Илья Сергеевич Ермаков
Отмель
Глава 5
Мама обхватила Девочку, просунув свои руки через подмышки и обняв ее сзади. Сначала она помогла переместиться телу на кровать, а затем переложила ноги, свисающие вниз и в сторону. Девочка наконец легла на спину и опустила голову на подушку. Мама взяла одеяло, сложенное на стуле, и накрыла им дочь.
– Сладких снов.
Девочка тепло улыбнулась в ответ, высунула руки из-под одеяла и ответила жестом:
– Я тебя люблю.
Мама поцеловала дочь в лоб, выключила свет в комнате и ушла, закрыв за собой дверь. Теперь дом будет спать. И ей тоже нужно уснуть.
Мальчику не спалось. Он долго ворочался в постели, переворачиваясь с бока на бок. Сначала ему становилось ужасно душно, и он сбрасывал с себя одеяло. Иногда вставал, открывал окно. Потом делалось прохладно. Приходилось снова вставать, закрывать окно, укрываться одеялом. Эти похождения могли не закончиться всю ночь. Мальчик старался отвлекать себя мыслями о том, как он с наступлением утра выйдет на улицу, сядет на велосипед и будет кататься по тропе, ведущей с вершины холма к морю. Он будет подниматься снова наверх, разворачиваться и скатываться вниз, ловя лицом порывы встречного морского ветра.
День обещал быть славным, полным катанием на велосипеде, но ночь… прежде всего нужно переждать эту ночь.
Вот стало опять жарко. Мальчик смахнул пот со лба. Холодный пот… он ощутил першение в горле, и в разум ударил мороз.
Ужас сковал его по рукам и ногам.
Он знал, что это такое – предвестники.
Предзнаменование того, что сейчас начнется…
Они уже близко.
Они рядом.
Они здесь.
Мальчик в ужасе медленно поворачивает голову в сторону окна. Оно оказалось слегка приоткрытым, хотя он точно помнил, как плотно его закрыл в последний раз. Впрочем, за эту ночь он так часто открывал и закрывал окно, а тело его становилось слабее из-за жуткой бессонницы, и сила покидала руки, что он, действительно, мог плохо закрыть его.
Сейчас Мальчику больше всего хотелось, чтобы окно было закрыто. Он долго не решался встать с постели, борясь с чувством сковывающего ужаса. Он сталкивался с этим уже не первый раз, но всякий раз, когда это происходило с ним, он не был к этому готов.
Пот ручьями стекал по нему. Кончики пальцев похолодели. Ноги начало потряхивать. Его тело время от времени извивалось от пронизывающего кости озноба.
В затылке начало колоть. В горле пересохло.
«Только не сейчас, Господи», – молился он в своих мыслях, – «только не сегодня – в день, когда у нас все хорошо».
Если это начнется, то Мама проснется. Она не будет спать всю ночь, защищая его от кошмаров.
А кошмары… уже здесь, за окном.
Ледяная волна ударила в голову, Мальчик пулей вскочил с постели, подбежал к окну, чтобы плотно закрыть его и спасти себя, но… стоило ему схватиться за ручку и раму, как вдруг… он увидел их.
Они там, на деревьях. Кружат вокруг дома.
– Нет…
Он закричал:
– Уходите!
Словно попав под удар порыва ветра, Мальчик отпрянул от окна, упал на пол, ударился головой, схватил одеяло, свисающее с кровати, и стянул его вниз.
– Не трогайте меня!
Крики не помогали.
Боль в затылке – меньшая из проблем, которая его сейчас волновала. Важнее всего было иное – те, другие, за окном…
Ждущие его.
Манящие к себе.
Жаждущие поглотить.
– Убирайтесь прочь! Прошу! Не надо!
Мальчик обвил себя одеялом, замотавшись в него, как в кокон. Он сидел на полу, отчаянно пытаясь согреться, и не сводил взгляда с окна: он не мог не смотреть.
Они приковывали его взгляд к себе.
Раскачиваясь взад и вперед, борясь с болью, страхом и холодом, Мальчик попал под влияние их завороженного танца за окном. Они приближались к дому. Они просовывались через щель приоткрытого окна.
