Евгений Натаров
Новенькая
Глава 2
1
Маруся подошла к двери с табличкой «Психолог. Александр. В любое время». Постучала. Тишина. Постучала ещё. Снова нет ответа. Нажала на ручку и потянула дверь на себя.
– Заходи, заходи, – молодой стильно одетый мужчина сидел в большом чёрном кресле и что- то печатал на ноутбуке.
– Здравствуйте. Я Маруся Макарова. Мне сказали к Вам зайти.
– Здравствуй, Маруся, – мужчина закрыл ноутбук и встал. – Меня зовут Александр. Я школьный психолог. Рад познакомиться. Присаживайся, пожалуйста.
– Я Вас не таким представляла, – Маруся села на предложенный офисный стул.
– А каким я был в твоём воображении? Мне интересно, – Александр вернулся в кресло и вытянул ноги.
– Ну, не таким молодым. С бородой. В костюме. И с бабочкой.
– Прямо, какой-то киношный образ, – рассмеялся Александр. – Хорошо. Вернёмся к тебе. Прошло больше месяца, как ты начала обучение в новом классе. По регламенту нашей школы, пришло время пообщаться с психологом. То есть со мной.
– Я готова, – Маруся поёрзала на неудобном стуле.
– Какое у тебя впечатление о школе? О классе? – психолог внимательно смотрел на Марусю.
– Норм. То есть, всё хорошо.
– Преподаватели о тебе положительно отзываются, – Александр полистал планшет указательным пальцем, пытаясь найти нужную информацию. – Вот, нашёл. Позволю себе зачитать выдержки из того, что они пишут в своих отчётах: «Проявляет интерес к предметам, связанным с творческой составляющей. Если задание вызывает сложность, не останавливается, а пробует приложить больше усилий для его решения. Комфортно ощущает себя в коллективе и открыта для общения с любым его участником. Всегда имеет собственное мнение и умеет его отстаивать. Умная. Эрудированная».
– Не ожидала. Похвалу всегда приятно слышать, – Маруся скромно улыбнулась.
– Хочу сразу сказать, что мне можно задавать любые вопросы, – психолог развёл руки в стороны ладонями вверх. – И прошу быть со мной предельно откровенной. Всё, о чём мы говорим с тобой в этом кабинете остаётся здесь и не выносится за его пределы.
– Я поняла, – кивнула Маруся. – Типа, врачебная этика.
– Типа того, – улыбнулся Александр. – Следующий вопрос о педагогах. Хотелось бы услышать твоё мнение. Можно говорить не о ком-то конкретно, а в общем.
– Я бы разделила преподавателей на две категории, – Маруся немного подумала и продолжила. – Первая: молодые и продвинутые учителя, которые любят свою работу, ищут новые формы подачи материала и вдохновляют. Вторая: матёрые педагоги с большим стажем работы, однообразными уроками и жёсткими завышенными требованиями к учащимся.
– Спасибо за откровенность и интересное мнение. Продолжим. Тебе нравится учиться?
Маруся задумалась, наклонив голову на бок.
– Папа говорит, что учиться не обязательно; что школа – это место общения и получения базовых знаний, а основные навыки закладываются в практической деятельности.
– Такая точка зрения существует у некоторых современных родителей, – улыбнулся Александр.
– Ещё папа говорит, что школа не может научить жизни и не даёт прикладных навыков.
– Интересно, – снова улыбнулся Александр. – Он как-то объясняет свою позицию?
– Да. Папа говорит, что десять лет учил английский язык, а знает только одну фразу: «Лондон из зе кепитал оф грейт британ».
– Эту фразу знает каждый советский школьник, – засмеялся Александр. – Даже двоечник. А ты сама что думаешь?
– Думаю, что учиться надо. Для того, чтобы в дальнейшем найти хорошую работу и устроиться в жизни. Но, учиться не всегда интересно. И потом, некоторые предметы не пригодятся в дальнейшем.
– Какие, например?
– Ну-у, математика геометрия или химия.
– Понятно, – Александр кивнул. – Тебе, судя по всему, не нравятся точные науки?
