Глеб Владиславович Пономарев
Дневники Эстеллы: Шантарские каникулы
28 июня 1905 года. Подземелья Большого Шантара.
Мы неспешно продвигались по коридору, уходящему вниз. Со временем он стал расширяться и вскоре стал походить на просторную галерею. Нам было страшно, в то же время мы изумлялись величию подземелья. Я тогда предположила, что по нему мог свободно передвигаться построенный взвод солдат. В голове роились мысли о назначении этих катакомб, но к какому-то определённому выводу я никак не могла прийти: недоставало ясных деталей, лишь одна догадка Тани служила подтверждением моим мыслям.
Окружение здесь было гнетущим. Мы старались идти как можно тише, но тишина всё сильнее и сильнее угнетала нас. Единственный, кто спасал положение, был сопящий от ноющей боли Яша. Однако и тот молчал. В подземелье царила гробовая тишина. Мы шли в кромешной тьме, навстречу своему страху. Вскоре мы перестали спускаться и вышли на ровную поверхность. Всё это ощущалось моими ногами.
– Кажется, мы спустились, – шёпотом произнесла Таня. – Интересно, есть ли здесь что-нибудь?
– Ума не приложу, – ответила ей я. – Пошли дальше.
Вскоре мои уши уловили явное отдаление эха наших шагов. Стены и потолок стали ещё шире. Теперь это была не просто галерея, а настоящий зал. Пройдя ещё немного, мы уткнулись в глухую стену. Ощупали их возле себя, но бетон был таким же гладким, как в первой яме. Однако чуть поодаль я наткнулась на висящий на уровне моих глаз металлический ящик. Легонько дёрнув Таню за рукав и тем самым обращая внимание на находку, мне отчего-то вдруг показалось, что подобные висящие на стенах металлические ящики непременно должны открываться. Я проверила свою гипотезу – и она оказалась верной: скрипнув насквозь проржавевшими петлями, дверца отворилась, и теперь я могла просунуть внутрь неё руку. Внутри я нащупала внушительных размеров рычаг, опущенный вниз. Всё моё естество желало им воспользоваться. Вздохнув, я нажала на рычаг и подняла его до упора.
Спустя мгновение нас ослепил яркий свет галогенных ламп, равномерно установленных по всему потолку. Послышалось шипение, а спустя ещё секунду раздался оглушительный, прерывистый звук сирены. Над противоположной стороной, там, откуда они вышли, зажглась красная лампа, которая, словно маячок, стала вращаться. Под вой сирены из стен медленно выползли створки массивной двери, которые сомкнулись посередине с грохотом. Внутри меня всё сжалось от страха. Я поглядела на своих друзей – на их лицах можно было прочитать то же самое ощущение. Вновь послышалось шипение, затем треск, и под несмолкаемую сирену со всех сторон заговорил мужской голос на непонятном языке. Всё, что я помню, были слова вроде «сёгоку га канрё симасита». Внезапно Таня воскликнула:
– Это японский! Он говорит по-японски!
Вслед за ней осенило и меня:
– Выходит… И тот иероглиф на входе был именно японским!
– А теперь, девочки, вопрос состоит следующим образом: какого лешего здесь, на нашем острове, находится японское подземелье? – непонимающе и не без возмущения в голосе спросил у нас Яша.
– Нам тоже ужасно интересно, – ответила ему Таня. – Вы только поглядите! – сказала она и вытаращила глаза, в удивлении всматриваясь в стены.
Они были покрыты проводами, такими же, как тот, что я открыла, металлическими ящиками, – но, что самое главное, с двух сторон располагалось не менее десятка дверей наподобие той, что мы нашли в самом начале. Выход был за одной из них. Либо же… О худшем в тот момент я старалась не думать. Руки мои изрядно устали, к тому же Яша практически висел на нас с Таней. Я заёрзала, и подруга заметила это.
– Яша, а ты, я так погляжу, хорошо устроился, – слегка дрожащим голосом, но стараясь звучать как можно более бодро, сказала Таня. – Повёл нас в эту западню, первым свалился вниз, а теперь отдыхаешь на плечах двух слабых девиц. Да чтобы я так жила!
– Могли бы и бросить меня там, раз так тяжело, – насупился Яша.
