Глеб Владиславович Пономарев
Дневники Эстеллы: Шантарские каникулы
23 июня 1905 года. Большой Шантар.
Под утро мне стало куда лучше. Я немного успокоилась, к тому же морская болезнь постепенно покинула меня. Капитан объявил, что через час наше судно совершит швартовку на острове. В те же минуты я с горечью и трепетом в сердце думала о судьбе отважного капитана Одинцова, который в последние мгновения перед, казалось бы, неизбежной катастрофой сумел спасти всю Императорскую Гавань от страшного пожара. Я заверяла себя, как могла, что с ним всё хорошо – но самой мне верилось в это с большим трудом. Я не могла не замечать поникшие взгляды папы, дядюшки Игоря и Катерины Андреевны. Насчёт него мысли у меня были мрачнее некуда. Именно их я старалась заглушить созерцанием морских просторов. Если выйти на палубу и посмотреть на горизонт с носовой части корабля, можно было увидеть едва различимые в тумане очертания земли. Мне сразу бросились в глаза величественные горные цепи, коими был пронизан этот остров. Кроме того, вокруг него, словно клочки бумаги, по морю был разбросан целый архипелаг. Я находилась в предвкушении захода в бухту. Под утренним морским бризом мысли мои очищались, с глаз уходила пелена. «Ирида» двигалась плавно, слегка покачиваясь на небольших волнах.
Очертания земли проявлялись всё чётче и чётче. Вскоре остров загородил собою весь горизонт. Под предводительством капитана шхуна ловко лавировала между рифами, преграждающими наш путь. Ещё спустя полчаса «Ирида» сбавила ход и вошла в бухту. Нашим взорам предстали бескрайние дикие просторы: высокие скалистые сопки, упирающиеся вершинами в облака, густые хвойные леса, покрывающие, казалось, всю площадь острова… Но главное, что привлекло наше внимание, была небольшая деревушка, стоящая у подножья одной из сопок в очень живописном месте. Были различимы несколько строений, причал с парой рыбацких лодочек и деревянная церквушка, выстроенная непосредственно у воды. До берега оставалось не больше версты3. Подойдя ещё ближе, я увидела, как столпились на причале люди.
– Милая Эстелла, – обратился ко мне папа, – хватит стоять на палубе, не то простудишься. Иди-ка лучше в каюту, собери свои вещи.
– Ну, папа, – расстроилась я, – какая красота вокруг, только посмотри!
– Это правда, – погладил он меня с этими словами по голове. – Я даю тебе слово, что ты вдоволь налюбуешься этими волшебными пейзажами. А сейчас здесь будут сновать туда-сюда матросы, и ты им помешаешь.
– Хорошо, – вздохнула я и отправилась в каюту.
Спустя несколько минут с правого борта послышался глухой стук – это «Ирида» ударилась о кромку причала своими кранцами. И в то же мгновение меня охватила невиданная прежде лёгкость. Я наскоро собрала свой саквояж и выпорхнула на палубу, несмотря на то, что тот был тяжёлым. Мне тут же помогли матросы, буквально выхватив ношу у меня из рук. Я оглядела себя: на мне всё так же были брюки, кожаная курточка и сапоги. Заметив мой наряд, папа прищурил глаза в недоумении. Его взгляд означал нечто вроде: «Ты переоденешься, лишь только ступишь на эту землю». В ответ я лишь пожала плечами и улыбнулась с виноватой улыбкой. Матросы взяли меня под руки и провели по трапу на сушу. Сразу за мной на землю ступил и папа, за нами прямиком – чета Грановских. К нам из толпы вышел высокий, худой, стройный мужчина в сером костюме с галстуком, с волосами до ушей, голубыми глазами и пышными усами. Встретившись взглядами с моим отцом, он улыбнулся до ушей и, поравнявшись с ним окончательно, стал жать ему руки, обнимать и целовать.
– Сеня, сколько лет, сколько зим! – говорил он в это же время.
– Рад тебя видеть, Родя, – кивал в ответ с улыбкой папа. – Ох, и занесло же тебя.
– Игорь, брат, дорогой, иди сюда! Тебя ещё дольше не видел! Где же ты пропадал?
