Федор Белкин
СНВ
Именно эту мудрость и осмелилась озвучить Карина, когда начальник в очередной раз во время обеденного перерыва решил уточнить у неё статус подписания одного из договоров. В последнее время она всё чаще позволяла себе отпускать в сторону начальства такие маленькие дерзости, которые дерзостями, конечно, для поколения Карины не являлись. Она была не виновата в том, что большинство работников не разделяли с ней популярный нынче принцип work – life – balance и почти всегда не отказывали себе в удовольствии обсудить рабочие вопросы даже за обедом.
Карина работала на крупном промышленном предприятии, выпускающем электротехническое оборудование, но уже долгое время мечтала вырваться из вечно давящих рамок бюрократического аппарата и наконец броситься в открытый космос, за пределы заводской проходной, в холодный, ещё неизведанный мир, ближе к профессии мечты. Завод – это отдельная вселенная, обладающая своей уникальной аурой, духом, непоколебимой иерархией и законом. Здесь каждый так и норовил что-то кому-то доказать, перед кем-то выслужиться, а главное, кем-то управлять. Каждый начальник, даже самого низкого звена, становился здесь подтверждением старой мудрости, говорящей об опасности обладания властью. Начальники и начальницы, они ощущали каждым атомом своего тела, каждой частью своих душ эту покрывающую их мантию хоть и не большой, но власти. И чем выше должность, тем больше золота становилось на этой мантии. Она пьянила её обладателей, заставляла думать, что они заняты в действительности важными, имеющими хоть какое-то значение и смысл вещами. В сущности, эти люди просто ссучивались, и любой молодой, здравомыслящий человек, по воле случая или по собственной глупости попавший на завод, рано или поздно это понимал и, втайне или явно ненавидя иерархию, мечтал вырваться.
– Что ты сказала? Ты забыла, с кем разговариваешь? – резко ответил Кирилл Алексеевич.
На Карину теперь пристально смотрел не только начальник отдела маркетинга Кирилл Алексеевич, но и весь кабинет в составе восьми человек. Они все, как и начальник, услышали в этой маленькой, безобидной дерзости Карины мотив неподчинения, бунта против устоявшихся правил. Бунтовать против начальства здесь любили все, но лишь внутри себя и в момент, когда начальства нет рядом.
– Почему я должна заниматься этим во время обеда? – возмутилась Карина. Её голос дрожал, но это было заметно лишь ей одной. Она старалась держаться смело, отстаивать свою точку зрения и не говорить сейчас с Кириллом Алексеевич так, как привыкли делать это все: с лёгким налётом покорности. Для коллег постарше, в основном женщин ближе к сорока годам, она сейчас выглядела просто сумасшедшей, для сотрудников чуть моложе – героем.
– Ты вообще хочешь здесь ещё работать? Получать зарплату?
Кирилл Алексеевич закипал, злился и явно не понял, что сейчас произошло. В его мироощущении никак не мог ужиться тот факт, что ему вздумала дерзить двадцатичетырёхлетняя выпускница экономического университета, прибывшая на завод для отработки послевузовского распределения. Карина ещё раз собралась с силами и, наколов на вилку хрустящие листья салата, ответила:
– Нет, не хочу. Кирилл Алексеевич, если у вас есть вопросы по поводу рецепта моего обеда, я с радостью с вами побеседую. Остальное предлагаю обсудить в рабочее время.
Карина два года терпела отцовские нравоучения со стороны начальника. Его попытки приструнить пылкий, самовлюблённый нрав Карины, который никак не вписывался в строгую иерархию завода, не привели к успеху, поэтому всё это время они оба находились в состоянии перманентного конфликта, сменяющегося редкими моментами оттепели. Карине на заводе оставался всего месяц, после которого она наконец сможет совершить свой прыжок в мечту. Кирилл Алексеевич ещё что-то пытался говорить, даже кричать, но вскоре, увидев абсолютную безучастность Карины и её сосредоточенность на еде, осознал всю тщетность этого действия, а поэтому весь яд и злобу решил разместить через громкий хлопок дверью во время своего ухода из кабинета.
