Игорь Менщиков
Дева Пракрити
– Как бы я себя не вела перед людьми – это лишь дополняет создаваемый образ. Даже если я закурю сигарету или выругаюсь матом – всё всегда можно объяснить притчей или духовным уроком. Поэтому мои ошибки как актрисы – тоже часть игры.
Вся опасность нашей затеи заключалась в том, что тайна Девы Пракрити не могла быть разглашена ни при каких обстоятельствах, и каждый из пяти посвящённых в неё был человеком незаменимым: мы не имели права брать в дело кого-то ещё и раскрывать ему секреты. И второй кризис начался с того, что Вадика обвинила в краже его бывшая любовница. И как назло, в момент преступления Вадик занимался сексом с Инессой на пустующей даче Катюхи. И мы не могли допустить вовлечения Инессы в публичный процесс суда. Мы рискнули и заплатили хорошему адвокату, а у Вадика не было алиби. Однако дело было выиграно, но появился прецедент: личные отношения между членами команды едва не разрушили общее дело. Оставалось либо смириться и тихо прикрыть проект, либо забить на нарушение одного из пунктов контракта. Вадик, Инесса и я проголосовали за продолжение дела, Катюха и Лео – за кирдык. Мы настаивали на том, что если бы не дикое стечение обстоятельств – об этом сексе на даче никто бы вообще не узнал. Катюха и Лео утверждали, что всё могло бы зайти чёрте куда само по себе. На наших с Катюхой близких отношениях, возникших задолго до проекта, был поставлен жирный крест. Мы все страшно переругались, и слава святым индусам, что мы взяли в команду Лео. Ему были до фонаря наши личные разборки, и он схватил всех за общий шиворот и потащил к юристу – переписывать контракт. И в нём появился такой пункт: наше дело прекращается в случае первой же подобной размолвки. Таким образом, сбросились пятилетние вериги, зато над головой каждого подвис дамоклов меч приоритетов.
И всё завершилось действительно раньше, в начале ноября: мы таки не дотянули до четырёхлетия проекта. И вовсе не по причине ссоры.
Это была обычная, плановая встреча-сатсанг. ДК города Раменское, зал на 300 человек. В последний момент Лео отказал местному телевидению. Съёмку вели мы и приглашённый Интернет-канал, для передачи «Всё может человек». Инесса, как обычно, была обнажённой. Однако я давно не видел её такой – чересчур вдохновлённой и больно любезной. Не то чтобы ей надоела роль, как раз наоборот: Инесса всегда вносила в образ Девы многое от себя. В этот раз она улыбалась нам больше, чем обычно, подкалывала, обнималась. Назвала Лео «лысым бобиком», а меня – «Димулечкой». И это несмотря на то, что личной жизни нам хватало друг без друга выше крыши. Пусть от Девы Пракрити тащилось всё продвинутое население СНГ – мы с ней переспали только однажды, и то напевшись мантр в день рождения Лао Цзы.
Итак, после традиционных аплодисментов зала Дева Пракрити закрыла глаза, а Катюха уже собрала вокруг себя толпу страждущих. Нанятый нами стильный охранник находился рядом, впрочем, его услуги требовались нечасто, и мы подумывали о сокращении этой статьи расходов. Начались знакомые вопросы:
– Здравствуйте! Как вы просветлели?
– Это был предел телесной и духовной боли. Я лежала после операции, и мир вокруг меня менялся… – рассказывала Инесса в очередной раз.
Привычные дискуссии – унылая бодяга, давно набившая оскомину.
– Что значит «отбросить своё эго»?
– Здравствуйте! Как вас зовут?
– Павел.
– Павел, это имя – часть вашего эго. Вы хотите забыть его?
– Нет, имя я хочу оставить.
– А что же вы хотите?
– Чтобы моё эго не мешало мне жить.
– Позвольте вашему эго делать всё, что оно хочет.
– Не могу… что-то мне мешает.
– Ваше эго и мешает вашему эго делать то, что оно хочет. Не так ли, Павел?
– Так…
И далее – по второму кругу.
– Здравствуйте! Я Григорий. Меня интересует, как остановить ум.
– Здравствуйте, Григорий. Ум остановить невозможно.
– Но разве просветлённый – это не тот, кто остановил ум?
– Нет.
Женщины спрашивали про любовь. Как обычно.
