Елена Рахманина
Выиграю твою жизнь
Попроси сейчас он меня о чём угодно – я выполню.
Когда мои глаза поднимаются выше и встречаются с его. Забываю, как дышать. Забываю, что это, вообще-то, важная функция организма.
Мои эмоции для него как открытая книга. Ему даже не нужно напрягаться, чтобы понять, чего я хочу. И я замираю, ожидая его вердикта.
Разве у него есть иные варианты? Разве он не желает меня с той же силой, что я его? Разве он захочет променять меня на суррогат?
– Выметайся отсюда, – слышу, едва разбирая.
По глазам, что заглядывают мне в самую душу, я читаю совсем иные слова. А потому смысл сказанного никак не желает обрабатываться сознанием.
Но всё же медленно, капля за каплей пробираются в мой мозг. Отравляют меня. Сравнивая мою гордость с землёй.
– Что? – переспрашиваю.
– Поднялась и вышла за дверь. Жди в коридоре.
Если бы слова могли резать, я бы упала на пол с сорока ножевыми ранениями.
Он ко мне не притронулся, не подавил меня. Не принудил. А я ощущаю себя использованной. Потому что он выбрал не меня. Я знаю, кого он выбрал. Этих двух девиц. Я же в очередной раз оказалась недостаточно хороша. Для него.
Сжимаю зубы до скрипа. Ещё чуть-чуть, и посыплются на пол.
Отлепляюсь от него. Смотрю в глаза.
Как же мне хочется, чтобы он видел меня иной. Другой. Желанной. Такой, от которой невозможно отказаться.
Супротив его слов, он продолжает сжимать моё запястье. И чтобы встать с его коленей, мне приходится дёрнуть за него.
Пальцы медленно отпускают руку.
Я поднимаюсь и, стараясь не оборачиваться, выхожу.
Руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Мечусь под дверью, как раненое животное. Ощущаю себя вышвырнутой на обочину жизни.
Пока он что? Трахает девчонок, что лизали друг друга на наших глазах? Я так отчётливо представляю себе, как юные нимфы преклоняют перед ним колени, расстёгивают его ширинку и добираются до члена. Губами. Пальцами. Ласкают его, он – их. Вместо меня. Целуются, соприкасаются кожей.
Я задыхаюсь от этой картинки. Мне нечем дышать. Нечем жить от странной, непонятной мне ревности. Откуда она? Когда успела появиться и почему? Разве я влюблена в него?
О боже. Только не это. Какая глупость с моей стороны!
Ревность такая чёрная, такая густая, разъедающая каждую мою клеточку. Ещё один стук сердца, и расползётся по всему телу. Поглотив меня.
Спустя тысячелетие дверь распахивается и Шамиль покидает комнату.
Глава 31
Не успеваю придать лицу безмятежное выражение. Расслабить мышцы. Брови сведены, губы плотно сжаты. Ощущаю, как горю в сжигающем огне бесконтрольной, лютой ревности.
Я дышу рвано, часто и дрожу от клокочущих в моём нутре эмоций. Они пробиваются через кожу, как через броню. И я совершаю к нему шаг, словно желая влепить пощёчину. Или вонзиться зубами в щеку и вырвать лоскут кожи. Почувствовать запах и вкус его крови на языке. Кажется, только она может меня успокоить.
Мы пялимся друг на друга, и время замедляется. Растягивается. А вот пространство сужается, и, несмотря на разделяющее нас расстояние, ощущение, будто мы стоим нос к носу.
И я отчётливо вижу по его глазам, что он достиг желаемой разрядки. Но их выражение отчего-то злое и напряжённое. Ехидная мысль сверлит мозг: неужели девочки оказались недостаточно хороши?
А вот мне помочь некому. Хозяин зажёг моё желание, пробудил тело и те его части, что пульсировали, напоминая о себе. Ожидая продолжения.
Мне дико хочется знать, представлял ли он меня на месте этих девушек. Думал ли обо мне, принимая их ласки. Чужие прикосновения. Вдыхал ли запах чужого возбуждения.
Потому что я точно знаю, о ком будут мои мысли, когда раскручу лейку душа, запершись в ванной.
Шамиль хмуро осматривает меня с головы до ног. Возникает стойкое ощущение, будто он читает мои мысли. Те самые, что всегда скрыты ото всех. Порочные и тёмные.