– Уж точно не тебе об этом спрашивать, – шутливо фыркнул дядюшка Игорь. – Да вот, рядом с тобой был, представляешь?
– Где же?
– Иокогама!
– Ну ты, брат, даёшь, – почесал в затылке мужчина. – Помотало тебя по белу свету.
– Как и тебя.
– Как и нас всех, – кивнул папа.
Следующий шаг был ожидаем: мужчина обратил внимание на меня и на Катерину Андреевну.
– Игорь, неужто эта красавица – твоя супруга?
– Истинно так, – кивнул Игорь. – Катерина, познакомься: мой старый университетский друг Родион Андреевич Мальцев.
– Очень приятно, – ответила она с улыбкой и реверансом.
– Как приятно с вами познакомиться, Катерина Андреевна, – склонил перед ней голову Родион Андреевич и поцеловал у неё руку. – А вот к Игорю Святославичу, вашему супругу, у меня появились вопросы весьма деликатного характера, на которые он, надеюсь, будет готов ответить… Иначе не видать ему на всём Шантаре спокойной жизни!
Услышав эти слова, я звонко рассмеялась. Родион Андреевич обратил внимание и на меня.
– Что это за милейшее создание? – он всмотрелся мне в глаза. – Эстелла… Эстелла Арсеньевна, вы ли это? – сказал он с дрожью в голосе. – Господи, как же вы выросли! Ведь я, старая душа, последний раз видел вас совсем маленькой… Ещё когда… – на этих словах он осёкся, взглянув на моего отца, и взгляд у него на мгновение стал грустным. – Эх, былые времена, золотые наши годы молодости. И посмотрите вот, Эстелла Арсеньевна, куда нас, старых друзей, по миру разбросало! Подозревали ли мы тогда, пятнадцать лет назад, что вновь соберёмся в таком отдалённом от цивилизации месте?
– Никто из нас, даю слово, – сказал дядюшка Игорь.
– Здравствуйте, Родион Андреевич, – вежливо поклонилась я ему. – Рада видеть вас в добром здравии.
– Весь остров будет в вашем распоряжении, – торжественно заявил Родион Андреевич, – ведь его начальник находится прямо перед вами!
– Это с каких пор начальник одного маленького селения стал заведовать целым островом? – спросил у него папа.
– Как назначили – так и заведую. Сеня, дорогой, ты ведь прекрасно знаешь, какие серьёзные намерения у власти по поводу этого острова.
– Это правда. Именно поэтому мы с Игорем и здесь – чтобы помочь тебе в научных изысканиях. Намерения столь серьёзные, что на нас уже было совершено покушение.
– Что?! – изумился Родион Андреевич. – Ну-ка, пойдём к нам на станцию. Там вы сможете переодеться, поесть и отдохнуть в тепле с дороги. Продрогли небось от нашего моря?
– Разве только самую малость, – улыбнулся папа. – Ладно, веди нас к своей лачуге.
– И ничего это не лачуга! Настоящие хоромы! Жаль только, что генератора нет.
– В Императорской Гавани уже стоит, – заявил Игорь Святославич.
– Вот ведь… Обогнали.
Мы протиснулись сквозь толпу. В ней я усмотрела двух своих ровесников: мальчика и девочку. Мальчик был среднего роста, чуть выше меня, белобрысый, в простой рубашке, а девочка – в голубом платьице и платке, покрывающем длинную косу. Оба были весьма милы лицом. Они стояли немного в сторонке и с интересом наблюдали за тем, как матросы разгружают «Ириду». Я поймала себя на мысли, что, скорее всего, я бы поступила на их месте точно так же. Это придало мне уверенности и предвкушения нового знакомства.