– Мария, можно вас называть так? Скажите, пожалуйста, как жить, если тот, кого я люблю, меня игнорирует?
– Как вас зовут?
– Света.
– Света, насильно мил не будешь.
– Но мне очень больно…
– Подойдите ко мне. Я обниму вас.
Следующий мужчина сразу же захотел обниматься. Инессу порой сильно колбасило после большого количества чужих энергий. Правда, и способов разряжаться имелось предостаточно, и, к счастью, до серийных убийств и тяжких телесных повреждений пока не доходило.
Микрофон взял ребёнок. Мальчишка лет 10.
– Дева Пракрити, здрасти! – сказал он, краем глаза косясь в шпаргалку.
– Здравствуй, милый, – улыбнулась Инесса и засияла пуще солнышка.
– Мама сказала, что вы волшебница. Я хочу, чтобы вы кое-что сделали прямо сейчас!
– Чего же ты хочешь?
– Верните мне Нестора! Нестор – это мой пёс, – мальчик вытащил из кармана фотографию лабрадора. – Его сбила машина месяц назад, и он умер. Мама сказала, что вы вернёте мне Нестора. Пожалуйста, я очень прошу вас, я очень его люблю!
Инесса слегка привстала с кресла. Я знал, что она сейчас расскажет – про бессмертную душу, про перерождение, про то, что душа собачки вернётся к мальчику, если он возьмёт на воспитание маленького щеночка. Это бы рассказал любой из нас – просто у Инессы получается в сто раз убедительнее благодаря её божьему дару. Но Инесса привстала… и вдруг её колени подогнулись, и она упала. Упала и заорала, грохоча ладонями по полу сцены.
Вадик сегодня отсутствовал, поскольку в Раменском у него жили родственники, и он гостил у них. Лео и я хотели выбежать на сцену, но Катюха сориентировалась быстрее.
– Просим прощения. Мы вынуждены прервать встречу, – сказала она в микрофон, что-то шепнула охраннику и сделала жест нам.
Вопль Инессы был ужасным. Мельком бросив взгляд на зрителей, я даже не увидел, а почувствовал страх в их душах, а кто-то осмелился крикнуть:
– Может, врача вызвать?
– Спасибо, не надо. Мы справимся, – успокоила Катюха в микрофон.
Мы с Лео вынесли орущую и трепыхающуюся Инессу за кулисы. Катюха разговаривала с залом, обещая либо продолжить после небольшого перерыва, либо вернуть всем желающим деньги в кассах. Затем она направилась к представителям СМИ. Охранник был отпущен домой.
Мы аккуратно положили Инессу на диван. Её лихорадило и трясло – мы видели это уже много раз. Но впервые подобное случилось на сцене.
Я позвонил Вадику, и он сказал, что примчится через 15 минут. Наконец, Катюха разобралась с формальностями и вежливо попросила нас покинуть артистическую уборную.
Вскоре она вышла и сказала, чтобы я извинился перед зрителями, а затем объявил о прекращении встречи и возврате денег без объяснения причин.
Прибыл Вадик. Мы с Лео, перебивая друг друга, рассказали ему всё, что видели. Явилась администрация ДК, и мы натравили на неё Вадика. Разборки продолжились, однако наши женщины не пожелали выходить, затаились и заперлись на ключ.
Только спустя час после того, как с Инессой случился припадок, появилась Катюха. Её каменно-тёмного лица было не узнать. Она с сочувствием осмотрела нас, словно ветеринар – подопытных крыс.
– Ну, что там? Что за херня вообще происходит? – еле сдерживался кипящий Вадик.
– Сейчас она выйдет, не трогайте её, – процедила Катюха. – Она разрешила проводить себя до служебного входа.
– Что значит проводить? – встрепенулся Вадик, но Катюха заткнула ему рот ладонью.
Инесса вышла. Она была в верхней одежде, с любимой красной сумочкой. Голову держала прямо – но на нас не глянула и не выразила ни единой эмоции. Она быстро проскользнула мимо, а мы во главе с Катюхой последовали за ней, как за человеком с волшебной дудочкой. По серым коридорам старого ДК, мимо пожилой охраны к служебному входу… Дверь открылась, и мы вывалились в промозглый сырой ноябрь.
Инесса, ничего не сказав и не обернувшись, спустилась по лестнице и быстро зашагала прочь, к автобусной остановке.
