Илона Волынская
Фан-клуб колдовства (сборник)
– Людмила, что у тебя во рту? – подозрительно вопросила Баба Катя.
– Skyce! – гордо объявила Люда и, снисходя к учительской дремучести, пояснила: – Страз такой, блестящий, на зуб клеится. Между прочим, от Swarowski! – Она приподняла пальцем губу. Действительно, на зубе сидел блестящий синий камешек. – Я по телевизору про них слышала, в передаче… – Людкин голос упал, она убито закончила: – «Гламурненько».
– Триста баксов. Еле из папочки выдавила! И всё ради Андрея! – немедленно прокомментировали всезнающие сестрички Яновские. – Но против ведущей «Гламурненько» все равно не помог! – Сестрички захихикали было, но тут же стали мучительно сглатывать. – Что такое, опять пить хочется! Язык сушит!
Ирка подумала минуту и протянула сестрам припасенную бутылочку с соком. В конце концов, от их сплетен тоже бывает польза, хотя бы изредка.
– Ставится только на здоровые зубы! Так что у меня всё в порядке, Екатерина Семеновна! – продолжала настаивать Люда. – Можно, я пойду?
– Можно, – согласилась Баба Катя. – Иди. Вот сюда. – Она распахнула дверь кабинета, твердой рукой направляя девицу внутрь. – А камни на зубах не заводить, а наоборот, счищать надо! Хватит пятиться! – прикрикнула она. – Кто раньше зайдет, тот раньше и выйдет. Хортица, давай! От уроков увиливаешь – тут пойдешь в первых рядах!
Обреченно волоча ноги, Ирка вползла в длинный кабинет. Вдоль стен тянулся ряд поблескивающих стальными деталями тяжелых бормашин. Девчонка нервно вздохнула. Даже смотреть на них было страшно.
– Но у меня всё в порядке с зубами! – продолжала отбиваться Люда, оглядываясь по сторонам так же испуганно, как Ирка и еще несколько жертв, загнанных в кабинет неумолимой Бабой Катей. – Мне все дырочки заделали. Нормальной бормашиной, японской! С обезболивающим!
– А выписка из больницы у тебя с собой? – перекрывая надсадный вой бормашин, из конца зала рявкнула полная женщина, неуловимо похожая на Бабу Катю.
Ирке на мгновение даже показалась, что это ее классная переоделась в белый халат. Тем более что лицо женщины до половины прикрывала белая марлевая маска. Лишь боевито светились густо накрашенные глаза.
– Но я же не знала, что нас сегодня к зубному поведут! – чуть не плача, выдавила Люда. – Нас не предупредили!
– Конечно, не предупредили! – согласилась врачиха. – Вас только предупреди – все как один разбежитесь, а потом будете рассказывать, что у частного врача были!
– Но я правда… – начала Люда.
Врачиха отмахнулась.
– Ладно, иди вон к Варваре Ивановне! Варвара Ивановна, берите девочку. Зубки леченые, если не врет, конечно. Работы немного, как раз попрактикуетесь!
Варвара Ивановна, выглядевшая не старше самой Люды, покраснела, заерзала и нервно кивнула, суетливо перебирая инструменты в лотке. Люда опасливо двинулась к ее креслу…
– Остальные, что встали? Быстро по креслам рассаживайтесь! Девочка, черненькая, иди сюда!
Волоча на плече школьный рюкзак, Ирка через весь кабинет потащилась к крайнему креслу. Села. Покосилась на жуткие инструменты и почти силой заставила себя отвести взгляд. Стараясь не слушать лязг стали об эмалированный лоток, уставилась в крашенную белой масляной краской перегородку, возле которой располагалось зубоврачебное кресло. Перегородка была фанерная и не доставала до потолка. Посреди красовалась одностворчатая дверь, выпиленная прямо из самой перегородки и подвешенная на петли. За ней приятный мужской голос что-то тихонько напевал.
– Открой рот! – Металлически взблескивающая «козья ножка» закопошилась у Ирки во рту, то и дело постукивая, как дятел, или поклевывая между зубами. – Неплохо, неплохо, – задумчиво бормотала врачиха. – Даже очень хорошо! На удивление здоровые зубки. – В голосе ее звучало не столько удивление, сколько разочарование, она даже покосилась на Ирку укоризненно. – Чистишь ежедневно, ухаживаешь?