– Что-о?.. – дрожь в голосе Тани пропала, а сама она присела от возмущения. – То есть ты угодил в эту яму, мы тебя из раза в раз выручаем, а ты…
Меня его слова тоже неприятно кольнули. На мгновение я даже забыла о нашем плачевном положении. Плечи начали болеть, но отчего-то я не спешила стаскивать эту тяжёлую ношу. Я глядела на подругу, будто бы мысленно ожидая её действий. Однако та не шевельнулась. Отвернувшись от Яши, Таня, тем не менее, продолжала крепко держать его. Это удивило меня… Но лишь на мгновение. Я собралась, рывком поправила сползшую Яшину руку и приготовилась к возможным решительным действиям…
Однако внезапно сирена стихла, шипение прекратилось, а маячок над створками массивной двери с противоположного края погас. Воцарилась тишина, которая должна была принести мне облегчение, но вместо этого я ощутила лишь возросшую тревогу. Впрочем, несмотря на страх внутри меня, моё любопытство только усилилось. Дело принимало крайне интересный оборот. В то же время, взглянув на своих друзей, я поняла, что они едва ли способны сделать даже десяток шагов. В их лицах читалась такая усталость, которую я не видела нигде раньше – даже когда папа вернулся домой из экспедиции в Центральную Африку. Вместе с ней на лице Тани отпечаталась обида на Яшу и общая раздражённость. Мои ноги ужасно болели, ныла та часть живота, в которую при падении впился локоть Тани. Однако совесть моя подсказывала, что остановиться здесь – значит, обречь саму себя и своих друзей на верную смерть от голода и истощения. Я ещё раз поправила сползающую руку ослабевшего Яши на своём плече и сделала глубокий вдох.
– Братцы и сестрицы, – обратилась я к Яше и Тане. – Понимаю, что в силу сложившихся обстоятельств мы все слишком измучены и обескровлены, чтобы быстро продвигаться дальше. Однако я, как дочка всемирно известного геолога и исследователя, просто не могу обойти стороной данное помещение и двери в нём. Нутро моё чует, что оно станет не только ключом к выходу на поверхность из этих проклятых катакомб, но и прольёт свет на их происхождение. Вы видите, что то место, где находимся мы сейчас, представляется безопасным. По крайней мере, мы не были убиты даже тогда, когда закрылась та страшная дверь с противоположного края. Судя по всему, в этих подземельях никто не обитает, иначе бы нас давно уже заметили. Мы можем безопасно исследовать двери, чтобы благополучно покинуть катакомбы и наконец-то оказаться на поверхности. Меня, честно сказать, подземелья изрядно напрягают. Я ежеминутно борюсь с паникой внутри меня, – честно призналась я и вздохнула. – Однако в любой момент моё самообладание может быть утеряно – и тогда я уже не смогу за себя поручиться. Братцы и сестрицы… Ребята, – буквально взмолилась я, – я не могу гарантировать вам скорое спасение из этой ловушки, но, стоя здесь, нам точно ничего не добиться!
Докончив свою тираду, я выдохнула. Яша с Таней молчали с минуту, но затем моя подруга, немного выпрямившись, ответила дрожащим и хриплым голосом:
– Меня не нужно уговаривать, милая Эстелла. Не знаю, как Яша, а я здесь помирать не собираюсь. Чтобы даже родители не нашли моих косточек! Да ни за что! Эстелла, я с тобой.
Эта речь тронула меня до глубины души. Я ощутила, как объединились наши с Таней души в непреодолимой жажде жизни. Вновь загорелся огонёк жизни в наших потухших глазах. Однако для того, чтобы вылиться в могучее пламя, недоставало ещё одного источника… Полминуты спустя раздался тихий голос Яши:
– Таня и Эстелла, – сбивчиво начал он, – я прошу у вас прощения. Я загнал нас всех в эти подземелья по своей глупости и нерасторопности. Теперь же вы вынуждены меня тащить на своих плечах. По сути, бесполезное тело, которое ничем не помогает. Я действительно жалок… Но остановиться здесь – значит, умереть, так и не выбравшись отсюда. Наш Орден не должен закончиться здесь, в паре вёрст от поселения, в какой-то несчастной яме… Мы достойны большего! Не я – так вы, дочки исследователя и морского офицера!