***
Нас досыта накормили, напоили, предоставили нам мягкие кровати в отдельных комнатах и велели чувствовать себя как дома, что мы с удовольствием исполнили. Впрочем, было и плохое: папа практически перестал со мной разговаривать. Днями напролёт он стал просиживать в кабинете с дядюшкой Игорем и Родионом Андреевичем. Всё это время они что-то бурно обсуждали; в те редкие моменты, когда я могла лицезреть их кабинет изнутри, я видела лежащие на столе многочисленные карты и планы местности острова. Это несправедливо! В кои-то веки папа не просто приехал домой на пару дней, но ещё и взял меня с собой! Наконец-то мы могли видеться и говорить друг с другом днями напролёт – и вот проклятая работа снова забрала его у меня! Он мне при этом велел из дома не отлучаться и во всём слушать Катерину Андреевну, которая, при всей своей доброте душевной, всё же не могла уследить за мной. Или же… Она просто не прилагала к этому должных усилий. Страшные вещи я говорю, не правда ли? Ведь это я должна, прежде всего, слушаться старших. Однако всё то время, что проводила с ней, я чувствовала некоторую отстранённость и безразличие с её стороны. Она предпочитала романы моему обществу. Данные обстоятельства не устраивали мою душу. Проснувшись ранним утром, я вдруг поймала себя на мысли: ведь это всё неправильно. Не так я представляла себе это лето! Сейчас я просто трачу не просто время летних каникул, но и ценные мгновения своей жизни впустую. «Единственный человек, кто может мне помочь – это я сама» – молнией блеснула мысль в моей голове. От неё у меня неприятно ёкнуло сердце. Я одна. И справляться с тоской буду в полном одиночестве. Только… А что, если?..
Я вскочила с кровати, словно ужаленная. Мигом переоделась в брюки, кожаную курточку, натянула сапоги и нацепила на волосы пробковую шляпу с очками. Прошмыгнула мимо комнат, в которых отдыхали постояльцы, и выбежала на озарённую восходящим солнцем улицу селения. Как и ожидалось, все ещё спали. На поверхностях и траве блестела мелкими капельками, словно россыпь бриллиантов, роса. Чуть поодаль был слышен шум прибоя. Погода стояла ясная, но ветреная. Мои зубы непроизвольно застучали. «Хоть бы одна живая душа встретилась мне!..» – подумалось мне в то мгновение.
Я решила прогуляться по селению, которое можно было обойти за десять минут. Ноги сами понесли меня к берегу. Полной грудью я вдохнула свежий морской воздух. Я впитывала эти неповторимые и незабываемые ощущения – даром что мешались они в моей голове с чувством потерянности, заброшенности. Я ощутила себя совсем маленьким, ничего не значащим существом, до которого никому и ничему нет дела. Время и место моей жизни, моё прошлое – да разве же я выбирала всё это? Как быть, если я в этом мире – лишь песчинка, которая появилась случайно и не знает, куда идти и что делать дальше? Как быть, если в этом мире, несмотря на красивые моря, горы, озёра и реки, поля, луга, леса и деревушки, величественные города и храбрых, достойных людей вроде моего папы или капитана Одинцова, существуют и такие, как, например, Пауль Химмель?
– Лишь бы не найти лёгких ответов на эти сложные вопросы, – сказала я сама себе и уселась на полено неподалёку от берега.
Волны с силой и шумом накатывали на песчаный пляж. Ветер трепал знамёна нашей страны на флагштоках, а рыбацкие лодочки качались, ударяясь бортом о причал. Эта стихия не по мою душу. Она треплет флаги, возмущает море, вздымает дорожную пыль – но меня она не тронет. Силёнок маловато. Или просто не хочет…
Слева от меня находились заросли кустарников и деревьев. На сильном ветру они начали неистово шуметь, будто бы нашёптывая что-то. Треснули ветки чуть ниже. «Ветер» – подумала я – и ошиблась. Спустя мгновение из-за кустов вышли двое: мальчик и девочка, которых я увидела на причале в день своего приезда сюда. Они безо всякой застенчивости и смущения подбежали ко мне.
– Я же говорил! Я знал, что это она! В нашем полку прибыло! – воскликнул мальчик, показывая на меня пальцем.
– Я тоже видела! – ответила ему девочка. – Не ты первый!
Я удивлённо смотрела на них, не решаясь спросить у них что-то. Говорили они вдвоём и без умолку.
– Я первым заметил! Это наша! Она пришла смотреть на море!
– Все, кто смотрит на море, по-твоему, наши?
– Кто не смотрит на море – тот не может быть нашим! Только наши могут смотреть на море!
– Брось, все могут это делать.
– Я чувствую, она наша. По духу – наша! Дух у неё – наш! Таня, неужто не чуешь? – шмыгнул носом мальчик.
