Хельга Мидлтон
Все не так, как кажется
Дело Линды Чайлд Часть 1
За дверью офиса послышался даже не шум и не стук, а мягкое шелестение, будто мыши разыгрались в шкафчике под мойкой. Нет, не так бойко. Больше похоже на то, как скребется пес в закрытую дверь комнаты своего хозяина. Мягко, но настойчиво.
Эйлин еще не увидела пришедшего, но по звуку поняла ‒ проситель.
‒ Не заперто, входите, ‒ она подняла голову от бумаг и в ожидании смотрела на дверь.
Дверь слегка приоткрылась. На пороге адвокатского кабинета возникла женщина. Эйлин быстро перевела взгляд на открытую страницу в своем ежедневнике.
‒ Миссис Чайлд? ‒ обратилась она к гостье.
‒ Да, мне назначено на два. Сейчас без пяти. Я боялась опоздать. Могу подождать за дверью.
На вид незнакомке было лет пятьдесят с небольшим плюсиком. Но возраст выдавал себя только при внимательном взгляде на лицо, в остальном женщина скорее соответствовала свей фамилии*. Маленькая, сухонькая и одета как‑то по‑детски ‒ юбочка‑шотландка в крупную складку, зеленый кардиган и туфли‑балетки. Еще бы белые гольфы до колен – и портрет ученицы средней школы был бы закончен. Правда, при более близком рассмотрении оказалось, что балетки от Шанель, юбка из кашемира, а кардиган от Армани из тончайшей шерсти ангоры. По всему было видно, что женщине‑подростку по карману стоимость адвокатских услуг фирмы «Митчелл и Митчелл». И все же что-то в ее поведении выдавало в ней скорее просительницу, чем хозяйку жизни.
‒ Не беспокойтесь. Как вы знаете, первые полчаса наших услуг ‒ бесплатны. Я как раз просматривала вашу заявку и готова включить хронометр хоть сейчас, ‒ Эйлин встала и вышла из‑за стола, протягивая правую руку для рукопожатия. Левая ее рука была отведена в сторону, указывая на кресло посетителя.
Миссис Чайлд заняла предложенное место, аккуратно поправила одну из складок юбки, достала из сумочки пачку бумажных платочков и зажала ее в своем маленьком кулачке.
Эйлин вернулась в свое кресло, заглянула в записи, лежащие перед ней на столе.
‒ Миссис Чайлд. Как я поняла, вы ищете адвоката для представления интересов вашей дочери Линды Марии Чайлд, 1993‑го года рождения.
‒ Да. Вы совершенно правы. Мы с ее отцом в полном отчаянии. Против Линды выдвинуты серьезные обвинения. Более того, на просьбу дежурного адвоката о том,
____________
* Child ‑ ребенок (анг.)
чтобы выпустить Линду под залог ‒ мы готовы были его внести, ‒ полиция нам отказала.
Она горестно всхлипнула, и пачка платочков наконец‑то пригодилась.
‒ Ее до суда будут держать в тюрьме. Как будто она банк ограбила или убила кого‑то.
Эйлин, понимающе кивнула.
‒ Я сделала запрос протоколов полицейского расследования, но пока у нас с вами не подписан официальный договор, полиция имеет право мне их не выдавать.
‒ Понимаю. Я готова подписать что угодно прямо сейчас. Извините нас. Муж не смог прийти. У него от шока случился сердечный приступ. Он в больнице. Господи, если и с ним случится несчастье, я не переживу. Я останусь совсем одна, ‒ она достала из пачки еще один бумажный платочек.
Утирая слезы, она тихо всхлипывала и качала головой, как бы отгоняя мысль о том беспросветном будущем, которое уже занесло ногу на порог ее дома. Эйлин выдержала полагающуюся сочувственную паузу и продолжала.
‒ Конечно, я позвоню секретарю, и договор будет готов еще до окончания нашего разговора. А пока расскажите мне о Линде.