– Да, я по складу – гуманитарий. Но математика тоже бывает занимательной. Особенно, если относиться к предмету не как к процессу действий над числами, а как к системе, помогающей развивать логическое мышление. Ну и, многое зависит от темы урока, конечно.
– Только от темы? Или может, есть ещё какие-то факторы, определяющие интерес к предмету?
– Если честно, то интерес пропадает, когда я не могу разобраться и понять сути вопроса.
– Понятно, – психолог что-то записал в планшет. – Перейдём к следующему блоку. Ты с кем-то уже подружилась?
– Я со всеми стараюсь нормально контактировать. Подружилась только с Варей. Ещё с Лукой часто общаюсь, мы сидим вместе за одной партой. Нельзя сказать, что мы друзья. Хотя, смотря, что вкладывать в понятие «дружба».
– Если следовать строгому определению, то дружба – это личные отношения между людьми, на основе симпатии, уважения или общих интересов. Кстати, возраст первой детской дружбы, примерно, три – пять лет.
– Прикольно, – улыбнулась Маруся. – Но что может понимать ребёнок в три года? Он эмоции ещё не умеет полноценно выражать.
– Не согласен, – Александр мягко возразил. – Например, ребёнок начинает осознанно улыбаться уже к двухмесячному возрасту. Он копирует мамину улыбку и таким образом выражает свое удовольствие. Чтобы улыбнуться, нужно задействовать семнадцать мышц. Представляешь, какую он проделывает работу.
– Удивительно, но плакать дети начинают с момента рождения, с первых секунд жизни. А смеяться – лишь спустя некоторое время и этому им, оказывается, надо учиться и задействовать семнадцать мышц. Получается, что печаль к нам приходит раньше, чем радость?
– Это не так, Маруся, – Александр покачал головой. – Просто, в первые месяцы жизни плач является основной реакцией младенца и, практически, единственной доступной формой взаимодействия с внешним миром.
– Как Вы всё понятно и доступно раскладываете по полочкам. Наверное, можете ответить на любой вопрос и не испытываете никаких проблем в жизни?
– Нет, Маруся, я обычный человек. У меня тоже есть вопросы, на которые я ищу ответы и есть проблемы, которые я пытаюсь решить. А помочь пациенту разобраться в сложных ситуациях – это часть моей работы. С тобой приятно общаться. Ты очень умная и ответственная девочка.
– Спасибо, – Маруся вздохнула. – Вообще, я одна в семье и не знаю, как это, когда у тебя есть брат или сестра. Но очень хочется попробовать быть старшей и нужной. Может быть, поэтому, в дружбе стараюсь опекать, заботиться и всё прощать?
– Возможно. Пусть это будет следующей темой нашей встречи, – психолог снова что-то записал в планшет. – А как ты выражаешь свои эмоции?
– Какие?
– Любые. Разве есть разница?
– Я думаю, что есть. Гнев или досаду нужно попытаться скрыть. А радостью можно поделиться с окружающими.
– А почему нужно сдерживать гнев, Маруся?
– Я ещё не до конца сформулировала это для себя, но думаю, что это негативная эмоция, которую следует научиться контролировать. Я бы предложила людям, для общего мирного сосуществования, надевать футболки, надписями и цветом информирующие окружающих о настроении владельца. Например, если человек злится, то надевает чёрную футболку с рисунком: «Не подходи!».
– Забавное предложение, – улыбнулся Александр. – А для чего это надо?
– Чтобы не пришлось притворяться, обманывать окружающих или делать вид, что у тебя всё прекрасно. Мне кажется, что сейчас люди подавляют в себе искренность. Все хотят просто казаться добрыми и милыми, и требуют от своих оппонентов, чтобы им отвечали такими же эмоциями. Но в большинстве случаев человеку наплевать, искренне ему улыбаются и сочувствуют или обманывают. Главное сейчас – это потреблять. И хорошее настроение потреблять в том числе. Я даже где-то читала, что в настоящее время очень востребованы люди, работа которых состоит в том, чтобы выслушать собеседника и разделить с ним его чувства и настроение. И подобная работа хорошо оплачивается.
