Евгений Натаров
Новенькая
Потом посмотрел в сторону девочек и, улыбнувшись, произнёс очень смело, неожиданно и откровенно:
– Слыш, «Гимнастка», а ты ничего. Мне нравишься. Приходи к нам на район почиллим вместе. Спросишь Пашку-боксёра. Это я. Ну, теперь, вроде, всё. До встречи.
Варя смутилась и заметно покраснела. Парень неуклюже передёрнул плечами и, приосанившись, двинулся на выход из парка. Остальные пацаны последовали за ним, как стайка молодых волков за вожаком.
***
Лука, грязный и почему-то мокрый, встал с земли, стыдливо пряча глаза.
– Спасибо, – выдавил из себя слова благодарности. – Их было много. Силы не равные, а то бы я им…
– Варю этот факт не смутил, когда она встала на твою защиту, – перебила его Маруся.
– Если честно, я крепко испугалась, – выдохнула Варя, качая головой. – Не надо его стыдить, Маруся. Просто я не люблю когда семеро на одного. Драка всегда должна быть честной.
– Они тебя, похоже, хорошо знают, Лука? – прищурила глаза Маруся.
– Мы когда-то учились в одной школе, – Лука отряхнул одежду и поправил очки. – У нас давняя взаимная неприязнь с Пашей-боксёром.
– А что им от тебя надо? – поинтересовалась Варя. – За что они тебя били?
– Я же говорю: давняя неприязнь, старые счёты и всё такое, – Лука поднял с земли рюкзак.
– Ладно, не хочешь говорить – не надо, – успокоилась Варя.
– Хочешь, пошли с нами, – предложила Маруся.
– А вы куда идёте? – спросил Лука.
– Потусить в торговый центр. Хотели в кино, – Маруся взглянула на экран смартфона, – Но похоже, уже опоздали. Значит, пойдём в кафе, потом походим по магазинам, посидим у фонтана, пообщаемся. А может, возьмём билеты на другой сеанс.
– Хорошо, я с вами, – согласился Лука. – Если, конечно, вы не против.
– Мы не против, – улыбнулась Варя.
***
После кафе, сели в торговом центре у фонтана, прямо на импровизированную лужайку с искусственной травой. Место походило на поляну для пикника в парке отдыха, но с крышей над головой.
– Лука, расскажи о себе, – прищурила глаза Варя. – А то уже год, как вместе учимся, а я о тебе ничего не знаю. Ты какой-то тихий и скрытный. Всегда на вторых ролях. Не высовываешься. Сам себе на уме.
– Интроверт, – добавила Маруся.
– Маруся, а можно попроще и попонятнее, – попросила Варя, притворно зевнув.
– Интроверт – это человека, ориентированного на внутренний мир, собственные мысли и ощущения, – пояснил Лука.
– О, ты, по ходу, уже начал о себе рассказывать, – иронично похвалила собеседника Варя.
– Люди этого типа, предпочитают одиночество и глубокие внутренние размышления, – добавила Маруся, внимательно глядя на Луку.
– Я стараюсь глубоко не погружаться в свой внутренний мир, – парировал Лука.
– Боишься серьёзно зарыться? – с нажимом продолжила Маруся.
– Может быть, – Лука задумался. – А может быть, просто ищу себя. Ищу своё «я». Пытаюсь понять: кто я такой? А когда отвечу на этот вопрос, то постараюсь стать самим собой.
– И этот туда же, – возмутилась Варя. – Все только и твердят: «будь сама собой, стань сама собой». А если я ещё не знаю, кто я, как я могу быть собой? Мне кажется, что нужно пройти длинную и долгую дорогу, прежде чем узнаешь, кто ты есть на самом деле и чего в этой жизни стоишь. А я, вы, все наши сверстники, – мы все ещё в самом начале этого опасного и сложного пути. Мы в жизни ещё не один раз будем делать серьёзный выбор, ошибаться, падать и снова вставать.
– Для чего «снова вставать»? – поморщился Лука.
– Чтобы идти дальше и найти себя. Найти свою мечту, счастье и любовь. Вот так, Лука.
– Опять борьба? – Лука состроил страдальческую гримасу на лице. – Не проще ли смириться, подстроиться под ситуацию и плыть дальше по течению в комфортной лодке?