В оставшееся рабочее время Карина старалась не пересекаться с Кириллом Алексеевичем. Ей удалось спокойно доделать все свои дела и, не задерживаясь, выйти через проходную (на которой, кстати, происходил ежедневный утренний и вечерний обыск сумок сотрудников) на волю. Дальше её ожидал уже приевшийся за два года маршрут. Пятнадцать минут Карина слушала грохот неповоротливого трамвая, который вёз её уставшее тело к метро. Здесь, около входа в подземку, она надела наушники и нырнула в копошащуюся массу людей с мыслью, что хотя бы музыка скрасит её нахождение в этом месиве из людей, ожидающих поезда в час пик. После сорока минут в подземке её наконец ожидали блаженные двадцать минут ходьбы до дома, которые Карина любила растягивать на все сорок. Она шла, и каждая её мысль оставалась рядом, ни одна не посмела улететь в прошлое или будущее. Карина чувствовала каждый свой шаг, то, как асфальт, взаимодействуя с резиновой подошвой её полукед, будто толкает её вверх, к звёздам. Ей хотелось танцевать, и она, дождавшись нужного момента в музыке, сделала несколько незамысловатых движений.
Карина радовалась тому, что рабочая неделя закончилась, ещё больше её радовала мысль, что скоро кончится и её распределение. Только когда Карина вошла в квартиру, она поняла, как устала за день. Перепалка с начальством давала о себе знать, и даже танец с прогулкой не смогли полностью избавить её от напряжения. «Горячая ванна и глубокий сон не оставят от этой неприятности и следа», – подумала она. Она скинула с себя кожаный рюкзак и прошла в комнату. Карина жила одна, и здесь её, как обычно, встретила удушливая звенящая тишина, которую она поспешила заполнить звуками случайных видеороликов.
На стене, слева от телевизора, который скрашивал одиночество Карины, висели несколько распечатанных фотографий и небольшое овальное зеркало. С фотографий, на которых были запечатлены моменты университетского выпускного, и изнутри зеркала на Карину сейчас смотрели две разные девушки. Округлые щёки студенческих времён уступили место острым скулам, заметные несовершенства талии сменились откровенной худобой, а светлый ум Карины вместо длинных каштановых волос теперь покрывало рыжее каре.
Не изменились разве что только её серые глаза, по-прежнему полные оптимизма и веры в будущее. После горячей ванны и лёгкого ужина Карина наконец могла отдаться любимому делу. Она зажгла несколько ароматических свечей и за небольшим рабочим столиком принялась набрасывать в свой графический планшет новый рисунок. Рисовала Карина в основном что-то вроде комиксов. Это были какие-то короткие сцены, зарисовки взаимодействия выдуманных ею персонажей. Она мечтала когда-нибудь этим зарабатывать на жизнь, а пока довольствовалась скромным блогом, в который выкладывала свои работы. Ближе к часу ночи Карина захотела спать.
Её сон длился недолго, в три часа ночи снова произошло то, что тревожило Карину уже на протяжении нескольких месяцев. Посреди ночи её опять разбудило видение, образ, который вначале формировался внутри сна, а затем будто перетекал в реальность. Эти образы были похожи друг на друга и напоминали резкие вспышки, воспоминания, неожиданно всплывающие в сознании. Она снова слышала этот голос, этот зов, полностью владеющий ею в такие мгновения. Карина вскочила с кровати и сделала то, что делала с этим всегда. Времени включать планшет не было, и она метнулась к стоящему в углу комнаты мольберту. Карина оторвала предыдущий рисунок, выполненный угольным карандашом, бросила его на пол и нанесла на чистый лист несколько небрежных штрихов. Она, как самурай мечом, орудовала своим карандашом, изрубая белое пространство листа, оставляя на нём художественные шрамы. Карина двигалась судорожно, старалась успеть нанести на бумагу всё, что слышала и видела в этот момент. Она рисовала в темноте, ориентируясь только на образ, картинку и голос в своей голове. Через несколько минут на листе проявился сюжет: одинокое толстое дерево посреди поля, двухэтажное здание, на крыше которого установлен символ – крест, помещённый в окружность. Вокруг этого символа витает облако из чёрных точек. У здания толпятся люди, глазеющие на силуэт человека. Этот силуэт, раздвинув руки в стороны, парит в воздухе.