‒ Линду всегда интересовали естественные науки ‒ химия, биология, зоология. Она с детства мечтала стать ветеринаром. Она как раз перешла в старшую школу, когда у ее сестры была обнаружена лейкемия, и тогда Линда всерьез задумалась о карьере врача. Анжела долго боролась с болезнью. Мы все ее поддерживали как могли. Линда готова была стать донором костного мозга, но, еще раз говорю: к сожалению, смерть опередила очередь на операцию. Анжела умерла как раз в тот год, когда Линда закончила школу. Мы с отцом настояли, чтобы она подавала документы в университет в Эксетере. У нас в Плимуте тоже сильный медицинский факультет, но, как бы ни было трудно для нас оставаться в большом доме в одиночестве, мы оба посчитали, что молодой девушке нужен старт, шаг в будущее, а дома все напоминало о прошлом, все ещё царила печаль утраты.
‒ И что? У Линды все сложилось?
‒ О да. В конце концов, Эксетер всего в часе езды от нас. Она приезжала на все праздники и каникулы. У нее оставалось здесь много школьных друзей, а когда она завершила образование, то вернулась в Плимут. К нам поближе. Из всех медицинских специальностей она выбрала карьеру врача‑терапевта.
‒ Не самая престижная специализация, ‒ заметила Эйлин и сделала какую‑то пометку в своих бумагах.
‒ Я тоже так считаю, но Линда говорила, что помнит болезнь сестры. Если бы лейкемия была обнаружена раньше, кто знает, возможно, Анжела была бы сейчас с нами. Так что, Линда хотела в первую очередь заниматься диагностикой, а не лечением самих болезней.
‒ Вам известны детали ареста? ‒ Эйлин решила повернуть русло беседы из прошлого в настоящее.
‒ Нет. Видите ли, последние два года Линда не жила с нами. Моя мать ‒ бабушка Линды – завещала ей свой дом. Он недалеко от города, и Линда с детства его буквально обожала. Не могла дождаться летних каникул, которые полностью проводила там. Старая ферма, затерявшаяся среди холмов Девона. Линда, конечно же, была опечалена смертью бабушки, но с радостью переехала. Там как‑то не ощущалось присутствие смерти. Во всяком случае, не так, как это было у нас в доме после смерти Анжелы.
‒ А как же работа? Она что, перестала практиковать?
‒ Да. Сказала, что хочет получить ученую степень. Это позволило бы ей заняться преподавательской деятельностью. Конечно, пасторальное уединение ‒ лучший способ сосредоточится на научной работе.
Миссис Чайлд снова всхлипнула:
‒ Я не понимаю, совершенно не понимаю, что в ее жизни могло происходить такого, что стало причиной ареста.
‒ Мне тоже хотелось бы понять, ‒ согласилась Эйлин, ‒ если вы не возражаете, я хотела бы посмотреть дом вашей покойной матушки.
‒ Конечно, конечно. Вот адрес, ‒ она вынула из сумочки прямоугольник визитной карточки и протянула его Эйлин. ‒ У меня нет ключей от дома, но под фигуркой гнома, что стоит слева от входной калитки, должен быть пакетик с запасными ключами.
‒ Хорошо, ‒ Эйлин собрала бумаги на своем столе в аккуратную стопку и встала в знак окончания беседы. Она взяла в руку горячую и влажную ладонь посетительницы, ‒ успокойтесь. Я сделаю все от меня зависящее для того, чтобы ваша дочь как можно скорее обрела свободу. Не забудьте подписать договор. Все бумаги готовы и ждут вас у выхода, на стойке нашего секретаря.
Женщины распрощались.
Эйлин взглянула на карточку.
Др. ЛИНДА ЧАЙЛД
Ферма «Уединение»
Харфорд, Айвибридж, PL2 1OJQ
Посещение по предварительной записи
Тел. +44(0) 7791335859
Посещение по предварительной записи
Тел. +44(0) 7791445859
*
I
Часы над входной дверью в кабинет показывали 2:45. Эйлин набрала в навигаторе телефона почтовый индекс. Гаджет с готовностью нарисовал голубую линию на фоне зеленой карты местности и выдал информацию: «расстояние ‒ 35 миль, время в пути ‒ 40 минут». Если поехать прямо сейчас, то к следующей встрече, назначенной на шесть, можно успеть вернуться.