– Почему мы должны прогибаться и подстраиваться под нынешний мир и обстоятельства? – Варя, возбуждённая спором, вскочила на ноги. – Мы сами можем и должны изменить то, что нам не нравиться и мешает жить. За нас никто это не сделает. Нам и нашим детям дальше существовать на этой земле. Я не призываю к революции, а призываю к борьбе с безразличием и инфантильностью.
– Подруга, я с тобой согласна на все сто, – улыбнулась Маруся. – А ты, Лука, согласен? Или хочешь возразить Варе?
– Не люблю спорить и что-то доказывать, – нахмурился Лука. – Мой папа говорит: «Кто спорит, тот ничего не стоит».
– Вот так плавно, мы и перешли к занимательному рассказу о твоей прожитой жизни, – улыбнулась Варя, снова присев на искусственный газон.
Лука потёр ладошки; пробежал пальцами по рубашке, проверив пуговицы; почесал затылок и глубоко вздохнул.
– Я у родителей единственный ребёнок. Живём мы большой дружной семьёй в уютной двухкомнатной квартире: я, папа, мама и бабушка – папина мама. Она и является главой семьи. Или, как говорит моя мама: вожаком стаи. Бабушка – Октябрина Спиридоновна – бывший партийный работник, персональный пенсионер, ветеран труда, заслуженный работник чего-то там большого и важного. Бабушка держит в руках все бразды правления: распределяет семейный бюджет, потому что папа – мягкотелый, а мама – безответственная; занимается моим воспитанием, по той же причине, что и распределение семейного бюджета. Кроме того, она решает, куда мы всей семьёй поедем отдыхать летом; активно участвует в общественной жизни района и страны в целом; помогает папе и маме продвигаться по служебной лестнице… В общем, она бессменный капитан нашего семейного судна, уверенно бороздящего бескрайние просторы среднестатистического житейского моря. В последнее время, она всё чаще говорит, что мы все пропадём, когда её не станет. На что, однажды, мама шёпотом сказала: «Скорей бы». Папа решил, что бабушка услышала, и, испугавшись, принялся икать. Чуть позже у него поднялась температура и началась диарея. Но всё обошлось. С папой.
Когда я достаточно вырос, чтобы с моей помощью можно было начать реализовывать свои несбывшиеся детские мечты, папа захотел отдать меня в секцию бокса или рукопашного боя. Но бабушка настояла на кружке «Юных любителей космоса». Папа спорить не стал. Мама попыталась сказать, что мальчик должен быть сильным, смелым и уметь постоять за себя, но её мнение было раздавлено бабушкиным авторитетом. Октябрина Спиридоновна, с помощью лужёной прокуренной глотки, умела доказывать свою правоту в любой ситуации. Я стал старше, и выяснилось, что в космос уже не полечу никогда, так как плохо вижу. Бабушка обвинила в этом маму, потому что она позволяла мне много читать и папу, потому что он во всём потакает моей маме. На память от кружка «космонавтов» у меня остался портрет Юрия Гагарина в дорогущей деревянной раме и любовь к книгам в жанре фантастики.
Друзей мне, естественно, выбирала бабушка, и жизни меня тоже учила она. Основные постулаты, которые я вынес из её «учения о жизни в современных условиях»:
1. Надо уметь приспосабливаться, чтобы выжить в любой ситуации.
2. Обязательно дружить с начальством любого ранга.
3. Стремиться к постоянству, потому что это залог стабильности и спокойствия.
4. Держать ноги в тепле, живот в голоде, а голову в холоде.
Хотя последнее изречение приписывают Суворову, но бабушка это всегда отрицала, утверждая, что это её слова. Вот так я и живу.
– Теперь мне многое стало понятно, – нараспев произнесла Варя.
– Обыденность бывает злой и неприятной, – философски изрекла Маруся.
– Я хочу быть другим, – тихо сказал Лука, опустив голову. – Таким смелым, как ты Варя или таким независимым, как ты Маруся. Но не могу. Я как будто в смирительной рубашке, которая сковывает меня и не даёт развернуться. Я не знаю, что мне делать. Очень хочу преодолеть свои страхи, но не знаю, что для этого нужно. Не знаю с чего начать.