– Глупости какие!.. – фыркнула девочка. – Давай спросим у неё самой – и во всём убедимся.
– Разговаривать с девчонкой? Тоже мне, – фыркнул в ответ мальчик.
– А я, по-твоему, не девочка?! – возмутилась его собеседница.
Такой долгий разговор обо мне без участия меня самой просто не мог быть мною проигнорированным:
– Я прошу прощения, – прокашлялась я, отчего оба замолчали, – но позвольте узнать, как ваши имена?
– А твоё как? Назови сперва своё, – ответил мальчик.
– Меня зовут Эстелла Арсеньевна Филатова, я – дочь Арсения Ивановича Филатова – известного по всему миру естествоиспытателя. Мы приехали сюда из Петербурга.
– Ах, из Петербурга… – протяжно и не без иронии в голосе сказал мальчик. – В таком случае, сударыня, позвольте представиться: Яков Петрович Лавочкин, сын Петра Дмитриевича Лавочкина, к сожалению, неизвестного по всей стране, но уважаемого на острове рыбака.
– Очень приятно, – пропустила я мимо ушей его иронию и с улыбкой склонила голову в знак признания.
– Яклав, довольно! – запричитала девочка. – Эстелла Арсеньевна, простите его, ради Бога. Позвольте представиться: Татьяна Константиновна Смирнова, дочь Константина Евгеньевича Смирнова – морского офицера и командира здешнего военного гарнизона, – поклонилась она мне.
– Будем знакомы, – протянула я ей руку, и Таня её пожала. – Что же вы делаете в такую рань в кустах?
– Стыдно об этом говорить, но мы… Решили проследить за тобой. Отчего-то этот дурак Яшка вбил себе в голову и пытается убедить меня в том, что нам необходимо найти человека, который войдёт в наш тайный клуб…
– Та-аня! – развёл руками Яша. – Что же ты наделала?
– Уж прости, что так бездумно проболталась о нём! – огрызнулась Таня.
– Тайный клуб? – переспросила я, и внутри меня что-то приятно затрепетало.
– Ну да. Самый обыкновенный тайный клуб. Мне о таких папа рассказывал. Поговаривают, все высшие чины или знаменитости в них состоят.
– Помнится, и мне мой папа о таком говорил…
– Вот-вот! Яша давеча придумал свой тайный клуб, назвав его… Как ты его там назвал?
– Не запомнила, что ли? «Орден островитян», вестимо.
– Точно-точно. За тобой не поспеешь, Яша. Так вот, цель этого тайного общества – поиск загадочных мест на нашем острове. Правда, пока мы исследовали лишь наше селение. На большее я идти пока не хочу. В лесу живут медведи, нам родители строго-настрого запрещают туда ходить.
– Даже за ягодами нельзя?
– Нельзя! А если косолапый? Съест – и не подавится!
– Твоя правда, – насильно согласилась я.
– Также в нашем клубе каждому даётся новое имя. Смотри, как оно составляется: имя – это первый слог твоего настоящего имени и первый слог твоей фамилии; фамилия же – это твоя настоящая фамилия, произнесённая наоборот. Выходит, что в миру я – Яша Лавочкин, а среди «Ордена островитян» я – Яклав Никчовал!
– То бишь, никчёмный, – рассмеялась звонко Таня. – Ой, Эстелла, ты бы знала, как я смеялась в первый раз, как услышала это от него! Я вот, например – Тасми Авонримс. Благородно, как думаешь?
– Тасми… Красивое имя выходит, – улыбнулась я. – Ну-ка, а кем буду я?
Я прикинула своё новое имя у себя в голове.
– Стало быть, я – Э́сфи Авотали́ф.
– Яклав, Тасми и Эсфи… Красиво, не правда ли? На фамилии не обращайте внимания, – махнул рукой Яша, – быть может, собранием «Ордена островитян» мы изменим порядок их шифровки.
– Вы интересные ребята, – засмеялась я. – Мне с вами нравится. Скажите, а почему вы решили, что я ваша потому, что смотрела на море?
