Игорь Менщиков
Дева Пракрити
– Чёрт знает что! Как это понимать? – не выдержал Вадик и ринулся вперёд.
Катюха схватила его за руку, задерживая. Вадик недовольно стряхнул её с себя.
– Не надо. Не надо идти за ней.
– Она вернётся? – спросил Лео.
– Нет.
– Что случилось-то? – спросил я, вспоминая, что после первой встречи в «Сатнаме» Инесса тоже умчалась домой одна.
– Она просветлела, – ответила Катюха.
– ЧТО???
Мы как стояли, так и застыли тремя кретинами-истуканами на пороге Раменского ДК. Катюха мирно торчала напротив нас, сложив руки на груди. Прошла пара десятков секунд, и мы задвигались, словно игрушечные роботы-манипуляторы. Наши безумные лица, хаотичные жесты, крикливые позы, наше чувство великой несправедливости требовало от Катюхи невозможного! И она, понимая это, буднично повторила:
– Инесса просветлела. Дева Пракрити просветлела. Твоё любимое чудовище, Вадик, просветлело. Наш проект завершён.
– Как завершён? – всё ещё не врубался Вадик. – Что значит просветлела?
Я тоже ни черта не хотел понимать.
– Они нас разыгрывают! Блин, Вадик! Они дурят нас! – я пихнул друга в бок.
– Не дурят, – сказал Лео.
Мы все повернулись к нему. Этот лысый добряк и ушлый провокатор всегда был мудрее всех нас, вместе взятых.
– Если она просветлела, то тогда наш проект будет стоить на порядок больше. Я думаю, что продавать просветлённую намного выгоднее, чем актрису, которая её изображает.
– Ты не понимаешь, – возразила Катюха.
– Лео прав! – затряс меня Вадик. – Надо её догнать! Я позвоню ей. – И он схватился за телефон.
– Не надо. Лео в кои-то веки не прав, – сказала Катюха.
– Почему???
А я молчал. Я с грустью смотрел на Инессу, кутающуюся в кашемировое пальтишко на остановке. Она спасалась от ветра и ждала маршрутку – такая совершенно знакомая и такая непохожая на просветлённую.
– Почему??? – Вадик и Лео схватили Катюху за руки и готовились её распять.
– Потому что мы ей больше не нужны. Она процитировала мне Римпоче – его слова по поводу того, что алчность всегда исчезает последней.
– Аааа! – смекнул Лео. – Она теперь сама по себе будет! Ей не надо никого играть и не нужна команда продажников.
– Она ничего не будет. Ей не нужно себя продавать. Ей не нужно никого играть. Ей не нужно встречаться с людьми.
– Но это был бизнес! У нас контракт! – ходил ходуном Вадик. – Эй, Димыч! Ты чего молчишь? Скажи что-нибудь. Скажи, что продавать просветлённую намного выгоднее, чем…
– Чем кого? – перебила Катюха. – Вспомни, что ты говорил в самом начале. Просветлённым бабам бизнес не нужен.
Вадик прикусил язык, а я указал жестом вдаль:
– Лучше посмотрите на неё.
И мы снова замерли. Мы смотрели на переминающуюся с ноги на ногу Инессу, затем наблюдали, как она среди прочих пассажиров залезает внутрь подъехавшей «Газели». Затем «Газель» взревела дряхлым мотором и тронулась, быстро растворившись в сером потоке машин.
Вадик тяжело вздохнул – он почти плакал. Я никогда не видел Вадика таким удручённым. Катюха замоталась в шарф и подняла капюшон. Ещё год назад я бы обнял её и прижал к себе – однако сегодня сильно мешала дистанция между нами, состоящая из обид и разочарований. Лео вытащил сигареты и выругался в адрес Инессы:
– Какой проект загубила, сучка!
А я лишь усмехнулся. И, чувствуя себя одновременно Наполеоном, Цезарем и царём Александром, коснулся руки Вадика. Он обнажил прокисшее, как весь окружающий мир, лицо, а я негромко предложил:
– Слышь, братишка! Не хочешь стать просветлённым?