– Тебе надо в Изумрудный город, – с серьёзным лицом пошутила Варя. – К великому Гудвину.
– Куда? – с надеждой поглядел на неё Лука. – К кому?
– Варя, – укоризненно покачала головой Маруся. – Она шутит, Лука.
– Шучу, расслабься. Видел бы ты своё лицо, – засмеялась Варя. – Это же детская сказка «Волшебник Изумрудного города». Ты что не читал?
– Нет, не читал, – Лука сник, став похожим на маленького жалкого гномика. – В списке бабушкиных рекомендаций для чтения – этой книги не было. А о чём она?
– В этом произведении есть персонаж – Лев, которому, для полного счастья, не хватало храбрости. Вот он и пошёл вместе со своими друзьями в Изумрудный город, – ответила Варя.
– Главный посыл этой сказки в том, что мы можем оказаться сильнее, чем думаем, – изложила свою версию Маруся.
– Понятно. Это всего лишь сказка, – вздохнул Лука.
– Сказку всегда можно сделать былью. Было бы желание. Но ты сам себе должен помочь, – серьёзно сказала Варя. – Или ты ждёшь, что прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте и сотворит чудо?
– Варя права, Лука, – Маруся спокойно смотрела на одноклассника. – Нужно сделать первый шаг. Сделать то, чего ты от себя не ожидаешь. Что-то смелое и дерзкое. Бросить вызов себе самому и окружающим.
– А самое главное – перестань слушать бабушку. Сделай это немедленно и обязательно, – посоветовала Варя.
– Спасибо, девочки, – улыбнулся Лука. – Я очень рад, что нам удалось так откровенно и душевно поговорить. Только, пожалуйста, я… Я хотел бы вас попросить…
– Никому не говорить про инцидент в парке? – спросила Маруся.
– Да.
– Я закрыла рот на ключик и его выбросила, – сопроводила свои слова жестами Варя.
– Спасибо. До свидания, – попрощался Лука с одноклассницами и направился к выходу из торгового центра.
– Странный парень, этот Лука, – усмехнулась Варя, когда их одноклассник удалился. – И имя у него странное. Если я правильно помню, то в христианстве есть несколько святых с тем же именем. Только он не очень похож на апостола.
– По другой версии его имя с латыни переводится, как «свет», – Маруся наклонила голову на бок. – Но для меня, Лука – сплошная тьма. Это я про его внутренний мир и характер.
– Ладно, он уже ушёл, унеся с собой свои заботы и печали. Ну, Маруся, а мы чем займёмся? – Варя смотрела на подругу. – Может всё-таки в кино?
– Пошли, – махнула рукой Маруся. – После такой нагрузки надо расслабиться. Забудем о проблемах, растворившись в медовой патоке кинематографических грёз.
– И подсластим нашу жизнь хорошей порцией поп корна, – засмеялась Варя.
Подружки, расставив руки в стороны и весело смеясь, побежали к эскалатору, изображая летящие самолёты.
3
Маруся подошла к Варе, держа в руках два бумажных ведёрка с попкорном.
– Сладкая кукуруза – тебе, а солёная – мне, – Маруся посмотрела на подругу, застывшую с выражением ужаса на лице. – Варя, алё, что случилось? Ты что монстра увидела? На кого ты смотришь?
– Маруся, там мой папа, – дрожащим голосом произнесла Варя, глядя на улыбающегося мужчину, весело играющего с мальчиком трёх-четырёх лет.
– Который?
– Вон тот, в синей куртке с капюшоном. Играет с ребёнком.
– Ты же говорила, что он умер? В смысле, погиб на подлодке. Ты уверена, что это он?
– На все сто процентов уверена, Маруся. Он будто сошёл с фотографии. Той, где держит меня на руках.
– Он что, воскрес, как Иисус Христос?
– Я не знаю, Маруся. Я ничего не понимаю. Что мне делать? – Варя с отчаянием смотрела на подругу. – Мой мозг сейчас взорвётся.
– Варя, только спокойно, – Маруся поставила вёдра с поп корном на пол и взяла подругу за плечи. – Я спрошу ещё раз: «Ты уверена, что мужчина в синей куртке, играющий с мальчиком, это твой папа?».
– Да. Да! Конечно, уверена!