Тушуюсь.
– Уже кончили, Хозяин? – перекатываясь с пятки на носок, интересуюсь, натягивая на лицо милую улыбочку, пытаясь спрятать за ней собственное смущение. Свою реакцию на его присутствие.
– Маугли, – моё новое прозвище звучит как предостережение от дальнейших необдуманных действий. Где-то за ним скрывается: ещё одно слово, и я тебя придушу. Пф.
– Так быстро, – склоняю голову набок, рассматривая его из-под ресниц, певучим голоском растягивая слова, – вам хватило пары минут. Вы всегда такой быстрый, Хозяин?
Шамиль каким-то неуловимым для моего охмелевшего от возбуждения внимания преодолел разделявшее нас расстояние. Нагло вторгся в мою зону комфорта, почти касаясь моей груди своей рубашкой.
Замерла, как воробушек перед котом. Широко распахнутыми глазами смотря на него. Как в замедленной съёмке наблюдая за его рукой, что плавно поднималась к моей голове. Легла на неё, принявшись поглаживать мои короткие волоски, начавшие потихоньку формироваться в кудряшки. Эдакий дикий барашек.
Я, словно котёнок, не знавший ласки, ощутив тепло, потянулась к нему. Мне потребовалось приложить усилия, чтобы не прикрыть глаза. Не поддаться ей и не замурлыкать, как прирученное домашнее животное. Если я сдамся сейчас, то потом всегда буду ждать этой ласки и тереться об его ноги.
– Я бы показал тебе, сколько времени нужно, чтобы ты кончила, – пятерня чуть сильнее вжимается в мой череп, принося с собой странную негу, массируя. Снимая одно напряжение и усиливая другое. – Но я не трахаю таких, как ты.
От возмущения я тут же начала задыхаться. Мат застрял где-то в горле, мешая дышать.
Позднее, когда буду ворочаться в кровати, в голову придут достойные, едкие варианты дерзких ответов. Например: «А я не даю таким, как ты. Не дала бы, даже если бы ты ползал у моих ног».
– Таких, как я? – вместо них срывается с губ полувскриком от злости и дикой обиды. – Каких таких?
Не обращая на меня внимания, Шамиль грубо сжал предплечье и потащил к лифту. Приложил к считывателю свою чёрную карточку. Я на мгновение засмотрелась на неё, догадываясь, что эта вещь – ключ от всех дверей.
– Малолетних дур, – сухо отвечает, нажимая кнопки.
Засовывает руки в карманы брюк, смотря прямо перед собой. Безэмоциональный истукан. Будто меня не существует. Разговор окончен, и точка.
Мои брови ползут вверх. Ах так.
Ударяю по панели управления, добиваясь остановки лифта.
Шамиль нехотя переводит взгляд в мою сторону. Я сама слабо представляю, что творю.
Но с чего он решил, что всё зависит лишь от его желания? Его воли. Он действительно считает, что, помани он меня, я прискачу и разольюсь лужицей у его начищенных ботинок?
– Дядя Шамиль, – смотрю на него волком, сжимая до побелевших костяшек горизонтальные поручни лифта, – спасибо, конечно, за представление. Я подобного никогда не видела и, надеюсь, больше не увижу. Признаюсь честно, было захватывающе. Возбуждающе…
Замолкаю, когда лифт дёргается и возвращает ход. Спесь немного спадает под тяжёлым взглядом Ямадаева, и, чтобы продолжить задуманное, мне приходится приложить все усилия.
– Но уверена, без труда отыщу того, кто покажет мне, сколько времени нужно, чтобы я кончила, – губы пересохли, и во рту стало так сухо, что слова вышли хриплыми.
Наблюдаю за тем, как теперь Шамиль нажимает кнопку остановки лифта. Сердце трепыхается в груди. От страха.
Глава 32
Крутая волчица по мере приближения Шамиля трансформируется в испуганного зайца. Трусливого и жаждущего, запутав следы, залезть в глубокую нору.
Мужчина остановился лишь тогда, когда я распласталась спиной по стене. Прилипнув к ней головой, лопатками и задницей. Сложил руки на поручни по обе стороны от меня, так что наши пальцы едва касались друг друга. Но я остро ощущаю тепло, шедшее от его тела. Его близость действует на меня как тяжёлый наркотик. Лишая воли. А впоследствии наверняка ещё и ломку будет вызывать.