– Чищу, – сквозь вставленный в рот инструмент промычала Ирка.
Врачиха еще больше помрачнела.
– Утром и вечером? – подозрительно вопросила она, продолжая возиться у Ирки во рту. – Не-ет, все-таки иногда забываешь чистить, а врачи ведь предупреждают… – В ее тоне снова прорезалась радость. – Вот он, зубик, вот он, красавчик! Очень-очень сомнительный зубик.
Острое жало «козьей ножки» вцепилось Ирке в верхний клык.
– Вот-вот развалится! – торжествующе провозгласила врачиха. – Надо удалять!
Ирке мгновенно представился ее собственный щербатый, как у бабки, рот и ехидная ухмылочка Веселко. А перекидываться как? Если без клыка остаться, на остров точно лучше не ездить, а то потом другие оборотни задразнят! Шавкой беззубой или еще похуже!
– Не надо рвать, полечите, – промычала Ирка.
– Полечи-ите, – насмешливо протянула врачиха. – Раньше думать надо было, теперь поздно. Тут фотополимерную пломбу ставить надо, а может, и штифт. Знаешь, во сколько обойдется? Забесплатно такое не делается!
Ирка привычно помрачнела, но тут же воспрянула духом. Что это она, ведь есть же деньги!
– Я заплачу!
– У нас пока еще для детей государственное обслуживание, все бесплатно. Все, что есть, – уточнила врачиха. – Ладно, иди к хирургу, пусть он тебя посмотрит, – смилостивилась она. – Вадим Петрович у нас лучший специалист, как он скажет, так и будет. – Врачиха сунула Ирке листочек с направлением. – Я его предупрежу. – Она дробно постучала костяшками пальцев в фанерную перегородку и, возвысив и без того трубный голос, словно дворецкий в графском замке, торжественно объявила: – Вадим Петрович, к вам пациент!
Ирка шагнула к фанерной двери…
– Куда? – всполошилась врачиха, теряя всю свою торжественность. – Через коридор давай, нечего пациентам сюда шастать. Ну до чего школьники ленивые пошли, лишний шаг сделать боятся! – пробормотала она вслед уходящей Ирке. – Следующего позови!
Волоча рюкзак, Ирка обошла коридор, вошла в новую дверь и оказалась по другую сторону фанерной перегородки. Выпиленная дверка стояла приоткрытая, сквозь нее был отлично слышен вой бормашин и строгий голос все той же полной врачихи. Молодой мужчина в зеленой хирургической форме повернулся от умывальника и отряхнул мокрые руки. Веселые голубые глаза над марлевой маской улыбались.
– Слышал я всё, садись. – Он махнул рукой на кресло.
Ирка в очередной раз пристроила рюкзак у массивного подножья зубоврачебного кресла и уселась. Бормашина за стеной выла, захлебываясь оборотами. Ирка поняла, что еще несколько минут в этом жутком мире вгрызающихся сверл и зловеще распяленных щипцов – и она просто не выдержит.
Хирург покосился на приоткрытую дверь в перегородке и, заговорщицки понизив голос, прошептал:
– Не бойся! Наша заведующая – она, скажем так, врач старых взглядов. У нее любимый метод – всё выдрать и не забивать себе голову. – Он нравоучительно воздел палец. – Но наука идет вперед семимильными шагами! Открывай рот, посмотрим.
Ирка опасливо открыла рот и зажмурилась, когда блестящая «козья ножка» и металлическое зеркальце опять зависли над ней. Сколько же можно, сил нет!
– Не так тут и страшно, – бормотал хирург Вадим Петрович, копаясь в Иркином клыке. – Слушай, а слюна у тебя течет – хуже, чем у бульдога!
Ирка слегка обиделась. Хирург, похоже, – неплохой дядечка, но бульдогом обзываться нечего! Бульдоги кривоногие и, совершенно верно, слюнявые, а она, Ирка, совсем другой породы!
– Отсоса у меня нет. Как заметила наша заведующая, у нас все еще государственная больница. Сплюнь, я вату проложу, а то работать невозможно. – Плотно скатанные ватные валики легли за губу, под язык. – Рот не закрывай, я сейчас.