Что-то вновь кольнуло моё сердце. Однако на этот раз укол этот был… приятным? Будто бы что-то изменилось. Я мигом простила Яшу, его грубость.
– Не бросайте меня… Вы нужны мне. Таня… А Таня более всех на свете, – взмолился хриплым голосом Яша. – Кладите меня на пол, если того требуют обстоятельства… Но пожалуйста… – голос мальчика задрожал, и в рассеянном белом свете глаза его заблестели.
– Ох, горе ты моё, – всхлипнула Таня, а затем прижала его к себе и крепко обняла. – Дурачок ты мой… неужели ты думаешь, что я тебя здесь брошу?
Яша с Таней опустились на землю. К моему горлу подступил комок. Яша с Таней сидели на холодном полу, прижавшись друг к другу и тихо плача. Я была воспитана так, чтобы в трудную минуту скрывать свои истинные чувства и сохранять невозмутимость, но сейчас это было особенно трудно. В глубине души я понимала, что опустись я на землю и заплачу, самообладание тотчас покинет меня. Этого нельзя было допустить.
– Всё вместе, Тасми, – сказал Яша. – Умереть здесь нельзя, но и выбраться можно только вместе – и никогда поодиночке.
– Всё верно ты говоришь, всё правда, – сквозь слёзы говорила Таня.
«Нельзя дать этим сердцам угаснуть» – подумалось мне. – «Пора двигаться дальше». Я нависла над ними и легонько обняла обоих.
– Милые мои, не будем терять зря времени. Не отчаивайтесь: Господь послал нам много дверей!
Вытерев слёзы рукавами, Яша с Таней с моей помощью поднялись на ноги. Мальчик вновь повис на наших плечах, но на этот раз мы с Таней поменялись местами, дав нагрузку на другое плечо.
– Выход, по моему разумению, должен быть в ближайших от нас дверях, – предположил Яша. – Поскольку катакомбы имеют вид вытянутого коридора, можно предположить, что стоит пройти вдоль него, чтобы оказаться на противоположной его стороне.
– Гипотеза ладная, но требующая проверки, – ответила я. – Впрочем, мне бы самой хотелось в это верить. И вот ещё что… – вздохнула я и сделала паузу, боясь, что следующим предложением я настрою против себя уставших Таню с Яшей.
– Что же?
– Я хочу проверить все двери. Сдаётся мне, там можно найти то, что не только поможет нам выбраться, но и даст нам представления о том, что это за подземелья и зачем они были вырыты, причём, судя по всему, не силами нашей страны.
Таня с Яшей сперва промолчали, но затем вздохнули и ответили:
– Веди нас туда, куда посчитаешь нужным, Эстелла.
– Ура! – воскликнула с радостью я. – В таком случае, наш путь лежит во все двери!
28 июня 1905 года. Подземелья Большого Шантара.
Итак, мы наконец собрались с силами и решили во что бы то ни стало найти выход из этой западни. Те сведения, что собрали мы во время наших блужданий, не хватало для того, чтобы составить хоть сколько-нибудь целостную картину происходящего. В голове у меня роилось множество вопросов: что это за подземелья? Рукодельные ли они, или это – приспособленные для пребывания в них людей пещеры? Почему здесь присутствуют японские письмена и знаки?
Из всех мыслей в голове появились две догадки, выуженные из многочисленных рассказов отца: японцы – враги нашей Родины. Они вероломно напали на нас в прошлом году, и сейчас против них ведётся настоящая война, в которой ежедневно гибнут и получают ранения десятки, если не сотни людей с нашей стороны. Страдают военные, страдают мирные люди в двух городах – оплотах русской обороны: Владивостоке и Порт-Артуре. Нелегко даются нам немногочисленные победы. Порт-Артур и Владивосток, насколько я помню из последних услышанных мною сводок, чуть ли не под блокадою. Именно для целей защиты был разработан аэростат «Парусник», который сгорел вместе с капитаном Одинцовым в небе над Императорской Гаванью, не задев ни одного мирного жителя. Здесь в моей голове блеснула бесполезная в нынешних обстоятельствах, но будоражащая меня до крайней степени догадка: что, если Пауль Химмель работал на японцев? Что, если он с самого начала передавал сведения об этом судне, а капитан Одинцов безоговорочно верил в его непорочную репутацию? Эти мысли терзали меня, и я в очередной раз вспомнила о пулях, свистевших подле меня.