– Очень интересное наблюдение, – психолог сделал пометку в планшете. – Хорошо. Я вот ещё о чём хотел спросить: ты в классе или школе не подвергалась буллингу?
– Буллинг? Что это?
– Это агрессивное преследование одного человека другим. Проще говоря, травля.
– Я что-то слышала про кибербуллинг.
– Кибербуллинг – это то же самое, что и буллинг, но с использованием цифровых технологий.
– Ну, нет, я с этим не сталкивалась в школе. И даже не предполагала, что существует такая проблема. Если кто-то это делает, то мне не понятно – зачем?
– Цель буллинга: напугать, разозлить, опозорить, унизить, отомстить. Как правило, это делается анонимно. Чтобы была возможность избежать последующего наказания.
– А что это даёт тому, кто занимается травлей?
– Чаще всего, к буллингу прибегают ради завоевания признания внутри коллектива, избавления от скуки или преодоления личностного кризиса. Говоря на доступном языке: для борьбы с собственными монстрами.
– Жесть какая- то, – Маруся поморщилась. – Что и правда, ради мифического превосходства над подобными себе особями надо обязательно кого-то травить? Мы же люди, а не животные. Нам не нужно завоёвывать место в стае.
– Иногда, люди ведут себя хуже, чем животные. Но представителям фауны это может быть простительно, потому что они живут инстинктами. Человек – существо разумное и высокоинтеллектуальное. Он должен руководствоваться правилами и законами общества, в котором существует. А на счёт места в стае, мне кажется, ты не совсем права, Маруся. Человеческая стая гораздо опаснее, чем стадо животных. Человек скрытен и коварен. Порой думаешь, что рядом с тобой верный друг, а на поверку выходит, что тот, кому ты полностью доверяла, оказывается злейшим врагом и предателем.
– Да, наверное, так бывает. Я ещё с подобным не сталкивалась, – Маруся задумалась, наморщив лоб. – Тогда получается, что у животных всё проще и честнее: вышли два самца на поединок перед своим прайдом и начали биться. Кто победил – тот и главный. Всё открыто и справедливо, в рамках законов стаи.
– Да, но это очень упрощённый вариант межличностных отношений и решения спорных вопросов, – засмеялся Александр. – Существуют, конечно, системы, в которых подобные установки работают, но это исключение из правил.
– Хорошо. Вот Вы говорили про законы и правила социума, а я подумала: ведь в обществе людей всегда существовали преступники и антагонисты. Я хочу сказать, что те, кто нарушали установленные нормы и существующий порядок. Они тогда кто?
– Они – возмутители спокойствия, бунтари и, возможно, преступники. Я понимаю, что и в твоём окружении, наверное, есть революционеры или те, кто пытается прогнуть этот мир под себя. Но всегда нужно помнить, что преступников настигнет неминуемое наказание, а бунтарей, как пели в известной песне, ожидает тюрьма.
– Давайте сменим тему, – вздохнула Маруся.
– Нет проблем. Как скажешь, – согласился Александр. – Переходим к следующему блоку вопросу. Предположим, что в процессе поиска ответов ты не находишь их и зашла в тупик. К кому обратишься за помощью?
– К маме.
– Она хороший советчик? И, вообще, она кто для тебя: подруга, строгий учитель или наставник?
– Она мама. Я знаю, что если возникнет дерьмовая ситуация, то она бросит все дела и примчится ко мне даже среди ночи. Она будет сидеть у моей кровати, когда я болею, даже если сама будет недомогать. Она пожертвует всем, что ей дорого ради меня одной. И я твёрдо уверенна, что я для неё самый главный человек во всём мире. Она никогда не ругает меня, а всё старается объяснить; не заставляет делать, а пытается договориться; старается устроить так, чтобы мне было интересно жить. Она самая лучшая и я её очень люблю.
– Да-а, – взгляд Александра потеплел. – Как я отметил в начале нашей встречи, всё сказанное здесь остаётся в этом кабинете. Но я бы очень хотел, чтобы эти слова твоя мама обязательно услышала. Она будет просто счастлива.