Не открывая глаз, Ирка слышала, как хирург отходит к стеклянному шкафчику, звякают какие-то баночки… Раздался звон стекла, а за ним тихий возглас – кажется, что-то уронил. Вроде бы мягко хлопнула дверь кабинета. Ушел? Ирка приоткрыла глаза. Нет, не ушел. Врач в зеленой хирургической робе и марлевой маске склонился над столиком с инструментами. Ирка снова зажмурилась. Какой ужас эти зубные больницы!
– Рот пошире! – скомандовал мужской голос.
Прежде чем Ирка успела сообразить, почему молодой хирург вдруг заговорил чужим голосом, что-то холодное и скользкое захлестнуло ей рот, затягиваясь вокруг головы. Девчонка широко распахнула глаза…
Человек в хирургической форме склонился над ней… Поверх марлевой повязки алыми сполохами пылали узкие щели вертикальных зрачков.
– Закончим то, что начали? – Руки с длинными, неестественно гибкими пальцами – на правой мрачным огнем светился знакомый рубиновый перстень – потянулись к Ирке.
Поверх плеча хозяина перстня девочка увидела вжавшегося в стену Вадима Петровича. Мелькнувшая было надежда тут же погасла. Напротив врача, угрожающе шипя, вздымалась на хвосте здоровенная гадюка.
Ирка поняла, что спасения нет, и отчаянно заорала.
Визг бормашины на мгновение смолк…
– Ай-ай-ай, как не стыдно! – укоризненно произнесла за перегородкой полная врачиха-заведующая. – Такая большая девочка – и боится рвать зубы!
Вой бормашины возобновился. Хозяин перстня рассмеялся и всей тяжестью навалился на отбивающуюся Ирку. Острое тощее колено уперлось девчонке в живот, вдавливая ее в кресло. Длинные пальцы сомкнулись на челюсти, не давая выплюнуть змею. Ирка отчаянно замолотила кулаками по плечам врага…
Оглушительный ор раздался снова. Теперь орали в большом зале за перегородкой. Причем орали так, что все до единой бормашины, жалобно взвизгнув напоследок, испуганно смолкли, и даже хозяин рубинового перстня замер на секунду, продолжая крепко вжимать беспомощную Ирку в кресло.
– Вы что наделали?!! – В бешеных базарных взвизгах с трудом узнавался манерный голосок красотки Люды. – Вы зачем?.. Зачем вообще туда полезли?!!
– Я всё приклею! Честное слово! Вот… сейчас… Прилепим обратно… – потерянно лепетала молоденькая врачиха Варвара Ивановна.
– Прилепит она! Дура!!! Как таких вообще работать берут?!! – визжала Люда.
– Ты как разговариваешь со взрослым человеком?! – громыхнула заведующая, но слышна была в этом громыхании некоторая растерянность.
– Эта ваша взрослая мне страз высверлила! – Людин вопль ввинтился в уши, достигая почти ультразвукового порога. – Триста баксов! Кра-а-асивый такой! Синенький! – Визг опал, будто струя фонтана, переливаясь в безудержный детский рев. – Мне папа больше денег не да-аст! – всхлипывала Людаю. – Стра-аз высверлили! Триста баксов!
– Таких денег у меня нет! – заполошно вскинулась Варвара Ивановна. – Сейчас! Я сейчас!
Тоненькие каблучки выбили торопливую испуганную дробь. Выпиленную в фанерной перегородке дверку рванули.
– Вадим Петрович, помогите! – прокричала Варвара Ивановна, врываясь в кабинетик. – Что делать? Я – вот… – На снятой с бормашины насадке красовался треснувший синий страз, намертво надетый на сверло. – Вадим Петрович… – Девушка затормозила, растерянно оглядывая открывшуюся ей сцену: прижатая к креслу Ирка, навалившийся на нее красноглазый хозяин перстня, неподвижный Вадим Петрович и извивающаяся у его ног змея… Рот молоденькой врачихи криво пополз в сторону… Вновь ударило оглушительным воплем…
– Змея! А-а-а! Змея! – Дробь каблучков сыпанула безудержной паникой – круто развернувшись, Варвара Ивановна кинулась обратно.
Змея повела треугольной головой, словно выбирая между неподвижным врачом и удирающей девушкой, и стремительно заструилась вслед беглянке. Выскользнула за дверь. В большом зале воцарился визжащий и орущий многоголосый ад.
Очнувшийся Вадим Петрович вмешался в события. Передвижной медицинский столик взлетел у хирурга над головой, рассыпая по полу блестящие инструменты, и рухнул на голову Иркиного врага. Хозяина перстня снесло на пол. Девчонка вскочила с кресла.
