Григорий Александрович Шепелев
Шеф
Перед ним стояла вымокшая, дрожащая Кэсси. Вода стекала с неё ручьями. В одной руке девушка держала кожаную спортивную сумку, в другой – зелёный пакет, наполненный чем-то, судя по аромату, очень даже съедобным. Две-три секунды пришелица и Олег безмолвно разглядывали друг друга. Затем она улыбнулась и задала вопрос:
– Ты куда собрался?
– Так, прогуляться, – пробормотал Олег, не сумев придумать менее идиотского объяснения.
– Прогуляться? – с усмешкой переспросила Кэсси. – О, да, прогулка тебе бы не помешала! Ты очень бледный. Погода – класс. Как раз для прогулок. Хлещет такой очаровательный дождь, и воет такой бесподобный ветер! Я чуть не захлебнулась, пока бежала к тебе, и очень замёрзла. Может быть, ты отложишь свою прогулку на час-другой и пустишь меня погреться?
– Конечно же, проходи, – ответил Олег и посторонился. Переступив порог, Кэсси осмотрелась, бросила сумку на пол, сняла кроссовки и, продолжая держать пакет, пошла босиком на кухню. Ошеломлённый Олег поспешил за нею, заперев дверь. Мокрые следы голых ног на полу странно взволновали его. Они показались ему знакомыми.
– Включи свет, – попросила девушка, когда он приблизился к ней, – можно я пакет на стол положу?
– Конечно. А что в пакете?
– Всё, что ты любишь – вино, копчёная курица, булки, сыр.
– О! – только и промолвил Олег, поймав вдруг себя на том, что ему не хочется включать свет. Но Кэсси уже сама нашла выключатель. Вспыхнувший свет заставил её зажмуриться. Олег счёл это странным – на площадке, у лифтов, было светлее. «Она наполнена тайнами, – решил он. – Но что, чёрт возьми, со мной происходит? Это из-за следов. Я точно их где-то видел!»
Пакет лежал на столе. Следы исчезали. Кэсси стояла перед окном и, с тревогой глядя на мокрую черноту, шептала:
– Ночь уже началась! Вечера как будто и не было.
– Ещё нет восьми, – возразил Олег, – даже половины восьмого нет.
Не ответив, Кэсси спросила, есть ли в квартире чистое полотенце. Олег сейчас же принёс ей этот предмет, и она прилежно вытерла голову. После этого её волосы – белокурые, выше плеч, начали торчать во все стороны. Это очень ей шло, делая её ещё более похожей на вздорную куклу Барби. Именно в таком виде Кэсси уселась на стул между подоконником и столом, положила ноги на табуретку. Олег внимательно поглядел на них. Нет, он их ни разу раньше не видел.
– Ой, я забыла кофе купить, – спохватилась Кэсси.
– Кофе у меня есть, – успокоил её Олег каким-то не своим голосом.
– Да? Отлично. А сахар есть?
– Есть и сахар.
– Я бы на твоём месте сперва на него взглянула, а уж потом отвечала, – неодобрительно покачала Кэсси растрёпанной головой, смахнув со стола штук семь небольших ещё тараканов. – Кофе я приготовлю. А ты пока принеси бокалы.
Показав Кэсси, где что стоит, Олег пошёл в комнату. Включив свет, достал из серванта пару бокалов. Один из них сразу выскользнул из его руки. Упав, как нарочно, на крохотный островок паркета среди рисунков, с жалобным стоном разбрызгался миллионом крошечных сволочей. Олег тщательно сгрёб осколки ногой под шкаф, обошёл всю комнату, проверяя, не отлетели ли они дальше, и, взяв другой бокал, вернулся на кухню.
– Что у тебя там бьётся? – спросила Кэсси, стоявшая у плиты, на которой грелся кофейник.
– Посуда бьётся, – сказал Олег, поставив на стол бокалы. Нет, он не мог спокойно смотреть на Кэсси. Просто не мог, особенно со спины, как смотрел сейчас. Помешивая кипящий кофе, она стояла на одной левой ноге, как цапля, и, ритмично качая согнутой правой, пела о море и о дельфинах.
– Кэсси, а где мои дорогие гости?