– Наверное, получилось эмоционально, но я сказала от чистого сердца, – смутилась Маруся.
– Это было сказано искренне и с любовью, – психолог шумно выдохнул. – Хорошо. Если не мама, то кто твой советчик «номер два»?
– Если не мама, – Маруся закатила глаза. – Тогда дедушка. Но мы с ним общаемся по-другому. Он меня никогда не ругает и не воспитывает, в прямом смысле слова. Он рассказывает какие-то житейские истории, по теме нашей беседы, а я потом их расшифровываю и решаю, как можно применить в жизни его законспирированные советы. Вот так.
– Интересный педагогический метод, – усмехнулся Александр. – Продолжим?
– Может, сделаем паузу в нашей встрече? – Маруся с мольбой посмотрела на психолога. – Мне надо осмыслить всё услышанное и разложить по файликам.
– Конечно, конечно. Согласен. На сегодня хватит. И даже благо пресыщается собой и от избытка веса погибает. Это Шекспир, – уточнил Александр. – Да, прошу тебя, Маруся, если возникнут проблемы – сразу ко мне. Ну и просто так заходи. Поговорим. Ты очень приятный собеседник.
– Спасибо, – Маруся встала, с радостью оставив неудобный стул. – До свидания.
2
Мария Ивановна царственно шла между рядами учебных столов, громко и чётко произнося слова:
– Время неумолимо движется вперёд. Кажется, что ещё только вчера наряжали ёлку, а сегодня уже можно начинать паковать вещи на летний отдых. Не за горами, долгожданные для вас летние каникулы. Но, перед этим, вам предстоит основательно потрудиться. А точнее, написать несколько контрольных работ, которые покажут степень вашей вовлеченности в учебный процесс.
Мария Ивановна остановилась у стола ученика, что-то увлечённо рисующего, и, преодолевая сопротивление, медленно вытащила у него из рук листок с картинками.
– Гоша. Что это за гадость ты нарисовал? – учительница брезгливо смотрела на рисунок.
– Это монстры, Мария Ивановна.
– Гоша, перед тем, как что-то сделать – надо обязательно подумать. Для чего тебе голова, Гоша?
– Головой я ем, – Гоша встал.
Смех в классе прозвучал, как взрыв хлопушки с конфетти.
– Гоша, головой обычно думают, – Мария Ивановна хохотала так, что на её глазах выступили слёзы. – Всё довольно веселиться. Я продолжу. На чём это я остановилась?
– Вы говорили о предстоящей контрольной работе, – подсказала Ева.
– И вовлеченности в учебный процесс, – добавила София.
– Ах, да, спасибо, мои милые, – похвалила девочек Мария Ивановна, благодарно улыбнувшись. – Учебный процесс погружает вас, дорогие мои, в изумительный мир – мир знаний, которому нет равных. И если пофантазировать, то можно представить себе этот мир, как огромную комнату с бесчисленным количеством окон и дверей, которые мы открываем на каждом уроке, получая информацию из учебников и, естественно, от преподавателей. Кроме того, расширять познания и духовно расти, нам помогают: наука, культура, искусство, спорт, путешествия и… прочее.
– Интернет, – подсказала Маруся.
– Что интернет? Не поняла, – растерянно посмотрела на неё Мария Ивановна.
– Сейчас ещё интернет помогает, – повторила Маруся.
– Деточка, интернет развращает и отупляет, – к Марии Ивановне вернулась уверенность и она погладила Марусю по голове. – Ваше поколение панически боится толстых книг и длинных предложений. Даже отправляя друг другу текстовые сообщения, вы перестали употреблять слова, а используете какие-то рожицы и картинки, как пещерные люди в эпоху неолита. И в этом заключается парадокс.
– Простите, Мария Ивановна, вообще то, слово «парадокс», в широком смысле, означает мнение, которое расходится с общепринятым и кажется нелогичным.
– Не поняла, – Мария Ивановна медленно краснела, наливаясь злобой. – Ты что, поправляешь педагога? Очень умная, да?