Как и говорила миссис Чайлд, деревушка оказалась всего в пяти милях от основной трассы А‑38 Эксетер‑Плимут, но, свернув с автотрассы, путешественник оказывался буквально в другом мире. Еще 10 минут поездки, и на смену желтым коврам рапсовых полей по обе стороны дороги встали высокие еловые стены лесного хозяйства. В тот момент, когда в массиве деревьев появился просвет, механический голос навигатора проскрипел: «через пятьдесят ярдов повернуть налево». Лесная дорога вывела к деревушке. Проехав ее, Эйлин увидела развилку дороги и колышек с красивой табличкой: «Ферма “Retreat” B&B»* Под табличкой висела другая, поменьше: «No vacancies».**
Еще миля пути, пересекающего заливные луга, ‒ прибежище куропаток и фазанов ‒ и дорога взбежала на горбатый мостик через весело журчащую речушку. Эйлин даже остановила машину, наслаждаясь тишиной и красотой пейзажа. Ей показалось, что она видит на берегу маленькую девочку Линду с сачком для ловли стрекоз и ведерком, полным головастиков. «Идеальное место для тех, кто соскучился по тишине и покою. Пастораль высшей пробы. Вот уж, воистину, уединение с большой буквы «У»», ‒ подумала она.
Дорожка побежала дальше и уперлась в сложенный из темно-серого камня крепкий двухэтажный дом под красной черепичной крышей. Обогнув его, Эйлин была буквально шокирована открывшимся видом.
Низкие ворота фермы были широко распахнуты, поперек их тянулась белая лента с повторяющимися синими буквами: CRIME SCENE DO NOT CROSS. Для большей важности того, что происходило за лентой, возле нее дежурил полицейский. По ту сторону ленты, во дворе фермы стояли три полицейские машины с желто‑синими квадратами по бокам и синими огнями на крышах. Чуть в стороне, под сенью огромного вяза, стоял лабораторный фургон. Полицейские‑криминалисты сновали туда‑сюда по двору. Одетые в защитные костюмы‑балахоны, они напоминали белых муравьев, а их лица, сверху закрытые до бровей капюшонами и снизу голубыми респираторными масками, были похожи на раскрашенные гипсовые скульптурные портреты, выполненные каким‑нибудь художником-авангардистом.
С наружной стороны ленты вдоль дороги стояли автомобили и мотоциклы журналистов. Эйлин издалека увидела шар кудрявых волос Оливии и ее точеную фигурку оливкового деревца.
__________
*«Retreat» B&B – «Уединение». Полупансион; **No vacancies – свободных мест нет.
Она изящно качалась из стороны в сторону в такт разговора с высоким и прямым как жердь фотографом.
Тот согласно кивал в ответ на слова Оливии, но смотрел поверх ее головы на дверь фермы. Весь его вид демонстрировал полную готовность в любую минуту вскинуть камеру со сверхдлиннофокусным объективом.
Первой реакцией Эйлин было желание развернуться. Не успела она решить, бежать или остаться, как Оливия обернулась на звук подъехавшей машины. Она сразу же узнала Эйлин, похлопала фотографа по плечу и направилась к ней. Той не оставалось ничего другого, как заглушить мотор и выйти из машины.
‒ Эйлин, ну, что за ребячество, ‒ Оливия протянула обе руки, приглашая девушку в объятия, но бывшая подруга, в попытке увернуться от него, сделала шаг в сторону и осталась стоять, прижавшись спиной к машине.
‒ А знаешь, ты права! ‒ Оливия резко опустила руки и даже хлопнула себя по бокам, ‒ Да, ты права! Я бы тоже, наверное, осудила того, кто подначил подростков к суициду, но! Все не так, как кажется. Во‑первых, я совершенно не имела ввиду спровоцировать их, просто к слову пришлось, а во‑вторых, ты же знаешь, слово ‒ это мой кусок хлеба. Для того чтобы написать крепкую и убедительную статью, надо найти крепкие и убедительные слова. Кто же мог подумать, что они так убедят незрелые души, и те, как дети за дудочкой Крысолова, пойдут на самоубийство. И в‑третьих, я просто и банально по тебе скучаю. Мне невыносимо думать, что мы с тобой живем в одном городе, делаем, в общем‑то, одно дело, а вот так глупо потеряли друг друга.
Эйлин молчала. Она внимательно всматривалась в тонкие черты лица подруги, старясь убедить себя, что та говорит искренне. Ей даже показалось, что в глазах цвета оникса блеснули слезы.
В этот момент, фотограф, с которым минуту назад щебетала Оливия, вскинул камеру и двинулся вперед. Остальные журналисты тоже побежали ближе к воротам. Поддавшись общему движению, Оливия схватила руку Эйлин и потащила ее за собой ‒ ближе к заградительной ленте.