– Они очень далеко, – ответила Кэсси и опять замурлыкала. Олег сел.
– А Инга?
– Инга? А это кто?
– Ну, Инга Лопухина! Глазастая, рыжая. На площадке стояла.
– Я никаких глазастых и рыжих ни на какой площадке не видела.
– Как не видела?
– Так, не видела.
– Неужели она сбежала из-за того, что Равшан поверил не ей, а мне? Ну, насчёт браслета!
– Очень возможно, – сказала Кэсси, ставя на стол две чашки с великолепно сваренным кофе. – Сахар положишь сам?
– Положи три ложки.
Исполнив просьбу Олега, Кэсси вновь села.
– Такая уж у меня привычка: сначала пью крепкий кофе, потом – вино, а потом – коньяк. Однако в карманах этих ребят оказалось денег лишь на вино. Подставил ты их, конечно, со своим шефом!
– Зачем ты их увела отсюда? – спросил Олег, звонко размешав сахар старинной ложкой с изображением белочки. По какой-то странной привычке он уже много лет пользовался дома лишь этой ложкой. И странная босоногая кукла Барби ему дала именно её.
– С тремя управиться легче, чем с четырьмя, – объяснила Кэсси. – Без шефа я исчерпаема. Мне приходится беречь силы. Я знала, что одного из них они здесь оставят, с тобой, и ты от него избавишься.
– Знаешь, я вчера с ним встречался.
– С кем? С шефом?
– Да.
Кэсси улыбнулась, хлебнула кофе и попросила:
– Принеси сигареты. Мои все вымокли.
Эту просьбу Олег исполнил не быстро, так как Хасан унёс зажигалку, а запасную пришлось выуживать из глубин письменного стола. Возвратившись к Кэсси, Олег увидел, что она спит, свесив голову. Он потряс её за плечо. Она встрепенулась так, будто сквозь неё прошёл ток, и, открыв глаза, воззрилась на него дико. Так шеф смотрел на официантку, когда не понял, кто перед ним.
– Если хочешь спать, иди на диван, – предложил Олег, положив на стол сигареты и зажигалку.
– Спасибо. Я уже выспалась вроде как, – промямлила Кэсси, сморгнув с глаз сонную одурь. – Кофе хочу. Курить не хочу.
Олег закурил один.
– Где ты с ним встречался? – спросила Кэсси между глотками.
– В «Национали».
– И как он выглядел?
– Как обычно. По-разному.
Зазвонил телефон. Олег не двинулся с места.
– Он не был зол, подавлен, напуган или растерян?
– Он был подавлен, – поразмышляв, заявил Олег, – но немножко. Совсем чуть-чуть.
– А что говорил?
– Что ты – истеричка.
Телефон смолк. Кэсси закурила. Сигарету она держала большим и указательным пальцами, как шпана. При затяжках щёки её становились впалыми, глаза блёкли.
– Это его печалит? Именно это?
– Слушай, откуда я могу знать, что его печалит? – вспылил Олег, поднявшись и бросив окурок в форточку. – Ты убила трёх человек, чтобы выяснить, что печалит подлую тварь, которая хочет убить тебя?
– Это что за крик? – возмутилась Кэсси. – Как ты, вообще, смеешь повышать голос на человека, который к тебе пришёл только потому, что ему идти больше некуда? Идиот ты, что ли?
Олег взглянул на неё и сел.
– Я не идиот. Я просто устал. Давай съедим курицу.
– Хорошо. Давай съедим курицу, раз тебе обязательно нужно кого-то съесть, чтобы перестать злиться, – сказала Кэсси, гася окурок. Олег достал из пакета курицу, разломил её на две части. Пару минут был слышен лишь хруст. Обглодав все кости, уплели булки с сыром. Потом открыли вино. Оно было ароматным, красным, густым, как медвежья кровь. Олег наполнил бокалы. Выкручивая из пробки штопор, Кэсси спросила:
– Так значит, он не скрывает, что хочет убить меня?
– Не скрывает. Он даже этим гордится.
– Оригинально. А что ещё ты можешь мне сообщить?
– Что он попросил меня привезти тебя в его лес.