– Что, если и эти подземелья – часть коварных японских замыслов?.. – подумала я вслух, пытаясь открыть очередную дверь.
– В наше время ничто нельзя сбрасывать со счетов, – ответила мне Таня. – Мой батюшка так и говорил, что на Большой Шантар у наших врагов большие аппетиты.
Наши разговоры, впрочем, никоим образом не способствовали продвижению. Мы пытались открыть двери, однако в том или ином случае они то были наглухо заперты, и к их открытию мы даже и не пробовали прилагать усилия, либо за ними были пустые комнаты. Ничего откровенно пугающего или удивительного в них не находилось. Так были просмотрены практически все двери, кроме трёх оставшихся. Мы находились в конце коридора, который заканчивался глухой бетонной стеной.
– Ну и казематы… – процедил Яша, хромая, поддерживаемый нами поочерёдно за руки.
– Вся надежда на три последние двери, – сказала я и зашла в одну из них, что была слева.
На первый взгляд, она была такой же, как и предыдущие: темень, запах сырости, толстый слой пыли на бетонном полу и абсолютно пустое помещение. Однако, приглядевшись и привыкнув к темноте, я уловила очертания мебели в конце комнаты. Жестом показав на неё, я осторожно ступила и гулкими шагами направилась к ним. Поскольку факел – наш единственный источник света – давно потух, а галогенные лампы не могли прояснить застоявшейся тьмы, я попросила у Тани огниво и высекла сноп искр. На мгновение они осветили широкий деревянный стол, на котором лежала кипа бумаг. К счастью, искры упали на пол, не задев ничего, что могло бы воспламениться. Таня была ограничена в движениях из-за хромающего Яши, поэтому я вернула ей огниво и на ощупь приблизилась к столу, а затем взяла в руки охапку бумаг. Сделав это, я вышла из помещения в коридор, прислонившись к двери.
– Что это? – удивлённо спросили Таня с Яшей.
– Я сама не совсем понимаю, – покачала я головой, смотря на кипу. – Это нужно, по меньшей мере, бегло отсмотреть.
Яша и Таня кивнули. Присев на корточки, я положила бумаги на колени и в свете располагавшейся надо мной лампы стала перебирать их, перекладывая уже отсмотренные на дно. Бумаги, на первый взгляд, не представляли собой ничего примечательного. Довольно внушительная их часть была попросту чиста, на других были выведены длинные строки чисел. Однако были несколько примечательных, на которых, помимо иероглифических надписей, красовались какие-то схематические рисунки. Я прищурилась и попыталась понять, что они означают. Подобный стиль мне напоминал чертежи, которые я то и дело видела в кабинете у папы. И правда: на одном рисунке был изображён цилиндр с резьбой и утолщённым наконечником. Я легонько надрезала этот лист бумаги сверху, чтобы пометить его, и отложила в конец стопки.
Следующий рисунок напоминал схему какого-то сложного парового устройства: центральный длинный блок, из которого исходили, словно ветви ёлки, различные отделения. Я уже хотела было так же надорвать его и поместить в конец, но меня привлёк красный круг, которым был обведён один из прямоугольников. Я присмотрелась ещё раз – и вдруг моё сознание осенила мысль столь светлая, что казалось, даже окружающие лампы внезапно стали солнцем:
– План! – воскликнула я, подняв глаза на Таню с Яшей.
– Что?
– Какой план?
– Ну, план! План этого подземелья! Вот же, глядите, – горячо выпалила я и протянула друзьям лист. – Вот красным кружочком обведена комната, в которой мы были. Видите, маленькая такая? – ребята присмотрелись и тоже изрядно удивились. – Вот две комнаты, в которых мы ещё не были, в конце коридора. А здесь, – показала я пальцем на последнее в нашем плане помещение, из которого были выведены продолговатые параллельные прямые, – должно быть, наш путь ко спасению!
– Эстелла, радость ты наша! – воскликнула Таня и обняла меня за шею сзади. – Мы спасены!