Глядела на него в упор, пытаясь разгадать, каких демонов я пробудила. Но получила лишь ещё одно нечитаемое выражение.
– Хочешь, чтобы я тебя трахнул, Маугли? – пальцы Шамиля касаются моей щеки, вызывая мурашки от ласки, которой я от него не ожидала. Нежной. Сладкой.
Перед глазами всплывает картинка вечера нашего знакомства. Когда я по ошибке заглянула в его спальню и увидела, как он сношается со своей подружкой. Эта порочная картинка снилась мне по ночам. Не давала покоя. Вызывая желания из серии «восемнадцать плюс».
Он очертил костяшками мои скулы, спустился к подбородку, заставляя тело непроизвольно откликнуться дрожью. Как настолько невинные действия могут пробуждать почти животный голод? Мне так сложно этому противостоять, что я ещё сильнее сжимаю пальцами поручни. Будь я обладателем игрек-хромосомы, металл уже смялся бы под моим натиском.
Шамиль наклоняется чуть ниже, так что его губы оказываются в одном миллиметре от щеки. Мелкий пушок на теле встаёт дыбом, как от статического электричества. А его губы преодолевают тот жалкий миллиметр. Блуждают по лицу, повторяя путь пальцев. Заставляя меня не дышать. Вытянуться в струнку и жаждать продолжения, подставляясь под его губы. Мне хочется зажмурить глаза и молить о поцелуе. Потерять всю свою гордость ради того, чтобы понять, каково это – быть с ним.
Шестое чувство подсказывает – потрясающе.
Потому что мне до одури нравится запах его кожи. Моему телу нравится, когда он рядом. И чем ближе, тем ярче во мне разгорается огонь.
Он спускается ниже, к вороту рубашки. Рука ныряет внутрь, сжимая мою грудь под тонкой тканью бюстгальтера. Задыхаюсь от обдавшего горячей волной острого желания. Со стыдом слышу резонирующие по стенам лифта девичьи стоны. Мои стоны.
Ещё хуже становится, когда он пробирается под бельё, накрывая ладонью до боли ноющую грудь. Жаждущую ласки. Прикосновений. Покручивает напряжённый сосок. Оттягивает его, отчего мои коленки подгибаются, и, если бы не его тело, вжимающее меня в стену, я бы сползла на пол.
В трусиках течёт лава. Клитор и губы пульсируют. Тело живёт своей жизнью. Своими потребностями. Ему плевать на мою гордость и стыд.
Мужские пальцы спускаются ниже, по напряжённой спине к ягодицам. Сжимают мой зад. Он вдавливает меня в себя, заставляя прочувствовать мощь его желания.
Одежда кажется лишней. Тяжёлой. Раздражающей возбуждённую кожу. Воздуха в маленькой кабинке не хватает.
Неожиданно он отпускает меня. Толкает обратно к стене. Сжимает мою шею. Я нервно дёргаюсь, ощущая слишком резкий переход от ласк к грубости. Смену тепла на холод. Вынуждающую моё сознание выбраться из морока желания.
Смотрю на него помутневшими глазами, слабо соображая, где я, кто я.
– Просто скажи: трахни меня, Хозяин, – произносит он слова, заставляющие мгновенно мобилизовать все животные ресурсы.
Наконец до меня доходит, что он лишь потешается. Использует свою власть надо мной, чтобы показать разницу между нами. Несмотря на очередной стояк, вжимающийся в мой живот. Теперь мы оба знаем, что для секса у него есть специально обученные девицы. А это лишь ещё одно шоу.
У нормального человека в глазах можно было бы найти смешинки. У него их нет. Скорее, какое-то издевательское выражение. Ему доставляет удовольствие играть со мной. Вытягивать наружу мои чувства, а потом сметать их, как ненужный мусор.
Очередная порция обиды и злости поднимается наружу. Потому что я дважды попалась на одну и ту же удочку. На одну наживку.
– Да пошёл ты! – Я толкаю его в попытке отстраниться, но это кажется невозможным. Гору мышц под пальцами не сдвинуть. Наверняка он проводит в качалке по несколько часов в день, вытачивая своё тело до совершенства. Самовлюблённый индюк. – Я скорее сдохну, чем скажу что-то подобное. Отойди от меня!