– А где этот лес? Я знаю, что есть такой, но ничего больше о нём не слышала.
– Три часа езды от Москвы.
Кэсси пригубила вино.
– Три часа езды. Сейчас около восьми?
– Без пятнадцати, – уточнил Олег, осушив бокал.
– Не пей много, – предостерегла Кэсси, – за руль ты сядешь.
– Нет, я ни за какой руль не сяду, – сказал Олег, улыбнувшись, – по трём причинам.
– Можно мне их узнать?
– Конечно. Во-первых, я уже выпил целый бокал. Во-вторых, машины у меня нет. И, наконец, в-третьих – если даже машина у меня вдруг появится, я не повезу тебя в этот лес, потому что это – единственное во Вселенной место, где он сильнее тебя.
– Если так, то это – единственное во Вселенной место, где мы с ним встретимся, потому что он – жалкий трус. А значит, именно там и быть между нами бою!
Сказав так, Кэсси опорожнила бокал, вскочила и повернулась лицом к окну, по которому хлестал дождь.
– О, сколько воды! И это надолго.
– Я никуда не поеду, ясно тебе? – отрезал Олег. Кэсси опять села.
– А почему? Чего ты боишься? Шеф тебя попросил привезти меня в этот лес. Я прошу о том же. Кого боишься?
– Себя.
– Я не поняла. Расшифруй.
– С моей стороны это будет подлость. По-другому не скажешь.
– Подлость – мешать тому, кто знает, на что идёт, если он идёт на верную смерть. Ты сам это говорил.
– Мешать и не помогать – две большие разницы, – возразил Олег, даже не задавшись вопросом, когда и где она могла слышать от него эту фразу. Кэсси допила кофе, взяла бутылку и, наполняя бокалы, предупредила с отчётливой непреклонностью:
– Если ты откажешься мне помочь, я одна поеду туда. Не знаю, на чём и как, но поеду! И я одна буду драться с ним. Но тогда я буду слабее, потому что рядом со мной не будет тебя. Подумай ещё, Олег, и скажи: ты будешь со мной или я останусь одна? Одна против всех!
– Но ты ещё не всё знаешь! – вскричал Олег. – Он хочет, чтоб ты…
– Стоп, стоп! А если я узнаю, это поможет мне?
– Не поможет.
– Это меня остановит?
– Вряд ли.
– Тогда молчи. Молчи и не бойся. Шеф скажет тебе спасибо. Мочить его буду я, а не ты. А ты будешь любоваться мной!
Они выпили, закурили.
– Нам ехать не на чем, дорогая моя, – напомнил Олег, – да если бы и была машина, вряд ли на ней можно было бы проехать через тот лес в такую погоду. Там колея – сплошные ухабы. Пятнадцать вёрст размытых ухабов!
– Но, может, там нет дождя?
– Ну а если есть? Да даже если и нет, на чём ехать-то?
– Я, кажется, нашла выход! – вскричала Кэсси, подумав. – Нам нужен джип!
Олег усмехнулся.
– Это дураку ясно, что нужен джип! Да притом с колёсами как у грузовика и двигателем не менее пяти литров – иначе там не пропрёшь. Беда только в том, что у нас нет джипа, и я понятия не имею, где его взять!
– Найди где-нибудь! И поторопись – уже почти восемь.
– Кэсси, не зли меня! Найти джип, пригодный для той дороги – это не то же самое, что найти зажигалку или консервный нож. Впрочем, погоди…
– Придумал?
– Есть одна мысль.
С этими словами Олег поднялся и, на ходу обдумывая детали, приблизился к телефону. Домашний номер Оксаны он ещё помнил. После шести гудков стал пытаться вспомнить мобильный, и так на этом сосредоточился, что Оксане, когда она взяла трубку, пришлось два раза рявкнуть:
– Алло!
– Привет, ангелочек.
– Кто это говорит?
– Олег.
– Чего тебе надо?
– Ты сейчас занята?
– Спешу по делам. Ты из коридора меня вернул.
– А ты по делам поедешь на своём джипе?
– Нет, на метле!
– Оксанка, дело серьёзное.
– Ты ответь, чего тебе надо!
– Сначала ты ответь.