Карина закончила рисунок и рухнула без сил на колени. Она тяжело дышала, постепенно отходя от состояния безумного транса, стимулирующего её неосознанное творчество. Карина зажгла свет в комнате и посмотрела на рисунок.
– Кто ты и что ты хочешь мне сказать? – проговорила вслух Карина, глядя на изображение.
«Пустые домыслы и тревоги сейчас ни к чему не приведут», – подумала Карина и решила попытаться уснуть снова. Сегодня её больше ничто не потревожило.
Карина встретила утро в хорошем настроении, несмотря на ночной инцидент. Она проверила мессенджер, в котором уже маячило сообщение от её давней школьной подруги Наташи. Это означало, что мероприятие, запланированное на эти выходные, всё же состоится. С годами Карине стало труднее выкраивать время для встреч со своими подругами. Интересы, которые когда-то связывали их, постепенно трансформировались, и между подругами очень быстро увеличивалось расстояние. Некоторые успели выйти замуж и теперь постоянно выстреливали непрошеными советами об обустройстве личной жизни своей подруги. Карина относилась к этому легко и такие разговоры сводила к шутке.
После утренней пробежки и лёгкого завтрака она потратила несколько часов на уборку. Затем уделила некоторое время рисованию и вскоре стала собираться на вечеринку. Встретиться было решено в караоке-клубе.
Карина приехала на встречу последней. Место создавало двоякое впечатление, синтезируя в себе черты злачного, богемного заведения с простодушными образами ночных клубов из нулевых. На небольшой сцене молодой парень пел известную песню о том, что всё куда-то идёт, а тем более идёт по плану, а разношёрстная публика хором поддерживала этот легендарный мотив. Молодёжь разбавляла виски колой и заказывала песни, которые, на удивление, были не прочь попеть уже далеко немолодые женщины.
Карина увидела, как кто-то машет ей из глубины зала, прошла к столику в самом углу и поздоровалась с подругами.
– Ну наконец-то! А то мы уже тут заждались и даже успели подумать, что ты не придёшь, – приобняла подругу Наташа.
На столе стояли несколько бутылок вина, закуски и два кальяна. После двух бокалов в сторону Карины снова полетели вопросы о личной жизни, которые она всё так же изящно парировала. За столом в основном делились разными слухами, от этого Карине делалось скучно. Она ловила себя на мысли, что лучше бы осталась дома и посвятила это время рисованию. Но затем быстро себя одёрнула и разрешила себе развеяться.
– За любовь, девочки! – подняла бокал одна из подруг. – За самую настоящую, нежную, чувственную, сильную любовь! Это самое важное и ценное, что есть в жизни, ну и дети, конечно!
Все радостно чокнулись и под припев песни с похожим смыслом, опустошили бокалы. Карина, в отличие от своих подруг, сомневалась, что дети – это самое ценное в жизни. А насчёт любви у неё в последние несколько лет сформировалось практичное мнение. Она рассматривала любовь как феномен, набор ощущений, как гормональные качели, на которых она, Карина, в любой момент сможет покататься, если захочет. И для этого ей не надо искать «того самого», потому что его просто не существует. Качели рано или поздно заржавеют и заскрипят.