Из двери дома вышли двое полицейских, ведя под локти немолодого мужчину. Его запястья были скованны наручниками. Троица направилась к одной из машин. Замыкал это немногочисленное шествие детектив‑инспектор.
‒ Ой, смотри, сам Хикманн здесь. Видать дело серьезное. Джим, Джим, ‒ Оливия, не выпуская руку Эйлин из своей, и подняв высоко другую ‒ свободную, подпрыгивала на месте, стараясь привлечь к себе внимание полицейского.
Он обернулся на зов, увидел рядом с журналисткой Эйлин, сказал что‑то одному из сопровождающих и пошел через двор к воротам.
‒ Инспектор, что происходит?
‒ Прокомментируйте.
‒ В чем обвиняют Линду Чайлд?
Раздавались возгласы журналистов.
Джим остановился в полуметре от ленты. Поднял руку и негромко сказал.
‒ Господа. Вы напрасно теряете здесь время. Следствие находится в самом начале, и в настоящее время у нас нет никакой информации для прессы. Возможно, я повторяю: возможно, к завтрашнему пресс-релизу у нас будет что поведать вам. А пока, разойдитесь. Не мешайте работать.
Он сделал еще один шаг к ленте, перегнулся через нее и приветливо улыбнулся.
‒ Не могу сказать, что рад вас видеть, но рад, что вы снова вместе.
‒ Мы, не…, ‒ попыталась протестовать Эйлин, но он не дал ей договорить.
‒ Как я понимаю, мисс Колд назначена адвокатом в этом деле. Сочувствую. Знаю, как ты любишь выигрывать, но в данном случае у тебя нет шанса. Ваша Линда вляпалась по самое «не балуй».
‒ Во‑первых, она не наша. Я только час назад услышала это имя, а во‑вторых…, ‒ адвокат не нашлась, что сказать во‑вторых.
За нее это сделала Оливия:
‒ Инспектор, кому, как не вам знать, что у каждого преступления есть повод и причина. Так вот, что бы там ни сделала Линда Чайлд, мы, ‒ она положила руку на плечо Эйлин, ‒ мы найдем смягчающие вину обстоятельства.
‒ Ну, да. А я найду отягчающие, ‒ усмехнулся он, ‒ увидимся в суде, милые леди.
Он слегка поклонился и по‑армейски развернулся на каблуках. Машина с арестованным, зажатым между двумя копами на заднем сиденье, подъехала к воротам. Хикманн сел на пассажирское. К ним в хвост пристроилась вторая полицейская машина. Полицейский, карауливший ворота, приподнял ленту, открывая выезд. Обе включили синие мигалки, и короткий кортеж удалился. Яростный звук сирен как ножом разрезал пасторальную тишину.
‒ Он сказал: «Увидимся в суде, милые леди». Похоже, что нам с тобой снова по пути, ‒ Оливия ростом была немного выше Эйлин и потому смотрела ей прямо в глаза, чуть наклонив голову.
‒ Похоже, ‒ согласилась та.
‒ В конце концов, что случилось ‒ то случилось. Поверь, мне очень-очень жаль, но, как говорится: «Король умер! Да здравствует король!». Забудем прошлое ради будущего, ‒ Оливия сделала шаг в сторону своей машины ‒ я поехала собирать в интернете все, что смогу найти на Линду Чайлд.
‒ А я поеду в офис. У меня встреча с клиентом через час.
‒ Встретимся, как всегда, в Коте и Скрипке? ‒ предложила Оливия.
Эйлин согласно кивнула.
Дело Линды Чайлд. Часть 2
II
‒ Итак, пока ты искала способы выгородить вора‑бухгалтера, я тут кое-что накопала. Кстати, это «кое‑что» не такое уж и малое. Зацени.
Оливия сидела у стойки бара. Запотевший стакан прозрачной жидкости ‒ то ли вода, то ли джин‑тоник ‒ стоял перед нею.
‒ Ты что пить будешь? Угощаю.
‒ Я за рулем. Хотя, кажется, полбокала белого вина ‑ это как раз половина одной дозволенной промилле.
‒ Ты отстала. Уже можно 0,8. А это почти полный бокал, ‒ поправила ее Оливия.
‒ Уговорила. Но я такая голодная, что меня и от одного запаха спиртного развезет.