Они пришли за ним.
Он не может их победить, не может им противостоять.
Мальчик может только одно – кричать.
Все то время, что Мама не могла уснуть, она думала о своей встрече с Лизой. План уйти из дома и отправиться в поселение на другой стороне моря не покидал ее. Было бы неплохо найти канистру с бензином и завести проклятую машину. Это избавило бы их от всех проблем. Но бензина нет. Канистр нет. Других машин тоже не осталось в округе. Может, ей стоит уйти дальше? Намного дальше в поисках машины. Еще одно рискованное опасное путешествие, но у него будет цель – спасение. Она найдет машину, приедет за ними в дом и увезет их всех в поселение.
В этом случае никто не пострадает. Бабушка сможет выдержать дорогу. И Девочка тоже. Никто не заболеет и не будет отчаянно бороться за свою жизнь в пешем походе.
Бороться за жизнь…
Лиза уже встречала мародеров. Мама могла догадаться об этом по ее взгляду и такой осведомленности об опасностях, поджидающих их за каждым углом. И прежде Мама понимала всю опасность своих вылазок, но тогда она не представляла, насколько ее походы в деревни рискованны. Раньше она встречала лишь диких зверей. И те были далеко от нее. А вот люди… люди, жаждущие смерти любого, кого встретят на своем пути…
Это намного больше пугало ее, чем дикий кабан.
Кабана она застрелит.
А у человека будет свое оружие…
Как все просто: наличие машины с бензином может решить все их проблемы и дилеммы. Но в этих условиях подобной роскоши нельзя себе позволить. У них остаются ноги. И один велосипед для Мальчика. На нем-то он и сможет уехать, если возникнет опасность.
Опасность?
Почему ей рисуются эти картинки в сознании?
Мама все чаще представляет себе их путь: она, Бабушка, Девочка и Мальчик следуют по отмели вдоль берега. На них нападают. Мальчик уезжает. Она стреляет. Ей нужно спасти мать и дочь.
И сколько еще будет таких нападений?
Если найти оружие для Мальчика… если у кого-то найдется в доме пистолет и патроны… если она научит его стрелять…
Может, вместе отправиться на поиски машины будет легче? Если Мальчик будет с оружием, будет ли она меньше беспокоиться за его безопасность?
«Какой бред!» – поймала она себя на мысли, – «это просто бессмысленный бред перед сном! Утро вечера мудренее».
Никуда они не пойдут. Они останутся здесь, в доме, и продолжат выживать так, как это умеют делать только они. Мама продолжит ходить на вылазки и разорять новые и новые дома. Они будут наслаждаться дождем вместе. Она будет гулять с Бабушкой, заботиться о Девочке. А если… если запасы закончатся? А в поселении их должно быть…
«Хватит думать про это поселение! Спи уже! Спи, прошу тебя!» – она корила себя за собственные мысли, которые ни к чему не вели, ни к какому решению.
На грани сна и бодрствования это начиналось. Мир менялся. Это влияние Тона, который она слышала прежде, чем закрыла уши, когда все началось. Тон оказал влияние на Мальчика куда более зловредное, чем на нее. И для Мамы Тон остался тем, кто оставил неизгладимый след в ее разуме, в ее сознании, в ее мыслях и чувствах.
На грани сна, между царством Морфея и реальностью, случалось проникновение в мир того, что должно было всегда оставаться за чертой, за барьером понимания, за преградой. Оно не должно проникать сюда. Это не в норме, не в порядке вещей.
Но путь уже открыт.
Краски изменились.
Мир стал напоминать съемку старого фильма в сепии. Рыжеватые и серые тона проникли через окно в комнату Мамы, окрасили пол, стены, мебель, кровать.
Оказавшись на границе неизведанного, Мама открыла глаза, села в постели и осмотрелась: весь мир словно прошел через фильтр сепии.
Этот мир наполнялся звуками.
Звуками, которым не было места в реальности.
Окно открылось, и Мама почувствовала странный теплый ветер, шедший с моря. Голос… все тот же голос – знакомый, приятный, женский, почти детский. Голос девушки-незнакомки звал ее:
– Идем.