Вечеринка набирала обороты. Компания под действием шампанского и кальяна переместились на танцплощадку. Именно здесь Карина решила, что не хочет возвращаться домой одна. Внимания со стороны присутствующих на вечеринке парней к Карине было более чем достаточно, поэтому она выбрала самого симпатичного из тех, кто пытался завести с ней коммуникацию. После нескольких коктейлей Карина сама предложила поехать к ней.
Ко входу клуба подъехало такси, и Карина со своим спутником уселись в машину.
– Как тебя хоть зовут? – спросил парень. Он был явно моложе Карины и, судя по всему, ещё совсем не умел пить. Его язык заплетался, глаза выдавали усталость. Оттого вся его внешняя красота и выпирающая сексуальность казались сейчас Карине немного смешными.
– Давай без имён, – ответила Карина.
Ведомые одной потребностью, молодые люди по приезде домой сразу, без лишних формальностей и прелюдий, принялись её удовлетворять. Но делу сегодня не суждено было свершиться.
– Бля, что с тобой?! У тебя всё в порядке?
Парень с ужасом смотрел на изменившуюся в лице Карину. Она ещё несколько мгновений назад была готова отдаться ему, а теперь, будто одержимая некими силами, обезумевшая, страстно мучила мольберт. Карина не обращала никакого внимания на парня. На чистом листе снова рождались формы, пересекались линии, создавалась композиция. Такие действия Карины отнюдь не усилил возбуждение молодого человека, и он, долго не думая, решил по-быстрому удалиться. Когда Карина пришла в себя и обнаружила себя в квартире в одиночестве, то сразу поняла, что произошло. Приступы до этого момента никогда не случались во время бодрствования. Списать это на ночные кошмары или спонтанные импульсы вдохновения, берущие своё начало из снов, теперь не получалось. Она стала рассматривать свой рисунок. Это был портрет юноши. Его острые скулы, вьющиеся волосы, небрежно разбросанные в разные стороны, лёгкая щетина вокруг тонких губ и большие, наполненные томящейся грустью глаза впечатлили Карину. Этот человек был красив. Карина смотрела на рисунок, и ей удалось нырнуть глубже. На минуту она почувствовала внутреннюю красоту этого человека. Образ, пришедший к ней то ли через галлюцинацию, то ли через транс и вылившийся на бумагу, теперь добрался и до чувственного восприятия. Она прожила самые странные мгновения своей жизни. Ей как будто удалось почувствовать себя другим человеком.
Глава 7
Автобусы длинной цепью медленно прибывали к месту назначения. Люди выходили наружу, сбивались в небольшие группы и, ориентируясь по навигационным указателям, двигались к пропускным пунктам. После тщательного осмотра на наличие запрещённых предметов и веществ они проходили дальше, ко входу на площадку. Время близилось к полудню, летнее солнце обжигало поверхность людей, не забывая также сквозь кожу проникать и в их внутренности, одаривая многочисленные души чувством радости и предстоящего восторга.
– Сколько билетов было продано в итоге? – спросила Кристина у Антона.
– В смысле – продано? Он чётко дал понять, что всё бесплатно.
– Антон! Не придирайся к словам, ты же видишь, что я не в себе! Сколько людей зарегистрировались на мероприятие и получили входные билеты, так лучше? – раздражённо протараторила Кристина, докуривая сигарету.
– Всё-всё, понял. Около пятидесяти пяти тысяч, но это тебе лучше у маркетологов наших уточнить, они лучше знают.
Кристина на секунду задумалась, посмотрела на толпу людей, двигающуюся через пропускные пункты, и чуть дальше, в сторону дороги, на бесконечный поток автобусов.
– И это только первый день из месячного тура. Ты вообще веришь, что это происходит?
– Ты конкретно о нашей работе или в целом?
Кристина задумалась, а затем уточнила:
– Про всё, наверное.
– С трудом, но приходится как-то верить, – ответил Антон.
– Интересно, почему он попросил это всё организовать именно нас, – не могла успокоиться Кристина.