Маруся медленно встала. Спокойно и чётко произнесла:
– Я думаю, что в школу за тем и приходят, чтобы стать умными.
– Это у тебя такое мнение? – Мария Ивановна язвительно усмехнулась.
– Платон сказал, что мнение – это дебри между знанием и невежеством, – спокойно парировала Маруся.
– Общаясь со старшими по возрасту и положению, моя дорогая, надо быть учтивее и хотя бы казаться чуточку лучше, чем есть на самом деле, – Мария Ивановна походила на закипающий чайник.
– Я не хочу быть лучше. Я хочу быть такой, какая есть. А нагромождение речевых оборотов создаёт лишь видимость интеллекта.
– Вон из класса! – крикнула Мария Ивановна, указав рукой на дверь. – Немедленно марш отсюда!
– Ты просто Жанна Д’Арк, – завистливо прошептал Лука, восторженно глядя на Марусю. – Я бы так никогда не смог.
Маруся спокойно собрала вещи в рюкзак и направилась на выход. В притихшем классе её шаги звучали, как удары метронома из динамиков репродуктора.
Она быстро прошла по безлюдному коридору и завернула в туалет. Плотно прикрыв за собой дверь, вскинула руки вверх и закричала, выбрасывая наружу распиравший её гнев. Шумно выдохнула. Постояла несколько минут, стараясь успокоиться. На стене чем-то острым было нацарапано: «Учителя – лохи». «Согласна», – кивнула Маруся. Затем спустилась в гардероб; забрала верхнюю одежду и направилась на выход. Охранник дремал на своём посту, блаженно улыбаясь. Наверное, ему снилось что-то хорошее и доброе.
На улице полной грудью вдохнула свежего воздуха. Стало легче. Домой идти было рано, к тому же, внеплановое возвращение могло вызвать ненужные мамины вопросы, на которые сейчас не хотелось отвечать. Решила погулять и развеяться. Завернула за угол в арку и резко остановилась. Огромная собака, оскалив клыкастую пасть, пыталась схватить кошку. Та, шипела, выгнувшись дугой, ощетинив шерсть и выпучив глаза. Собака сделала попытку укусить кошку. Но, получив острыми когтями по морде, завизжала и бросилась прочь, поджав хвост. Кошка подошла к Марусе и потёрлась о её ноги. Маруся взяла на руки тёплый «шерстяной комочек». Кошка заурчала, успокаивая себя и человека.
3
В парке в эту пору было безлюдно. Маруся села на свободную скамейку, достала телефон и наушники, решив послушать музыку. Современный телефон – это сказочный монстр-волшебник. Стоит его разбудить, как он тут же увлекает в невероятное путешествие по страницам интернета и социальных сетей; отрывает от внешнего мира и реальной действительности; бессовестно крадёт драгоценные минуты твоей короткой жизни.
– Рядом с вами можно присесть? – услышала Маруся незнакомый голос.
Напротив неё стоял парень лет пятнадцати: среднего роста, худощавый, симпатичный, в свободном спортивном костюме. Светлые волосы на его голове торчали в разные стороны, делая похожим на ёжика. Однако, очки с затемнёнными стёклами и белая трость в руке резко диссонировали с обычностью его облика, делая нестандартным и вызывая удивление. Первый ответ, молниеносно пришедший на ум: «Тебе что, других скамеек мало?», Маруся подавила в себе, поняв, что перед ней стоит слепой.
– А как Вы узнали…
– Я слышу Ваше дыхание, а значит рядом, есть скамейка, на которой кто-то сидит, – ответил незнакомец, предвосхищая вопрос Маруси. – Мне проще сориентироваться в пространстве, когда рядом есть точка отсчёта. Извините, если помешал.
– Нет, нет. Всё нормально совсем не помешали.
– Меня зовут Семён. Можно просто Сеня.
– А меня Маруся. Присаживайся, пожалуйста. Я здесь одна.
– У тебя приятный низкий голос. Тебе, наверное, лет четырнадцать-пятнадцать?