Она встала с постели. Сначала захотела взять кофточку, но приятное тепло подсказывало ей, что в этом нет необходимости.
Мама прошла к окну, открыла его шире. Она видела лес, видела море, пляж… и там что-то было. Что-то, что так звало ее и манило к себе.
– Идем за мной.
Нежный голос говорил с ней. И она последовала за ним.
Мама шагнула за окно, под ней появилась тропа, ведущая к морю. Она пошла по дорожке, осматривая этот странный и непонятный ей мир. Воздух здесь вибрировал. Все мерцало и искажалось, как искажался холодный воздух на фоне тепла у костра.
Ее уши оставались заложены берушами, но она слышала все звуки, коими наполнялась эта другая реальность – шелест. Знакомый ей шелест бумажных корабликов. И шуршание… словно звуки радио.
Она прошла по миру в сепии, по тропинке, вышла к морю, на самый пляж, и увидела дом. Странный каменный дом с деревянной дверью и ставнями. Две фигуры маячили с торцевой стороны, смотрящей на море.
– Иди.
И она пошла.
Мама прошла ближе к дому, и силуэты обрели ясность. Одним из них был рослый мужчина со спутанными волосами. Он разматывал сети, чтобы пойти на рыбалку. И мальчик, лет двенадцати, он сидел на камне и стругал фигурку птицы из дерева.
У дома стояли станки, длинные столы и лежали инструменты резьбы по дереву.
Плотники.
– Кто это? – спросила Мама вслух.
– Смотри.
Она продолжала смотреть на двух незнакомцев. Скорее всего, это был отец и его сын. А где же мать?
Мальчик, зарываясь босыми ногами в песок, старательно отсекал от деревянного бревнышка все лишнее. Деревянные стружки падали ему в ноги. Отец время от времени довольно поглядывал на сына, хвалил его, а сам продолжал разматывать сети.
– Зачем ты мне это показываешь?
Это просто семья плотников.
– Смотри.
Голос убеждал ее оставаться тут и продолжать наблюдать за отцом и сыном. Она не знала этих людей. Они никого ей не напоминали. Двое незнакомцев, облаченные в странные древние одежды, обнажавшими ноги и торс.
Маме больше нравилось наблюдать за мальчиком, работающего с деревом. Его птица получалась неказистой, но в то же время прекрасной. Эти шероховатости и недостатки делали ее живой. Живее, чем она могла получиться, если бы была слишком идеальной. Эти мелкие несовершенства делали деревянную птицу совершенной.
И взгляд мальчика, такой сосредоточенный, сконцентрированный. Он не обращал внимание ни на что вокруг – так сильно был увлечен работой, полностью ею поглощен.
Отец поглядывал на сына и одобрительно кивал.
А потом… дверь дома открылась и на пороге появилась женщина в длинных одеждах и с покрытой головой. В руках она держала деревянную чашку с водой.
Она позвала мужа и сына на обед.
Мама смотрела не женщину, но не видела ее лица. Она испугалась, что женщина сейчас уйдет, а она так и не увидит ее лица.
Зачем оно ей?
Почему она так хочет его увидеть?
Ей казалось, что она упускает что-то очень важное.
– Ступай.
Мама двинулась с места и прошла к дому, чтобы посмотреть этой женщине в лицо. Та стояла и махала мужу, поглядывая на сына.
Лицо…
Какое у нее лицо?..
Мама подбежала к незнакомке, когда та уже собиралась разворачиваться и возвращаться в дом. Это заставило ее ускориться.
– Нет! Подожди!
Она успела увидеть лишь часть ее лица, когда женщина окончательно развернулась и ушла за дверь.
И эта щека, этот глаз, сторона носа…
Лицо, которое она не успела разглядеть, показалось ей слишком знакомым. До ужаса знакомым! Это лицо… напомнило ей ее собственное лицо…
– Мама!
Она услышала голос ребенка.
Голос мальчика.
Мама сразу посмотрела на него, но тот продолжал спокойно сидеть на камне и заниматься деревянной птицей.
– Мама!
– Кто это кричит?