– Ещё нет, – отрезала я, предпочитая на корню пресекать подобные скоропалительные выводы. – Но у нас, по крайней мере, есть путь, по которому мы сможем пройти.
– Можем ли мы рассматривать вариант продвижения назад? – спросил Яша.
– Можем, но в таком случае нам придётся каким-то образом карабкаться по тем бетонным стенам, – ответила я. – Это займёт у нас куда больше сил и времени, чем у нас есть.
– Положим, времени у нас теперь хоть отбавляй, – тяжело вздохнула Таня, – нас наверняка давно уже хватились искать. Однако я согласна с Эстеллой, что нам следует беречь свои силы, пока мы здесь. Куда ведёт этот коридор?
– Он оканчивается другой комнатой того же размера, что и эта, – рассуждала я, всматриваясь в карту. – За этой комнатой – помещение поменьше, но далее бумага заканчивается.
– Посмотри в других бумагах, – сказал Яша.
Я зарылась в те бумаги с рисунками, которые ещё не отсмотрела подробнее. В основном они были чертежами, похожими на первый рисунок. Попались также два дубликата плана. Однако никаких схем того, что нас могло ждать за крайней комнатой, я так и не откопала.
– Что же… По крайней мере, у нас есть ещё две копии этой карты, – сказала я и вручила по одному листу Яше и Тане.
– Стало быть, наш путь лежит в эту комнату? – спросил Яша.
– Именно, – ответила я.
– Так чего же мы медлим, братцы и сестрицы? – воскликнула Таня. – Сложите бумаги в мешок – и вперёд!
– Да, – кивнул Яша.
Так и сделали. Спустя полминуты, бегло осмотрев предпоследнюю в этом коридоре комнату и ничего там не обнаружив, мы отворили последнюю дверь. Вместо привычного вида нам предстала ещё одна дверь, герметично затворённая на вентиль. Нажали на него все вместе – она с тяжёлым скрипом поддалась. Впереди нас ожидал тёмный проход, который, на первый взгляд, вёл прямо, не поднимаясь и не опускаясь. Это поселило во мне некоторую тревогу; надежда оставалась лишь на ту последнюю комнату, значащуюся в плане.
Мы медленно, но верно продвигались по коридору со спёртым, сырым воздухом. Ноги то и дело чувствовали маленькие лужи на полу. Мы шли практически наощупь, лишь изредка чиркая огнивом, что на мгновение давало тусклый свет. Мне казалось, что все остальные мои органы чувств стали работать в несколько раз лучше и интенсивнее. Я ловила мельчайшие отзвуки наших движений от стенок, чувствовала пульс на запястьях Тани, ощущала тончайшие запахи от сумки и нашей одежды… Мир для меня, при всей его темноте, вдруг приобрёл такой объём, который до сей поры был мне неведом. Тем не менее, я шла, немного выставив руку вперёд, ибо, что ни говори, а зрение бы здесь точно не помешало.
Через ещё примерно двадцать шагов моя рука с силой упёрлась в конец коридора. Три ладони вместе начали щупать место, где должен располагаться вентиль стальной двери. Вскоре я почувствовала характерную округлость и встретилась прикосновениями с ладошками Тани и Яши. Вновь мы взялись и вновь потянули в ту же сторону, что и предыдущий вентиль. Он поддался куда легче, и через несколько секунд мы уже находились в том странном помещении, о котором говорила схема. Однако в ней была такая же густая тьма, какая была и в коридоре. Ко мне вновь подобралась липкая и гадкая безысходность, но внезапно, проведя по стене рукой, я почувствовала стеклянную поверхность.
– Ищите рубильник, ребята! – воскликнула я, и акустика помещения подтвердила мои догадки.
Яша начал вести рукой по противоположной стене комнаты, и действительно – у самой двери находился рычаг такого же вида, что и обнаруженный ими чуть ранее. Недолго думая, мальчик с глухим и низким щелчком потянул его вверх. Комната мигом озарилась белым светом, и только теперь они могли увидеть то, что повергло их в настоящее исступление. Комната эта была чем-то вроде рубки управления с приборной панелью у стекла. Сзади показались металлические скобы, скрывающиеся за круглым люком на потолке в углу. Впервые за все их здешние злоключения ход вёл наверх. Однако они не сдвинулись с места. За стеклом оказалось большое пустое пространство, которое теперь было освещено белыми лампами. То, что стояло там, заставило всех троих застыть на месте…
29 июня 1905 года. Подземелья Большого Шантара.