На губах Шамиля появляется улыбка. Холодная и самоуверенная.
– Посмотрим, – безразлично пожимает плечами, будто эти «сакральные» слова лишь дело времени, – твоя смена окончена. Сейчас ты поедешь домой.
Возмущение растет в геометрической прогрессии.
– Не тебе мне указывать, что делать. Раз смена окончена, значит, я свободна, – зло шиплю сквозь зубы, предпринимая ещё одну неудачную попытку прорваться к панели управления лифтом.
Пальцы Шамиля перемещаются к плечам, до боли сжимают и встряхивают меня.
– Узнаю, что ты перед кем-то раздвигала ноги, пожалеете оба, – его слова совсем не похожи на шутку.
Доказательством служит боль в том месте, где его руки сдавливают мою плоть. Будто он желает запихнуть мне свою угрозу как можно глубже.
– Ты совсем чокнутый? – Я буквально захлёбываюсь от возмущения.
Теперь его губы изгибаются в зловещую улыбку, отвечающую мне лучше слов.
– Маугли, в твоих интересах не знать, где заканчивается моя выдержка. Хотя ты раз за разом проверяешь границы. Пока я тебе позволяю это. Ты ведь неглупая девочка. Надеюсь, понимаешь, что сегодняшнее представление лишь лёгкая разминка.
– Снова будешь мне угрожать наказанием, если я нарушу твои предписания? – натягиваю на губы улыбку, но она идёт рябью. Всё ещё слишком обидно.
Шамиль на секунду прикрывает веки, будто едва сдерживает желание меня придушить.
– Видимо, я тебя переоцениваю, – произносит с досадой, – окажешься на этаж выше – живой можешь оттуда не выбраться. И даже я тебя не спасу.
Свожу в недоумении брови. Чем больше он говорит. Тем любопытнее мне становится.
– Поняла меня? – сжимает подбородок, всматриваясь в мои глаза, словно пытаясь прочитать мысли.
Киваю, пробуя придать лицу нейтральное выражение.
Шамиль отходит от меня, не разрывая зрительного контакта. Нажимает на кнопку, и лифт приходит в движение. Мгновение, и створки расходятся, а мы оказываемся на втором этаже. Где-то здесь его девушка ждёт совместного похода на эротическое шоу. А клиенты заказывают нелегальные товары.
И действительно, навстречу нам выходит его девушка. Мой взгляд падает на его стояк, распирающий брюки. На мою распахнутую рубашку, из-под которой порочно выглядывает бельё.
Всё это не ускользает от неё. Она смотрит то на меня, то на него. Подмечая каждую деталь. Мне становится стыдно, ведь мы с ней так мило беседовали.
Но ещё хуже, что теперь я, снедаемая ревностью, жду, когда он выдворит меня и окажется с ней наедине.
Не желая становиться свидетелем дальнейших событий, я выбегаю из лифта, направляясь в сторону раздевалки. Там меня встретила администратор этого этажа. Что-то говорила, но её слова пролетали мимо ушей. Я побросала свои шмотки в сумку и покинула заведение, не обращая ни на кого внимания.
Вырвавшись на улицу, вобрала в лёгкие морозный воздух. Прикрыла веки, ощущая, как тону в собственных чувствах. Их слишком много. Я запуталась.
Соломон. Шамиль. Отец. Моя месть. С каждым днём становится сложнее. Я погрязаю в этой трясине всё глубже.
И ведь в тот момент я ещё не знала, что очень скоро мне представится возможность поработать на четвертом этаже.
Глава 33
Ещё не успела дойти до дома, как завибрировал телефон с СМС-оповещением. На банковский счёт, открытый Хозяином на моё имя, пришла зарплата. Красивая сумма. Раньше я столько не зарабатывала. А работала я с того момента, как жизнь заставила переехать к бабке.
С сожалением поняла, что часть придётся отдать Владимиру Ветрянскому в счёт долга матери. За наркоту.
Сняв наличку, поплелась в его ночной клуб, рассчитывая застать наркодилера на месте. Передать из рук в руки. Сумма не то чтобы большая, но рисковать, отдавая постороннему, не хотелось.
Попав на первый этаж, я огляделась, будто ожидая застать на первом этаже Яна. Но, конечно, его не было у барной стойки. Вместо херувима там хозяйничала симпатичная девушка. Подозреваю, что Ян работал у Ветрянского только для того, чтобы понять, в какую сторону движется из этого заведения наркотрафик. И познакомившись с Яном поближе, подозреваю, что он не подвёл своего хозяина.