‒ Тогда сразу и еду заказывай. Пойдем к столику. Вон там, ‒ Оливия мотнула головой, и от этого движения кудри мулатки вспыхнули медным блеском, ‒ у окна есть тихое местечко.
‒ И что же ты накопала? ‒ Эйлин придвинула стул, на котором сидела, ближе к столику и слегка перегнулась через него. Лица девушек почти касались друг друга, ‒ Она что? Еще один доктор Гарольд Шипман? ***
‒ Не. Ей пациенты еще не успели так надоесть, как ему. Да и практиковала она не так долго, чтобы равняться с ним, ‒ Оливия отхлебнула из своего стакана. Она смешно схватилась за горло, высунув кончик языка, и закатила глаза, изображая удушье.
Эйлин рассмеялась и откинулась на спинку стула.
‒ Итак. Линда закончила медицинский факультет в университете Эксетера и вернулась в родной Плимут под бочок к уже немолодым родителям. Получила место врача-терапевта в местной клинике и начала лечить. Все как обычно. Старики с хроническими артритами, диабетами, глаукомами и давлением. Средних лет мамаши с детьми и их очередными детскими болезнями. Простуды, гриппы и ангины, ну и беременности – куда ж без них. Вела страничку в фейсбуке. Переписывалась с подругами по универу. Девушки регулярно раз-два в год встречались на девичниках, благо жили все примерно в одной части Англии ‒ на юго-западе.
____________
*** Harold Shipman; (1946 – 2004) – британский серийный врач‑убийца орудовавший в пригороде Манчестера – Хайде. «Помог» отправиться на тот свет около 300 своих пациентов.
Перемывали кости ухажерам – ни у одной они как-то не задерживались, и в категорию мужей или хотя бы помолвленных женихов не переходили.
На одной из таких встреч за трепом на бабские темы Тамара – подруга, с которой Линда делила комнату в съемной студенческой квартире – призналась, что результатом аборта, который она сделала на втором курсе, стало бесплодие. Подруги, опять же, по-бабски посочувствовали и посоветовали попробовать ЭКО или, на худой конец, усыновление. На этом и разбежались. Линда задумалась. С одной стороны, она с завидной регулярность давала направления на аборты школьницам – сами еще дети, ‒ а с другой стороны, когда наступает момент, желание и возможности, судьба присылает не аиста, а чертов кукиш.
Линда, немного подумав и сложив одно с другим, наладила встречу желаний с возможностями. Она все еще продолжала работать в клинике, но часы работы свела до официального минимума и, сославшись на работу над диссертацией, переехала в дом, который перешел в собственность семьи после смерти бабушки.
‒ Это я и без тебя знаю. Её мать мне рассказала. Кстати, ты заметила на дороге знак, обозначающий ферму «Уединение» как пансион «B&B»?
‒ Да. Его организовала еще бабушка Линды, но с возрастом перестала принимать гостей. А жаль. Я бы сама не отказалась провести там уикенд. Луга, речушка с форелью… Ну, зачем я тебе все это рассказываю. Ты же все видела своими глазами.
‒ Видела, ‒ согласно кивнула Эйлин.
‒ Так вот, ‒ Оливия открыла было рот продолжить рассказ, но рядом с их столиком возникла фигура симпатичного молодого человека в длинном, почти до пола, черном переднике. В каждой руке он держал по большой дымящейся тарелке.
‒ Ризотто? ‒ спросил он.
Оливия подняла в воздух указательный палец.
‒ Рыба – моя, ‒ ответила Эйлин и убрала руки со стола, освобождая место для тарелки.
Официант равнодушно, но с дежурной улыбкой пожелал им «приятного аппетита» и удалился.
Оливия тут же набросилась на еду. Спустя минуту она сокрушенно покачала головой в сторону своей тарелки:
‒ Я ожидала лучшего ‒ рис переварили. Ну да ладно, и так сойдет.
‒ Тогда давай продолжение истории, ‒ подхватила Эйлин, ‒ уверена, она так же хороша, как и моя рыба.
‒ Уж это ‒ без сомнений. Кто рыбачил‑то? Я ‒ Оливия Стоун. Какай улов! Сама собой горжусь! Слушай.
‒ Угу.