– Тьфу! – Живая извивающаяся змея и два мокрых от слюны ватных тампона полетели противнику в физиономию.
– А-а! – Безумно крича, хозяин перстня схватился за лицо. Там, куда попала Иркина слюна, кожа над марлевой повязкой сползала, как под действием кислоты, а под ней проглядывало что-то зеленое, чешуйчатое…
Ирка рванула к своему рюкзаку. Шкура, кусок шкуры в банке!
Выставив руки, враг кинулся ей наперехват. Будто регбист, наклонив голову, хирург Вадим Петрович метнулся к хозяину перстня и ухватил его поперек. Оба рухнули, с грохотом заваливая на себя пластиковый шкаф с медикаментами.
Ирка дернула «молнию» рюкзака. Подлая банка на дне словно играла с ней в прятки, уворачивалась. Ирка вытряхнула рюкзак на пол. Учебники разлетелись во все стороны. Есть, попалась! Ведьма вспорола целлофановый пакет, сдернула крышку. Мерзкий запах гниения поплыл по комнате.
Возившийся среди обломков шкафа и битых пузырьков хозяин перстня дернулся, вскинул голову… Пылающий алым взгляд змеиных глаз уперся в банку в Иркиных руках. Хозяин перстня то ли вскрикнул, то ли зашипел… Острый локоть обрушился на голову хирурга. Вадим Петрович обмяк. Одним движением хозяин перстня взвился на ноги.
Ирка метнулась к стене. Кусок вражеской плоти, вот он, но ни куклы не слепить – из чего? да и некогда! – ни заговор вычитать – слишком длинный, зараза! А враг уже осторожно, шаг за шагом идет к ней, протягивая к банке гибкие длинные пальцы…
Да черт с ним, с тем заговором! И так получится! Вышло же у нее и без Слова сплетницам языки высушить!
Ирка смачно, от всей души плюнула прямо на чешуйчатый ошметок. Со всего маху шарахнула банкой об пол. Прыгнула сверху, каблуками топча осколки стекла и обрывок шкуры.
– Чтоб тебя перекосило! Чтоб ты ласты склеил, гад! – прямо в пылающую алыми очами физиономию выкрикнула она.
Хозяина перстня выгнуло дугой, заламывая набок. Руки потянуло одну к другой, словно их связала невидимая веревка. Слепило ладонь к ладони. Колени плотно сомкнулись, будто по стойке «смирно»…
– Катись отсюда! – вопила Ирка, приплясывая на куске шкуры.
Хозяин перстня свернулся колесом… и выкатился за дверь. За ним, как песик на поводке, струилась выплюнутая Иркой змея. Крик в большом зале взвился до оглушительного крещендо и опал. Расплескался на отдельные всхлипы, рокот голосов, выкрики «милицию!», «полицию!» и трубный глас заведующей:
– Тихо! Никакой полиции! Мы приличное лечебное учреждение!
Ирка выглянула в фанерную дверку. Ни змей, ни их хозяина в зале не было. Лишь возбужденные, встрепанные докторши и перевернутые столики с лекарствами. Посередине всего этого погрома стояла старшеклассница Люда, нервно бормоча сквозь засунутый в рот палец:
– Змеи ползают… Страз от Swarowski высверлили… – Она оторвалась от ощупывания пострадавшего зуба и со страстной убежденностью выкрикнула: – В государственную больницу больше не пойду! Хоть из школы выгоняйте!
Ирка тихо отступила назад. В битых пузырьках тяжело заворочались. Держась за лоб, хирург Вадим Петрович уселся среди осколков.
– Где… этот… псих?.. – спросил он хрипло.
– Удрал, – сообщила Ирка и, подумав немного, добавила: – Вы его прогнали.
– Не помню, – честно сказал хирург, ощупывая гудящую голову. – Главное – змеи! Дрессировщик, что ли, из цирка? Или из лаборатории какой… Ты-то как, цела?
Ирка кивнула. Фанерная дверь в очередной раз распахнулась, заставляя девочку нервно вздрогнуть. Внутрь просунулась пышущая раздражением физиономия Бабы Кати:
– Ну конечно! Раз безобразия – значит, и Хортица где-то неподалеку, – фыркнула она на Ирку. – Где остальные? Куда разбежались? – И, не дожидаясь ответа, скрылась.