Я поражённо уставилась за стекло. Там перед нашими глазами высился гигантский медный цилиндр, уходящий вглубь на десятки саженей. Его поверхность была не однородной, а покрытой бесчисленным множеством заклёпок, скрепляющих ободов, клапанов, краников и вентилей. Поглядев на Яшу с Таней, я увидела, как изумлённо они смотрят на это чудо техники.
– Какая громада… – прошептала Таня.
– Что же это может быть? – тихо и изумлённо спросил Яша.
– Понятия не имею… – протянула я.
Впрочем, всё же этот цилиндр напомнил мне кое-что, но в своём состоянии я не могла вспомнить, что же именно. Пока я вглядывалась в устройство этой диковинной шахты, Яша уже успел отойти от стекла и сбивчивыми шагами направился в сторону металлических скоб, которые шли в люк наверх. Вскоре он сказал:
– Не будем терять напрасно времени, полезем наверх. Если это – наш единственный выход, то будем следовать ему!
– Да, – кивнула Таня и отошла от окон.
Я мельком взглянула на несколько кнопок и рычагов на панели управления, но всё же не решилась трогать никакие из них. Выход прямо перед нами. Уже совсем скоро – и мы будем спасены! Это – единственная лестница, которая ведёт наверх! Ни к чему здесь размышлять о назначении иностранных машин.
Я прислушалась к себе – и это стало моей главной ошибкою. Я почувствовала, как ужасно ноет всё моё тело, от пальцев ног до макушки, как воет внутри меня полностью пустой желудок, как чувствуется на пересохших губах мерзкая бетонная пыль. Помнится, какой-то доктор, который приходил лечить мою тётушку Аглаю, в ответ на моё любопытство рассказал о волшебном веществе под названием «адреналин». Он убирает усталость, притупляет боль, ускоряет человеческие реакции – но всё это временная и непрочная иллюзия, действующая в момент большого страха; ведь порой лишь таким образом человек может скрыться от настигающей его угрозы. Я не знаю досконально, действовал ли во мне адреналин всё это время – но если и так, то сейчас он ушёл из моей крови. Судя по всему, подействовало моё осознание того, что выход близко.
Первым полез Яша, который всё время чертыхался и шипел от боли. За ним лезла Таня – медленно, но верно. Яша покрутил вентиль на люке – тот поддался совсем уж легко. Мальчик надавил одной рукой, и крышка люка со скрежетом и последующим грохотом откинулась на поверхность потолка, что гулом отдалось во все стены.
– Здесь есть проход, но он прямой! – крикнул Яша.
– Горизонтальный? – переспросила я.
– Нечто вроде того.
Я напряглась, но делать было нечего: Таня уже скрылась в проходе. Настал мой черёд лезть по скобам. Я взялась обеими руками за скобу чуть выше уровня моих глаз, попыталась было подтянуться, чтобы поставить ноги на первую ступеньку, но тут моё тело пронзила острая боль, словно от удара током – и я сорвалась, приземлившись на ноги. В глазах помутнело. Я потрясла головой, чтобы прогнать это помутнение, но из-за этого в темнеющем взгляде лишь показались белые светлячки. Дело было плохо – на протяжении многих часов мы ничего не ели и не пили. «Хоть бы не упасть в обморок», – подумала я – и тотчас мои уши заполнил характерный шум.
– Эстелла, ты идёшь? – послышался голос Тани будто бы из другого помещения.
– Да, да, сейчас, – поспешила ответить я и пару раз хлестнула себя по щекам.
Тяжело дыша, я взялась за скобы, подтянулась и полезла наверх. Потолок был невысоким, и уже через пару мгновений мои глаза были на уровне прохода. Впрочем, я видела лишь собственные бледные руки, которые машинально цеплялись за ступеньки. Всё остальное будто бы осталось во мраке. Шум в ушах сменился звоном. В глаза мне ударил белый свет от какой-то лампы, а перед ней – два тёмных силуэта, которые смотрели на меня. Умом я понимала, что это – Яша и Таня, мои друзья, но испуганное воображение рисовало на их месте двух страшных чудовищ, которые тянут ко мне свои цепкие лапы.
