона: «Соврёшь – убьёт на месте».
Салон машины освещали огоньки приборной панели. Я видела белки его глаз. Светлую рубашку, оттенок которой сейчас невозможно разглядеть. И выглядывающую из пиджака кобуру огнестрела.
Моргаю один раз. Одна секунда. Один вздох. И ворох мыслей в голове.
Мы в лесополосе. Он сюда меня вёз? Найдут ли моё тело в лесу и будут ли искать? Бабка даже не подумает обращаться в полицию, если я не заявлюсь и через неделю. Что от меня оставят лесные жители? Опознают ли медэксперты? Или я так и останусь девочкой, ищущей неприятности? А кто позаботится о моей семье?
Не думая о том, как выберусь из неизвестной глуши, молясь, чтобы двери не оказались заблокированы, я дёргаю ручку. К собственному удивлению, она легко поддаётся. Дверь открывается, и я сломя голову выпрыгиваю из автомобиля. Несусь в сторону деревьев, за секунды рассудив, что там ему будет сложнее меня найти.
Ничего не слышу кроме собственного дыхания. Хрипы вырываются из горящих лёгких. Бегу, не ощущая тела и ног. Перепрыгивая через поломанные деревья, грозя на каждом шагу переломать себе конечности.
Вскоре накатывает усталость, сковывая, затрудняя движение. Я едва в состоянии сделать вздох и с каждой секундой всё меньше продвигаюсь вперёд. Не знаю куда. Без цели. Лишь бы скрыться. Сбежать от опасности.
Если первые минуты я бежала бездумно, то теперь остро ощущала, насколько не по погоде одета. Как холод пронзает до самых костей, как тонка подошва кед, из-за которой я ощущаю каждую ветку, каждый выступ.
На глаза от ветра набежали слёзы. Лицо полосовал мокрый дождь. А я всё бежала. И где-то вдали, мне казалось, я слышу треск под грубыми мужскими ботинками. Но он не мог преследовать меня.
Воображение рисовало, как мужчина, сидя в тёплом салоне, набирает телефон знакомого головореза и отдаёт приказ найти и избавиться от дочки почившего криминального авторитета. Сующей нос в чужие дела.
Стопу пробила острая чудовищная боль. Я всё же наступила на что-то. Несдержанно взвыв, словно раненое животное, я остановилась. Упёрлась ладонью в дерево, морщась от жара, охватившего конечность. Слёзы побежали по щекам. Уже другие. Не от погоды. От ужаса. Как теперь мне отсюда вырваться? Я в лесу. Даже не понимаю, в какой стороне московской области нахожусь. В моём кармане нет денег даже на такси.
Когда горячие пальцы схватили за шею и дёрнули, я вновь вскрикнула, захлёбываясь воздухом. Мужчина потянул на себя со всей силы, и я бы свалилась тут же, не удерживай он меня.
– Что ты творишь? – рычит мне в лицо, как ополоумевший от злости волк. Я вижу оскал его белых, сверкающих в ночи зубов.
А саму всю трясёт от холода и страха. А ещё ощущения, как из моей стопы вытекает кровь.
Представляю, какой он видит сейчас меня. С щеками, поцарапанными сухими ветками. Глазами, полными отчаяния.
У меня нет ответа на его вопрос. Я лишь безумно хочу жить.
Глава 16
С каждой секундой его пальцы всё сильнее впивались в шею, а мои глаза расширялись от страха. Мозг будто перестал обрабатывать информацию. Я застыла, как мошка в янтаре, видя нас двоих словно со стороны.
Вот я. В распахнутой тонкой куртке, заледеневшем свитере, пропитанном холодным потом. Стою, глотая ртом воздух, и не могу надышаться после долгого бега.
И он. Мужчина, тело которого буквально источает тепло. Он словно солнце, стоит прикоснуться – и опалит. Сгоришь на месте. Злое враждебное солнце, к которому тянет несмотря ни на что.
В ушах звон. Я не могу разобрать, что он говорит, хотя и вижу, как двигаются его губы. В свете луны замечаю его растрёпанную шевелюру. Волосы падают на лоб, и он выглядит совершенно иначе. Живым, почти настоящим. Лишь отдалённо напоминая скупого на проявление чувств Хозяина.
Пока он не взял себя в руки, эмоции в нём били через край.
Встряхивает, как шкодливого щенка, всматриваясь в мой расфокусированный взгляд. Внутри будто сработал какой-то механизм. До меня доносятся звуки леса, его голос, холод и боль.
– Скажи мне, – цедит сквозь зубы, смещая пальцы с задней стороны шеи вперёд, теперь заставляя задыхаться от жёсткого захвата, – ты совсем отбитая?
Почему-то в голову пришла мысль, что, будь у меня волосы, он бы их сейчас наматывал на кулак, требуя смотреть в его чёрные глаза.
Легко поднял моё тщедушное тело и пригвоздил к тому самому дереву, к которому я припала, продырявив стопу. Вжал в него спиной так, что я сквозь куртку ощутила все его неровности и шероховатости. Выбил из лёгких последний воздух.
Я вцепилась в его руку, пробуя ослабить напряжение, дать себе возможность сделать хотя бы глоток, пока этот садист меня пытает.
– Какого лешего ты убежала в лес? – приблизил своё лицо к моему так, что наши носы едва не соприкоснулись, позволяя изучать огонь бешенства, рвущийся из глаз.