– Потому что море – главный хранитель тайн, – ответила с улыбкой Таня. – Не счесть тех загадок, что хранит оно в себе. Кто смотрит на море – тот встречается лицом к лицу с тайнами. Именно такие и нужны нам. Правда, Яша?
– Мудрёно ты объяснила, – почесал в затылке Яша. – Но, в целом, да. Ты, Эстелла, создаёшь впечатление умной, вот мы и решили, что ты наша.
– Я правда могу быть вашей? – с надеждой в голосе спросила я.
– Правда-правда! – чуть ли не пропищала Таня. – Яша, давай посвятим её в «Орден островитян». Она наша, я признаю это!
– Желание дамы – закон, – спокойно и серьёзно ответил Яша. – Эстелла, повернись к нам спиной.
Я сделала так, как они велели. Внезапно я почувствовала две ладони на моих плечах: большое и грубоватое на правом и маленькое и нежное – на левом.
– «Орден островитян» приветствует тебя, – сказал Яша мне на правое ухо.
– Отныне ты – наша, отныне ты – за нами, отныне ты – за нас, – сказала Таня мне на левое ухо и добавила шёпотом. – Скажи «Принимаю!».
– Принимаю! – воскликнула я, и сердце моё затрепетало.
– Поздравляем тебя! – воскликнули Яша и Таня.
Мне было радостно. Эти ребята казались мне странноватыми, но, во всяком случае, не враждебными мне, а наоборот – дружелюбными и приветливыми со мной. Но самое главное – с ними наконец-то развеялась моя тоска и скука!
Минул день. Мы гуляли по улицам селения Шантар и разговаривали, делясь своими историями. Яша и Таня с удивлением и восхищением слушали о моём обучении в гимназии в столице, а я, в свою очередь, раскрыв рот, слушала об их морских приключениях и о том, что они видели на острове. Друг друга мы стали именовать так: я стала для них «Столичной душой», а Яша с Таней для меня – «Дальневосточными душами».
– Только чур Дальневосточная душа – титул выше души Столичной! – настаивал Яша.
– Ну, не принижай гостью! – возмущалась Таня.
– А я согласна, – прищурила я глаза. – Для того, чтобы стать Дальневосточной душой, нужно пережить с вами приключения, и к этому я готова, как никогда раньше!
– Вот, Таня, учись, – кивнул на меня Яша. – Между прочим, есть на острове одно место, которое прямо-таки кричит о том, что оно скрывает в себе тайну. Оно называется «китобойня».
– Жутковатое место в версте с небольшим отсюда, – дополнила Таня. – Впрочем, туда нам можно ходить. Мы там были несколько раз, но, быть может, с тобой нам удастся выудить оттуда больше сведений?
– Вы можете на меня положиться! – гордо произнесла я и задрала нос кверху, отчего чуть не споткнулась о лежащий на дороге камень.
– В таком случае, ближайший путь «Ордена островитян» лежит на китобойню, – сказал Яша.
– Да! – ответили мы с Таней.
– Тогда – по домам, а через два часа встречаемся у церкви. Там начинается тропа в те места. Можете захватить что-нибудь для лакомства.
– Так точно! – ответила я, подражая матросам и офицерам.
Идя домой, я поймала себя на мысли, что Яша напоминает мне капитана Одинцова. Я стала уверенной в том, что он такой же храбрый – просто пока ещё совсем юный. От знакомства с Яшей и Таней у меня остались исключительно положительные впечатления. Мне не хотелось их развеивать. Предстояло провести два часа в собственных покоях, но потом меня ожидала, по меньшей мере, приятная прогулка в компании моих новых знакомых, но более всего я рассчитывала на приключения! Казалось, они в нескольких шагах от порога дома – и именно это мне и предстояло проверить в скором времени.
27 июня 1905 года. Большой Шантар.
Через несколько часов мы все собрались у церкви. Яша и Таня приволокли с собой мешки со всем, что они посчитали полезным для похода, хоть и цель наша была не так уж и далеко; именно поэтому я предпочла не брать с собою ничего лишнего. Порывшись в саквояже, я достала оттуда сменную одежду и перочинный ножик. На кухне я тайком стащила горстку сладостей, кои предназначались для следующего обеда. «Нам нужнее» – подумалось мне в тот момент. Одета я была так же, как и всегда. Миновать надзор Катерины Андреевны не составляло большого труда – достаточно лишь было сделать это тихонько. Перешагнув порог дома, я почувствовала себя на свободе и устремилась к месту встречи со своими новыми друзьями. Итак, мы все собрались в назначенный час у церкви. Яша с Таней, приволокшие с собой увесистые мешки, с удивлением взглянули на меня.