– Девочка, между прочим, пережила стресс! – возмутился хирург. – На нее напали! – крикнул он вслед Бабе Кате. – Ничего себе, учительница у тебя! – Он посмотрел на Ирку, и желание сделать что-нибудь хорошее для бедной, пострадавшей девочки ясно читалось в его глазах. Лицо хирурга озарилось радостью. Он придумал! – Давай, садись быстренько, я тебе хоть зуб в порядок приведу! У меня своя заначка материалов есть…
Ирка попятилась:
– Может, не надо? – жалобно попросила она. – Вы ж сами говорите, стресс!
– Давай, давай! – Вадим Петрович почти силой усадил Ирку в кресло. – У меня американский переносной набор, чудо миниатюризации, я с ним к пациентам на дом выезжаю. – Он наскоро распаковал небольшой чемоданчик, открывая Иркиному испуганному взору бормашину. Маленькую, но с вполне серьезными сверлами. Ирка поняла, что просто так она из этой проклятой больницы не вырвется.
Сверло зажужжало – не пронзительно, как машины в большом зале, а тонко, будто шмель. Вадим Петрович склонился над Иркой. Девчонка в очередной раз зажмурилась.
Жужжание стихло. Медленно, будто сомнамбула, Вадим Петрович отстегнул сверло и принялся сворачивать чемоданчик.
– Извини, – стараясь не глядеть на Ирку, сказал он. – Наверное, это у меня стресс. Наверное, по голове стукнули сильнее, чем я думал, вот и чудится всякая ерунда. Ты потом в мой частный кабинет приходи, сделаю, как обещал, бесплатно. – Ирке на колени упал лаковый прямоугольничек визитки. – А сейчас иди, иди!
Наскоро пихнув в рюкзак подобранные учебники, Ирка поспешила к двери.
– Девочка, девочка! – догнал ее придушенный шепот.
Ирка обернулась, встретившись с расширенными от страха голубыми глазами хирурга.
– Девочка, а почему у тебя такие большие зубы?
Глава 10. Между соколами и волками
– Никого? – Запрокинув голову, Ирка смотрела на Таньку, восседающую на гребне кирпичного забора вокруг родительского особняка.
– Пусто. – Оглядев из конца в конец утреннюю сонную улицу, Танька кивнула. – Залезай.
Перебирая руками перекладины приставной лестницы, Ирка быстро вскарабкалась наверх. Толчком ноги опрокинула лестницу в траву сада.
– Надо было метлы взять, – прижимая к себе сумку, Танька почти с ненавистью покосилась вниз, на квадратики цветной плитки у забора. Обычно эта плитка ей нравилась… – Слетели бы.
– А потом в автобусе с ними пихаться? На месте купим, – твердо объявила Ирка и, подобравшись, мягко спрыгнула. Подошвы кроссовок стукнули в плитку. Вскинула руки, принимая сброшенную подругой сумку. – Прыгай!
Танька завозилась, ерзая задом по забору, завздыхала. Ограду вокруг семейного гнезда отец изваял внушительную. Девчонка опять поглядела вниз и загрустила окончательно.
Из-за угла улицы вынырнул Богдан.
– Вот интересно, если мы повернемся и уйдем, она там и останется? – Мальчишка остановился, с интересом разглядывая мающуюся ведьмочку.
Понимая, что с вредного пацана станется именно так и поступить, да еще и Ирку с собой сманить, Танька намертво, до желваков на скулах, стиснула зубы и сиганула вниз.
– Ой! – тихо, чтоб не услышали в доме, взвыла она, основательно приложившись о цветную плитку. – А вы еще спрашиваете, почему я прыгать боюсь!
– Ты боишься не потому, что стукаешься, а стукаешься, потому что боишься, – нравоучительно пояснил Богдан.
– Философ доморощенный, – с бесконечным презрением протянула Танька. – Иди лучше вперед, посмотри, не слоняются ли поблизости какие-нибудь почтальоны, сантехники, электрики…
– Их ты тоже боишься? – иронически вскинул брови мальчишка.
Танька вопросительно подняла глаза к небесам:
– Ну почему он такой тупой?
– Он не тупой, он просто не знает, – бросила Ирка, сворачивая к проспекту. – Мы ж не виделись, а по телефону ты сама запретила рассказывать.