Опасалась, что у кабинета Ветрянского меня будет поджидать охрана. Но там никого не оказалось. Постучала пару раз. Тишина.
– Есть здесь кто-нибудь? – заглянула внутрь, обнаружив лежащего в отключке на диване мужчину.
В ответ он пробубнил что-то под нос. Я даже порадовалась, что он в невменозе, памятуя о нашей с ним драке.
К сожалению, стоило подойти к нему, как он принял вертикальное положение, уставившись на меня вполне осмысленным взглядом. Прямо восставший из гроба зомби.
– Чего тебе? – язык всё же заплетался.
Вытащила из кармана джинсов снятую наличку и протянула ему.
– Пришла погасить долг матери. Остальное позже, – очень надеясь, что он запомнит мой визит, отдала деньги. Владимир привычным движением их забрал.
– Не думай, что я забыл про твой должок за моё молчание. Ты ведь всё ещё не хочешь, чтобы я случайно ляпнул в разговоре с Ямадаевым о том, что знаком с твоей мамашей? Хозяин «Рая» в курсе, что ты дочка Вишневского?
Понятно. Времени он даром не терял. Козлина.
По затылку забегали неприятные мурашки. Я попыталась не выказывать страха, но почти чувствовала, как кровь схлынула с лица.
– Не в курсе, – глухо признаюсь. Врать смысла нет.
Владимир внимательно осмотрел меня, начиная с разбитых ботинок до макушки с кудряшками. Почти видела, как винтики в его голове пришли в движение. Механизм запустился. И я уже пожалела, что лично притащилась сюда. Зря напомнила о себе.
– Чую, скоро ты мне пригодишься, – ставит в известность, и у меня от его тона и взгляда мышцы в ногах ослабели, – а теперь вали отсюда.
На этих словах он вновь откинулся на диван.
Не зря говорят, беда не приходит одна.
Стоило подойти к дому бабки, как у подъезда обнаружила скорую. Шестое чувство подсказало, что приехала она по вызову к маме.
Сердце тревожно сжалось в груди. От страха, сковывающего мышцы. Бухало и бухало. Едва ощущая ноги, я побежала к машине, наблюдая за тем, как мать погружают в неё на носилках.
– Я её родственница, – запыхавшись, сообщаю одному из фельдшеров, – можно мне с вами в больницу?
Молодой парень подумал пару секунд, а потом кивнул мне. Дескать, забирайся внутрь.
В голову лезли чёрные мысли. Всё пыталась понять, надолго ли хватит ресурсов маминого организма. В который уже раз её забирают с передозировкой? Наверняка бабка застала её выблёвывавшей собственные органы где-нибудь в коридоре. Это последний и мне стоит звонить в похоронную службу или она выкарабкается?
Насколько бы проще стала моя жизнь…
Мотаю головой, ужасаясь себе и пытаясь выкинуть эти мысли из головы. Стыдно от них. Страшно. Вспомнила какую-то молитву и шептала её себе под нос, будто она была способна стереть мои нехорошие думы.
Мне указали на место рядом с мамой. Два фельдшера в неотложке смотрели на меня с сочувствием.
– Сестра или мать?
– Мама, – шепчу сдавленным голосом, сжимая холодные пальцы Виктории Вишневской. Она всегда казалась мне слабой, но именно день, когда убили отца, её подкосил. А значит, и в её смерти будет повинен его убийца.
Мама разлепляет глаза. Губы сухие. Потрескавшиеся. От неё дурно пахнет. Но всё же она моя мама. Самый близкий человек. Будь я постарше, возможно, у меня бы успела вырасти броня безразличия и холодности. Но я всё ещё нуждалась в ней. В её тепле, любви и заботе, которые уже очень давно не получала. И продолжала верить, что всё образуется. Когда-нибудь. Мне стоит только сильнее стараться.
– Васенька, ты пришёл ко мне, – шепчет, и я понимаю, что она приняла меня за брата. Набираю воздух в лёгкие, чтобы не зареветь.
Губы ломает болезненная улыбка, грозящая перетечь в плач. Я ловлю её поднятую руку, что стремится коснуться моего лица. Должно быть, из-за дурацкой короткой стрижки она решила, что перед ней мальчишка. Сын. Мы с братом всегда были похожи.