– Ты собралась идти с пустыми руками? – спросил у меня Яша.
– Туда, куда мы идём, понадобится несколько больше, чем ты прихватила с собой, – покачала головой Таня.
– Простите меня, – молвила я, сокрушаясь, – я так и не придумала, что же взять с собой, кроме перочинного ножика, – с этими словами я достала из кармана орудие.
– Эх, так ведь они и у нас есть, – вздохнул Яша. – Ножик можешь повесить себе на пояс, он будет очень кстати твоему наряду.
– Однако ты правда больше ничего не хочешь доложить? – удивлённо спросила меня Таня.
– Нет, – помотала я головой. – У меня ещё сладости есть. А вы лучше покажите, что у вас в поклаже.
Яша с Таней вывернули свои мешки. Там оказалось большое количество еды – собственно, она и занимала большую часть. Также в мешках находились небольшие солдатские котелки, ложки, моток верёвки, огниво и одежда, которая наполняла их днища. Я весьма удивилась такому разнообразию.
– И зачем нам всё это? – спросила я у них.
– А вдруг что случится? – ответила вопросом на вопрос Таня. – Так хоть у нас будет какое-то снаряжение.
– Ты предусмотрительная, – отметил Яша. – Она всегда у нас такая.
– Да ты бы без меня уже давно пропал! – фыркнула Таня.
Я тихонько хихикнула.
– Ладно, братцы… Сестрицы, – сказал Яша. – В добрый путь, пока нас не заметили!
– Да! – воскликнула я. – Идём же!
И мы пошли по тропинке, которая выводила на юго-западную окраину поселения. От неё предстояло пройти ещё несколько вёрст. Сколько именно – ни Яша, ни Таня мне не сообщили. Мы двигались неспешно по лесной тропинке, которая затем вывела нас к небольшой речушке. Та через несколько сотен саженей впадала в открытое море. Солнце потихоньку начинало клониться к закату, хотя всё ещё было на порядочной высоте. Было тепло, но не жарко. Ветерок с моря нежно трепал мои волосы и поросшую по берегам речки траву. Зелень в лучах солнца казалась насыщенной и яркой, словно сошедшей с картин. Вокруг царила благодать и чудная симфония звуков природы: щебетание птичек, журчание воды в речке, дуновения ветра и шелест травы и раскидистых елей сливались в единый волшебный оркестр. Всю дорогу мы молчали, всё смотря то себе под ноги, то по сторонам. Перейдя вброд речку, мы направились к лесной опушке. Тропинка петляла между складками, оврагами, ямами и небольшими холмиками. Яша шёл впереди нас с Таней, а мы то и дело менялись местами.
Так продолжалось около двадцати минут. На деле дорога вышла совсем не длинной. Мы взобрались на небольшой пригорок, откуда можно было увидеть море, играющее, словно маленький ребёнок игрушкой, отблесками солнца на гребнях волн, а также наше поселение и дымы, исходящие из труб домиков. Оно казалось таким маленьким по сравнению с раскинувшимися на заднем плане сопками… Я заворожённо вперила взгляд в эти бескрайние просторы. У меня поползли мурашки по коже, ибо зрелище было поистине невероятным. Я поглядела на своих друзей – те тоже всмотрелись в этот пейзаж. Солнце плавно перемещалось по небосводу. Высокие облака безмятежно плыли, уходя за самый горизонт, на встречу с морем. Кроме этого поселения, на многие сотни вёрст кругом не было ни души. Ни единого живого человека. Отсюда казалось, что в этом мире мы остались одни. И мира-то больше нет: остался лишь этот остров посреди вселенского океана. Вот бы остаться здесь навечно, в этом могущественном Царстве Природы… Впрочем, этому не суждено было сбыться. Из мечтательных раздумий меня вырвал звонкий голос Яши:
– Красиво здесь, не правда ли? Мы почти на месте.