– Все равно тупой, – упрямо объявила Танька, но все же снизошла до объяснений. – За ту неделю, что Ирка у меня дома отсиживалась, к нам заявились семь незнакомых почтальонов, четыре проверки из службы газа, шесть – из электрической, пять чиновников городской администрации, две тетки из социального фонда и даже, представь себе, один негр-проповедник. – Танька задумалась. – Впрочем, негр мог и случайно затесаться.
– Мне твоим родителям в глаза смотреть стыдно, – мрачно пробурчала Ирка. – А если бы прямо у вас в доме на меня напасть попытались и что-нибудь плохое случилось бы? Надо было мне у себя сидеть!
– Ага, в подвале. Потому что в доме тебя бы уже… – Танька быстро сосчитала на пальцах: – Почтальоны, газовщики, электрики… Двадцать три раза достали. Или двадцать два, если негра все-таки не считать. А так отец после третьего почтальона решил, что нас ограбить хотят, и вызвал охранников с ротвейлерами! – В голосе девочки звучала явная гордость за отцовскую оперативность.
– Ничего ребята, не очень сообразительные, но исполнительные, – снисходительно кивнула Ирка.
– Они охранники, а не генеральные директора! – фыркнула Танька.
– Я про ротвейлеров, – сказала Ирка, поглядывая, не идет ли нужная им маршрутка.
– А ротвейлеры перед тобой вообще чуть ли не на задних лапах ходили! – хихикнула Танька. – Они бы за тебя кого хочешь порвали!
– Рубиновый перстень у ваших визитеров был? – не разделяя ее веселья, спросил Богдан, настороженно озираясь по сторонам.
Проспект постепенно заполнялся спешащими на работу людьми.
– У негра не было, – покачала головой Танька и снова задумалась. – Может, зря охранники на него собак спустили? – пробормотала она, забираясь в подрулившую маршрутку. – У теток обручальные кольца были, а может, вовсе и не кольца, а перстень, только повернутый камнем внутрь, к ладони. Все остальные – хоть чиновники, хоть электрики – являлись в перчатках или рабочих рукавицах. По такой-то жаре! – Танька поглядела на мелькающую за окном сентябрьскую зелень с пока еще редкими желтыми вкраплениями.
– Да, серьезно этот гад за тебя взялся! – вздохнул Богдан. – До декабря Танькины охранники не усторожат!
– Великое открытие! – фыркнула Танька. – Как ты думаешь, Богданчик, почему мы на Хортицу именно сейчас тащимся? Несмотря на все препятствия и предупреждения?
– Утихните оба! Пять минут до отправления! – скомандовала Ирка, приподнимаясь.
Вдалеке показалась высокое здание автовокзала.
Вся троица вывалилась из маршрутки и кинулась к кассе. С разбега Богдан чуть не свалился прямо на спину склонившейся к окошку девушки. Удержался… и по его лицу расплылась восторженная ухмылка. Млея от восхищения, он уставился на роскошные золотистые волосы блондинки в коротком зеленом платьице.
– А-а места «люкс» в ваших а-автобусах есть? – тянула блондинка. – И еще, предупредите стюа-ардессу, что я не пью воду с га-азом…
– Девушка, вы сумасшедшая?! – Из окошка слышались нервные повизгивания кассирши. – У нас тут не лайнер! У нас обычный рейсовый автобус! Мест «люкс» нет, стюардессы тоже!
– Но кто-то же есть? Вот его и предупредите, – с абсолютной невозмутимостью парировала блондинка.
В ответ донесся сдавленный вопль.
Танька нервно глянула на часы.
– Автобус сейчас отходит! Следующего ждать полчаса! – Она постучала блондинку по плечу. – Извините, мы очень торопимся.
Блондинка неторопливо оглянулась. Громадные зеленые глаза медленно скользнули по Таньке, Ирке, Богдану… Пацан блаженно вздохнул и впал в полный ступор.
– Девочки, я тоже о-очень, о-очень тороплюсь! Я деловая женщина, мне надо просто мчаться в Запорожье! Говорят, там ка-акой-то то ли праздник, то ли соревнование… – Блондинка нахмурилась, вспоминая. Не вспомнила, отмахнулась. – Ах, в сцена-арии записано! Вся съемочная группа уже там, а у меня ма-ашина сломалась! Та-ак вот. – Она снова повернулась к кассе. – Ка-акое кино будут показывать в дороге? Я не люблю комедий, они та-акие глупые…
Окошко со стуком захлопнулось. За стеной кассы что-то грохнуло – похоже, кассирша начала в ярости крушить мебель.