Прижимаю её ладонь к своей гладкой щеке, надеясь, что она не заметит отсутствия щетины.
Смыкаю зубы, судорожно вздыхая.
– Да, мам, – улыбка дрожит.
– Как ты, сынок? Так давно тебя не видела, – она гладит моё лицо кончиками пальцев, как слепая.
Радужка её глаз кажется выцветшей. Блёклой. Взгляд несфокусированный, и я подозреваю, что она бредит.
На кончиках моих ресниц повисают крупные капли слёз. А внутри с новой силой разгорается ненависть. Я ведь почти не приблизилась к выполнению своей миссии. Не считая нашего физического притяжения с Шамилем. Нужно стать расторопнее и добыть на него компромат. Как бы он ни был мне симпатичен.
Некоторое время я поддакивала ей, неся околесицу. А вскоре она отключилась.
В клинике выяснилось, что ничего страшного с матерью не случилось. И врач уже хотел выдворить маму. Но, когда я протянула ему деньги, пообещал оставить на сутки и прокапать. Спасибо и на этом. Были бы у меня деньги, я бы смогла насильно поместить ее в рехаб и попробовать вылечить. Только вот, что с деньгами, что без них, она не проявляла никакого желания бросить принимать яд, что её губил.
Глава 34
Отработав свою смену на следующий день, я спустилась в закуток во дворе для курящих.
Вытирая сопли и слюни, там стояла девчонка. Красивая как кукла. Её даже слёзы не портили, а делали нежной и такой хрупкой, что я едва подавила в себе порыв подойти и обнять её.
– Тин, да не пойду я сегодня обслуживать столик Хозяина. Я слышала, что у него сегодня встреча с Вуйчиком и остальными, – она кусала губы и продолжала плакать и причитать. – Хотите – увольняйте, но я туда ней пойду!
Я прикурила сигаретку, прислонившись рядом к стене и прислушиваясь к разговору. Меня заметили, но внимания особого не обращали.
– Солнце, ну что я могу поделать? Ямадаев сказал, что столик должна обслуживать именно ты, – я почти услышала нотки жалости в тоне Валентины. Видимо, крупица человечности в ней всё же присутствовала. – А за увольнение ты сама знаешь, какая тебя ждёт неустойка. Оно тебе надо?
Не соображу, в чём проблема. Подумаешь, обслужить столик. Что в этом такого? И вместе с тем девушка сказала, что за столом будет Хозяин и его компания. А вот это уже интересно. У него с кем-то встреча? Кто эти люди? Что они собираются обсуждать, пока красивая официантка будет подливать им алкоголь?
– Если хотите, я могу помочь, – выпускаю вместе со струйкой дыма своё великодушное предложение.
Наконец, они обращают на меня внимание, будто до сего момента и не замечали моего присутствия в курилке.
Взгляд Тины из тёплого вмиг становится ледяным. Она высокомерно осматривает меня с ног до головы.
– Столы на четвёртом этаже обслуживают самые красивые девушки. Ты явно не впишешься, – сообщает мне как данность.
Тоже мне, попытка унижения. Бабуля и та лучше преуспела на этом поприще.
– Как хотите, – пожимаю плечами. И только сейчас до меня доходит, что сходка Хозяина с его соратниками состоится на запрещённом для меня этаже.
Цифра четыре появляется в воздухе, как на табло во время игры в хоккей. Я слышу фанфары и гул зрителей.
Выбрасываю одну сигаретку и закуриваю следующую. Они ни черта не помогали успокоиться, но мне нужно здесь постоять ещё чуть-чуть.
– Тин, – повисает на плече администратора блондиночка, переводя свои огромные глаза с меня на неё, – ну чего ты. Девушка ведь сама вызвалась. Мы её накрасим, оденем, и она не хуже нас будет выглядеть. Ну пожалуйста-а-а.
– Прекрати. Хозяин нас за такое вздёрнет, – отмахивается от неё Тина.
И меня в первую очередь.
– Лучше получить наказание от Хозяина, чем обслуживать стол, за которым будет сидеть Вуйчик.
Чего? Ваш Хозяин имеет право только меня наказывать! Руки прочь!
Не могла понять, что не так в этом разговоре.
Опасность.