Голос был таким знакомым…
– Они уже здесь! Они идут ко мне! Нет! Мама!
Этот голос словно прорывался в ткань этого мира из… реальности. Он не принадлежал этому миру – границе миров.
– Мне страшно! Страшно! Спаси меня! Мама! Спаси меня!
И голос девушки, сопровождавший ее весь путь велел:
– Беги.
И она побежала.
Мама рванулась с места и побежала прочь от пляжа. Она побежала по незримой тропе, ведущей прямо к дому, к окну, назад, в ее мир, в ее реальность.
Чем ближе она была к дому, тем звучнее и отчетливее становился голос мальчика:
– Помогите мне! Пусть они уйдут! Уходите! Мама! Спаси меня!
«Только не это» – стрельнуло в голове, – «Только не сейчас. Я должна успеть. Я успею…»
Она поднялась по тропе к окну, проникла в дом, и мир, покрытый сепией, растворился.
В следующее мгновение Мама обнаружила, что лежит в своей кровати. Миром привит Тишина. И сквозь эту тишину она слышит слабые еле слышимые звучания:
– Помогите!
Ее сознание обрело ясность. Мама вернулась в реальность и сразу поняла, что случилось, пока она спала: Мальчик.
– Я иду!
Она вскакивает с постели, бежит в коридор, находит комнату Мальчика, быстро открывает дверь и врывается внутрь.
Мама застывает на пороге.
Она видит сына, сидящего на полу, замотанного в одеяло. Его взгляд неотрывно обращен к открытому окну. Ставни бьются от сильного ветра. А Мальчик, весь в поту, сидит на полу и кричит:
– Оставьте меня! Уходите! Прошу! Хватит! Не надо! Не делайте так!
Крики доходят до мамы сквозь беруши тихими отзвуками.
Значит, в реальности он кричит очень громко. По сути своей – вопит.
Мама бросается к окну. Это первое и главное, что сейчас нужно сделать. Она плотно закрывает окно, перекрывая ветру путь внутрь комнаты. Затем она кидается к Мальчику, садится с ним рядом и крепко прижимает к себе.
Возможно, он не услышит ее слов, но она будет их говорить вслух:
– Тише, тише… я с тобой. Все в порядке. Ничего не бойся. Они ушли. Их уже нет. Я с тобой, мой мальчик. Я здесь. Тише, тише…
Весь в поту, холодный, бледный, по его щекам текут слезы. Он наконец перестает кричать и просто плачет у нее на руках.
– Прости. Прости, что так поздно. Я не слышала, как ты кричал… Прости меня…
Он не слышит этих слов, но он знает, что она их говорит. Она всегда говорит одно и то же, когда это происходит.
– Я люблю тебя. Я всегда буду рядом. Ничего не бойся. Они ничего не сделают тебе. Они просто пугают тебя вот и все. Они неопасны.
На самом деле она сама не знала: опасны они или нет. Но ясно одно: Мальчик их очень сильно боится.
Краем одеяла она вытирает его лицо, несколько раз целует в щеки и в лоб, крепко его обнимает и наконец помогает подняться. Поддерживая его, Мама ведет сына в постель. Она укладывает его и ложится рядом. Она забирается к нему под одеяло и продолжает его обнимать.
Его губы говорят:
– Не уходи.
И она не уйдет.
Этой ночью Мама и Мальчик будут спать вместе.
Глава 6
Утром, пока Мальчик, Девочка и Бабушка проводили время в общей комнате, Мама занялась уборкой на втором этаже. Первым делом она решила поменять постельное белье на кровати Мальчика, пропитанное потом и покрытое влажными пятнами.
Мама перестала поглядывать в окно, когда поняла, что дождя сегодня не будет. День выдался пасмурный, но осадков явно не предвещал. За эти месяцы она уже научилась чувствовать наступление дождя. Каждый раз они с нетерпением ждали его, а потому смогли открыть в себе новое чувство – ощущать наступление дождя, предвидеть его приход. Это было сродни тонкому слуху, когда ты начинаешь прислушиваться к тихим звукам. Или, когда ты слышишь редкие фальшивые ноты в игре музыканта, которые другой человек, не имеющий подобного профессионального слуха и образования, их не слышит.