– Ей нужно выпить легкий коктейль, – объявила блондинка и переместилась к соседнему кассовому окошку.
– Мы опоздаем! – взвилась Танька.
– Уже опоздали, – тихо сказала Ирка.
Танька проследила за ее взглядом. Высокий гибкий мужчина входил в здание автовокзала. Его глаза нетерпеливо шарили по толпе. Наткнулись на друзей… И вспыхнули торжествующим алым огнем. Сверкнул рубиновый перстень…
Танька в отчаянии огляделась. Потрепанный желтый автобус с надписью «Запорожье» на лобовом стекле отъезжал от платформы.
– За мной! – скомандовала Танька, хватая Ирку и все еще заторможенного от созерцания блондинки Богдана.
Размахивая руками, девчонка выскочила на бровку. Автобус нехотя притормозил. Ребята запрыгнули внутрь.
– Разве можно под колеса кидаться? – укоризненно покачал головой пожилой водитель, принимая протянутые Танькой деньги.
– Чуть не опоздали, – оправдываясь, забормотала Танька. – Нам бы родители такое устроили!
Автобус тронулся с места. Волоча за собой Богдана, девчонки пробрались к свободным задним местам и приникли к стеклу.
– Вроде не гонится, – нерешительно протянула Танька, оглядывая почти пустынное утреннее шоссе.
– Что ему мешает подкараулить Ирку прямо на острове? – вдруг рассудительно спросил Богдан. – Если мы про место и про дату догадались, то он тоже знает!
Девчонки быстро переглянулись.
– Очнулся, – одними губами шепнула Ирка.
Танька презрительно покосилась на мальчишку:
– И зачем? Мог бы и дальше о своей блондинке мечтать, мы и без него неплохо справляемся! Я уверена, гад с перстнем знает даже больше, чем мы. Но и мы почти в курсе! Я тут в библиотеку смоталась…
Девчонка вытащила из сумки несколько пухленьких брошюрок. Богдан заглянул ей через плечо. На страницах мелькали черно-белые рисунки грубо обтесанных каменных статуй, чубатых казаков, деревянных фортеций, фотография громадного дуба.
– Потрясающее место этот остров! Я не удивляюсь, что Ирке именно туда надо! – с энтузиазмом объявила Танька. – Тут не то что оборотни, тут что угодно водиться может. Змиева пещера, в которой богиня Табити устраивала свиданья с Гераклом, до сих пор сохранилась. Князь Святослав, сын княгини Ольги, на Хортице погиб. Его половцы к Черной скале прижали, и он с дружиной свой последний бой давал.
– Ага, это из его черепушки хан потом чашу сделал? – блеснул познаниями Богдан.
– Надо же, кое-кто, кроме Толкиена, еще, оказывается, учебник читал, – хмыкнула Танька. – А Запорожская Сечь? Тут Сечь была, а ты знаешь, сколько среди запорожцев характерников? Это колдуны такие, – пояснила она. – Только в казацких полках. Ну, вроде как врачи: есть обычные, а бывают и военные. Да первые казаки именно тут и завелись! Когда князь Дмитро Вишневецкий, прозванный Байдой, в шестнадцатом веке на Хортице заставу против татар держать стал. А сам остров весь из черных камней. Они чуть ли не самые древние в мире. Планета еще вся горячая была, вместо рек магма текла, а они уже поднялись из глубин! – Танькин взгляд стал мечтательным. – Сюда один астролог знаменитый приезжал. – Девчонка загадочно понизила голос. – Говорил, эти камни до сих пор излучают что-то такое – древнее, из центра Земли. Наверное, поэтому на Хортице колдовства – как на собаке блох!
Богдан тоже усмехнулся:
– Какой породы собака?
Увлекшаяся Танька осеклась, опасливо покосилась на Ирку.
– Я ничего такого не имела в виду… Вообще написано, – она потрясла книжкой, – что Хортицу, в смысле сам остров, так назвали, потому что сверху его очертания похожи на бегущую борзую. Во ерунда! У наших предков что, аэрофотосъемка была? Как они могли в давние времена на остров сверху посмотреть?
– С помела, – буркнула Ирка.