– Тихо, Варя, тихо. Глубоко вдохни и медленно выдохни. Вот так, как сейчас делаю я, – Маруся вдохнула и выдохнула, подавая подруге пример сделать то же самое. – Давай вместе: вдох – через нос и медленный выдох через рот. И ещё раз.
Варя повторила за подругой медитативное дыхание, пытаясь расслабиться и успокоиться.
– Теперь порядок? – Маруся продолжала держать Варю за плечи.
– Какой порядок, Маруся? Я только что увидела отца, которого всю жизнь считала мёртвым, а ты меня просишь только подышать. И это всё?
– Нет, Варя, я прошу тебя успокоиться. Я рядом и не брошу тебя. Мы вместе примем решение и всё сделаем правильно, поверь мне.
– Хорошо. Успокоилась. А дальше что? Пойдём смотреть кино, и есть поп корн с ладошки? Да?
– Подожди, дай подумать, – Маруся сжала ладонями виски и закрыла глаза. – Я знаю, что мы сделаем.
– Правда, знаешь?– Варя смотрела на Марусю, как утопающий на спасателя. – Тогда скажи, что надо делать.
– Мы подойдём к нему и поговорим.
– Зачем?
– Получим ответы на все волнующие вопросы и развеем сомнения. Нужно узнать – кто это? Может двойник твоего папы или брат-близнец, как в старом индийском фильме. Или просто человек очень похожий на твоего отца со старого снимка.
– Я боюсь, Маруся. Что я ему скажу? – Варя от волнения покраснела и покрылась капельками мелкого пота. – Я часто в своих фантазиях мечтала о том, что папа выжил на подлодке и долго шёл ко мне и маме. Нет, полз через леса и болота с раздробленными ногами, как тот лётчик в книге про войну. Я представляла, как бы я встретила папу, как его обняла и что бы ему сказала. Но сейчас… Всё не так и мне страшно, Маруся.
– А я переживаю за тебя, Варя, – Маруся обняла подругу и погладила по спине. – Не бойся. Я с тобой. Мы вместе подойдём и спросим. Или хочешь – я спрошу, а ты будешь стоять поблизости? Хочешь?
– Да, спасибо, Маруся, – Варя вздохнула и пригладила ладошкой волосы на голове. – Пошли. Я готова. Нет, постой. Как я выгляжу?
– Идеально, – Маруся подняла вверх большой палец.
– Всё, тогда пошли, – Варя резко выдохнула.
– Точно? – Маруся пристально посмотрела подруге в глаза. – Ты уверена?
– Да, уверена. Подожди, а как же поп корн, – Варя кивнула на вёдра, стоящие на полу, продолжая нервно поправлять волосы.
– Забей на кукурузу. Пошли, – Маруся взяла подругу за руку и потянула за собой.
Мужчина в синей куртке с капюшоном, игравший с мальчиком трёх-четырёх лет, заметил решительно направляющихся к нему девочек. Он выпрямился, прищурил глаза и пригладил ладошкой волосы на голове. Малыш подбежал к нему и обхватил руками, как любимую игрушку.
Маруся и Варя остановились в нескольких шагах от мужчины с мальчиком. Обе пары смотрели друг на друга, как дуэлянты перед решающим выстрелом. Казалось, что движение окружающих предметов и людей замедлилось, словно при рапидной киносъёмке; что даже время изменило своё течение, став более плавным и спокойным. Мужчина смотрел с удивлением; ребёнок – с любопытством; Маруся – с решительностью; Варя – просто закрыла глаза.
– Варя? – нарушил молчание мужчина. – Ты? Ты здесь чего? Как? Я…
Варя молча смотрела на папу. Из её глаз двумя прозрачными ручейками медленно текли слёзы.
– Папа, это кто? – спросил мальчик.
– Это, сынок…, – мужчина замолчал, не найдя нужного ответа.
– Раз Вы её узнали, значит, Варя не ошиблась, – тихо сказала Маруся. – И это всё меняет.
– Папа, мы на мутик опоздаем, – заныл мальчик.
– Хочешь, я пойду с тобой в кино? – Маруся подошла к малышу и погладила его по голове.
– Мне незя уходить с чузыми людьми, – надул губы мальчик и посмотрел на папу.