– Да, на джипе.
– Можешь заехать ко мне? Только поскорее.
– А для чего?
– Да, вообще-то, можешь не приезжать! Короче, такое дело. Тут у меня куда-то запропастилась бумажка с адресом дочери твоего покойного мужа, которую зовут Маша. Я помню город только – Архангельск. Ты не подскажешь улицу, номер дома, корпуса и квартиры?
– Я буду через пятнадцать минут, одна, – сказала Оксана и положила трубку. Кэсси стояла перед Олегом, с волнением прижимая руки к груди.
– Ну, что? Будет джип?
– Я думаю, да.
– Ура! – завизжала Кэсси и, бросившись Олегу на шею, поцеловала его в колючую щёку. Потом задумалась. – Она точно на джипе сюда приедет?
– На джипе. Она другие машины не признаёт. Ей важно быть выше всех, поэтому у неё и шпильки почти в твой рост, и машины с колёсами почти в мой.
Кэсси рассмеялась. То, что произошло потом, потрясло Олега до глубины души. Взяв свою спортивную сумку, Кэсси прошмыгнула с ней в комнату, зажгла свет, сняла с себя всё и, расстегнув сумку, надела то, что в ней оказалось: синий хитон чуть выше колен, более короткую безрукавку из весьма толстых стальных пластин, скреплённых колечками, и сандалии со шнуровкой вокруг лодыжек и голеней. Подойдя затем к зеркалу, начала перед ним крутиться.
– Что это значит? – осведомился Олег, стоявший в дверях.
– Это боевой костюм амазонки.
– А для чего ты его надела?
– Для боя.
– С кем? С санитарами?
– Не смешно. В письме, которое с твоей помощью передал мне шеф, был вызов на поединок. Не в моих правилах отклонять подобные предложения. Как по-твоему, я похожа на амазонку?
– Ты где взяла эти вещи? – спросил Олег и, подойдя к стулу, сел на него верхом.
– Он мне их прислал.
– С кем?
– Да какая разница, с кем?
– Да такая, что если он их прислал с работником какого-нибудь исторического музея, мне пришьют соучастие.
Лицо Кэсси немедленно отразило крайнюю озабоченность, но, как вскоре стало понятно, поводом для неё послужило вовсе не то, о чём заявил Олег. Подойдя к дивану, забрызганному вулканом страстей, суровая амазонка брезгливо села на его край и, вытянув ноги, стала смотреть на свои сандалии.
– Мне не нравится эта обувь!
– Что с ней не так?
– С ней всё хорошо, но если Пентесилея была без обуви, меня просто на смех поднимут! Возможно, шеф этого и хочет.
– Пентесилея? Кто это?
– Главная амазонка. Она сражалась с Ахиллом.
– Ты без сандалий по лесу не пройдёшь, – заметил Олег, – но ты можешь снять их в конце пути, если у тебя мозги на место не встанут.
По лицу Кэсси было заметно, что мысль Олега ей показалась стоящей, но конец его реплики не позволил ей выразить восторг и опустить ноги. Олег, устав на неё глядеть, толкнул ногой сумку, стоявшую на полу. Она не сдвинулась с места.
– Что там ещё?
– Меч и золотой шлем.
– Золотой?
– Ты можешь его потрогать, если не веришь.
Олег не стал трогать шлем, чтобы не оставлять на нём отпечатков. Он продолжал наблюдать за Кэсси. Та, перестав смотреть на сандалии, обратила своё внимание на рисунки. Осмотрев пару и никаких эмоций не выразив, потянулась к сумке. Достала меч, проверила пальцем остроту лезвия.
– Туповат! Найдётся точильный камень?
Олег принёс из кухни брусок, вручил его Кэсси и опять сел. Минуты две-три Кэсси молча скрябала по клинку бруском, сидя на диване. Потом сказала:
– Меч должен быть очень острым! Иначе он подведёт не только меня, но и тех, кого этот сумасшедший псих ведёт к гибели именем Иисуса. Ты представляешь, до чего он дошёл? Вести людей к гибели именем Иисуса!
– Он, насколько я знаю, дошёл до этого не сегодня и не вчера. Поэтому нечего из себя невинную овцу корчить! Ты – соучастница.