Танька замолчала. На лице ее медленно проступило осознание.
– Конечно… – пробормотала она. – Ведьмы пролетали…
– А полезного, насчет оборотней, в твоих книжках ничего нет? – поинтересовался Богдан.
– Про оборотней нет, а вот про «поганское идолище», в смысле про языческого бога, к которому приходят за звериным обликом, представь себе, есть! – И Танька с торжеством вытащила из сумки журнал. – Оказывается, на острове находится настоящее древнее святилище! Такие каменные круги и стоячие камни, стелы, вроде как в Стоунхендже! Археологи его откопали и полностью восстановили. Глядите, тут целая статья, со схемой!
Танька перегнула журнал, Ирка взглянула… На четко вычерченной схеме красовались с одного края листа – два кольца, поменьше и побольше, наложившиеся одно на другое так, что получилась неправильная восьмерка. На другой стороне было нарисовано еще одно кольцо, вроде надкушенного бублика или буквы «С», с маленьким кругом внутри. Пространство между «восьмеркой» и «бубликом» заполнялось беспорядочно разбросанными малыми кругами.
Ирка подняла растерянные глаза на друзей:
– Ребята, а я такое уже видела!
– Интересно, где? – слегка обиженно поинтересовалась Танька. – Я этот журнал с таким трудом нашла!
– А у бабушки в тетради! – сказала Ирка, вытаскивая из своей сумки заветную тетрадку с заговорами. – Смотрите, на полях нарисовано.
Троица друзей низко склонилась над тетрадкой.
– Действительно, «восьмерка» похожа, – согласилась Танька. – А «бублик» твоя бабушка по-другому рисовала. Видишь, у нее внутри «бублика» один круг.
– И на схеме внутри «бублика» круг! – Ирка ткнула в журнал.
– Да, но на схеме на боковой стороне этого самого «бублика» еще круг есть, здоровенный, между прочим! А твоя бабушка его почему-то проигнорировала!
– Может, она о нем не знала!
– Да она вообще о святилище знать не могла! – взвилась Танька. – Ее тетрадка очень старая, а святилище только недавно отрыли!
– Значит, могла, – вмешался Богдан. – Дала же она Ирке фамилию Хортица, значит, прекрасно знала: и кто Ирка есть, и кем станет. Еще бы написала, что конкретно ты должна делать, чтоб научиться перекидываться… А то представляете прикол: припремся на этот чертов остров, найдем святилище, просидим на нем весь Солнцеворот и обратно поедем.
Девчонки переглянулись. Богдан осмелился высказать вслух их самый большой, самый затаенный страх. Ответа у них не было.
– Не называй остров чертовым, – жалобно попросила Танька. – Там такое местечко, что можно и в точку попасть. Мы ж специально на сутки раньше едем, чтоб разобраться, что к чему! Все у нас получится, обязательно! Конечно, если б вовкулаки не играли в молчанку…
Сидевший посередине Богдан вдруг со всей силы пригнул девчонок физиономиями в колени.
– Ты что делаешь? – пропыхтела Танька, пытаясь подняться. – Блондинка в голову ударила?
– Вовкулаки… – страшным шепотом проговорил Богдан.
Прячась за шторками, ребята выглянули в окно автобуса. Мимо шустро пылили два открытых военных джипа. В них восседала шестерка затянутых в камуфляж высоких крепких парней и еще один камуфляжник, постарше.
– Майор! Они что, за нами? – с ужасом спросила Танька. – Решили все-таки не пустить нас на Хортицу?
Богдан помотал головой.
– Сзади, смотри.
Позади джипов, не приближаясь, но и не отставая, ехала парочка щегольских микроавтобусов. На белоснежных капотах красовались яркие изображения парящих соколов. Казалось, круглые глазищи нарисованных птиц пялились вслед вовкулакам с такой неистовой яростью, что даже удивительно, как у джипов багажники не дымились.
– Соколы? За вовкулаками гонятся?
– Не похоже, – пробормотал Богдан, сползая пониже на сиденье. – Кажется, они все вместе куда-то намылились. Вот тебе и враги!
Джипы и микроавтобусы просвистели мимо.
Ребята переглянулись.
– Не нравится мне это. Совсем не нравится, – сказала Ирка. – А ведь майор, когда с тем пленным соколом ругался, говорил что-то… Про какой-то договор, про урочный день…