– Эстелла… – глухо доносилось до меня сквозь звон. – Эстелла!.. Ты бледная как смерть! Что с тобой?.. Эстелла, ты нас слышишь?..
Я что-то прошептала им, но они ничего не поняли. Кто-то взял меня за плечо и сильно потряс. Глупые!.. Я прекрасно понимаю, что здесь происходит, но какой толк от этого?.. Мускулы моего тела едва ли слушаются меня. В следующее мгновение я впала в забытие – неприятное, липкое и тревожное…
Я ощущала прикосновения к своему телу. Ощущала, что кто-то сначала пытается меня тормошить… Затем я почувствовала тупую боль в животе от нажатия и изменение положения в пространстве. Я ощутила себя взваленной на плечи другого человека… Но вся горечь положения была в том, что я не могла никоим образом это пресечь и пойти сама. Кто-то положил руку мне на спину и, двигаясь, будто бы гладил меня по ней. Спустя некоторое время, когда меня положили на бетонный пол, какая-то неведомая сила заставила меня покинуть это тяжёлое состояние. Шум в ушах исчез, взгляд прояснился. Рядом со мной сидели, прижав колени к груди, Яша и Таня – и просто молчали.
– Где мы? – спросила я, чтобы удостовериться, что мой голос не пропал.
– Эстелла! – воскликнули оба и кинулись обнимать меня.
– Ты очнулась! Господи… – вздохнула с облегчением Таня. – Что с тобой случилось? Ты как?
– Ну, состояние далеко от райского, – попыталась пошутить я.
– Ещё бы, – фыркнул Яша. – Если б ты знала, как Таня испугалась.
– А ты не меньше моего испугался, – улыбнулась Таня, и я услышала, как голос её захрипел.
– Таня, ты чего? – испугалась уже я.
– Да так… Мы все потрёпаны, видишь, – усмехнулась она.
– Верно, – закивал Яша.
– Где же выход? – спросила я. – Сколько вы так шли?
– Выход… – повторил за мной Яша. – Как бы тебе так сказать…
– Мы нашли очередную дверь… – сказала Таня.
– Это же замечательно, разве не так? – с надеждой в голосе спросила я.
– Было бы ещё замечательнее, если бы она хоть как-то открывалась, – надорванным голосом сказал Яша.
Меня словно пробило электрическим током.
– То есть… Как? Погодите, а вентиль?..
– Вентиля нет. Она абсолютно гладкая. Нет ничего, что могло бы её открыть… – прошептала Таня.
Яша закашлялся. От того доктора, что лечил мою тётушку, я узнала также, что попавшая в обильном объёме в лёгкие пыль может стать причиной болезней на всю оставшуюся жизнь. От этого мне стало тревожно и за Яшу, и за нас с Таней.
– Как же это – нет? – спросила вновь я. – Не может такого быть!
– Можешь убедиться сама, – махнул рукой Яша.
– Я верю тебе, – ответила я. – Вставать бы не хотелось сейчас…
– А придётся, – ответил мне мальчик. – Нам нужно вернуться и попробовать нажать на рычаги и кнопки на панели управления.
– Да… – согласилась с ним Таня. – Это наш последний шанс.
В ответ я промолчала – лишь коротко кивнула. Девочка и мальчик взяли меня под руки и помогли встать. Я почувствовала головокружение и лёгкое помутнение в голове, которое на сей раз сменилось тошнотой. Я почувствовала недомогание, но ничего не сказала.
– Пойдём, – насилу выдавила из себя я эту фразу и махнула рукой по направлению, откуда мы вышли.
Однако на этот раз я никого не вела. Наоборот – опершись на руки Тани и Яши, я начала аккуратно идти, немного отставая. Обратный путь не показался мне таким уж длинным: уже через десять минут мы были у заветного люка. Я аккуратно спустилась первой. За мной была Таня, а затем и Яша. Мы вновь оказались там, откуда пришли – рядом с гигантской медной громадиной за стеклом. Здесь на меня давил спёртый воздух. Я вновь задышала тяжело, что опять испугало Таню.
– Всё нормально, – натянула я на себя улыбку, – давайте разбираться в панели.