‒ Так вот. Бабушка оставила Линде не только ферму, но и некоторую сумму денег, которая позволила ей привести в порядок спальни второго этажа и преобразить приусадебные постройки. Конюшня стала гаражом. В хлеву настелили пол, поставили печку-буржуйку с отопительной системой, столы для игры в пинг-понг и бильярд. Пара кресел и диванчик превратили хлев в комнату для отдыха. Одну из гостиных внутри самого дома переоборудовали в кабинет/приемную Линды, а вторую… Вторая гостиная, граничащая с кухней и прачечной, стала… Ты плотно сидишь? Держись за стул.
‒ Держусь, ‒ отозвалась Эйлин, ‒ так что она там устроила? Плавательный бассейн? Солярий?
‒ Фу, для адвоката ты мыслишь суперпримитивно. Линда оборудовала там … родильный зал.
‒ Что‑о‑о‑о‑о?
Оливия, довольная произведенным фурором, потянулась стаканом к бокалу Эйлин.
‒ За дружбу. Так вот. Схема оказалась до предела проста. Акушерка из клиники, куда обычно районные терапевты направляли на аборт забеременевших по глупости и простоте душевной девушек, отводила в сторонку подходящую на роль донора кандидатку и за чашкой хорошего чая с вкусным печеньем объясняла ей, чем грозит в будущем даже хорошо сделанный аборт; в то время как роды в молодом возрасте ничего, кроме красоты и зрелости юному телу не несут. Девушке предлагалось провести последние месяцы беременности на свежем воздухе, в тишине и покое, среди красот одного из самых облюбованных туристами графств. Там же ей будет оказано профессиональное родовспоможение, а ребенок обретет состоятельных, заботливых родителей из числа тех, кому бог не дал счастья естественного материнства. Все это сопровождалось пухлым конвертом наличных, с помощью которых «умные» девочки могли комфортно обеспечить устройство дальнейшей жизни: от оплаты следующего года в университете до открытия своего дела – маленькой кофейни или парикмахерской. У кого к чему душа лежит.
«Контракт» между Линдой и рожающей женщиной имел три основных пункта:
Роженица должна быть старше шестнадцати лет.
Роженица не должна видеть ребенка (даже пол малыша ‒ мальчик или девочка ‒ от нее утаивался).
Письменный отказ от младенца и всяких последующих претензий.
Эйлин молча качала головой, как бы не веря словам подруги.
‒ И откуда ты все это узнала?
‒ Не важно. Профессиональная тайна, но поверь ‒ информация достоверная.
Итак. В течение нескольких лет Линда поставила бизнес на поток. Очередь на покупку ребеночка росла быстрее, чем студентки успевали забеременеть. Будучи «на сносях», они прекрасно проводили время на ферме. Гуляли, дышали свежим воздухом, рыбачили. Студентки продолжали учиться. Читали нужную им литературу, писали курсовые работы. Родители и семьи многих даже и не знали, что их дочка/внучка «выпала» на два-три месяца из поля зрения. Телефон и интернет на ферме работали без сбоев.
Еще на ферме работала Полли ‒ правая рука Линды, она же кухарка, прачка и санитарка. Ее муж Ник – молчаливый субъект, бывший военный. Для мужчины в одиноко стоящем хозяйстве, затерянном среди холмов, работа всегда находилась. Ник четко ее выполнял. Знал свои обязанности и дальше них нос не совал. Кстати, именно его арест мы с тобой сегодня наблюдали.
‒ А я‑то еще удивилась. Вроде бы для бойфренда Линды ‒ староват.
‒ Вот про бойфренда я не успела уточнить. Если честно, думаю его и не было. Линда ‒ сугубо деловая женщина. У нее, как впрочем, еще кое у кого из моих знакомых, ‒ Оливия хитро подмигнула, ‒ на такую малость как мужчина времени не хватает. Так вот:
К родам приглашалась высококлассная акушерка, услуги которой Линда оплачивала не скупясь. Доставка рожениц проводилась в атмосфере секретности. Ник забирал их из заранее условленного места и на машине привозил на ферму. Девушки не знали, куда их привозят, а многие из них и не хотели знать. Решение избавиться от ребенка столь «полезным» и для себя, и для общества путем, да еще и с бонусом в виде увесистого конверта делали их практически равноценным звеном в цепочке пусть нелегального, но, согласись, достаточно благородного бизнеса. К комфортному ожиданию и сопровождению родов, помимо уже упомянутого конверта, прилагался еще и обратный билет на поезд, уходящий из маленького городка Ньютон Эббот в пятнадцати милях от Уединения. Доставка девушек к поезду также входила в обязанности Ника.