Точно так же они «слышали» дождь, который приближался к ним. Сегодня его не будет.
Заправляя подушки и одеяла в сухие наволочки и пододеяльник, Мама не переставала вспоминать минувшую ночь. Как она могла сквозь сон расслышать крики Мальчика из соседней комнаты в то время, как ее уши заложены берушами? Как же сильно он кричал? Как громко вопил, что его голос чрез стены разбудил ее? Или… все было совсем не так? Может, что-то или кто-то в ее странном сне подсказал ей об опасности в ее реальном мире? И она не слышала криков, но чувствовала их, ощущала опасность, ибо есть связь между матерью и ее ребенком?
Но что это был за сон, Мама не могла вспомнить. Как бы она ни старалась, она не помнила, что ей снилось. Все стерлось. Воспоминания исчезли моментально после того, как она уже прибежала в комнату Мальчика и занималась только его состоянием.
Как в тумане, как в серой дымке, как в бесконечном лабиринте, где повороты и туннели постоянно меняются местами, где коридоры двигаются. Из такого лабиринта невозможно выбраться, используя логику, стратегию, тактику, запоминание поворотов и тупиков. Именно в таком лабиринте Мама бродит прямо сейчас в своем разуме, в своих мыслях. Невозможно разобраться в хитросплетениях отрывочных воспоминаний и провалов памяти, пользуясь здравым смыслом.
Только чувства, ощущения, эмоциональная память могут помочь ей выбраться из бесконечного кошмара.
Видения, сны, провалы в памяти, странные отрывочные воспоминания – все это мучило ее после того, как она услышала Тон.
Мальчик… его видения куда более чудовищны и кошмарны. Он боится их. Они его пугают так сильно, что он не в силах справиться с этим. Его… панические атаки…
Кого он так боится?
Кто они?
И чего они хотят?
Существуют они лишь в его голове или…
Мама вспомнила, с каким ужасом Мальчик смотрел на окно. Он был словно под гипнозом. Некто заставлял его неустанно смотреть на кошмарные вещи, появляющиеся перед его взором.
Мама сама решила посмотреть в окно, осторожно, с опаской. Она подошла к окну, аккуратно выглянула и увидела лишь деревья и море за ними. Она даже старалась разглядеть кого-то среди ветвей, но ничего не нашла. Пусто. Это просто деревья, просто лес.
Может, днем это просто лес? А ночью…
Что происходит здесь ночью?
Опустив взгляд, она заметила, как из закрытой тумбочки торчал уголок белого листа бумаги. Мама открыла ящик, чтобы спрятать его внутрь, но… обнаружила ворох бумаг.
Рисунки Мальчика.
Девочка всегда складывала свои рисунки и делала из них кораблики. Мальчик рисовал не так часто, как Девочка. И Мама поймала себя на мысли, что вообще никогда не видела его рисунков после того, как они приехали сюда. Она была слишком занята их выживанием. С детьми сидела Бабушка. Мама знала, что на нее можно положиться в воспитании внуков.
Мама взяла стопку рисунков и застыла.
Все нарисовано черным карандашом. Большая часть белого листа интенсивно заштрихована черным, бесконечные лини, толстые и тонкие, заползающие друг на друга. Хаос линий и черточек. И среди этого месива проглядывались жуткие очертания кошмарных существ. Их множество глаз – белые просветы листа бумаги, окруженные черными штрихами. Бесформенные, но при этом клыкастые, когтистые, с крыльями, широкими пастями, длинными языками и хвостами… эти монстры, силуэты которых нарисованы такими же грубыми штрихами среди бесконечных линий, подобным этим штрихам. Если бы Мама проследила за ходом движения карандаша, то поняла бы: все рисунки нарисованы неотрывным движением руки. Это одна большая изломанная линия, конец и начало которой потерялись в гуще штрихов. Мальчик не отрывал руку от бумаги, когда рисовал это. Все штрихи и линии – иллюзия черкания по бумаге. На самом деле это цельное изображение – фон и монстр едины, одно целое. Они не являются отдельными частями рисунка.