Антон покачал головой, ответов на вопросы Кристины у него, к сожалению, не было. Он окинул взглядом площадку фестиваля. Перед ним предстало воистину грандиозное зрелище. Чистое безжизненное поле по воле талантливых шаманов, к которым принадлежал Антон, превратилось в сказочное место, где вот-вот состоится великое событие. Люди смиренно двигались через пропускные пункты ближе к месту действия. Когда гости попадали на площадку, они, будто через кроличью нору, перемещались в абсолютно другое измерение, другой мир, который полностью овладевал их сознанием. Всё начиналось с экспозиции причудливых арт-объектов из металла, дерева, стекла и гипса. Около каждого экспоната располагалась табличка с кодом, отсканировав который, можно было прослушать короткое аудиосообщение от виртуального гида. На огромной территории полукругом расположились около тысячи таких арт-объектов. Открывала выставку двухметровая стеклянная модель спиралевидной ДНК. Далее следовали воссозданные художниками простейшие организмы, затем земноводные, растения, млекопитающие и птицы, которым ремесленники специально придали более фантастический вид, изменив их форму, структуру и цвет. Концепция выставки раскрывала ключевые моменты эволюционного пути, который жизнь проделала за миллиарды лет. Главным объектом экспозиции была фигура человека в плаще высотой с пятиэтажный дом. Объект располагался в центре площадки на круглом постаменте. Фигура медленно вращалась вокруг своей оси, будто наблюдая и присматривая за происходящим вокруг.
Громадную сцену украшали декорации, представляющие собой двигающиеся разноцветные фракталы, которые уносили гостей в медитативный поток, изменяя их сознание. Дух фестиваля раскрывался во всей его сущности, разгорался с каждой минутой, подготавливая гостей к собственному апогею. Каждый человек становился невольным участником действия иммерсивного театра под открытым небом. Ни один кусок земли не пустовал и был местом локального события: ходулисты в красно-белых одеяниях и гриме завлекали людей в хороводы, искусные фокусники будоражили умы зрителей ранее невиданными трюками, ремесленники торговали, бренды рекламировали свои продукты и услуги. В воздухе смешались запахи от многочисленных торговых точек с питанием. Отовсюду слышались радостные возгласы взрослых и звонкий смех детей. Аттракционы не прекращали свою работу ни на минуту, а с главной сцены доносились живые ритмы и мелодии, под которые сотрясали земную кору любители танцев.
Кристину переполняла гордость. Хотя кроме неё за реализацию этого проекта в разной степени были ответственны несколько десятков, а то и сотен человек, важнейшую роль, безусловно, играла она. Затем, в течение дня, во время наблюдения за этим действом Кристина почувствовала, как в её душу тайком стала прокрадываться мимолётная печаль. Она вдруг осознала, что сейчас является свидетелем собственного триумфа. Она достигла пика своей карьеры. Как организатор, на большее Кристина рассчитывать уже не могла. Её глаза наполнились слезами, которым она разрешила незаметно для других коллег проявиться на щеках. После короткого анализа своего карьерного пути и нескольких сильных эмоций она вспомнила и про главную цель проделанной работы. После этого чувство собственной важности немного поутихло, снова уступив место тотальному непониманию и даже страху.
– Сколько там до пришествия? – спросил Антон. – Я схожу перекушу, с утра ничего не ел.
– Через полтора часа. Спустись потом вниз, проверь ещё раз готовность установки и сообщи мне, – попросила Кристина.
Антон кивнул и вышел из помещения, оборудованного за сценой. С момента начала фестиваля прошло семь часов, совсем скоро солнце свалится за горизонт, ознаменовав этим готовность к скорому рождению нового чуда. Антон решил сразу проверить установку, потому что счёл эту задачу более важной, чем удовлетворение своей естественной потребности. Он подошёл к небольшой пристройке с металлической дверью и сенсорной панелью. Пристройка напоминала вход в бомбоубежище. Антон ввёл код, и дверь открылась. Эскалатор спустил Антона вниз примерно на два этажа, и он очутился в длинном подземном коридоре. Тут же поочерёдно зажглись лампы. Они наполнили тоннель тусклым светом и будто разрешили Антону двигаться дальше. Через триста метров его снова ждала металлическая дверь. Он отворил её и очутился в просторной лаборатории.