– Тринадцать, – улыбнулась Маруся.
– Вот ты уже улыбаешься. Это радует, – ровным голосом произнёс Сеня.
– Как ты уви… Как ты понял, что я улыбаюсь? – смутилась Маруся.
– По изменившейся интонации, – Семён присел рядом с Марусей. – Улыбка немного «осветляет» голос за счёт изменения положения губ и расслабления лицевых мышц.
– Ого, какие глубокие познания, – искренне удивилась Маруся.
– Нас этому учили преподаватели на курсах. И потом, слепые всё слышат более чутко и остро, – Семён ловко сложил белую трость, превратив её в небольшую палочку.
– Извини, я хотела спросить…
– Постой, дай угадаю. В тройку лидеров по популярности входят три варианта вопросов: первый – давно ли я слепой; второй – как получилось, что я ослеп; третий – как с этим жить и можно ли вылечиться.
– Тогда, первый вариант, – тихо произнесла Маруся, мысленно ругая себя за бестактность.
– Я ослеп пять лет назад. Мне было ровно десять. Дату легко запомнить, потому что это был мой день рождения. Юбилей родители решили отметить с размахом: сняли загородный дом, пригласили кучу гостей, заказали метровый торт со свечками и устроили праздничный фейерверк. Я стоял ближе всех к месту салюта, в почётном первом ряду, как положено имениннику. Одна из запущенных ракет изменила траекторию и попала мне в голову. Бум и свет погас, – Семён глубоко вздохнул. – Потом были бесконечные операции, элитные врачи, дорогостоящие лекарства и современные методы лечения. Меня возили в Таиланд к крутому лекарю, на Тибет к какому-то ламе и даже в Туву к местному шаману. Всё бесполезно.
– Не помогло? – машинально спросила Маруся и тут же сморщилась от досады, поняв, что задала глупый вопрос.
– Как видишь, – спокойно ответил Сеня. – Волосы отрасли. Пластический хирург убрал шрамы. А вот зрение так и не вернулось.
На дорожках парка суетились голуби, выклёвывая мелкие камешки из посыпанных гравием тропинок. Белки воровато хватали орешки из рук счастливых детишек и убегали закапывать их в землю, чтобы потом забыть, про место тайничка. По синему весеннему небу лениво плыли ватные облака, как корабли, уходящие в дальние моря.
– Вместе со зрением ушла мама, – прервал молчание Семён. – Не хотела ухаживать за сыном инвалидом.
– Странно, – задумчиво произнесла Маруся. – Обычно от проблем сбегают отцы.
– Моя мама любила блистать в обществе и не любила проблемы, – краешками тонких губ улыбнулся Семён. – А рядом с ней – преуспевающей и цветущей женщиной – я смотрелся нелепо, разрушая имидж идеальной респектабельной семьи. В итоге, она уехала жить за границу с новым мужем. Кажется, в Италию или Испанию. Я не помню куда. Мы не общаемся. А папа, наоборот, полностью погрузился в решение моих проблем. Сделал перезагрузку собственной жизни. Для этого, коренным образом поменял философию бытия: согласился на развод с мамой на её жёстких и грабительских условиях; для управления собственным успешным бизнесом нанял управляющего; все гольфы, рыбалки, бани и прочее забросил, как старый ненужный чемодан. За последние пять лет мы вместе провели гораздо больше времени, чем за предыдущие десять.
– Я часто думала над тем, что в жизни можно выбрать себе друзей, но нельзя выбрать родственников. Близкие люди передаются по наследству или появляются по чужому желанию. И тебя никто не спрашивает: хочешь ты общаться с ним или нет. А ещё мне кажется, что иногда родные люди бывают очень жестоки друг к другу.
– Да. Родного и близкого обидеть проще, потому что он априори должен всё простить, забыть и жить дальше, как будто ничего не было. Думаю, что забывать плохое – это правильно. Хотя в моём случае, после того, как я ослеп, исчезли именно друзья. А родственники остались и до сих пор помогают по мере сил и возможностей.