‒ Но ведь это же полнейшее нарушение всех существующих законов. Даже не верится, что такое возможно в наше время, ‒ откровенно удивилась Эйлин.
‒ По мне, бизнес вполне так ничего, если не считать, что он происходил за спиной всех этих нескончаемых отделов социальной защиты детей и материнства, а так же агентств, которые греют руки на оформлении опеки и усыновления, ‒ Заметила Оливия, ‒ А теперь перед нами стоит вопрос: на чем она попалась? Как я понимаю, «конвейер» работал почти бесперебойно.
‒ Да, но в каждом отлаженном механизме случаются поломки, ‒ откликнулась Эйлин.
‒ И… что случилось?
‒ Думаю, мы узнаем об этом завтра на брифинге.
‒ Я не доживу до завтра. Я лопну от любопытства.
Эйлин рассмеялась, наблюдая как Оливия сгребает со дна тарелки остатки ризотто.
‒ Смотри не лопни от обжорства.
III
Джим Хикманн выглядел ужасно. Красные от недосыпа глаза, темные круги под ними. Суточная щетина добавляла тени впалым щекам, от этого лицо выглядело худым и осунувшимися.
‒ Ты что, здесь ночевал? ‒ удивилась Эйлин, зайдя в кабинет инспектора, ‒ Надеюсь, ты не допрашивал мою подзащитную всю ночь. Это же противозаконного.
‒ Да кому она нужна всю ночь. И без нее работы выше крыши. Мы же дольше 36 часов ее держать не можем, а проделок у нее как минимум на пятнадцать лет.
‒ Так отпусти под залог.
‒ Фигушки. Она барышня небедная. Для нее две‑три тысячи фунтов ‒ это мелочь на булавки, а срок ей светит серьезный. Может и сбежать. Тем более, что она сделала чистосердечное признание.
‒ Ты не имел права допрашивать ее в отсутствие адвоката.
‒ Почему в отсутствие? Был дежурный адвокат. Тебя тогда еще не назначили.
‒ Я требую пересмотра решения. Дежурный адвокат это одно, а тот, который будет вести дело, ‒ это совсем другое.
‒ Эйлин, я уставший, голодный, небритый, и у меня нет сил вести лишние крючкотворные дебаты. Вот стенограмма допроса. Для удобства вашей светлости уже и распечатанная, ‒ он достал из ящика папку и кинул ее на стол, ‒ читай. А я пошел завтракать. Тебе что‑нибудь принести из буфета?
‒ Нет, ‒ она уже раскрыла папку и ушла в чтение.
Джим с досадой закрыл за собой дверь слишком громко.
Вернулся он через двадцать минут, слегка повеселевший, держа перед собой два стаканчика кофе. Эйлин закончила чтение и теперь листала ленту в телефоне в ожидании, когда он вернется и подпишет ей разрешение на выход.
‒ Ну, ‒ сказал он и приблизил к ней кофе.
Она поблагодарила кивком головы и снова раскрыла папку.
‒ Пару вопросов, инспектор.
‒ Всегда пожалуйста, ‒ ответил он, откинулся на спинку стула и устало прикрыл глаза.
‒ Как я поняла, первого ребеночка забрала подруга молодости Тамара, которая благополучно имитировала живот и в срок сделала сама себе справку о его рождении?
‒ Да, с этого и началась преступная сторона жизни твоей подзащитной. Она сама призналась, заметь. Работать же напрямую с «покупателями» ‒ дело хлопотное и опасное. Вот где нужны агенты. И как ты понимаешь, такие легко нашлись. Сколько бездетных пар твоя мисс Чайлд осчастливила, нам еще предстоит узнать. Всю бухгалтерскую документацию мы вчера изъяли. С ней теперь работает отдел по финансовым преступлениям. Меня же, как ты понимаешь, интересует непосредственно криминал. Она «спалилась» на ЧП, случившемся три дня назад. Ты читай, читай. Там все написано.
‒ Прочитала уже. Описание того что и когда происходило, выглядит довольно сумбурным. По‑моему, тут все не так, как кажется. Мне надо время с этим разбираться.