Мама опустилась на край кровати. Она перелистывала один рисунок за другим, и с каждым разом ей становилось все хуже и хуже. В горле застрял комок, ее начинало подташнивать. Она боролась с всепоглощающим ужасом внутри, который охватил ее при виде этих изображений. Мысль о том, что Мальчик видит этих существ по ночам, доводила Маму до состояния непреодолимого и мучительного болезненного отчаяния.
На ее глазах проступили слезы.
Вопросы без ответов крутились в ее голове:
«За что ему это?»
«Почему он, а не я?»
«Он всего лишь ребенок. Почему он так страдает?»
Мама с ужасом осознавала, в каком кошмарном и чудовищном мире живет ее сын. Он мучается так каждый приступ. Они становятся все чаще. И он не может справиться с ними в одиночку. Никакие лекарства не помогают. Только она, Мама, ее присутствие рядом, ее прикосновения, объятия. Только тогда чудовища отступают. И Мама не знает, как исправить это. Как сделать так, чтобы приступов больше не было? Или Мальчику суждено бороться с ними и жить с ними до самой смерти, всю свою жизнь? Они будут преследовать его, когда он вырастет? И кто поможет ему справиться с приступом, когда ее, Мамы, не станет? Она не может быть всегда рядом. Что тогда? Он будет мучиться до самого рассвета?
Больнее всего Маме становилось от того, что она ничего не может с этим сделать. Она может помогать ему переживать приступы, справляться с ними, но… избавиться от них навсегда – на такое волшебство она не в силах. Ее любовь… не способна на такое. Порой… одной любви бывает мало.
На пороге комнаты появилась Бабушка. Она застыла, увидев, как Мама сидит над рисунками Мальчика и плачет.
Мама не сразу заметила ее.
– Ты как?
Бабушка спросила простым жестом.
– Порядок.
Мама поспешила отложить рисунки в сторону, перевернув их белой стороной вверх, и вытереть слезы с щек.
– Что случилось?
Бабушка села рядом с ней на кровать и обняла дочь.
– Мальчик?
Мама кивнула.
– Приступ?
Она кивает на каждую ее новую фразу.
Бабушка обнимает ее, целует в щеку и говорит, приблизив губы к уху:
– Мы справимся.
Она достает из-под халата свой крестик, показывает его и пытается спросить жестами:
– Он… носит…
Мама кивает и добавляет:
– Всегда.
Бабушка подарила внуку крестик на день рождение, когда Мальчику исполнилось десять. С тех пор он его никогда не снимает.
– Я могу помолиться с ним.
Мама ответила:
– Это не помогает.
Столкнувшись с проблемой приступов, Мама быстро поняла, как много оружий, на которые они могли бы рассчитывать в борьбе с ними, оказываются бесполезными.
Это что-то неизвестное, что-то иное… это проблема… совсем другого сорта. Ни лекарства, ни любовь, ни молитвы… не могут с этим справиться.
Она пробовала все.
– Ты рядом. Ты поможешь.
Да, но Мама не может быть всегда рядом. Бабушка не видела, что случилось вчера ночью. Она не видела весь тот ужас в глазах Мальчика, когда его посетили чудовища. Она не знает всего масштаба этой проблемы, а говорить ей Маме совсем не хочется.
Это что-то, что объединяет ее и Мальчика. Это их общая беда. Их большая точка соприкосновения. С этой проблемой они борются вместе. Бабушке и Девочке повезло больше: они практически не слышали Частоты. Их разум оставался невосприимчив к последствиям Тона. Их не посещают ни ведения, ни кошмары, ни приступы, ни тревожны сны, которые быстро забываются.
Это бремя лишь ее и Мальчика.
– Иди вниз. Я закончу.
Мама вытерла слезы и кивнула. Ей хотелось поскорее увидеть детей. Она быстро убрала стопку рисунков обратно в ящик и плотно его закрыла резким движением, словно бросила бумагу в топку.