– Меня зовут Маруся. А тебя?
– Пётл, – ответил малыш.
– Петя, да? – улыбнулась Маруся.
–Да.
– Вот видишь, теперь мы знакомы, – Маруся перевела взгляд на мужчину. – Вы не будете «против», если я с ним схожу в кино? А вы пока пообщаетесь с Варей. Я думаю, вам есть о чём поговорить.
– Варя, это твоя подруга? – спросил мужчина, указав рукой в сторону Маруси.
Варя кивнула и, рукавом худи, растёрла слёзы по щекам.
– Тогда, конечно, я не возражаю, – мужчина присел на корточки и погладил мальчика по голове. – Иди с девочкой…
– Мавусей, – поправил малыш.
– Да, иди с Марусей, а я буду ждать тебя здесь. Хорошо, Петюш?
– Холосо, – согласился мальчик, подошёл к Марусе и взял её за руку. – Посли быстлее.
Мальчик потащил Марусю за руку в сторону кинозала. Варя и папа стояли друг напротив друга, смотрели, не отводя глаз и не решаясь заговорить. И вообще ни на что не решаясь. Мимо них медленно проплывали улыбающиеся влюблённые парочки, нежно держащиеся за руки; весёлые детишки, вприпрыжку спешащие со своими родителями в кино; вечно болтающие по мобильнику бизнесмены, с озабоченными нахмуренными лицами; степенные дедушки и бабушки, не торопящиеся уже никуда.
Время – это мера всего происходящего. Когда ждёшь – его много и оно медленно течёт. Когда торопишься – его мало и оно быстро летит. Физики определяют время, как череду событий из прошлого в настоящее, и из настоящего в будущее. В прошлом, Варин папа был героически погибшим подводником. В настоящем – он стоял перед ней и совсем не героически, молчал, не зная, что сказать. Варя мотнула головой и решилась заговорить первой:
– Может, мы присядем в кафе и…
– Да-да, конечно, – засуетился папа. – Это ведь я должен был предложить. Давай присядем. Закажи себе что-нибудь. Я угощаю.
– Спасибо, – процедила Варя сквозь зубы. – Я сама могу за себя заплатить.
– Варя, я…
– Моё отчество Валерьевна, – перебила его Варя. – Значит, Вас зовут Валерий?
– Ну, конечно, Валерий. Валерий Петрович, – папа пригладил ладошкой волосы на голове.
– Валерий Петрович, значит?
– Нет, ну для тебя я… Какой же я Валерий Петрович? Я тебе…
– А кто? Герой-подводник, погибший при аварии подлодки?
– Почему подводник? Я не подводник. Я – водитель. Шофёр,– Валерий Петрович испуганно смотрел на Варю. – И почему погибший? Вот же я, сижу рядом с тобой живой и здоровый.
– Мама рассказывала, что мой папа был морским офицером и геройски погиб при аварии на подводной лодке. А он смотри-ка, простой шофёр. Кем же мне теперь гордиться? – невероятная злость и обида разрывали Варю на части, выплёскиваясь наружу.
– Варя, я… Я всегда любил тебя и…
– Потом разлюбил, – зло засмеялась Варя. – Мы, оказывается, жили рядом друг с другом, почти по соседству. А встретились рандомно в торговом центре. Тебе не кажется, что это беспонтово как-то?
– Я хотел с тобой общаться и видеться хотел, но твоя мама…
– Что, мама?! – сердито крикнула Варя. – Запретила тебе подходить ко мне?! Да?!
– Да, запретила, – Валерий Петрович, в очередной раз, пригладил ладошкой волосы на голове. – Я первое время навещал тебя, когда ты была маленькой. Приносил подарки. Мы вместе проводили время, играли… Потом твоя мама, попросила больше не приходить, не звонить и не писать. Но и этого ей показалось мало: она сменила квартиру, а тебя перевела учиться в другую школу. Сожгла все мосты. А я нашёл Вас, хотя это было нелегко, и украдкой приходил поглядеть на тебя: хотел видеть, как ты растёшь и взрослеешь. Тайно, разумеется, наблюдал, издалека. Наташа, твоя мама, заметила меня у школы и снова поменяла квартиру и место учёбы. Так я потерял вас из виду.