– А сейчас ты здесь один. Без папы. И, извини, без сопровождения.
– Да, Маруся. У нас такой уговор: каждый день, в любую погоду я ухожу на два часа из дома, чтобы побыть наедине с собой и своими мыслями. Папа в это время решает вопросы, связанные с управлением бизнесом, разгребает хозяйственные проблемы или просто отдыхает. Я понимаю, что ему тоже нелегко и ему тоже нужна смена обстановки. А насчёт сопровождения: я должен быть самостоятельным, как бы нелепо это ни звучало. Это тоже папина установка. Он говорит, что в жизни всё может произойти и, оставшись один, я обязан сам себя уметь обслуживать.
– А что ты делаешь в эти два свободных часа? Нет, то есть, я хотела спросить: как ты убиваешь свободное время?
– Плохое выражение. Так нельзя говорить и нельзя делать потому что, убивая время – убиваешь себя, – Семён повернул голову в сторону Маруси, и ей показалось, что он смотрит на неё сквозь тёмные стёкла очков.
– Да, извини, конечно, не очень удачное словосочетание, – Маруся передёрнула плечами. – Я надеюсь, ты понял, о чём я хотела спросить?
– Конечно, Маруся, понял, – Семён опустил голову. – Я иногда бываю резким и язвительным. Это от недостатка коммуникации. Извини.
– Всё нормально, Сеня. Просто у меня нет подобного опыта общения и я хочу узнать … Э-э, как бы это сказать…
– Как живут слепые?
– Да.
– Придерживаешься принципа, что в жизни через всё нужно пройти самой?
– Нет, Сеня, конечно же, нет. Я, например, не хочу пробовать наркотики, потому что мне вполне хватает публичной информации, чтобы понять их пагубность. Мне важнее узнать, что чувствует человек, попавший в нестандартную ситуацию. В конкретном случае – слепой.
– Хорошо. Могу в теории рассказать, как всё происходит: иду по городу и слышу, как скрипят на ветру дорожные знаки; гуляю по парку и угадываю, кто подаёт звук – кузнечик или жук; сижу у пруда и слышу, как в нём плещутся рыбы. Можно описать звёзды или солнце, но лучше ими любоваться и наслаждаться. Мне больше не суждено их увидеть, но я помню, как они светят и как выглядят. Вот и тебе хочу не просто рассказать, а показать и дать попробовать самой. Так будет гораздо нагляднее, чем об этом говорить. Только давай выйдем из парка на улицу.
– Зачем на улицу? И что значит «дать попробовать»?
– Здесь очень тихо и ты не сможешь полностью погрузиться в мой мир. Мир звуков, запахов и ощущений. Тебе придётся мне довериться.
– Ладно, пошли, – Маруся встала, прихватив с собой рюкзак. – Тебе нужна помощь?
– Нет, спасибо. Я сам, – Семён ловко разложил и зафиксировал белую трость. – Иди за мной.
На выходе из парка Семён остановился и, как будто принюхиваясь, медленно покрутил головой в разные стороны, определяя направление движения.
– У тебя есть платок или шарф, – спросил он Марусю.
– Да, есть, – Маруся порылась в рюкзаке и вытащила небольшой головной платок. – Что с ним надо сделать?
– Завяжи себе глаза, – попросил Сеня. – Хорошо завяжи, чтобы ничего не было видно. Готова? Добро пожаловать в мой мир.
– Наступила ночь, – пошутила Маруся, затягивая узел платка на затылке.
– Если станет страшно или накроет паника – просто сними повязку. А теперь, дай мне твою руку, – попросил Семён. – Вот так. Иди за мной, смелее. Слушай окружающие тебя звуки и вдыхай запахи. Не волнуйся и не бойся. Самое сложное – это первый шаг.
Маруся осторожно двинулась вперёд. Рядом, на проезжей части, кому-то громко посигналила машина. Маруся вздрогнула и остановилась, вжав голову в плечи.
– Так не может быть, – сказала она.
– Как не может? Ты о чём? – услышала она рядом голос Семёна.