От его голоса, казалось, прокатившемуся сквозь весь лес и встрепенувшему макушки деревьев, я сжалась. Зажмурилась, как ребёнок, переживающий грозу. Но спустя мгновение, устыдившись этой слабости, принялась извиваться под его рукой, фырча, как зверёнок. Может быть, маленький и беззащитный, но дикий и опасный.
Через соприкосновение наших тел в меня вонзается его ярость. Я ощущаю, как она клокочет в нём. Бьётся, вылезая наружу. Похоже, он в шоке и подобных мне раньше не встречал.
Таких, у кого инстинкт самосохранения превыше разума и общепринятых норм поведения. Если бы для того, чтобы выжить, мне потребовалось бы впиться в его кадык и вырвать его, не задумываясь вонзилась бы в него зубами.
Облизнула губы, рассматривая его шею, пока Хозяин продолжал что-то говорить. Пожалуй, впервые с того дня, как он щеголял передо мной голым задом, я лицезрю часть его плоти. Ту, что обычно прикрыта галстуком и рубашкой.
Должно быть, пока преследовал меня, ослабил свою удавку и позволил себе расстегнуть пару пуговиц.
Взгляд падает на выемку между ключицами и скользит ниже, к груди. Забавно. Обычно это мужики не могут сосредоточиться на лице. Но и я отчего-то с трудом заставила себя оторваться от созерцания накачанного тела и рисунка татуировки на его коже. В первый раз её не заметила. Слишком поглощённая оценкой упругости зада и крепости ног. А теперь полная луна позволяла изучить часть витиеватого узора.
Странно, разве мужчина его веры может осквернять своё тело таким образом?
– Ты не выберешься из этого леса, пока не ответишь, – уже почти человеческим голосом, а не звериным рыком, обращается ко мне, выдёргивая из моих мыслей.
– Ты сказал, что убьёшь меня, – хрипло выдыхаю очевидный для меня ответ.
Шамиль выискивает что-то в моих глазах. Так сосредоточенно, будто хочет залезть мне в голову и прочитать мысли. Морщинка между его бровей разглаживается, он чуть отстраняется назад.
– Что-то с тобой явно не так, – заключает он.
Кто ж спорит.
Медленно распрямляет пальцы, освобождая мою шею. Ноги вновь встречаются с землёй. Едва сдерживаю рвущийся с губ стон боли. Прокусываю губы до крови. Казалось, пока Шамиль меня допрашивал, всё прочее отошло на второй план. А сейчас вернулось, многократно увеличив мучения.
– И что дальше? – спрашиваю, массируя шею и дрожа всем телом от холода.
Трясло так, что зуб на зуб не попадал и он не с первого раза расслышал мой вопрос.
– Узнаешь, – короткий скупой ответ как наказание за мой побег.
Сжимаю зубы, жалея, что наши силы неравны и я не могу покусать его, как бешеный пёс.
– Шагай вперёд, – ждёт, пока обогну его и пойду в противоположную моему побегу сторону.
Отряхиваясь, провела пальцами по подошве. На ней дыра и горячая влага. Но ничего из ноги не торчит. Смогу идти. Наверное. Пытаясь мягче наступать на раненую ногу, я, хромая, упрямо последовала вперёд, отдаляясь от Шамиля.
Дороге не было конца и края. С трудом понимала, идёт кто-то за мной или нет. В отличие от меня, звуков он почти не издавал. Хренов ниндзя. А я шипела и охала, злясь за собственную слабость, которую не желала показывать. Идти так оказалось форменной пыткой. Но я шла бы и дальше, если бы в какой-то момент боль в стопе не охватила всё тело, сковывая кости и мышцы.
На стопе небольшая ранка. Пустяк. Но до чего же тошно от него. Муторно. Слабость разлилась по телу, заполнив каждую мою клеточку.
Не могу разобрать, это вокруг вновь стало так темно или у меня в глазах заволокло чернотой? Густой и вязкой. Я вдруг начала погружаться в неё, как ощутила на плечах чужие руки. Сдавливающие тонкие кости.
– Что за цирк ты устраиваешь? – тихий вопрос. Рассерженный голос.
Глава 17
Ноги уже не держали. Боль отступила, и на её место пришло блаженное ничто. Но длилось оно недолго. Возможно, от удивления или из-за перемены положения тела сознание вернулось. Мужчина, чертыхаясь, поднял меня на руки, что заставило меня распахнуть веки.
В голове гудело, пока рассматривала Шамиля под новым ракурсом, прижимаясь щекой к его пиджаку. Я наконец добралась до желаемого источника тепла, но организм продолжало трясти. От холода и пережитого страха, который не отступил, но затаился. Ждал вердикта Хозяина.
Намереваясь согреться любыми способами, пока мы возвращаемся в машину, не думая об адекватности своих поступков, я забралась холодными пальцами под его жилет. Почувствовала на себе прожигающий взгляд. Ждала вопросов. Но их не последовало, и я расценила молчание как знак согласия.
Он всё равно грозится меня убить. Одним поводом больше, одним меньше. Какая теперь разница.
Пальцами, которые почти перестала чувствовать, я расстегнула пуговицы на его жилете, а затем и на рубашке. Не полностью. Но достаточно, чтобы залезть руками под одежду и погреться. Добравшись до его кожи рядом с солнечным сплетением, выдохнула со стоном. Зажмурилась от удовольствия, как кошка, греющая шкурку под солнцем, ощущая ладонями частое биение сердца.