– Согласна, – отрезала я, немного расстроившись, что меня так бесцеремонно спустили с небес на землю.
– Невовремя ты, Яклав, – раздосадовано молвила Таня, прямо выразив мои мысли в то мгновенье.
– Я никогда не бываю вовремя для тебя, Тасми, поскольку ты не поспеваешь за мной.
– Неправда!
– Ну-ну, хватит вам, – примирительно сказала я. – Где там ваша китобойня?
– Так уже почти пришли, – махнул рукой Яша. – Пошли, нам осталось спуститься с этого пригорка. Видите, – указал он рукой вниз, в противоположную от поселения сторону – туда, куда мы как раз не смотрели, – видны чаны.
Я пригляделась. И правда: внизу, в долине, поросшей низкой травой и редкими кустарниками, виднелись остатки предприятия, по всей видимости, в своё время достаточно крупного. То были огромные чаны, машины и какие-то механизмы – даром, что все безнадёжно заржавевшие. Часть из них, как водится, растащили для нужд поселения, а часть так и осталась лежать беспризорно. Туда наша дорога и лежала. Больше не останавливаясь, несмотря на окружающие нас неимоверные пейзажи, мы поспешили вниз за бойким Яшей. И вот китобойня предстала нам ближе и детальнее. Среди груды ржавого металла было кое-что интересное: так как китобойня располагалась на берегу, у подножья пригорка, с которого спускались мы, в его отвесе располагалась вручную прорубленная небольшая пещера, в которой стояло несколько обветшалых деревянных бочек.
– Все эти хитроумные механизмы и машины предназначались для переработки китового жира, – объяснил Яша. – Переплавляли его в этих больших чанах, а сырьё хранили, я так думаю, в этой пещере.
– Звучит действительно интересно! – воскликнула я. – Кто же владел этой китобойней, если не секрет?
– А Бог их знает, – махнул рукой Яша. – Из рассказов отца я помню только, что когда никакого поселения на острове не было, китобойня уже была – и здесь частенько останавливались иностранные китобойные суда. Мне так думается, что ею кто только не владел.
– Немцы? – спросила я первое, что пришло мне в голову.
– Немцы в том числе. Смотри, – подошёл он к одному из механизмов и поводил пальцем по одной из его деталей.
Я посмотрела туда, куда указал Яша. На детали была выгравирована надпись: «Werner und Groβ». «Вернер и Гросс» – перевела про себя я.
– Немудрено, что именно немцы соорудили эти машины, – пожала я плечами. – Было бы гораздо интереснее, если бы мы здесь нашли след французов, англичан, голландцев или японцев.
– Всё это здесь есть. Надо только получше искать, – кивнул головой Яша. – Тасми, что ты скажешь? Видела здесь что-нибудь басурманское?
– Только то же, что и ты, – сказала Таня. Я посмотрела в её сторону: ей было неинтересно рассматривать груды металла – вместо этого она внимательно наблюдала за морским прибоем и на оклик мальчика даже не обернулась.
– С тобой всё понятно. Ну, ничего, мы с Эсфи поищем, – наигранно произнёс Яша. Нас ждут великие открытия! Мы составим точный список тех, кто захаживал на наш остров!
– Точно! – согласилась я с ним.
– Давай к пещере, там наверняка на бочках что-нибудь написано.
Мы прошли ко входу в неё. Бочки, что стояли у входа, были, к нашей досаде, безымянными и пустыми. Брёвна, что подпирали своды пещеры, изрядно обветшали и не внушали никакого доверия. Тем не менее, мы вошли внутрь. Внутри стояла кромешная тьма: дневной свет падал лишь на небольшую часть пещеры, на которой ничего примечательного не было.
– Эй, куда вы пошли? – донёсся до нас возмущённый окрик Тани.
– Подальше от тебя, – огрызнулся в ответ Яша. – Ну же, Эсфи, видишь ли ты что-нибудь?
– Дай глазам привыкнуть к темноте, – ответила я.
И правда: зайдя в тёмное помещение, мои глаза ещё с минуту почти ничего не видели.
– Не смейте! – голос Тани донёсся ближе.