‒ Хорошо, я тебе кратко изложу. Некая мисс Маккартни, представительница шотландского агентства «Дарим счастье», ‒ Джим ткнул пальцем в папку, ‒ там ее показания тоже есть. Так вот она, получив извещение о предстоящем рождении мальчика, прилетела с деньгами и всеми нужными для оформления усыновления бумагами. Остановилась в «Хамптон бай Хилтон» рядом с аэропортом в Эксетере и спокойно ждала сообщение о рождении ребенка, гуляя днем по городу, а вечером потягивая винишко в баре отеля. Кстати, ты там бывала? Бар очень уютный. Я тебя как‑нибудь приглашу.
‒ Еще чего! Ты жену свою туда пригласи, ‒ подняла бровь Эйлин.
‒ Короче, ‒ продолжил Джим, ‒ тем временем на ферме «Уединение» случилось ЧП. Нет. Роды произошли, но мальчик родился мертвым. И ни таланты акушерки, ни профессионализм Линды не помогли его откачать. Доставлять было некого. Линда позвонила в отель. Состоялся неприятный разговор. Дама ни в какую не хотела возвращаться домой с пустыми руками, да и Линде не хотелось расставаться с депозитом. Кое-как договорились, что агентша не будет мотаться туда-сюда, а подождет еще с недельку. Линда, так и быть, оплатит отель и суточные «простоя» деловой дамочки. Но… где взять готового ребенка? ‒ Джим снова сделала паузу и продолжил, ‒ Ты до этого места в протоколе дошла?
‒ Дошла. Если честно и между нами, в голове не укладывается.
‒ А ты уложи. Тебе эту тварь еще защищать придется. Посовещавшись, Полли и Линда решили простимулировать роды у Джейн Мур – следующей на очереди. Ей по срокам полагалось носить еще как минимум две недели, а то и три. УЗИ, правда, показывало, что там девочка, но это уже детали.
Хозяин кабинета и адвокат разом отпили почти остывший кофе. Хикманн продолжал.
‒ Видишь, Эйлин, ничего нельзя делать в спешке, ‒ резюмировал он свой рассказ, ‒ одна лажа тянет за собой другую… Роды по-быстренькому простимулировали, ребеночка приняли, сутки подержали. Все, казалось бы, шло хорошо. Линда твоя, довольная, что уложились в три дня, а не в неделю, сама поехала отвезти младенчика. Пока она ездила, Полли, как старшая по хозяйству, собрала обеих родивших, расплатилась с ними, да и отправила мужа отвезти девушек на вокзал: с глаз долой ‒ из сердца вон. Что он и сделал. Все шито-крыто. Но… я же говорю: когда начинается сезон лаж, то они идут и идут, как дожди у нас на юге Англии ‒ одни сменяют другие. У Джейн, не успел поезд отойти от платформы, началось кровотечение. Дежурный по поезду вызвал скорую, и в Плимуте на платформе их уже ждали врачи. Как ты понимаешь, с первого взгляда врачи сложили пазл в картину криминальных родов, ну и понеслось… В любом детективе злоумышленника «сдают» незаметные детали.
Эйлин молча допила кофе.
‒ И обрати внимание, ‒ Джим тоже допил свой, смял стаканчик и ловко, как баскетбольный мяч, забросил его в мусорную корзину, стоявшую чуть в стороне от его стола, ‒ знаешь, что является основным проклятием преступника?
‒ Что? ‒ Послушно повторила Эйлин.
‒ Вот уж, воистину, проклятие всех преступников, ‒ это сослагательное наклонение. Смотри, ‒ он выкинул вперед руку и стал загибать пальцы:
Если бы Джейн рожала в срок или чуть позже, ей бы уже исполнилось шестнадцать, а так она была еще «малолеткой»;
Если бы Полли не поспешила отправить обеих девчонок с глаз долой, да еще и вместе;
Если бы у каждой из них не было с собой кучи денег;
Если бы из их отдельных рассказов детективы не составили описание местности;
Если бы Линда не отвозила младенца и была бы дома к приезду копов;
Если бы в аэропорту Эксетера не задержался рейс на Эдинбург, и полиция не обращала бы внимания на каждую тетку с младенцем;
Ну, и последнее: если бы Ник не показал место, куда закопал мертворожденного мальчика…
В комнате повисла гнетущая тишина. Прервал ее Джим.
‒ Зря ты взялась за это дело. Оно совершенно для защиты гиблое. А ты ведь любишь выигрывать.