В помещении несколько десятков человек были заняты металлической закругляющейся трубой длиной несколько сотен метров. Большинство учёных сосредоточились главным образом на её сердцевине – здоровенном цилиндре, который покрывали тысячи разноцветных проводов. Антон смотрел на собранный в лаборатории под землёй компактный коллайдер, который через несколько мгновений должен изменить представление людей о жизни. Как работает эта чудо-установка, он не понимал, и только теперь ему пришла в голову мысль об абсолютной бессмысленности просьбы Кристины проверить её готовность. За эту часть пришествия отвечали другие люди. Антон всё же спросил у одного из инженеров, всё ли идёт по плану и не произошло ли никаких накладок.
– А вы с какой целью интересуетесь? – достаточно резко, но с должным уровнем вежливости уточнил инженер, не отрывая глаз от планшета.
– Я из организаторов, – Антон указал на свой бейдж, на котором красовалась надпись STAFF.
– А-а, организатор, – протянул инженер. – Дружище, слушай, не обижайся, пожалуйста, но иди организовывай дальше свой карнавал. Потому что я здесь пытаюсь организовать настоящее чудо, – нервно проговорил инженер и легонько подёргал свой бейдж, на котором также была надпись, подчёркивающая принадлежность его обладателя к некой особой группе.
Антон прочитал её и ухмыльнулся: Артём. Miracle Maker.
«Чудотворец сраный», – выругался он про себя и покинул лабораторию.
Антон сообщил Кристине, что с установкой всё в полном порядке, а затем, в небольшом смятении и с вновь накатывающим чувством абсолютного непонимания происходящего, отправился на ужин. Это непонимание в разной степени присутствовало у всех организаторов пришествия. Антон размышлял, волновало ли такое же непонимание умы присутствующих здесь гостей или они, будучи от рождения настоящими счастливцами, довольствовались одной лишь верой, которой было для них вполне достаточно.
Когда стемнело, пространство открылось для гостей в новом виде. Арт-объекты зажглись, и теперь миллионы светодиодов сверкали в темноте, в остывающем воздухе. Бушующий костёр фестиваля постепенно становился тише и совсем скоро потух. Тысячи людей, как тлеющие угольки, уже были готовы к главному событию: стать пеплом, чтобы вновь возродиться. Вскоре все локации прекратили свою работу, всё вмиг остановилось и замерло. Присутствующие, как один, знали, что сейчас нужно молчать, и все молчали. Всё коллективное сознание сосредоточилось на голосе, который доносился со сцены.
– Услышь меня, мой город! Услышьте меня, мои братья и сёстры! Так говорю я. Сегодня – день, когда вы пробудитесь ото сна. Сегодня – день, когда страх навсегда покинет ваши души и вы наконец, познав истину, станете свободными! Так говорю я.
В центр площадки, где находился главный арт-объект выставки, двинулось несколько десятков человек в чёрных майках с надписью «Безопасность». Они двигали толпу, создавая свободное пространство вокруг светящейся фигуры человека. Постепенно там образовывался пустой участок. Секьюрити двигали людей до тех пор, пока толпа не оказалась за металлическими стержнями, торчащими прямо из земли. Голос продолжал вещать c нарастающей экспрессией, свойственной чарующим проповедям:
– Как долго этот мир шёл дорогой заблуждений? Как долго ваши глаза застилала пелена иллюзий? На протяжении всей истории человечества борьба науки и религии, веры и знания, духа и рационализации разрушала вас изнутри! Вы заблудились, но сегодня заблуждениям придёт конец. Так говорю я!