– Не сегодня и не вчера, но после того, как я начала у него работать, иначе я бы с ним не связалась. Клянусь тебе, не связалась бы! А потом… потом он меня обманывал. Да, обманывал!
– Значит, ты связалась с ним до времён инквизиции, когда лучших учёных мучили и сжигали от имени Иисуса?
– Так это делал не шеф! – воскликнула Кэсси, остановив работу. – Ты что, дурак? Это делал тот, кому было нужно, чтоб люди как можно дольше считали, что молния – это не разряд атмосферного электричества, а гнев божий! А шеф, напротив, делал всё для того, чтобы люди перестали говорить «Бог» и начали говорить «природа». А вот теперь всё наоборот! Ты заметил, как он упрощает всё? Ты заметил?
– Да, я заметил.
Кэсси возобновила работу. Было пятнадцать минут девятого.
– Что-то долго твоя подруга не едет. У нас ещё время есть?
– Есть, конечно. Если мы даже тронемся в девять, то в Гнилом Яре будем около двух. Ой, кстати, а ты замки открывать умеешь?
Раздался свист соловья.
– Женщина за дверью, – сказала Кэсси и отложила брусок с мечом. Олег пошёл открывать.
– Шантаж у тебя не выйдет, – предупредила Оксана, войдя и громко захлопнув за собой дверь, – я скорее коню дам, чем шантажисту. Но я тебе заплачу, и много, если ты скажешь, кто меня предал.
– Покажи деньги.
Оксана вынула из кармана куртки толстую пачку долларов и, похлопав ею Олега по носу, запихнула её обратно.
– Света, – сказал Олег, рассудив, что для его гостьи этот ответ сюрпризом не будет. Оксана молча кивнула и повернулась с целью уйти.
– А деньги? – схватил Олег её за руку. Она вырвалась. В следующую секунду Олегу в лоб смотрел пистолет.
– Что, не ожидал? Маньяк чёртов! Запомни, мразь: сделаешь мне пакость – в психушке сдохнешь. Пятьдесят человек заявят, что видели, как ты вешал моего мужа. Чего застыл-то? Ведь ты хотел меня изнасиловать? Ну, вперёд!
– Лежать! – пронзительно завизжала выбежавшая вдруг из комнаты Кэсси. Так завизжала, как до сих пор никто ещё не визжал в квартире Олега, даже когда Олег был юным спортсменом. Взглянув на Пентесилею, Оксана раскрыла рот, закрыла глаза и грохнулась навзничь, раскинув ноги в замшевых сапогах.
– О, господи, что с ней? – схватился за голову Олег, впечатанный визгом в стену.
– Приступ умственной недостаточности, – ответила Кэсси, – тяжёлый, но не смертельный. Скоро очнётся. Она ещё не совершила всех глупостей, которые призвана совершить.
– Вот бы того умника, который её призвал, запереть с ней здесь на часок, – проворчал Олег. Кэсси была зла.
– Послушай, Олег! Я уже тебе объясняла, что мои силы не восстанавливаются вне шефа. Если я буду и дальше их тратить на всяких тварей, то проиграю битву. Ты что, не мог с бабой справиться? А вдруг в джипе ещё и три мужика сидят? Что мы будем делать?
– С ними я справлюсь, – пообещал Олег, подняв пистолет и сунув его в карман. Потом он присел на корточки и обшарил карманы бывшей любовницы. Кроме денег, в них оказались ключи, кредитная карта, карта сигнализации, документы и много-много презервативов. Последние Олег брать не стал, остальное взял.
– Захвати вино! – крикнула из комнаты Кэсси, обтягивая свой тонкий стан широким ремнём, на котором висели ножны, – в дороге я буду пить.
– Может быть, пока наденешь кроссовки, джинсы и свитер? – спросил Олег, разглядывая её, – а потом обратно переоденешься. Так, по-моему, будет лучше.
Вложив меч в ножны, Кэсси достала из сумки греческий шлем времён Троянской войны, надела его, приблизилась к зеркалу и, похожая на маленького Ахилла, гордо сказала:
– Нет. Пентесилея не ходит в кроссовках, джинсах и свитерах.