Затем и она переступила порог пещеры и оказалась внутри.
– Ну и жутко здесь, – процедила она, обняв себя за руки.
– Только лишь из-за темноты. Тасми, дай-ка мне огниво, – сказал Яша. – Темно, хоть глаз выколи, и никак не привыкнуть.
– Что ты поджигать собрался-то?
– Бочку.
– Ты похож в такие мгновения на дурака, – вздохнула Таня, но всё же опустила свой мешок на землю и принялась рыться в нём на ощупь. Вскоре она объявила. – Нашла я твоё огниво.
– Покорнейше благодарю, – сказал Яша и взял инструмент у неё из рук.
Внутри пещеры располагалось несколько бочек. Постучав по всем, Яша выбрал ту, что издавала наиболее звонкий гул. Послышался скрежет металла о камень и показался сноп искр. Так продолжалось с десяток раз, пока, наконец, деревянная бочка не начала едва заметно тлеть.
– Знали бы – взяли керосиновые лампы, – вздохнула Таня.
– А я говорил!
– Так чего не взял?
– На тебя понадеялся.
– Ладно, – махнула рукой Таня. – Видишь, удалось.
Бочка действительно начинала разгораться всё больше и больше.
– Погодите, я сейчас, – вдруг сказал Яша и выбежал из пещеры.
Мы недоумевающе смотрели в сторону входа. Становилось не по себе. От бочки исходил едкий дым, который стелился по потолку.
– А мы не задохнёмся?.. – спросила я у Тани.
– Если этот индивид не вернётся прямо сейчас – определённо задохнёмся, – фыркнула Таня.
Долго ждать его не пришлось: Яша вернулся в пещеру, держа в руках палку, обмотанную каким-то тряпьём.
– Где ты это взял? – спросила у него Таня.
– В кустах нашёл.
– И ветошь? – поинтересовалась девочка, которая начала о чём-то догадываться.
– Представь себе. На кустах нынче растёт, – в своей манере ответил Яша. – А я вижу, хорошо горит. Уважаемая бочка, не будете ли вы против, если мы позаимствуем самую малость вашего огня? – с этими словами он поднёс ветку к ней, и та тотчас вспыхнула.
Стало на порядок светлее, что не могло меня не порадовать. Я принялась всматриваться в бочки. Однако они так же, как и выставленные снаружи, оказались пустыми. Настроение моё вновь упало.
– Пусто, – с досадой молвила я, разводя руками. – Не переворачивать же их, в конце концов?
– Муторно, – отрезал Яша. – В таком случае, проверяем стены. Уж на стенах-то всяко должны были что-то написать!
Я прильнула к стенам. На первый взгляд, они были такими же чистыми, как и бочки. Ничего не было – по крайней мере там, куда падал свет от факела. Я уже готова была отчаяться, но тут Яша дёрнул факелом так, что под свет попал дальний уголок пещеры. Я повернулась в эту сторону – и заметила на стене белые пятна. «Быть того не может…», – подумала я в тот момент и несколько раз моргнула, а затем протёрла глаза, сбивая наваждение. Яша убрал факел – и уголок вновь погрузился во тьму. Однако мой разум зацепился за него – и отпускать так просто явно не собирался.
– Яклав, – обратилась я к нему, – освети-ка тот уголок.
– Почудилось что?
– Наверное. Однако я хочу удостовериться ещё раз. Посвети, пожалуйста.
Яша повиновался и направил факел в сторону, куда я указала. Белые пятна вновь показались.
– Ты же тоже это видишь? – тихо спросила я у Яши.
– Определённо, – кивнул он. – Ну-ка, посмотрим.
Мы одновременно подошли к белым пятнам. Те приобрели очертания каких-то странных, непонятных символов. Прочитать их мы не могли. Но вдруг меня осенило.
– Иероглиф! – воскликнула я. – Китайский или японский!
Яша с удивлением взглянул на меня.
– Правду говоришь?
– Эсфи правду говорит, – закивала Таня, подойдя ближе к нашей находке и всмотревшись в знаки на стене. – Самый настоящий иероглиф. Понять бы ещё, чей именно…
Я отчётливо запомнила их, и позже смогла отобразить на листках. Выглядел он примерно так:
