Илона Волынская
Фан-клуб колдовства (сборник)
Глава 12. День восьмой, домашний
– Заходи скорее, – требовательно сказала Ирка и еще раз осторожно огляделась по сторонам. Вокруг было спокойно: все те же привычные соседские дома, старые дворы, такие тихие ранним утром. Воздух словно бы легко дрожит над калиткой Иркиного дома, а калитка слегка поскрипывает, обещая защиту, безопасность.
– А может, все-таки… – нерешительно начала Танька, косясь на дорожку вверх из балки. Дорожка тянулась от Иркиного дома как раз к особняку Танькиных родителей.
– Я сказала – нет! – почти рявкнула Ирка, толчком направляя подругу к калитке. В груди у нее словно скрутился тугой узел паники. И тихо, и вокруг никого, но все ее существо вопило: «Скорее! Внутрь!» А Танька, зараза, все медлила, все топталась, поглядывая на ведущую к ее дому тропинку. Да сдвинется она с места, наконец!
Девчонки побежали к калитке. На мгновение Ирке показалось, что дрожащее утреннее марево при их появление насторожилось и едва заметно потянулось навстречу. Ирка рванула створку, подруги заскочили во двор. Ирка задвинула засов и обессиленно привалилась к забору.
Они дошли! Они были здесь, в ее доме, доме ведьмы, куда не сможет войти ни одна живая душа, если она желает ведьме зла. Конечно, если сама ведьма сдуру не пригласит. Нет уж, в эти два дня Ирка никого не собирается приглашать! Никаких почтальонов, слесарей, сантехников… Хватит! Целую неделю их пытаются то закопать, то съесть… Тут Ирка почувствовала, что желудок скручивает голодный спазм. И рванула в дом.
Она пронеслась через коридор, вбежала на кухню и распахнула дверцу холодильника. Выхватила батон колбасы и, с большим трудом заставив себя не кусать прямо от него, принялась делать бутерброд. У двери послышалось шарканье разболтанных тапок, и на пороге появилась бабка. На мгновение в ее выцветших глазах мелькнуло облегчение. Потом бабка сурово сдвинула черные полоски крашеных бровей. Губы поджались в неодобрительную гузку.
– Зьявилася! Це що, теперь завсегда так будет? Пропадаешь, ани слуху, ани духу, потим зьявляешься…
– Мне не являться? – сквозь набитый рот прошамкала Ирка.
– Грубишь бабке… – тут же приняла подачу бабка.
– А борщ у нас есть? – жадно поинтересовалась Ирка.
Бабка всплеснула руками:
– Ты дывысь, борщ! Для кого мне его варить, тот борщ? Для сэбе? Сама швендяет, а бабка борщ вари! – Бабка вдвинулась на кухню и, продолжая ворчать, принялась вытаскивать из холодильника овощи. – Подождешь з борщом!
– Обязательно! – кивнула Ирка, наскоро чмокая бабку в щеку. Ей вдруг стало необыкновенно хорошо и легко. Она дома, и бабка ворчит, и борщ скоро будет… Все, все! Спаслись, спрятались! Никаких больше мертвецов, байкеров, людоедов и полицейских!
Танька заглянула на кухню.
– О, и эта тут! – покосилась на нее бабка. – Ну чего встала, садись картошку чистить, раз пришла!
Ирка сунула Таньке бутерброд. Но Танька глянула на него равнодушно.
– А позвонить можно? Там мама…
– Звони, конечно, – наскоро слопанный бутерброд словно заткнул зияющую дыру в желудке. Мир вокруг сразу стал благостным и добрым, и даже не верилось, что где-то караулит опасность и смерть.
Танька схватила трубку старого пластикового аппарата…
– Ир, а он не работает!
Ирка недоуменно послушала гулкую тишину в трубке, растерянно подергала проводочки, вдавила телефонный штепсель в розетку… Ничего не изменилось.
– Ба, а чего телефон не работает?
– А ты за него сплатила? – пышущая негодованием бабка явилась на пороге кухни. Нож в одной руке, здоровенная свекла в другой. – Я вже старая! Я не можу з нашей балки на ту гору до сберкассы бигаты! Не сплатила, ось и видключылы. А якщо б я тут без телефона померла? Така вже эгоистычна дытына, щось страшне! Ни про кого, окромя сэбе, не думает! Другой раз сперва за телефон сплати, а потим вже пропадай.
И бабка тоже исчезла – обратно на кухню. Ирка перевела взгляд на квитанцию за телефон, так и валяющуюся на тумбочке – там, где Ирка оставила ее неделю назад.
– Точно. – Ирка виновато покосилась на Таньку. – Я как раз собиралась сходить заплатить. Кто ж знал, что мы после шабаша не вернемся. Я сейчас свою мобилку… – она шагнула к лестнице на верхний этаж, забрать оставшийся на тумбочке старенький сотовый (еще выпал бы во время полета, а другой так просто не купишь!). И замерла, вспомнив, что на сотовом денег тоже нет.
– Так, я иду домой, – решительно сказала Танька и действительно круто развернулась и пошагала к выходу.
– С ума сошла? – Ирка не верила ни ушам, ни глазам. – Тебя куда несет? А если тебя за забором караулят? – Ирка схватила подругу за руку.
– Отпусти немедленно! – почти завизжала Танька.
Будто белка из дупла, из кухни выглянула бабка. Поглядела на сцепившихся у порога девчонок, постучала согнутым пальцем себе по лбу и снова спряталась.
– Мама… Папа… – кричала Танька. – Они думают, я пропала! Я тут, в двух шагах, и даже не могу сказать им, что со мной все в порядке? А ну пусти меня!
– Легче им будет, если с тобой станет не все в порядке? – пропыхтела Ирка, изо всех сил вцепившись в вырывающуюся подругу. – Если тебя прямо за порогом – хвать!
Но Танька ее не слушала. Она рвалась к двери.
– Ты эгоистка! – закричала она. – Моей маме сейчас плохо!
Ирка разжала руки. Не ожидавшая этого Танька плюхнулась на пол.
– Я эгоистка? – страшным шепотом спросила Ирка. – Я? – злые слезы брызнули у нее из глаз. – Это из-за тебя мы вляпались во всю эту историю – я же не хотела брать тебя на шабаш, ты настояла! Это ради тебя я дралась с мертвяками, и людоеды меня чуть не сожрали тоже из-за тебя! А ты говоришь, что я эгоистка?!
– Ты не понимаешь! – По Танькиным щекам катились слезы. – Я к маме хочу!
– Я всю жизнь к маме хочу! – заорала Ирка. – И кого это волнует?
Танька не отвечала. Она молча плакала, уткнувшись лицом в колени.
Ирка коротко, задушенно всхлипнула и бросилась к себе в комнату.
Она не должна была, не имела права говорить такое Таньке! Из-за Таньки она, видите ли, вляпалась! А как иначе? Повернуться и домой полететь, пусть подруга сама выкручивается? А когда Ирку два месяца назад похитили? Танька искала ее по всему городу, с псами-ярчуками дралась, и с ведьмой тоже! Между прочим, ни разу не сказала, мол, «из-за тебя, Ирка, вляпались».
Но с другой стороны, что за детство такое? Мама ее, видите ли, ждет! Скажи спасибо, что ждет! Ирку вон не ждет. И никогда не ждала! Ирка шмыгнула носом. Приходилось признать: именно поэтому она на Таньку и накинулась. Обыкновенная зависть, Ирочка! Стыдно!
Всхлипывая, Ирка подошла к окну. Надо теперь извиняться, а не хочется. И с Танькой в ссоре быть тоже не хочется… Она отерла ладонью мокрые глаза.
Из-за окна послышался предостерегающий кошачий мяв.
– Явился. Появляется, исчезает – шастает где вздумается, – в лучшем бабкином стиле пробурчала Ирка и выглянула в сад, разыскивая кота. И первое, что предстало ее глазам, была шагающая к калитке Танька.
Ирка распахнула окно:
– Ты… Что… А ну вернись!
У самой калитки Танька обернулась.
– Ты права! – крикнула она. – Я действительно сама виновата! Спасибо тебе за помощь, дальше я справлюсь!
– Нет! – Ирка чуть не вывалилась из окна. – Я не то хотела сказать! Стой!
Но Танька ее не слушала. Она распахнула калитку и торопливо направилась вверх по тропинке.
Из высоченных кустов смородины, что разрослись у соседнего забора, плавно, будто пчелы жарким летним днем, выпорхнули «учительского» вида старушка верхом на венике да две девчонки на метлах, рыжая и золотоволосая.
Аккуратно зависнув у Таньки над самой головой, летуньи тихонько потянулись следом.
«Ведьмы низко летят, к дождю», – мелькнула дурацкая мысль. Ирка заорала:
– Кот, держи их!
Мельком успев увидеть, как, стремительно перелетая по ветвям, кот мчится наперехват, Ирка ринулась вниз. Чуть не снеся дверь, она пробежала через сад, выскочила за калитку…
«Училка» нервным движением поправила волосы, будто невзначай чуть обогнала своих товарок, почти вплотную подлетая к Таньке. В ее руке блестело длинное острое шило!
Словно что-то почувствовав, Танька нервно передернула плечами и обернулась. Ирка хотела заорать… Но так и осталась с раскрытым ртом. Недолго думая, Танька протянула руку и выдернула веник из-под ведьмы. «Училка» грянулась оземь, а развоевавшаяся подруга тут же огрела ее веником.
Из ветвей нависшей над тропой вишни выскочил кот. Он рухнул точно на голову рыжеволосой Алле. Его когти впились в рыжие пряди. Истошный вопль огласил окрестности.
Танька продолжала охаживать свою противницу ее же собственным веником.
Золотоволосая Лера взмыла над дракой, сделала в воздухе кульбит. И ринулась на Таньку, вздымая над головой небольшой кухонный топорик. Ирка бежала по тропинке, понимая, что не успевает, не успевает, не успева…
Между Танькой и налетающей Лерой вдруг дрогнул, затрепетал воздух. Молодую ведьму будто взрывом подбросило.
Напоследок еще разок шмякнув «училку», Танька рванула обратно. Кот мчался впереди.
И тут на ярко-голубом фоне неба появился ровный треугольник, подобный журавлиному клину. Это летели остальные ведьмы.
– Скорее! – срывая голос, закричала Ирка.
Клин приближался. Припав к метлам, ведьмы пикировали на бегущую. Хрипя и задыхаясь, Танька мчалась по тропе. Воздух вокруг нее вновь дрогнул, замерцал. Словно бы что-то уперлось девчонке в спину и буквально внесло ее в распахнутую калитку.
Ирка захлопнула дверцу…
– Молодец, Танька! – радостно завопила Ирка. – Слушай, а как ты Леру отбросила, у тебя что, уже дар прорезался? Уже стала ведьмой?
– Нечего прикидываться! – резко буркнула Танька. – Это ж ты ее отбросила, и в калитку меня втолкнула ты!
Ирка недоуменно пожала плечами.
Разогнавшиеся ведьмы на полной скорости подлетели к забору. И будто комары в рекламе средства «Рейд», со всего маху впечатались в невидимую преграду. Летуний закрутило, кое-кто рухнул вниз…
– Здесь мой дом! Я вас не приглашала! – через забор крикнула Ирка.
– Отдай нам девчонку, Хортица, отдай! – дружно взвыли ведьмы.
– Фиг вам, – отрезала Ирка и для полноты понимания еще и дулю скрутила.
Робленные переглянулись, оседлали свои метлы и принялись кружить вдоль ограды. Непрерывной каруселью мимо плыли девчонки на метлах, старушонки на вениках… Солнце над домом померкло, приугасло, словно бы на него накинули темную вуаль. Шорох множества голосов наполнил воздух.
– Верни Дар, верни! – шептали голоса. – Отдай! Пожалееш-шь!
Мучительно вскрикнув, Танька зажала уши. Но голоса все шебаршились, лезли, проникали в мозг… Ирка досадливо цокнула языком. У, ведьмы проклятые, много их, потому такие наглые. У эдакой кодлы вполне хватит сил накрыть дом мороком, чтоб посторонние глаза не увидели ничего, кроме старого домишки и пустого двора.
– Це що ж таке робыться? Що воно тут таке летает? – Бабка орала так, что даже неотвязный шорох голосов смолк на мгновение.
Нет, вот уж кто в нынешней заварухе совершенно лишний, так это бабка! С нее станется выскочить за ворота – ведьм погонять. Ирка нагнулась и выдернула с грядки тоненький стебелек сон-травы. Растерла его в пальцах.
Что-то звякнуло, будто уронили ложку, а потом послышался звучный, богатырский храп. Ирка сунулась в окно. Бабка спала, положив голову на стол. В здоровенной кастрюле кипел борщ.
– Кошмар, поесть невозможно, – нервно буркнула Ирка, прикручивая под борщом огонь.
Словно бы невидимая рука потеребила Ирку за плечо, заставляя оглянуться. Перед воротами шли на посадку еще две хорошо знакомые фигуры. Под Стеллой была самая простецкая деревянная швабра. Зато Оксана Тарасовна восседала на чем-то вроде декоративной кочерги: витая рукоять, украшенная стразами, явно эксклюзивный дизайн.
Ирка уныло вздохнула и нога за ногу поплелась на переговоры.
– А можно, чтоб ваши робленные не крутились над головой? – не здороваясь, потребовала она у поджидавших ведьм. – Раздражают!
Стелла меленько хихикнула:
– Та они знают! Тому и вертятся!
– Отдай Дар! Отдай! Отдай! – зимней вьюгой взвыли голоса ведьм, карусель вокруг дома усилилась, она вращалась все быстрее, быстрее… Мелькали метлы, развевались волосы, и даже Ирке казалось, что земля под ней плывет, а Таньку била мелкая дрожь, и глаза ее наливались безумием.
– Девочки настаивают, – усмехнулась Оксана Тарасовна. – Ваше положение совершенно безвыходное.
– А ваше – безвходное. – Ирка старалась держаться. – Мы не можем выйти, а вы не можете войти.
– На старой автостоянке ты тоже думала, что никто не пройдет твою защиту, – угрожающе бросила Оксана Тарасовна. – И чем все кончилось?
– Ничем хорошим, – покладисто согласилась Ирка. – Ваши насмерть передрались. Вон, до сих пор физии подряпанные. – Она кивнула на пролетающую мимо Леру. Кукольное личико красавицы портила багровая полоса царапины.
– Наши девочки очень злы на вас. И они все еще надеются, что одна из них получит Дар, – сказала Оксана Тарасовна. – Мы тоже злы. И мы не собираемся позволять твоей подруге стать истинной ведьмой.
– Це що ж таке выйдет? – подхватила Стелла. – Мы з Оксанкой терпиты друг друга не можем, а вы, значит, видьмы-подружки: одна рожденная, другая – дареная. Ще власных робленных наробыте… Ни, ты нам и одна як кость у горли, не можна, щоб вас две було!
– Есть простой выход: вы подружитесь! – предложила Ирка. – И будет нас две на две.
– Ты, малявка, взрослых баб не учи! – визгливо крикнула Стелла. – Ишь, вчить як жити! Малая ще!
– Осталось всего два дня. – Оксана Тарасовна бросила взгляд на часы и поморщилась. – Меньше. Полтора. За это время твоя подруга должна умереть. У тебя есть выбор. Ты можешь и дальше защищать ее. Тогда погибнет и она, и ты, и все, кто тебе дорог.
– И кота твоего удавим, – вставила Стелла.
В ответ из ветвей послышалось грозное шипение.
– Или ты можешь убить ее сама, – закончила Оксана Тарасовна. – Природной ведьме не нужен чужой Дар. Если убийцей станет рожденная, Сила, что зреет в твоей подруге, просто развеется в пространстве.
– Якщо сама боишься, кого из нас проведи, – торопливо предложила Стелла.
– Тетеньки, вы что мелете? – ошеломленная Ирка едва могла говорить. – Вы головками недавно не стукались?
– Ирка, пускай, – бледная, как мел, Танька стояла рядом. Руки плотно стиснуты и прижаты к груди, в широко распахнутых глазах ужас и решимость. – Они правы. Ты не должна меня защищать. Только сама погибнешь. Я сама во всем виновата…
Ирка аж застонала:
– Танька, я дура! Я сама не знаю, как я могла тебе такое ляпнуть! Ну прости! Ты ни в чем не виновата! Ну ты что, если у меня язык без костей, так я дам тебя убить? Я не предательница!
Танька замотала головой:
– Я тоже! Я выйду к ним. Никто не должен страдать из-за меня.
– От гарна дивчинка! – восхитилась Стелла. – Иди, иди до титоньки!
Танька коротко всхлипнула и действительно пошла к воротам. Воздух перед ней задрожал. Танька с разбегу влетела в это прозрачное марево. Под ней словно бы прогнулся невидимый батут. И отшвырнул обратно, прочь от ворот. Ирка подхватила подругу.
– Танька, ты просто трусишь! Как всегда, на тебя только надави, ты и лапки кверху. Алла тебе гадости говорит, эти голову морочат, я в запале не то ляпнула, а ты сразу веришь! «Ах, я плохая, ах, я виноватая!» Ты себя хоть чуть-чуть уважаешь? А людей, которые тебя любят? То ты на тряпочки исходила, за маму беспокоилась, а теперь дашь себя прикончить? И что, маме хорошо станет, беспокоиться не о ком? – Ирка уже орала. – А я? Я как без тебя? У меня же, кроме тебя, никого нет!
– Ври больше, – вдруг пробурчала Танька. – Нет у нее никого… А бабка? А этот… псих толкиенутый?
– Девочка, ты не отвлекайся, ты сюда иди, – торопливо, даже суетливо зачастила Оксана Тарасовна. – Ты все правильно решила, выходи скорее, спасешь и свою подругу, и ее бабушку…
– И даже кота, – напряженно вглядываясь в Таньку, протянула Стелла.
Танька фыркнула:
– Я, конечно, Иркиного кота ценю и уважаю…
Кот в ветвях тихонько муркнул.
– Но вам же ясно сказали – фиг вам! И заглохните все! – гаркнула Танька.
Ведьмовские голоса вдруг разом смолкли. Безумная карусель вокруг дома остановилась.
Танька торжествующе поглядела на Ирку – мол, как я их! – и почти потребовала:
– Когда Дар приживется, объяснишь, как ты передо мной ту невидимую стенку поставила.
– Как-как, чтоб я так знала – как! – себе под нос пробурчала Ирка.
Воздух дрогнул, Ирка окинула двор подозрительным взглядом. Но по-прежнему ничего не увидела, кроме толпящихся за забором ведьм.
– Лучше б ты вышла, девочка, – укоризненно вздохнула Оксана Тарасовна. – Теперь погибнете. Обе. – Слова ее звучали окончательным приговором. Ведьмы-хозяйки направились к своим робленным.
– Что-то они задумали, – с тревогой сказала Танька, – только вот не пойму что. Ни одна живая душа не может войти к ведьме в дом, если ведьма того не хочет…
– Вот именно, живая, – сдавленным голосом сказала Ирка.
Ведьмы деловито окружили большую земляную кучу неподалеку от Иркиного двора. Склонили головы и дружно забормотали.
Ирка всмотрелась. Очертания кучи менялись!
Вот вроде бы шевельнулась огромная рука. Показалась нога, дернулась, согнулась в колене. Гигантская грудь колыхнулась вздохом… Подруги в ужасе переглянулись.
– Велета поднимают, земляного великана, – почти равнодушно обронила Ирка. – Их еще големами зовут.
– Он не живая душа, просто куча земли, делает, что приказано… – забормотала Танька. – Дом его пропустит! Слушай, Ирка, вечно с этими ведьмовскими защитами лажа выходит!
Земляной великан поднялся на ноги. Ведьмы бормотали все громче, все напористей. Великан тяжко переступил гигантскими ножищами и сделал первый шаг. Неуклюже двинулся к калитке. Громадный палец ткнул в старые доски – калитка обрушилась, заодно выломав здоровенный кусок забора. Великан попытался пропихнуться в проем – забор рухнул целиком.
– Ах ты ж!.. – Ирка рванула на кухню. Выскочила оттуда, неся на вытянутых руках полную кастрюлю кипящего борща.
– Думаешь, поможет? – обалдело спросила Танька.
– Борщ еще никому не вредил! – Ирка бросилась к топтавшемуся у поломанного забора великану и с размаху плеснула на него борщом. Земляной бок потемнел от горячей жижи, на грубо вылепленных гигантских пальцах повисли красные клочья капусты.
– До земли приймайся, корнями чипляйся, в рост зачинайся… – проорала Ирка.
Чпок! Чпок-чпок! Сквозь земляную плоть великана проклевывались зеленые побеги. Густота капустных листьев зазеленила бок. Из живота стремительно поперли помидорные кустики, и кое-где даже закраснелись крепенькие помидорчики. Ноги велета раздулись от вызревающей в них картошки. А молодые зеленые побеги продолжали пробиваться. Они спустились по ногам голема, накрыли поваленный забор, корни прошили вскопанные грядки Иркиного огорода и накрепко приковали великана к земле.
– Стоячий огород! Вертикальная грядка! – истерически хихикнула Танька. – Ну ты, Ирка, даешь!
– Похоже, это нам сейчас дадут, – в ужасе прошептала Ирка.
Ведьмы уже не бормотали, они выли, орали, дружно выпевая слова заговора. Подчиняясь этому многоголосому приказу, велет заворочался, с мучительным гулом оторвал ногу от земли… Влажно хлопая, рвались зеленые веревки побегов.
Иркин кот грозно выгнул спину, зашипел на ворочающуюся земляную гору… Гигантская ножища великана опустилась. Земля содрогнулась. Заваливаясь на бок, будто мотоцикл на повороте, кот дернул в кусты. Велет шагнул во двор.
С дружным воплем девчонки кинулись в дом, захлопнули за собой дверь.
– Да он весь дом разнесет! – захлебываясь страхом, верещала Танька. – Ирка, что делать, что делать?!
– Я не знаю! – завопила Ирка. Сквозь распахнутое окно слышался дружный речитатив ведьм и тяжкое буханье шагов – голем шел к дому. Истерика накатывала и подминала волю. – Я не знаю уже ничего! Я не могу больше! Не могу! Помогите, ну хоть кто-нибудь!
Воздух вокруг зеркала задрожал, оно затряслось, заплясало на крюке.
– Зачем зеркало трясешь? – закричала Танька.
– Да не трясу я! Зачем мне зеркало, мне помощь нужна! Любая!
Картинка в зеркале возникла враз, будто телевизор включили. Сквозь сгущающиеся сумерки маячили каменные стены старинного замка. Тяжелый рыцарский щит валялся на капоте старенького «жигуленка». Остроухий эльф распечатал баночку газировки, клыкастый орк жарил над костром рыбные палочки. На заднем сиденье «жигуленка», свернувшись калачиком, спал мальчишка. В кроссовках и старенькой майке, в перешитом из маминого платья плаще, с обручем из серебряной фольги на голове. Рядом лежал длинный затупленный меч.
– Так это ж твой толкиенутый! – возмутилась Танька. – Ты что, какая от него помощь?
У крыльца бухнули тяжелые шаги, входная дверь затрещала – великан добрался до дома.
– Богдан! – в отчаянии заорала Ирка.
Изображение в зеркале дрогнуло. Ирка в изумлении приоткрыла рот. Богдан поднялся… И Богдан остался лежать! Их стало двое! Один мальчишка в зеркале продолжал крепко спать. А другой – совершенно такой же! – поплыл Ирке навстречу! Прямо из глубины зеркального стекла – в дом! В зеркале по-прежнему был виден его двойник – крепко спящий посреди игрового лагеря толкиенистов.
Самым странным было то, что и второй Богдан спал. Он выплыл через зеркальную раму, легко скользнул на пол, безошибочно повернулся к Ирке… Но глаза его оставались плотно закрыты, а грудь вздымалась ровным дыханием спящего!
– Что случилось? – сонным голосом спросил этот Богдан.
Тут Ирка поняла, что новый Богдан все же отличался от старого! Он был словно выше и крепче, а обруч в волосах оказался из мерцающего серебра. Роскошный рыцарский плащ небрежно ниспадал с плеч. Ирка покосилась на меч – блеснул заточенный до бритвенной остроты клинок.
С пушечным грохотом треснула входная дверь, и в проем сунулась громадная рука земляного великана.
Поплыв по воздуху, Богдан вылетел в окно. Ветерок лениво шевелил складки его плаща. Обваливая вешалку, в щепы круша тумбочку с обувью, ручища земляного великана зашарила по коридору, потянулась в комнату… И вдруг вспучилась и рассыпалась мелкой черной пылью. Коротко блеснул отсвет клинка.
Девчонки рванули к дверям.
Велет растерянно топтался посреди двора, кружил на месте, бухая тяжелыми ножищами, отмахивался уцелевшей рукой. А вокруг него с легкостью лунного блика скользил Богдан. Глаза мальчишки были по-прежнему закрыты, зато меч вращался с почти неуловимой быстротой. Клочья срубленной зелени, ломтики мелко нашинкованной капусты, густая земляная пыль летели во все стороны. А тело великана все уменьшалось и уменьшалось. Вот осыпался кусок бока, пласт земли отвалился с плеча…
– А дурачок-то наш здухачем оказался, – досадливо вздохнула Танька.
– Насчет дурачка я не согласна, – твердо возразила Ирка. – А насчет здухача… Что это за радость такая – здухач?
– Воин сновидений! Его дух может выходить из тела и вступать в бой с самыми жуткими тварями! Лишь бы там его никто не разбудил. – Танька ткнула пальцем за спину, туда, где осталось зеркало и отражение крепко спящего мальчишки. – Ну надо же! – опять расстроенно протянула Танька. – Это ж теперь от него никуда не денешься! Стоит ему задрыхнуть, и он в любые заговоренные места пролезет! Нет, ну кошмар, даже ведьмой быть расхотелось!
– Может, еще и не станешь, – успокоила ее Ирка.
Видя, что их великана вот-вот рассеют в земляное крошево, ведьмы за забором разочарованно взвыли. Оксана Тарасовна что-то резко скомандовала. Стелла и ее бабки возобновили мерное бормотание. Оксанины девчонки бросились к старой куче песка, оставшейся после какого-то строительства. И тут же песчаная куча вздыбилась… Второй, песчаный, велет мерно зашагал к поваленному забору.
Богдан заметался. Его меч вертелся быстрее, сливаясь в один сплошной сияющий круг. Мальчишка сновал между обоими великанами, выплескивая из их тел фонтаны земли и песка. Он крошил земляного – песчаный делал шаг вперед, Богдан разваливал песчаного – земляной успевал подобраться ближе к крыльцу и стоящим там девчонкам. А ведьмы все бормотали, все выпевали заговоры, заставляя своих велетов пробиваться дальше.
Девчонки вновь отступили в дом. Ирка бросила тревожный взгляд в зеркало. Там спящий Богдан стонал сквозь стиснутые зубы, метался и вдруг отчаянно вскрикнул, дернулся… Лицо его окрасилось кровью! Ирка обернулась. Удар великанского кулака швырнул здухача на крыльцо! Громадная ножища песчаного велета поднялась над лежащим мальчишкой… Богдан откатился в сторону, взмыл в воздух… Его лицо с плотно закрытыми глазами передернулось гневной гримасой, меч снова завертелся, здухач ринулся в бой…
Но Ирка ясно видела через окно, как ведьмы снова разделились. Две группки продолжали держать чары, которые управляли песчаным и земляным големом. А третья кинулась собирать обломанные ветки, сгребать в кучу листья, кто-то выдрал сиденье старой лавочки…
– Третий великан будет из дерева, – поняла Ирка. – Надо убирать Богдана из драки, втроем они его прикончат.
Старые настенные часы глухо пробили полночь.
– Весь девятый день впереди! – простонала Танька. – Нам не продержаться! Ведьм много, их слишком много!
– Ага, – уныло кивнула Ирка. – С Оксаной и Стеллой мы, может, и справились бы. А вместе с робленными они еще штук пять монстров поднимут. – В отчаянии Ирка стиснула кулаки, ногти впились в ладони. Острая боль дернула нервы, холодным ветерком прочистила мозги. – Слушай! А если робленных от хозяек отрезать, так ведь и получится – Оксана да Стелла, и больше никого!
– Ты знаешь, как это сделать? – напряженно спросила Танька.
– У Ментовского Вовкулаки в кабинете Стелла проговорилась! Если робленная ведьма на свою хозяйку нападет – ну вроде как подаренную Силу саму против себя обернет – она тут же перестает быть ведьмой! Как короткое замыкание!
– Ни за что робленные на хозяек не попрут, – пожала плечами Танька. – Или ты будешь каждую за шкирку хватать, к Оксане со Стеллой подтаскивать и требовать: «А ну, дай в глаз!» Они и дадут с удовольствием, только не хозяйкам, а тебе!
– Мне, – задумчиво повторила Ирка. – Или тебе.
– Меня они просто прирежут, – уточнила Танька.
Ирка, прищурившись, окинула взглядом двор, угол дома, покосилась на обеих рожденных, суетившихся точно напротив ее окна. Потом бросилась к старому комоду и вытащила из него пачку бумаги и огрызок карандаша. Швырнула на стол перед Танькой:
– Рисуй! Мой портрет, потом свой! Рисуй!
– Ирка, ты офигела?
– Рисуй! – закричала Ирка. – Пока третий велет не поднялся, пока Богдан еще держится – рисуй!