Мысль появлялась и тут же ускользала.
Тина вновь смотрит на меня. На этот раз уже иначе. Оценивающе. Прикидывая что-то в уме.
– А ты уверена, что хочешь помочь? – администратор третьего этажа «Рая» склоняет голову, напоминая мне змея-искусителя. Вот-вот высунет изо рта раздвоенный язык.
Непонятный страх сковывает.
Прогоняю его тут же. Ерунда ведь. Просто обслужить столик с Хозяином. Потом он меня накажет. Пускай попробует. От этой фантазии по губам расплылась улыбка, а низ живота отяжелел.
– Уверена. Я известный мизантроп. Тьфу, филантроп.
– Ну давай попробуем, убьём двух зайцев сразу, – улыбается мне, и от этой улыбки становится дурно, а затем переводит внимание на блондинку: – Помоги ей.
– Спасибо-спасибо!!!
Пока шла по коридору, в памяти всплыли слова Шамиля. Даже я тебя не спасу.
И от страха вспотели ладошки.
Но я вновь встряхнула головой, выкидывая из нее это воспоминание.
– А почему не хочешь обслуживать столик? – спросила красотку, пока она наносила на моё лицо макияж. – Кто за ним будет?
– Хозяин, – томно протянула она, и, если бы мои глаза не были закрыты, я бы их закатила, – и его партнёры. Но среди них будет один тип, которого я жутко боюсь. У него плохая репутация.
Ерунда какая-то. Уверена, у всех партнёров Ямадаева отвратительная репутация.
– У меня есть одна идея, подожди минутку, – продолжала сладко петь красотка. Она убежала куда-то. И спустя мгновение вернулась, держа в руках парик. Чёрный. Как у Клеопатры.
– Парик? – произношу очевидное вслух.
– Да! И не простой. Говорят, в нём танцевала будущая жена Якуба Ямадаева. Это двоюродный брат нашего Хозяина.
– Понятно, – тоже мне, ценная информация.
Девушка закрепила на моей голове парик, и я удивилась тому, как он мне идёт. Слишком отвыкла видеть себя с волосами. По самые плечи.
– А ты хорошенькая, – задумчиво замечает, дуя пухлые губки, – очень даже.
И действительно. С чёрными стрелками, длинными ресницами и алыми губами я выглядела взрослее и красивее. Как роковая героиня какого-то ретро-кино.
– Осталось только тебе платье надеть, и ты всех покоришь, – улыбается сладко-сладко.
И когда она показала мне наряд, в котором мне предстоит щеголять весь вечер, я усомнилась в разумности своих действий. Оно, мать вашу, из латекса.
Тесное, узкое. Подчеркивающее мою фигуру и не подразумевающее под собой иного белья помимо символических трусиков. Одно неловкое движение, и я порнозвезда.
Шамиль меня убьёт, лично выроет могилу и закопает в ней.
Глава 35
Отчаянно пыталась не прикусывать нижнюю губу, чтобы привести себя в чувство болью. Но тогда алая помада некрасиво размажется. А работать с физиономией клоуна не хотелось.
– Твоё дело молчать и разносить напитки. Если гости четвёртого этажа захотят ещё чего-то – достанешь, принесёшь, дашь, – наставляет меня Тина, перейдя с менторского тона на благостный. Мягкий. Елейный. Новые интонации царапают слух своей фальшивостью.
На языке так и вертелось продолжение глаголов – убьёшь. Хотя я не понимала, о чём она толкует. Разве напитков, согласно барной карте, нет в наличии?
На всё я кивала, пропуская часть наставлений мимо ушей. В голове гудело. Я вдруг поняла, что именно сейчас не стоит идти против Шамиля. Что меня ждёт ловушка. И в то же время я, как голодный мышонок, чуя запах сыра, желала заглянуть в мышеловку.
Каблуки, на которых я стояла, тонкие, как иглы, и острые. Такими можно убить, если взять в руки и использовать в качестве оружия. Матовая чёрная кожа и глянцевая красная поверхность. Красивые и опасные. И жутко дорогие для униформы обслуживающего персонала.
– Они уже все за столом. Кроме тебя к мужчинам больше никто сегодня подходить не будет.
Тина пояснила кому-то из гостей, какой напиток поднести. Постоянные гости знают, чего хотят.
Всего пятеро мужчин. Не так уж сложно.