После этих слов земля содрогнулась. Металлические стержни вдруг сначала сомкнулись в единый круг, а затем начали медленно опускаться в землю. Посреди площадки образовывался обрыв в форме круга. Поверхность задрожала сильнее.
– Все, абсолютно все – философы и учёные, богословы, проповедники, псевдопророки и гадалки, психологи и поэты, художники, – все вы ошибались. Наука ошибалась, что Бога нет. Религия ошибалась, что Бог непознаваем. Сегодня я снова являюсь перед вами. Сегодня я снова несу вам мысль. Вот вам моё откровение. Вот моя истина. Я есть Бог. Я есть мысль. Я есть Первопричина. Я есть Вселенная.
Голос продолжал проповедь, а на поверхность из подземной лаборатории, в которую спускался Антон, медленно поднимался коллайдер. Через несколько минут толпа окружала гигантскую металлическую трубу, а в центре продолжала вращаться вокруг своей оси и сверкать фигура человека в плаще.
– Сегодня вы узрите меня. Я есть то, что вы звали Тёмной Энергией. Я есть то, что звали вы Богом! Сегодня вы узрите свою мысль, свой Дух. Сегодня я вам покажу, что мысль есть часть материи. Мысль есть то, что вы звали Тёмной Материей. Сегодня я открою вам мой замысел, замысел Вселенной, Демиурга, Отца!
Затем по приказу Голоса сотрудники безопасности выбрали из толпы несколько добровольцев и пропустили их в центр. Здесь также находились учёные из лаборатории, в том числе и Артём. На голову одного из добровольцев он надел что-то наподобие шлема со множеством проводов, ведущих к коллайдеру. Шлем напоминал продвинутую, футуристичную версию энцефалографа, фиксирующего биоэлектрическую активность мозга. Голос рассказал, что будет происходить в ближайшее время и по какому принципу работает коллайдер.
Оказалось, что шлем фиксировал мысли человека. Информация передавалась в установку, которая затем на скорости, приближенной к свету, разгоняла их и сталкивала друг с другом. Детектор фиксировал результаты и преобразовывал мысли в звуковые волны, которые способен воспринимать на слух обычный человек.
Толпа захлёбывалась восторгом. Добровольцы то падали в обморок, то цепенели от страха. Кто-то кричал, кто-то бился в экстазе от осознания того, что сейчас на практике происходит доказательство мифа о присутствии в теле души. Несколько часов подряд к установке подпускали людей, желающих опробовать прибор на себе. Грех и благочестие, некогда бывшие строго частным набором электрических импульсов в черепной коробке, стали созвучиями, доступными всем присутствующим. Так продолжалось до тех пор, пока фигура человека в плаще вдруг не застыла. Затем объект, как сложнейшая головоломка или конструктор, состоящий из миллиона деталей, начал складываться внутрь себя. С каждой секундой фигура человека становилась всё меньше и меньше, будто поглощая деталь за деталью. И так до тех пор, пока фигура не превратилась в обычный куб.
– Я хочу, чтобы вы подумали обо мне! И наконец узрели меня! – вновь заговорил Голос. – Я готов предстать перед вами в человеческом облике. От вас требуется лишь одно – не переставать думать.
Из утробы горизонта показалось новорождённое солнце. В этот момент куб открылся, и люди увидели, как перед ними парит в воздухе человек в плаще, прообраз арт-объекта, стоявшего здесь ещё несколько минут назад. Человек зашагал по воздуху, а точнее по мыслям, которые оказались всего лишь материей, подвластной ему. На горизонте вдруг возникла яркая вспышка, и потоки тепла неожиданно хлынули в ещё совсем прохладное утро. Человек продолжал идти, а в толпе послышались голоса. Люди желали его остановить, не дать ему уйти. А он между тем ступал по мыслям медленно, аккуратно, чтобы не навредить их хозяевам, которые пытались дотронуться, уцепиться за его плащ. Он миновал все арт-объекты, не обращая внимания на жалобные просьбы людей остаться и объяснить им, что же делать дальше? Люди молили его указать дальнейший путь, жаждали его слова, его наставления, а он лишь молча удалялся прочь. Человек в плаще миновал сцену и одарил здесь Кристину и Антона благодарящим взглядом. В этот момент Кристина поняла, что никакого месячного тура не будет.