– А на джипах Пентесилея ездит?
– Это вопрос, – растерялась Кэсси. – Зачем ты задал его? Зачем? Идиот ты, что ли?
– Ну, так и быть. Я его снимаю.
Это исчерпало проблему. Зеркало, к счастью, не дало Кэсси никаких новых поводов для раздумий. Сложив все снятые вещи в сумку, она взяла её, погасила свет и, покинув комнату, объявила:
– Что ж, я готова тронуться в путь.
– Но ты в этом шлеме из квартиры не выйдешь, – предупредил Олег, – соседи и так со мной уже не здороваются.
– Куда же я его дену? – озадачилась Кэсси.
– Обратно, в сумку. И меч – туда же. Если мимо подъезда менты будут проезжать, ты за этот меч три года схлопочешь.
Кэсси, вздохнув, расстегнула сумку и убрала в неё шлем. Потом сняла пояс. Олег, тем временем, вышел к лифту и нажал кнопку. Дождавшись Кэсси, тащившую в одной руке сумку, в другой – бутылку с вином, забытую им, он захлопнул дверь. Лифт подошёл быстро. По счастью, он оказался пуст. Подъезд внизу – тоже.
– Ты дверь не запер! – вспомнила Кэсси уже на улице, сгорбившись под хлёстким дождём.
– Нарочно не запер, чтоб эта сука её не выломала.
Второй джип Оксаны, черный «Лэнд Ровер», стоял вплотную к подъезду. Странно, решил Олег, что Оксане не пришло в голову въехать в дом. Достав пульт с ключами, он разблокировал джип и открыл багажник. Кэсси поставила в него сумку и разместилась на пассажирском сиденье спереди. Олег сел за руль. Включив фары, дворники и «Европу Плюс», закурил.
– Дождь скоро утихнет, – пообещала Кэсси.
– Вот и отлично, – сказал Олег. Запустив мотор, он вывел «Лэнд Ровер» на Профсоюзную. Внедорожник после «Мустанга» казался трактором. Впрочем, для большой скорости не было и условий – машины двигались к кольцевой дороге сплошным потоком. К центру летели, расплёскивая колёсами лужи, и нестерпимо жгли фарами глаз Олега, налитый кровью. Он слева был затуманен, и из него текли слёзы. Олег ладонью смазывал их. Иногда ему удавалось вырулить за сплошную линию и дать газу, но ненадолго. Чуть разогнавшись, он резко сбрасывал скорость и прижимался к попутчикам, уклоняясь от истерично орущих встречных машин. Кэсси всякий раз просила его больше так не делать, но без малейшего страха. Она пила вино и курила. Приближаясь к кольцу, отмеченному гирляндой ярких огней, машины ползли всё медленнее. Порой они останавливались. Один раз Олег даже заглушил двигатель, чтоб не жечь бензин просто так. Стоять пришлось долго.
– Что там такое? – нетерпеливо вскричала Кэсси, приоткрыв дверь, чтобы выставить на асфальт пустую бутылку.
– Съезд ремонтируют. А сама кольцевая вроде как не стоит.
Кольцевая, точно, была свободна. Вырвавшись на неё, Олег сразу дал сто сорок. «Лэнд Ровер» великолепно держал дорогу. Все леворядные лихачи, которых он настигал, уходили вправо и сразу таяли позади, сливаясь с расплывчатыми огнями. Дворники бойко ёрзали по стеклу, смахивая пену дождя с огней, летящих навстречу. С левой стороны проплывал залитый огнями город. Справа чернела даль Подмосковья, пронизанная огнями лишь кое-где.
– Олег, почему ты плачешь? – спросила Кэсси, глядя на горбоносый профиль своего спутника. Тот ответил, выключив радио:
– Я не плачу. У меня глаз слезится из-за огней.
– Ты плачешь, Олег. У тебя из обоих глаз текут слёзы.
Олег не мог смотреть влево. Он ненавидел эти огни, разбрызганные по городу, ненавидел город с его мерцающим заревом, распростёртый от горизонта до горизонта. Ненавидел людей, его населявших – только за то, что всю жизнь старался не быть похожим на них. И перестарался. Иешуа повис на кресте. «О, проклятый, гнусный Ершалаим!» – скрежетал зубами Пилат. А дождь шёл на убыль.