Она отодвинула передо мной бархатную шторку, позволив мне заглянуть в зал.
– Вон они, – кивает за моей спиной. Но и так ясно, о ком речь.
Да, их пятеро. И за каждым стоит амбал. Охрана. Только у Шамиля никого. Его люди и так вокруг. Вроде как. Или он здесь лицо, держащее нейтралитет, которому не положена охрана? Странно. И непозволительно опасно.
Не были они похожи на партнёров. Скорее на непримиримых врагов или соперников.
Шамиль сидел спиной ко мне и лицом к входной двери. У меня уже от вида его макушки пересохло во рту.
Сердце бухало. Руки дрожали, когда мне на ладони положили поднос.
– Ступай.
Я шла стеснённая узкой юбкой. Край капроновых чулок при каждом шаге выглядывал из-под ультракороткой юбочки. А пояс от них прослеживался под эластичной тканью. Манил, соблазнял и притягивал взгляд, заставляя изучать очертания нижнего белья.
Каждый шаг на каблуках казался победой эквилибриста. Грудь выпирала из глубокого выреза, и, когда я опускала взгляд, он падал прямо в ложбинку. В ней можно было бы спрятать какой-нибудь важный вещдок.
Подавала напитки, ощущая на себе внимание мужчин. Меня и раньше рассматривали, но сейчас всё было будто иначе. Они оценивали меня. Раздевали, хотя мой наряд и так не оставлял простора воображению. Только Шамиль ещё не обратил на официантку внимание. Не понял, что стол обслуживаю я. Для него всё творящееся в «Рае» – обыденность. Для посетителей – экзотика.
Не могла заставить себя опустить ресницы, когда оказалась напротив него. Пыталась представить его реакцию, и не получалось. Неизвестность пугала больше всего.
Наконец он решил посмотреть в мою сторону. Возможно, притянутый моим настойчивым взглядом.
Поднял глаза и отвёл. Я переступала каблуками на месте, как едва родившийся телёнок.
У него будто случилось короткое замыкание. Небольшая задержка в передаче данных от зрительного нерва к мозгу.
С замиранием сердца я наблюдала, как медленно он вновь поднимает свои чёрные изогнутые ресницы.
В его глазах отражается сомнение. Он словно не поверил сам себе. Не поверил увиденному. Решил убедиться, что это ошибка. Галлюцинация.
И капля за каплей к нему наконец приходит понимание, что всё верно. Это я. И по мере осознания простой истины уровень бешенства растёт в нём в геометрической прогрессии. И если раньше мне казалось, что я не понимаю его эмоций. То сейчас они стали для меня очевидными.
В его взгляде было слишком много информации, которую мне стоит уяснить. Он меня не простит за эту оплошность. За прямое нарушение запрета, о котором он твердил столько раз.
Я труп.
Шамиль, как человек, перманентно держащий эмоции в узде, сорвался. Но лишь на короткий миг, едва заметный невооружённому взгляду. Я успела уловить, как его пальцы сомкнулись на бокале виски. Костяшки побелели. Почти услышала треск стекла. В последний момент он сдержался, расслабив руку.
Встреча с деловыми партнёрами, которые наверняка головорезы, не лучшее место показывать свои слабости. А потому я воочию наблюдаю за тем, как все эмоции стираются, словно ластиком.
– Какое симпатичное новое мясо, для меня отбирал?
Мой взгляд устремляется в сторону говорящего.
На миг теряюсь, не ожидая такой оценки. И вижу, что для него я действительно мясо. Даже не человек. Не существо, с которым следует считаться. Корова, которую ведут на бойню.
Мне он кажется ужасно старым. Уродливым. Обрюзгшим. Отталкивающую внешность не красил ни хорошо пошитый костюм, ни дорогие аксессуары. На вид ему лет шестьдесят. И гнилое нутро успело вылезти наружу. Отразилось в глазах, в глубоких морщинах на лбу, позволяющих определить основные эмоции. Злоба. Ненависть. Жадность.
Смотрю на Шамиля, который тоже принимается меня рассматривать. Будто видит впервые в жизни. От его внимания не укрывается ни одна деталь гардероба. Хотя я уверена, что он постоянно лицезрит эти платья на других девушках. Скользит ленивым взглядом, от которого мне хочется отступить назад. Обжигает до кровавых ожогов.