Спустившись вниз, она увидела, как Девочка читает Библию, а Мальчик возится со своим велосипедом, смазывая цепь. В задней части дома было помещение, сочетающее в себе функции гаража, подсобки и хранилища инструментов. Там были все необходимые приспособления для огорода, ремонта и машины. В том числе, масла и смазочные материалы. Главное, чего там не было – канистры с бензином, которая помогла бы им сбежать в более безопасное место.
Мама подошла к Мальчику, погладила его по голове. Тот смахнул челку со лба и посмотрел на нее.
– Ты как? – спросила она жестом.
Он показал ей большой палец, торчащий из кулачка.
Она ответила тем же, поцеловала его в лоб и еще раз посмотрела в эти глаза – глаза, которые видели нечто, чего не пожелаешь увидеть никому.
Она смотрела в эти глаза, и в радужке отражались силуэты жутких рисунков, которые она нашла в комнате Мальчика. Монстры, чудовища, жуткие и немыслимые создания кружились по серо-зеленой радужке.
Неужели, она будет видеть это каждый раз, смотря в глаза родного сына?
Следующий жест Мамы: она показала на себя, нарисовала двумя указательными пальцами сердечко в воздухе, показала на Малчьика.
Мальчик, руки которого были испачканы маслом, подался вперед, давая Маме себя обнять.
Она еще раз поцеловала его в макушку, удостоверившись, что сегодня с ним все хорошо. Кошмары отступили. Вчера она успела отразить их нападение.
Но надолго ли?
Мама приступила к готовке обеда. Сегодня будет рис с овощными консервами. Отныне овощи они могут позволить себе только в подобном виде. Огорода нет, а магазинов с поставкой свежих овощей и подавно.
Бабушка, закончив уборку на втором этаже, спустилась вниз. Девочка ее позвала к себе за стол, на котором лежал талмуд священной книги. Девочка открыла на айфоне приложение «Голосовой дневник», чтобы общение с Бабушкой стало в разы легче.
Мама знала, что они вдвоем частенько говорят о Библии, но сама она в эти разговоры никогда не встревала и не интересовалась ими. Бабушка и Девочка говорили все вслух, а их слова отображались набором текста на экране айфона:
«Почему бог убил всех детей в египте за что такое жестокое наказание для египтян только для того чтобы фараон отпустил моисея и его народ»
Бабушка прочитала и текст, лишенный знаков препинания и других особенностей правильного написания. Важной оставалась суть.
«возможно это была месть египтянам за то что они также поступили с еврейскими детьми»
«почему так жестоко ведь простые египтяне ни в чем не повинны»
«бог решил что таким образом покажет свою власть и свою силу это был последний способ убедить фараона отпустить евреев порой нам тоже приходится идти на крайние меры»
«ага поняла»
Текст на белом экране появлялся снова и снова.
«почему бог устроил такое тяжелое испытание для авраама и исаака почему сын так легко согласился на собственное жертвоприношение почему проверка не могла быть не такой жестокой»
Прочитав, Бабушка задумывалась.
«это сложно порой мы не всегда можем правильно понять суть господа мы смотрим на многие вещи через призму своих моральных ценностей и норм понимаешь меня»
Девочка кивнула.
«мы считаем что раз бог источник любви проповедник любви то он должен следовать моральным принципам и не устраивать таких жестоких проверок но все божественное находится вне рамок нашего представления понимания и наших принципов мы видим только одну сторону и можем не замечать что за этим скрывается что то большее»
«я не понимаю как он мог согласиться на такое»
«эта история про жертву и о том на что мы готовы пойти ради веры или ради спасения готов ли человек отдать самое ценное что у него есть думаю что эту историю нужно воспринимать не так буквально а как метафору»
«метафору»
«да ведь все не так однозначно как нам порой может показаться»
Девочку явно заинтересовали мысли Бабушки на этот счет. Она всегда задавала вопросы. Она всегда пыталась докопаться до истины и понять то, что не могла понять. Бабушка была для нее тем источником знаний, объясняющим все то, чего она не понимала.
«почему иисус поссорился со своей матерью»
Бабушка, прочитав это, сильно нахмурилась.