– Не может слепой вести зрячую, – испуганно выпалила Маруся. – Извини, Сеня, но это «дичь» какая-то.
– Мне было труднее, Маруся, поверь. И мои первые шаги, в новом качестве – слепого человека, дались мне куда сложнее. Тебе гораздо проще.
– Почему мне проще?
– Потому что ты можешь в любое время снять повязку с глаз, и для тебя рассеется тьма. Ты снова увидишь, как светит солнце, улыбаются прохожие, и зеленеет трава. Для меня это больше не наступит никогда, – Семён тяжело вздохнул. – Продолжим. Я тебе помогу: представь, что ты опять стала маленькой и учишься ходить.
– Хорошо. Я знаю, что ты рядом, что держишь меня за руку и ведёшь за собой, – зашептала Маруся, успокаивая саму себя. – Я иду по асфальтированной прямой дороге, на которой нет ям и ухабов. Я полностью доверяю Семёну.
– Пошли, – мягко скомандовал Сеня.
Маруся сделала шаг, потом – ещё и ещё… Лёгкие вдыхали воздух, который приобрёл новые запахи и ароматы. Слух улавливал, скрытые до этого момента звуки, сортируя их на важные и второстепенные. Ноги ощущали все неровности и выбоины асфальта, будто шла босиком. Мозг запустил воображение, и где-то внутри, на чёрном поле появилась цветная картинка маршрута, создавая ощущение надетых игровых трёхмерных очков. Страх исчез. Семён осторожно держал Марусю за кончики пальцев, как джойстиком, управляя её движением. С каждым шагом Маруся чувствовала себя увереннее и легче. Идти на ощупь было странно и невероятно захватывающе. Марусе казалось, что она сейчас находится по другую сторону реального мира, где картинка, заменилась чувствами и ощущениями. Градус эмоций зашкаливал: от страха до полного восторга. «Американские горки» казались детским аттракционом по сравнению с движением вслепую.
– Пришли, – сказал Сеня, спустя несколько минут. – Судя по запаху и специфическому шуму, мы дошли до входа в метро. Можно снять повязку.
– У-ух! – выдохнула Маруся, сдёрнув с головы платок. – Вот это драйв! Никогда не испытывала ничего подобного.
– Понравилось? – спросил Сеня.
– Пока не могу точно сформулировать, но это было круто, – Маруся вздохнула, глядя на своё отражение в чёрных стёклах очков Семёна. Она раскачивала головой, то приближая лицо к своему отражению, то удаляя его снова. Она видела себя, видела своего нового друга, видела прохожих, спешащих по делам и заботам… Она просто – видела.
– День обещал быть плохим, но всё резко поменялось. Я очень рада и счастлива, что встретила тебя, Сеня.
– Я тоже, – серьёзно ответил Семён. – Если счастье нельзя ни с кем разделить, то это только половина счастья. А я сегодня его разделил с тобой, Маруся.
– Мы можем ещё встретиться? – спросила Маруся, пытаясь понять реакцию Семёна.
– Конечно. Я буду очень рад, – с волнением ответил он.
– Тогда диктуй номер телефона, – Маруся занесла в записную книжку мобильника информацию. – Я тебя сейчас наберу, мой номер определится, и мы будем на связи. Постой, а как же ты запишешь? Может тебе помочь?
– Нет, спасибо, Маруся. Каждому абоненту я присваиваю свой номер, а при желании связаться, просто нажимаю нужную цифру на клавиатуре. У меня специальный кнопочный телефон.
– И под каким номером буду я? – спросила Маруся, лукаво прищурив глаз.
– Под номером три. Номер один – это папа, номер два – врач. Наверное, у меня самая короткая записная книжка в мире, – грустно улыбнулся Семён.
– Не унывай, Сеня, – Маруся поджала губы.
– Не так давно я понял, что моя жизнь не остановилась и не прекратилась. Наоборот, я стал чувствовать её острее, выше ценить и более ответственно относиться. Жизнь не кончается, если в ней случается катастрофа. Ведь люди продолжали существование и в войну, и в блокаду, и после атомной бомбардировки. Всегда.