Подойдя к ней, я нажала на первую попавшуюся кнопку. Ничего не произошло. Яша потянул один из рычагов на себя – но и он не отреагировал. Мы прошлись по всем кнопкам и выключателям, коих было не так уж и много, но ничего так и не отозвалось.
– Что же за напасть… – вздохнула я.
– Погоди, – поспешила успокоить меня Таня, – быть может, мы не все кнопки и рычаги проверили. Яша, посмотрим снизу панели!
Не знаю, была ли то интуиция Тани или её острый ум, но на дне панели управления было несколько маленьких тумблеров. Таня переключила один из них – и помещение характерно завибрировало – так, будто началась раскрутка двигателей «Парусника»! Это значило лишь одно: заработали генераторы, питающие панель.
– Таня… – с уловимой нежностью молвил Яша и повторно нажал на самый большой рычаг.
От произошедшего позже меня до сих пор бросает в дрожь. Вибрация усилилась и стала отзываться в моей груди. Вновь заговорил голос по-японски, вновь включился сигнал тревоги. Пространство за стеклом озарили два луча тёмно-красного цвета, которые стали вращаться, попеременно освещая окружающее пространство. Серая стена раздвинулась, обнажив очередной коридор – но на этот раз он был открыт с одной стороны и выходил на медную конструкцию по центру шахты. Из клапанов на цилиндре повалил пар. Меня осенило: да это же парогенератор! Огромный, массивный, мощнейший – но парогенератор! По устройству такой же, что стоит в Императорской Гавани и которых порядочно в больших городах. Сердце у меня ёкнуло, ведь мы не знаем, как с ними управляться и какую угрозу они таят.
– Индикаторы… – сказала я.
– Что? – спросил не услышавший Яша.
– Следите за стрелками, чтобы не ползли наверх! – выпалила я.
Помещение наполнил тёплый воздух, в котором стало ещё труднее дышать. От избытка шума вокруг я закрыла уши. Мне вновь стало плохо – и на этот раз ещё хуже, чем в предыдущий раз. Глаза помутнели, а шипение, свист, сигнализация и мужской голос слились в одну невыносимую какофонию. Вновь я увидела испуганное личико Тани, вновь ощутила какие-то толчки от чьих-то рук… Но затем всё пропало. Ничего больше не было слышно. Лишь сердце отмеряло свой ритм, который стал неравномерным и сбивчивым. Но прошло ещё мгновение – и вот уже и он постепенно угас вместе со всем.
«Вот так, значит…» – подумала я про себя. – «Вот, куда я пришла… Всего-то четырнадцать лет…».
Где-то вдали забрезжил белый огонёк. Однако он не был похож на свет от ламп в подземелье; те были тусклыми, грязными и неказистыми, а этот мерцал так, словно звёздочки на ясном ночном небе.
«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную…» – повторяла я про себя вновь и вновь, раз за разом. Свет никуда не уходил, а лишь усиливался. Я уже ничего не могла сделать – лишь созерцать то, что представало передо мной. Свечение перешло во все цвета радуги, во все её оттенки, сливалось в причудливые узоры, играло с самим собой. В одно мгновение мне стало так легко… Вот он – мой мир! Мир, в котором я, должно быть, выбрала бы родиться! Вот, где подлинная жизнь! Я могла представить здесь всё, что угодно – и оно появится здесь. И точно: вот я уже на прекрасных зелёных лугах, а вокруг растут невероятные, невиданные мною ранее полевые цветы. Они источали такой сладкий и приятный аромат, что, казалось, в него можно завернуться, словно в мягкое одеяло. Над лугами высилось ярко-синее небо, по которому медленно плыли нежные, пушистые облака. Я оглядела себя – от моего гардероба не было и следа. Я была одета в свободное и приятное белоснежное одеяние, волнами колышущееся под едва заметными порывами прохладного ветерка. Над небосводом светило тёплое солнышко, которое, впрочем, светило бы мне и в любых других мирах. Я потрогала свои щёчки – они были тёплыми и мягкими, как плывущие надо мной облачка. И так стало благостно, и так спокойно! Уже не нужно трястись от страха, не нужно силиться что-то сделать… Эстелла, неужто… Неужто ты уже здесь?