Валерий Петрович замолчал. Потом поднял голову и виновато посмотрел Варе в глаза.
– Я всегда помнил о тебе, доченька, часто скучал и всегда любил тебя.
– А сейчас разлюбил? – грустно спросила Варя, заметно успокоившись.
– Нет. Конечно, нет. Как ты могла подумать такое?
– Похоже, тебе сейчас есть, кого любить и о ком заботиться, – Варя опустила голову.
– Петя родился в третьем браке, – Валерий Петрович закашлял в кулак. – Я давно мечтал встретить тебя и рассказать… Но, всё пошло не так, как планировал. Сначала ждал, когда ты вырастешь…
– Вырасту? А что история по возрастному рейтингу тянет на восемнадцать плюс? – зло пошутила Варя.
– Нет. Я хотел сказать, что когда ты вырастешь, чтобы понять меня и не судить строго.
– А-а, ты, типа, исповедоваться хочешь?
– Может быть и так.
– Только я не священник и здесь не церковь, – огрызнулась Варя.
– Да, подожди, Варя, выслушай меня, пожалуйста, – Валерий Петрович сцепил руки в замок. – Пусть это будет исповедь, пусть, но я не могу больше носить всё это внутри себя. Хочу излить душу, сказать то, что мешает мне спокойно жить и дышать…
– От твоих слов, папаша, дурно пахнет эгоизмом. А ты обо мне подумал? – Варя от злости сжала кулаки. – Хочешь выговориться и переложить весь груз ответственности на мои хрупкие плечи? А мне с этим легко будет жить? Ты об этом подумал? Мне потом куда эту ношу девать? Так и тащить её на себе до гробовой доски? Да?
Валерий Петрович закусил губу, громко сопя и наморщив лоб. Потом резко выдохнул, пристально посмотрел Варе в глаза и быстро начал говорить. Очень быстро, как будто боялся, что Варя перестанет его слушать, встанет и уйдёт.
– Мы когда с Наташей, твоей мамой, встречались – я был женат. Но мы любили друг друга. Сильно любили. Потом родилась ты. А я… Я так и не смог уйти от жены. У меня тогда там тоже ребёнок родился. Мальчик. Но мы с женой позже всё равно развелись. Потом я снова женился и снова развёлся. И вот теперь женился в третий раз. Она моложе меня. У нас Петенька родился. Хороший парнишка, смышлёный. Ты его сейчас видела. Братик твой, Варя. Я, помню, после первого развода пришёл к твоей маме и предложил сойтись. Ну, в смысле, жить вместе начать. Но она гордая была. Куда там. Считала, что я её предал и бросил. Хотя я никого не предавал. Просто не сказал, что женат, когда мы с ней встречались. А про подводника, это не мама твоя придумала. Это я всегда так говорил, когда уходить надо было. Версия такая была. Наташа верила. Да. Она ведь любила меня. А вот простить так и смогла.
Валерий Петрович замолчал, виновато опустив голову. Варя смотрела на папу без злости и без ненависти. Ей, вдруг, стало легко и спокойно. Тайны больше не было. Всё встало на свои места. Она улыбалась. А он беззвучно плакал, роняя слёзы в чашку остывшего, так и не выпитого, чая. Слезинки падали в оранжево-янтарную жидкость, делая её светлой и солёной.
– Я прощаю тебя, папа, – тихо сказала Варя.
– Что? – Валерий Петрович поднял голову, с удивлением посмотрев на дочь. – Что ты сказала?
– Я прощаю тебя, папа, – громче повторила Варя. – Мне тебя даже немного жаль.
– Жалко меня? Почему, доченька? – Валерий Петрович шумно высморкался в салфетку, скатал её в комочек и бросил в чашку.
– Потому что ты слабый и никчемный. Профукал свою жизнь и счастье. И знаешь, хорошо, что тебя не было рядом, когда я росла. Ведь я могла бы, глядя на тебя, стать такой же бесхарактерной амёбой. Но я не стала, потому что рядом со мной была сильная и независимая мама, которая научила меня бороться, сражаться и побеждать.
– Ты что такое говоришь, Варя? Какой такой амёбой? – испуганно запричитал Валерий Петрович.
– Микроскопической, одноклеточной и очень простой.