«где ты это прочитала»
Девочка стала листать страницы книги, пробежалась быстро взглядом, точно зная, где должен быть искомый текст. Она ткнула пальцем в страницу и прочитала вслух. Текст отобразился на телефоне:
«и пришли матерь и братья его и стоя вне дома послали к нему звать его около него сидел народ и сказали ему вот матерь твоя и братья твои и сестры твои вне дома спрашивают тебя и отвечал им кто матерь моя и братья мои и обозрев сидящих вокруг себя говорит вот матерь моя и братья мои ибо кто будет исполнять волю божию тот мне брат и сестра и матерь»
Бабушка несколько раз перечитала текст, а Девочка продолжила:
«то есть между девой марией и иисусом был какой то конфликт так иначе он бы так не сказал когда я это прочитала то подумала что иисус обижен на свою семью и на маму»
Девочка перелистнула еще страницы и нашла другой текст и зачитала его, а тот появился на айфоне:
«не бывает пророк без чести разве только в своем родном городе среди своих родственников и в своем собственном доме»
Девочка высказала свое предположение:
«я думаю что не только его семья отвергала иисуса как пророка но и он сам отвергал их по какой то причине может они не верили в то, что он есть сын божий может они вообще считали его сумасшедшим»
Бабушка заинтересовалась такими мыслями. Она внимательно перечитала текст «Голосового дневника» и высказалась:
«боюсь что мы можем лишь строить догадки о том что тогда случилось на самом деле может ты права и в их семье тоже имелся какой то разлад я не могу этого отрицать ты сама видишь что текст библии намекает нам на это может в какой то момент семья иисуса сама не верила в то кем он является по своей сути и о чем говорит и в ответ он отдалился от них так же как и они отдалились от него»
«но ведь мама его любила верно»
«конечно в этом я не сомневаюсь она его очень любила но их жизни были слишком сложными и нам сейчас не понять какого рода отношения складывались между ними в те времена потому что время меняется условия жизни меняются и конфликты в семье меняются мы смотрим на все со своей позиции и оцениваем это с нашим жизненным опытом и поэтому можем делать ошибки у тех людей был сложный жизненный путь полный противоречий каждый из нас может в какой то момент запутаться и не понимать в каком направлении ему стоит двигаться»
Девочка, удовлетворившись таким ответом, бодро кивнула и добавила:
«спасибо если будут вопросы я обязательно спрошу а сейчас надо сделать еще корабликов и поиграть с кошкой»
Бабушка посмеялась и обняла внучку. Кошка тем временем мирно спала на диване, изредка просыпаясь и наблюдая за жизнью хозяев.
Девочка отодвинула Библию в сторону, приблизила к себе стопку рисунков и начала складывать из них бумажные кораблики.
Бабушка отправилась на кухню, чтобы помочь Маме с готовкой.
Все шло своим чередом: Мальчик, смазав велосипед, сделал несколько кругов вокруг дома, разработав смазанные цепи. По просьбе сестры он пустил несколько корабликов плавать по речкам-лужицам, стекающим по тропе с холма.
Девочка отчаянно захотела это увидеть, а потому Мама и Мальчик потрудились выкатить кресло на улицу, чтобы Девочка сама увидела, как ее кораблики сплавляются вниз по реке.
Никто никогда не отказывал Девочка в просьбе доставить ее вместе с креслом на улицу, понимая, что сама она сильно ограничена в своих передвижениях. Но и сама Девочка просила о прогулке не часто, видя как Маме и Мальчику и тем более Бабушке тяжело таскать ее с лестницы.
Мама брала ее на руки, а Мальчик перетаскивал кресло через лестницу.
Насладившись короткой прогулкой, семья принялась обедать. Рис и консервированные овощи. Кошка голодной тоже не осталась. Мама контролировала количество имеющихся у них припасов и всегда планировала меню наперед, просчитывая, когда ей снова нужно выдвинуться в путь на вылазку. При этом она всегда учитывала тот вариант, что вылазка может оказаться неуспешной, а потому оставляла еду про запас на такой случай.
Пианино сегодня никто не трогал. Они ждали дождя, чтобы откинуть крышку и поиграть на нем. Мама знала, что скоро такой момент обязательно наступит. Со дня на день опять пойдет дождь, и она сядет за пианино и будет играть для всех.