– Кэсси, ты знаешь, почему ночные огни завораживают? – негромко спросил Олег, изменив режим стеклоочистителей.
– Нет, не знаю. Я никогда об этом не думала.
– Потому, что некоторые из них светят из ниоткуда. Это не что иное, как души умерших грешников, вечные друзья Сатаны. Ведь он – ангел света.
– Как интересно! Ты сам додумался до такого?
– Нет. Так думала моя первая девушка. Перед смертью она сказала мне, что я должен буду её узнать через много лет. Но как я её узнаю? Ведь огней – миллиарды!
– А почему она умерла?
– Потому что знала, что я смогу полюбить её лишь после того, как она умрёт.
– Ты что, некрофил?
Оставив иронию без внимания, Олег несколько раз подряд просигналил, чтобы освободить левый ряд от «Хонды» с блондинкой. После сигнала «Хонда» ринулась вправо, да под таким углом, что если бы за рулем «Пассата», который шёл рядом с «Хондой», тоже была блондинка, а не мужик с хорошей реакцией – стало бы двумя блондинками меньше.
– Прости. И что, она не ошиблась? Ты её любишь?
– Да. Я её люблю.
– А если она вернётся?
– Она мертва.
– Знаю. А если всё же она вернётся?
– Тогда всё рухнет к чёртовой матери.
Помолчав, Кэсси задала последний вопрос:
– И я, на твой взгляд, рассуждаю так же, как рассуждала она? Поэтому ты заплакал?
К моменту выезда из Москвы дождь кончился. Трасса оказалась загруженной. Но за пригородом, который стоял на ней, транспортный поток слегка рассосался, и появилась возможность ехать с приличной скоростью. Придорожные милиционеры дежурили кое-где, однако Олег, благодаря встречным, которые сигналили ему фарами, избежал общения с ними. Большинство светофоров встречали его зелёными огоньками. После трёх-четырёх населённых пунктов дорога стала почти пустой, и он разогнал машину до пятой. Тучи рассеялись. Тонкий месяц плыл среди звёзд, окутанный красным облаком. Пока даже не было десяти, но уже казалось – стоит глубокая ночь, настолько пустынны были поля и мрачны леса вдоль дороги. Олег включил «Настальжи».
– Давай остановимся где-нибудь, – впервые прервала Кэсси молчание, воцарившееся в машине после съезда на трассу.
– Кэсси! Ты абсолютно убеждена, что если я тебя трахну лучше, чем он, ты сможешь о нём забыть?
Кэсси разозлилась.
– Ах ты, дурак! Самый настоящий дурак! А ну, быстро останови машину!
Олег послушно затормозил около кустов. Дожидаясь Кэсси, он закурил. Впереди мерцали огни какой-то деревни. Выла собака. Олег любил собак, но эта сейчас его раздражала. Он с трудом верил, что ей тоскливее, чем ему.
– Теперь можно выпить, – весело объявила Кэсси, вернувшись и хлопнув дверью.
– Вина?
– Вина.
Доехали до деревни. Хотя она насчитывала не более двадцати домов, магазин в ней был. Продавец, беседовавший с красивой девушкой, согласился разменять доллары и открыть «Каберне», которое Олег выбрал из сотни марок. Кэсси, не выходившая из машины, очень одобрила его выбор.
– Давай, Олег, постоим немножечко, – попросила она, пригубив вино. – Впереди – вся ночь. Осенняя ночь! Успеем.
– Ну, хорошо. Давай постоим немножечко, – согласился Олег без всяких эмоций. Собака смолкла. Тишину нарушали лишь лучший друг Олега – «Одинокий пастух», игравший так тихо, что можно было расслышать шелест травы около шоссе, да эта трава. Сделав два глоточка, Кэсси плотно заткнула бутылку пробкой, поставила её на пол и, повернувшись к своему спутнику, поглядела ему в глаза столь же романтично, сколь непреклонно.
– Олег! Пожалуйста, поцелуй меня.