Варя достала из рюкзака ручку, взяла со стола салфетку и написала на ней несколько цифр.
– Это мой телефон, – Варя подала салфетку с номером телефона Валерию Петровичу. – Можешь звонить, если решишься. Ты знаешь, а я хочу познакомиться с братиками. Валерьевичами.
– Да, да, конечно, познакомлю. Они хорошие. Тебе понравятся. Обязательно. Варя…
– Папа, детей родить – этого мало. Главное – поставить их на ноги и воспитать. Родитель должен учить их премудростям жизни, оберегать, защищать. Или просто любить. А ты, меня бросил, старшего сына – бросил… Не перебивай, пожалуйста, – Варя нахмурилась и выставила перед собой ладонь, с растопыренными пальцами. – Может, и Петю со временем оставишь. Придумаешь о себе очередную легенду про лётчика-испытателя или физика-ядерщика и уйдёшь строить светлое будущее с новой женщиной, поверившей тебе, – Варя глубоко вздохнула. – Вот так, Валерий Петрович. Извини, может, мои слова были не очень приятными, зато честными и откровенными. Меня мама этому научила.
– Спасибо, Варя. Спасибо, что выслушала и поняла. Пусть по своему, но поняла. Я уже и не мечтал об этом, – Валерий Петрович пожевал губами и опустил глаза. – Варя, а мама так и живёт одна?
– Нет, не одна, – усмехнулась Варя. – Мама живёт со мной.
– Я не об этом…
– Хорошо, что мы встретились и поговорили, папа. Но пришла пора прощаться. Вон, наши уже из кино возвращаются, – кивнула Варя в сторону Маруси и Пети.
Мальчик подбежал к папе и обнял его, косясь в сторону Вари.
– Ну, до скорой встречи, братик, – Варя взъерошила Пете волосы на голове.
– А ты моя сестла? – расплылся в довольной улыбке мальчуган.
– Да-а. Будем знакомы. Меня зовут Варя, – она присела на корточки и протянула руку для приветствия.
– Ула! – обрадовался Петя и бросился в объятия к Варе.
Варя прижала к себе братика, закатив глаза и блаженно улыбаясь. Маруся два раза стукнула себя кулаком в грудь со стороны сердца. Валерий Петрович отвернулся и тихо всплакнул.
– А Мавуся тозе моя сестла? – прошептал Петя на ухо Варе.
– А ты хочешь, чтобы она была твоей сестрой? – тоже шёпотом спросила Варя, улыбаясь и подмигивая подруге.
– Хасю, – засмущался малыш.
– Хорошо! Тогда она тоже будет твоей сестрой! – засмеялась Варя и, взяв братика под мышки, подняла его над головой и начала кружить. – Ни шагу назад, а только вперёд!
Вопрос о том, почему время необратимо, является одним из самых больших нерешенных вопросов в науке.
4
Родители молча расходились после окончания классного собрания. Собранные и целеустремлённые, они напоминали секретных агентов спецслужб, только что получивших важное правительственное задание.
– Простите, Вы мама Вари? – спросила короткостриженую брюнетку длинноволосая шатенка.
– Да. Меня зовут Наташа, – ответила брюнетка.
– А я Кира – мама Маруси Макаровой, – представилась шатенка.
– Давно хотела познакомиться, – улыбнулась Наташа. – Наши девочки, кажется, дружат.
– Да. Маруся мне много хорошего рассказывала про Варю.
– Ты куришь? – шёпотом спросила Наташа. – А то я жутко хочу курнуть. Два часа без сигареты для меня равносильно пытке.
– Нет, Наташ, я не курю. Может, пойдём, посидим где-нибудь? Поболтаем.
– С удовольствием. Отличное, а главное – очень своевременное предложение, которым грех не воспользоваться. Я знаю хорошее место. Пошли.
***
Как пишут в титрах фильмов: «Прошло два часа».
– Может ещё по бокальчику игристого? – задорно предложила Наташа, довольно улыбаясь.
– Давай, но по последнему, – согласилась Кира. – Я, если честно, не очень люблю спиртное. В нашей семье нелёгкая доля борьбы с зелёным змием досталась моему папе. Шучу.
– Кира, я употребляю исключительно, чтобы сбежать от гнетущей действительности.
– И что? Помогает сбежать?