Люди ещё долго смотрели, как Лео Кузнецов уходит вдаль, ближе к вспышке. Они продолжали думать о нём, а он продолжал идти, пока вскоре сам не слился с этим утренним нежно-розовым заревом.
Артём заплатил за чай и поднялся по металлической лестнице на второй этаж. В кофейне было многолюдно. Отовсюду доносились осколки чужих бесед. Лео даже не приходилось пользоваться своей способностью, чтобы узнать чужие мнения по поводу различных общественных и личных вопросов. Кто-то ругал власть, кто-то соседей. Все винили друг друга, но никто не хотел брать ответственность на себя. Всасывая чужие мысли, Лео на мгновение тоже пожелал найти виноватых в том, что случилось с ним, но так как давно уже осознал, что выгребать это в данной Вселенной ему придётся одному, тут же себя одёрнул. Артём подошёл к столику, и Лео посетила светлая мысль, напомнившая ему, что он выгребает это вовсе не в одиночестве. В душу снова вернулась приятная лёгкость.
– Ну и что дальше было? – улыбнулся Артём.
– Да ничего не было, проснулся я.
– На самом интересном месте. Но я рад, что твой креативный ум смог сконструировать такой мощный сюжет и отвёл мне одну из важнейших ролей. Артём Чудотворец – звучит, конечно, заебись!
– Да это дичь полная, – возразил Лео. – Какой-нибудь толкователь сновидений сказал бы, что это моё подсознательное желание ощущать себя Богом.
– А вот вдруг не дичь. Есть мнение, что всякие, иногда кажущиеся фантастическими идеи становятся с течением времени научными фактами. Раз уж на то пошло, наука до сих пор не знает, что такое мысль, какова её природа.
– Ладно, хер с ним, со сном. Пошли уже отсюда, людей много стало, расскажешь на улице, что у тебя нового.
Вот уже два месяца как Артём и Лео жили по отдельности. Их старая двухкомнатная квартира обоим порядком поднадоела. К тому же у Артёма завязались романтические отношения с одним из инженеров с работы. Лео переехал на время к родителям, а Артём, как и полагается человеку с его уровнем заработной платы, снял жильё поприличнее. Тем временем денег у Лео становилось всё меньше, и хоть заботливые родители всегда были готовы выручить и поддержать сына, Лео не хотелось жить на их сбережения. Для него снова наступила пора активного поиска работы. Лео никак не мог выудить из себя хорошую идею, которая могла бы лечь в основу его книги. Всё приходящее к нему казалось Лео вторичным, вымученным, нереализуемым и заведомо мёртвым. Поэтому он снова решил запрыгнуть в корпоративный сегмент, раз бросок в чистое творчество совершить пока не удавалось.
– У меня сегодня собеседование, кстати, – с равнодушием поделился Лео.
– Не буду говорить, что это круто. Потому что знаю, как ты не любишь подобную херню, – с улыбкой произнёс Артём.
– Ага, на предыдущем я уже не выдержал. У меня спросили: «Чего вы хотите от жизни»? Я им ответил, что не важно, чего хочу от жизни я, важнее – чего жизнь хочет от меня. Они на меня как на идиота посмотрели.
– Это жестоко, Лео, – усмехнулся Артём. – Ну а как бы ты сам ответил на этот вопрос?
– Тёма, откуда я знаю? Особенно если вспомнить, что со мной происходит. Что я должен делать с этой способностью? Почему я? Может, мне поэтому снятся такие дебильные сны.