Просьба не была неожиданной. Но Олег, также отдавая дань шоссейной романтике, чуть помедлил. Секунды три. Когда он, коснувшись губами кислых губ Кэсси, нежно куснул её вынырнувший язык, она рассмеялась. Синие звёзды смотрели пристально и печально. Холод стальных пластин сковывал Олега. Он попытался снять с Кэсси её броню, но только ободрал пальцы. Собака шлялась возле машины, обнюхивая её, а потом вдруг села и опять стала выть, по-волчьи задрав клыкастую морду к звёздам. Кэсси хихикнула. Отодвинувшись от Олега, взяла бутылку, вынула пробку. Сделав глоток, спросила:
– А хочешь, я отвечу на твой вопрос?
– На какой?
– НА тот, который ты задал мне, когда я тебя попросила остановить машину.
– Хочу.
Оттуда, куда Олег и Кэсси держали путь, приближались два огонька. Это был тяжело нагруженный самосвал. Он двигался медленно, и Олег целую минуту смотрел на гордое и задумчивое лицо своей ночной спутницы, озарённое дёргающимся светом. Когда грузовик проехал, Кэсси сказала:
– Если ты – да.
Олег понял всё. А собака выла. Как она выла! Им приходилось почти кричать, чтоб слышать друг друга.
– Так это ты?
– Я.
– Я чуть не узнал тебя по следам!
– От меня остались только они. Лишь их не сумел он перекроить. Пигмалион херов!
– Выходит, он со мной познакомился лишь затем, чтобы я ему рассказал, как мы с тобой трахались?
– Да. Мархлош потом это подтвердил. Я ему звонила.
– Ты помнишь Будду?
– Будду? Не помню.
– Ну, Золотого Будду! Ты мне его подарила на восемнадцатилетие.
– А! И что?
– Я его не продал, а заложил. Шеф врёт, если говорит, что я его продал.
– Какая разница, как ты с ним поступил? Меня уже нет.
– Если так, чего ты от меня хочешь?
– Чтоб ты вернул меня.
– Не могу.
– Почему не можешь? Тебе сейчас только тридцать. Что тебе стоит это со мной проделать? Верни меня, и мы будем счастливы!
– Мы не будем счастливы.
– Почему? Ведь я снова буду любить тебя, как любила раньше, когда нам было по восемнадцать лет!
– Но я-то тебя не буду!
– И хорошо! Не люби меня! Это лучше, чем когда он не любит!
– Вот оно что! Ты, я вижу, вовсе не изменилась. Думаешь исключительно о себе, и ни о ком больше.
– Тогда скажи, чего хочешь ты?
– Я хочу любить. Возможно, это звучит банально и глупо, но если я не люблю, я заживо разлагаюсь.
– Ты любишь Верку! Ты повторял это имя, когда лежал без сознания!
– Не люблю я Верку! Я просто рвал её на куски, и она кричала от боли. Мне нужно было хоть что-то ей говорить. Из вежливости.
– Олег, но я сейчас тоже кричу от боли!
– Кэсси, не я тебя рву на части! Не я, не я! Я, наоборот, говорю тебе: не меняйся. Пожалуйста, оставайся такой, какая ты есть!
– Олег, я – никто. У меня чужие следы.
– Следы – это ерунда!
– Следы – это главное!
Олег знал, что она права. Уж ему ли было это не знать! Но что он мог сделать? Да ничего. Он молча завёл мотор, с пробуксовкой вывел джип на шоссе и положил стрелку. Его последняя ночь смотрела лишь на него бесчисленным множеством своих глаз, земных и небесных. И взгляд одной только Кэсси пронзал туманную бесконечность, словно встречая из глубины её другой взгляд. И точно – Олегу вдруг показалось, что две большие звезды-соседки, похожие как близняшки, глядят печальнее остальных и мерцают ярче. Но, может быть, шеф никого и не удостаивал своим взглядом – просто сидел за столом, задумавшись. Или спал, забыв сомкнуть веки, и видел сон.
– Докажи, что ты её любишь, – сказала Кэсси. Олег достал из внутреннего кармана куртки рисунок, сложенный в восемь раз. Кэсси порвала его на восемь частей и выбросила в окно. Это было всё.