– Нет. Действительность оказывается проворнее – она меня постоянно догоняет и заставляет ускориться, – вздохнула Наташа. – Прости, я тебя перебила. В общем, твой муж подал на развод? – уточнила Наташа.
– Нет, Наташа, на развод подала я.
– Ты-ы? Как было то? Расскажешь или секрет?
– Никаких секретов. Просто меня утомили его пьянки-гулянки, хамство, скандалы и я решила круто изменить свою жизнь. Решила в один день. Окончательно и бесповоротно. А чтобы не осталось шансов вернуться назад – нужно было сжечь мосты. И вот, он приходит домой после трёхдневного отсутствия, как будто, так и надо было. Весь такой вальяжный и наглый. Я к нему подхожу и, глядя в глаза, честно говорю:
– Я тебе изменила.
Ни страха не было, ни сожаления, ни жалости. Просто я уже всё решила. А он так смотрит на меня тупо и спрашивает:
– Почему?
– Потому что, это был мой последний шанс. Я не могла его упустить, – отвечаю.
– Шанс на что, Кира?
– Я была примерной ученицей с первого по одиннадцатый класс; отличницей в университете; хорошей женой; заботливой мамой. Но никогда не была «оторвой» и нарушительницей границ. А меня ещё в школе тянуло к таким персонажам. Мне хотелось самой попробовать – каково это, быть революционеркой и бунтаркой.
– И что, понравилось? – спрашивает.
– Очень. Я ухожу от тебя.
Он, бедный, аж вспотел от неожиданности или, может, от страха. Даже заикаться начал:
– П-постой, постой. Не-не горячись. Я тебя понимаю. Ты, ты просто устала находиться в замкнутом пространстве…
– Ты моё замкнутое пространство! Эта квартира. Эта кухня. А я хочу, как Бони и Клайд.
– Кира, Бони и Клайд – это романтизированная парочка грабителей и убийц.
– Нет! Им просто стало скучно в этом мире. Они хотели свободы и самовыражения, а не пресной жизни.
– Но они плохо кончили, если ты помнишь.
– Они хорошо кончили. Их помнят, и будут помнить всегда. Будут снимать фильмы, писать книги и … А о таких, как мы даже наши внуки забудут и очень скоро.
– Вот так всё было, – Кира выдохнула. – Слово в слово. Всё помню. Ничего не забыла. На следующий день пошла в ЗАГС и подала заявление на развод.
– Молодец. Правильно сделала, – захмелевшим голосом поддержала Наташа. – Бывший муж навещает Марусю?
– По выходным и праздникам. Припёрся последний раз и давай мне нотации читать, что я не правильно воспитываю ребёнка. Я ему отвечаю: «Её жизнь вообще проходит мимо тебя. Ты не видишь, чему она радуется, что её огорчает, не присутствуешь, когда она добивается побед, и не знаешь её секретов. Раз в два месяца сводишь её в кино или кафе и всё. Обязанности по воспитанию дочери успешно выполнены. Галочка в ежедневнике о проведённом мероприятии поставлена. Какой же ты папа?».
– Даже не «воскресный», а вообще неизвестно какой, – добавила Наташа.
– Только теперь уже не знаю, правильно ли я тогда поступила, что развелась, – вздохнула Кира. – Может, стоило потерпеть? Переждать?
– Почему? Что ты такое говоришь?
– Мы живём своими страстями и эмоциями и, порой, настолько в них погружаемся, что забываем о детях. А они всё чувствуют и переживают значительно острее, чем мы. Мы, не отдавая отчёта, круто меняем свою судьбу, потому что это наша судьба, и мы имеем право ею распоряжаться по своему усмотрению. Мы решительно и кардинально меняем своё существование. А рядом с нами наши дети, жизнь которых тоже ломается и идёт под откос. Но мы считаем это боевыми потерями, допустимыми во время сражения. Мы уверены, что пройдёт время, дети повзрослеют и нас, как минимум, поймут и не осудят. А они вырастают все переломанные, как после автомобильной катастрофы и не известно – срастутся их косточки потом или нет.
– Ты права, Кира. На все сто права, – Наташа обхватила голову руками. – Я хочу признаться: я совершила огромную ошибку и теперь не знаю, как всё поправить.
